Текст книги "Оборона тупика"

Автор книги: Максим Жуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Глава 14

База «Витязь-2». 20 км от Новосибирска.

Пятница, 14 июня 2024 г. 14:40.

Какое-то время Суворов растерянно морщился, пытаясь определить, откуда идет звук. Когда до него дошло, что это зудит индивидуальный коммуникатор, он почти разозлился и не отказал себе в удовольствии помучить абонента на том конце ожиданием. Он вытащил сигарету, прикурил ее, затянулся, выпустил к потолку струю дыма и, уже успокаиваясь, почти ласково проговорил: «Все-таки ты чудик, доцент!» Потом он вытащил из-под вороха бумаг коммуникатор, приладил его на ухо и прижал сенсор отзыва.

– Ну наконец-то, – сразу раздалось в ухе, – я уже думал, что защищенной связью здесь никто не пользуется. Расслабились, понимаешь…

– Ты что, пьяный, что ли? – удивляясь своему спокойствию, проговорил Суворов. – Я тебя просил, кажется.

– Да иди ты! – немедленно откликнулся Струев. – Ты мне скажи лучше, в вашем этом супербункере виски еще имеется?

– Ты совсем с крышей попрощался, доцент? Ты мне виски заказывать будешь по спецсвязи? Не наигрался, что ли?

– Пошел ты в жопу, Данила! Я, что ли, сюда рвался, или ты меня сюда звал по ситуации 23? – Струев смачно и даже как-то театрально икнул. – В ситуации 23 спецсвязь не помешает… Тем более когда хочется выпить. Гони, на хрен, виски или заказывай мне обратный билет. Да, и себе стаканчик захвати, все равно ты после обеда ничем заняться уже не сможешь.

Струев отключился. «Нет, это черт-те что! – подумал Суворов и как-то сразу обмяк. – Хотя, действительно, после обеда глаза опять начнут слипаться… Да и этот перец упьется к черту… Сходить, что ли? Вытащу его пообедать, а потом и правда билет ему, придурку, в зубы, и…»

Суворов вздохнул, затушил сигарету в пепельнице, поднялся из-за стола, подошел к шкафу, открыл дверцу бара, достал бутылку «Jack Daniels» («Черт, сколько же она здесь простояла…») и вышел из кабинета. «А может, промыть его опять? – подумал Суворов. – После капельницы деньков на пять хватит, а там, если толку от него не будет, и вправду на самолет…» Он какое-то время шел по коридору, даже поздоровался с кем-то, как-то заторможенно ощущая эклектичность происходящего. Шагает вот, как идиот, по коридору с бутылкой в руке, да еще с коммуникатором на ухе. «В ситуации 23 не помешает…» – вспомнил Суворов слова Струева и покачал головой, потом тронул сенсор вызова. Ответили не сразу.

– И правда расслабились, – зло выдал в эфир Суворов. – Кто на пульте?

– Полковник Скотников.

– Почему не подтвердил идентификацию, полковник?

– Вы не дали мне времени, Данила Аркадьевич…

– После пересменки остаетесь, полковник.

– Слушаюсь.

– Кто помощник?

– Лейтенант Лейбниц.

– Он тоже остается.

– Слушаюсь.

– И завтра, мать вашу растак, учения. Готовьте приказ и план учений сразу после того, как вас сменят.

– Слушаюсь, – голос полковника совсем не казался расстроенным или упавшим, скорее даже наоборот.

– И вот еще что, полковник. Лейбниц этот, он…

– Так точно, Данила Аркадьевич, полк «детей».

– Пусть в готовности ждет меня у комнаты И-116. Немедленно.

– Слушаюсь. Что-то с Иваном Андреевичем?

– Разговорчики! – рявкнул Суворов, со странным удовольствием отмечая, как поднимается откуда-то лихая холодная злость. «Что это со мной?»

– Виноват, Данила Аркадьевич.

– Сдавать дежурство будете без Лейбница, полковник. Кто принимает у вас дежурство?

– Подполковник Щерин.

– Пересменка в пятнадцать ноль-ноль?

– Так точно.

– Щерину передаете по команде, чтобы немедленно в И-116 направил вестового.

Пауза была довольно длинной, но полковник уже ничего не спрашивал.

– Слушаюсь, – наконец раздалось в ухе.

