Текст книги "Внутри себя"

Автор книги: Максим Перелыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 2

1

По-прежнему темнота, но какая-то уже другая, не такая пугающая и жуткая.

Свет.

Нарастает как лампочка накаливания.

Тьма уходит.

Приятно, мне тепло и хорошо, не знаю что происходит, но мне это по душе. Исчез страх и всё, что напоминало мне об этой ужасной комнате. Да, я совершенно прав. Я её покинул. Нахожусь где-то в другом месте. Ощущаю под собой мягкую поверхность. Как это здорово лежать на чём-то мягком и упругом одновременно.

Это кровать.

Блаженство.

У меня возникает ощущение, что я напрочь забыл, что такое полноценный сон в нормальной обстановке. Нет больше холодного пола. Роскошная кровать с белоснежным покрывалом, бежевыми подушками, в которых хочется утонуть, и пушистым одеялом.

Я дома.

Точно дома, хотя мне это место мало знакомо, но я уверен, что я дома. Тишина, абсолютная тишина, слышно лишь тиканье часов, но оно такое умиротворяющее, похожее на гипноз. Чем большего его слушаю, тем больше тело наливается теплом и проваливается глубоко вниз моего сознания.

Появляется новый звук, не могу понять что это. Кажется чей-то голос. Женский. Да. Определённо женский. Такой нежный и ласковый. Слушал бы его вечность. Вместе с ним доносится и запах. Его трудно описать, напоминает фруктовую корзину, которая одновременно излучает несколько ароматов.

Как же хорошо, хочу, чтобы этот момент не заканчивался. Не хочу снова возвращаться в ту комнату, где, кроме темноты, холода и тошнотворного запаха больше нет ничего.

Нет, только не сейчас.

Не надо об этом думать.

Перестань.

Сконцентрируйся на голосе.

Он манит.

Как давно я не слышал другие голоса.

Хочется с кем-то просто поговорить.

Голос приближается, но слова по-прежнему неотчётливые. Приятный аромат усиливается. Вижу размытый силуэт человека, женщина. Лица не видно, словно смотрю на него через матовое стекло.

Приближается.

Что-то говорит, но также не слышу.

Звук скомканный, нечёткий.

Нежность из голоса улетучилась, остался лишь один металлический скрежет.

Она чем-то недовольна. Машет передо мной руками.

Кажется, кричит, ругается на меня.

Я её не знаю, точнее не помню, но что-то мне подсказывает, что мы всё-таки знакомы. Даже очень хорошо знакомы. У нас с ней отношения?

Подруга?

Невеста?

Жена?

Чёрт, я не знаю!

Я по-прежнему лежу на кровати. Из-за того, что она кричит, мне становится дискомфортно. Появляется желание вскочить и далеко убежать.

Не могу встать, её неразборчивый крик, словно молоток, приколачивает меня к постели острыми гвоздями.

Я её чем-то явно расстроил. Да что там расстроил, просто взбесил. Такое чувство, что она не прочь меня убить или хотя бы сильно покалечить.

Почему я ничего не понимаю?

Что со мной?

Где я?

Это сон?

Голова пуста, в ней нет абсолютно ничего. Ни одного воспоминания. Пытаюсь пробудить память, но безрезультатно. Зато она меня прекрасно знает, это чувствуется по атмосфере, которая сложилась в комнате.

Вдруг она замолкает, начинает уходить, рассеивается как утренний туман.

Силуэт блёкнет.

Перед глазами одно большое белое пятно.

И оно начинает исчезать.

Темнеет.

Только не это.

Темнота.

2

Темнота в моей голове прошла, её прогнал тошнотворный запах. В этой ситуации он сыграл роль нашатырного спирта, привёл в сознание в один миг.

Первые слова, пронзившие мою головную коробку, были «нет» и ещё раз «нет». С первым осознанным вздохом я понял, что по-прежнему нахожусь в этом гробоподобном ящике, называемым комнатой.

Глаза открылись почти одновременно. В помещении всё также светил тусклый свет, мой взгляд был направлен на непонятное пятно в виде собаки. Я схожу с ума, если уже вижу на стене каких-то животных. Спустя мгновение сфокусировал взгляд на предмете, лежавший практически около меня.

Кухонный нож, может и не совсем кухонный, но я почему-то решил, что на кухне он смотрелся бы очень хорошо. Таким обычно домохозяйки разделывают мясо, либо рыбу, проще говоря, режет кости и хрящи с завидной лёгкостью. Даже лёжа на полу я ощущал его мощь и остроту.

