Текст книги "Хлоя и Габриэль"

Автор книги: Маргарет Уэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Ты, право, чудной, Макгир, – со смешком проговорила она дрожащим голосом.

– Почему «чудной»?

– Тара, например, не остановилась бы. Она потребовала бы, чтобы ты доставил ей удовольствие.

– Откуда мне знать, – сухо проговорил он.

– В таком случае ты должен… – Она не докончила фразы. Он захватил ее тяжелые густые волосы так, что она и головы не могла повернуть, и принялся целовать ее.

Даже столь невинное начало вызвало чрезвычайное возбуждение.

– Ну как, Хлоя? – Он оторвал свои губы от ее, когда она застонала.

– Нет… то есть да. – Она страстно и нетерпеливо желала продолжения. Она боялась, что он перестанет ласкать ее, поэтому приподнялась и провела пальчиком по глубокой ямке на его подбородке.

– Хлоя, – пробормотал он. Его глаза сияли, он безумно желал ее.

– Позволь мне поцеловать тебя. – Она, откинув голову назад, еще чуть приподнялась, чтобы слить с его губами свои губы.

Казалось, ему не пережить этого поцелуя. Макгир тихо застонал, как от боли. Его мощное тело трепетало от напряжения.

– Что ты делаешь со мной, Хлоя? – Его голос звучал глухо и тихо.

– Я лишь благодарю тебя за то, что ты спас жизнь той женщине. – Хлоя, как кошка, ластилась к нему.

Он взял ее маленькие хрупкие руки в свои.

– За это меня с лихвой отблагодарили. – Он понял, что она и не догадывается, как невероятно соблазнительна.

– Я сожалею, Габриэль. – Хлоя старалась не встречаться с ним взглядом.

– О чем? – нежно спросил он.

– Наверно, со стороны я кажусь ненормальной.

– Ты отчаянно искала успокоения, Хлоя. – Он погладил ее по волосам. – Я лишь хочу, чтобы оно не покидало тебя.

– Но мои неприятности не должны касаться тебя.

– Я жажду, чтобы они касались и меня, Хлоя. Горе и тревога слишком долго не отпускали тебя. Больше всего на свете я хотел бы обладать тобой. Боже мой! Как бы хотел! Только что-то… говорит мне, что я обрету это право лишь спустя какое-то время.

– И сколько нужно ждать, Габриэль? – негромко спросила она.

– Не знаю. Пока мне позволено целовать тебя, – сказал Макгир, вновь покрывая ее поцелуями.

Израненная душа Хлои обрела покой. Однако охватившее ее возбуждение доставило ей неизмеримое удовольствие. Она и не знала, что поцелуи могут быть так чудодейственны. Какая-то волшебная сила придала ей уверенности. Постепенно его поцелуи становились все более страстными. Но вдруг Хлоя почувствовала, что Макгир сделался менее пылким. Эта передышка словно давала ей возможность разобраться в хаосе собственных чувств. Его прикосновения были нежны, но рука, скользя по ее телу, нигде не задерживалась, словно боялась того, что за этим могло последовать. Ласки Макгира, казалось, глубоко затрагивали ее душу. Его нежность, вызывая потрясение, залечивала душевные раны, Хлое казалось, будто у нее за плечами выросли крылья. Захоти он сейчас, она не смогла бы отказать ему.

«Она непременно будет моей, – думал Габриэль. – Я должен обладать столь прекрасным созданием». Его непоколебимая решимость дать ей время на раздумья, дать ей возможность выбрать самой, таяла, как утренний туман. Ему страстно хотелось взять в ладони ее небольшие обнаженные груди. В жизни он не видел ничего более очаровательного. Он прижимал ее к сердцу, с трудом преодолевая желание подхватить на руки, отнести в спальню, овладеть ею. Овладеть, не думая, любит ли она его или нет. Габриэль чувствовал, что теряет самообладание. Он призвал на помощь всю свою выдержку, однако, да поможет ему Бог, не каменный же он. Макгир осторожно склонился над Хлоей. Ее глаза были закрыты, а от лица исходило такой сияние, что у него в горле встал ком. Оказывается, до сих пор он не понимал своего чувства к ней. О, ему давно было известно, как сильно он хочет ее. Но то, что он любит ее всем сердцем, – этого он, пожалуй, не осознавал. С ней, и только с ней были связаны самые глубокие его чувства.