– После пересменки резервный коммуникатор иметь все время при себе. Включенным. Отбой.

«Что это я так завелся?» – думал Суворов, отметив вдруг давно несвойственную ему пружинистую походку и порядком подзабытую легкую ломоту в скулах. Это от коммуникатора, от непроизвольного скривления губ в одну сторону. «Спецсвязь в ситуации 23 не помешает…» Никакого инсайта не было. Суворов даже не запнулся на ходу. Только дурацкая мысль: «Что, у него самого там второго стакана нет?» И пополз вдоль позвоночника, еще пока слабенький, но крепчаюший с каждой секундой страх. А вместе со страхом почти физически крепчал сам Суворов. Он вспомнил, как 17 лет назад вот так же шел по коридору в Москве с коммуникатором в ухе и боялся, боялся до трясучки и одновременно подбирался весь, сосредотачивался, прояснялись мысли, повышался тонус в мышцах. «Вот зараза, доцент, все еще силен! Запрограммировал меня за десять секунд. И, главное, нашел ведь, раскопал!.. Но чтобы здесь, прямо здесь… Батюшки-светы!..»

У комнаты И-116 стоял лейтенант Лейбниц. Форма на нем была полевая, даже ботинки на высокой шнуровке. Вооружен он был отлично: магазин вставлен в «Шквал», на поясе подсумок с запасными магазинами, открытая кобура со «Стечкиным» и здоровенный кинжал в ножнах. «Дети» не расслабляются. Полная готовность – значит полная готовность. И все. Лейбниц не стал ни рапортовать, ни представляться, просто повернулся лицом к Суворову, оставляя ему проход к двери, и вытянулся в струнку.

– Давно здесь? – спросил Суворов.

– Одна минута двадцать секунд, – доложил лейтенант.

– Войдете за мной, – бросил Суворов и открыл дверь.

Струев сидел лицом к двери. Первое, на что Суворов обратил внимание, была бутылка виски на столе. Только-только початая. Второе – одежда Струева: на нем был новенький синий костюм, белая сорочка и красный галстук. Страх новой волной захлестнул Суворова, поднялся откуда-то снизу и горячей вспышкой взорвался в голове, сжигая сам себя. Через секунду страха уже не было. Суворов снова был на войне.

– Так-так, – сказал Струев, оглядев вошедших, – Лейбница ты с собой прихватил. Это хорошо. Вестовой в пятнадцать ноль-ноль будет?

– Будет, – кивнул Суворов. – Лейтенант, вы остаетесь в нашем распоряжении до утра. Подумайте, кто сможет вас сменить в семь ноль-ноль. Подумайте хорошенько. Это должен быть максимально лояльный человек с допуском не ниже пятого уровня. Ну и навыки…

– Лейтенант Морозов, – сразу отозвался Лейбниц.

– Из «детей»? – поинтересовался Суворов.

– Никак нет. Особый пятый корпус. Переведен сюда позавчера.

– Лейбниц умный, – с удовольствием протянул Струев. – А вот ты, Данила, стакан забыл.

– Забыл, – согласился Суворов.

– А у меня только один, – с напором произнес Струев. – Придется пить из одного. И по очереди.

«Вот, стало быть, как…» – подумал Суворов и оглянулся на Лейбница. Тот сбросил с плеча автомат, снял его с предохранителя и присел на корточки у двери. Суворов свинтил крышку со своей бутылки и сделал большой глоток прямо из горлышка.

– Это пока лишнее, Лейбниц, – произнес Струев. Лейтенант не пошевелился. – Впрочем, как знаете. Вам, Лейбниц, предстоит сегодня охрана важного совещания. Причем функции будут необычными. Командир – я.

Лейтенант слегка повернул голову в сторону Суворова.

– Подтверждаю, – сказал Суворов.

– Вот и здорово, – заключил Струев. – А теперь выпью я. Но сначала давайте музычку послушаем.

Он взял со стола пульт, ткнул кнопку, заорала музыка. Потом он плеснул в стакан виски, глотнул и, не отнимая стакан от лица, заговорил:

– Ты меня слышишь, Данила?

Суворов кивнул. Снял коммуникатор и сунул в накладной карман пиджака.