Полежав ещё несколько секунд на холодном полу, я встал, издав при этом крик или что-то наподобие этого. Огляделся, всё без изменений. Сюда никто не входил и уж точно не выходил. Хотя, разумеется, я могу ошибаться, ведь понятия не имею, сколько пролежал в отключке.  Скорее всего, сознание потерял из-за пребывания, хоть и недолгого, в отходах человеческой жизнедеятельности.

Последнее беспокоило меня больше всего. Не каждый день приходится хлебнуть дерьма, а занятие это могу сказать вам просто отвратительное. Особенно боль ощущалась в левом боку, он горел, словно меня пронзили чем-то острым и оставили это внутри. Я наклонился, но ничего торчащего из себя не увидел. Тело слегка затекло, сделал несколько разминочных движений, дабы кровь не застаивалась на месте.

Несмотря на всё это, очень хотелось есть. Ох, как я был голоден! Кажется, что после такой тошнотворной процедуры аппетит должен отпасть как минимум на неделю, а может и больше, но нет, жрать хотелось ужасно сильно. Не могу сказать, когда у меня был последний приём пищи, так как этого просто не помню, но желудок подсказывал, что очень-очень давно. Даже в рвотной массе не содержалось никакого кусочка, лишь один желудочный сок, перемешанный со слюной и мелкими частицами вонючей смеси.

Кое-как попытался прогнать мысли о еде и сконцентрировался на своём освобождении, не о полном, но хотя бы о частичном. Мои руки так и просились на волю.

Подошёл к ножу, который по-прежнему был покрыт коричневыми испражнениями, и попытался с помощью ног его очистить. Сбив самые большие куски, повернулся к нему спиной, сел на корточки и взял в руки.

Холодная сталь приятно легла в ладони, заставив тело содрогнуться и спровоцировала целое стадо мурашек пробежаться от затылка до пяток. Это действительно было приятное ощущение, ощущение свободы, локальное, но всё же чувство свободы.

После некоторых не хитрых манипуляций придал холодному, а точнее, ледяному оружию, нужное положение и медленными, но уверенными движениями начал резать мои оковы. Не спеша, вверх-вниз, кисти рук быстро приноровились к работе в вертикальной плоскости, и спустя минут пятнадцать я был свободен, точнее, мои верхние конечности. В этот момент, как ни странно это прозвучит, но я был благодарен своему заточителю за то, что он оставил мне прекрасно заточенный нож. Не какой-нибудь там бойскаутский ножик с тупым лезвием, а настоящий тесак. Но на этом благодарности в адрес сумасшедшего ублюдка закончились.

Я сохраню этот нож.

Точно сохраню. И когда я тебя найду, ты ощутишь всю прелесть этого великолепного оружия. Будь уверен, ты точно оценишь его остроту, его плавность и лёгкость в работе. На твоём месте засранец я бы уже бежал, потому что в моей башке зарождаются очень плохие мысли. Но ты сам в этом виноват.

Я выйду отсюда!

Найду тебя!

Убью тебя!

3

 Как глупо это не прозвучит, но я впервые ощутил себя свободным, несмотря на то, что выхода из комнаты нет, по крайней мере, пока не обнаружен. Бледные пакли вперемежку с грязью и пылью, исполосованные царапинами вдоль и поперёк, смотрели на меня. Назвать это руками было трудно. Но наконец-то они были на свободе.

Первые минуты руки были непослушны и слабы, пришлось их размять и дать налиться кровью. Как только почувствовал, что кисти функционируют как надо, то решил не тратить время впустую. Но кипевшая внутри меня эйфория не позволяла сосредоточиться на плане действий.

Неужели первый раунд остался за мной?

Или я ошибаюсь?

Может всё идёт по сценарию психопата, запершего меня здесь? Это он захотел, чтобы я освободился.

Я его игрушка.

Его кукла.

Моё сумбурное размышление прервала ужасная боль в левом боку. Теперь я мог осмотреть не только каждый сантиметр комнаты, но, прежде всего, самого себя. Отличная идея, мысленно сказал я сам себе.

Мгновенно опустил руки к поясу живота и потихоньку, еле-еле, прикоснулся к левому боку. Резкая боль пронзила всё тело, упал на колени и закричал как раненое животное, которое попалось в лапы дикого хищника. Боль была такой сильной, что слёзы вырывались из глаз, а мозг разрывался на мелкие частицы.

