Текст книги "Теория Гайи"

Автор книги: Максим Шаттам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

22

Петер отложил диссертацию, которую долго читал: «Чудовища: от мифа к реальности, от реальности к мифу. Происхождение вымысла», и потер виски. На восьмистах пятидесяти страницах некий историк пытался доказать, что мифология подавала идеи убийцам, а те в свою очередь поддерживали мифы о чудовищах. Автор диссертации утверждал, что за каждой легендой стоит реальный человек. Самым наглядным примером он считал легенду о Жеводанском звере. [33]33
  Загадочный зверь-людоед, похожий на волка, терроризировавший французскую провинцию Жеводан в 1764–1767 гг. Его жертвами стали около 230 человек, 123 из которых погибли. История Жеводанского зверя считается одной из самых загадочных во Французской истории.


[Закрыть]В конце длинного заключения Петер прочитал: «Воздадим же должное истинным созданиям ночи – вампирам, оборотням и прочим чудовищам, встречающимся не только в книгах. Запутывая следы и пользуясь доверчивостью современников, им на протяжении веков удавалось скрывать свое существование. Более того, они превратились в мифы, в детские сказки и растворились среди нас. Вот это настоящее волшебство!»

– Подумать только, и этот тип стал теперь доктором наук! – пробормотал Петер, потягиваясь. Его взгляд блуждал по стопкам папок. Он по-прежнему не понимал, зачем они с Беном понадобились Еврокомиссии. – А ведь я еще даже не знаю, чем на самом деле занимается Грэм!

Рентгеновские снимки черепов, томограммы мозга, патенты на лекарства, ожидающие подтверждения… Петер покачал головой. Патенты валялись здесь бог знает сколько времени. Неужели приславшие их лаборатории терпеливо ждут все это время?

Этого просто не может быть. В производстве лекарств идет дьявольская гонка между теми, кто хочет первым выпустить очередной чудо-препарат. Разве кто-нибудь станет терпеть, чтобы последнее звено в цепочке остановило эту гонку… на недели, на месяцы?

У Петера возникло твердое убеждение, что перед ним папки-призраки.

Но если все это обман, если все эти патенты – фикция, где тогда настоящие документы?

Петер встал и подошел к окну. Солнце садилось, белый туман за окном становился голубым, синим, и где-то в самой его глубине сиял красный свет. Казалось, мир внизу охвачен огнем. Планета гибнет, и он смотрит на ее гибель, стоя здесь, на вершине. Единственный выживший после Апокалипсиса.

В этой головоломке не хватает деталей. Настоящие материалы где-то спрятаны, поэтому Грэм молчит и ведет себя так вызывающе. Он знает, что у нас ничего нет. Он уверен, что мы ничего не найдем.

– Это мы еще посмотрим, – громко произнес он и вышел из комнаты. На полу под дверью в его комнату лежал конверт.

Петер взял его и прислушался: ничего, кроме шума кондиционера и гудения неоновых ламп. Он распечатал конверт, внутри оказался листок с текстом, который был написан с помощью трафарета.

«В посылке с мозгом был диск. Пароль 47-3/45-2. Будьте осторожны. Они опасны».

Похоже, это Сколетти. Может быть, он передумал? Сомнительно. Вчера он был так напуган, что вряд ли решился бы на такое. Тогда кто?

Нет, это все-таки Сколетти. Письмо под дверью – это в его духе.Петер перечитал записку. Пойти к нему? А вдруг он снова откажется говорить?

В посылке с мозгом диск… Петер вспомнил коробку, которую им передали у подвесной дороги. Она на «мостике», там же, где Жерлан.

Петер сунул письмо в карман, сделал копию с финансового отчета Эстевенара о тратах компании «GERIC» и поспешил к Бену, который сидел в гостиной. Показал ему записку.

– Идем на «мостик». Я отвлеку Жерлана, а ты заберешь диск.

– Может, просто попросить?..

– Думаю, не стоит. Пока не стоит.

– Петер, ты становишься загадочным, – усмехнулся Бен. – И мне это нравится!

