Текст книги "Лето любви"
Автор книги: Максин Барри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Естественно, «полиция» потом уберет тело, а делегаты, довольные представлением, будут наслаждаться прекрасным ужином. Как режиссер, Рей должен проверить, все ли готово к розыгрышу, поэтому ему и пришлось прийти в зал раньше.
Проходя мимо больших часов на стене колледжа, Рей увидел администратора, вышедшего из дверей здания Уэбстера и направившегося прямо к домику привратника. Рей быстро принял решение. У него в дипломате лежали отмычка и копия картины Хогарта. Во дворе колледжа не было ни души. Рей Верни неторопливо прошел по покрытой гравием дорожке к зданию и вошел внутрь.
Ему стало почти дурно от страха. Кожа покрылась потом, его трясло. Никого не встретив, Рей подошел к кабинету администратора и толкнул дверь. Конечно, она была закрыта на ключ. Значит, в кабинете никого нет. Рей быстро огляделся, встал на одно колено и вытащил из дипломата отмычку. Он вставил отмычку в замочную скважину, нажал, повернул, и… «клик», дверь открыта.
Рей поднялся с колен, снова огляделся вокруг. Никого. Он вошел в комнату, бесшумно закрыв за собой дверь. Некоторое время постоял, оглядываясь и переводя дыхание. Потом прошел прямо к большому шкафу. Он тоже был заперт на ключ. Верная отмычка помогла Рею и на этот раз. В задней стенке шкафа Рей, как и предполагал, обнаружил тяжелую дверцу старинного сейфа. Он довольно ухмыльнулся. Такой сейф открыть совсем несложно. Минуты через три он уже проверил последнюю цифру и набрал нужную комбинацию. Рей открыл дверцу сейфа. Сердце его билось так сильно, что он почувствовал тошноту. Среди гроссбухов, металлических коробок с мелочью и каких-то бумаг режиссер без труда обнаружил картину, свернутую в рулон и тщательно обернутую белой тканью. Рей осторожно вытащил рулон и дрожащими руками развернул ткань. Теперь Хогарт у него в руках! Буквально в его руках! Ему ужасно хотелось развернуть холст и посмотреть на картину, но этого нельзя было делать. На это просто не было времени. Рей достал из своего дипломата копию картины, завернул в белую ткань и положил в сейф. Ему понадобилось не много времени, чтобы закрыть дверцу сейфа и защелкнуть замок.
Уничтожая следы, Рей Верни носовым платком протер все поверхности, которых мог коснуться, и отправился к двери. Опасный момент! Он осторожно приоткрыл дверь кабинета и выглянул в щель. Чисто! С бьющимся сердцем Рей вышел из кабинета. Режиссер с подлинником портрета Альфреда Гора работы Уильяма Хогарта в дипломате шел по двору колледжа к большому залу. Ему придется сидеть во время ужина и сцены «убийства», зная, что рядом лежит похищенная им картина. Однако Рей был уверен – это испытание его нервы выдержат.
Глава 21
Наступило воскресенье, последний день конференции. Фредерика в своей комнате заканчивала копию картины «Старая мельница и лебеди», нанося последние мазки. Ее совершенно не волновало, увидит ли она эту картину снова. Было почти десять часов, когда она вышла из колледжа и пошла в гараж за арендованной ею машиной. Какой-то человек незаметно последовал за ней.
Город еще спал, а церковные колокола уже оповестили о начале утренней службы.
Был прекрасный день в прекрасном городе, но Фредерика этого не замечала, ее занимали совершенно другие дела и заботы. Она посмотрела на часы: если поторопиться, можно успеть домой к обеду. И вообще чем скорее она уедет из Оксфорда, тем лучше.
«Ах, Лоркан, что же мы натворили», – с горечью подумала Фредерика Она вошла на территорию гаража. Следовавший за ней мужчина достал мобильный телефон и позвонил кому-то Разговор был очень коротким. Фредерика заплатила за машину и вернулась на ней в колледж Беды Достопочтенного Осторожно маневрируя, она аккуратно поставила машину на маленькую автомобильную стоянку колледжа. Девушка даже не догадывалась, что за ней следят уже двое – полицейский и Лоркан Грин. Его серебристый «Астон-Мартин», припаркованный на Уолтон-стрит, привлекал к себе восхищенные взгляды прохожих.
