Текст книги "Терпеливый муж"
Автор книги: Мара Фицчарльз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Мара Фицчарльз
Терпеливый муж
Глава 1
Это было не то, что он ожидал. Около четырех лет он ежедневно видел ее портрет. Где бы они с Мерфи ни были, в каких бы условиях ни находились, тот всегда устанавливал его на видном месте. Яркая блондинка на фотографии имела лишь отдаленное сходство со скорбящей молодой женщиной, которую он видел пару дней назад на похоронах.
Ее волосы цвета меда ниспадали на плечи ровным, роскошным каскадом. Черное платье соответствовало торжественности случая и говорило о хорошем вкусе. В ушах сверкали золотые серьги в виде крупных колец, а темные глаза были большими и печальными.
Они как бы искали в его глазах ответную печаль и ждали утешения. Женщина на похоронах не была похожа на девушку с драгоценного портрета Мерфи. В ней чувствовалась какая-то необъяснимая ранимость.
Пытаясь заглушить воспоминания и боль, Эндрю Макларен поднялся с большого кожаного кресла в родительском доме и подошел к английскому секретеру. Объемистый конверт, лежащий перед ним, напомнил ему о тех событиях, которые он почти забыл.
Заставив себя взять в руки конверт, Эндрю уставился на него, размышляя над значительностью его веса. Минуты шли, а он все стоял, не двигаясь с места.
Эндрю знал, что находится в конверте. Десятью днями раньше он собрал лежащие в нем вещи там, где оставлял их Мерфи в начале каждой смены. Это была одна их самых трудных задач, которые ему приходилось делать. Запечатывая конверт, он думал, что спрятал в него и ненужные воспоминания.
Оказалось, что это не так.
В конверте было несколько предметов, когда-то ценных для Чарльза Мерфи – его соседа по комнате, сослуживца и друга.
Не так-то просто отделаться от воспоминаний.
Эндрю закрыл глаза, и возникшее чувство сожаления охватило его целиком. Он не хотел принять смерть друга как реальность, но не мог и отрешиться от нее.
Тяжелой походкой он вернулся к креслу и погрузился в его прохладу, затем вскрыл конверт и высыпал содержимое на колени. Каждый предмет вызывал воспоминания.
Губная гармошка – простой инструмент. Мерфи коротал время, играя на ней в одиночестве в сумерках. Мелодии, которые он наигрывал, доставляли ему радость. Иногда Чарльз играл так долго, что это раздражало его товарищей. В мрачной тишине, окружавшей Эндрю, он вдруг почувствовал, как не хватает ему этой несложной музыки.
Кольцо – знак его университетского факультета – выглядело богато: золотое, оно было украшено большим красным камнем и головой льва. Мерфи считал его символом достоинства. Если бы Чарльза похоронили с этим кольцом, он расценил бы это как лишнюю сентиментальность. Поэтому кольцо сняли.
Эндрю колебался, прежде чем прикоснуться к сверкающей золотой цепочке. Это был рождественский подарок девушки Мерфи. Он прекрасно помнил тот момент, когда его друг развернул упаковку. Чарльз обрадовался как ребенок и немедленно надел ее на шею. Каждый раз, снимая цепочку, он боялся ее потерять.
Наконец Эндрю заставил себя посмотреть на последний предмет – двойную золоченую рамку. Он осторожно приподнял ее, чтобы получше рассмотреть вставленные в нее две фотографии. Эндрю рассматривал их так, словно никогда раньше не видел.
На одном снимке был изображен Мерфи с девушкой. Красивый, разбитной, с черными как смоль волосами, озорными синими глазами, насмехающимися над всеми и вся, он властно положил руку ей на плечо. С другой фотографии лучезарно улыбалась эта самая девушка. Это был знакомый образ – безмятежное, счастливое дитя. Сам Эндрю предпочитал женщин взрослых, зрелых, искушенных.
Волосы у девушки с фотографии были собраны в два хвоста, торчащие под разными углами. Эндрю подумал, что это выглядит глупо, по-детски, так же как и нелепые серьги, свисающие почти до плеч – причудливые крылатые лошадки.
Ее наряд также не вписывался в стиль взрослой женщины. На ней были мешковатая блузка флюоресцентного зеленого цвета, завязанная узлом с одной стороны, и плотно облегающие брюки, внушавшие ему сомнение насчет соблазнительности ее тела в таком юном возрасте.
