Текст книги "Пой, Менестрель!"

Автор книги: Максим Огнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Как изменилось ее лицо? Побелело? Искажено отчаянием? Гневом?

– Каралдорцы нанесли предательский удар. Мой брат уцелел чудом, скорее благодаря умению лекарей, нежели милости врагов. А Стрелок, Стрелок…

Артур закрыл лицо руками. Ждал: Аннабел закричит или заплачет. Принцесса молчала.

– Я до последнего мига не терял надежды. Видит Бог, Аннабел, я сделал все возможное. Воины день и ночь прочесывали лес… Выставил заставы на дорогах…

Почему она молчит? Почему не кинется с криком прочь? Почему не упадет в обморок?

– Аннабел, я сулил золотые горы, молился, давал обеты. Все напрасно, напрасно. Прогоните меня прочь, велите казнить – я не смог его спасти. Он погиб. Аннабел!

Взгляд Аннабел придавливал Артура к земле. Сколько можно молчать и смотреть на него? Он уже сказал все, что хотел. Хоть бы спросила, как это случилось.

– Аннабел, я проклинаю себя. Проклинаю тот день, когда помешал вам стать его женой. – Язык Артура начал деревенеть. – Если бы я мог предвидеть! Сам торопил бы со свадьбой. – Почувствовав, что повторяется, Артур умолк.

«Что мне – по камням кататься? Волосы на себе рвать? Каких еще проявлений скорби она ждет?» Молчание затягивалось, становилось нестерпимым. «Чего она хочет? Чтобы я встал и сказал: не верьте ни единому слову. Я вас обманул. Стрелок жив. Я не сумел его убить».

– Артур, – произнесла Аннабел, – ты ошибаешься. Стрелок жив.

Четыре каменных изваяния возвышаются при входе в замковую часовню. Имена им: Милосердие, Надежда, Ужас и Отчаяние.

Нежный лик Милосердия обращен к входящим. Никого не минует улыбка утешения.

Надежда в цепях, но что ей цепи, если взгляд устремлен ввысь.

Отчаяние слепо, весь мир его – черная, беспросветная ночь.

Что до Ужаса, то эту фигуру сейчас точно копировал Артур. Он прирос к каменным плитам, рот раскрылся в беззвучном крике, глаза остекленели. «Знает. Она знает. Стрелок пробрался в замок. Куда смотрел Гольд, будь он проклят! Трижды будь проклят растяпа Драйм!»

– Конечно, он жив, – убежденно повторила Аннабел. – Я не могла не почувствовать беды. Он жив.

Артур со свистом втянул воздух. Вынужден был ухватиться за парапет: оцепенение прошло, однако ноги еще не повиновались. «Не знает. Просто не хочет верить». Цепляясь за парапет, он поднялся и, в бешенстве из-за пережитого страха, резко сказал:

– Не обманывайте себя. Он умер. Спуститесь в часовню, я приказал перенести тело туда.

Аннабел повернулась и направилась в часовню. Артур последовал за ней. Его снова охватил страх. Любовь сделала Аннабел проницательной. Что если чары Магистра рассеются?

Аннабел шла быстро. Артур, заходя то справа, то слева, твердил:

– Он умер, умер. Не нужно лгать себе. У вас достанет сил принять истину. Поверьте, правда, пусть даже горькая, лучше. Он умер, вы должны оплакать его.

Принцесса, почти пробежав дорогу до часовни, перед дверьми остановилась. Перевела дыхание. Потом выбросила руку вперед, с силой толкнула дверь. Чугунные петли, взвизгнув, повернулись. Протяжный гул прокатился под каменными сводами. Принцесса переступила порог и медленно пошла к лежавшему на возвышении телу, освещенному пламенем двух свечей. Подле стоял невысокий плотный человек в черной одежде.

– Мы скорбим вместе с вами, – промолвил он густым гулким голосом.

Принцесса мельком взглянула на него, потом на Артура, не понимая, кто этот человек, зачем он здесь? Артур отвернулся.

– Он погиб как герой, – продолжал Магистр, не сводя с принцессы тяжелого, упорного взгляда.

Аннабел застыла, глядя на умершего. Магистр отступил в тень.

– Это не он, – прошептала принцесса.

