Текст книги "Кресло для курения"

Автор книги: Максим Вилькс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Да вроде нет, я была тут последний раз… – и, оборвавшись на этом слове, она задумалась.

Так сильно играли в том возрасте гормоны и так сильно хотелось побыть с ней, что, не дождавшись ответа и перестав смотреть, как она загибает пальцы, я продолжил долбить по ржавому замку на двери контейнера. Удивлял меня один факт: в лесу стоит контейнер, в нашей стране, весь размалеванный, и никому не пришло в голову его вскрыть? Нет, он явно всё еще является чей-то собственностью, и, надеюсь, этот кто-то не решит его проверить после дождей. Отбросив идею вскрыть его в лоб, я начал осматривать контейнер. Он был похож на шоколадный пудинг, что посыпали крошкой ржавчины и облили белым с красным кремом. Обойдя его с Аней, которая начала уже причитать, что это была плохая идея, я обнаружил целую свалку всякой ненужной утвари и разбитых стеклянных бутылок.

– Эх, была бы у меня суперспособность обращать время вспять… – сказала Аня.

– И тогда ты бы предложила пойти в кафе или в парк?

Нет, блин, я бы тогда не писала тебе это сообщение, – сказала она с агрессией, которая меня удивила. – Шучу, просто бы обратила всю эту груду в фуршет и высушила кресло.

– То есть придумать чего-нибудь получше тебе в голову не пришло? – с улыбкой спросил я, удивленно смотря на Аню.

– Придумывай истории сам, если не нравятся, а мою оставь в покое, – накуксившись, она подошла и ткнула в меня пальцем.

– Да ладно тебе, я просто не могу представить, чтобы наш фуршет состоял в основном из бутылок вина и водки. Тут хватит на завод.

Можно было бы и дальше рассуждать на эту тему, но сейчас мое внимание приковала задняя часть контейнера, у которой был прохудившийся вид. Приподнимая тяжелый ломик, у меня тряслись руки, и надо было унять эту дрожь, чтобы не ударить в грязь лицом. С размаха, как древний копейщик, я ударил своим воображаемым копьем в слабое место контейнера с таким звуком, будто проткнул коробку.

– А ты силен, но мне кажется, что кусок с этой стороны можно было отломить руками, – сказала она с невозмутимым видом, помогая расширить мне отверстие с помощь вращательных движений ломика. После того как нам это более-менее удалось, я ударил по куску железа ногой, заставив прогнуться и его, и мое желание снова это сделать.

– Я уже предвкушаю, что нас там ждет! Вдруг это будет старая заброшенная нарколаборатория, или, может, там стоит автомобиль? А вдруг это проход в секретную часть? – энтузиазма у меня было много, но желания лезть первым отсутствовало. Как, по-видимому, и у моей спутницы. Аня стояла, переваливаясь с ноги на ногу за моей спиной, и всматривалась в черную дыру, края которой освещало солнце. Казалось, его лучи полностью тонут в этой дыре. Тем временем ветер принёс пару туч, что угрожающе смотрели на нас свысока.

– Ну так, прошу! Девочки после мальчиков, если вам так не терпится посмотреть, могу даже похлопать ободряюще, – Аня слегка пнула меня своей ногой, что придало немного бодрости и гнева.

– Эх, женщины, заставите лезть даже в пекло, чтобы можно было найти, на чём вам посидеть, помимо наших спин, – сказал я и стал рыться в кармане, чтобы достать телефон.

Как хорошо, что эта незаменимая штука могла служить не только средством для общения и поиска кучи бесполезной информации. В нём также был фонарик, и, включив его, я просунул руку вперед, подсвечивая пространство внутри. Почти сразу телефон наткнулся на огромный деревянный ящик, который мешал дальнейшему обзору.

– Ну, я полез, не скучай тут без меня, – коротко и героически, так и нужно говорить перед походом в неизведанные места.

– Даже и не подумаю. Всю славу героя приключений заберешь себе и будешь потом хохолок как петушок расправлять, – Аня начала пропихивать меня внутрь, тоже желая узнать, что там.

