Текст книги "Волчьи дети Амэ и Юки"

Автор книги: Мамору Хосода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Мимо прошёл Амэ и тоже куда-то направился.

– Пока.

– Куда ты? – Хана перевела взгляд на сына.

– К учителю.

– К какому?

– К… моему учителю.

– Ясно. Один доберёшься?

– Угу.

– Будь осторожен.

– Угу.

– И допоздна не задерживайся.

– Угу.

Конечно, вопросы у Ханы не закончились, но Амэ так торопился, что она смирилась и просто посмотрела ему вслед.

После обеда Хана отправилась за покупками, а по пути заехала в гости к семье Нирасаки, где осталась на чай с тётей.

– Как Юки-тян?

– Сегодня пошла в школу.

– Слава тебе господи. А Амэ-тян?

– То ходит, то не ходит.

– Ну и правильно, – вставил дед Нирасаки, как раз забежавший за своим обедом. – Если ребёнок с первых классов прогуливает, значит, одарённый. Как Эдисон и я.

– Опять ерунду говорит, – устало пробормотала тётя.

Хана дождалась, пока он всё-таки ушёл.

– Кстати, а в лесу кто-нибудь живёт?

– В лесу?

– Амэ сказал, что к учителю пошёл. Я подумала, там старик живёт какой-нибудь.

– Вот не знаю. Сейчас же самый пик полевых работ. В лес и не ходит никто.

Тётя Нирасаки звучно отхлебнула из чашки.

Сколько Хана ни думала, ей так и не пришло в голову, кого ещё можно спросить об этом.

Когда Амэ вернулся из леса, он подробно рассказал о прошедшем дне. О том, что зацвели серебристый гинкго и кизил. О том, что собственными глазами видел, как вылупляются головастики будущих зелёных лягушек. О том, что ходил по лесу очень долго, но почти совсем не устал. И о том, что обо всех растениях и животных, которых он сегодня видел в лесу, ему поведал учитель.

– Учитель знает обо всём на свете. Уж про лес – точно всё.

Хана даже опешила, настолько радостным выглядел сын. Вечно замкнутый и капризный Амэ никогда не ладил со взрослыми. Может, Хана ошибалась в нём, а может, он повзрослел. Конечно же, она несказанно обрадовалась. Но кто его учитель? Хане очень хотелось повидаться с человеком, который так изменил Амэ.

– Приводи его к нам в гости, – предложила она, когда сын помогал ей в огороде. – Я хочу его поблагодарить, к тому же…

– Учитель не ходит к людям. Он живёт выше, в холмах, и держится подальше от деревни, как кабаны и медведи.

– А? – Хана ошеломлённо посмотрела на Амэ.

– Но от встречи с тобой, мама, надеюсь, не откажется, – тихо добавил он.

Хана углублялась в лес вслед за сыном. Сначала дорога вела в гору, но потом неожиданно свернула в чащу и превратилась в узкую заброшенную тропинку, которую не отыскать на карте. Однако Амэ шёл по ней, как по широкому проспекту. Хана едва поспевала за ним и быстро запыхалась.

Наконец он остановился у мощного дерева. На раскидистых кедровых корнях сидел и внимательно смотрел на гостей лесной учитель. Рыжий лис.

У Ханы перехватило дыхание.

– Учитель – хозяин всей горы, – тихо пояснил Амэ.

– А… – Хана опомнилась. – Большое спасибо, что помогаете Амэ.

Она достала из сумки свёрток с гостинцами – спелыми персиками и жареным тофу. Учитель неспешно спустился и принюхался к тофу. Затем он быстро проглотил персики, ловко запрыгнул обратно и молниеносно скрылся среди камней.

Амэ, уже обратившийся волком, прыгнул вслед за учителем и тоже исчез. «Скоро буду» – предупредил он взглядом.

Хана смотрела вслед сыну взглядом и ещё долго не могла сдвинуться с места. Она до сих пор не верила своим глазам.

Восточный волк из заповедника сказал Амэ следующее: «Я ничего не знаю про лес. Я всю жизнь провёл в неволе, ничего о нём не узнал. Потому скажу лишь одно: здесь тебе делать нечего. Если хочешь чему-то научиться, не слушай старого волка из клетки, а иди в дикие свободные земли».

Амэ послушался старого зверя и пошёл в лес.