Они поспешили в башню. Наступили сумерки, и большой зал был освещен множеством разноцветных огоньков, мерцавших на приборах, и лампами, стоявшими на рабочих столах. Здесь царила странная атмосфера, словно облако покоя время от времени пронизывали молнии напряженности.

Жерлан сидел у компьютера и, сверяясь с длинным списком, вводил один за другим десятки паролей. Он пытался получить доступ к жесткому диску. Грэм спокойно читал, положив ноги на стол. Один из трех телохранителей Жерлана дремал в кресле.

Петер сразу увидел то, что искал. Открытая картонная коробка стояла в углу, в ней были видны банка и ее отвратительное содержимое. Но никаких следов диска.

– А… вот и вы, – воскликнул Жерлан, разбудив охранника. – Ну, скажите же мне наконец, что вы что-то нашли!

Петер подошел к столу Жерлана и внимательно осмотрел его. Он заметил то, что они искали, и встал так, что Жерлану пришлось повернуться к столу спиной.

– Мы нашли несколько интересных файлов. Это сведения о распределении финансирования и, что особенно важно, о его источнике, – сказал он, протягивая Жерлану ксерокопии.

Тот нахмурился:

– Дайте-ка взглянуть.

– Похоже, деньги в черную кассу Ле Молля поступали от компании «GERIC». Кроме того, «GERIC» финансировала строительство какого-то объекта на Фату Хива и потратила на это больше двадцати миллионов евро.

– Потрясающе! А есть какие-то подробности о переводе денег?

– Нет, это самая общая схема. Но возможно, черная касса Ле Молля служила также для взяток, в том числе властям острова Фату Хива. Большая часть оборудования и материалов была куплена через «GERIC».

– Все, что касается финансов, – моя работа. Если вам снова попадутся подобные документы, передайте их мне, а сами сосредоточьтесь на экспертизе материалов по вашей специальности.

Петер увидел, как Бен подошел к столу Жерлана и оперся рукой на стопку дисков:

– Мы до сих пор не обнаружили ничего, что могло бы нас заинтересовать. Никаких данных по генетике. Едва ли мы можем чем-то занять Бенжамена.

Бен выпрямился, диск исчез у него под рубашкой.

– Это должно быть где-то на виду, – настаивал Жерлан. – Продолжайте осматривать кабинеты. Я бы помог вам, но у меня и тут дел по горло. Надеюсь, мне удастся вскрыть их компьютеры.

В этот момент Грэм встал и подошел к ним. В полумраке его рыжая борода казалась черной.

– Могу я тоже задать вопрос? – спросил он негромко, но, как всегда, самоуверенно. – Что будет, если через два, три или четыре дня вы по-прежнему ничего не найдете?

– Найдем, – возразил Жерлан. – Мы уже нашли записи, касающиеся «GERIC», и это доставит вам массу неприятностей. Вы можете молчать и дальше, но нам прекрасно известно, что вам нечего делать здесь, на объекте, который финансирует Еврокомиссия. Не морочьте нам голову сказками о медицинских патентах. Комиссию представляю здесь я, а вы не имеете к ней никакого отношения.

– Если все так просто, почему бы вам не разоблачить нас? Не сдать властям? – сказал Грэм тоном человека, у которого на руках козыри.

– Всему свое время! Я прощупываю почву, пока не прибудут основные силы. Мне поручено выяснить, чем вы занимаетесь, именно это я и делаю.

Грэм засмеялся и обвел взглядом зал:

– Желаю успехов! Господин Жерлан, послушайте доброго совета: прекратите расследование. Вы понятия не имеете, во что лезете.

Грэм впервые казался искренним. Петеру показалось, что в его глазах мелькнул страх.

– Собирайте вещи и спускайтесь по подвесной дороге, пока не началась буря. Возвращайтесь домой, а тем, кто послал вас сюда, скажите, что ничего здесь не нашли. Мы успеем все уничтожить до того, как сюда пришлют тяжелую артиллерию.

Жерлан рассмеялся:

– Ну да, конечно! Хотите вместе с «GERIC» выйти сухими из воды! Может, вам еще премию выписать?

