Текст книги "Фантаст-окулист"

Автор книги: Марчелло Арджилли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Холст

Холст для художника – то же, что экран в кинозале.

Художник смотрит на холст и с помощью воображения проецирует на него фильм, который видит только он один.

Он смотрит этот фильм, смотрит и останавливает проекцию, только отыскав самый прекрасный кадр. Холст белый, но художник отчетливо видит на нем яркое, красочное изображение. И начинает рисовать.

Акварели

У каждого, как известно, свои причуды. Акварели, например, просто помешаны на чистоте. Никто так не любит воду, как они. Мыться для них – самое большое удовольствие. И в самом деле, они никогда не пойдут на работу, не вымывшись прежде как следует. Пожалуй, они даже чересчур усердствуют при этом. Оттого-то краски акварельных рисунков всегда немного блеклые: они в буквальном смысле слова размыты.

Разные кисти

Художник работает тонкой кистью с мягкими волосками, это особый инструмент, дорогостоящий и хрупкий. А маляр обходится грубой плоской щетинистой кистью. Один пишет картины, другой красит стены.

Большая разница, скажете вы. Не всегда, однако. Есть художники, создающие своими драгоценными кистями не живопись, а просто мазню.

И есть маляры, которые, напротив, своими огромными кистями работают, как настоящие художники: так прекрасно окрашивают стены в комнатах, что потом одно удовольствие жить там.

И все же некоторая разница, если разобраться, имеется. Даже самому замечательному маляру никогда не придет в голову, закончив работу, поставить подпись на стене, которую он покрасил. И наоборот, нет такого даже самого бездарного художника, который не подписал бы с гордостью свою пачкотню.

Желтая сказка

Вдруг отовсюду начал исчезать желтый цвет. Он исчезал со стен зданий, с витрин магазинов, с платьев модниц, с картин великих живописцев. С каждым днем его становилось все меньше и меньше, и никто не мог понять, почему он исчезает. Утратили свою желтую окраску мимозы, бананы, лимоны, обложки детективов (а они всегда желтые), даже поля созревшей пшеницы.

И чем меньше оставалось желтых вещей, тем дороже они становились. Краски, лаки, карандаши теперь продавались только на черном рынке. Люди пробовали заново красить в желтый цвет машины и стены домов, но на другой день он снова пропадал.

Он исчезал из немногих сохранившихся тюбиков, из банок с лаком, которые еще удавалось где-то отыскать. Откроешь такую банку, а там лишь бесцветная жижа.

Вскоре стало почти невозможно увидеть где-либо желтый цвет. Город пришел в волнение, все только об этом и говорили.

Начальник полиции вызвал самого лучшего комиссара.

– Так дальше продолжаться не может. Приказываю пролить свет на эту загадку!

– Честное слово, – заверил комиссар, – не успокоюсь, пока не найду виновников этого подлого преступления! Найду и уничтожу!

– Ну-ну, успокойтесь! – остановил его начальник полиции, удивившись такому рвению.

– Да таких стрелять надо! – кипятился комиссар. – Это же преступники, негодяи, для них нет ничего святого! Подумать только, желтый, именно желтый цвет вздумали воровать!

Начальник полиции удивился еще больше, но потом рассудил: если комиссар принимает это так близко к сердцу, значит, будет стараться изо всех сил.

И действительно, начав расследование, комиссар разослал во все концы своих агентов и через несколько дней раскрыл тайну. Он поймал на месте преступления мальчишку, у которого оказался какой-то странный небольшой прибор вроде пульверизатора. Только действовал он с обратным эффектом. Когда мальчик нацелил его на рыжего пятнистого кота и сжал резиновую грушу, рыжий цвет буквально стянуло со шкурки животного: прибор, словно пылесос, вобрал в себя краску.

Комиссар бросился к мальчику, отнял игрушку, вскрыл ее и обнаружил, что она полна желтого цвета.

В ответ на не слишком любезные вопросы мальчик признался, что состоит в банде, которая повсюду ворует желтый цвет и сдает его главарю.

– Наконец-то! – вскричал комиссар. – Наконец-то я нашел преступника, который управляет этой бандой.

Окружив склад, он ворвался туда со своими агентами и захватил главаря вместе со всем награбленным добром. А это сотни огромных бидонов, заполненных желтым цветом.

– Руки вверх, чудовище, сдавайся! – приказал комиссар, набросившись на него.