Поначалу он не знал, куда податься, и целыми днями бесцельно бродил по холмам. Но не успевал найти ничего интересного, как солнце уже клонилось к закату. Амэ не встречал никого, кто мог бы помочь. Ведь в Японии больше нет диких волков.

Амэ помнил об этом. Он знал, что сородичей не найдёт. Что уже не осталось тех волков, которые могли бы его научить. И всё же вместо них он нашёл себе учителя. Другие лисы, пожалуй, сочли бы его странным, ведь он согласился учить волчонка. Вряд ли во всём мире найдётся второй лис, у которого был бы такой ученик.

А Амэ обрёл взрослого наставника, чему несказанно обрадовался. Знакомство быстро расширило его кругозор. Учитель знал всё, что хотел постичь Амэ. До сих пор мальчик не мог даже сформулировать, что же хочет узнать. Но стоило ему повстречать лиса, как его собственные желания прояснились. И чем больше Амэ узнавал, тем больше вопросов у него появлялось.

Учитель не отвечал на них, он лишь молча показывал мальчику лес. И каждый раз поражал до глубины души.

То, что видел Амэ, совсем не походило на экосистемы дикой природы, о которых он читал в школьной библиотеке. Та природа, которую люди понимают и описывают по-своему, очень отличается от того, что существует на самом деле. Когда Амэ начал смотреть глазами учителя, он увидел суть этой разницы.

Старый лис не называл бук буком. По-своему он называл и рододендроны, и горечавку. Иначе говорил об облаках, ветре, каплях дождя и закатах. Имена, что узнал Амэ, были совсем не такими, как прежние, и таили другие смыслы. Некоторые из них не выразить языком людей.

Когда он рассказал об этом учителю, тот очень удивился: «Как можно так жить?» Амэ тогда словно молнией пронзило понимание. Перед ним открывался новый мир. И наконец, он добрался до вопросов, таившихся в самых глубинах его души: почему он родился волком и к чему стремиться в жизни?

Вечером Амэ так разговорился, что Хана обомлела. Сияя, он пытался рассказать сразу обо всём, что увидел и узнал в лесу. Порой он упоминал такие растения и насекомых, которых не знала даже Хана, работающая в заповеднике. Она спешно листала энциклопедию, но и там ничего не находила. Амэ в подробностях объяснял, где они встречаются и чем отличаются, и торопил мать делать заметки. Одна тема сменялась другой, а знания Амэ всё не иссякали.

Хана глядела на воодушевление сына и заряжалась его восторгом. Ей подумалось, что прогулы – это, конечно, плохо, но Амэ и так получил важнейшие знания. Он идёт по своему пути, и в этом нет ничего плохого.

Хане не верилось, что взросление детей может приносить такое счастье. Она поняла, что не ошиблась с переездом в лесной край.

Ужин кончился. Юки сидела за обеденным столом и пыталась совладать со злостью. Амэ говорил без умолку, пока его сестра корпела над домашним заданием.

– Юки, а давай ты тоже будешь ходить к моему учителю? Он покажет, как правильно охотиться. Объяснит, как быстро бегать по лесу. Может, даже научит чувствовать рельеф. Ты столько всего узнаешь: как искать воду, как предсказывать погоду, как делить территорию и помогать друг другу…

– Ясно же, что я не пойду.

– Почему?

Юки оторвалась от задания:

– Лучше ты скажи, почему не ходишь в школу.

– Так ведь в лесу интересно. Столько всего, чего я не знаю.

– Вот и не знал бы.

– Почему?

– Короче, ходи в школу.

– Не хочу.

– Почему?

– Потому что я волк, – парировал Амэ, не задумываясь ни на мгновение.

– Ты человек, – гнула Юки своё.

– Волк же, – отрезал Амэ, даже не думая отступать.

Юки открыла было рот, но сдержалась, вернулась к домашней работе и тихо пробормотала, словно пытаясь успокоиться: «Я решила больше никогда не обращаться волком».

Амэ должен был знать, сколько страданий принесли Юки события недавних дней. Она измучила и себя, и мать, но дело как-то уладилось. Хотя даже сейчас Юки в школе будто ходит по тонкому льду. И всё же она живёт как человек, а не как волк.

Амэ не понимал, почему сестра не хочет передумать. Может, ей просто надо сказать? Но вместо этого он лишь упрямо спрашивал:

– Почему?

– …

– Ну почему?