Лоркан проходил через арку Бекета, когда заметил во дворе колледжа знакомую фигуру с приметными рыжими волосами. Остановившись в тени арки, усталый светловолосый Адонис в голубой рубашке, широких брюках и синем пиджаке наблюдал за тем, как девушка исчезла в дверях здания, где находилась ее комната. Оглядевшись вокруг, Лоркан не заметил ни одного полицейского. Они, наверное, сидят в машине на улице, ожидая, когда Фредерика выйдет из колледжа.
Лоркан вздрогнул, увидев девушку. Она несла завернутую в белую ткань картину, которая сразу бросалась в глаза. Черт побери, с таким же успехом она могла бы нести плакат с надписью: «Я мошенница. Арестуйте меня! « Ее безрассудство ужаснуло его. Лоркан последовал за Фредерикой к автомобильной стоянке, где она оставила свою машину, и увидел, как девушка осторожно положила картину на заднее сиденье просторной машины.
Делегаты конференции проследовали у него за спиной в часовню. Им хотелось посмотреть, как проходит воскресное богослужение в колледже. В часовне на своем месте уже сидела Эннис, ожидая, когда наступит ее время сыграть главную роль в большой драматической сцене.
Фредерика, вспомнив, что забыла кувшин с кистями у себя в комнате, помчалась назад. Лоркан подошел к ее машине, попробовал открыть дверцу и, к своей радости, убедился, что она не закрыта. Лоркан огляделся вокруг, внимательно осмотрел окна колледжа, но не заметил ничего подозрительного. Он осторожно достал картину, закрыл дверцу и пошел к Уолтон-стрит, где стоял его автомобиль. Лоркан Грин осторожно положил картину на заднее сиденье и накрыл ее пледом в черно-красную клетку, который держал для пикников. Затем он запустил мотор и умчался на большой скорости. В это время Фредерика вернулась на автомобильную стоянку. Девушка подошла к машине и остановилась в нерешительности, заметив, что картины нет на месте. Куда же она исчезла?
В часовне началась служба, и все присутствующие встали при первых звуках церковного гимна. Многих удивило, что Эннис так настаивала на том, чтобы сесть именно на это место, подальше от калорифера. Странно, ведь в часовне было довольно прохладно. После скромной, но трогательной службы настроение у всех было приподнятое, на душе стало легче.
У всех, кроме Рея Верни. Рядом с ним стоял дипломат, в котором все еще находился подлинник Хогарта. Распевая вместе со всеми псалом «Пребудь со мной», он сверлил взглядом затылок Карла Стразерса, сидевшего перед ним. Рею хотелось задушить его. Сейчас картина могла бы спокойно и надежно, как в сейфе, храниться в чемодане, который стоял в шкафу в номере гостиницы «Рали». Но нет. Этот Стразерс позвонил ему утром по телефону и потребовал, чтобы Рей непременно показал ему картину. Он, видите ли, хочет убедиться, что с картиной все в порядке. Грозился отказаться от покупки, если Верни не покажет ему полотно. Черт бы его побрал! Сначала Карл настоял на своем присутствии на конференции, а теперь опять давит на него.
Служба подошла к концу, и люди начали вставать со своих мест.
– Не понимаю, зачем ты затеяла всю эту суматоху, – громко сказал Рив, свирепо глядя на Эннис. – Знаешь, ты просто капризная девица!
Актриса ответила ему злобным взглядом.
– Я терпеть не могу калориферы, вот и все, – громко и резко сказала Эннис, стараясь, чтобы все, кто пришел на службу позже и не видел, как она выбирала место подальше от калорифера, запомнили ее слова.
Рив покачал головой:
– Что с тобой, Эннис, дорогая моя? Нервы на пределе? Может быть, тебе известно что-нибудь такое о покойном Джоне, чего мы не знаем?
– Ах, замолчи, – накинулась на него Эннис.
Она отступила назад и нечаянно толкнула стоявшего за ней Рея. Тот пошатнулся и выпустил из рук дипломат, который с глухим стуком упал на каменный пол.
– Джон охотился за тобой, а не за мной, – огрызнулась Эннис, делая вид, будто не замечает Рея, поднимающего свой дипломат с пола.
Зрители не обратили внимания на Рея. Все внимательно прислушивались к ссоре между Эннис и Ривом. Сегодня вечером делегаты конференции должны узнать разгадку мистерии. Каждому хотелось угадать, кто же «убийца». Это было уже делом принципа для всех, а особенно для издателей, специализирующихся на детективах.