– Эй, между прочим, я берегу свой цветочек для более изысканных леди. Будь добра, прекрати заколачивать туда свой ботинок, сам пролезу, – когда тебя насильно запихивают в ржавый контейнер, это не приносит удовольствия. Даже если это делает девушка, что тебе нравится.

– Да кто тебя знает, застрянешь ещё, а с той стороны тебя бить начнут, так я сразу побегу за подмогой. Давай быстрее двигай своими ягодицами, посидеть охота, – настырно и смеясь она толкала меня, даже когда я начал биться головой об деревянную поверхность.

– Так сядь на траву, если так неймется, видишь, мужчина делом занимается, – моё раздражение передавалось даже через эхо. – Есть еще мокрое кресло, да и вообще, какого фига я тут должен лазить среди ржавчины и слякоти, чтобы добыть для тебя подушку?!

– Если мужчины наблюдают за тем, как умело ползают червяки, то пусть берут с них пример, у тебя это вроде неплохо получилось, – она просунула руку в контейнер и схватила меня за штанину. Выглядело это слегка пугающе. Помогая ей пролезть, мысли у меня были лишь о пальто, которое придется стирать. Куски ржавчины никак не хотели слетать с шерстяной поверхности, а колени и вовсе промокли. Тут в голове и заиграл голос Дениса, который сидел в тепле и пил чай. Надеюсь, он им подавится. Основным нашим источником света теперь был лишь фонарик, и я двинулся во тьму на два шага, но казалось, что это была пара километров. В моменты страха сердце бьется и пытается выбраться из груди, дыхание становится будто после пробежки, и ты чувствуешь, как волосы встают дыбом. У меня не было этих чувств, был лишь запах железа и чавкающие звуки моих ботинок. Выглянув из-за коробок, я начал светить вокруг.

– Ну что там? Подвинься, я ничего не вижу, – послышался за спиной шепот, который больше походил на шелест листьев за стенами этого контейнера.

– Невозможно! Это просто невероятно! Я и не знал, что такое существует! – дразнить ее было не лучшей идей, и, навалившись всем своим телом мне на спину, у Ани получилось протолкнуться.

В итоге, чуть не упав, мы вывалились из-за ящика вперед. Контейнер был почти пуст, не считая подранной шины, пары сломанных столов, которые, видимо, служили верстаками, кучи пыли, деревяшек, ну и, конечно, этого загадочного ящика. Пара пластиковых бутылок с непонятными жидкостями скромно стояли в углу и напоминали масло, что обычно так и разливают. Ржавые рожковые ключи лежали на верхней полке, до которой дотянуться можно было только на цыпочках, и они оттуда просто выглядывали, рассматривая новых гостей в своем жилище. Это напомнило мне гараж моего дяди, который частенько учил меня азам автомеханики и технического конструирования, как происходит дуговая сварка, и вообще привил любовь к созданию нового. Можно сказать, я чувствовал себя как дома.

– Правда невероятно? Столько пыли в одном месте, – сказал я с усмешкой и сразу пожалел об этом, получив не сильный, но очень жгучий удар в бок. – За что? Я же просто пошутил.

– Радуйся, что у меня нет помидора. За такие шутки обычно ими закидывают, – разочарованно сказала Аня, доставая свой телефон и включая фонарик.

Ничего, подуется и перестанет. Видимо, у неё часто меняется настроение, творческая личность и всё такое. Пока моя прекрасная шутка все еще проворачивалась в голове, Аня уже вовсю начала рыскать по контейнеру.

– О, смотри, эти доски довольно сухие, их можно будет положить на кресла, что стоят снаружи. Сядем, костёр разведём, поговорим, – каждое слово Аня сопровождала легким пинком по доске.

Мне эта идея совершенно не понравилась. Во-первых, их надо перетащить через дыру, во-вторых, доски нужно ещё чем-то порубить, а в-третьих, разводить костер на ветру не было никого желания. Конечно, в моей голове ещё промелькнул вариант развести его внутри контейнера, но я быстро его откинул, представляя заголовки интернет-статей: «Двое подростков были обнаружены мертвыми от удушья». К тому же в контейнере было довольно уютно, и завывание ветра на улице не способствовало моему интересу к выходу из него. Что действительно удивляло – он совершенно не пропускал света. Лишь наши фонари были его источником. Обшитый или утепленный, не знаю, но в нём было слегка душновато. Хотя из дыры, что мы проделали, поступал свежий ветерок, это не способствовало уменьшению пыли.