Артур уловил в ее голосе дрожь неуверенности. Сердце ей говорило одно, глаза – другое.

– Это он, – с силой произнес Артур. – Его лоб, губы, глаза… – Артур запнулся. Успокоил себя: «Глаза закрыты». Повторил настойчиво: – Его глаза. Волосы. Руки… – убеждал Артур, тщательно избегая смотреть и на принцессу, и на умершего.

Ни слова не говоря, Аннабел повернулась и пошла прочь. Она не понимала, что с ней творится. Ей надлежало отдать последний долг усопшему. Упасть на грудь, осыпать поцелуями лицо и руки, омыть слезами… Ей должно было бодрствовать день и ночь подле тела, молиться за его душу, как молилась за душу отца.

Ничего этого Аннабел не сделала. Она не могла заставить себя пасть на колени, не то что поцеловать – дотронуться до умершего. При взгляде на него она испытывала страх, гадкий, тошнотворный, – и это не был страх перед мертвым, касалась же она отца. Лежавшее тело было оболочкой, скорлупой – она не могла заставить себя почувствовать, что в часовне покоится Стрелок, ее Стрелок.

Аннабел поднялась на стену. Вспомнила, как несколько минут назад, взволнованная, спешила навстречу Артуру. Верила: за спиной Артура увидит Стрелка. Не увидела. Никогда больше не увидит. И тут ужас потери навалился на нее, обретя форму и звучание в слове «никогда». Стрелок больше не спустится по лесной тропинке к ручью – лук за спиной, колчан у пояса, в глазах зелень летних просторов… Не набросит свой плащ ей на плечи, не подведет к вековому дубу – полюбуйся лесным исполином… Никогда… Аннабел почувствовала на своем локте пальцы Артура. Услышала его шепот:

– Аннабел, моя жизнь принадлежит вам. Распоряжайтесь ею. Прикажете уйти – уйду. Потребуете службы – голову сложу за вас.

Аннабел повернулась и долгое мгновение смотрела на него. Такое долгое, что лицо Артура покрылось красными пятнами. Он так и не осмелился поднять глаза.

– Это не он! – сказала Аннабел.

Артур развернулся и, прыгая через ступеньку, бросился вниз по крутой лестнице, ведшей со стены во двор. Больше он вынести не мог.

* * *

– Не следовало выезжать из замка, ваше высочество. Вы еще не оправились после болезни.

Аннабел не ответила. Одолела слабость, перестала цепляться за шею лошади, жестом поблагодарила Артура и отказалась от помощи, поднялась на крыльцо. Снег на ступенях лежал чистый, нетронутый. Давно уже никто не входил в дом и не выходил из него. Аннабел прислонилась спиной к двери, откинула капюшон и осмотрелась.

Снег припорошил землю. Из-под снега выглядывали прелые листья и пожухлая трава. Аннабел напряженно ждала, не скрипнет ли дерево, не перемахнет ли с ветки на ветку пушистая белка, не мелькнут ли меж стволов серые тени – давние знакомые, неразлучные провожатые Стрелка.

Скованные холодом деревья были неподвижны, звери попрятались. Умолк ручей, скрытый корочкой льда. Тяжелое безмолвие воцарилось в лесу. Мертвое безмолвие.

«А сама я – жива?» – думала Аннабел. Стылый холод, проникший в сердце вместе с гибельной вестью, не отпускал.

– Ваше высочество, – запротестовал Артур, – не стойте с непокрытой головой. Вы еще слишком слабы.

Аннабел покорно позволила набросить на себя капюшон, помедлила мгновение, затем вошла в дом. Артур переступил порог следом за ней. Оставил дверь открытой. В доме было темно – ставни заперты. Темно, холодно, пусто. На полу виднелись мышиные следы – в доме много дней не появлялся хозяин. Аннабел отворила ставни.

– Я хочу разжечь очаг.

Артур вышел и вскоре вернулся со взятыми из-под навеса березовыми поленьями. Снова вышел – собрать бересты для растопки.

Аннабел опустилась на скамью. Вспомнила, как они вместе со Стрелком сидели на скамье у очага. Не верилось, будто охотника больше нет. Вот же: скамья – на месте, очаг – на месте. Она сама – на месте. Живы ее воспоминания. Так где же Стрелок?