– Эндрю, у тебя все в порядке? – Мелодичный женский голос вернул его к действительности, прервав воспоминания.
– Конечно, Сара, – ответил он, обернувшись к неожиданно появившейся сестре. – Конечно, у меня все замечательно.
– Трудно проститься с другом, – прошептала она и в знак поддержки положила руки ему на плечи. – Трудно позволить ему уйти.
Эндрю видел сострадание в ее изумрудных глазах и знал, что она поймет его печаль. Он всегда мог поговорить с Сарой. Сегодняшний день не был исключением.
Он прокашлялся, затем еще раз взглянул на фото в своих руках.
– Я обещал Мерфи позаботиться о ней. – Потерев ладонью лоб, Эндрю заколебался. Он хотел объяснить, он обязан это сделать, он должен вспомнить каждую мелочь из того, что пытался забыть.
Сара оперлась на стул. Ее внимание ободрило его, и он продолжил:
– Мы сидели рядом и болтали после нескончаемого адского дня. Нам приходилось постоянно уворачиваться от артиллерийского огня. Оба смертельно устали, я думаю. Во всяком случае, – он пожал плечами, – в ту ночь мы чувствовали себя маленькими и ничтожными. Пушечным мясом…
Эндрю прервался, вспомнив тот день так ясно, словно все это произошло вчера. Вспомнилась даже усталость и тревожный голос друга.
– Мерфи, как обычно, напился. Он беспокоился о ней, сказал, что, если с ним что-нибудь случится, она этого не вынесет. Мерфи был твердо убежден, что она без него беспомощна. Я никогда не понимал этого. Он был чрезвычайно заботлив, может быть, потому, что она росла на его глазах. – Эндрю прикрыл глаза и спрятал лицо в ладонях. Он медлил с воспоминаниями. Сжав зубы, он взглянул на сестру и сказал: – Как бы то ни было, в ту ночь он был не в себе, все говорил и говорил о ней и о том, как она зависит от него, нуждается в нем, любит его.
– Похоже, он тоже любил ее, – тихо сказала Сара.
– Так оно и было. Когда он стал умолять меня позаботиться о ней в случае его смерти, я согласился. Я пообещал ему, – подчеркнул Эндрю. – Никогда не думал, что буду сидеть вот здесь и стараться собрать все это вместе.
– Ты думал, что вы молоды и у вас впереди годы и годы, – предположила Сара, обняв его за плечи.
– Я хотел поддержать своего лучшего друга, – объяснил Эндрю. – Мне и в голову не приходило, что придется когда-нибудь выполнить свое обещание. – Расстроенный, он вздохнул и покачал головой. – Я должен поговорить с ней, отдать это. – Эндрю указал на вещи Мерфи. – Мне показалось, что церемония была неподходящим местом для этого. А теперь…
– Ты не знаешь, что ей сказать, не так ли? – догадалась Сара. – Девушка недостаточно знакома тебе, а ты считаешь, что она ждет совета, и стараешься избежать встречи с ней.
– У меня достаточно собственного горя, – признался Эндрю. – Уже почти две недели как Мерфи нет. А я все жду, что вот сейчас откроется дверь, он войдет и спросит, загрузил ли я уже вертолет или не сходить ли нам за пивом.
– И вдруг ты понимаешь, что это уже невозможно.
– Да. Одна моя половина восприняла реальность, а другая все еще надеется, что это кошмарный сон. – Он остановился, набираясь сил, чтобы продолжить. – Теперь мне нужно взять себя в руки и утешить ребенка, потерявшего друга.
– Ребенка? Сколько же ей лет?
– Я не знаю, возможно, восемнадцать, нет, скорее девятнадцать. Мерфи начал с ней встречаться, когда ей было пятнадцать, я думаю. – Эндрю поглядел на Сару и снова пожал плечами. – Я не помню точно. Это не так уж и важно. Мы были знакомы с Мерфи четыре года. Она единственная, с кем он встречался.
Сара взяла из рук брата фотографию и стала внимательно ее разглядывать.
– Он был на несколько лет моложе тебя?
– Да, ему через два месяца должно было исполниться двадцать пять, – пробормотал Эндрю. – Достаточно зрелый, чтобы всерьез воспринимать подростка.