– Потому что я человек! Понял?! Человек я!

– Но почему?

– Что ты заладил, почему да почему?!

– Ты волк, Юки. Волк, но почему-то…

– Заткнись! Ничего ты не понимаешь!

– Чего это ничего?!

В следующий миг Юки отвесила брату звонкую пощёчину.

– Не прощу, если завтра в школу не пойдёшь!

Амэ схватился за щёку и вперился взглядом в сестру. До сих пор Юки всегда побеждала его в спорах, но сегодня Амэ не собирался сдаваться.

– Не хочу!

– Тогда не прощу!

– Не хочу!!! – в сердцах воскликнул Амэ и перевернул кухонный стол.

Девочку придавило столешницей. Вдребезги разбилась кружка. Когда Юки выбралась, её брат уже наполовину обратился волком. Глаза его светились тихой яростью.

Она оперлась о перевёрнутый стол.

– Драться хочешь?

Хана готовила ванну, как вдруг услышала громкую возню.

– Что за шум?

Она примчалась на кухню и ахнула.

Перевёрнутые стол и стулья. Разбросанные по полу осколки стеклянной посуды. И два крупных зверя, яростно сражающихся друг с другом.

– Гр-р-р… гав!..

– Гр-р-р-р!..

Воздух подрагивал от грозного рычания.

Растрёпанная шерсть, оскаленные зубы, бесчисленные царапины. Один из зверей – её сын. А второй – дочь.

– Юки?! Амэ?!.

Амэ отшвырнул оседлавшую его Юки, и та сильно ударилась о стену. Но ей удалось увернуться от следующего броска брата и запрыгнуть на раковину. На пол полетела свежевымытая кастрюля и прочая утварь. Отступая, Юки решила бежать в комнату для учёбы и пробила телом матовое стекло двери. Осколки посыпались дождём, но Амэ в ту же секунду кинулся следом. Битва продолжалась и во мраке соседней комнаты. Судя по звукам, сломалось что-то деревянное.

– Немедленно прекратите! Оба! – изо всех сил закричала Хана, но волчата не слушали её.

С грохотом рухнула дверь стенного шкафа – Юки выбила её своим телом. Она не могла совладать с натиском брата и так спешила прочь, что лапы скользили по полу. Юки то и дело оглядывалась и в итоге поплатилась тем, что врезалась в стол со швейной машинкой. Тяжёлый механизм со всей силой грохнулся об пол. Амэ сразу же нагнал беглянку и отточенным движением укусил за шею. Она взвыла от боли. Звуки яростной драки раздавались по всему дому.

Юки не ожидала, что брат стал настолько силён, и никак не могла справиться с ним. Он так загнал её, что она уже и не пыталась ему отвечать.

Она выбежала на веранду, но Амэ с поразительной лёгкостью догнал её и ударил. Он сразу сбил её с ног, она перекатилась и ударилась о раздвижную дверь недалеко от входной. Амэ не ослаблял натиск, и Юки решила бежать в гостиную.

– Прекратите, Юки, Амэ! – умоляла Хана.

Но дети уже не замечали мать. Амэ с невероятной скоростью загнал Юки в угол. Хана попыталась было вмешаться:

– Прекра… А!

Бегущий Амэ лишь слегка задел её своим телом, но она не смогла удержаться на ногах. Волчата тем временем на полной скорости врезались в комод в углу гостиной. Грохот потряс дом. Посыпались книги, разлетелись подстилки, упала ваза с лютиками и права парня Ханы.

Наконец Юки попалась. Амэ прижал сестру к полу мощными лапами и безжалостно впился в шею. Шерсть Юки окрасилась кровью, раздался пронзительный вопль.

Но Амэ и не думал щадить её. Он кусал и уши, и нос, и лапы, раз за разом скаля острые клыки. Словно показывал, кто здесь главный.

– А… а-а… – от развернувшейся сцены Хана потеряла дар речи.

Безжалостное насилие с одной стороны и полная капитуляция – с другой. Жестокая демонстрация превосходства.

Юки извернулась и поползла в печную комнату, жалобно поскуливая. Она кое-как доковыляла до печки, перепачкалась золой, а затем ударилась о сложенные у стены дрова.

В печную неспешно вошёл Амэ. Его вид перепугал юную волчицу, и она запрыгнула в ванную. Дверь закрылась. Раздался щелчок замка. Этим звуком битва и закончилась. Воцарилась тишина.

