Текст книги "Lot-Te-Rей (СИ)"

Автор книги: Максим Милосердов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Поздно ты сегодня! Игра в разгаре, – хлопнул Ивана по плечу вынырнувший из смежной комнаты здоровенный детина в длинном бурнусе. – Давай в детский зал.

– Пощиплем пёрышки молодняку! – ухмыльнулся Иван и проследовал за арабом.

В соседней комнате поменьше он тут же уселся за стол к нескольким молодым хумано, быстро раскидывавшим карты.

Вирджиния заметила, что некоторые из игроков явно были под кайфом – их лица раскраснелись, а глаза блестели.

– Это не наркотик, – пояснил Иван, поймав взгляд Вирджинии. – Это алкоголь – старинная забава картёжных салунов. Обожди чуток, мы здесь ненадолго! Только вытрясу из этих обормотов наличность.

Началась игра. Хумано поочередно сменяли друг друга, оставляя на столе карточки подарочных сертификатов. Неизменными игроками были только Иван и ещё один парень постарше – самоуверенный тип с вьющимися белыми волосами и ослепительной улыбкой. Гора сертификатов перед ним и Иваном быстро росла.

– Ну, что, чувачок! А не схлестнуться ли нам один на один? – спросил светловолосый.

– Ну, давай! Раздену тебя до нитки! – ответил Иван.

– Да неужели? Может, еще и задницу мне надерёшь?

– Да не вопрос!

Иван сделал быстрый выпад и его кулак скользнул по щеке светловолосого. Тот успел уклониться, так что удар получился несильным и смазанным.

– Игра становится интереснее! – прокричал приведший Ивана здоровяк в бурнусе. – Делаем-делаем – быстро делаем ставки, господа. Кто сегодня уйдёт ни с чем, а кто не только в карты играть умеет, но и кулаками машет отлично!

Вирджиния не успела ничего понять, а Иван и светловолосый парень уже стояли друг напротив друга в боевых стойках. Комната быстро заполнялась хумано, привлеченными шумом. Они галдели в предвкушении крови. Вирджинию тут же оттеснили к стене, и из своего угла она видела, как человек в бурнусе быстро собирает картонки со штрих-кодами – ставки на исход драки. Светловолосый был на голову выше Ивана, и всем видом выражал своё превосходство.

– Порву, порву тебя на ремни! – хорохорился он, Иван же отвечал грубой бранью.

– Ставки сделаны! – сложив руки рупором, объявил человек в бурнусе, и в тот же миг светловолосый прыгнул на Ивана, сделал обманный выпад левой и попытался сбить юношу на землю мощным боковым справа. Иван непостижимым образом увернулся от удара и тут же с силой впечатал светловолосому в солнечное сплетение коленом. Парень охнул и со стоном осел на пол, а Иван ринулся на него сверху, замахиваясь кулаком. Добить лежачего он не успел – здоровяк в бурнусе обхватил Ивана за спину и оттащил в сторону.

– Бой закончен! Три к одному побеждает короткостриженный! – объявил он, перекрикивая недовольный гул болельщиков.

Толпа, осознав, что крови не будет, тут же потеряла всякий интерес к происходящему, а Иван, собрав со стола сертификаты, схватил Вирджинию за руку и вывел в коридор.

– Мне было так страшно! – сказала девушка. – С тобой все в порядке?

– Да нормально всё, – ответил Иван. – Обычное дело.

Они быстро пошли по широкому коридору.

– И часто здесь такое? – спросила Вирджиния.

– Ну, бывает. Передохнем немного! Некуда нам так спешить.

С этими словами Иван плюхнулся на диванчик в холле и продолжил:

– Промаявшись день бездельем, народ приходит сюда расслабиться и получить свою дозу адреналина. Раз в неделю кого-нибудь выносят вперёд ногами. В основном это набухавшийся и попутавший берега молодняк.

– Какой ужас!

– А чё ты хотела? Когда вся твоя сознательная жизнь проходит в смирительной рубашке, как только открываются двери на свободу, ты ломаешь шею.

– Но ты сейчас сильно рисковал!

Иван усмехнулся.

– Это вряд ли. Чистый расчёт, а я за три минуты потасовки поднял не меньше трёх соток евробаксов! Кстати, Анджи тоже.