«Он умер, умер», – повторяла она, стремясь постичь и не постигая. Она чувствовала его присутствие. Стрелок был рядом, за спиной, она торопилась обернуться, поймать взглядом. Но он опережал – ловкий охотник, – Ускользал от ее ищущего взора. И снова она замирала, и снова оборачивалась – впустую.

Так же оборачивался и Артур. Не мог удержаться, чтобы поминутно не оглядываться, хоть и знал: люди Гольда оцепили поляну. Он не сумел воспротивиться желанию Аннабел приехать сюда и теперь изнывал, ожидая, когда принцесса соблаговолит вернуться. Он помнил об одном: где-то в чаще прячется Стрелок. Не сомневался: охотник жив. Лес укрывал его. Отныне лес стал Артуру врагом. Охоты, долгие прогулки утратили для Великого Лорда былую прелесть. Он радовался, что болезнь Аннабел сделала невозможными подобные забавы.

Острая щепка царапнула его по щеке, сорвала капюшон. Артур в бешенстве выпрямился. Березы растопырили голые ветви, будто желая хлестнуть по лицу. Старые ели пытались дотянуться до него колючими лапами. Великий Лорд невольно попятился, сполна ощутив холодную, несокрушимую мощь. Лес гнал его прочь.

…Когда Артур вернулся, Аннабел сидела в прежней позе, крепко ухватившись за скамью, словно боялась упасть. Даже не откинула капюшон.

Артур встал на колени у очага, разводя огонь. Пламя побежало по веткам. Не поднимая глаз, Артур проговорил:

– Его похоронили достойно. Три дня шли службы в соборе. Все дружинники явились проститься…

«Только я не простилась», – думала Аннабел. Неделю она не могла подняться на ноги и еще неделю – шагнуть за порог опочивальни.

– Когда закрывали гроб, я велел знаменосцам преклонить колена. Стрелок заслужил эти почести. Исход каралдорской битвы решили лучники… Он спас жизнь не только мне – многим воинам.

Аннабел провела рукой по лбу, пытаясь сосредоточиться: Артур рассказывал о Стрелке. Но она ловила себя на том, что постоянно отвлекается. В ее ушах вместо слов Артура раздавались трели соловьев и журчание ручья.

Ей виделся Стрелок – живой. Он сбегал к ручью по крутой тропе. Нагнулся, зачерпнул горсть воды, поднес к губам. Пронизанные солнцем капли срывались с пальцев.

– Много добрых слов прозвучало, много было пролито горьких слез, – твердил Артур. – Велика утрата, непоправима. Поверьте, я сознаю это…

Аннабел растерянно посмотрела на Артура. Не могла понять, почему в доме Стрелка, у очага Стрелка стоит кто-то чужой. Это мешало. Казалось, сумей она сосредоточиться, восстановить все точь-в-точь как было, появится Стрелок.

– Довольно, Артур. Благодарю вас. Ступайте. – Потом, стараясь придать мягкость голосу, добавила: – Я скоро приду.

Присела на корточки у очага, подбросила дров. Взлетел сноп искр. Пламя охотно перекинулось на поленья, в лицо пахнуло жаром. Аннабел отодвинулась.

Она старалась в точности припомнить улыбку Стрелка – ясную, как отражение облаков в спокойной воде, его поступь – легкую, будто летний ветер. Вспоминала глаза охотника, впитавшие солнечный свет и зелень листвы.

«Вернись, вернись, вернись, – звала Аннабел. – Я чувствую, ты близко. Быть может, ты стал белым оленем – легконогим вестником королевы Инир? Или ясенем-великаном, лесным стражем? Покажись, дай себя узнать. Я не верю, что тебя больше нет».

Потрескивая, горели дрова, превращаясь в черные головешки. Аннабел подула на них. На мгновение вспыхнули красным трещины, затем поленья рассыпались угольками.

И ничего не произошло.

* * *

Великий Лорд вертел в руках кубок, пожалованный ему некогда самим монархом. Был этот кубок выточен из куска нефрита, отшлифованного до тонкости лепестка и почти прозрачного. Артур поймал кубком солнечный луч, заискрилось золотистое вино, заплясали по столу блики.

– Лазутчики доносят, будто каралдорец вновь собирает войска.