– Она выглядит молодо. – Сара задумалась. – Знаешь, если ты собираешься поговорить с ней, тебе лучше бы сдерживать свое критическое отношение к ней. Мерфи был взрослым и мог принимать собственные решения вне зависимости от твоего одобрения.
– Хорошо, Сара. Поставим на этом точку. Я постараюсь держать свое мнение при себе, – поклялся он, зная, как это будет трудно. – Но уверен, что Мерфи ошибался.
– Насчет чего?
– Я надеюсь, что это не разобьет ее жизнь, что она достаточно сильная, чтобы устоять. Если это не так, то пакет с его вещами расстроит ее. И что я буду тогда делать?
– Вот именно, – согласилась Сара. – Поговори с ней по-родственному, как бы ты говорил со мной или с Рейчел.
– Постараюсь. Но ты же знаешь, я не выношу слез.
– При твоей стойкости мне не верится, что ты так мягок.
– Проклятие, я не мягок, Сара.
– Не-ет, – поддразнила его сестра. – Ты рискуешь жизнью, стараясь накормить голодающих детей. Ты выносливый, Эндрю Макларен. Тебе нравится летать под артиллерийским обстрелом… Но ты просто платишь по счетам и вовсе не заботишься о детях.
– Черт, ты права, – отрезал он. Сара невинно улыбнулась:
– Но ты будешь заботиться о ребенке?
– Да, черт побери.
– Тогда, дорогой братец, – сказала она с усмешкой, – это доказывает, что ты мягок.
Он поднял руки в знак того, что сдался:
– Я сдаюсь. У меня нет аргументов против твоей логики, но я все-таки не считаю себя мягким человеком.
Несколько часов спустя Эндрю сидел в своем джипе и смотрел на фотографию. Он откладывал поездку через весь город, пока это было возможно, ведь ему придется признать реальность смерти Мерфи и говорить об этом с Кесси Уэле.
Глядя на снимок, Эндрю чувствовал, что ему хотелось смотреть не на вечную улыбку Мерфи, его манила ее улыбка.
Господь его хранит. Вероятно, Сара права: он на самом деле слишком мягок. Эндрю знал, что неравнодушен к блондинкам. А ее сияющие темные глаза с такими длинными ресницами…
“Замечательно, – подумал он. – Просто замечательно. И что мне с этого?”
Эндрю засунул фотографию обратно в конверт, аккуратно закрыл его. Вещи Мерфи принадлежали его девушке. И он здесь для того, чтобы доставить их по назначению, а не нежно разглядывать изображенную на снимке женщину-ребенка.
Захлопнув дверцу джипа, Эндрю двинулся в путь и, бросая время от времени беглый взгляд на местность, добрался до потрепанного непогодой желтого домика. Постучав в обитую деревом дверь, он немного подождал, нетерпеливо постукивая ногой о порог и разглядывая облупившуюся краску на дверной раме. Никто не ответил, и Эндрю постучал громче.
Наконец дверь приоткрылась, и в образовавшемся проеме показалась светлая головка Кесси.
Первое, что он заметил, была ее прическа – хвостики.
– Энди, – прошептала она еле слышно.
Еще большее изумление, чем прическа, у Эндрю вызвали серьги чуть ли не до плеч в форме гигантских розовых фламинго в ушах девушки. Он прокашлялся.
– Я хотел бы поговорить с тобой пару минут, если это возможно.
– Конечно.
Она открыла дверь и легким взмахом руки указала на комнату справа:
– Проходи.
Полосатый кот, увидя вошедшего, начал тереться о его ноги. Эндрю заметил в глазах Кесси слезы. Он поднял голову и мысленно взмолился: “Только без слез, о Господи, только без слез!”
Войдя в гостиную, Эндрю повернулся к девушке и окинул ее взглядом, затем еще раз. Она была босиком и оказалась ниже ростом, чем он ожидал: пять футов и пять дюймов. Эндрю обратил внимание на ее вздернутую верхнюю губу, из-под которой виднелись зубки. Розовые фламинго слегка покачивались. Перед ним, без сомнения, стояла девушка с фотографии Мерфи. Об этом свидетельствовали и серьги, и весь ее наряд.