– Апчхи, апчхи, кажется, пыль начинает действовать на мой нос, – пытаясь подавить следующий чих, Аня начала чихать в себя. При этом она умудрялась создавать вокруг себя целые ураганы пыли.

– Постой пока снаружи, я что-нибудь вынесу, – подумав, что это будет отличный знак внимания, ну или просто захотев проявить заботу, я пошел в сторону досок, уже представляя, как это будет сложно.

– Ты сдурел? Не слышишь, какой там ветрище? – сказала она, прикрывая свой нос кусочком пальто. – Я лучше тут с тобой буду, а то придется потом искать меня в стране Оз.

– Но ведь ты предложила выйти наружу и положить доски на кресла! – недоуменно сказал я, вскидывая руки вверх.

– Я уже передумала, к пыли можно привыкнуть, так что давай останемся тут, или, может, ты боишься темноты? – она направила свет фонарика себе на лицо, как это делают при рассказе какой-нибудь страшной истории.

– Да, конечно. Тебе напомнить, кто полез в этот железный гроб первым? Единственное, что меня может пугать, – реакция родителей на оценки.

– Я думала, ты отлично учишься, – с любопытством сказала она. – И насколько все плохо?

– Биология, химия, география, – начал задумчиво перечислять я и с содроганием вспоминать, что это только начало учебного года.

– Правда? Ты, оказывается, ещё и в школе не очень.

– В смысле ещё и в школе? А в чем ещё я не очень? – облокотившись на контейнер, я испачкал пальто еще больше и выругался.

– Ну, например, твоим шуткам и глупым подкатам можно поставить троечку, и то с натяжкой, – со смехом сказала она.

– С чего ты взяла, что это подкаты? Может быть, мне просто интересна ты как личность, которая меня манит, и вообще шучу я неплохо! – рассерженный этим заявлением и осознавая, что меня раскрыли, мой взгляд уперся в пол, который был какой-то неправильной формы, и доски местами из него выпирали.

– Ну, не дуйся, – она кулачком стукнула меня в плечо. – Может быть, в будущем ты станешь великим человеком, и я не смогу устоять перед таким красавчиком.

– О, ну, ради такой девушки постараюсь добиться высот.

– Вот об этом я и говорила, – глубоко вздохнув сказала Аня, закатывая глаза. Хотя в кромешной тьме мне могло это показаться.

Повисло неловкое молчание, и я не знал, что сказать. Вдруг большая часть вещей, которая происходит в мире, происходит ради девушек? Где-то уже об этом рассуждали, но где? Хотя ради такой девушки, которая сейчас постукивала ящик кулаком, стоит, пожалуй, и стать великим. Вся жизнь впереди.

– Не уверена, что мы пойдем домой, представь, сейчас нагрянет буря, и останемся тут сидеть, ждать помощи, – прекратив бить по ящику, Аня повернулась и начала слепить меня фонариком.

– Ну, тогда это будет замечательный вечер в обществе замечательной девушки, – прикрывая глаза от яркого света, сказал я и добавил: – Правда, жаль, что эта девушка будет вечно чихать на меня и слепить фонарем.

– Вот видишь, еще немного потренироваться – и каждая девушка в округе будет мечтать пообщаться с тобой.

– Ага, жду не дождусь. Эти диалоги о том, как меня бросил парень или где бы найти себе парня, похожего на меня, – пробубнил я.

– У кого-то травмы? Если ты нравишься девушке, стараться особо и не надо, но вы, идиоты, никогда не понимаете этого, – фыркнула Аня в ответ.

Наконец всё наше внимание переключилось на ящик. Приставленный к стене и занимавший примерно одну восьмую всего пространства, он рано или поздно стал бы поводом для разговора. На передней стороне ящика краской синего цвета было нарисовано колесо.

