Текст книги "Внутри себя"

Автор книги: Максим Перелыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

8

В моих окровавленных руках лежал обычный чёрный пакет, из тех, что регулярно получают люди. Да что люди, я сам такими пользовался, причём часто. Не знаю, откуда я это вспомнил, но отчётливо помню такие пакеты.

Моя посылка была маленькая и весьма лёгкая. В такой пакет можно положить разве что спичечный коробок, ну от силы два или что-то подобного размера.

Бок горел огнём, я чувствовал, как внутри всё полыхает, словно засунули горячую кочергу и оставили её там. В первый момент после изъятия инородного предмета не знал чем заняться: собой или посылкой. Ужасно хотелось его вскрыть и узнать, что лежит внутри, но при этом бок просто кричал во весь голос «помоги мне».

Я лёг спиной на холодный пол, необходимо хотя бы минутный перерыв. Левой рукой слегка прикрыл кровоточащую рану, правой рукой прижимал пакет к груди.

– Как же больно! – Прохрипел я, зажмурив глаза.

Надо вскрыть пакет, а после займусь собой. Правда я понятия не имел, как заделать рану, здесь нет ничего подходящего. Именно в этот момент я действительно испугался, что на этом всё кончено. Вряд ли в этом пакетике лежат средства первой медицинской помощи.

– Соберись! – Прокричал я самому себе, – не время включать девчонку.

Только в положении лёжа я позволил себе глубоко вздохнуть. Это было необходимо. Мозг нуждался в большом количестве кислорода. Ещё пару глубоких вдохов и будет нормально.

Холод, исходивший от пола, пронизывал меня до скелетного основания, но выбора особого не было. Нащупал нож, который был таким же холодным. Сейчас он мне показался ужасно тяжёлым. Приложив небольшое усилие и его остриё уже было на уровне глаз. Теперь нужно аккуратно разрезать пакет и извлечь содержимое.

Приподнял пакет над лицом, и тут же капнуло несколько капелек собственной крови. Опустил назад на грудную клетку и протёр о тело как можно тщательней.

Снова поднял нож и чёрный пакет над глазами. Одним ловким движением вспорол брюхо посылки. Положил нож обратно на землю. Пальцами правой руки раздвинул края пакета, наклонил его, в ожидании, что из него что-то выпадет мне на грудь.

Ничего не происходило. Но я чувствовал, там что-то есть. Засунул два пальца вовнутрь и стал ими шарить.

Бумага или что-то наподобие этого, это первое, что пришло мне на ум.

Бумага.

Меня окатило чувство досады. Я ещё не знал, что именно там лежит, но уже был разочарован. Я думал, что там будет лежать что-то полезное. Кого я обманываю, я надеялся, что оттуда выпадет маленький металлический предмет.

Ключ.

Ключ от запертой двери. Я хотел сбежать из этой ужасной комнаты. А вместо него там лежит какая-то чёртова, бесполезная бумага. На что она мне здесь? Задницу подтереть?!

Наконец-то я извлёк содержимое.

Посылка состояла из двух предметов: фотография и пакетик с надписью.

Спине стало ужасно холодно, поэтому я предпринял попытку изменить местоположение. Пришлось всё убрать снова в пакет. Облокотившись на локти, я принял сидячее положение, что молниеносно сказалось острой болью в левом боку. Крича и хрипя одновременно, стал ползти к стене. Это действие мне далось с большим трудом, но всё же я добрался до ближайшей стены, где находилась раковина. Опершись на стену спиной, которая была не такой холодной, как пол, я стал снова изучать содержимое чёрного пакета.

9

Мне на колени упала небольшая фотография, это был снимок с камеры  Polaroid, те, что мгновенно печатаются, прям на месте. Меня окатило какое-то странное чувство, наверное, ностальгия, только по чему именно, по каким моментам? Но, несмотря на это, я почувствовал, как на лице промелькнула небольшая улыбка. Но сейчас не до сантиментов, надо выяснить, что это всё значит.

Фотография.