Артур искоса взглянул на Аннабел. Она передвинулась так, чтобы видеть его лицо, – солнечный свет, отражаясь от висевшего на стене щита, бил ей в глаза. Щит принадлежал еще отцу Артура – лорду Гирэю. Изготовил его знаменитый оружейник Ансельм. В центре изобразил самого лорда, вонзившего меч в грудь каралдорского воина. Щит во многих местах был смят и покорежен – лорд Гирэй принимал им удары во время последней битвы.

– Ваше высочество… Не считайте мои слова дерзостью. Поверьте, без крайней необходимости я не осмелился бы заговорить об этом.

Аннабел с некоторым изумлением наблюдала, как Артур мнется, не находя слов. Кажется, язык впервые не повиновался Великому Лорду. Артур был очень бледен, двигался беспокойно и как-то излишне торопливо. Аннабел подумала, что и для него все случившееся не прошло даром. Он потер рукой лоб, коротко посмотрел на Аннабел. Артур был очень похож на свою мать – портрет леди Арны украшал покои, Аннабел невольно остановила на нем взгляд. По ее мнению, портрет не передавал всего очарования уроженки Лильтере. Сама принцесса помнила лишь одну встречу с леди Арной – та умерла, едва Аннабел исполнилось пять лет. Они с Артуром, крадучись, поднимались по винтовой лестнице – играли: спасались из подземелья двуглавого великана; наверху распахнулась дверь, и в потоке света появилась леди Арна, тонкая и золотистая, как солнечный луч.

Артур отбросил со лба светлые волосы.

– Аннабел, я только Великий Лорд, и со мной каралдорец считаться не станет. Он не успокоится, пока в нашей стране не появится король.

Аннабел начала поворачиваться, и Артур, опасаясь, что его прервут, выдохнул:

– Выходите за меня замуж.

Аннабел не произнесла ни слова, только взглянула, но долго еще Артур кусал губы, вспоминая этот взгляд. Чем дольше тянулось молчание, тем яснее становилось обоим, как нелепо, дико, кощунственно его предложение. Артур понимал: принцесса ждет, что он заговорит о другом и никогда больше не вернется к данной теме; и Аннабел окажется столь великодушна, что позабудет неуместные слова. Однако молчать он не мог. От ее согласия зависела его жизнь. Стрелок на свободе, значит, рано или поздно встретится с принцессой. А тогда… Артур содрогнулся. Попытайся он после неудачного покушения свалить вину на Драйма, возможно, заставил бы Аннабел себе поверить. Теперь же, введя в замок Магистра, окружив город стражей, слишком явно обнаружил свое участие. Аннабел не простит: он видел, как она умирала от отчаяния, и молчал. Единственное спасение – завладеть венцом. Пусть тогда Стрелок является – королю нечего бояться.

– Я говорю только о видимости замужества. Знаю, вы не любите меня…

– Нет, – оборвала Аннабел с невольным жестом отвращения.

У Артура побелели губы. Однако он пересилил гнев и вкрадчиво заговорил:

– Вы вправе отказать мне, но, прошу, прежде выслушайте. Я затеял этот разговор без охоты и потому лишь, что клятвенно обещал заботиться о вас и королевстве. Меня обязывает слово, данное вашему отцу.

Аннабел сидела, прикрыв глаза и стиснув зубы, словно с приступом боли боролась. Артур посмотрел на нее почти с ненавистью:

– Как полагаете, зачем лорд Бертрам и лорд Дан опять призвали в замок своих сыновей? Вас станут осаждать бесконечные женихи.

– Позаботьтесь избавить меня от них.

– В государстве начнутся раздоры, – живо возразил Артур. – Короля другого не выберешь, а Великого Лорда – можно. Советники ваши не о делах королевства радеть станут, а о том, как бы заполучить пурпурную мантию. Поверьте, Аннабел, я не о себе пекусь. Просто хочу искупить причиненное вам зло.

– Понимаю, милорд, – откликнулась принцесса, смягчившись.

– Аннабел, как вы намерены удерживать каралдорцев? Я готов вновь и вновь давать им отпор на поле боя. Но вы знаете, в какой упадок приходят государства, непрерывно ведущие войны. Все усилия вашего отца пойдут прахом. Королевство превратится в страну разоренных крестьян и разбойников с большой дороги.