– Как думаешь, что там? – спросила Аня, будто бы читая мои мысли, попутно прохаживаясь вокруг него и поднимая вихри пыли.

– Понятия не имею, может быть, колесо?

– Ты это понял по рисунку? – она скептично посмотрела на меня и засмеялась.

– Эй! – мои руки сами скрестились на груди в защитной позе. – Это всего лишь реакция на непонятное мне сооружение.

– И часто возникают такие реакции на непонятные тебе ящики? – с удивленным выражением лица спросила она.

– Постоянно.

Спустя время вспоминая, как я ходил вокруг этого ящика, как обезьяна с куском арматуры, и пытался его открыть, мне становилось жаль, что в тот момент я не смотрел космическую одиссею и пропустил такую прекрасную шутку. Хотя ящик Пандоры подходил куда больше. Аня всё это время пыталась давать мне указания, как правильно и с какой стороны лучше ударить, чтобы крышка этого деревянного гроба отвалилась и открыла нам, что находится внутри. Пока же всё, чего мы добились, – грязные руки, покрытые ржавчиной, и пара отверстий. Они были небольшие, и как бы мы ни пытались посветить друг другу, чтобы заглянуть внутрь, у нас ничего не выходило. В итоге, уже не боясь повредить содержимое ящика, я со всего размаху воткнул в край кусок железа и начал медленно продавливать крышку.

– Отойди, сейчас упадет на твою милую голову, и потом придется тащить тебя домой.

– Неужели такой большой и сильный парень не сможет дотащить хрупкую и беззащитную девушку, которая потеряла сознание? – сказала она в ответ, очень часто моргая своими глазами.

– Ты не могла бы светить не на себя, когда человек пытается открыть ящик, а на него, чтобы хоть что-то было видно?

– Ой, да, конечно, прости. Просто приятнее разглядывать симпатичную девушку, чем худого переростка.

– Подкол засчитан, – с усмешкой сказал я и, навалившись, начал снимать крышку с ящика, используя арматуру как домкрат. Скрипучий звук, когда потихоньку выдергиваешь гвоздь из дерева, подсказывал, что победа близка. И вот она пала. Естественно, падая, крышка создала ураган пыли, из-за которого мы оба начали кашлять. Казалось, что эта пыль навсегда останется у нас в легких.

– Что это такое? – недоуменно светя двумя фонариками от телефона, спросила моя коллега по приключениям.

– Ну а ты как думаешь? На что это, черт возьми, похоже?

Аня была похожа на маяк на берегу моря, что направляет корабли. Только вместо кораблей она подсвечивала лучами кресло. Если бы это было обычное кресло, возможно, моя жизнь сложилась бы иначе. Но передо мной стояло инвалидное кресло в собранном состоянии, чем вызывало очень много вопросов.

– Вот это открытие! Всегда мечтала завести себе такое, чтобы кататься на нем, а не ходить двумя ногами! – сказала она, подходя поближе.

– Знаешь, у тебя достаточно черный юмор. Когда-нибудь он нас погубит, – сказал я, убирая арматуру и следуя за ней.

Кресло было цвета хрома и отражало от наших фонарей свет. В то же время чувство чего-то неправильного, темного переполняло меня. Чувство, которое возникает, когда ты вроде ничего плохого не делаешь, а всё равно моральные рамки, что строит общество, пожирают изнутри. Подумай о людях, которым приходится на них передвигаться из-за болезни или по другим причинам. Становится грустно, хотя им не нужны твои сочувствие и грусть. Может, они вообще устраивают на них гонки и живут полной жизнью. Было бы забавно и интересно посмотреть на это, и не было бы тогда никаких угрызений совести.

– Ну, кто первый? – с игривой улыбкой на лице спросила Аня, стряхивая с нашего трофея слой пыли и приглашая присесть.

– Да брось, это плохая примета! – сказал я, сам не зная почему. Может, есть внутри горький страх, что если ты попробуешь, то уже не сможешь слезть.

– Пфф, ты серьезно? Сейчас век технологий, у нас, черт возьми, телефоны с фонариками, которые дают нам свет, – сказала она, размахивая им и делая неплохое светошоу. – А ты боишься сесть в кресло из-за приметы? И вообще, что за дурацкая примета? Я впервые о такой слышу.