И агентам пришлось защитить преступника, не то комиссар тут же убил бы этого подлеца.

Главарь сразу во всем признался: да, это он изобрел такой прибор и снабдил им ребят, которых рассылал по всему городу, чтобы те собирали желтый цвет повсюду, где только обнаружат, и несли к нему на склад, а он давал им в награду несколько евро.

Но дальше комиссар и слушать не стал. Он быстро наполнил желтым цветом небольшую баночку, вскочил в свою машину и умчался на всей скорости.

А вор тем временем продолжал признания:

– Не хвастаюсь, но это оказалась гениальная, идея. Афера века! Завладей я всем желтым цветом, он ведь сразу же превратился бы в дефицит. И я стал бы продавать его на вес золота и быстро разбогател бы…

А комиссар между тем, не обращая никакого внимания на светофоры, спешил к себе домой.

– Еду, еду, мой дорогой Чиччино! – шептал он. – Я все-таки поймал этого негодяя!

Чиччино – это любимый кенар комиссара. С тех пор как его перышки утратили свой желтый цвет, он перестал петь, а только жалобно стонал.

– Вот тебе желтенький цвет для твоих прекрасных перышек, Чиччино! Вот видишь, я нашел его!

За судом над бандитами следил весь город. Детям вынесли такое наказание – выкрасить в желтый цвет все вещи, с которых они его украли. А для главаря прокурор потребовал год тюремного заключения.

– Мало, слишком мало! – возмутился комиссар, сидевший в зале.

Прежде чем прочитать приговор, судья обратился к обвиняемому:

– Удовлетворите мое любопытство, объясните, почему вы решили воровать именно желтый цвет, а не какой-либо другой? Будьте искренни – года тюрьмы вам все равно не избежать.

Обвиняемый оживился:

– Почему? Да потому, что на свете больше всего людей с желтой кожей, и я собирался отправиться в Азию, чтобы и там наворовать желтого цвета… Представляете, как сказочно я разбогател бы!

И тогда судья приговорил его к пяти годам тюрьмы.

– Мало, очень мало! – рассердился комиссар. – Ведь как настрадался мой бедный Чиччино!

Красочный цирк

В любом цирке, чтобы привлечь публику, придумывают разные новые аттракционы – устраивают феерии, выпускают на арену страшных хищников, показывают фокусы – словом, всякий раз удивляют зрителей чем-нибудь необыкновенным.

А вот директор одного цирка пригласил не обычных артистов, не самых лучших и знаменитых мастеров, не акробатов и укротителей, а создал представление, которое на афише значилось так – «Чудо из чудес». Он устроил «Красочный цирк», и артистами у него выступали краски.

Вечер открывался конным номером, и наездники и наездницы выезжали на арену верхом на красках – коричневых, серых, черных, словом, всяких. Громко щелкая хлыстами, артисты заставляли краски скакать, перепрыгивать через препятствия, вставать на дыбы и проделывать все это с удивительным мастерством.

Акробатический номер тоже был такой, какого еще никто никогда не видел прежде. Его исполняли краски, похожие на облака. А вы, конечно, представляете, как высоко они летают. Номер необычайно опасный и захватывающий! Тем более что работали они без лонжи, даже без сетки. Одно неосмотрительное движение, и можно разбиться насмерть.

А эквилибристы? Это оказалось поистине волшебное зрелище. Представляете, красивые пары разных цветов танцевали на стальной проволоке под самым куполом цирка. Они тоже работали без лонж, и каждую минуту рисковали получить смертельную травму.

Но больше всего восхищал танец радуг – «Семь цветов». Краски исполняли его под сумасшедшие ритмы оркестра.

Еще выступали краски-клоуны. Они лупцевали друг друга палками и катались по арене, и все над ними смеялись.

Но гвоздем программы стал номер хищных красок. Им руководил сам директор цирка.

В железной клетке, установленной посреди арены, разные хищные краски прыгали со скамейки на скамейку сквозь пылающий обруч, конечно, понуждаемые хлыстом. А когда самый воинственный цвет (разумеется, красный) попробовал заупрямиться и не захотел прыгать в горящий обруч, директор безжалостно исколол его трезубцем.