Артур наклонился вперед. Аннабел видела, как побелели костяшки его руки, сжатой в кулак. Он едва сдерживался, чтобы не подкреплять каждое слово ударом кулака по столу.

Поддаваясь скорее его напору, нежели доводам, Аннабел спросила:

– Что изменит мое замужество? – и тут же воскликнула: – Все равно, об этом не может идти речи!

– Что изменит? – переспросил Артур, словно не слыша ее восклицания. – В стране появится государь. И каралдорец, и ваши подданные вынуждены будут смириться, оставить честолюбивые помыслы.

– Я не могу.

– Погубите королевство, – холодно бросил он.

– Разве необходимо торопиться со свадьбой? – Аннабел с надеждой заглянула ему в лицо. – Вы только что разбили каралдорцев.

– Что даст отсрочка? – спросил он жестко. – Или вы надеетесь встретить другого человека?

Аннабел откинулась на спинку кресла. Сняла серебряный обруч, прижала ко лбу холодную ладонь. Артур с испугом подумал, не перестарался ли?

– Не знаю, Артур, – проронила наконец принцесса. – Наверное, вами движут лучшие чувства. И все же не следовало говорить подобное.

– Возможно, я излишне резок, – запальчиво начал Артур, но тут же умело переменил тон. – Я хочу помочь. И потом, вопрос «Когда же в стране появится король?» на устах у всех. На днях мне его задали городские старшины.

Она устало кивнула.

– Аннабел, если вы не надеетесь на новую встречу, почему отвергаете мою дружбу? Я готов стать королем – но не вашим мужем. Вы сохраните прежнюю свободу, избавитесь от всяческих домогательств, пресечете раздоры. Разве так велика жертва?

Аннабел смотрела мимо. Вспоминала, как в доме Стрелка, над очагом Стрелка нагнулся Артур. Да, они дружили с детства, но Артур не был тем человеком, с кем она бесстрашно и радостно брела рука об руку сквозь лесную чащу. С кем не испугалась бы нищеты, изгнания… Даже тяжести королевского венца не испугалась бы. Нынче, едва подумает о том, что отвечает за все происходящее в королевстве, – руки опускаются. А со Стрелком…

Как допустить, чтобы ее мужем называли кого-то другого? Каждый раз будет вздрагивать, как вздрогнула тогда, в доме.

– Ваше высочество…

– Милорд, вы-то как можете на это согласиться?

Артур крайне изумился:

– Что?

– Разве никого не любите?

Артур едва удержался от усмешки. Леди Амелия хороша, и еще лучше рыжеволосая Плясунья, но неужели ради них он позабудет о королевском венце?

Аннабел покачала головой:

– Вы не понимаете…

– Я понимаю одно: если лорды перессорятся, королевство погибнет. Вы измучены, но уже сегодня должны присутствовать на совете. За время вашей болезни скопилось множество дел, требующих немедленного…

– Сегодня? – переспросила Аннабел со страхом.

Занять место рядом с Главой Совета, слушать о налогах, войсках, мятежах, безденежье… Все обдумать, всем распорядиться, принять единственно верное решение, – где взять сил? Ей хочется одного – упасть ничком: на кровать, опустить полог, никого не видеть…

– Разве вы, Артур…

– Я только Великий Лорд, – отвечал он с полупоклоном. – Будь я королем, приказывал бы сам, а так – последнее слово остается за вами. Мы тратим время зря. Сейчас я распоряжусь принести свитки, вам следует рассудить старую земельную распрю между лордом Лендумом и лордом Рассом.

Артур встал, желая призвать слуг. Принцесса остановила его лсестом, тоже поднялась.

– Не теперь.

– Рано или поздно придется этим заняться. Я не могу все решать единолично. Станут говорить, будто я взял слишком много власти. Простите, но сила наветов мне известна, а я не хочу лишиться вашей дружбы. Пусть лучше мантию Великого Лорда носит кто-то другой.

Аннабел беззвучно вскрикнула. Остаться без такого помощника, как Артур?

И вдруг заметалась по комнате – так птица, залетев с яркого света, слепнет и бьется о стены.