– Ну, не то чтобы, оно ведь пыльное! – мои отговорки больше от самого себя, чем от неё, рушились на глазах.

– Представляешь, бог даровал людям руки, чтобы они смогли стереть пыль с кресла и сесть на него, – сказала Аня и продемонстрировала это на личном примере, протирая кусочек колеса.

– А как же век технологий, или телефон тебе создал тоже бог?

– Слушай, вот только давай не будем вспоминать, куда привели шутки про бога двадцать лет назад, – с досадой в глазах сказала она.

– Да сейчас же уже можно, прошло двадцать лет, почему бы и не пошутить на эту тему?

– Мне кажутся не особо хорошими шутки, когда куча людей, которые поклоняются разным богам, завязывают войну, которая прокатывается по всему миру, – отрезала она.

Сейчас это можно уже найти либо в интернете, либо на страничках истории, но раньше было многообразие религии. Каждому человеку нужно верить во что-то, и определенный контингент людей верил в высшую силу. Но, что самое печальное, этих высших сил было много, и каждый верил в свою. На пике их споров, когда наука шагнула далеко вперед, прервав на корню представления, что на небесах находится рай, а под землей – ад, разразился конфликт. Люди, будто обезумевшие, кидались друг на друга, а религии пожинали плоды этого хаоса. В конечном счете они затронули то, что трогать было нельзя. А именно силы, которые их обеспечивали мощью. Правительство и корпорации начали нести огромные потери в финансовом и людском ресурсе. В связи с этим они дали простой выбор религии. Либо полное истребление и запрет, либо общая вера, которая возьмет всё самое лучшее из остальных. Естественно, чуть ли не большая часть проповедников отказалась терять власть и объявила государство врагами религии. Разразилась война. Те, кто был умными, основали церковь Всеединства, те, кто отказался терять власть, были безжалостно уничтожены либо бежали. А люди, которые потеряли многих на этой войне, задумались, за что они вообще воюют. Одна из темных страниц в истории человечества. Сейчас же остались лишь ярые фанатики, но и они постепенно исчезали.

– Да, может, ты и права.

Тяжко вздохнув, как будто в моей голове пролетел урок истории, я начал очищать кресло. После с торжественной мелодией у себя в голове и под свет двух фонариков я медленно опустился в него. И ничего не произошло, это не изменило меня физически, не пробудило во мне животного страха, ничего. Просто мягкая поверхность с колесами.

– Ну, вот видишь, все не так уж и плохо, как ты думал. Всё переживал и переживал, а теперь слезай, моя очередь в нём посидеть.

– Слушай, а зачем мы вообще это делаем? – мысль мне пришла в голову только сейчас, и, скорее, я не задал вопрос, а просто проговорил её вслух.

– Как зачем?! Мы брели сюда хрен знает сколько, мои кеды – не знаю, как твои, – промокли, потом вскрывали этот чертов контейнер, после чего надышались пылью и вдобавок пыжились над этим ящиком, – она постучала кулаком по ящику. Ага, будто она это делала. – И все ради того, чтобы обнаружить инвалидное кресло? Ну, я просто не знаю, думаю, раз это наш трофей, то каждый из нас обязан на нем посидеть, так что поднимай свою задницу и дай мне насладиться триумфом.

– А ты права, в этом есть смысл, но подожди, – пытаясь вспомнить, что она вообще сделала, произнес я. – Давай я его вынесу.

Вытащив наше сокровище в центр контейнера, я пригласил её на кресло.

– Ну что ж, теперь все готово, вы, мистер, можете соорудить себе из тех досок стул, и мы сможем начать наше рассуждение, – повелительным тоном сказала Аня, катаясь из стороны в сторону.

– Спасибо, что разрешили, я уж думал поискать огромный лист и размахивать им, чтобы вашему величеству было удобнее.

– Не нужно, тогда ты только больше пыли поднимешь, и мне придется уйти.

– Как вам будет угодно, – высунув язык и понимая, что в кромешной тьме его наверняка не видно, я начал строить себе табуретку.