– Хлоя!

Открой она глаза и улыбнись ему своей милой, прелестной улыбкой, он бы унес ее в спальню, положил бы на постель и сорвал бы с нее одежду, ведь плоть требовала своего. О, это жгучее желание…

По дому пронесся порыв ветра. Заполоскались длинные легкие занавеси, и хрустальные подвески на люстрах закачались, мелодично, серебристо позвякивая.

– Что это? – Хлоя, очнувшись от дремоты, приподнялась на диване.

Габриэль рассмеялся:

– Тихий ангел пролетел. Как насчет чашки кофе? – предложил он уже будничным тоном.

– Прекрасная мысль, – согласилась она с легким замешательством. Габриэль, непримиримый враг, стремительно превратился в любимого человека. Так стремительно, что у нее захватывало дух. Хлоя долго и пристально рассматривала с тревожным вниманием каждую его черточку. Кажется, она по-настоящему и не видела его раньше. Теперь, несмотря на стеснение, ее не покидала уверенность, что они накрепко связаны. Уйди он и оставь ее одну, она, скорее всего, умрет.

– Хлоя! – мягко напомнил о себе Габриэль, стараясь удержать в сердце ее нынешний образ. Он протянул ей руку.

«Сколько разных чувств можно вложить в простое обращение по имени», – подумала Хлоя. Раскованное подшучивание, развязное, возбуждающее, колкая, прямая издевка… И вот теперь эта необычайная значимость…

– Я навсегда запомню этот вечер, Габриэль, – сказала она. Он, как мощным магнитом, притягивал ее к себе.

«Еще одно тяжкое испытание для моей решимости», – подумал Гейб. Сердце у него бешено забилось, но он понимал: момент, когда прекрасная Хлоя станет его, близок, однако еще не наступил. Слишком глубоко его чувство.

– Проводи меня до двери, моя малышка Хлоя, – сказал он. – Как бы мне хотелось остаться с тобой, но, кажется, мне велят покинуть твой дом.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Еще не рассвело. В лечебнице стояла тишина, лишь снаружи, у окна Делии, самозабвенно распевала какая-то птичка. От сладостного звучания и чистоты ее песни на глаза женщины навернулись слезы.

Слезы? Она уже давным-давно не плакала.

Делия тихо лежала в темноте, пытаясь сообразить, где она находится.

Ее мысли становились все яснее, но она еще с трудом осознавала, что с ней происходит. Только чувствовала разлитую в ней и вокруг умиротворенность. Божественный покой, который позволял таинственной силе совершать свою работу.

Мозг Делии оживал. Лежа в постели с закрытыми глазами, она поняла, что находится не дома. Вероятно, в какой-то больнице. Она забеспокоилась о Хлое, своей любимой девочке. Она не решалась подумать о муже. Неужели Питера больше нет? И о Тимоти, ее умершем ребенке. Какая жестокость, какая жестокость! Она полюбила его, как только впервые взяла на руки.

Тимоти Майкл Каванах. Майклом его назвали в честь ее отца. Оба ее ребенка унаследовали от нее рыжевато-золотистые волосы и ярко-синие глаза.

Хотя было по-прежнему темно, в комнату проник луч света. Она вдруг словно очутилась внутри огромного хрустального шара.

В шесть часов утра, пока каждодневная суматоха в лечебнице еще не началась, Мардж Хардинг, самая преданная Делии сиделка, вошла в ее палату, как всегда, улыбаясь. Неважно, что миссис Каванах никогда не улыбалась ей в ответ. Она была красивой дамой. Мардж горячо молилась, чтобы однажды Делия либо обрела потерянный рассудок, либо тихо скончалась во сне. Делии в кровати не было. К ужасу Мардж, больная лежала на полу, свернувшись калачиком. Мардж испуганно склонилась над ней. Она подумала, что Делия умерла. Однако пульс легко прощупывался.

– Миссис Каванах, миссис Каванах, – в предчувствии беды вскричала сиделка. Она видела, что происходит нечто странное.

Другая сиделка, ее подруга, Нора, услышав тревожный возглас Мардж, вбежала в палату. Но тут Делия открыла голубые глаза.