– Кто?

– Щас познакомишься. – Иван поднялся с дивана и повел Вирджинию за собой. Через пару поворотов коридора он открыл заляпанную грязными отпечатками некогда белую дверь. Она вела в тускло освещенную комнату.

Это был небольшой загромождённый мебелью номер мотеля. На одном из кожаных диванов, стоявших вдоль задрапированных коврами стен за журнальным столиком сидел светловолосый. Перед ним лежала груда картонок.

– А вот и Анджи! Уже снял выигрыш с тотализатора, – представил Иван. – Отличный игрок и, кстати, здорово дерётся. Мы с ним на пару только что выщипали щеглов, а когда пришла пора сливаться, взяли небольшой бонус на шоу.

– Ну, чувак, я думал проблююсь! – сказал Анджи, протягивая Ивану руку. – Чё так серьёзно пробивал?

– Да ладно, ты успел отклониться, я почти не цепанул тебя, – ответил Иван. – А вот ты в натуре жестко начал – я еле ушел.

Парни расхохотались.

– За миг до удара зрачок противника сужается, а мышцы лица слегка напрягаются, – надо только уловить этот момент, – пояснил Анджи Вирджинии. – Твой дружок неплох в драке, хотя до меня ему ещё далеко.

– На меня было меньше ставок, точнее, почти не было, – сказал Иван, – поэтому лечь должен был Анджи, ну, а Ахмед не позволил мне его по-настоящему покалечить.

– Но вы же били друг друга со всей силы!

– А то! – улыбнулся Анджи. – Кто бы иначе поверил в честный бой!

– Вы, ребята, с детства душите в себе агрессию, – объяснил Иван Вирджинии, – поэтому, как только видите реальную драку, забываете обо всём на свете и просто пьянеете, предвкушая, месиво! Ну, как не воспользоваться этим, чтобы поднять немного бабок?

Иван высыпал на стол свои сертификаты и быстро разделил образовавшуюся кучку на три части.

– Третья для Ахмеда, – сказал он. – Он подгоняет тёпленьких щеглов за наш стол. Ну, время от времени он ещё организует тотализатор и делает ставку на победителя, да и вообще Ахмед хороший парень, надо ему подогреть карман.

Вирджиния улыбнулась.

– Вот, значит, как ты зарабатываешь деньги!

– Во всяком случае, ничего криминального, – ответил Иван, и тут же добавил. – Ну, или почти ничего.

– Как моё дело, Анджи? – спросил он, повернувшись к светловолосому.

Анджи снова расплылся в улыбке.

– Непростая задачка была! Пацаны вскрыли для тебя полицейские архивы и нарыли кое-что интересное.

– И что?

Анджи вытащил из кармана тонкую карточку в дерматиновой обложке.

– Полное досье из открытых источников! С тебя ещё пять сотен.

– Дорого! – скривился Иван, отсчитывая пачку сертификатов.

– Когда почитаешь, поймешь, что дело того стоило, – улыбнулся светловолосый. – Твой дружок-то, судя по всему, настоящий маньяк!

– Чё прям реальный?

– Точнячок! – Анджин снова улыбнулся. – Анализ метаданных говорит об этом. Вероятность 97,3%

Иван присвиснул.

– При таком раскладе я готов рисковать!

– От себя я бы накинул ещё пару процентов. Ты только вглядись в его рожу! Да у нас в Тромсе каждую неделю кого-нибудь такого же вяжут – с виду благообразный фрик, а копнешь history – в тёмном переулке лучше не встречаться!

– Отлично! Тогда я выведу его на чистую воду. И кого он уже грохнул?

– Была одна тёмная история лет тридцать назад. Возможно, зарезал отказавшую ему подружку. Вероятность 75%, как говорит статпрограмма. Тогда дело замяли за отсутствием улик. А может, кому-то было выгодно, чтобы студент-отличник, будущий педагог эстеса вышел сухим из воды. Дело давнее, но когда парни обнаружили в биографии твоего дружка это жирное пятно, программа подняла кэш его личной переписки и сделала вывод, что мокруха была.

– Слава Всемирной паутине, знающей о нас все! – сказал Иван.

Подростки пожали друг другу руки.