И зрители, хотя в целом зрелище казалось очень красочным, не могли не огорчаться, видя, как жестоко здесь обращаются с красками. Однако газеты изо всех сил расхваливали представление: «Это заслуга, – писали они, – директора цирка, это ему впервые в мире пришла в голову мысль заставить краски работать в цирке».

Но никто не подумал поинтересоваться, каким образом пришла директору эта идея.

А возникла она у него от злости. Дело в том, что он оказался неудачливым художником. Многие годы он тщетно пытался писать картины, но они получались у него прямо-таки ужасные. А все потому, что он просто не умел обращаться с красками. И вдобавок, вместо того, чтобы сердиться на себя, злился на них.

– Не хотите повиноваться мне? – возмущался он. – Тем хуже для вас. Вы меня еще попомните!

Он действительно открыл цирк и заставил работать на арене краски. И, желая укротить их, морил голодом, хлестал при малейшей ошибке плетью и ежедневно заставлял исполнять опасные номера, всячески стараясь еще и унизить.

Но красочный цирк продержался недолго. Лига защиты красок по протестам публики сообщила всему свету о жестоком обращении, какому подвергались краски в цирке. Директору пришлось выпустить их на свободу и закрыть свой «Красочный цирк».

А вскоре произошло событие, о котором опять заговорили газеты. В одном музее поймали человека, который бросился с ножом к картине с прекраснейшими красками.

– Ненавижу вас! Ненавижу! – кричал он.

Это оказался тот самый бесталанный художник, бывший директор цирка. Он хотел убить краски. Он не знал, что нельзя убить жизнь.

Какого цвета чувства?

Кто бы мог подумать, что чувства имеют свой цвет? Конечно, никто. А так ли это? Если поразмыслите хорошенько, то и сами поймете: они действительно окрашены – каждое чувство в свой собственный цвет.

Для американцев синий – это цвет, выражающий самую глубокую печаль, а для нас, итальянцев, наоборот, это цвет мечты.

Для мусульман зеленый – цвет священный. И в самом деле он постоянно присутствует на их знаменах. Для других же, напротив, это цвет бедности.

Красный для многих людей – цвет надежды и свободы. А иных он пугает.

Почти во всех странах девушки надевают в день свадьбы белое платье, считая такой наряд добрым предзнаменованием. А для некоторых азиатских народов, напротив, белый – это цвет траура.

Обнаружив, что их воспринимают кому как нравится, краски не на шутку возмутились.

– Хватит, – заявили они, – пусть люди придут к соглашению и договорятся видеть в каждой из нас какое-то определенное значение.

И краски обратились с этой просьбой в Комитет мудрецов. Умные головы выслушали их и согласились, что краски правы.

– Мы немедленно примем меры, – сказал один из мудрецов. – И сейчас же определим, какие чувства вызывает каждая из вас. Зеленый цвет, – мне кажется, тут нет никаких сомнений, – может быть связан только с надеждой.

– Высокочтимый коллега, – прервал его второй мудрец, – не говорите глупостей! Зеленый цвет означает злобу!

– Как вы смеете утверждать, будто я говорю глупости?! Видите, вы так рассердили меня, что я даже покраснел от гнева!

– Но какая связь между красным цветом и гневом? – вмешался третий мудрец. – Слушая такую околесицу, действительно можно покраснеть, но только от стыда!

– Причем здесь стыд! – возразил четвертый мудрец. – Красный – это цвет будущего!

– Господа, перестаньте! – попросил пятый мудрец. – Слушая ваш спор, можно умереть от самой черной тоски.

– Не смейте обижать черный цвет! – вскипел какой-то выживший из ума старец. – В мое время черный цвет…

Ему даже не дали договорить:

– Замолчите! Незачем вспоминать самый мрачный период нашей истории!

Спор разгорался все жарче.

– Оставьте политику! – предложил кто-то. – Самый изысканный цвет – серый. Взгляните на мой костюм. Разве вы не пожелтели от зависти?

– Значит, зависть, по-вашему, желтого цвета? Не говорите ерунду!

– А вы замолчите!

Мудрецы так распалились, что едва не подрались.

– Все ясно! – решили краски. – Они никогда не придут к согласию. – И ушли.

И с тех пор люди по-прежнему облачают свои чувства в те цвета, какие им хочется. И если разобраться по существу, это самое правильное решение, потому что во всем и всегда нужно быть как можно свободнее, даже если имеешь дело с красками.