Она была ходячей рекламой Спандекса: обтягивающие черные леггинсы и ярко-розовый топ, плотно облегающий грудь. Живот был обнажен, почти не оставляя возможности для фантазии.
Хотя наряд ее был достаточно откровенен, выглядела она наивной. И, несмотря на привлекательные формы, Эндрю не мог воспринимать ее как соблазнительницу. Ему она казалась ребенком, нарядившимся для маскарада.
Однако он знал, чем она была для Мерфи. Прежде чем она заговорила, Эндрю напомнил себе, что не должен выказывать своего отношения к ней.
– Я принес вещи Мерфи. Может, ты захочешь оставить себе что-нибудь в память о нем.
– У меня много чего осталось от него на память, – ответила она тоном, который навел Эндрю на мысль, что внешность этой женщины обманчива. Небрежно поведя плечом, она спросила: – Могу я посмотреть, что в конверте?
Когда он передавал ей конверт, их глаза встретились. Это были те же глаза, полные печали, которые он видел на церемонии, глаза женщины, а не ребенка. Этот контраст лишал его присутствия духа.
Она перевела взгляд на сверток. Воцарилась тишина.
Бумага резко захрустела. У Кесси возникло желание извиниться. Вместо этого она заглянула внутрь в непреодолимом желании увидеть то, что составляло для Мерфи такую ценность, сознавая, что это предвещает возврат к всепоглощающей печали, с которой приходилось бороться все последние дни. Ей нужен был сам Мерфи, а не его наследство. Но если она не в состоянии вернуть его, то хотя бы пусть среди этих вещей найдется что-нибудь особенное.
Сквозь пелену слез девушка разглядывала каждую вещь. Когда она достала из конверта и зажала в ладони золотую цепочку, у нее перехватило дыхание. Затем Кесси подняла сверкающую нить и покачала ею перед Эндрю.
– Мерфи говорил, что я заарканила его ею, – объяснила она шепотом. – Он сказал… что будет хранить ее… до самого последнего дня.
Стараясь не привлекать внимания, Кесси поспешно вытерла следы слез с лица. Она выплакала океаны слез за последние десять дней, так много, что, казалось, больше уже не осталось. Теперь она убедилась, что это не так.
– Я благодарю вас за то, что вы принесли все это. Мерфи всегда говорил, что вы настоящий друг, лучший из друзей. Он так и говорил: “Энди – лучший друг. Ни у кого нет более преданного друга”. Думаю, вы ведь тоже тоскуете по нему, верно?
Эндрю набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул его.
– Да, мне не хватает Мерфи, – выдержав паузу, согласился он. – Мы были очень близки. Никогда не расставались. Делали одно и то же.
Это ее не удивило. Мерфи много рассказывал об их дружбе. Она знала: Эндрю тоскует о Мерфи не меньше ее самой.
Кесси размышляла о стоящем перед ней человеке, о его чувстве жалости и каком-то необъяснимом сходстве с Мерфи. Она никак не ожидала, что друзья окажутся совсем не похожими друг на друга. В то время как Мерфи отличался гибкостью и едва ли достигал среднего роста, Эндрю был могучего телосложения и высокого роста – почти шесть футов. Если синеглазого Мерфи можно было назвать жгучим брюнетом, то мужчина, оценивающий ее в этот миг, был рыжеволосым с темно-карими глазами.
Кесси сразу заметила и другие различия. Улыбка Мерфи была его неотъемлемой частью. Эндрю же предстал перед ней мрачным, без какого бы то ни было намека на улыбку. Правда, это могло быть вызвано печалью, как и ее слезы.
Общим у них было восприятие окружающего мира.
Эндрю Макларен держался высокомерно, так, словно он в любой момент готов был принять брошенный ему вызов. И Мерфи занимал подобную позицию.
В какой-то момент Кесси почувствовала, что Эндрю передались ее переживания. Не то чтобы его испытующий взгляд выражал поддержку, нет, но от него веяло покоем.
Может, такое ощущение возникало потому, что это был друг Мерфи.
– У тебя все в порядке? – спросил Эндрю, озадачив ее странным выражением лица.
Она кивнула, продолжая так же пристально смотреть на него.
“Черт побери! Это круто, – подумал он. – Если бы она перестала так разглядывать меня своими темными глазами”.