Рей с ужасом наблюдал, как дипломат ударился о спинку скамьи, замки щелкнули и открылись. Эннис краем глаза наблюдала за происходящим. Она сознавала, что виновата в случившемся, и пыталась придумать, как спасти положение. Рив повысил голос, привлекая всеобщее внимание.
– Мне такое известно о покойном, у тебя волосы встанут дыбом. И я догадываюсь, кто его убил! – трагическим голосом сообщил он.
Все взгляды устремились на него.
Рей быстро наклонился к своему раскрывшемуся дипломату. Бумаги, лежавшие сверху, сдвинулись, из-под них выглядывал рулон. Эннис краем глаза взглянула на него. Конец рулона отогнулся, и она заметила, что внутренняя сторона исписана темными масляными красками. Тут режиссер захлопнул дипломат и защелкнул замки. Он выпрямился, лицо его покраснело.
Рей Верни быстро огляделся по сторонам. К счастью, все присутствующие увлеченно следили за сценой, которую разыгрывали актеры, и никто не обращал на него ни малейшего внимания. Однако он уловил заинтересованный взгляд Эннис. Девушка посмотрела на покрасневшее лицо Рея, и в глазах ее мелькнуло удивление. Рей Верни похолодел от страха.
Конечно, она заметила картину.
– Ах, Рив, дорогой, что за чушь ты несешь! – промурлыкала Эннис. – Если знаешь, кто убил Джона, почему не заявишь в полицию? Ведь полицейский инспектор рядом, он во дворе часовни.
Рив пренебрежительно фыркнул.
– Не волнуйся, именно так я и собираюсь сделать. Но сначала мне нужно кое-что проверить, – сказал он, прокладывая себе дорогу в толпе возбужденных зрителей. Его красивое лицо выражало гнев и решимость.
Эннис изящно пожала плечами, улыбнулась зрителям и, бросив задумчивый взгляд на Рея, вышла из часовни.
Она направилась к дому привратника у входа в колледж, где остановилась, поджидая Рива. Эннис была несколько удивлена, увидев картину в дипломате режиссера. «Наверное, так нужно по ходу представления, – подумала она. – Может быть, Рей в последнюю минуту решил изменить сценарий? «
– Привет, опасная женщина, – вдруг услышала она приятный голос.
Эннис вздрогнула от неожиданности и обернулась.
– Идиот! – прошипела она. – Никогда не подкрадывайся ко мне. Я могла бы вытащить кинжал из рукава и заколоть тебя.
– Ты? Заколоть меня? Да ты бы промахнулась, нескладеха ты этакая. Думаешь, я не заметил, как ты сбила с ног нашего уважаемого режиссера?
Эннис засмеялась.
– Знаю. Это было ужасно? Спасибо, что помог отвлечь внимание зрителей от этого происшествия. Думаешь, они что-нибудь заметили?
– Думаю, что мужчины были слишком увлечены тобой, твоими пылающими щечками и сияющими глазками, чтобы заметить что-нибудь еще, – насмешливо протянул Рив. – Ну а что сказал Рей? Как следует отругал тебя или похвалил нас за впечатляющую импровизацию?
До обеда у них оставался целый час. И они отправились в сад для преподавателей, который теперь считали своим.
– На самом деле он вообще ничего не сказал, – задумчиво пробормотала Эннис. – Он только посмотрел на меня, но с таким ужасом, как будто привидение увидел.
В саду актеры уселись на нагретую солнцем траву в тени серебристой березы.
– Интересно, что его так напугало? – спросил Рив, откидываясь назад и опираясь на локти.
Он закрыл глаза, наслаждаясь тишиной и покоем. Эннис, ласково улыбаясь, посмотрела на него.
– Понятия не имею. Но когда дипломат упал и раскрылся, я успела заметить в нем свернутую в рулон картину. Довольно странно, тебе не кажется?
Рив открыл глаза и взглянул на девушку. Потом нахмурился. Внезапно ему вспомнилось, как еще в Лондоне они с Эннис пришли на репетицию и услышали спор Рея с неизвестным мужчиной. Сейчас, как и тогда, актера охватило какое-то неясное чувство тревоги. Ощущение, что происходит нечто странное. А тут еще этот случай. Чем больше Рив думал об этом, тем меньше все это ему нравилось.
– Знаешь, – задумчиво сказал он, – тот портрет, который администрация колледжа любезно согласилась на время снять со стены, действительно ценная вещь. Ты же слышала, что сказала тогда студентка-художница?