Впрочем, можно придумать весьма интересную игру, если соединять тот или иной цвет с разными чувствами. Например, как вы думаете, какого цвета одиночество, любовь, скука, симпатия? Ну, и так далее.

Игра в прятки

Как обычно, главный счетовод Фемистокл Солера вышел из дома ровно в семь утра, чтобы первым прийти в контору.

И как обычно, должно быть, оттого, что очень гордился своим положением начальника, шел с гордо поднятой головой. Ну и, как всегда случается со всеми, кто не смотрит под ноги, Солера часто спотыкался и падал.

В то утро именно из-за этой своей привычки идти, высоко подняв голову, он первый заметил это.

– Невероятно! – воскликнул он.

И в самом деле, в небе не имелось ни малейшего намека на голубизну. Над головой вообще никакого неба не было – оно просто исчезло.

Другие прохожие, видя, что солидный господин что-то внимательно рассматривает в небе, последовали его примеру, и вскоре все тоже шли по улице, задрав к небу нос.

И все повторяли: «Невероятно!»

Но больше всех жителей в городе удивилась маленькая Луиза.

Утром, перед тем, как отправить дочку в школу, мама послала ее в погреб за оливковым маслом.

Время шло, а Луиза и не думала возвращаться. Она не могла глаз оторвать от потолка в погребе – он оказался немыслимо голубой. Будто вся голубизна неба собралась тут.

Луиза тоже хотела уже воскликнуть: «Невероятно!» – но Голубой Цвет остановил ее:

– Тсс! Не шуми! – шепнул он. – Я играю в прятки с другими цветами, и сейчас моя очередь прятаться.

Какого цвета слова

Кто бы мог подумать, что слова имеют цвет? Конечно, никто. А может, все же имеют? Внимательно присмотритесь, и вы тотчас убедитесь: они действительно окрашены – каждое слово в свой собственный цвет.

Банан, канарейка, лимон, мимоза – какого они цвета? Ясно какого, не так ли? А снег, молоко, заяц-беляк, сметана, мел? Конечно, белые, какие тут могут быть сомнения! А черным окрашены слова уголь, траур, ночь, пантера (черная, разумеется). И легко представить, какого цвета пламя, язык, солнце, сердце.

Между тем, как это ни странно, сами краски тоже никогда не интересовались, какого они цвета. А когда призадумались как следует, в тот же день взбунтовались.

– Пора кончать с подобной несправедливостью! – потребовали они. – Сколько можно обижать нас! Почему нас печатают в книгах или в газетах только черными? Мы имеем право, чтобы нас окрашивали нашими природными цветами. А если люди не понимают этого, мы сами позаботимся о справедливости!

И в тот же миг во всех книгах, газетах, журналах, во всех школьных тетрадях и учебниках каждое слово приняло свой собственный цвет. «Банан» повсюду напечатан ярко-желтыми буквами, «огонь» – ярко-красными, «листья» – зелеными, а «снег» белыми, да такими, что слово это почти сливалось со страницей. Казалось, радуга вдруг рассыпалась по всем книгам, газетам, журналам и учебникам, и дети стали читать их с удовольствием. И сами писали слова разноцветными чернилами. Представляете, как весело стало учиться!

Праздник

Как-то раз, проснувшись воскресным утром, люди не узнали свой город: исчезли все краски. Казалось, такого и быть не может, и готов спорить, что не каждый из вас способен представить себе мир без красок.

Здания, машины, дороги, деревья – все вокруг стало прозрачным как стекло. Жители с испугом смотрели друг на друга: волосы превратились в какие-то бесцветные нити, кожа стала бледной, как у покойников, а одежда утратила все свои краски, сделалась блеклой и неприглядной.

Город просто невозможно стало узнать, будто его населяют призраки, да к тому же немые, потому что от удивления люди потеряли дар речи. Слышались только возгласы ребятишек:

– Что случилось? Конец света?

Нет, это оказался не конец света, а праздник. Да-да, праздник! Это обнаружили однако только Филиппо и Нелла, собравшиеся поиграть в то прекрасное утро на своей любимой полянке за городом.

Хоть и опечалило их случившееся, они все же решили отправиться туда на прогулку. Дорога – совершенно обесцвеченная – словно пропала, деревья казались сделанными изо льда, а трава выглядела стеклянной.