Да тут было пыльно и темно, но это придавало свою романтику, пикантность этому месту. Фонари на телефонах светили нам, вылавливая и придавая теням магический и таинственный вид. Через некоторое время мой табурет был готов, и, присев на жесткую поверхность, я начал скучать по мягкости кресла. Неловкая пауза затянулась, казалось, на бесконечное количество времени, и, решив её прервать ненавязчивой фразой, я прочистил горло.

– Хорошая сегодня погода, ветрено, – как будто специально в этот момент ветер выключили, и он издавал лишь затихающие звуки, напоминающие о былой мощи.

Словно отогнав от себя сон, Аня перестала смотреть в кромешную тьму за моей спиной, от которой мне было слегка не по себе. Тьма всегда пугает человека, пока не начинаешь понимать, что это самообман и во тьме нет ничего страшного, разве что человек, что смотрит в неё.

– О, прости, я задумалась. Ветер вроде уже стих.

– О чем задумалась? – разговор велся ни о чем. Будто после всего, что произошло за сегодня, мы исчерпали все темы.

– Вот, смотри, за твоей спиной темно, а что мы видим после смерти? Ничего, ведь, по сути, мы уже мертвы. Зато до смерти у нас перед глазами куча образов и картин. Даже когда ты засыпаешь, тебе снятся сны. И в этих снах ты тоже видишь ситуации и слышишь голоса.

– Ну да, это нормально. Мы видим, создаем, придумываем. Может, и после смерти мы будем этим заниматься, – сказал я, пытаясь устроиться поудобнее на табурете.

– Прости, в последнее время я очень часто задумываюсь о смерти, о грустном, наверное, период такой после смерти дедушки, – в свете фонарика я поймал её печальное выражение лица, и мне стало опять неуютно. Я дал себе слово, что буду стараться делать людей более счастливыми, чтобы это чувство вновь не возникало.

– Ну вот, чего ты опять расстроилась? У тебя же жизнь только начинается. Все будет хорошо, – пока я это говорил, у меня в голове крутилась мысль: может, стоит её обнять и утешить? Или это будет слишком навязчиво? Трудно сказать, кому я хотел помочь больше – себе или ей.

– Да это-то понятно, спасибо, что пытаешься меня утешить, – насколько я мог судить, у нее на лице появилась слабая улыбка, но дурацкая темнота мешала мне рассмотреть это. – Но вообще я немного о другом. Мы живем не такие уж длинные жизни. Мой дедушка перед смертью сказал, что он сделал много хорошего и он готов уйти. Для меня это были сильные слова, но только сейчас я понимаю их значение. А еще понимаю, что была не готова к его уходу.

– Он вырастил прекрасную внучку и жил в свое удовольствие. Его жизнь прошла ярко, и он был рад её завершению. Поэтому нам всем трудно терять близких.

– Нет, я его слова поняла иначе, – Аня сделала глубокий вздох, похожий на всхлип. – Он всю жизнь стремился что-то узнать, что-то создать. Всегда говорил, что мечтает привить мне любовь к природе, и у него получилось. Так что же сделало его счастливым и заставило не бояться смерти? – размахивая телефоном рассуждала Аня.

– То, что он смог это сделать? – предположил я. – Просто каждый раз, когда я терял близких родственников, оставалось только ощущение тоски по этим людям, и больше ничего.

– Вот именно! – мне уже показалось, что этим Аня хочет мне сказать, что я все правильно понял, но она продолжила: – Он сделал то, к чему шел, выполнил большую часть своих целей и достиг мечты. Он жил в удовольствие, добивался и умер счастливым. Так почему мы не можем начать так жить прямо здесь и сейчас? Как перестать тосковать?

– Ну, я и сейчас вроде провожу время в удовольствие, занимаюсь тем, что мне нравится, общаюсь с прекрасной девушкой.

– Да, но что дальше? Ты пойдешь на работу, заведешь себе семью, возьмешь пару кредитов? – она начала доставать из своего пальто блестящую пачку, которая играла цветами в отражении фонариков, и за ней у неё в руках оказалась зажигалка. – И в итоге умрешь, оставив после себя лишь тоску. Будешь сигаретку? – спросила она, отвлекаясь.