– Замечательно. В пятнадцать ноль-ноль будет пересменка. За три-пять минут до этого времени эта комната будет отключена от систем наблюдения, причем ото всех. Если что, техники сошлются на перезагрузку основного сервера при приеме дежурства. С Фломастером я уже договорился. До прихода вестового у тебя будет время, чтобы продумать инструкции. Теперь пей ты.

Суворов забрал стакан, скинул со стоящего рядом стула компакт-диски, сел, налил виски из своей бутылки, отпил, отнял стакан от лица и проговорил:

– Да, давненько мы с тобой не бухали…

– А ты не налегай, – ответил Струев. – Совещание важное. Предлагаю пригласить Президента и Минейко.

– Да-да, Минейко обязательно, его тема сейчас очень даже… – он закрыл рот стаканом.

– Он-то здесь с какого боку? Что этот младшенький может знать про 23?!

Струев улыбнулся, достал сигарету и закурил. Суворов последовал его примеру, поставив стакан на пол между собой и Струевым. Только сейчас он обратил внимание на то, что все мониторы компьютеров потушены, однако лежащий на столе рядом со Струевым ноутбук, хоть и закрыт, но помаргивает зеленым светодиодом – работает. Струев взял с пола стакан, налил в него, отпил, затем снова поднес стакан к лицу и проговорил:

– Какой он, на хрен, младшенький! Ты нашего милого Федю ногами-то не пинай – нехорошо.

– Что?!

– Тихо, Данила, не кипятись. Осталось недолго. Выпей лучше малость.

Минут пять просидели, перекидываясь ничего не значащими репликами, пили и курили. Потом Струев посмотрел на часы.

– Все, – сказал он, выключая музыку, – звони Минейко и Президенту. Совещание в четверть четвертого. Быстро! Не сиди кулем!

Президент подошел к телефону сам, секретарь отлучился обедать. Согласился сразу:

– Нет проблем, Данила Аркадьевич. Только я прошу вас: мне завтра надо лететь в Москву, хотя бы на три дня. Вы не хуже меня знаете, что мне надо делать свою работу. А я сижу здесь уже шестые сутки. Что это, ей-богу, за краткосрочный отпуск такой у Президента, где его никто не видит?

– Хорошо, Сергей Савельевич, завтра вечером организуем спецрейс на Москву. Так в пятнадцать пятнадцать в шестой переговорной?

– Помню-помню, Данила Аркадьевич. Секретарь нужен?

– Нет, полагаю, нет.

– Тогда до встречи.

– До встречи, Сергей Савельевич.

Минейко заартачился. Стал ссылаться на срочные исследования, на то, что уже стоит под парами авто, чтобы ехать в Томск и что удобнее будет через неделю. Суворов вполне натурально съехал с нарезки и наорал.

– Но при чем здесь я, Данила Аркадьевич? – стал умолять Минейко.

– Вы, Алексей Федорович, занимаете важный пост в нашей системе, но, видимо, вы забыли, что ваши научные изыскания – лишь вторая по важности задача. А сейчас вы нужны нам здесь. С ситуацией 23 не шутят. В пятнадцать пятнадцать. Шестая переговорная. Все строго конфиденциально. Все.

Суворов бросил трубку на аппарат.

– Президент-то тебе зачем? – спросил он. – Ах да, ты же у нас этот… Нужен легитимный глава государства и все такое…

– Нужен.

– Ты бы еще Думу в полном составе притащил!

Струев не отвечал и смотрел на часы. Через минуту оторвался от циферблата и сказал:

– Все. Комната слепа. Теперь смотри, – он раскрыл ноутбук и передал его Суворову. – Здесь статистические графики, отпечатки пальцев Минейко, все прочее. Смотри.

Суворов какое-то время просматривал данные на экране компьютера.

– Этот сукин сын клонировал себя, что ли? – наконец растерянно спросил он.

– Данила, ты дурак или прикидываешься? Когда клонировал? 25 лет назад? Или 30? Сколько твоему младшенькому?

– Тридцать два.

– Думай быстрее, Данила!

– Батюшки-светы, – схватился за голову Суворов, – и ты раскопал это, подгадал время и вытащил меня сюда. Программист хренов! Ты иначе никак не мог поставить меня в известность?

– А я тоже боюсь, Данила. Тем более что ты не все мне рассказал…

– На все у меня не было времени…

– Не юли, Данила! Ты не все мне рассказал еще тогда!

Суворов промолчал.