– Ты уже примирилась с тем, что он ушел, или все еще…
– Я знаю, что его больше нет, Энди, – перебила она, наконец отведя свой взгляд. – Мерфи умер. Он уже не будет спасать голодающих детей и никогда не вернется.
Эндрю снова обнаружил противоречие. Несмотря на юный внешний вид, рассуждения ее были зрелыми и разумными. Она, не выплескивая наружу свои эмоции, фактически приняла смерть Мерфи. У него так не получалось. Скорее всего девушка была более сильной, чем казалась.
Эндрю испытал некоторого рода восхищение и неожиданно неподдельное беспокойство о ее судьбе, которое не было связано с обещанием, данным Мерфи.
– Что ты теперь будешь делать? – спросил он.
– Не знаю, – призналась она, тряхнув головой так, что ее хвостики покачнулись в такт ее причудливым серьгам. – Я эти несколько дней старалась примириться со смертью Мерфи.
Ее тихий, но откровенный вздох наполнил дом. Он сам провел последнюю неделю так же, задавая другим тот же вопрос, что и себе: примирились ли они с тем, что Мерфи больше не вернется.
Слегка смущаясь, он оглядел небольшую гостиную. В ней было по-домашнему уютно, хотя большая часть мебели выглядела несколько потрепанной. Обивка была истерта, как и ковер под ногами.
Непростые чувства, которые он стремился отогнать от себя, начали овладевать им.
И тут Кесси заговорила:
– Ты расскажешь мне, что случилось? В официальном сообщении говорится, что мистер Мерфи погиб из-за штурманской ошибки. Я…
– Штурманская ошибка. Да, так, – ответил он с горечью. – Чертовски невероятно.
– Я бы хотела, чтобы ты мне объяснил, – сказала Кесси.
Эндрю старался не встречаться с ней глазами.
– Я тоже.
– Что?
– Я тоже хотел бы, чтобы мне объяснили. Но объяснений нет. Вертолет взорвался от удара. – Он остановился, в который раз пытаясь представить ужасную смерть своего друга, затем заставил себя продолжить: – Я знаю не больше тебя, ведь меня там не было…
– Но как это могло случиться? Мерфи был очень опытным. Как мог обычный полет…
– Но ведь все наши обычные полеты были небезопасны, Кесси. Он, должно быть, говорил тебе об этом. Или так берег твой покой, что ты ничего не знала о нашей опасной жизни.
Сердито взглянув на него, Кесси ответила:
– Конечно же, я знала, что он постоянно рискует. Так он жил. И он этого не избегал. Но он говорил, что вы оба всегда очень осторожны.
– Меня не было с ним в тот день, – повторил Эндрю тихим голосом.
Она неподвижно смотрела перед собой, как кот, готовый схватить неожиданную добычу. Он приготовился к ее вопросу.
– У меня нет того ответа, который ты ждешь. Я знаю не больше, чем ты.
– Но ты не веришь в то, что это была штурманская ошибка, ведь так? – бросила она с вызовом.
Эндрю устало покачал головой. Он думал об этом тысячу раз и тоже ничего не понимал. Заурядный полет в отдаленную деревушку. Вместе с Мерфи они проделывали это сотню раз.
– Нет, Кесси, я не считаю, что это была штурманская ошибка, – ответил он наконец.
– Что тогда? И почему? – поинтересовалась она.
– Мы никогда не узнаем, – сказал он. – Я думаю, это была провокация. Мы помогаем голодающим. Политики высших рангов на бумаге рады нашей помощи, но на самом деле это не так. Нам постоянно ставят палки в колеса. Только порядочная администрация организации, в которой мы работаем, может сломать эти политические барьеры, но и она не всесильна.
– Может ли кто-нибудь из этой организации провести расследование?
– Официальное заключение уже дано: штурманская ошибка, и для расследования нет причин, – объяснил он. – Кроме того, я наводил справки. Вертолет взорвался в воздухе и сгорел. – Эндрю колебался, сказать ли больше. Он знал, что лишь небольшие обломки вертолета остались после катастрофы. – Сожалею, но мы должны примириться с официальным заявлением.
Он увидел, как слезы заструились по ее щекам. И снова печаль девушки так глубоко тронула его, что он не мог отмахнуться от этого.