– Амэ… Юки!..

Хана вошла в печную…

– !.. – И замерла, не в силах сдвинуться с места.

Амэ как раз поднимался с пола у матового стекла двери ванной комнаты. Исцарапанная кожа. Гладкие, крепкие мускулы. Он обратился человеком. Но глаза за растрёпанной чёлкой горели хищным огнём.

– Амэ?.. – только и смогла выдавить Хана.

Из ванной до неё доносились тихие всхлипы запершейся там Юки.

Хана молча принялась за уборку.

По дому словно пронёсся ураган: повсюду осколки стекла, поваленные двери и шкафы, кухонная утварь. Разодранное в клочья платье Юки и свежие борозды от когтей на полу красноречиво указывали, насколько разные пути избрали дети. Хана поняла, что их уже не остановить.

Среди разбросанных книг она нашла фотографию своего парня и вернула на законное место. Тот улыбался ей, как и раньше.

– Юки и Амэ выбрали свой путь…

Никто другой не мечтал об этом так, как она. Хана сделала всё возможное, чтобы они нашли свою дорогу в жизни. И всё же…

– Мечта сбылась, но почему так тревожно на душе?

Парень молчал.

– Ну?.. Почему?

Она спрашивала ещё и ещё, но он лишь улыбался ей.

Глава четвертая

Дождь всё лил и лил. Лил над домами, огородами, полями, лесами… Шло седьмое лето после переезда. Ливни такой силы уже никого не удивляли.

Местность, в которой поселилась Хана, всегда славилась дождями. Влажный воздух с Японского моря налетал на ледяные горные хребты и обрушивал на землю дождь и снег. Зимой вершины покрывались пышными белыми шапками, весной поили огороды талой водой, летом защищали деревню от тайфунов. Благодаря им этот район был известен на всю страну урожаями риса. Для сельского хозяйства здесь были все условия.

Но раз в несколько лет ветер с моря приносил невероятное количество осадков. Если это случалось зимой, то всё заносило таким снегом, что терялась связь с окружающим миром. А если летом – это серьёзно влияло на сезон дождей и погодные циклы вместе с ним. Солнце почти не показывалось, растения чахли.

И это ещё не всё. Программа сокращения производства риса привела к тому, что часть полей превратили в огороды, однако глинистые почвы, традиционно определяемые под рис, плохо пропускают воду. Продолжительные ливни легко переполняли канавы, затопляя посадки. Подобные катастрофы неизбежно кончались неурожаем.

Огород Ханы некогда тоже был рисовым полем, так что беда не пощадила и его. Дождь нанёс посаженным весной семенам сокрушительный урон. За едой приходилось ездить в супермаркет. А овощи, ясное дело, резко выросли в цене, и это больно било по семейному бюджету.

Более того, от продолжительных дождей участились оползни, сели и камнепады. Администрация деревни содержала несколько укрытий для жителей на случай таких бедствий, но предугадать их – задача крайне трудная. А если оползень похоронит под собой поле, катастрофа выйдет похуже неурожая.

Некоторые участки в деревне уже успели пострадать от грязевых потоков. В перерывах между дождями всем миром расчищали огороды.

– Говорят, вчера ночью деревья с корнями выламывало.

– Хорошо хоть не рядом с домами.

– А на полях-то ни единой целой грядки не осталось.

Дядя Дои и дядя Хорита переглянулись и дружно вздохнули. Похоже, пора укреплять огороды на окраинах сваями и камнями.

Ливни сказывались не только на людях. В лесной глуши оползни тоже случались. Дожди не пощадили ни одной рощицы. Они хозяйничали там, словно свирепые чудовища, и безжалостно ломали деревья. В местах чудовищных оползней потоками вырвались подземные воды и начисто смыли плодородную почву. Стихия навсегда обезобразила множество живописных мест.

Амэ постоянно находил трупы диких зверей. Каждый раз он закапывал останки в землю, но, сколько ни старался, не мог угнаться за несметным числом жертв стихии. А уж о судьбе растений и подумать страшно. Долгие годы уйдут на то, чтобы полностью восстановить леса.

Амэ нашёл в ветках поваленного дерева мёртвого птенца в разрушенном гнезде.

Он долго смотрел на него. И невольно сравнивал с собой.

Хана сидела возле двери и ждала сына.