Одна фотография. Цветная. На снимке были изображены люди: женщина и две девочки. Женщина, она находилась в центре снимка, не молодая, но и не старая. Приятная внешность. Длинный и прямой нос, широкие глаза, широкие брови и красные пухлые губы. По её лицу можно понять, что она повидала многое в жизни. Нет, я не хочу сказать, что её лицо было безобразно или что-то типа того. Обычное лицо, как миллионы другие, но в нём что-то читалось. Грусть, отчаяние, страх. По ней было видно, что она несчастлива, хотя на снимке всячески пыталась переубедить всех в обратном, но прежде всего, саму себя. Но всё же не лицо здесь было важным. Глаза. Недаром говорят, что человеческие глаза – это зеркало души. Так вот они просто кричали от боли. Это трудно описать словами, на них надо просто один раз взглянуть и всё станет понятно. Человек страдает, ему сложно жить, хочет убежать, но не может. Она была одета в красную рубашку и в джинсы, кажется, это синие джинсы. Трудно определить, снимок сделан так, что ниже пояса ничего не видно. На заднем плане висят какие-то картины, но их разглядеть не представляется никакой возможности, так как камера сфокусировалась на переднем плане – на людях. Но всё же это комната, самая обычная комната, светлая. На снимке много солнечного света. Внутри меня возникает такое ощущение, что я там был. Не знаю почему, это лишь догадки и не более.

Я долго не мог оторвать взгляд от женщины, которая смотрела на меня через фотографию. Я её не знаю. Хотя правильно будет сказать – не помню. Сейчас я ни в чём не могу быть уверен. Она смотрит на меня так, словно я перед ней чём-то виноват. Или мне кажется. Скорее всего, это разыгралась моя фантазия. Заточение в одинокой и тёмной комнате не проходит бесследно. Глаза женщины меня заколдовали, так и манят к себе. С трудом перевожу взгляд с неё на девочек, каждая из которых стоит по разные стороны. Маленькие, даже ещё не подростки, но скоро ими станут. Милые девчонки, очень похожие на женщину. Мать и дочери. Определённо, в этом я уверен точно. Но причём здесь я?

Неужели я их отец и муж?

Бред.

Не может этого быть. Такое нельзя забыть. Можно забыть своё имя, род деятельности, но только не свою семью. Я, конечно, видел фильмы, где герои после удара головой обо что-то теряют память и забывают всё вокруг. Но это же не кино, это жизнь. Машинально той же рукой, в которой была зажата фотография, ощупал свою голову. Ушибов нет. Кровотечений тоже, ничего не болит. Значит головой я не ударялся и никто меня по ней не бил. Тогда почему я ничего не помню? Должно быть какое-то логическое объяснение.

Отбросив эти мысли, я снова смотрю на снимок. Девочки выглядят более счастливыми, чем мать. Двойняшки, очень похожи друг на друга, но всё-таки не близнецы. Волосы длинные, чёрные, густые, такие же как у женщины. Глядя на них можно понять, как они будут выглядеть, когда вырастут. Удивительная схожесть с женщиной. На их лицах сияет скромная улыбка, видны даже белоснежные зубки и ямочки на щеках. Да и глаза у них живые, чистые и лучезарные. Они так же смотрят на меня, как и женщина, только по-доброму, ну мне так кажется. В их взгляде нет обиды и ненависти, просто они ещё дети. Дети в таком возрасте ещё незнакомы с такими чувствами, им свойственны больше положительные эмоции.

Девчонки одеты в одинаковые жёлтые футболки и джинсы, опять же трудно определить, они тоже сфотографированы по пояс.

Кто эти люди?

Вот такой вопрос крутился в голове. Как не старался напрячь память и извилины, ничего из этого не вышло. Я не помню, кто это, но раз мне прислали эту фотографию, то значит мы знакомы.

Боже помоги мне, один я точно не справлюсь.

Ещё какое-то время пальцы, на которых всё ещё оставалась засохшая кровь, водили по гладкой поверхности снимка. Таким образом, я пытался вспомнить, даже закрыл глаза, но безрезультатно.

На время решил отложить фотографию в сторону и заняться изучением второго предмета, содержавшегося в чёрном пакете. Поначалу, в первые секунды, я не понял что это за маленький белый пакетик. Но сейчас, когда взял его в руки и поднёс к глазам, то понял что это.

– Ах, ты ублюдок, – вырвалось из моих губ, сопровождаемое лёгким смешком. – Ты всё предусмотрел, не хочешь, чтобы я раньше времени сдох. Хочешь, чтобы твоя игрушка ещё помучилась здесь, причинила себе ещё больше страданий.

В руках я держал пакетик, на котором было написано «Галагран». Насколько мне было известно, этот медицинский препарат относится к антисептикам, главной ролью которых является уничтожение вредоносных микроорганизмов и снижение болевого синдрома. Говоря другими словами, это штука отлично помогает при открытой кровоточащей ране. А учитывая мои обстоятельства, включающие себя открытую рану в области живота, это то, что мне не помешает. Больной выродок, смотрящий на меня через объектив камеры, не хочет, чтобы я умирал раньше времени. Он целенаправленно меня вскрыл, запихнул вовнутрь антисептик, чтобы именно в этот момент я оказал себе первую помощь.