Эндрю вовремя вспомнил, что Сара советовала отнестись к Кесси по-родственному. Он так и сделал. Придвинувшись к девушке, он обнял ее за плечи, как родную сестру. Для него это было непривычно. Сара советовала поговорить с ней. Только бы остановить поток слез!
Стараясь успокоить девушку, Эндрю привлек ее к себе и прошептал:
– Мне очень жаль, Кесси. Так жаль!
Ее тело содрогнулось от глубоких рыданий. Эндрю понимал, что это было неизбежно. Он тоже почувствовал боль. Ему хотелось уйти, остаться одному. Вместо этого он обнял ее крепче.
“Возможно, разделить на двоих утрату было не такой уж плохой идеей”, – подумал Эндрю. Он закрыл глаза и замер, напомнив себе, что должен сдержать обещание.
Глава 2
Эндрю захлопнул дверцу вертолета и перекинул брезентовый рюкзак через плечо. Он чувствовал, что выдохся: не проходило дня без страданий и смерти. Эндрю решил сделать передышку.
Совсем недавно он думал о своей семье, которая в Бостоне готовилась к крестинам его племянников, и о темноглазой подруге Мерфи, горюющей в продуваемом всеми ветрами домишке.
Это было здорово – снова попасть домой. В последние дни чувство тоски не покидало его. Он считал, что выполнил долг по отношению к Кесси Узле, но в то же время сознавал, что это было чем-то большим, чем выполнение обещания другу, что любой другой человек, вероятно, не чувствовал бы того напряжения, с которым ему приходилось бороться каждый раз, как он вспоминал печаль в глазах и дрожь в голосе Кесси, когда она говорила, что пойдет дальше сама. Он понимал ее решительность, потому что сам тоже шел дальше один, без Мерфи.
Его убежденность в необходимости борьбы с мировым голодом была непоколебима, но что-то изменилось в нем со смертью друга. Выполняемое им дело не приносило больше прежнего удовлетворения.
Эндрю правильно сделал, что решил поехать домой. Его семья всегда благотворно действовала на него. И сейчас он надеялся получить эмоциональную поддержку. Эндрю улыбнулся самому себе. Благодарение Богу, ему есть у кого искать понимание. Наблюдая, как люди борются с суровой нуждой, он видел, что сам играет безнадежно малую роль в этой пьесе жизни. Со времени смерти Мерфи он с каждым днем все больше и больше ощущал свою беспомощность.
Просто смешно, как скоро иссяк его оптимизм. Он всегда был уверен в необходимости своего дела. Мерфи разделял это мнение. Без друга и соратника работа для Эндрю потеряла прежнее значение. Он задумался о ее результате, чего никогда не делал раньше.
Эндрю надеялся, что поездка домой поможет ему. Должна помочь. Прочность семьи – непреложная ценность в его жизни.
С рюкзаком через плечо Эндрю прошел через взлетную полосу Логанского международного аэропорта. Он нетерпеливо выискивал в толпе высокую фигуру своего седовласого отца.
– Эндрю, сюда! – вдруг раздался голос брата. Рослый, с каштановыми волосами, он стоял под руку с великолепной блондинкой.
– Эй, Люк, – отозвался Эндрю, пробираясь в их сторону.
Он протянул брату руку и чуть подался вперед, чтобы обменяться братскими похлопываниями по спине.
– Добро пожаловать домой!
– Спасибо. Это здорово – вернуться.
Улыбаясь он обернулся к стройной женщине, стоящей у него за спиной, и радушно воскликнул:
– Эй, шикарная женщина, мой брат хорошо с тобой обращается?
– Пока не жалуюсь, – ответила та.
– Дашь знать, если что-то будет не так. – Эндрю заговорщически подмигнул ей и с улыбкой взглянул на брата: – Я ожидал встретить отца. Где он?
– Помогает Этану закончить работу над лодкой. Они так увлеклись, что не могут оторваться от своего занятия.
– Даже чтобы встретить сына и брата, возвращающегося из тяжелого похода, – заметил Эндрю, повысив голос так, словно хотел, чтобы они его услышали.
– Не только для этого, – смеясь ответила Мэнди. – Мы боимся, что Этан не сможет оторваться даже на крестины близнецов.
– Старший брат никогда не простит ему этого, – высказал предположение Эндрю.