В последнее время он стал приходить очень поздно, разговаривал нехотя. Возвращаясь, пугал Хану на редкость серьёзным для ребёнка выражением лица. В такие минуты он казался взрослым.

Дождливыми вечерами в японских домах очень темно. Хана подшивала плюшевых волчат и вспоминала беспечное детство сына и дочери. Когда-то они не могли уснуть без игрушек, и ей частенько приходилось браться за нитку и иголку. Но годы шли, игрушки покинули детские руки, и уже никто не забирал их с уголков парт.

Всякий раз, когда Хана смотрела на них, её душу охватывало беспокойство. Впервые она познала это чувство два года назад, после той ужасной драки. Раньше она искренне надеялась, что её дети повзрослеют и станут самостоятельными. Но теперь ей иногда хотелось, чтобы это случилось не так скоро. Неужели и она однажды станет ненужной, подобно старым плюшевым игрушкам?

Хана перевела взгляд на дверь и увидела сына.

– Амэ!.. – она тут же вскочила со стула.

Промокший до нитки Амэ вошёл в дом с уже знакомым ей отрешённым взглядом.

– Где тебя носило?!

Хана пулей кинулась к двери, схватила сына за плечи и оторопела. Холоден, как лёд, и насквозь промокший.

– Подожди, я сейчас же сделаю ванну.

Но не успела она развернуться, как мальчик тихо обронил, не поднимая глаз от пола:

– Учитель… повредил ногу и больше не может ходить. Наверное, он скоро умрёт.

– …

– Кто-то должен заниматься тем, что делал он.

Он однозначно обращался не к матери. Казалось, Амэ говорил сам с собой, словно произнося свои мысли вслух.

Беспокойство навалилось на Хану с новой силой. Она не выдержала и в отчаянии заглянула сыну в глаза.

– Амэ!.. Не ходи больше в лес!

Пытаясь достучаться до сына, она снова схватила его за плечи и потрясла, но Амэ будто не заметил. Ответом Хане стали лишь капли, упавшие на пол.

Но та не унималась.

– Ты слышишь меня? Тебе всего десять лет! Пусть в десять волки и считаются взрослыми, ты же не…

Она сама себя оборвала. Её ребёнок – волк. Он взрослеет гораздо быстрее человека. Разве она не знала об этом с самого начала?

Дождь усилился. С крыльца донеслись звуки разлетающихся мелкими брызгами капель.

Хана изо всех сил сжала руки.

– Умоляю! Ради всего святого, не ходи больше в лес!

Амэ промолчал задумавшись, потом очнулся и посмотрел на мать.

Послеобеденное солнце заливало спортзал ослепительным светом. Мальчики играли в баскетбол «два на два». Сохэй уверенно вёл мяч, держался на месте и ждал возможности обойти противника. Юки, стоявшая в уголке, засмотрелась на него.

Весной она перешла в шестой класс. Вдруг они с матерью оказались почти одного роста. Фигура девочки сильно изменилась, и она понимала, что детство подходит к концу. Хана сшила взрослеющей дочери новое платье. Может, простой покров и тёмно-синий цвет ткани – чересчур серьёзное сочетание для шестиклассницы, зато обновка отлично подчёркивала длинные ноги.

Сохэй побежал вперёд, ловко обошёл противника, проведя мяч за своей спиной, и прорвал оборону. Он явно управлял ходом игры и был вполне доволен собой. Это читалось на его улыбающемся лице. А недавно у него начал ломаться голос.

Понурившись, Юки отвела взгляд. Тому была причина: пару дней назад она случайно услышала разговор одноклассниц.

– Кстати, вы знаете?

– О чём?

– Я подслушала, о чём шептались предки.

– И?

– Они говорили, мама Сохэя-куна скоро выйдет замуж.

– Да ладно?

– Почему?

– Так она ж красавица.

– Значит, у Сохэя-куна будет новый папа.

– Здорово же.

– Как сказать…

– А?

– Сам Сохэй-кун ведь об этом не знает.

– Не может быть!

– Почему?

– Это большой секрет, никому не рассказывайте, ладно?

Секрет… Почему Сохэю нельзя рассказывать о таком важном событии? О чём думает его строгая мать? Юки не понимала. А главное, как так получилось, что в первую очередь обо всём узнали люди, которые к делу вообще отношения не имеют? Что же это за штука такая – секрет?

– Бам!