– Ваше высочество! – испуганно воскликнул Артур. – Ваше высочество! – И тут же себя одернул: «Что ж, пожалей ее, скажи: все ложь, Стрелок жив. Я заставил вас пройти через эту муку, ибо мечтал о венце. Скажи. Любопытно, пожалеет она тебя после такого?» Он прибег к последнему средству: – Аннабел, я вижу, вы мне не доверяете.

Она остановилась, протестующе подняла руку, но Артур упрямо продолжал.

– Мы знаем друг друга с детства. Может, я вас обманывал? Или был жесток? Или…

– Нет, Артур, нет.

В детстве они дня не могли прожить друг без друга, но последние годы ограничивались любезными приветствиями. Часто Аннабел спрашивала себя: когда и почему началось это охлаждение? Ей казалось – после смерти Маргарет. Несчастье было ужасно, необъяснимо. Дни и ночи она думала о сестре, стараясь понять, как такое могло случиться? В каком мире она живет, если там вершится подобное? Аннабел стала допоздна засиживаться в мрачной замковой библиотеке. Открывала потемневшие от времени переплеты, читала летописи королевства… Читал и Артур, но как-то иначе, легко запоминая имена и даты и в то же время, словно не заглядывая в глубину, не отыскивая причин событий. В судьбах давно умерших властителей он не видел связи со своей судьбой…

Он предпочитал пиры, охоты, все те забавы, где мог, как едко думала Аннабел, показать себя. Ссоры между ними не было. Они просто наскучили друг другу.

– Ваше высочество, – сухо продолжал Артур, – вы не опровергли ни одного моего довода. Поэтому ваш упорный отказ я объясняю лишь недоверием ко мне. Больше я не смею надоедать. – Он поклонился.

Принцесса шагнула к нему. Она не могла потерять единственного друга.

– Подождите, Артур… Я согласна.

Едва вымолвив это, Аннабел ужаснулась. Что она делает? Нет, нет, надо отказаться! Взять слово назад.

– Артур…

Лицо его исказилось гримасой отчаяния и усталости. Аннабел запнулась на полуслове. Она не думала, что Артур так сильно все переживает. Из жалости к нему она смолчала. Тогда он неуверенно спросил:

– Могу я объявить лордам?

Она не ответила. Не было сил подтвердить. С последней надеждой ждала. Чего?

– Я объявлю. – Артур быстро вышел из комнаты.

* * *

Звонит столичный колокол. Далеко разносится голос его. Вставайте! Спешите! Празднуйте! Нынче великий день. Нынче играется свадьба. Нынче принцесса обретает мужа, а страна – государя.

Выбегают на улицу нарядно одетые горожане, спешат к собору. У собора уже толпятся люди, пришедшие затемно. Отряхиваются – снег так и метет. Зычными голосами подзывают торговцев: дымящийся медвяный напиток нынче самый расхожий товар. Большим спросом пользуются горячие пирожки и булочки.

Толпа у собора все увеличивается. Собираются крестьяне из ближайших деревень. Прислушиваются к ударам колокола. Торопят время.

Лорд Артур подходит к окну, потом к двери, снова к окну. Мечутся слуги, ни в чем не могут угодить господину. Голос Артура резок, то и дело срывается на крик. Выдержка изменяет Великому Лорду. Несколько часов отделяют его от заветной цели. Артур стискивает зубы. Поскорее бы! Повсюду ему мерещится Стрелок – в последнюю минуту проберется в город, появится у алтаря.

Принцессу из замка не увезешь и тайно свадьбу не сыграешь. Весть о предстоящем торжестве разнеслась по всему королевству. Стоит Стрелку прослышать о том – ничто его не остановит. Вот и повторяют небылицы о каралдорских наемниках, расставляют на всех углах стражников. И все же нет лорду Артуру покоя. Идет он к принцессе, предлагает совершить обряд в замковой часовне.

Подвенечный наряд принцессы – алый, ибо алый цвет в гербе жениха. По алому фону серебряной нитью вышито дерево: по вороту – листья, на рукавах – согнувшиеся под тяжестью плодов ветви.

Подходит Аннабел к зеркалу, видит лицо свое – худое, с темными полукружиями под глазами. Представляет, как придирчиво изучала бы свое отражение, будь женихом Стрелок. Сколько работы задала бы швеям, сколько раз переделывала прическу, как тщательно подбирала украшения…

Принцесса думает об этом без слез. Собственное спокойствие удивляет ее.