– Ты всегда недолюбливал мой интерес к маленьким зеленым человечкам, – продолжал Струев. – А у нас, кстати, есть и ситуация 28 в полный рост. Сам смотри. Как видишь, она коррелирует с ситуацией 23 все последние 3 года.

– Ну, человечки-то серые…

– Хоть серо-буро-малиновые. Никакого отношения к статистике по ситуации 28 они не имеют. Данила, зачем ты это скрыл?

Суворов снова промолчал. Потом спросил:

– Ты думаешь, что Минейко может что-то подозревать?

Струев кивнул.

– И что же, может контролировать базу?

– Он просто должен попробовать, – ответил Струев. – Тебе лучше знать, Данила, чем они и в какой степени владеют.

– Как же так? – Суворов снова закурил. – Это же наш Федя… Сколько соленых собак съели вместе! Он ведь жизнью рисковал, столько всего пережили… И потом…

– Потом получается, – подхватил Струев, – что они среди нас не менее 17 лет, если, конечно, Минейко не подменили. Хотя, да… Глупость получается, зачем тогда все эти сцены с сыном…

– Его не подменили, – глухо произнес Суворов, – они нарушили договор…

– Договор, значит? – Струев покачал головой. – Я что-то в этом роде и предполагал. Ты в Гамбурге с ними договорился, надо понимать?

– В Гамбурге, – подтвердил Суворов, – что теперь?

– А теперь, Данила, мы будем запечатывать базу без использования электронных средств связи, причем начнем только тогда, когда все пятеро пойдут к шестой переговорной.

– Ты уверен, что мы справимся?

– Нет, – зло отозвался Струев, – ты ведь не дал мне необходимых данных. Я выискивал их остатки сам. Кое-что есть… Ты так?

Суворов кивнул, распрямил спину. В дверь постучали. Лейбниц стукнул в ответ. Из коридора постучали четыре раза. Лейтенант рванул дверь на себя и втащил вестового в комнату.

– Господин Старший Советник, сержант Иванов…

– Отставить, сержант, – сказал Суворов. – Слушайте и запоминайте. Вы должны действовать очень быстро и, главное, очень точно. Сначала вы бежите к Морозову. Он должен вооружиться по режиму полной готовности, – Суворов достал из кармана простой бумажный блокнот и начал писать. – Я дам вам письменный приказ. Даже два. Затем вы вдвоем бежите к Щерину. Он снимается с дежурства и сдает его лейтенанту Морозову вместе с оружием и коммуникатором. В случае неповиновения никаких арестов, огонь на поражение. Морозов должен запечатать базу, предварительно выпустив вас. После прибытия внешней войсковой части командование переходит к старшему из прибывших командиров. У вас есть частный автомобиль?

– Так точно.

– На внешней парковке стоит?

– Так точно.

– Отлично, – Суворов вырвал из блокнота первый листок и передал его сержанту. Затем сразу начал писать на втором. – Вы садитесь в автомобиль и едете в войсковую часть 0987. Там скажете, что у вас донесение лично для командира части полковника Трукова. Ему скажете только два слова: «Красный вымпел». Повторите.

– Красный вымпел.

– Отлично. – Суворов выдрал из блокнота второй листок и передал сержанту. – Это для полковника Трукова. На все действия внутри базы у вас три с половиной минуты. На путь до Трукова – тридцать – тридцать пять минут. Все ясно?

– Так точно.

– Все, идите.

Лейбниц распахнул дверь и быстро вытолкнул вестового в коридор, после чего снова закрыл и запер дверь.

– У тебя неплохо получается, Данила, – криво усмехаясь, проговорил Струев. – «Красный вымпел», двойная смена командования, все такое… Параноик – снова комплимент, как в старые добрые времена?

– Типа того, – вздохнул Суворов. – Ну что, пора?

– Пора, – ответил Струев.

Лейбниц рванул дверь и как будто исчез. Дверь снова оказалась закрытой. Затем лейтенант распахнул дверь снаружи и выжидательно посмотрел внутрь комнаты. Струев взял под мышку ноутбук и кивнул. Суворов и Струев вышли из комнаты и зашагали по коридору. Лейбниц шел сзади. Струев все время смотрел на часы. Навстречу попался гражданский техник.

– Добрый день, – поздоровался он.

– Мобильник есть? – так и кинулся к нему Струев.