Резкий звук привёл её в чувство. Сетка подрагивала. Сохэй забил очередной мяч и радостно улыбался.

Юки стало невыносимо грустно. Она закинула ранец на плечо и быстро вышла из спортзала.

На стене в полуночном мраке спальни дрожали тени деревьев. Амэ проснулся и приподнялся. Затем медленно встал и беззвучно отодвинул москитную сетку. Он уже собирался задвинуть за собой перегородку, но вдруг замер и обернулся. Амэ увидел за москитной сеткой спящую мать. Рядом с подушкой лежала недочитанная книга. Он долго смотрел на неё.

Наконец Амэ тихо вышел на крыльцо. Его ног коснулся лунный свет. Амэ молча стоял на месте, не двигаясь ни вперёд, ни назад.

Он сам не знал, сколько так простоял. Уже начало светать. Наконец мальчик сел на крыльцо и уставился в небо, на фоне которого покачивались деревья. Занимался рассвет.

Прошло несколько часов. На опустевшем крыльце раздавался лишь голос диктора:

– По прогнозам синоптиков, сегодня утром из-за антициклона на всей территории префектуры будет ясно, однако затем фронт сместится в сторону моря, так что с вечера на ночь ожидается непогода.

Из двери выбежала собравшаяся в школу Юки.

– Жара-а.

Она подёргала ворот тёмно-синего платья, села и начала натягивать туфли. И тут…

– Юки.

– М-м-м?..

Девочка обернулась и увидела Амэ.

С той памятной драки брат с сестрой старались не мешать друг другу и держали дистанцию, а разговаривали лишь в особых случаях. Они не поссорились, нет, просто научились уважать друг друга и не лезть в чужую жизнь.

Но сегодня Амэ заговорил с сестрой.

– Останься сегодня дома.

– Чего?

– Останься дома с мамой.

Юки поднялась и посмотрела на брата.

– Зачем?

Но не успел Амэ хоть что-то ответить, как из дома выглянула Хана.

– На автобус опоздаешь.

– Ага, пока! – Юки улыбнулась и шепнула брату: – Сам посиди.

И умчалась. Ранец весело подпрыгивал за её спиной.

Амэ молча проводил сестру взглядом, посмотрел на небо. Дул приятный тёплый ветерок.

Хана с тревогой смотрела на сына.

– Амэ…

Тот лишь смотрел вверх и не отвечал.

– Амэ! – громко повторила она, тот вздрогнул.

Хана продолжала строго смотреть на него. Затем попыталась улыбнуться, как вдруг…

– Зайди в дом.

По зеленеющим июльским рисовым полям прокатился беспокойный ветерок. Низко, почти у самых цветов, летали ласточки. Школьные занавески надувались, словно паруса. Солнце скрылось за тучами.

Хотя шёл урок, но Юки всё поняла и посмотрела в окно. У самого горизонта клубились чёрные тучи. Надвигалась буря.

Тем временем ветер докатился и до дома Ханы. Радио не выключали с самого утра.

– Зависший над Японским морем фронт циклона сдвинулся на юг, что привело к резкой перемене погоды на всей территории префектуры, – предупреждал диктор. – В ближайшее время здесь ожидаются сильные дожди с грозами, возможны ливни. Уровень осадков составит до 70 мм/ч на равнине и свыше 100 мм/ч в долинах.

Услышав такие новости, Хана сразу же прекратила накрывать на стол и вышла во двор, чтобы снять так и норовящее улететь бельё.

Амэ подошёл к окну и посмотрел на мать. Радио продолжало вещать:

– Объявлено штормовое предупреждение на всей территории префектуры. Остерегайтесь оползней и подтоплений. Далее следует список объявленных предупреждений на одиннадцать часов. На северо-западе ливни, грозы и бури. На юго-западе…

Ветер крепчал.

Хана вместе с сыном готовилась к буре. Он доставал из сарая навесные ставни и передавал матери, а та крепила их на перила веранды. Громко шелестела на ветру трава. На пути из сарая Амэ остановился и посмотрел в небо. И тут…

– А-а-а! – Сильный порыв ветра сбил Хану с ног.

Амэ молча смотрел на неё.

Кап, кап, кап...

Капли то тут, то там падали на асфальт.

Кап-кап-кап-кап-кап…

Они шумно ударялись о листья лотосов и одна за одной собирались в капли покрупнее.