Но когда Филиппо и Нелла пришли на свою полянку, то едва не ослепли от буйства немыслимых красок. Дело в том, что все исчезнувшие в городе краски собрались здесь. Это оказалось поистине фантастическое зрелище. Покинув все, что они окрашивали, краски утратили форму вещей и теперь легкими широкими волнами – красными, желтыми, коричневыми, самыми разными – весело резвились на лугу.

Дети с удивлением смотрели на это чудо, не догадываясь, что краски взяли себе выходной день, желая устроить праздник.

И действительно, они беззаботно танцевали и развлекались. Захваченные общим весельем, ребята тоже принялись играть. Они пригоршнями ловили порхающие краски и лепили из них, словно из пластилина, желтых и красных куколок, голубых в полоску лошадок, синие домики с изумрудными крышами, пестрые, как радуга, автомобили. Когда же детям надоело это занятие, они дунули на свои игрушки, и те словно растаяли.

Но Филиппо и Нелла продолжали развлекаться: играли с красными шарами, бросая их друг другу, плавали, словно в море, в синей краске, прятались в густой яркой-преяркой зелени, похожей на джунгли у экватора – попробуй найди! Но больше всего им нравилось окрашивать в разные цвета самих себя. Стоит только нанести на себя какую-нибудь краску, и тебя уже никто не узнает!

– Смотри, я стал негритенком! – рассмеялся Филиппо.

– А я китаянкой! – пожелтев, обрадовалась Нелла.

– А теперь я стану зеленым, как попугай! – и Филиппо, сдунув с себя черный цвет, окунулся в изумрудную краску.

Потом они разрисовали красно-синими полосками всю свою одежду, волосы покрасили в голубой цвет, а руки – в фиолетовый. Ну, клоуны да и только! Никогда еще дети так не веселились!

Заметив наконец, что вечереет, ребята отправились домой – рассказать родителям о своем необыкновенном приключении.

Однако, добравшись до города, они обнаружили, что все краски на своих местах! Оказывается, когда праздник окончился, краски тоже поспешили домой и при этом немного опередили ребят.

Понятно, что когда Филиппо и Нелла стали объяснять, почему в то утро в городе исчезли все краски, им никто не поверил. К тому же телевидение уже успело сообщить, что причиной всему послужило необычное солнечное затмение. Люди и успокоились.

Напрасно Филиппо и Нелла настаивали на своем – они видели настоящее чудо! Никто и слушать их не хотел. Но они-то знали, что все это им не приснилось, и с тех пор нередко навещали свою полянку.

Только ничего необычного там больше никогда не происходило, потому что краски могут позволить себе короткий отдых только один раз в сто лет.

Почему у людей кожа разного цвета

Рассказывают, будто в древности, очень-очень давно, у всех людей на земле кожа была одного цвета – белая. Краски в те времена забавлялись, как дети, раскрашивая все, что попадется под руку: горы, растения, животных, небо… А окрасить самое важное на свете существо – человека – забыли! Когда же заметили свою ошибку, то решили немедленно исправить ее и стали думать, какой же краске поручить это дело. Желающих оказалось много.

– Это я должна сделать! – заявила фиолетовая краска. – Мой цвет самый изысканный!

– Почему ты? По-моему, люди станут гораздо красивее, если позеленеют! – возразила зеленая краска.

– Нет, что ни говорите, а больше всего подходит для человека мой цвет, – заявил синий.

После долгих и бурных споров решили проголосовать. Одинаковое число голосов получили три цвета – черный, желтый и красный. И краски-победительницы условились между собой: в черный цвет они окрасят кожу людей, которые живут в Африке, в желтый – тех, что обитают в Азии, а в красный – американских индейцев.

Краски тут же разъехались в разные стороны и принялись за работу. Но самое интересное, что в своих спорах они совсем забыли о людях, которые живут в Европе.

Вот почему европейцы так и остались белокожими, и представляете, как же они рассердились, когда, отправившись путешествовать, обнаружили, что в Африке, Азии и Америке живут чернокожие, желтокожие и краснокожие люди!

Должно быть, европейцы очень обиделись, что краски забыли про них, потому что стали с неприязнью, даже с презрением относиться ко всем цветным людям. Так продолжалось несколько столетий. И только в наши дни все изменилось. Теперь многие белокожие считают, что черная кожа даже красивее белой, и потому летом часами лежат на солнце, желая почернеть. Но сколько ни стараются, все равно видно, что они белокожие, только загорелые – вот и все!