Техник шарахнулся, но мобильник отдал.

– Сочтемся, – кинул ошарашенному технику Струев. – Лифт! Скорее!

Лифт с выходом на поверхность оказался в двадцати метрах и, к счастью, стоял на нижнем этаже. Путь наверх в тесном бронированном лифте занял пятнадцать секунд.

– Лейтенант, блокировать лифт, – распорядился Суворов, когда они вышли в душный июньский день. Лейбниц распер автоматом двери, вытащил пистолет, снял с предохранителя и прислонился спиной к стене лифтовой шахты. – Звонить Трукову?

– Угу, – глянув на часы, кивнул Струев и протянул Суворову мобильник, – и в Москву тоже. Думаю, лучше всего – нашей Аннушке.

– В Москву, стало быть… Ане?

– Ну попробуй, – ответил Струев, – ты, главное, звони, Данила, звони, время идет.

В гарнизоне в/ч 0987 дежурил хорошо знакомый Суворову по голосу лейтенант Шульга. Труков всегда своих держал в строгости. Дисциплина там была на уровне.

– Дежурный, – раздалось в трубке.

– Говорит Суворов. Трукова мне.

– Ветрено сегодня, – ответил Шульга.

– Сегодня ветер не переменится, Шульга. Давайте Трукова.

– Здравия желаю, Данила Аркадьевич. Соединяю.

– Полковник Труков, – раздалось в трубке через некоторое время.

– Добрый день, Труков, – поздоровался Суворов. – Красный вымпел.

– Здравия желаю. Почему по телефону, Данила Аркадьевич?

– Есть причины, полковник. Слушайте меня внимательно, – Суворов попытался свободной руку ослабить галстук и обнаружил в ней бутылку, которую чисто механически прихватил с собой из комнаты Струева. Прижимая мобильник к уху плечом, отвинтил крышку, сделал глоток, передал бутылку Струеву. – К вам едет вестовой. Сержант Иванов. С моим письменным приказом. И устным кодом «Красный вымпел». Развертывайтесь прямо сейчас. Перехватите сержанта по дороге. Если он немедленно не передаст вам приказ и код, огонь на поражение. Более того, в этом случае внутри базы действуйте более решительно.

– Насколько решительно? – враз севшим голосом спросил Труков.

– Настолько, насколько надо. Не перебивайте! Процедуры медицинского контроля помните?

– Так точно.

– Хорошо. Подвергните им всех, включая меня и Президента. Особое внимание уделите анализу энцефалограмм. Понятно?

– Так точно.

– Если на базу проникнуть не удастся, блокируйте ее и удерживайте блокаду до тех пор, пока не получите инструкций из Москвы по коду «Синее перо». Действуйте.

Суворов нажал на кнопку разъединения. Потом набрал московский номер. Длинные гудки шли долго, но потом все же последовал ответ:

– Да?

– Анюта!

– Данила, ты откуда звонишь? Почему по телефону? И номер какой-то странный… В чем дело?

– Это не мой телефон. Слушай. Мы тут начали одну операцию, поэтому…

– А где вы все? Что случилось?

– Анюта, у меня нет времени. 23 и 28 коррелируют. Если я не выйду на связь по защищенке через четыре часа, то, значит, ты осталась одна. Вот так и считай: совсем одна. «Синее перо», одним словом.

– Данила…

– Анюта, ты подожди. Ты слушай. Там, где ты знаешь, есть старенький диск. Он среди других дисков, но ты найдешь. Прочти информацию на отсоединенном от сети компьютере. Сейчас договор расторгнут.

– Какой договор?

– Не перебивай, ради бога! Поймешь, какой. Если останешься одна, то действуй, как знаешь. Все, целую.

– Храни вас бог, – успел услышать в трубке Суворов, прежде чем отнял ее от уха и прервал связь.

– Теперь все, Данила, вниз, в шестую переговорную, – Струев отхлебнул из бутылки и отшвырнул ее в траву.

По пути вниз и дальше по коридору Суворов рассеянно крутил в руке мобильник. «Вот с кем бы заключить пари, – думал он отрешенно, – с жучком эта штука или нет… И говорил я на самом деле с Труковым и Анютой? Впрочем, на то и вестовой… Если только и вестовой не под контролем…»

Президент был уже в переговорной. С Минейко буквально столкнулись в дверях.