Остаток ночи стал для Вирджинии фейерверком лиц и событий. Девушка ходила c Иваном по барам этого странного здания, смотрела собачьи бои. Будучи, казалось, занят тем, что проводит для Вирджинии экскурсию по параллельному миру трущоб, Иван попутно решал какие-то свои вопросы с жителями этой вселенной, то отдавая, то получая картонки подарочных сертификатов.

– У тебя здесь целый бизнес! – сказала Вирджиния.

– Нет, – серьёзно ответил Иван. – Бабки здесь делают те, кому принадлежит земля, на которой построен этот комплекс. Каждый желающий заработать свою копеечку, отстегивает большому пахану, который ничего не делает, а только наказывает тех, кто пытается его кинуть.

– И кто этот большой пахан?

– Мага-олигархи. Крупнейшие транснациональные корпорации, скупившие почти всё в этом мире. Они дергают за верёвочки, и мы начинаем плясать под их дудку. Одного их желания достаточно, чтобы в один день прикрыть всю эту лавочку, но их устраивает, как живёт наш мир. Сегодня я прикупил, как я надеюсь, очень интересное досье на Салли. Парни, работающие в полицейском департаменте, добыли его из открытых источников, просто нажав на кнопку в компьютерной программе. Оказывается, Салли с очень большой вероятностью кого-то там пришил с особой жестокостью! Почему же его не загребли, а позволили работать с детьми?

– Не знаю. Может, не было возможности.

– А может потому, что это бы бросило тень на эстес, который только начинали вводить в школах!

Под утро, когда Вирджиния уже еле держалась на ногах от усталости, арабское такси остановилось у увитого рядами колючей проволоки школьного забора.

Водитель, велев ожидать, вышел на улицу.

Перед тем, как вернуться в интернат, Иван обменял часть сертификатов на огромный туристический рюкзак.

– А в нём? – спросила девушка.

– Да так... – нехотя ответил Иван. – Молоко. Молоко в больших картонных пакетах. Матрёшка, внутри которой маленький сюрприз. Пакет с вкусненьким бухлом для тех, кому надоели колеса.

– Алкоголь? – глаза Вирджинии расширились – за распространение алкоголя среди подростков полагались серьёзные наказания, вплоть до ареста.

– Да. Алкоголь. Мне сейчас надо по-быстрому срубить очень много бабок, так что хороши любые средства, – ответил Иван.

– Но это же страшная и опасная штука.

Конечно, девушке доводилось пробовать распространяемый подпольно алкоголь, но особого удовольствия от спиртных напитков она не получила. Скорее привлекал сам факт того, что ты пьёшь что-то запретное и очень дорогое. На вечеринках же, чтобы стало веселее, все обычно глотали куда более доступные колеса или курили траву.

– Я тащусь от вас! – ответил Иван. – Если я заявлю кураторам, что стал нариком, мне будут ежедневно выдавать шприц с самой отстойной химией. Если я пожалуюсь, что у меня жёсткий депресняк, доктор пропишет колеса, которые, если их глотать горстями, дают реальный приход. Но если я предложу кому-то из underage бухла или табачка, меня объявят преступником. В чём разница, ты мне можешь объяснить?

– Не знаю... – ответила Вирджиния. – Никогда об этом не задумывалась.

– Вот и я не знаю, – сказал Иван. – Мир – идиотское местечко потому, что все делают то, что привыкли делать, но никто не хочет задать себе вопрос, какого черта они всем этим занимаются.

Светало. Темная полоска неба окрасилась жёлтым. Вирджиния, зевала и поеживалась от утренней прохлады.

– Как мы попадём назад? – спросила она.

– Щас, порешаем вопрос, – ответил Иван и посмотрел на часы.

– Вот он! Вот он! – водитель-араб постучал в окно, и Иван с Вирджинией выскочили из машины, спрятавшись в придорожных кустах.

Араб вышел на дорогу и замахал руками. Перед машиной такси притормозил грузовичок с надписью "Молоко" по всему борту. Таксист подошёл к водителю и сунул ему пару картонок, Иван успел сорвать пломбу на задней двери фургончика и ловко открыл дверь. Он забросил внутрь рюкзак, запрыгнул в кузов и, протянув руку Вирджинии, помог ей забраться в грузовик. Араб, закончив разговор с водителем, обежал машину, захлопнул дверцу, и фургон тут же тронулся. Внутри было холодно и тесно, так что Иван и Вирджиния стояли, плотно прижавшись друг к другу.