Вшшшшшшшшш…

И пошёл настоящий ливень. С противоположной стороны шлюза взлетела запоздалая цапля. Небо затянули чёрные тучи.

Мигающие флуоресцентные лампы бросали на детские лица тусклые отсветы. Старое здание стонало от бури. В класс вернулся учитель Танабэ, взял мел и размашисто написал на доске: «Самообучение».

– Судя по всему, дальше будет сильный ливень, так что все послеобеденные занятия отменили.

– О-о! Ура-а!

Школьники сразу встрепенулись, но Танабэ быстро успокоил их.

– Сейчас мы звоним вашим родителям, чтобы вас забрали. Вы будете ждать их в спортзале, разбившись на группы по районам.

Школьные коридоры наполнились детьми всех возрастов. Они, в отличие от встревоженных учителей, просто светились от счастья и проходили через эвакуационный выход, улыбаясь до ушей. Лишь Сохэй остался в классе, словно о нём все забыли.

Он сидел и молча смотрел в окно.

Дождь нещадно барабанил в окна дома Ханы. Вода стекала с крыши ручьями, двор уже превратился в одну большую лужу. Деревья качались на ветру. Из-за ставней и наглухо запертой двери в доме уже днём воцарился ночной мрак.

Хана молча складывала бельё в гостиной в робко подрагивающем свете лампы. Амэ тихо сидел за обеденным столом. Никто не нарушал молчания.

С того самого дня, как Амэ вернулся насквозь промокшим, Хана до дрожи боялась, что он куда-нибудь сбежит. Она постоянно молилась, чтобы сын не уходил и оставался рядом.

Амэ словно внимал немым просьбам и не покидал дома. Он никогда не пропадал с глаз матери и только целыми днями смотрел в окно.

Разумеется, Хану такое поведение сына ничуть не радовало. Она прекрасно понимала, что Амэ жертвует обретённым миром ради её желаний. Понимала, но ничего не могла с собой поделать. Хану разрывали противоречивые чувства. И она продолжала молчать. И тут…

Туду-ду-дух!

От грома содрогнулся весь дом. Хана вздрогнула и съёжилась. В следующий миг погасла лампа и гостиную окутала тьма. Только через кухонное окно пробивался скудный свет.

– Пробки выбило?

Хана посмотрела на потолок, встала и на ощупь пошла к щитку. По пути она задела ногой сложенные полотенца, и те рассыпались по полу.

Амэ остался один. Он сидел во тьме и упорно смотрел в стол. В его глазах отражался свет из окна. Вдали снова пророкотал гром.

И тогда Амэ медленно поднял взгляд. В его глазах светилась уверенность человека, хорошо обдумавшего принятое решение. Во тьме раздался его тихий голос:

– Я должен пойти.

Рис на террасах трепетал от бури. Каналы вдоль шоссе переполнились, и вода текла прямо по асфальту. Рваные защитные сетки цветников полоскались на ветру. Чернеющими громадами по небу пролетали тучи. Их гнал чудовищной силы ветер, поднявшийся после смещения антициклона.

– Хорошо. Сейчас приеду.

Хана положила чёрную телефонную трубку, пошла в печную и взяла дождевики.

– Амэ. Поехали, заберём Юки, – позвала она через стену, но ответа не услышала. – Амэ?..

Она вернулась в гостиную с дождевиками в руках. Ещё недавно Амэ сидел здесь, но теперь он куда-то делся. На столе осталась одинокая кружка.

– Амэ? Где ты? Амэ?

Хана обошла всю комнату, но сына не нашла. И вдруг…

Громко распахнулась парадная дверь. В проёме виднелась плотная стена дождя. А за ней мелькнула спина Амэ.

– Амэ! – испуганно воскликнула Хана.

Она подбежала к закрывающейся двери, толкнула её плечом и выскочила наружу.

– Амэ!

Буря едва не сбила её с ног.

– Ух!..

За качающимися деревьями показался силуэт мальчика, уверенно шагающего в гору.

– Амэ! – вновь воскликнула Хана и побежала по затопленному двору. Её казалось, что ещё не поздно…

Она спустилась по узкой тропинке, на которой только что видела сына, и вышла на дорогу перед домом. Но…

– ?!

Амэ не было.

– А?!

Она посмотрела в сторону деревни, но не увидела его и там.

– Где?!

Хана растерялась. Она тревожно оглядывалась в поисках сына.