– Заходи, – буркнул ему Суворов.

Последним зашел Лейбниц и задраил дверь.

– Присаживайтесь, господа, – произнес Президент ровным голосом. – Ну-с, Данила Аркадьевич, что за срочность?

– Господин Струев, объясните Президенту, в чем дело, – плюхаясь в кресло, сказал Суворов. – А ты что стоишь, Федя, садись, в ногах правды нет.

Минейко сел, даже не запнувшись.

– Для начала хотел бы представить вам, господин Президент, трагически погибшего Федора Александровича Минейко, – театрально протянув руку, произнес Струев. – Что молчишь, Федя?

– А что говорить? – спокойно ответил Минейко. – На какой вопрос вам ответить?

– Та-ак, – протянул Президент, – стало быть, вы Федор Минейко?

– Стало быть, – согласился Минейко, – и, как видите, неплохо сохранился.

– Хорошо, – сказал Струев, – значит, прямо здесь отпечатки пальцев снимать не придется, ДНК-анализ не нужен. Ты – тот самый Федя, который присоединился к нам в тот самый момент…

– Сергей Савельевич, Данила Аркадьевич, – перебил Минейко, – ну да, я виноват, не сообщил вам о результатах исследований…

– Только не неси чушь о клонировании, ради бога! – раздраженно произнес Струев.

– Какое клонирование, господа! – отмахнулся Минейко. – Геронтологией занимаются давно по всему миру. Японцы не успели, но американцы давно перевели вопрос в практическую плоскость. По меньшей мере пятнадцать представителей власти там живут уже более 120 лет и проживут еще не менее двухсот. А в Европе господин Суворов уничтожил более тридцати долгоживущих. Он всегда ненавидел эту науку. Я поставил эксперимент на себе. Я должен был довести исследования до конца и представить результаты на суд законно избранной власти.

– А я думал, вы умнее, – хмыкнул Струев, – видимо, все-таки придется провести ДНК-анализ, а то ты так и будешь пудрить нам тут мозги.

Минейко сделал какое-то неуловимое движение и сразу оказался за спинкой своего кресла. Лейбниц вскинул автомат.

– Отставить! – заорал Струев.

Минейко начал просачиваться сквозь стену, но на половине пути остановился и выскользнул назад. Одежда была порвана, кожа пузырилась, с руки капала кровь. Лейбниц отошел в самый угол комнаты напротив кресла Минейко, встал на одно колено, бросил перед собой подсумок с магазинами и изготовился к стрельбе.

– Что, нелюдь, не нравится поле такой напряженности? – поинтересовался Струев. – Тебе Фломастер еще и не такое приготовил. В кресло живо! Лейбниц, четыре пули в правую половину груди.

«Шквал» рявкнул четыре раза. Минейко отбросило назад, но на ногах он устоял. Подошел и сел в свое кресло.

– По пуле в каждое колено, – приказал Струев.

Автомат Лейбница пролаял еще дважды. Минейко сморщился и даже зашипел от боли. Суворов с ужасом отметил, как перестает течь кровь с руки Минейко и как под разорванной одеждой на глазах заживает его кожа.

– Вот что, Лейбниц, – Струев переложил свой ноутбук на журнальный столик и развалился в кресле, – это существо чрезвычайно опасно. При необходимости нейтрализовать одну обойму по коленям и голеням, вторую – в левую половину груди. В голову без команды не стрелять. Если вы почувствуете, Лейбниц, что сей крендель попытается поставить кого-либо из находящихся в этой комнате под контроль, вы его нейтрализуете. То же – при попытке нападения или прорыва. Говорить он должен только с моего разрешения. Если раскроет рот без моего разрешения, – пулю в колено или голень.

– Кто же это? – прошептал Соколов.

– А вы у Данилы Аркадьевича спросите, – отозвался Струев. – Как ты их называешь, Данила?

– Хьюмены, – выдохнул Суворов. – Это определение профессора Тродата.

– Так вот что в Томске все время делает этот непонятный псевдоученый, – кивнул Соколов.

– Он не псевдоученый, – сказал Суворов. – Он знает о хьюменах почти все. Впрочем, в новых обстоятельствах я уже ни за что не поручусь…

– Сергей Савельевич, прекратите это безумие! Вы же цивилизованный человек! – попытался заговорить Минейко. Лейбниц выстрелил. Из колена Минейко брызнули обрывки окровавленной плоти и фонтанчики крови. Суворов плотоядно заулыбался.