– Доброе утро, сестра. – Делия улыбнулась так, словно сознание не покидало ее ни на минуту. – Доброе утро всем. Этой ночью мне привиделся самый удивительный сон. – Она самостоятельно поднялась и села на постель, глядя на восторженные лица обеих сиделок. – Мне снилось, что ко мне вернулись муж и сын. Они касались меня. Моего сердца, моей души. Ради Хлои они вернули мне силы. Я нужна ей. Мне необходимо поговорить с моей девочкой.

Сестры онемели от изумления. Хотя позднее им пришлось не один раз рассказывать о чудесном выздоровлении миссис Каванах.

«Надо надеяться, теперь она вернется к полноценной жизни, – подумала Мардж. – Чудеса, да и только».

О «пробуждении» матери Хлое сообщили через десять минут. Старшая сестра вызвала ее в лечебницу. В голосе у нее чувствовалось такое волнение, что Хлое показалось, будто многоопытная и знающая женщина не верит своим глазам.

Сама Хлоя после этого звонка заметалась по дому, повторяя: «О Боже мой, о Боже мой!» Подобное чудо превосходило все ее ожидания. Это был словно ответ на бесконечные молитвы. Но вдруг мама лишь на короткое время пришла в себя?

– Нет, я не должна так думать! – прокричала Хлоя в ванной своему отражению в зеркале, пока чистила зубы и умывалась, в спешке рабрызгивая воду.

В спальне она надела первое, что ей попалось под руку: темно-красную тенниску и джинсы. Сердце колотилось так, будто собиралось выпрыгнуть из груди. Сильнее, чем неделю назад, когда мать впервые улыбнулась. До того дня Хлоя почти не надеялась на улучшение, но потом в ее сердце загорелся немеркнущий свет веры.

Надо обязательно рассказать Габриэлю. Разделить с ним бьющую через край радость, ведь он стал так близок ей. И он был свидетелем первой улыбки матери. Он держал ее руку и развлекал ее своими рассказами. Макгир – человек большого мужества и большой доброты.

Было еще рано. Часовая стрелка не дошла и до половины седьмого. Однако Хлоя набрала номер. Она так волновалась, что у нее дрожала рука. Послышались гудки. Наверное, Габриэль уже встал и готовит себе завтрак. Затем трубку подняли, и молодой веселый женский голос спросил:

– Алло, слушаю вас!

С минуту Хлоя недоумевала. Не тот номер? Да нет, она набрала правильно.

– Алло, – повторил тот же голос чуть громче.

Хлоя молчала, не находя слов. Ее сердце разрывалось. Потрясение, унижение… Что ж, это все потом. А сейчас ей пора к маме.

Она собралась уже положить трубку, когда к телефону подошел Габриэль.

– Кто говорит? – напористым и деловым тоном спросил он.

Хлоя безуспешно попыталась выговорить что-то.

Габриэль жил один. Его мать обосновалась в Тасмании. Сестры у него не было, а единственная кузина, выйдя замуж, поселилась в Новой Зеландии.

По какой-то причине – без сомнения, с чувством вины – он вдруг хрипло спросил:

– Хлоя?

Хлоя бросила трубку, точно та, как раскаленный уголь, жгла ей ладонь. В другое время она бы сказала ему все, что думала, однако ее ждет мать. Мама – отныне все в ее жизни. Что такое любовное разочарование по сравнению с тем, что к ней возвращается мама? Она перенесла немало ударов судьбы, перенесет и еще один. Все существо Хлои переполняли волнение, благодарность, изумление, и теперь еще недоумение и боль. И этот хаос чувств неоспоримо свидетельствовал, что Габриэль Макгир глубоко проник в ее жизнь.

Спустя мгновение зазвонил телефон, но Хлоя не сняла трубку.

По дороге в лечебницу она крепко сжимала рулевое колесо, чтобы унять дрожь в руках. Остановившись возле приемного отделения, она вошла внутрь, получила подтверждение счастливого известия и помчалась по коридорам к маминой палате.

Ее мать сидела в кресле, в котором обычно устраивалась Хлоя. На ней был розовый теплый тренировочный костюм. Должно быть, кто-то отыскал его для нее, поскольку Хлоя видела этот костюм впервые. Однако мамину чудесную улыбку она видела уже во второй раз.

Ее мать действительно выздоровела, Хлоя больше не сомневалась. Она бросилась с распростертыми объятиями к Делии. Та встала с кресла, и они обняли друг друга. Обе проливали реки слез.