Прекрасно!

Только почему он не подумал добавить ко всему этому замечательному списку иголку и нитку, чтобы я смог себя зашить, а?

Я по-прежнему держал в руках маленький пакетик с антисептиком и параллельно этому рассматривал свою рану на животе. Здесь одним порошком не обойтись, надо зашивать.

Чего-то тут не хватает, я не всё нашёл. Не может быть, что этот гад не позаботился о том, чтобы я себя заштопал. Нет, я что-то упустил, проглядел, недопонял.

Я судорожно подобрал чёрный пакет, до сих пор лежавший около меня, и стал тщательно изучать его внутренность. Крутил, вертел, вывернул наизнанку, в итоге разорвал его, но ничего больше нет.

Пусто.

В голове был полный кавардак, боль в левом боку не унималась, и что делать со всем этим я не знал. Взгляд снова упал на фотографию, покоившуюся на ногах. Свободной левой рукой поднял её, поднёс ближе к глазам и перевернул.  На обратной чёрной стороне был рисунок. Незамысловатая картинка была нарисована чем-то белым, то ли маркер, то ли что-то похожее на него. До меня не сразу дошло, что это, понадобилось несколько секунд, чтобы мозг, который явно умирал от нехватки кислорода, сообразил, что именно изображено на обратной стороне фотографии.

Раковина или что-то типа того.

Что за очередная чертовщина? Что это значит? Этот кусок дерьма решил поиграть со мной в ребус. Я ненавижу ребусы.

Я застыл на месте, мне кажется, что даже перестал дышать.

Зачем он нарисовал на обороте снимка этот малопонятный рисунок. И вдруг меня осенило. В этой комнате тоже есть раковина. Больше того, она очень похожа на ту, что нарисована на обороте фотографии.

Я сидел как раз около неё. По левую от меня сторону находилась раковина, пустая без смесителя и трубопровода.

Я повернул голову налево, затем на снимок и потом на камеру. Красный огонёк по-прежнему подмигивал мне, словно был доволен мною, тем самым выражал своё почтение.

10

Я хотел встать, но не смог, открытая рана давала о себе знать.  Было чертовски больно и холодно, хотелось уснуть и не просыпаться, но понимал, что делать этого нельзя. Мой взгляд якорем упал на стоявшую около меня раковину и не двигался с места. Я до сих пор не могу понять, что это всё значит.

После своего первого пробуждения я не придал ей никакого значения. Не задал себе вопроса «зачем она здесь?». Ведь она пустая, интерьер декорации, как и всё остальное. Металлический стол, стоящий посреди помещения, поздоровался со мной, в голове так и стоит надпись «ПРИВЕТ».

Жуть.

Затем старый телевизор, экран которого покрыт толстым слоем пыли, где отчётливо виднеется слово «УБИЙЦА». От этой надписи вся жуть увеличивается вдвое. Машинально опустил голову вниз, на ногах по-прежнему лежала фотография. Неужели я их убил или причинил им какой-то вред? Вот что в этот момент пронеслось у меня в голове. Нет, этого не может быть, такое нельзя забыть. Я не маньяк и не педофил. Эта фотография означает что-то ещё, надо вспомнить. Надо просто гнать из себя подобные мысли, они сейчас не нужны. Думай о чём-нибудь другом, сконцентрируйся на чём-то ещё.

Ну, давай же!

Холодильник.

Отлично.

Он тоже здесь неспроста. Внутри находится какая-то банка. Сейчас, после того, что я здесь уже пережил, боюсь представить, что в ней лежит. Явно меня ждёт сюрприз, причём очень большой и неожиданный. Но до этого дело ещё дойдёт, по крайней мере, я на это надеюсь. Сейчас надо делать что-то со своим животом, в таком положении я долго не продержусь.

Видимо, раковина очередной кусочек мозаики. Но куда его вставить я пока не могу сообразить. Как она мне может помочь, сидящему на полу со вскрытым брюхом?

Не двигаясь с места, в принципе другое у меня вряд ли получится, в очередной раз окидываю взглядом белую раковину. Ничего не вижу такого, что может мне помочь.

Подключаю к делу левую руку. Хотя это непросто, поднять руку вверх было весьма болезненным действием, но всё-таки удалось. Запускаю руку под раковину, это единственное место, где обзор для меня был закрыт при первичном её осмотре. Тогда мне не пришла мысль заглянуть под неё. Окровавленная рука небыстро, но тщательно шарила по задней поверхности кухонного гарнитура. Поиски закончились мгновенно, по сути дела, не успев даже начаться. Предмет, приклеенный то ли скотчем, то ли изолентой, упёрся в кончики пальцев. На лице молниеносно появилась улыбка. Не могу сказать, что именно она означает, но чувствую, что меня в очередной раз накололи.