Грэм продолжал:

– То, что мы собираемся уничтожить, должно быть уничтожено ради блага всего человечества.

– Вот наконец нечто похожее на признание! Вы решили заговорить? Давно пора!

Грэм покачал головой и вернулся на свое прежнее место.

– Так я и знал… – усмехнулся Жерлан.

Петер пообещал Жерлану немедленно продолжить поиски новых материалов, и они с Беном ушли.

По дороге Бен заметил:

– Грэм был чертовски убедителен, когда советовал убраться отсюда. Мне даже как-то не по себе. А ты что скажешь?

– Мне тоже не понравился его тон. Он, похоже, напуган.

– Как ты думаешь, чем они тут занимаются?..

– Понятия не имею, но надеюсь, что диск, который лежит у тебя в кармане, поможет нам что-нибудь узнать.

Они сели в центральной комнате, той, где Петер вел основные поиски, вставили диск в компьютер. На экране появилось окно для ввода пароля. Петер набрал 47-3/45-2, и документ открылся.

Досье 27.

Пациент: Микаэль Хайнс.

ЗК: SS2/blc7

Категория: люпус

154 дня.

Пациент покончил с собой (перегрыз себе вены).

Примечание: на этом пациенте были проведены первые опыты с неврологическими ингибиторами агрессии.

Памятка о пациенте: мы констатировали, что активность лобных долей коры головного мозга ограниченна, как у большинства индивидуумов типа буйный-импульсивный. Напротив, у С. Колмаса (пациент-зеркало) лобные доли коры функционировали совершенно нормально, что типично для хладнокровных индивидуумов, тщательно планирующих свои действия. Зато зона мозжечковой миндалины у Хайнса реагирует на возбудители немного лучше, чем у Колмаса, но ее активность у обоих пациентов гораздо ниже нормы. Эта зона – центр страха, и она же отвечает за способность распознавать чужой страх. Очевидно, что дисфункция этой миндалины ведет к отсутствию способности сопереживать, а иногда и испытывать страх. Анализ снимков показал, что никаких следов нарушения в данной зоне у этих пациентов обнаружено не было.

Получить сведения о наследственности Колмаса оказалось невозможно. Зато что касается Хайнса – сославшись на медицинскую ошибку, мы смогли обследовать его отца и мать, а также их родителей. Никаких существенных отличий в развитии мозга родителей Хайнса и их родителей не отмечено. Единственное, на что следует обратить внимание, – мозжечковая миндалина у отца оказалась меньше, чем у деда. А мозжечковая миндалина Микаэля Хайнса еще меньше, чем у его отца. Однако в тех редких случаях, когда была возможность провести сравнительное исследование других пациентов, прогрессирующая атрофия мозжечковой миндалины не была подтверждена. Развитие и функционирование этой миндалины еще не изучены. Возможно, что изменения выражаются не в виде атрофии, а в виде внутренней дисфункции.

Реакции Хайнса на бензодиазепин [34]34
  Успокаивающее средство.


[Закрыть]и алкоголь были мгновенными и показательными, эти вещества немедленно активизировали трансмиссию гамма-аминомасляной эргиновой кислоты для стимуляции нарастающей и перманентной агрессии.

Однако кратковременное исследование не смогло выявить связь между постоянным притоком витаминов, минералов и жирных кислот омега-3 и снижением мотивации к насилию. Итак, то, что употребление ингибиторов активности моноаминов, направленное на увеличение их концентрации, влияет на уровень агрессии испытуемого, не подтверждено.

Направляем образец мозга для препарирования и обследования на месте мозжечковой миндалины и коры лобных долей, и архивирования для основного фонда.

– Что-то мне не по себе, – сказал Бен. – Ты думаешь о том же, что и я?

Петер поскреб подбородок, заросший щетиной:

– Посылка была адресована Грэму, да? Наконец мы вплотную подошли к чему-то важному.

– Почему ты так думаешь?

– Я нигде не видел хирургических инструментов, склянок с формалином, операционных столов – того, что требуется для препарирования мозга.

– Может быть, оборудование еще не доставили.

– Не похоже. Нет, это где-то здесь, просто мы плохо смотрели.