Она уже перестала оборачиваться, отыскивая взглядом Стрелка. Если в лесу он не отозвался на ее зов – не отзовется никогда. Так не все ли равно – какое платье надеть, как волосы причесать, за кого замуж выйти? Никто не сравнится с лесным королем, никто не заменит Стрелка. Она осуждена на вечное одиночество. Впереди – череда долгих лет, бесцветных, тоскливых.

Пройдут годы, и в памяти сотрется лицо Стрелка, его движения, голос. Что же ей останется? Искать воспоминания о нем в посвисте птиц, шелесте листвы, стуке дождевых капель? Молить королеву Инир: «Позволь – когда пробьет и мой час – встретиться с ним в лесном храме, позволь нам превратиться в оленей?»

Принцесса оборачивается к Великому Лорду:

– Нет, Артур. Обвенчаемся в соборе. Понимаю, вы щадите меня, хотите все сделать как можно скромнее. Однако я разницы не почувствую, а народ нельзя лишать праздника.

Артур едва удерживается от злой усмешки. Конечно, больше ему не о чем думать – только о ее душевном спокойствии.

…Снег сыплет густо. Наметает целые сугробы на плечи горожан. Ожидание тягостно. Люди притопывают ногами, похлопывают себя по бокам. Больше повезло тем, кто успел занять места в соборе. Правда, счастливцы немногочисленны. Ближайшие к алтарю места отведены для знати, и все же у самых дверей толпится горстка любопытных горожан.

Великолепен столичный собор. На строительство со всех сторон призваны были каменщики и кровельщики, плотники, резчики по дереву, стекольщики. Сложен собор из плит бархазского камня – серого с серебряной искрой. Высоко над городом возносятся шпили. Дальних селений достигает песнь колоколов.

Когда процессия достигает собора, из-за туч показывается солнце. Придворные сбрасывают плащи, открывают великолепие праздничных нарядов. Искрятся золотые и серебряные нити, сверкают драгоценные камни, пестрят разноцветные вышивки.

Толпа в едином порыве подается вперед. Слышны стоны и ругательства: кого-то придавили. Впрочем, перебранки быстро стихают. Всеобщее внимание приковано к жениху с невестой. Войдут в собор принцесса и Великий Лорд, выйдут – король с королевой. Пусть до коронации величать их будут по-прежнему – разве это важно? Главное, в стране появится государь.

Артур – в фиолетовых одеждах, расшитых золотом, с непокрытой головой. Скоро на его светлых волосах заблестит золотой обруч короны. Артур не может успокоиться, хоть стражи Гольда оцепили собор, а в толпе шныряют соглядатаи Магистра. Влажными пальцами сжимает Артур руку принцессы, ведет к алтарю.

Внутри собора полыхают сотни свечей в золотых канделябрах. Стены окрашены пурпуром; потолок – яркая синь, и по синему – золотые звезды. В окнах – витражи, льют потоки алого, синего, золотистого света.

Аннабел не в силах поверить, будто все это происходит наяву. Она должна была войти в собор вместе со Стрелком. Принцесса словно со стороны наблюдает за собой, стоящей у алтаря. К ней, Аннабел, церемония не имеет никакого отношения. Ей хочется потерять сознание, но беспамятство не приходит, церемония движется назначенным порядком. Звучит обязательный вопрос. На мгновение принцесса представляет, что будет, если ответить: «Нет». Как растеряются священники, в какой восторг придут зрители: еще бы, подобного не случалось за всю историю королевства. На миг ею овладевает искушение. Принцесса искоса взглядывает на Артура. Бедняга не заслужил такого удара; изо всех сил пытался угодить. Нет, отказываться надо было прежде. Теперь поздно. Ровным, ясным голосом принцесса произносит: «Да».

И чувствует, как исчезает какое-то неудобство. Не сразу понимает, что случилось. Оказывается, Артур отпустил ее руку. Все это время он до боли стискивал ее пальцы.

Артур наклоняется к ней с поцелуем – бережным и холодным. Аннабел замечает капли пота, выступившие у него на лбу и висках.