– Моя дорогая, моя дорогая! – от счастья голос Делии, переполненный любовью, звенел.

– Ты вернулась. – Хлоя не сводила глаз с ласкового лица матери. Она видела в нем радость, покой, свет разума.

– Ради тебя, моя милая девочка, – Делия взяла руку дочери.

А слезы радости все струились по их лицам, хрустальными бусинками падая с длинных, пушистых ресниц.

Делия, усадив Хлою в кресло, села напротив нее, спеша рассказать ей свой сон.

– Тим был здесь… И твой отец. Я видела их так же ясно, как сейчас вижу тебя…

Слушая мать, Хлоя думала: неужто небеса сжалились над ними?

Тем временем старшая сестра, сияя от счастья, сообщала о чудесном выздоровлении доктору Уильяму Гафу, главному невропатологу, и доктору Саймону Блейкли, главному психотерапевту лечебницы. Невероятная новость вскоре стала всеобщим достоянием, но в медицине не принято верить в чудеса.

Сначала Хлоя оставалась в палате, но потом оба врача дали понять, что предпочли бы поговорить с Делией наедине. Эти доктора долго лечили ее маму. Они были добрые люди, по-настоящему преданные своей профессии.

Хлоя вышла из палаты, прогулялась по коридору, потом села на стул в пустынной в этот час приемной. Молоденькая сиделка принесла ей чай и печенье, и она с благодарностью отхлебывала чай маленькими глотками. У нее кружилась голова. Она опасалась, что мама не выдержит града вопросов врачей.

В конце коридора, возле приемного отделения, послышался какой-то шум. Из любопытства Хлоя подошла к двери и выглянула наружу.

Габриэль, одетый так же небрежно, как и она, торопливо шагал ей навстречу, а медсестра, задыхаясь, бежала за ним.

– Сэр, сэр!

– Не беспокойтесь, – сказала Хлоя. – Я знакома с этим человеком.

Она не в силах была произнести: «Он мой друг». Она вообще не знала, что сказать.

– Хлоя! – Габриэль, такой большой, надвинулся на нее, и она ощутила себя подавленной этой силой. – Я звонил тебе домой. Ты не ответила. Я всерьез забеспокоился, и тут мне пришло в голову, что ты у мамы. У нее все хорошо?

Хлоя постаралась отвечать спокойно:

– Она пришла в сознание. Она говорит.

– Это ты звонила мне сегодня утром? – Габриэль взял Хлою за подбородок и попытался повернуть лицом к себе. Она сопротивлялась, и это потрясло его.

– Нет.

– А я думаю, что это была ты, – настаивал Макгир, помрачнев.

– Ошибаешься. Впрочем, ошиблись мы оба.

– Хлоя, о чем ты говоришь? – Его ясные, темные глаза твердо смотрели ей в лицо.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, Габриэль, – уклонилась от прямого ответа Хлоя.

– Любимая, неужели это все из-за того, что по телефону ответила женщина?

– Почему-то я полагала, будто ты живешь один.

– И поспешила с выводами. Ты прямо как ребенок.

– Мне это известно. В данном вопросе я не настолько взрослая, как ты. Как бы то ни было, мне нет дела до того, что у тебя ночуют твои подружки. – Она изящно пожала плечами, поражаясь, что ей до сих пор удается сохранять самообладание.

– Не стану отрицать, в прошлом это бывало, Хлоя. Но в последнее время я не привожу к себе девочек. Я говорил: мне нужна сейчас только одна женщина. А к телефону подошла моя соседка, Сью Эштон. Сью и Патрика, вместе с которой они снимали квартиру, улетали рано утром в Сидней. Они выиграли путешествие в Таиланд, но сначала им надо добраться до Сиднея. Я предложил им помочь отнести вещи к машине. Я всегда встаю в это время. Мы с Пат как раз поднимались на лифте, когда ты позвонила. Вот Сью и ответила, чтобы оказать мне услугу.

– Стало быть, они отправились в Таиланд и потому не смогут подтвердить твои слова.

– А тебе нужно подтверждение? Ты не можешь просто поверить мне?

– Глупо верить всему, что говорят мужчины. – «Боже мой, – подумала она, – что за чушь я несу. Ведь ревность – это грех».

– Так ты не веришь мне?