– Петер, такое оборудование занимает много места. Мы бы его обязательно заметили.

Петер воскликнул:

– Точно! Все это здесь, но мы ничего не нашли! Идем!..

Петер потащил Бена за собой в столовую. Никого там не найдя, он промчался по коридорам обсерватории, поднялся наверх, в купола, и наконец обнаружил Жака Фрежана за коронографом.

– Жак, сожалею, что помешал, но мне необходимо кое-что выяснить, – сказал Петер.

Жак рассеянно посмотрел на него:

– Вы совсем мне не мешаете, я перечитывал записи о моих дневных наблюдениях. Чем могу помочь?

– Кто из вашей группы лучше всего знает обсерваторию, включая ту часть, куда у вас теперь нет доступа?

Жак вздохнул.

– Я, – сказал он. – Я здесь за старшего.

– Вы можете пойти с нами? Мне нужна ваша помощь.

Фрежан закрыл тетрадь, надел бейсболку и пошел за Беном и Петером в коридор, куда после приезда Грэма ему было запрещено входить. Петер закрыл дверь в коридор изнутри и указал на ряд кабинетов:

– Вы можете сказать, остались ли размеры комнат прежними?

Фрежан вытаращил глаза:

– Для этого вам нужен архитектор!

Тем не менее он стал осматривать кабинеты. Обойдя половину из них, он остановился:

– Ну, не знаю… Мне кажется, тут все как раньше, но что-то все-таки изменилось.

Бен и Петер переглянулись.

– Продолжайте, Жак. Здесь есть и другие помещения.

Фрежану не пришлось далеко идти. Он указал на металлический шкаф с инструментами, который перегораживал коридор:

– Кажется… Да, точно! Его там не было! Тут была лестница в подвал, в запасник музея.

Петер и Бен бросились к шкафу и стали его осматривать. Пол под ним был исцарапан во многих местах. Петер хотел сдвинуть шкаф, но он оказался слишком тяжелым.

– Подожди, – остановил его Бен, ощупывая низ шкафа изнутри.

Петер понял, что шкаф приподнят приблизительно на один сантиметр. Бен нащупал утолщение и потянул вверх. Что-то щелкнуло.

– Похоже, я разблокировал колесики, – воскликнул Бен.

Шкаф сдвинули, под ним в полу открылся прямоугольный люк. Бен нашарил выключатель, и две лампочки осветили лестницу, ведущую вниз. Изменившимся от волнения голосом он проговорил:

– Грэм сказал, что собирается что-то уничтожить ради блага всего человечества. Не знаю, что он имел в виду, но оно там, внизу.

23

Эмма открыла глаза. Она несколько часов проспала среди мешков с зерном, и сырость раннего утра пробирала до костей. Тим лежал, свернувшись как ребенок, но проснулся, как только она зашевелилась.

– Солнце встает, – прошептала Эмма.

– Вы что-то услышали или заметили? – спросил он охрипшим от сна голосом.

– Нет.

Эмма высунула голову из убежища и огляделась. Небо было серым, облака затянули горизонт, папоротники шелестели на ветру. Костер, в котором горели трупы собак и кур, потух, тишину нарушали только крики птиц и шум прибоя.

– Никого нет, – сказала она.

Они выпили воды, которую захватила Эмма, съели печенье и выбрались из убежища. Оказавшись на открытом месте, Эмма в первый момент почувствовала себя голой и уязвимой. Через некоторое время она привыкла, но бдительности не теряла. Ей казалось, что дорога в Ханававе должна начинаться от берега, но Тим направился вглубь долины.

– Мы не идем в Ханававе? – удивилась Эмма.

– Мы пойдем туда, но через пять минут. Сначала я хочу кое-что проверить.

Он пошел к дому, в котором они ночевали. На крыльце валялась разбитая в щепки дверь. Эмма всплеснула руками:

– Боже мой!..

Они осторожно заглянули внутрь. Мебель была перевернута, вещи из шкафов вывалены на пол, диван вспорот, посуда перебита.

– Тот, кто это сделал, был в бешенстве, – прошептала она.