– Вы, кажется, хотели все объяснить, Иван Андреевич, – напомнил Соколов.

– Совершенно верно, – Струев раскрыл свой ноутбук, встал и заходил за спинками кресел Суворова и Президента. – Если кратко, то вот что… Меня вызвал Данила, потому что обеспокоился явными статистическими признаками ситуации 23. Я начал копать и пришел в полное замешательство, сходное с тем, что испытали и мои ученики, и сам Данила: признаки налицо, а откуда ветер дует, непонятно. И никакой корреляции с масштабными событиями в стране, с политическими силами, с конкретными людьми. Я уже думал, что программы устарели или системы сбора данных дают сбой. Мне в определенной степени повезло. Еще в Амстердаме Данила мне сказал, что ситуация 28 выявлена, маленьких серых видели, аппараты и тела погибших пришельцев имеются в лабораториях. Я, естественно, полазил по банкам данных, поинтересовался, что да как. Я еще спросил у Данилы: почему не разрабатывали данный проект. Он ответил просто: а нас пока это мало колышет. Я тогда очень удивился. А когда зашел в тупик, просто вспомнил об этой странности. Ведь это бред, если… Впрочем, ладно. Я стал смотреть, есть ли статистические пики или хотя бы шумы по ситуации 28. Оказалось, есть. Но они никак не связаны с маленькими серыми. Выяснилось, что ситуация 28 – это не маленькие серые. При этом она отчетливо присутствует уже 15 лет.

Президент как-то хмыкнул, но остался внешне спокоен и промолчал.

– А почему у тебя язык в жопе был все это время?! – прорычал Суворов.

– А у тебя, мать твою?! – огрызнулся Струев. – И вообще я сначала испугался, что вся моя статистическая система ни к черту не годится, потом, когда копнул поглубже, стал подозревать всех, даже тебя, Данила. Ты ведь сам дал мне повод: ты прятал информацию о твоих контактах с хьюменами. Кроме того, услышь ты, что я ситуацией 28 занимаюсь, сказал бы, что я допился…

– А ты и так допился, алкоголик, – перебил Минейко и получил пулю в колено.

– Я, возможно, алкоголик, но человек, – ответил Струев, – я изолировал свой компьютер и стал рыть дальше. Выяснилось, что все статистические пики по 23-й совпадают с 28-й, причем примерно треть имеют характеристики, которых просто не может быть. И они должны были бы быть следствием влияния Минейко-старшего. Дальше все просто. Я связался с Тродатом и одновременно проверил этого якобы Минейко-младшего…

– Тродат, надеюсь, интернирован? – спросил Соколов.

– Естественно, – ответил Струев, – так вот. У данного существа, кое мы имеем неудовольствие здесь наблюдать, совпадают отпечатки пальцев с Минейко-старшим, совпадают статистические кривые поведения, а такие совпадения просто невозможны. И еще. Он ни разу, как бы по уважительным причинам, не проходил ни ДНК-анализ, ни энцефалографию.

– Я тоже, положим, пальчики лет семь не сдавал, – возразил Суворов.

– А энцефалографию сдавал, – ответил Струев. – Много раз, после каждой поездки за рубеж. А отпечатки пальцев Минейко я получил из Америки. Он ездил туда, а там, чтобы получить визу…

– Ты отпечатки эти из Штатов от агента Малдера получил? – хмыкнул Суворов.

– Не смешно, Данила.

Соколов забрал себе ноутбук Струева и долго изучал данные, клацая клавишами и шурша трэкпином.

– Сергей Савельевич, – подал голос Минейко и получил пулю в колено.

– Да что вы все, с ума посходили?! Дайте сказать! – заорал Минейко. Автомат Лейбница рявкнул дважды. Минейко умолк.

Соколов отложил ноутбук.

– Стало быть, его нечеловеческая природа стала вам известна. Вы спровоцировали его, и он нам ее продемонстрировал во всей красе, – сказал Президент. – Ну а как вы догадались его изловить, Иван Андреевич?

– Тут без Штеймана не обошлось, – ухмыльнулся Суворов.