Эннис нахмурилась. Ей меньше всего на свете хотелось сейчас говорить о каких-то хорошеньких девушках-художницах.
– Помню, – равнодушно ответила она, пожимая плечами. – Но что ты хочешь этим сказать? Почему картина оказалась в дипломате Рея? – Она засмеялась. – Тебе не кажется, что фантазия завела тебя слишком далеко?
– Наверное, ты права, – согласился Рив. – И все-таки, Эннис, мне все это не нравится, – задумчиво проговорил он. – Что-то тут не так.
– Не так?.. – тихо повторила Эннис, ласково поглаживая его бедро.
Рив с трудом глотнул.
– Ах ты, лиса, – хрипло произнес он. – Не отвлекайся от дела. Изнасиловать меня ты сможешь и позже.
– Обещания, обещания, – ухмыляясь, пробормотала Эннис.
И следующие полчаса никто из них и не вспомнил о картине в дипломате Рея.
В это время Рей стучал в дверь комнаты Карла Стразерса. Дверь открыли сразу.
– Она у вас с собой? – требовательно спросил Стразерс, едва Рей переступил через порог.
– Да, – отрывисто сказал Рей, кладя дипломат на постель и открывая его. Он достал рулон и расправил полотно на кровати. На лице Стразерса при виде картины появилось выражение восторга, но у Рея это почему-то вызвало только чувство отвращения. Может быть, потому, что к восторгу примешивалась откровенная алчность.
– Великолепно, – выдохнул Стразерс, ласково поглаживая полотно, как любимую кошку. – Просто великолепно!
– Рад, что вам нравится, – фыркнул Рей. – Но если вы хотите ее получить сейчас, то платите деньги. Наличными, как мы и договаривались.
Карл выпрямился. Его худое лицо вытянулось, темные глаза смотрели с жадностью и злобой, узкие губы недовольно кривились.
– Вы же знаете, что я не ношу с собой таких денег. Рей кивнул и свернул картину в рулон. Он и не ожидал ничего другого.
– Значит, встретимся в Лондоне, как условились.
– Да, – сказал Карл. – Все сложилось удачно?
– Все складывалось удачно, – сердито буркнул Рей. Карл Стразерс насторожился.
– Что вы хотите этим сказать? – резким, как удар хлыста, голосом спросил он. – Картина ведь у нас?
– Да, она у нас, – равнодушно сказал Рей. – Но вы сделали глупость, настояв на том, чтобы я принес картину сюда и показал вам. И эта глупость может нам дорого обойтись. В часовне у меня из рук выбили дипломат. Он упал и открылся, – поспешил добавить Рей. – И рулон заметили.
– Кто? – взвился Стразерс. – Кто его увидел?
Сначала Рей не собирался называть имя. Но коллекционер смотрел на него таким злобным взглядом, что он не выдержал.
– Эннис Уиттингтон. Хорошенькая актриса с темными волосами и красивыми глазами. Она видела. Но я уверен, что девушка уже забыла об этом, – с надеждой в голосе произнес Рей.
Карл Стразерс ничего на это не ответил, и Рей, прижав дипломат к груди, постарался поскорее убраться из комнаты. Не в его характере было испытывать угрызения совести от того, что он выдал Эннис. Но по пути в «Рали», где он собирался надежно спрятать картину, он вспомнил злое лицо Карла, и его охватило волнение. Он очень волновался. Хоть бы Стразерс не совершил никакой глупости!
У себя в номере Рей сел, тупо уставившись в стену. Потом леред его мысленным взором возникло видение: картина Хогарта. Такая совершенная. Такая необыкновенная. Она должна принадлежать ему, и ничто не сможет помешать этому. Абсолютно ничто! И никто!
Глава 22
Фредерика на большой скорости ехала от колледжа Беды Достопочтенного к дому Лоркана. Лицо у нее было злое и бледное. Она остановилась возле шикарной белой виллы. Двое полицейских, которые следовали за ней в светло-серой машине, припарковались у обочины на приличном расстоянии от ее машины. Они видели, как девушка решительным шагом направилась к входу в дом. Она резко нажала на кнопку звонка и не отпускала ее, нетерпеливо ожидая, когда ей откроют дверь.
– Сообщи об этом боссу, – посоветовал сидевший за рулем полицейский своему напарнику.