– Теперь понятно. Их было несколько. Одному войти не удалось, и он позвал на помощь.

Эмма хотела спросить, кто это был, но удержалась. Тим знал не больше нее.

– Уходим отсюда, – сказала она.

Они спустились по главной улице и вышли на дорогу, поднимающуюся на холмы, заросшие лесом. Внизу соленые волны разбивались о скалы.

Вскоре Эмма почувствовала, что ноги у нее горят, а мышцы ноют. Время от времени она оборачивалась, чтобы посмотреть на деревню – пустынную улицу, заросшие травой тропинки и безжизненные дома. Где прячутся те, кто напал на них ночью? Наверное, они выходят только с наступлением темноты, а днем отсыпаются. Но где? В одном из этих домов? Может быть, когда они с Тимом искали телефон, они, сами того не зная, уже побывали в их логове? Или у этих тварей есть укромное место в лесу, в непроходимых зарослях, нависающих над деревней?

Тим невозмутимо шагал впереди с дробовиком за плечами, Эмма шла за ним. Это могло бы быть прекрасной прогулкой, но теперь ей казалось, что в причудливых очертаниях скал таится угроза. Вот уже два дня она жила словно в ночном кошмаре, и все вокруг было отравлено ужасом. Ее пугал луч света, падавший в просвет между облаками, слишком яркая зелень утомляла. Она шла за Тимом, готовая чуть что броситься в чащу.

Они поднимались все выше. Красные, белые и коричневые крыши внизу становились все меньше, складывались в яркую мозаику. А океан наоборот – чем дальше они от него уходили, тем величественнее он становился, водная гладь расстилалась все шире, серое блестящее покрывало сливалось с горизонтом, затянутым облаками.

Они карабкались вверх уже целый час. Размеренный ритм подъема убаюкивал, сознание мутилось, Эмма совсем выбилась из сил и попросила сбавить темп. Она видела, что Тим тоже устал.

Дойдя до ущелья, они сделали небольшой привал. Эмма хотела сесть, но Тим предостерег ее:

– Не делайте этого! Потом трудно будет вставать.

Но Эмма упала в траву:

– Я совсем без сил! Мне надо полежать.

Растительность здесь была не такой густой – западная сторона склона была открыта ветрам. Вниз уходило несколько сотен метров отвесной стены.

– Впечатляюще, – заметила Эмма.

– Выше, чем Эйфелева башня, и вид бесплатный! – пошутил Тим, глядя в пропасть.

Привал затянулся, и Тиму пришлось тянуть Эмму за руку, чтобы она смогла подняться:

– Не падайте духом, через час начнем спускаться.

Прошло уже больше трех часов, как они покинули Омоа. Было пасмурно и не жарко, но очень влажно, Эмма была вся липкая от пота. Тропический лес становился более величественным, деревья стали выше, папоротники пышнее, переплетения лиан скрывали пропасть. Где-то там внизу могли прятаться люди, жестокие как звери,думала Эмма.

Разве так бывает? Разве встречаются люди настолько жестокие, чтобы истребить всю деревню?

Эмма все-таки надеялась, что жители убежали…

А тот, кто сидел в шкафу с видеокамерой? Почему он остался? Его… убили! А патроны на улице, а вырванные ногти в церкви?..

Деревья скрипели, стволы терлись друг о друга с жалобным зловещим скрипом, которые подхватывал ветер.

Эмма бывала в самых отдаленных уголках планеты и немало времени провела на природе. Ей случалось целыми ночами работать на раскопках, испугать ее было нелегко, но сейчас ее пугала не природа, а неизвестность.

За поворотом показался бескрайний лес, а внизу, в долине, – Ханававе. Деревня раскинулась на зелено-буром склоне горы, над ней угрожающе торчала трехсотметровая скала. Эмма увидела, что они поднялись так высоко, что теперь им предстоит спускаться по почти отвесной стене.

Дорога петляла среди деревьев и кустов, и приходилось прикладывать немало усилий, чтобы не упасть с крутого склона.