– Точно, – подтвердил Струев. – Фломастер мне очень помог. Но и Тродат кое-что знал. Кроме того, я довольно подробно изучил все доступные косвенные данные про этих… Это, конечно, были крохи, но я также подверг анализу различные мифы конца прошлого века и начала нынешнего. Плюс Гамбург. Хотя там Данила Аркадьевич многое потер. Кое-что в практическом смысле у меня получилось.

– Стало быть, – продолжил Соколов, – перед нами вторжение иной цивилизации или ситуация, аналогичная ей. С другой стороны, очевидно желание просочиться во власть, влиять изнутри. Ведь господин Минейко появился среди Советников именно тогда, когда стало понятно, что смена власти неизбежна. Если я что-либо понимаю в ваших статистических построениях, Иван Андреевич, просто при движении в сторону контроля над правящей элитой ситуация 23 проявиться никак не могла, – Струев кивнул. – Стало быть, цель – заменить конкретно нас, либо изменить суть государственного строя, миропорядка, направленности развития страны…

– Стало быть, – отозвался Минейко. Лейбниц выстрелил. Минейко засмеялся. Из правого колена на пол выпали две пули. Пока у Соколова и Суворова лезли глаза на лоб, Лейбниц выпустил по голеням Минейко очередь. Минейко завыл.

– Что, нелюдь, не нравится? – поинтересовался Струев.

– Нравится, – ответил Минейко и снова получил пулю.

– Да он патроны считает, гад! – выпалил Суворов, – Слышь, Федя, Лейбниц ведь их тоже считает. Знаешь, за сколько секунд «дети» меняют магазин?

Лейтенант оторвал левую руку от цевья автомата, и в ней словно материализовался запасной магазин из подсумка. Два коротких щелчка, и в автомате торчал новый магазин, а старый с глухим стуком упал на пол.

– Так-то, Федя, – заключил Суворов, – сиди и не рыпайся.

– И все-таки, Иван Андреевич, – снова заговорил Соколов, – почему 23? Их не устраивает наш миропорядок?

– Видимо, в чем-то не устраивает, особенно в последние годы, – ответил Струев, – и на этом он и попался.

– Но чем? – поднял брови Соколов. – Иван Андреевич, пусть ответит.

– Отвечай, нелюдь, – бросил Струев.

– Вам этого не понять, – ответил Минейко, – вы тупые и упрямые. Нам пришлось перестраиваться двадцать лет назад. Через десять лет вы нас обнаружили. Послушай, Суворов, мы же вам помогали!

– А в чем же заключаются ваши планы, позвольте полюбопытствовать? – спросил Соколов.

– Сергей Савельевич, – вступил Струев, – на этот вопрос однозначно не ответишь. Но факт в том, что не манипулировать нашим миром они не могут. Данила, скажи-ка, они обещали тебе, что оставят нас в покое?

Суворов кивнул.

– В каком году это было? – спросил Соколов.

– Десять лет назад.

– Гамбургский кризис? – спросил Соколов. Суворов кивнул. – Вот как… А теперь, стало быть, выясняется, что они и не собирались выполнять условия договора.

– Похоже на то, – ответил Суворов. – В любом случае договор расторгнут. Ладно, меня сейчас другое интересует. Доцент сказал, что Минейко – треть пиков. Значит, должен быть еще минимум один, причем не просто где-то, а в нашей системе.

– Трое, – сказал Струев, – во всяком случае, не менее троих. Один отвечает за диссиду, второй должен нейтрализовывать внутренние расследования и, значит, находиться сейчас на этой же базе, третий… Вот тут большой вопрос. Видимо, он главный у них на территории России, сидит в Москве и что-то такое должен был замутить буквально вот-вот…

– Ты поэтому «невода» испугался? – спросил Суворов.

– Поэтому, – подтвердил Струев. – Ну а любезный господин Минейко должен был расслабить или соблазнить власть. Возможно, есть еще четвертый на подхвате, но на базе только еще один. Я уверен, что вообще их в России больше… Ну, или скоро будет больше. Говори, нелюдь, кто в Москве?!

– Тебе этого не вычислить, хомо, – холодно и зло процедил Минейко.

– Поживем-увидим, – отозвался Струев, – да ты и сам мне скажешь.

– Интересно, как ты меня заставишь? – поинтересовался Минейко. Лейбниц выстрелил. Минейко поморщился и закрыл глаза.