На самом деле не особо приятно курить при девушке, на которую пытаешься произвести впечатление, вдруг это тест и она хочет проверить мои вредные привычки? Да и курить я особо не хотел, но после того как она достала сигарету из своей пачки тонкими пальцами и подкурила, сомнения у меня отпали. Говорят, курящая девушка выглядит некрасиво, но мне нравилось, как она выпускает дым. Да и вообще, как красивая девушка может некрасиво курить?

– А почему бы и нет?! Не знал, что ты куришь, – я потянулся за сигареткой из протянутой пачки и взял из другой её руки зажигалку. Курить мне было не в новинку. Затянувшись, пришлось подавить легкий приступ кашля, который возникает, когда долго не куришь. Голова начала кружиться, а тело медленно опустилось обратно на свое место. Мы сидели, раскуривая сигареты и играя во взрослых.

– Я тоже не знала, что ты куришь, – c улыбкой ответила Аня и продолжила: – Как ты думаешь, какое будущее нас ждет в этом городе? Часто задаюсь вопросом, почему большинство наших сверстников волнуют вопросы только личного характера или прошлого. Как на них посмотрят, как унизить более слабого или, наоборот, угодить более сильному. Или как стать самым сильным. Вот мне ты и показался немного другим, хотя тоже плавающим в этом болоте. Какие у тебя планы на будущее, что ты мечтаешь сделать? – её голос слегка отличался от обычного, казалось, в него закралась искра и теперь хочет заразить меня этим огнем. Как вообще ей в голову лезут такие мысли? Для меня будущее на данный момент – это что-то далекое и нереально. То, что будет позже, а сейчас мне было важнее, чем себя развлечь. Она видела во мне то, чего нет.

– Изобретения. Думаю, хочу создать то, что принесет пользу людям. Какую-нибудь вещь, которая будет доставлять им комфорт и удовольствие. Что-нибудь простое. Мой дядя Саша часто брал меня в гараж, он был инженером и проектировал для нашего комплекса «Мечта» машины. Они должны были перевозить товар из одной точки в другую без водителей для улучшения, как там это слово? – слова, которые крутятся на языке, но так активно не могут вспомниться, раздражают, наверное, всех. Вот и сейчас спустя две минуты перебирания букв меня будто осенило: – Логистика! Точно, вот. Для улучшения логистики. Правда, он не один принимал участие в этом проекте, поэтому дядя вечно стремился изобрести что-нибудь новое, своё, и учил меня этому.

– То есть ты хочешь стать изобретателем? – с любопытством спросила она. – Довольно интересный выбор, а что именно ты бы хотел создать?

– Понятия не имею, – пожав плечами, я улыбнулся. – Было бы круто создать что-то вроде телепорта или, может, машины, которая делала бы тебя вечно молодым, но, мне кажется, к тому времени, когда я поднимусь на ноги, её уже изобретут или же изобретут не на нашем веку. Если честно, ещё не думал. Максимум, что создал мой мозг, – шкатулка. Она открывается при приближении человека. Вообще это обычная шкатулка, просто там есть датчик движения и механизм открытия. Может, и глупо, ну, допустим, создать вечную зажигалку?

– Зачем? И я не про шкатулку, прикольная идея, но, думаю, меня бы задолбало, если бы она постоянно открывалась. Зачем создавать вечную зажигалку? – спросила Аня, посмеиваясь.

– Как зачем? Представь, буду Прометеем. Зажигалка, которая у вас никогда не закончится. Вы сможете вечно пользоваться ей, и она будет нести свет вам и вашим родственникам в походе, на даче, за обеденным столом, поджигать валежник, свечи, сигареты! Это же так круто.

– Ты придумал это потому, что минуту назад зажигалка была у тебя в руке? – скептично сказала Аня. – А как насчет того, что, продав ее, у тебя уже станет на одного покупателя меньше? И, скорее всего, ты разоришься спустя пару лет.