– Ты думаешь, что у нее контакт с покупателем именно здесь? – удивился напарник.
– Может быть, – не очень уверенно ответил водитель.
Инспектора Ричарда Брейна звонок застал в тот момент, когда он садился за стол, чтобы насладиться традиционным субботним ростбифом. Не обращая внимания на укоризненный взгляд жены, инспектор взял телефонную трубку. Он узнал адрес, названный его подчиненными, и заверил их, что в этом доме Фредерика Делакруа не может встречаться со скупщиком подделок. Брейн приказал полицейским продолжить слежку за Фредерикой. Потом Ричард набрал номер Лоркана, долго ждал, но к телефону никто не подходил. Очевидно, Лоркана Грина не было дома.
Дверь никто не открыл. Фредерика вернулась к машине и принялась раздумывать, что же ей делать дальше. Полицейские терпеливо ждали развития событий.
Теперь девушка была уверена, что Лоркан забрал полотно, но не сжег его. В том, что именно Лоркан Грин забрал из ее машины копию «Старой мельницы и лебедей», она не сомневалась. Может быть, он вернулся в Лондон? Возможно, в галерее, в подвале, есть помещение, где он сможет сжечь картину, не привлекая внимания.
Или, может быть, именно сейчас он везет эту картину инспектору Ричарду Брейну?
– Нет, – громко сказала Фредерика.
И подумала: хватит об этом. Чтобы предъявить ей обвинение, полиция должна хотя бы обнаружить картину у нее, не говоря о других доказательствах ее виновности. А Лоркан, если он все еще сотрудничает с полицией, вряд ли стал бы красть у нее копию.
Внезапно Фредерика засмеялась.
– Ах, Лоркан, какой же ты сумасшедший, галантный, удивительный дурак.
Она покачала головой, прогоняя слезы радости. Наконец все выяснилось. Не так, как она планировала, но какое это имеет значение? На этот раз она может позволить ему действовать по собственному разумению. Фредерика включила зажигание и вдруг задумалась… куда же ей ехать? Она собиралась поехать домой, но теперь… Лоркан вернется сюда, в Оксфорд, когда сделает то, что задумал. В этом Фредерика была уверена. Хотя бы для того, чтобы сообщить, что он все сделал. А комната в колледже все еще числилась за ней до утра понедельника.
Фредерика кивнула головой, как бы соглашаясь с собственными мыслями, развернула машину и поехала назад в колледж. Двое полицейских, очень удивленных ее поведением, незаметно следовали за ней.
В большом зале колледжа Рив и Норман Рикс играли свою самую ответственную сцену. Они что-то говорили друг другу, но так тихо, что никому из присутствующих, как бы они ни напрягали слух, не удавалось разобрать ни одного слова. Норман сделал вид, будто собирается уйти, но Рив схватил его за рукав, удерживая на месте.
Норман решительно покачал головой. Как и было предусмотрено сценарием, во время этой сцены все «сотрудники» издательской фирмы «Оксфордские шпили» стояли рядом. Когда Рив и Норман бросили выразительные взгляды в их сторону, остальные делегаты конференции, к своему неудовольствию, не смогли определить, на кого именно смотрели актеры. Джулия, как и полагалось ей по роли, оправдывающимся тоном произнесла следующие фразы:
– Знаю, все вы считаете, будто это я убила Джона из-за того, что он заставил меня сделать аборт. Но мне кажется, здесь действовало несколько человек. – Она надула губы. – Подумайте сами, разве удалось бы одному человеку похитить картину? Мне кажется, что тут замешаны эти двое. – Она выразительно посмотрела на Рива и Нормана. – И они же хотят подставить меня. – Тут Джулия залилась слезами.
Джерри отвернулась, изобразив на лице отвращение. Эннис, успокаивая, ласково похлопала Джулию по руке, но выглядела при этом озабоченной. Делегаты конференции, наблюдавшие эту сцену, посовещались о чем-то между собой. Сразу после ужина «инспектор» должен был окончательно изобличить преступника, после чего конференция заканчивалась. Предварительно всем участникам конференции было предложено написать на листке бумаги, кто и почему, по их мнению, убил Джона. И никто из них не предполагал, что впереди их ждет великолепная сцена отравления вином Рива!