Хлоя закрыла лицо ладонями:

– Я не в состоянии думать, Габриэль. Слишком много всего произошло.

Он внезапно смягчился.

– Я же понимаю, Хлоя. Присядь. Новость чудесная, но представляю, как ты потрясена.

– Мы вместе видели, как она улыбалась, Габриэль.

– Сила Господня беспредельна, – с нежной улыбкой промолвил он.

Она склонилась к нему, но не осмелилась дотронуться.

– Наверное, я что-то сделала не так, – покаянно пробормотала она.

– Пожалуй.

– Прошу прощения, – ей показалось, что внутри у нее все задрожало. Она была уверена, что потеряла его и что ей этого не пережить.

– В моей жизни, Хлоя, тоже бывали разочарования. Я надеялся, что у нас все будет иначе. Я надеялся, что мы становимся ближе.

– Да, мы становились ближе.

– Не становились, а становимся. Ты должна решить, доверяешь ли мне. Мне отчаянно хочется сохранить нашу… дружбу, эту привилегию – быть знакомым с тобой.

«Как он деликатен!» – подумала она.

– В жизни я все время балансирую на краю пропасти, Габриэль. Это мучительно. Признаюсь, я была ошеломлена, услышав в такой час по телефону голос женщины.

– Наверное, то же самое было бы и со мной, услышь я в трубке мужской голос. Но я все-таки позвал бы тебя к телефону. А теперь давай забудем это недоразумение, – весело произнес Макгир. Он не мог отрицать, что был глубоко обижен, но жалел, что не сдержал раздражения. Ведь это был день Делии и Хлои. День счастья, а не взаимных попреков.

– Я бы с удовольствием поздоровался с твоей матерью, если можно, – сказал Габриэль. Глаза у него были такие темные, что зрачков почти не было видно.

– Наверное, врачи не будут возражать, но только сначала они должны закончить обследование.

Час спустя они втроем сидели в беседке. От матери и дочери исходила такая радость, что Габриэль чувствовал, что и его сердце замирает от счастья. Решетчатые стены беседки были увиты красными розами. Их аромат плавал в золотистом воздухе. Кто-то сорвал одну розу и положил ее на стол. Делия тут же взяла цветок, словно он предназначался ей, и вдохнула его запах. Пелена слез заволокла ее голубые глаза, и они сделались еще ярче.

Она тепло приветствовала Габриэля, улыбнувшись и протянув ему руку. Когда Хлое и Габриэлю уже было пора уходить, она очень тихо сказала ему:

– Я, конечно же, знаю вас, Габриэль. Ведь это вы были здесь, когда мой бедный, старый мозг озарял слабый луч просветления.

Было решено, что Делию в ближайшие дни перевезут в одну из крупных частных больниц, где можно будет провести полный набор неврологических обследований.

– Я уверена, что очень скоро смогу забрать тебя домой, мама, – пообещала Хлоя.

– Я тоже, – спокойно согласилась Делия. – Все будет хорошо.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Интервью с Кристофером Фриманом было записано во вторник и показано в «Последних новостях» на следующий вечер. Хлоя, как нельзя любезно, отклонила его приглашение на обед, но Фриман не намеревался отступать.

– Мы отобедаем у меня в гостинице, – сказал он, назвав весьма дорогой модный отель на побережье. Там, между гостиничными зданиями, возвышался шикарный ресторан.

«Ну, против такого приглашения, пожалуй, нечего возразить», – подумала Хлоя.

Однако Макгир придерживался другого мнения.

– Неужели ты не могла найти отговорку и избавиться от него? – На его смуглом лице появилось явное выражение досады.

Щеки Хлои слегка порозовели.

– Взгляни на это с другой стороны, Габриэль, – терпеливо проговорила она. – Что-то находишь, что-то теряешь.

– Я надеюсь, черт возьми, что сейчас мы говорим не о невинности, – резко ответил он.

– Тебе ужасно трудно примириться с тем, что я приняла его приглашение, правда?

– У меня камень на сердце. Мне не по душе этот человек, Хлоя.

– На экране он выглядел очень мило.

– Это твоя заслуга.

– Это своего рода благодарность, Габриэль. Он ведь дал интервью.

– И получил за это деньги.

– Он, вероятно, намерен пожертвовать их ночлежке для бездомных.