Стоя на коленях, я понял, что дела мои плохи. Непонятно почему раньше, когда я только в первый раз пришёл в себя, ничего такого не чувствовал. Неужели после того, как я достал нож и отключился, кто-то вошёл сюда и сделал со мной что-то?

Нет, не может быть. Сюда явно никто не заходил. Надо здраво думать и действовать. Необходимо выяснить причину адских болей и  устранить их, иначе я умру в агонии, а скорее покончу с собой, дабы избавить себя от этих мучений.

Я продолжал стоять на коленях, лицо приобрело маску мученика. Медленно наклонил голову, устремил взгляд на то место, откуда исходит боль. Через футболку, которая уже потеряла свой истинный белый цвет, ничего не было видно.

Необходимо её снять.

Попытался раздеться обычным методом, не смог, тело не позволило. Левый бок пронзила огненная стрела. Надо придумать что-то другое.

Нож.

Точно, у меня же есть острый нож. Разрезать эту чёртову футболку и осмотреть себя. Вот какая была следующая задача.

Мой металлический спаситель лежал на полу около ног. Подобрав его с пола и крепко сжав в правой руке, медленно поднёс его к воротнику. Аккуратным движением разрезал футболку от шеи до самого нижнего края.

Как же он режет. Даже сейчас я не мог перестать восхищаться остриём клинка.

Теперь футболка напоминала обычную рубашку с коротким рукавом, но только без пуговиц. Наклонил голову вниз. Глаза упёрлись в левый оголенный бок и были шокированы. В этот миг я снова испытал шок. Сердце стремилось вырваться из груди, дыхание участилось, хотелось завизжать от ужаса, но почему-то не смог, словно в рот мне вставили невидимый кляп. Задрал голову к потолку. Глубокий вдох и медленный выдох дались с большим трудом. Пытался успокоить себя, но ничего не получалось. Снова подступили слёзы, а вместе с ними и головокружение. Снова опустил голову, но тут же снова перевёл взгляд на потолок. Я не знал что делать.

Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох. Несмотря на причиняемую от этих действий боль я всё равно дышал и дышал. Паника накрывала с головы до ног с такой силой, что сердце в любой момент могло остановиться. Страх сковывал меня изнутри, лишая здравого рассудка.

Ещё вдох, и ещё выдох. Боль окружила меня, но главное не сдаваться ей, быть сильнее всего, что меня сейчас окружает. Надо собраться.

Немного полегчало, хотя адская боль недалеко ушла, маячила на горизонте, намереваясь вернуться в любую секунду.

– Да что же это такое, твою мать! – Крикнул я в потолок, в ожидания ответа. Но его не было.

Я снова перевёл взгляд на свой левый бок и ещё раз убедился, что мне это не кажется. На бледной коже  красовался ужасный медицинский, или как там правильно говорить, хирургический шов. Он был огромный, сантиметров восемь, не меньше.

4

Меня резали.

Моё тело вскрывали. Какая-то гнида вспорола брюхо, как кролику. А я ничего не помню.

Вообще ничего!

Как я мог этого не помнить. Да что там не помнить – не почувствовать, как холодная сталь врезается в плоть. Видимо, я был под наркозом.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Усиленно напрягаю все извилины, но ничего. Как же такое может быть.

Чёрт!

Снова гляжу на «это». Какой же он большой. Не знаю, но такое ощущение, что он весьма свежий. Может я врач или когда-то им был?

Страшный.

Не подумайте, что я схожу с ума, но он действительно страшный. Кривой, швы неаккуратные, все разные. Это дело рук непрофессионала. Никакой-то там врач-специалист выполнял операцию, а настоящий дилетант.

Меня терзает лишь одна мысль – «зачем»? Зачем кому-то понадобилась меня вскрывать, а потом зашивать?

Думай голова. Думай.

Боль не исчезла, но заметно стихла. Это всё, наверное, из-за выброса в кровь большого количества адреналина или чего ещё, да и чёрт с ним, главное, боль отступила.

В голове и так был полный бардак, а теперь там полный хаос.

– Если у меня есть свежий шов на теле, – я решил поразмышлять вслух, надеясь, что это поможет мне найти правильный ответ или верный план действий, – значит, кто-то, с какой-то целью его сделал. Верно? Верно! Но зачем? Хрен его знает!

Мозг готов был разорваться от происходящего в этой гребанной комнате, но я прекрасно понимал, что надо успокоиться и  всё здраво взвесить и оценить. Значит, из меня что-то извлекли. Что?