Фредерика вернулась в свою комнату в колледже. Она с нетерпением ждала возвращения Лоркана и, чтобы убить время, принялась читать какой-то журнал. Девушка не допускала даже мысли о том, что никогда больше не увидит Лоркана. Он не из тех людей, которые пасуют перед трудностями. Нет. Чем сложнее положение, тем упорнее он становится. Фредерика рассеянно листала журнал, внимательно прислушиваясь, не раздастся ли стук в дверь и не появится ли здоровенный полицейский с ордером на ее арест.
Время шло, но никто – ни полицейский, ни Лоркан – так и не появился.
В подвале галереи Грина в Лондоне свет от горящей картины отражался в глазах Лоркана. Труд Фредерики, на который она потратила несколько недель, тщательно подготавливая холст, делая наброски и выполняя копию маслом, быстро исчезал в языках пламени. По мере того как картина превращалась в струйки дыма, поднимающиеся к высокому потолку подвала, у Лоркана становилось легче на душе. Теперь Фредерика вне опасности. Ей не нужно больше волноваться, и она может подумать о нем.
Теперь он будет держать ее на коротком поводке и, если потребуется, прикует цепью к кровати. При этой мысли все тело его заныло…
В половине третьего все участники конференции, в том числе и женщины, которые не понимали в крикете ровным счетом ничего, отправились в парк на намеченное в программе конференции соревнование по крикету. В соревновании должны были принимать участие также сотрудники и студенты колледжа Беды Достопочтенного. Команда колледжа во главе с администратором состояла из преподавателей и нескольких студентов, которые все еще оставались в Оксфорде. По результатам жеребьевки им досталось право на первый удар. Их противником была команда из числа делегатов конференции. Игра началась, сонный послеобеденный воздух наполнился звуками, которые обычно сопровождают любимую англичанами игру в крикет. Оказавшиеся в это время в парке туристы и местные жители, наслаждавшиеся свежим воздухом, узнали о матче. Они расположились на траве, увеличив число зрителей, и аплодировали при каждом удачном ударе игрока той или другой команды.
– Ничего не понимаю в крикете, – призналась одна из зрительниц своей подруге, – но готова наблюдать за игрой весь день, если игроки будут такие красивые, как этот, – добавила она, указывая на Рива.
Подруга посмотрела на Рива, который стоял недалеко от них и как раз готовился ударить по мячу.
– Я тебя понимаю, – согласилась она.
Эннис находилась рядом и слышала этот разговор. Ее охватили противоречивые чувства: радость, что он принадлежит ей, и ревность. Девушка улыбнулась и вытянулась на траве, подложив руки под голову.
Завтра они уже будут в Лондоне. Интересно, предложит ли ей Рив переехать к нему. Как было бы хорошо оставить свою маленькую жалкую квартирку и опять начать нормальную жизнь. С тех пор как Эннис встретила Рива, прежняя жизнь стала казаться ей скучной и пустой.
В тени огромного раскидистого каштана на обочине дороги возле ограды парка стоял темно-синий «Мерседес» с затемненными стеклами. Его номера, запачканные грязью, разобрать было невозможно. Карл Стразерс, сидя в машине, наблюдал за матчем, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю. Он представлял себе темноволосую актрису, входящую в ворота парка рука об руку с красивым спутником. У нее было такое выражение лица, будто, кроме него, на свете для нее ничего больше не существует.
Стразерс поджал губы. Как она смеет мешать его планам! Как она только смеет! Перед глазами у него возник портрет Альфреда Гора. Он воображал, как ночами будет сидеть в потайной комнате, где хранится его коллекция картин, и с наслаждением любоваться этим полотном. Поэтому все, что угрожает выполнению его плана, должно быть уничтожено. Пальцы его крепче сжали руль, на лбу выступил пот. Но он не обращал на это никакого внимания. Время тянулось медленно.
Лоркан полил водой золу в ящике для мусора, наблюдая, как она превращается в серую кашу. Потом осторожно слил эту кашу в канализацию. Лоркан не отважился сжечь картину в Оксфорде. Там его мог застать за этим занятием Ричард. Лучше было не рисковать.
Наконец улика бесследно исчезла, и Лоркан смог облегченно вздохнуть. Около четырех часов дня он сел в свой «Астон-Мартин» и отправился назад в Оксфорд.
Рив с силой размахнулся, подпрыгнул в воздухе и попал точно в тугой красный крикетный мяч. Отбивающий только охнул, когда мяч пролетел мимо него и попал в калитку, которую он защищал. Тут судья на поле объявил, что настало время командам поменяться местами, и отбивающий охотно покинул свою позицию. Зрители, наблюдавшие за игрой команд, заметно оживлялись, когда наступала очередь Рива бросать мяч по калитке противника. Он был отличным игроком, потому что в свое время учился в школе, где приветствовалось увлечение английским национальным видом спорта – крикетом.