Габриэль повел мощным плечом:

– Если и пожертвует, то мы узнаем об этом из газет. Нет, Хлоя, Фриману, как и мне, хорошо известно о низменных сторонах жизни. Куда лучше, чем тебе.

– Ты говоришь о «тайных сторонах жизни»?

– Не совсем, – вид у Габриэля был мрачный.

– Габриэль, ты сам говорил, что я не так уж наивна. Мы будем обедать в роскошном ресторане, там будет полно народу.

– В «Уэверли», где он остановился? – Габриэль мрачно поглядел на нее сверху вниз.

– Да, там.

– Как ты оденешься?

От изумления глаза Хлои посветлели и стали бирюзовыми, почти такими же, как ее блузка.

– Габриэль, а я не знала, что ты интересуешься женской модой.

– Не очень-то лестно, – сухо отозвался он. – Разумеется, интересуюсь. Я всегда замечал, что на тебе надето.

– В таком случае ладно. Полагаю, я пойду в черном платье. У меня небольшой выбор. Платье без рукавов, с клинообразным вырезом. В магазине такие платья называют запахивающимися. Застегивается на единственную пуговицу.

– Чтобы ему было проще к тебе приставать?

– Я все предусмотрела, Макгир. Я горжусь тем, что умею обращаться с мужчинами и держать их на расстоянии вытянутой руки. Он пришлет за мной лимузин. На нем же меня отвезут домой.

– Позволь мне позвонить тебе? Убедиться, что ты благополучно добралась домой.

– Не думаю, что в этом будет надобность. Однако ты очень любезен, – нежно произнесла она.

– Хорошо, Каванах, развлекайся. Только не допускай, чтобы…

– Осторожнее, – предостерегла она.

– Тебя затащили в постель, – в его низком вибрирующем голосе явственно зазвучала сталь.

– Думаю, ты забыл, что в моем теле спрятана небольшая динамо-машина.

– Я видел, как из нее сыпались искры, – Гейб неожиданно улыбнулся. Выражение его лица смягчилось, и оно стало неотразимо привлекательным. – Остерегайся, Хлоя.

– Сам-то, пожалуйста, не развлекайся!

– Для этого мне нужна ты.

Хлоя, подойдя к двери, обернулась и послала ему воздушный поцелуй:

– Я просто люблю тебя, Макгир.

После чудесного выздоровления Делии Хлоя вся лучилась радостью. Габриэль проследил, как она вышла на улицу и энергично помахал ей рукой, когда она проходила мимо стеклянной стены.

Если бы все было, как она предполагала…

Хлоя с удовольствием осматривала вестибюль «Уэверли» с его роскошным убранством. По стенам висели большие полотна, принадлежащие кисти известных мастеров. Преимущественно на холстах в импрессионистском буйстве красок изображались цветы.

– Мисс Каванах? – Высокий элегантный мужчина, улыбаясь, подошел к ней и представился как Доминик Коллинс, управляющий гостаницей. – Мистер Фриман просил меня проводить вас, как только вы придете, в свой номер-люкс.

Номер-люкс? Сердце у нее ёкнуло.

– Но мы будем обедать в зале «Виктория», верно?

Управляющий, казалось, удивился.

– Мистер Фриман попросил накрыть стол в его апартаментах. Я самолично все проверил. Вы не будете разочарованы, мисс Каванах, обещаю вам.

Надо было повернуться и уйти. Но Доминик Коллинс жестом уже указывал на лифт, что доставлял самых богатых из гостей на верхний этаж, в один из четырех роскошных номеров-люкс.

Не успела Хлоя постучать, как появился Кристофер Фриман. Он с чрезмерным восхищением оглядел фигурку и лицо девушки.

На ней было черное платье. Он просто-таки обожал рыжеволосых женщин в черном. Подобное сочетание прекрасно оттеняло ее матовую кожу. Он был готов умереть, лишь бы прикоснуться к ее телу. В этом платье она выглядела чуть старше. Более опытной, чем казалась ему раньше. Он не желал, чтобы ему всякий раз напоминали, что он годится ей в отцы. Судя по всему, она надела это платье, чтобы угодить ему.

– Хлоя, вы бесподобны. Прошу, входите. Я подумал, что нам будет удобнее у меня в номере, чем в ресторане. Я люблю, по возможности, избегать назойливых взглядов. Надеюсь, вы не станете возражать. – Он взглянул на управляющего. – Благодарю, вас, Коллинс. Управляющий слегка поклонился.