Я повернул голову в сторону камеры, которая по-прежнему мне подмигивала.

– Скажи, что ты от меня хочешь, может мы сможем с тобой договорится? – Прокричал я, глядя прямиком в камеру. – Я не знаю, что ты от меня хочешь. Что я тебе такого сделал? Объясни мне, пожалуйста, подай мне знак.

Ответа, разумеется, не было. Я перевёл взгляд на свой живот. Медленно дотронулся пальцами до поверхности шва и ощутил боль. Мои анатомические познания были несильны, поэтому я даже не мог прикинуть, что находится в левой брюшной полости. Точнее, какой орган. Неужели это обычная кража человеческих органов или как там правильно называется подобный бизнес.

Нет!

Тогда зачем нужно было макать меня в дерьмо? Да и эти надписи на столе и телевизоре. Нет, это что-то другое. Чья-то больная фантазия вылезла наружу.

Я пытался собрать воедино всю полученную информацию в голове, но она была словно сито, через которое всё тут же выходит.

Продолжая стоять на коленях, я по-прежнему пытался решить головоломку своего живота. Да, это головоломка, ребус, одним словом, игра. В этой комнате нет ничего случайного, это декорация. Постановка психотеатра, а я в главной роли, только я не знаю слов, реплик и сцен.

К глазам снова подкатили слёзы, но я их удержал. Только не сейчас. Надо думать, попытаться вспомнить прошлое. Уверен, что именно в нём кроется тайна происходящего. Неспроста я потерял память, такого не бывает. Меня чем-то накачали, хотели, чтобы я ничего не помнил.

Сон!

Мне снился сон, когда я отключился после доставания ножа. Что там было?!

Так так так.

Светлая комната, кровать и какая-то женщина. Лица не помню, оно было размыто или как-то так. Она сердилась на меня, кажется, кричала. Если кричала на меня, значит, мы были знакомы. Естественно знакомы, это же происходило в комнате, а не где-то на улице. Потом всё пропало.

Уже неплохо. Есть прогресс. Но всё равно пока ничего неясно. Может это та самая женщина меня здесь и удерживает, издевается надо мной?

Но зачем?

Я её чем-то обидел. Не позвал на выпускной бал или не подал руку, выходя из машины?

Бред.

Может это вообще из нереальной жизни. Ладно, оставим это на потом. Надо весь ум бросить на живот, этот шов не просто так красуется у меня на брюхе.

Думай, чёрт тебя побери, думай.

5

Не знаю в который раз я то и дело переводил взгляд с живота на что-нибудь ещё, лишь бы куда, но только не смотреть на этот ужас багрового цвета.

Здесь всё неспроста, во всём есть смысл. Раз за разом прокручивал эти слова в голове, с целью найти истину.

Зачем? Зачем? Зачем? Кому-то понадобилось меня резать. Из меня явно ничего не вырезали, потому что я живой, до сих пор хожу, дышу, тело функционирует нормально, да и тому подобное.

И снова я взглянул на живот, уже в сотый раз, а может и тысячный, но только сейчас почему-то заметил одну деталь, которая до этого не бросалась в глаза. Неудивительно, что лишь спустя некоторое время, придя в более или менее спокойное состояние, мне удалось прийти к неутешительному выводу.

Швы.

Они были какие-то не такие, не знаю, как это точно выразить, но сложилось такое впечатление, что в реальной жизни хирургический шов выглядит иначе. Я имею в виду, что если вам делают какую-либо операцию, после которой накладываются швы, они выглядят аккуратно. Маленькие, неброские, почти невидимые, или хотя бы менее заметные. А вот на моём животе красовались настоящие швы, если их можно так назвать. Сомневаюсь, что найдётся хоть один нормальный врач, решившийся оставить на теле своего пациента такой ужас. Подобная хирургическая работа подойдёт для сцен какого-нибудь фильма ужаса, или для человека, погребённого маньяком и извращенцем в одном лице, в зловонной комнате страха, мучения и отчаяния.

А вывод был прост и ужасен одновременно. С самого начала я был уверен, что из меня что-то вырезали, какой-то орган или просто часть тела. Но никогда не смотрел на сложившуюся ситуацию с обратной стороны. А что, если на мне сделали разрез с целью спрятать что-то внутри?

Как только подобная мысль пришла в голову, то всё тело покрылось ледяными каплями пота.