– Где ты, Амэ?! Амэ!

Наконец, она повернулась к лесу – и потеряла дар речи.

Ву-у-у-у-у-у!!!

Неистово завывал ветер. В лужах на асфальте отражались качающиеся деревья. В воздухе кружили и падали на землю отломившиеся ветки.

Амэ… пошёл в лес. Не иначе.

Хана решилась и бросилась против ветра.

Ву-у-у-у-у-у!!!

Порывом бури дождевик намотало на тело. Дуло так, что было трудно дышать. Но Хана терпела и упрямо шла в гору. За сыном.

Даже в городе ливень и не думал утихать. Машины – все как одна с включёнными фарами – шумно разбрызгивали воду.

Родители вереницей заезжали на школьную парковку. Они выходили из машин и с трудом шли к школе, наклонив зонты навстречу буре.

В спортзале раздавались голоса пап и мам, зовущих своих детей. Каждый раз кто-то один бежал к родителям и уходил с ними домой, а оставшиеся ученики поднимали головы, но поняв, что это не за ними, опять утыкались в пол.

Юки сидела на холодном полу и провожала скучающим взглядом уходящих. Сино сидела рядом и протяжно вздыхала, поглядывая на игры младшеклассников. Каждый убивал время по-своему. Лишь Сохэй напряжённо всматривался в дверь. И тут…

Ту-ду-ду-ду-дух!

– Ай! – Дети вздрогнули от яростного грохота грома.

Ртутные лампы на потолке замерцали в такт раскатам.

Младшеклассница с хвостиком на макушке беспокойно посмотрела на дверь.

– Припозднились что-то, – сказал наголо обритый мальчик и взял её за руку.

Сино и Юки опустили глаза.

– Не бойтесь, – вдруг обронил Сохэй на удивление спокойным голосом.

– Но… – попытался было возразить мальчик, однако Сохэй нагнулся к нему и с усмешкой перебил:

– Если придётся ночевать в школе, можно всю ночь в карты играть.

– В карты?! Давайте! – девочка вмиг просияла.

– Да, давайте! – поддакнул бритый мальчик.

На их лицах не осталось и тени тоски.

– О-о, будет весело, – поддержала их Сино и переглянулась с Юки. Затем на Юки посмотрела и другая девочка.

– Прямо как в лагере!

Сохэй тут же поднялся:

– Тогда я в учительскую.

– Ага.

Юки проводила Сохэя с надеждой во взгляде. Ей подумалось, что у мальчиков здорово получается веселить других.

Другой мальчик тем временем ехидно обратился к девочке:

– Ты хоть умеешь в карты-то играть?

– Только в «Чёрного Пётра».

– Ну и дура.

– А ну-ка, не ссориться! – одёрнула младших Сино. И тут…

– Сино-о, – в зале появился её отец.

– А. Ну и поздно ты, – Сино обиженно надулась. Она стала похожа на капризную дочку, а вовсе не на примерную хранительницу мира и порядка.

Отец Сино прошёл через зал, поскрипывая тапочками, встал на колено рядом с дочерью и виновато почесал затылок.

– Прости, прости… Там такая гроза, – затем он повернулся к Юки и мягко улыбнулся. – Мы и тебе заберём, Юки-тян.

– А?

– Правильно. Идём, Юки-тян, – сказала Сино, просовывая руки в лямки ранца.

Юки хорошо знала отца Сино. Он владел местным строительным магазином, который основал ещё его дед, но всегда был со всеми вежлив и доброжелателен. К Юки, росшей без отца, он относился не хуже, чем к родной дочери, и не раз разрешал ей оставаться ночевать в их огромном особняке.

– Ну же, пошли, – торопила Сино.

Но Юки чуть замялась, подумала и с улыбкой ответила отцу подруги:

– Большое спасибо, но я думаю, за мной тоже скоро приедут.

Она скосила взгляд на только что ссорившихся детей, уже начавших играть в догонялки. Она не хотела уходить, пока их не заберут, к тому же скоро из учительской вернётся Сохэй. За картами время пролетит незаметно, а там и мама подъедет.

– Скромничать незачем.

– Вот-вот!

Сино и её отец пытались переубедить девочку.

Та мысленно благодарила их, но всё же отказалась:

– Вдруг мы с мамой не встретимся.

– И правда. Ну, тогда мы поехали, – сдался отец Сино, продолжая улыбаться.