Всё просто, опять тот же фокус, что и с ножом. ОН, смотрящий на меня через камеру, не отличается находчивостью. Я был уверен, что подобное не повторяется, ну, по крайней мере, в фильмах такого не бывает. Там подобные личности балуют своих жертв чем-то новеньким. Мой псих решил идти по протоптанной дорожке. Хотя стоит ему сказать спасибо, что в этот раз обошлось без кучи дерьма.

Приложив немного усилий мне удалось отодрать полоски скотча и холодный предмет оказался в руке. Это был металлический предмет, тяжёлый, к такому выводу пришло моё внутреннее Я, пока рука преодолевала расстояние от раковины до глаз.

Строительный степлер.

– Что за хрень?! – Вырвалось у меня изо рта. – Как это понимать? – Я вёл односторонний диалог, при этом прекрасно понимал, что по ту сторону камеры меня прекрасно слышат, ну, по крайней мере, видят мою реакцию.

Это был самый обычный строительный степлер. Головной мозг в очередной раз пришёл в бурную работу, пытаясь расставить всё по нужным местам. Как ни странно, но я сообразил достаточно быстро, зачем эта штуковина находится в этой комнате.

Ещё одно испытание для меня. У него всё под контролем, а самое главное, это меня больше всего бесит, что всё происходящее здесь идёт строго по его плану, точнее, по сценарию. Этот грёбанный строительный степлер я нашёл именно тогда, когда должен был. Складывается такое впечатление, что я на подсознательном уровне следую своей роли – роли жертвы, которая беспрекословно выполняет всё то, что требует от неё режиссёр. Вот почему я его не нашёл раньше?

А?

Да потому что не должен был, тогда он для меня был бы бесполезен. Но только не сейчас. Сейчас незамысловатый строительный инструмент является моим очередным предметом к спасению.

Я не могу об этом думать.

Боль накатывает откуда-то изнутри. С каждым его ходом моя сила воли ломается, он знает мои слабые места и каждый раз бьёт именно по ним. Сначала тошнотворное ведро с человеческим дерьмом. Я тот человек, который не переносит подобные мерзости, от одного вида, а тем более запаха экскрементов, меня выворачивает наизнанку. Поэтому, когда здесь, в этом закрытом полумраке, я обнаружил целое ведро с человеческими отходами, то подумал, что моя жизнь на этом закончится. Я до сих пор удивляюсь, как мне удалось пройти это испытание – достать нож зубами со дна тошнотворного ведра. Наверное, это стремление к жизни. Когда ты хочешь жить, то ты готов на многое, даже на то, что на первый взгляд кажется невозможным.

Я уверен, что он всё знал. Знал мой страх, ударил именно туда. Или у меня паранойя. Нет, я не схожу с ума. Мы знакомы. Никто не будет мучить незнакомого человека, разве, если только он не заслужил этого. Я снова посмотрел на фотографию, затем перевёл взгляд на телевизор, на котором была надпись «УБИЙЦА», и покачал головой.

– Я не убийца, – прокричал я, уставившись в мигающую красную ночку. – Я не убийца, – прокричал ещё раз, но уже по слогам. Я почувствовал как мои глаза наполнились солёной водой.

– Я никого не убивал, слышишь меня. Никого, – последнее слово я тоже произнёс по слогам, тем самым надеясь, что мой посыл станет для него понятней.

Слёзы потекли по грязному лицу, где грязь, пыль и кровь превратились в каменистую маску. Пару капель попали на снимок, который по-прежнему лежал у меня на ногах. А с него всё так же смотрели на меня трое неизвестных мне людей.

Очередная слезинка упала с глаз и приземлилась точно в левый бок. Резкая боль привела меня в чувство, вырвало из мира страданий.

Я сконцентрировался на холодном предмете, лежавшем на ногах. Прекрасно понимаю для чего он здесь. Строительный степлер здесь для того, чтобы я не сдох, как уличный пёс.

Всё просто, для него, не для меня. Я не смогу это сделать, это же ужасно больно. Но выбора нет, уже всё решено, решено тем, кто сидит там, где мигает эта красная точка.

Больной урод! Хочет опять увидеть человеческие муки, а точнее, мои.

Урод, урод, урод!

Теперь сидя на полу, опершись спиной на стену, я глазел на свои ноги, где находилось уже три предмета: фотография, антисептик и долбанный строительный степлер.