Мне стало страшно, в очередной раз. Какой же я трус! Именно за это я себя ненавидел. Ведь там, по ту сторону камеры он только этого и ждёт, питается чужим страхом, получает истинное удовольствие оттого, что человек умирает, долго и мучительно.

Я его чувствую, так же как и он меня.

Я точно это знаю. Но не это меня больше всего пугает, а то, что мы знакомы с этим чудовищем.

6

Этот гад, демон в человеческой воплоти, спрятал во мне что-то или поместил предмет, прямиком в тело. К такому выводу я пришёл, глядя на хирургические швы. Они были огромны, так и просились разрезать их. Свежая нить была готова разорваться сама, предоставив моим глазам самого себя же, но только в разрезе. Ирония любого инженера – увидеть собственное тело в разрезе.

Бред!

Подобную хрень необходимо выгнать из башки, сейчас мне нужна ясность и хладнокровность.

– Ты конченый ублюдок, выродок, гореть тебе в аду, тварь! – из меня просто лился поток брани, взор был устремлён строго в камеру. – Ты находишь это забавным, урод, а? У тебя в башке вместо мозгов гной вонючий. Какого хрена ты делаешь? – мой крик был похож на вой раненого зверя, понимающего, что шансов на выживание у него мало.

– Ты хочешь увидеть, как я разрежу твой шов и …? – продолжения у меня не было. Потому что я не знал, что будет дальше, что произойдёт после того, как я вскрою себя. Прольётся ли кровь или она ударит фонтаном? Да я понятия не имею, что последует дальше. Может я сразу потеряю сознание, как только увижу себя изнутри. Или я сразу умру, от нервного  шока или сердце просто разорвётся на мелкие кусочки.

Неужели это всё происходит со мной наяву, не в каком-то ужасном сне, а в реальной жизни. За что?

Меня била истерика, текли слюни и глаза покраснели от дикого рёва, исходившего из моего рта. Я кричал, не понимая собственных слов, но при этом, упорно не отводя взгляда от красной мигающей точки. Лишь изредка, буквально на секунду, закрывал веки, и снова всматривался в маленький круглый объектив. Я хотел получить ответ.

Время шло, а обстановка внутри комнаты не менялась. Я прекрасно понимал, что промедление с моей стороны – это приближение скорой смерти. Надо действовать, бороться за жизнь. Если моё очередное спасение лежит внутри меня, то надо это сделать. Я уже и так прошёл ад, под названием «дерьмовое ведро», хуже этого испытания уже вряд ли можно придумать.

Да.

Надо вскрыть себя.

Увидеть, что лежит внутри меня, если там действительно что-то есть, а возможно, я потихоньку схожу с ума. Что-то одно из двух, теперь осталось лишь это проверить. Сейчас я даже стал чувствовать, что в левом боку находится инородный предмет. Хотя, возможно, это мне кажется, разыгралось воображение или чувство самовнушения, подпитываемое страхом.

Я не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я осознал своё положение, так как здесь время стоит на месте. В этой комнате реальность отличается от привычной нам. Лето или зима, день или ночь, минута или час, всё это здесь не работает, не ощущается, его просто нет. Есть только я, мигающая красная точка и бесконечность.

Нож.

Ждать смысла нет, чем дольше готовишься, тем сложнее совершить это. Только сейчас я начинаю понимать, что до жути боюсь крови и другой подобной хрени. Но выбора нет, я должен узнать, что скрыто внутри меня, возможно, там следующий ключ для спасения,  а может быть ничего нет. Не исключено, что этот больной тип хочет разыграть меня.

Разыграть?

Вот это я понимаю чувство юмора. Ухохочишься как смешно. Я представляю, как по ту сторону камеры он с наслаждением потирает потные ладошки, предвкушая шоу. Улыбка расплывается по его лицу, и он не в состоянии усидеть на месте. Не знаю почему, но я думаю он ведёт себя именно так. Именно так ведут себя душевнобольные люди.

Шоу-у-у-у-у на-а-а-ачинается!

7

При контакте с холодной сталью я непроизвольно вздрагиваю. Нет, я себя ещё не режу, пока что просто взял нож в руки. Что будет со мной, когда я…не хочу об этом думать.

Раз, и всё.

Легко сказать. Уже уйму времени сижу с ножом в руке и никак не решусь, просто не могу. Не могу заставить свой мозг приказать отдать команду рукам «режь». Решил досчитать до двадцати и пусть что будет.