– Вот почему отец так серьезно взялся за дело, – объяснил Люк. – Парусник – дитя Этана. Он построил его сам. Но в конце концов отец убедил его, что никто не узнает о его помощи. Я думаю, он рассудил, что в связи с приближающимися крестинами и твоим возвращением домой, – Люк кивнул брату, – это будет разумное решение.
– Похоже, что так, – согласился Эндрю. – Как Джесс и Брайана справляются с двойняшками?
– Прекрасно, – ответил Люк.
– Мы помогаем, – добавила Мэнди.
Понимая, что это в порядке вещей для его семьи, Эндрю кивнул:
– Ага, пока мужчины строят лодку, женщины ухаживают за детьми.
– Я возражаю, – перебил его Люк.
– Ты тоже занимаешься детьми?
– Да. Наш несговорчивый братишка принял помощь только от отца.
– Конечно, – согласился Эндрю, – Этан всегда должен все делать по-своему.
– Он и работает по особому, собственному методу. Подожди говорить, пока не увидишь его детище.
– Не говори ему, – предостерегла Люка Мэнди. – Разве Джесс не предупредил, что хочет увидеть выражение лица Энди при виде готовой лодки?
– Ты видел проект? – спросил Люк. Эндрю кивнул:
– Я пожелал ему удачи и предостерег, боясь, как бы он не похоронил себя под такелажем. Но он настаивал, что исполнит задуманное, даже если ему придется трудиться восемь часов на верфи для заказчиков и десять часов для себя.
– Иногда он так и делает, – заметила Мэнди. – Мама посылает ему еду на верфь.
– А как у него с женщинами? – спросил Эндрю, неожиданно состроив забавную гримасу.
– Поверишь ли, но у него нет на них времени, – ответил Люк.
Эндрю с сомнением покачал головой:
– Не может быть!
– Вот увидишь его лодку… Она прекрасна. Стоит этой жертвы.
– Где, черт побери, вы припарковались? – спросил Эндрю, неожиданно обнаружив себя окруженным машинами. Он был так поглощен разговором, что не заметил, как они покинули здание аэропорта.
– Иди за нами.
– Гуськом? Как в детстве? – Эндрю обменялся взглядом с Мэнди и спросил: – Как Сара? Мы с ней мало общались. Есть какие-нибудь проблемы, о которых я не знаю?
– Никаких, – заверил его Люк. – У Сары все хорошо. Девочки восхитительны.
– Но малышка везде лезет, и у Сары очень мало времени, – вмешалась Мэнди. – Думаю, что писать письма – не главная ее забота сейчас.
– Она всегда умудрялась поддерживать гармонию…
Люк перебил его:
– Эндрю, дети, которые начинают ходить, всегда тянутся за мелкими предметами. Если ты…
– Ты стал знатоком? Такое впечатление, что у тебя большой опыт воспитания детей. Где Рейчел?
– Постоянно занята! – воскликнула Мэнди. – Если она не на занятиях или в библиотеке, то на добровольных началах обучает грамоте взрослых.
– Вот и машина, – сказал Люк. – Мама ждет тебя к обеду. Ты ведь не остановишься у себя, правда?
Эндрю засмеялся в ответ:
– Нет. После такой прогулки мне нужно поддержать свои силы. Твои парни едят дома?
Пока Люк открывал дверцу машины перед женой, она посмотрела через плечо:
– Что, если мы пропустим обед в честь твоего прибытия?
– Чертовски некрасиво, – ответил Эндрю.
Эндрю забросил рюкзак в джип, который держал в родительском гараже, и удобно устроился за рулем. Когда он выезжал на улицу, изящный серебристый “корвет” подъехал к дому.
– Добро пожаловать домой! – приветствовал его старший брат. – Извини, что не смогли быть на обеде. Иен целый день капризничал.
– Что, адвокат, близнецы замучили?
Улыбка брата была исполнена отцовской гордости:
– Немного. Я не жалуюсь. Внешне они очень похожи, но на этом их сходство и кончается. Сет ест и спит. Иен ест, затем требует к себе внимания.
– Не дождусь, когда увижу их. Как Брайана?
– Она прекрасно справляется, если учесть, что наша семья удвоилась.
– Мэнди сказала, что все помогают.
– После того как они поставили тебя в известность о том, что происходит здесь, почему ты не рассказываешь, что с тобой?