Не набор, а мечта. Именно то, что нужно человеку, закрытому хрен знает где, хрен знает кем и хрен знает для чего. Определённо он хочет меня убить, но не сразу, этот псих всё просчитал, всё до мелочей.

Кто он? Я не знаю. Я до сих пор ничего не вспомнил. Я даже не знаю, сколько прошло времени, час, два, пять часов или целый день. Ощущение, что я здесь уже целую вечность. И этому нет конца.

Ужасно болит живот, да и всё тело разом. Крови я потерял не так много, лично мне кажется, хотя могу ошибаться. Слабость по всему телу, болит голова и самое забавное то, что я хочу есть.

Скоро желудок начнёт сжирать сам себя. В это трудно поверить, что человек с открытой глубокой раной думает о еде, какое-то безумие.

Надо действовать или я так и останусь сидеть в этом положение до конца своих дней, а они уже так близко, что видно невооружённым глазом.

Соберись!

Жалко, что здесь нет воды, рану не мешало бы промыть и протереть края чистой тряпкой.

Размечтался, идиот.

Зубами вскрыл медицинский пакетик с порошком, раскрыл его и заглянул вовнутрь. Там действительно лежал белый порошок, надеюсь, он мне поможет.

Занёс над животом, ровно над разрезом. Пару вдохов и выдохов. Сжал зубы, будет больно.

– А-а-а-а-а, – тут же вырвался из меня крик боли, – твою мать, как же больно, – продолжал вопить я, закрыв при этом глаза, да так сильно, что стали появляться белые пятна.

При контакте антисептика с раной меня словно пронзили гигантским мечом, подожгли изнутри, боль была адская. Хотел высыпать всё сразу, но это оказалось невозможно, мозг заставил убрать руку. Решил небольшими дозами высыпать на те участки, которые ещё были не обработаны.

Последние разы были уже терпимыми, обошёлся без крика, но гримаса боли с лица всё ещё не сходила. Половина операции выполнена. Причём самая лёгкая её часть. Если она мне показалась очень болезненной, то боюсь представить, что будет со мной, когда в ход вступить степлер.

Я тот человек, который не может, не любит и не хочет переносить боль. Не знаю, как правильно это сказать, но я очень боюсь физической боли. Высокий порог чувствительности, как-то так.

Странно то, что подобные вещи я про себя помню, помню чего боюсь и чего не люблю. А вот как меня зовут, сколько мне лет, как я здесь оказался и всё другое не помню, и до сих пор не продвинулся в этом направление ни на миллиметр.

Строительный степлер.

Смотрю на него и меня парализует. До сих пор не могу понять, как я смог разрезать на себе швы. В обычной жизни я на такое не пошёл бы.

Идиот.

В обычной жизни такого не произойдёт.

Но видимо жажда жизни открывает в человеке те двери, которые раньше были наглухо закрыты. И вот снова я стою перед одной из них. Медлить нельзя, кажется могу потерять сознание в любой момент, слабость то и дело накатывает всё большей волной. Надо сделать, переступить через себя, надавить страху на горло.

Медленным движением рука взяла инструмент за холодное основание. Правая рука сжала рукоять степлера, такое ощущение, что это был пистолет, видимо, я раньше держал пистолет, либо револьвер. Руки помнят.

11

С каждой прошедшей секундой, ладонь, державшая холодный строительный инструмент, становилась всё влажней и влажней. В один момент я подумал, что он выскочит из рук в самое неподходящее время. Сжал его сильней. В очередной раз сердце заработало с удвоенной мощностью, а может, даже и с тройной.

Всё в той же позе, сидя опершись на стенку, собирался с мыслями. Будет больно, очень больно. Порошок, высыпанный на открытую рану, спрятал кроваво-красный цвет, так даже как-то полегчало.

Пора.

Поднёс степлер к краю разреза, упёр его нижнюю рабочую поверхность к плоти и тут же почувствовал холод, мурашки в один миг пробежали по всему телу. Досчитал до пяти и нажал на курок.

Невероятная адская боль пронзила не только тело, но и весь разум. Такое ощущение, что электрический ток прошёлся от пяток до макушки.

Металлическая скоба вошла в мясо, как нож в мягкое сливочное масло.

– Сука! – Закричал я во весь голос, – сука!  – Продолжал вопить я нечеловеческим голосом. Где-то глубоко внутри своего сознания я даже испугался своего голоса. Словно дикий зверь попал в охотничью ловушку, выбраться из которой не представляется возможным. Отчасти это было недалеко от истины.