За оградой парка на обочине дороги в своей машине все еще сидел Карл Стразерс. В машине было душно и жарко, он обливался потом, но не замечал неудобств, поглощенный ожиданием. В глазах его светилась мрачная одержимость и злоба.
Эннис, лежавшая на траве среди других зрителей, перевернулась на живот и с горящими глазами наблюдала за блестящей игрой своего любовника.
Команда делегатов конференции, в которой играл Рив, закончила свой тур бросков с существенным преимуществом по очкам и выиграла матч. По окончании игры члены команд, как и подобает настоящим спортсменам, обменялись рукопожатиями. Зрители начали постепенно расходиться, а участники матча вернулись в свои комнаты в здании колледжа, чтобы успеть принять душ и переодеться к ужину. Эннис продолжала лежать на траве и, когда Рив подошел к ней, села, глядя на него со скрытой насмешкой.
– А ты, оказывается, настоящий спортсмен, а? – заметила она.
Рив ухмыльнулся:
– В последнее время практики было маловато.
– Бедняжка, – промурлыкала Эннис, протягивая ему руку.
Рив помог ей подняться, обнял за плечи, и они, весело смеясь, направились к выходу из парка. В воротах Рив и Эннис столкнулись с женщиной, катившей в большой двухместной коляске очаровательных близнецов. Чтобы пропустить коляску, Эннис отошла в одну сторону, а Рив – в другую. Эннис первой вышла из ворот парка на тротуар.
– Мы до ужина поедем к тебе на Мармеладную дорожку? – не оборачиваясь спросила девушка, выходя на пустынную дорогу.
Рив, который задержался возле коляски с очаровательными близнецами, поднял голову.
– Думаю, мы так и сделаем. До финальной сцены у нас еще есть время.
– Ах, мне просто не терпится отравить тебя! – с вызовом воскликнула Эннис, переходившая дорогу.
Где-то слева от нее вдруг заурчал мотор машины. Карл Стразерс медленно отъехал от края тротуара и направил машину прямо к переходившей дорогу Эннис. Он нажал на газ и с торжествующей ухмылкой на большой скорости помчался к ней. Рив и Эннис одновременно услышали, как изменился звук автомобильного мотора. Девушка резко обернулась, ее темные волосы взметнулись над головой, как крыло птицы. Она успела заметить только что-то темно-синее, мчащееся на нее с огромной скоростью.
Карл увидел побледневшее лицо, огромные испуганные глаза Эннис и засмеялся. «Считай, она уже покойница». Рив закричал и рванулся к Эннис, которая в страхе застыла на проезжей части. И хотя все продолжалось не более секунды, Эннис показалось, что прошла целая вечность. Мозг неистово работал, отмечая все мелочи, а она стояла неподвижно, как будто приросла к асфальту. Она могла уже различить марку автомобиля и с изумлением подумала: «Это „Мерседес“«. Ее любимая машина. Автомобиль был уже так близко, что она могла рассмотреть маленькие царапины на бампере. А потом что-то ударило ее, с невероятной силой толкнув вперед.
Она упала, больно ударившись об асфальт, и услышала визг тормозов. Взревел мотор. Машина, едва не задавившая ее, удалялась на большой скорости. Тут Эннис по-настоящему ощутила боль от удара. Она лежала посреди дороги, а Рив закрывал ее своим телом и крепко обнимал.
Как в тумане Эннис почувствовала, что ее ставят на ноги. Она обернулась и увидела испуганное побледневшее лицо Рива. Его темные синие, как сапфир, глаза были широко открыты и полны ужаса.
– Эннис, я уж думал, что потерял тебя, – сказал он. В его прекрасном, обычно таком выразительном и богатом оттенками голосе сейчас можно было услышать только страх.
Рив прижал ее к себе и принялся, успокаивая, покачивать.
– Эннис, умоляю тебя, никогда больше не делай так, – задыхаясь от волнения, попросил он.
Девушка закрыла глаза. Она чуть не умерла! Эннис крепко прижалась к Риву, не обращая внимания на кровоточащие царапины на руках и ногах.
– Не буду, – пообещала она. – Не буду. Рив, я так тебя люблю!