– Вы всем довольны, мистер Фриман?

– Все просто чудесно! Когда можно будет подавать, я позвоню. Полагаю, мы начнем с шампанского.

Хлоя осторожно, оглядываясь по сторонам, вступила в огромный номер. Единственный выход вел на балкон. Из-за предостережений Габриэля у нее определенно разыгралось воображение. Фриман казался светским человеком. Не насильник же он!

– Проходите и присаживайтесь, Хлоя, – обворожительно улыбаясь, пригласил Фриман. – Мне не терпится сообщить, как я доволен нашим интервью. Мне звонят просто непрерывно. Все сходятся на том, что все прошло просто блестяще. Должен вам сказать, я не всегда бываю столь мил.

– Не могу не согласиться, – Хлоя тоже улыбнулась. Стараясь выиграть время, она пересекла огромную комнату и подошла к окну. От вида вечернего города захватывало дух. Небоскребы, многоэтажные здания, башни освещались тысячами огней. Убранство номера было выполнено в декоративном стиле 1920– 1930-х годов. Тут стояли сделанные на заказ кресла и оттоманки, горка с хрусталем старинной работы. На полу лежал великолепный ковер. Лампы под абажурами из шелкового газа стояли на столиках. Круглый обеденный стол в центре комнаты был накрыт белой льняной скатертью с кружевами. На нем стояли фужеры из тончайшего хрусталя, тарелки, лежали ложки, вилки. Небольшой букет белых орхидей и два серебряных канделябра с высокими тонкими свечами дополняли убранство стола. Корзина с лилиями и орхидеями, украшенная остроконечным тростником, стояла на буфете.

– Полагаю, ваш друг Макгир обеспокоен тем, что вы обедаете со мной наедине? – шутливо осведомился Фриман.

Хлоя улыбнулась:

– Он никак не может усвоить, что вы истый джентльмен, Кристофер.

– Почти, – он слегка повел плечом, – в большинстве случаев. Я совершенно без ума от вашего платья. И вашей прически. У вас великолепные волосы, а когда они приподняты и видна ваша шейка… от этого можно потерять голову. – Налив в хрустальные фужеры немного шампанского, он предложил один ей, а другой взял сам. – За ваше здоровье, Хлоя. Для меня имеет огромное значение, что вы решились прийти ко мне. А теперь не расскажете ли о своей маме? Я хочу знать о ней все.

Сначала все шло на удивление хорошо. Великолепную еду привозили и увозили из номера. Фриман с жаром налегал на нее, Хлоя же ела немного, она не забывала о своей фигуре. Но все было восхитительно: и краб в жирном шафрановом соусе с золотистым пюре, и превосходная сладкая утка с имбирем, и фрукты, политые сливками, смешанными с бренди.

– Давайте выпьем кофе на балконе, – предложил Кристофер. – Ночь так хороша.

Так оно и было на самом деле. Город, сияя огнями, лежал внизу. Над ними угольно-черное небо сверкало триллионами звезд. Хлоя подумала, что сейчас делает Габриэль. Ночная пора всегда так романтична.

– Хлоя! – к ней сзади подошел Фриман. – О чем вы думаете? – спросил он, привыкший к легкому успеху.

Нельзя же сказать ему, что все ее мысли заняты Габриэлем! Лишь Габриэль вызывал у нее страстное, пронизывающее все тело желание.

– Любуюсь видом, Кристофер. За последние годы в городе многое изменилось.

– Да, так оно и есть, – рассеянно ответил он. – Мне кажется, вы не отдаете себе отчета, Хлоя… – Он замолчал и обвил рукой ее талию. – Но я мало-помалу влюбляюсь в вас.

– Вы говорите эти слова всем девушкам, Кристофер? – Она улыбнулась ему ласково и насмешливо.

– Так точно, – Фриман улыбнулся. – Только на сей раз мои слова искренни.

– А я-то надеялась, что вы мне расскажете о том, как вам удалось слить компании «Авалон» и «Мерсер», – проговорила она, стараясь выразить живой интерес.

– Вы хотите говорить о делах в такую ночь? – насмешливо произнес он.