Один, два, три…восемь, девять…шестнадцать…девятнадцать, двадцать.

Медленно, сантиметр за сантиметром, подношу дрожащую руку с зажатым внутри холодным оружием к животу. Взгляд прикован к багровой ране, усыпанной отвратительными кровавыми швами. Дыхание учащается, чем ближе кончик ножа к животу, тем дыхание становится более рьяным. Сердце стучит, как воскресный колокол, глаза готовы вылезти наружу от напряжения. Осталось буквально несколько миллиметров,

Контакт.

На долю секунды я закрыл глаза, но тут же открыл. Надо всё контролировать, одно неловкое движение и я труп. Умирать ещё не время.

 Аккуратно, как только можно себе это представить, я цепляю первый шов, прилагаю усилие и чувствую, как нить слабеет.

Ещё усилие.

Есть.

Первый шов разошёлся. Было немного больно, но я ждал худшего. Ещё четыре шва. Повторяю те же движения. Кончик ножа залезает под второй шов, усилие, движение вверх.

Есть.

Не свожу глаз с живота. Вижу, как из места, где раньше плоть была соединена хирургической нитью, просачивается кровь. Накатывает паника. Я умру. Истеку кровью на холодном полу и умру. Очередной глубокий вдох и выдох, но это не помогает, кровь начинает течь сильнее, кровотечение усилилось. Что делать? Необходимо дышать нечасто и неглубоко. Беру себя под контроль. Совершаю уже знакомые для себя манипуляции. С какой же лёгкостью лезвие перерезает нить.

Тут же в голову лезет мысль, «а что было бы, если нож оказался тупым?» Наверное, это была бы пытка, причём мучительная, и, скорее всего, я бы сдох, не от боли или потери крови, а от страха. Нет. Он всё предусмотрел, он хочет, чтобы я справился с этим заданием, хочет, чтобы я узнал, что там лежит. Всё идёт по его сценарию.

И вот последний шов, мгновение и последняя нить раскрывает мою брюшную полость. Небольшая струйка крови течёт по коже вниз, в область паха. Я заранее подготовился к подобному, поэтому перед операцией снял с себя футболку, которая уже была похожа на рубашку, и положил её около себя.

Прикладывать грязную тряпку, пропитанную потом, грязью и свежим дерьмом, к открытой ране я побоялся. Было бы глупо погибнуть здесь от заражения крови, поэтому я лишь вытер ею края раны.

Картина, бросившаяся мне в глаза, напомнила сцену из какого-то фильма ужаса, где герой после встречи с маньяком лежит на полу с раной на теле и медленно умирает. Но в отличие от него моя рана не смертельная, я на это надеюсь.

Положил нож на пол возле себя, его остриё блестело тёмно-красным цветом. Края раны имели лёгкую опухлость, при каждом выдохе кровь стремилась наружу. Пытался дышать спокойно, как только можно было в такой ситуации.

Продолжая сидеть на коленях, медленно, очень медленно поднёс руку к ране и слегка её раздвинул. Тут же почувствовал боль, но не такую сильную, чтобы убрать руки. Как только разрез увеличился в ширине, я тут же увидел что-то внутри себя. Сразу определить, что это было, не было возможности. Но определённо в моём левом боку был какой-то предмет. Этот урод и в самом деле сделал из меня почтовый ящик, в теле находился инородный предмет. Необходимо шире раскрыть рану и достать посылку из себя.

Это было нелегко, так как я чувствовал слабость и головокружение. Надо действовать быстрее, пока не отключился. Раздвинув пальцами правой руки края плоти, левой я аккуратно зацепился за уголок торчащего из меня предмета и не спеша начал вытягивать наружу. То время, которое было потрачено на извлечение посылки, мне показалось вечностью. Ко всему этому было больно, чертовски больно. Я ощущал, как что-то режет меня изнутри, словно кошачьи когти вцепились и не хотят отпускать.

Лицо покрылось гримасой ужаса и отвращения, пот выступил по всему лицу, солёные капли попадали в глаза, что вызвало неприятное жжение.

Есть.

Вытащил. Это было больно, но всё-таки терпимо.

Сперва не мог понять что это. Лишь спустя несколько секунд я осознал, что достал из себя небольшой чёрный полиэтиленовый пакет. Такие обычно отправляют по почте разные посылки.

Ах, ты чёртов ублюдок!

– Где мне надо расписаться, что посылка получена? – глядя в камеру, негромко произнёс я. – Почтальон херов.