Эндрю почесал затылок. Он пересек континент и океан, чтобы добраться домой, но все его проблемы остались при нем. Время, проведенное в семье, свежие новости, которыми каждый спешил поделиться с ним, помогли ему на время забыть собственные заботы.
Джесс вернул его к ним.
– Трудно, – откровенно признался Эндрю.
– Из-за политики или из-за того, что ты потерял Мерфи?
Звук, который издал Эндрю, отдаленно напоминал смех.
– Политики стран третьего мира никогда не исправятся. Готовы уморить голодом своих соседей, – с горечью ответил он, затем, взглянув на брата, продолжил: – Я знаю, что не решу проблемы…
– Но ты можешь помочь голодающим.
– Может быть. А может, и нет… – сказал он неуверенно.
– Что, перегорел?
– Наверное, Джесс. Я догадывался, что это когда-то произойдет…
– Смерть Мерфи охладила твой пыл, подорвала силу духа? – догадался брат.
Эмоции Эндрю выплеснулись мгновенно.
– Я должен был быть с ним! – твердо сказал он. – И теперь чувствую вину, что еще жив, что заболел в тот момент. Если бы я был с ним, вместо того чтобы валяться с рвотой из-за этой проклятой заразы, он бы не погиб.
– Или вы погибли бы оба.
– Нет! – воскликнул Эндрю. – Нет! Мы были отличной командой, вместе прекрасно работали! Я должен был быть с ним…
– Судьба, Эндрю. Это значит, что ты не должен был быть с Мерфи в тот день, – спокойно предположил Джесс.
– Ты веришь в это, потому что так удобнее. Судьба. Что-то еще. Я жив, а Мерфи мертв.
– Но ты никак не можешь изменить это, – напомнил ему Джесс.
Эндрю кивнул, соглашаясь.
– Однако есть кое-что, что я могу сделать. Черт побери, я могу сдержать обещание. Кесси еще ребенок. Ей нужен кто-то.
– Пра-виль-но, – саркастически, с расстановкой произнес Джесс. – Эндрю, эта твоя позиция…
– Знаю, знаю, – поднял он руки, – это старомодно и только создаст мне проблемы с женщинами.
– Ты собираешься опекать ее независимо от того, хочет она этого или нет.
– По крайней мере я сдержу свое обещание. Мне нужно знать, что у нее все в порядке.
– Ради него или ради себя? – спросил Джесс.
– Ради обоих. – Эндрю почувствовал, что нужно ответить честно. – Я… Не важно.
– Хорошо. Оставим это. Я лучше пойду поздороваюсь с родителями. Этан еще дома?
Эндрю махнул головой в сторону грузовичка, украшенного голограммой “Кораблестроители Макларен”:
– Он уехал с полчаса назад. Похоже, что нервничал, хотя внешне был спокоен.
– Похоже. Одержимость лодками, – объяснил Джесс. – Надеюсь, ты собираешься навестить своих племянников завтра?
– Конечно. Ждите меня к ленчу. – Эндрю увидел удивленное выражение на лице брата. Но в следующее мгновение Джесс уже улыбался.
– Парень изображает любовь к кулинарии и сам себя приглашает на ленч. Какая наглость! Ничего не меняется.
– Я только что приехал, – попытался оправдаться Эндрю. – К тому же принесу замороженный йогурт на десерт.
Он дружески ткнул Джесса кулаком в плечо и забрался в джип.
Уже сидя в машине, Джесс бросил:
– Увидимся завтра.
На следующее утро Эндрю припарковался напротив дома Кесси Уэле. “Джесс прав: я глупец, что приехал сюда”, – сверлила его мысль.
В его прошлый приезд, когда слезы у Кесси высохли, она сказала, что Мерфи достаточно часто отсутствовал из-за своей работы и поэтому она будет продолжать жить так, как если бы он просто был в отъезде. Ей не нужно, чтобы кто-то присматривал за ней.
Эндрю не сказал ей тогда о своем обещании. Он не знал, как убедить печальную молодую женщину в необходимости своих визитов, ведь она не видела выражение глаз Мерфи той давней ночью, а он видел. И, черт побери, если самое малое, что он может сделать, чтобы компенсировать отсутствие друга, – время от времени навещать ее, то он будет это делать.