– Кристофер, я не хотела бы вас обидеть. Я невероятно благодарна, что вы дали интервью именно мне. Это большая удача для меня. Однако я не стану… флиртовать с вами, если это то, чего вам хотелось бы.

В первое мгновение Фриман, совершенно ошарашенный, взирал на нее с неподдельным изумлением.

– Хлоя, маленькая бестия, вы говорите о браке? – А почему бы и нет, тут же подумал он. Она молода. Она красива. Весьма умна, хотя и не так, как он. Короче говоря, очаровательная маленькая невеста.

Теперь настал черед Хлои удивляться:

– Мне подобная мысль никогда не приходила в голову.

Кристофер улыбнулся ей, наслаждаясь их игрой.

– Сознайтесь, вы подумывали об этом. Я принадлежу к тем, о ком говорят: он – прекрасный улов.

– Я не сомневаюсь, Кристофер, так говорили всякий раз, как вы вступали в брак.

– Вам не нравится, что я уже был женат? – с беспокойством осведомился он.

– Мне известно множество людей, которые только и делают, что женятся и разводятся.

Фриман ухмыльнулся:

– Как Лиз и я. Мы вечно в поиске безупречного спутника жизни.

«Осторожней», – подумала Хлоя, но голос ее звучал мягко:

– Я не желаю разрушать наше приятное знакомство, Кристофер. Встречи с вами доставили мне немало восхитительных минут, но я еще даже и не помышляю о замужестве, поверьте.

Она повернулась, чтобы уйти, но он быстро привлек ее в свои объятия.

– Пожалуй, вам требуется нечто, что убедило бы вас, – сказал он и проказливо рассмеялся.

Хлое захотелось ударить его. Стереть эту глупую ухмылку с его лица. Неужели он и впрямь полагает, будто она заигрывает с ним?

– Все пройдет прекрасно, если вы только расслабитесь, – говорил он, явно надеясь уломать ее.

– Кристофер, пожалуйста, прекратите, – Хлоя почувствовала, как от ярости в лицо ей бросилась краска. Однако он опять расхохотался, решив, что Хлою задело упоминание об ее девственности.

Фриман искренне думал, будто Хлоя дразнит его. Прошла бездна времени с тех пор, как женщина в последний раз отвергла его. Кроме того, в бесчисленных женских журналах он читал, что ужасно привлекателен. Зеркало, в которое он смотрелся, говорило ему то же самое.

– Ну что ж, коль вы хотите, я тоже не против небольшой драчки, – он улыбнулся.

– Мне это ни к чему! – Хлоя чувствовала себя полной идиоткой. – Мне в самом деле пора идти. – Она вырвалась из его объятий, намереваясь схватить свою сумочку и исчезнуть.

«Тут дело неладно», – подумал Фриман. Он попытался внезапно схватить ее, собираясь начать все сначала. Только на этот раз не спеша. И тут он услыхал внезапный треск и увидел на черном краю ковра блестящую пуговицу. Он не посмел бы порвать ее платье, должно быть, случайно наступил на него – и пуговица отлетела.

Фриман попытался было снова привлечь Хлою в свои объятия, желая успокоить ее, быть может, взять на руки. Она казалась легче перышка. К тому же у него был для нее небольшой подарок – бриллиантовый браслет. Хлоя, однако, набросилась на него, как маленькая фурия, оттолкнула его, и тут в дверь забарабанили.

– Кого черт несет? – грубо выругался Фриман, хромая и потирая колено, которое он ушиб о кресло. Он полагал, что ничто уже не может удивить его. Но эта девчушка, вступи он с ней в драку, вероятно, побила бы его.

– Этого не должно было случиться, – проговорила Хлоя, стремительно бросаясь к двери и пытаясь, запахнуть платье.

Она открыла дверь, уверенная, что за ней может быть только Габриэль.

– Я знала, что это ты! – воскликнула Хлоя, увидев высокую, мощную фигуру. Его черные глаза сверкали, точно уголья, а раздвоенный подбородок угрожающе был выставлен вперед.

– Как трогательно! – Одним яростным взглядом он отметил молочную белизну груди, низкий вырез черного кружевного бюстгальтера, обнаженную талию, черные кружевные трусики, тончайшие чулки. Дольше смотреть он был не в силах. Довольно и того, что он здесь. Он почти заснул, глядя фильм с участием Хамфри Богарта, как вдруг что-то выдернуло его из полудремотного состояния.