Темный гребень закрывал всю северную часть острова. Горный хребет тянулся на высоте несколько тысяч метров и казался неприступным. Черные как сажа тучи подплывали к острым пикам и плыли дальше, уже разорванные. Эмма смотрела под ноги, стараясь не свернуть себе шею.

Ханававе тянулась вдоль долины, зажатая горами еще теснее, чем Омоа. Эмма и Тим спустились по восточному склону долины.

Они уже собирались сойти на тропу, ведущую в деревню, когда Тим увидел сломанные ветки, словно кто-то ломился сквозь лес, оставляя за собой просеку шириной в три метра.

– Здесь что-то произошло, и, скорее всего, ничего хорошего! – мрачно сказал он.

След уходил на запад. Эмма потянула его за рукав:

– Пойдемте в деревню…

Как только Эмма увидела первые дома, ее сердце сжалось. Кругом было пусто. Двери открыты, москитные сетки раскачивались на ветру.

На главной улице остались следы разыгравшейся здесь трагедии. Дождь еще не смыл кровь со ступеней, потоки воды не унесли самодельное оружие, которым люди пытались защитить себя. Несколько обгоревших домов, разбитые окна, разорванный свитер на заборе, на ветру билась простыня, зацепившаяся за куст. Улица была завалена разбросанной одеждой, сандалиями, кроссовками. На траве валялись вырванные из земли колышки палисадника и сломанные доски.

Ураган насилия обрушился на Ханававе.

Внезапно Тим оттолкнул Эмму:

– Не смотрите туда.

– Почему? Что там такое? – заволновалась она.

Страх представить себе что-то еще более ужасное, чем реальность, заставил ее вырваться из рук Тима.

Она увидела детскую кроссовку. А внутри маленькую ножку. Хрупкую загорелую лодыжку, дыры на месте вырванных кусков мяса, в которых копошились черви.

Эмма зажала рот рукой, чтобы сдержать рвоту. Тим взял ее за руку и отвел в сторону.

– Пойдем отсюда, – сказал он.

Повсюду их ожидали ужасные картины. Тим и Эмма молча поднялись вверх по улице к порту. Никто из них не решился искать выживших.

– На острове примерно пятьсот человек? – спросила Эмма голосом, лишенным всякого выражения. – Где же они? Не могли же они просто исчезнуть? Где же тела, где те, кто спасся?

Они дошли до конца деревни. Направо стояли последние дома, а налево, напротив пляжа, было большое спортивное поле.

– Теперь я знаю, куда делись машины, – сказал Тим.

Он указал в сторону океана, и Эмма увидела пять машин, в воде по самую крышу. Их сбросили с мола.

– Как ни странно, это даже успокаивает… Животные или, как вы говорите… чудовища, не могут управлять джипами.

– Может, это сделали жители деревни? Они понимали, что им не спастись, и затопили машины, чтобы те, кто напал на них, не смог добраться до Омоа…

– Но это значит, что те, кто напал на них, умеют водить машину! А значит, это все-таки не чудовища…

Огромные базальтовые столбы обрамляли бухту, отбрасывая черные тени. Мрачный пейзаж.

Глаза Эммы привыкли к движениям волн, и она заметила что-то в воде. Сначала ей показалось, что это ком водорослей. Но он приобретал все более четкие очертания…

Эмма прибавила шагу.

Кучи водорослей повсюду… Ноги… Бледные лица с посиневшими губами…

Это были не водоросли, а плавающая в воде одежда.

Песчаный берег был завален телами. Они были повсюду – на скалах, вокруг машин, – лежали рядами, которые не смог нарушить океанский прибой.

– Они… они связаны… Привязаны друг к другу, – бормотала Эмма. По ее щекам катились слезы.

Здесь были женщины, дети, мужчины, старики. С одних была содрана кожа, у других вместо лиц было безобразное месиво, которое море окрасило в коричневый цвет. Больше двухсот человек… Все поплыло у нее перед глазами, и Тим, смертельно бледный, не смог удержать ее. Эмма рухнула на траву.

Раздались тяжелые и мощные раскаты грома. Приближалась гроза, но Эмма этого на видела. Она без сознания лежала среди жителей деревни Ханававе.