Гремят колокола, толпа разражается ликующими воплями. И лишь один человек вытирает слезы. Маленькая рыжая Плясунья поворачивается к музыкантам, говорит, всхлипывая:

– Вовсе она не красивая. Он женится потому, что она принцесса.

* * *

Артур не пьян, его покачивает от радости. В замке – великий пир. Рекой льется вино, со звоном ударяются друг о друга серебряные кубки. Поют струны, жонглеры в разноцветных одеждах развлекают гостей. Принцесса со своими придворными дамами встает из-за стола. Ей предстоит подняться в покои, некогда принадлежавшие ее матери. Великий Лорд после коронации должен будет занять комнаты короля.

– В моих прежних покоях поселишься ты, – обещает Артур Драйму.

Смеется. «Прав был Магистр. Стоило ли бояться! Стрелок забился в нору, носа не смеет высунуть».

Драйм хмурится. Спрашивает, глазами указывая на принцессу:

– Как быть с ней?

– Как? – Губы Артура дергаются от смеха. – Чуть позже сумею убедить ее, что стране нужен наследник. Ее высочество такая сговорчивая, так заботится о благе подданных… – Артур залпом осушает кубок и протягивает виночерпию. Упругой розовой струей льется вино. Охотничий пес, белый с черными подпалинами, ставит лапы на колени Артуру, Великий Лорд бросает ему кусок оленины. – Родит ребенка, а там пусть выбирает монастырь по вкусу и скорбит всю оставшуюся жизнь. Мы-то плакать не станем… Мы с рыжей Плясуньей. – Он подмигивает Драйму. Поднимается, опираясь на плечи побратима.

Пылают факелы в руках слуг. Кавалеры отпускают шутки, провожая Великого Лорда в покои принцессы. Аннабел отсылает своих дам, Великий Лорд – кавалеров. Захлопывается тяжелая дубовая дверь. Аннабел и Артур остаются в комнате, озаренной пламенем единственной свечи. Аннабел, стараясь, чтобы движения ее не выглядели торопливыми, набрасывает поверх нижнего бирюзового одеяния верхнее платье – бледно-лиловое, затканное белыми цветами. Артур едва удерживается от заявления, будто предпочитает бирюзовый цвет.

Не без улыбки обсуждают они, где Артуру провести ночь. Приходится Великому Лорду, будущему королю, словно пажу, устроиться в кресле у дверей опочивальни.

Уже засыпая, принцесса вспоминает, что забыла поведать Артуру про подземный ход. Только королям и наследникам престола ведома эта тайна. «Успеется, – думает принцесса, – после коронации». Закидывает руки за голову. Неужели все это творится с нею? Каким образом она оказалась одна в богато убранных брачных покоях? Ведь любила и была любима, ждала жениха из похода…

Аннабел даже заплакать не может, такой нелепостью кажется происходящее. Что же, отныне твердить себе: «Ты одинока, вовек не узнаешь любви и ласки»? Аннабел закрывает глаза. «Неправда. Не может такого быть». И все же знает: надо привыкать к этой мысли.

* * *

Бледно-розовый опал украшает венец королевы. Изумрудами усыпана корона короля – золотой обруч с тремя зубцами. От этих изумрудов зеленый отблеск появляется в глазах Артура. Аннабел недоуменно смотрит на друга детства. Мгновение назад он был бледен, теперь лицо его пылает. Аннабел касается руки Артура и чувствует, что он весь охвачен лихорадочной дрожью. Аннабел неприятно удивлена и этой дрожью, и ярким блеском в глазах. Также удивляет ее присутствие на церемонии Магистра. Он буквально тенью следует за Артуром.

Король и королева выходят из дверей собора. На мгновение глохнут от приветственных криков.

Колокола разносят великую весть по всей округе. Свершилось. Государь взошел на престол. Артур, уже прозванный в народе Доблестным, коронован.

Семь дней будет пировать столица. Семь дней будут накрывать на площадях столы и выкатывать бочки с вином. Семь дней, с восхода до заката, станут давать представления бродячие актеры, воины – состязаться в силе и ловкости, поэты – читать стихи. Лучшие певцы и музыканты выйдут на площади. И конечно, день-деньской подданные смогут лицезреть короля с королевой.