– Идеи у людей возникают спонтанно, а дальше они их улучшают. Это как у скульпторов, ты смотришь на каменную глыбу, тебе приходит в голову, как она выглядит. Потом пара расчетов, бамс, а она уже статуя во всей красе. Ну а люди все равно все теряют, не важно, зажигалка это или шапка. Так что, я думаю, спрос будет всегда. А еще я не знал, что ты такая меркантильная, – хихикнув, сказал я. – Разве не ты мне недавно говорила, что надо идти к своей мечте и жить в удовольствие, ведь иначе ты зря прожил?

– Да, но между первым и вторым есть ещё и очень большой путь, а не бамс. Ты должен трудиться и насыщаться этим. Только тогда ты добьешься результата. А деньги… Деньги никогда лишними не бывают. Когда в животе урчит, навряд ли ты сможешь расплатиться счастливой улыбкой, – сказала она, заканчивая фразу тушением сигареты о деревянный пол.

– Согласен, всё достается только упорным и кропотливым трудом, человек становится человеком, а дальше он уже превращается в творца. Мы ведь не дети богачей, чтобы получить много ресурсов и возможностей. Хотя даже им приходится создавать себя, просто в других условиях. Вначале всегда будет сложно, тут и отсеиваются люди, которые не готовы голодать за своё счастье и мечту.

– Пожалуй, если все правильно сделать, голодать и не придется. Я не спорю, что это трудно, но когда у тебя есть голова на плечах, ты сможешь что-нибудь придумать, – Аня поерзала на стуле и, уронив телефон, снова подняла, стряхивая с него пыль. Этот перерыв позволил мне хоть немного утрясти мысли в голове. Мой словарный запас подходил к концу, но как вообще завязался этот разговор?

– А что ты бы хотела создать? Что бы привело тебя к твоей мечте? – вдруг я понял, что ничего от неё толком и не услышал.

– Пожалуй, я бы хотела стать художницей и изображать свои мысли на холсте. Хочу передавать свои эмоции людям через кисть, – Аня говорила тихо и завороженно, видимо, она уже давно поняла, кем хочет стать, а может, это просто глупые мечты детей, сидящих в контейнере.

– Теперь я понимаю, кто раскрасил все вокруг, знаешь, тебе ещё долго учиться, если это пока всё, что ты можешь, – отлично, вот где я силен. Подкалывать людей – это моя стихия, и тут разговор отойдет от темы надежд и будущего.

– Да брось, эти мазки, наверное, рисовал какой-то безумный старик или толпа пьяных подростков. Я хочу делать так, чтобы мои картины передавали всю суть моих мыслей. Хочу, чтобы люди тонули в них, ощущая эмоции, которые я испытывала, рисуя, – у неё снова появился этот голос. Такое чувство, будто она пыталась передать словами свою мечту.

– Слушай, а ты хотел бы завести семью? – резко переключилась она, вырывая меня из размышлений.

В этот момент мне в голову уже пришла пара колкостей, вроде «а ты уже предлагаешь?». Но, обладая природным инстинктом самосохранения, я решил не шутить на эту тему.

– Таких мыслей ещё не было. Говорят, конечно, станешь взрослее, заведёшь себе семью, пойдешь работать, наплодишь внуков и будешь жить в удовольствие только на пенсии. Меня немного эти слова пугают. Я не уверен, что вообще этого хочу. Когда-нибудь придётся, но это как-то просто, стабильно, – наверное, я больше удивился этим словам, чем она. Будущее – размытое пятно, и чем больше в него смотришь, тем больше образов там видишь.

По правде говоря, я совершенно не хотел семью. Мне не нравились дети, которые садятся тебе на шею, и вот ты уже работаешь на заводе за копейки, чтобы оплатить вещи и отдых твоим спиногрызам. Отдаешь всё до последнего, чтобы в конце концов они покинули тебя и оставили в одиночестве. Хотя во всем есть свои плюсы. Позже они станут более взрослыми, и уже ты будешь счастливым бездельником, что будет ждать звонка или сообщения от своих детей. Хотя сейчас, скорее, думаешь, что всё будет как ты захочешь. С одной стороны, детская наивность всё же оправдана тем, что доля правды в ней есть.