Наконец грузовичок замер, щёлкнул замок на двери, и, посчитав до десяти, Иван и Вирджиния выпрыгнули из машины. Молоковоз стоял в полутёмном служебном гараже. Иван закрыл дверь, и грузовичок поехал дальше, а подростки через уже знакомую Вирджинии дверь служебной комнаты вернулись в спортивный зал. Здесь было темно, тихо и пахло хлоркой.

– Через час заканчивается рабочая смена, – сказал Иван, оставляя рядом с дверью пару подарочных сертификатов. – Уборщик за ночь вымыл этот блок школы, скоро он вернётся и закроет портал в большой мир. Ещё через пару часов прозвучит побудка. Тогда смешаемся с толпой и вернемся в свои комнаты. Пока же предлагаю подремать за баннером.

Лежать, свернувшись калачиком, на твёрдом подоконнике, было совсем неудобно, и, несмотря на усталость, сон никак не шёл к Вирджинии, а вот юноша задремал почти мгновенно.

– Иван! – прошептала девушка.

– Что ещё? – спросил тот, вздрагивая.

– Сегодня была самая интересная ночь в моей жизни!

– Я рад, что тебе понравилось. Этот мир более настоящий, чем жизнь офисных клерков, судьбу которых готовит для нас школа.

В конце мая в интернате отмечали праздник целеполагания. Sudentы писали эссе и делали презентации, в которых излагали свои планы на будущее: размышляли, какие курсы хотят взять на следующий учебный период, а также какой личный progress намерены достичь. От успеха презентаций зависела и стипендия на семестр. Следуя принципам личностной ориентированности, школа уже давно отказалась от бездушной отметочной системы. Показателем личного progress ученика была степень достижения поставленных studentом собственных целей, а также прирост показателей по профильным предметам. Также на оценку влияла креативность выступления и рекомендации тьюторов.

Вирджиния, как победительница лотерея, была освобождена от участия в шоу, вместо которого девушке предложили написать эссе на тему "Репликаций – редкий удач". Иван же, сначала собиравшийся представить формальную отписку о преодолении своих внутренних комплексов и интегрировании в евро-азиатскую систему моральных ценностей, вдруг изъявил желание изменить тему работы. Он дал презентации совершенно непонятное, но весьма интригующее название "Эстес или кровавый love: почему я хочу стать Стефани".

– Айва... Иван, а ты уверен, что действительно сумеешь изложить свои стратегические цели при такой постановке вопроса? – поинтересовался counselor.

– Ну, типа, да. За последний месяц я как бы сильно переосмыслил своё поведение, место в школе и в мире, – ответил Иван. – Я реально увлекся эстесом и осознал ту сложную миссию, которую взяли на себя тьюторы, ведущие этот предмет.

– Ну, хорошо. Но при чем здесь какой-то Стефани?

– Ну, это типа... – Иван чуть было не произнес запрещённое слово, но вовремя поправился – History в нашем городе. Короче, 30 лет назад Стефанию покромсал на кусочки маньяк, но кто знает, может, это тинейджер был сам виноват, а тонкая душевная организация убийцы требовала такого сексуального опыта.

– Ну, что же. Неплохо. Это делает твою тему очень даже оригинальной, – кивнул куратор. – Хорошо, можешь попробовать подготовить выступление, хотя за оставшиеся два дня сделать это будет непросто.

– Но я же всегда могу вернуться к старой теме, если дело пойдет туго, верно?

– В принципе, да, но это снизит твою оценку.

– Плевать. Надо же хотя бы попробовать.

Иван поднялся со стула и уже было собрался уходить, как вдруг словно вспомнил о чем-то.

– Да! Можно еще одну просьбу, counsellor? Я бы очень хотел наладить отношения с Салли, то есть тьютором Салливаном. Ну, типа, пойти ему на встречу, что ли. Можно его тоже пригласить на презентацию?

– Полагаю, что да, – ответил куратор. – Я передам ему твоё приглашение сегодня после учительского совета.

– Только не забудьте, пожалуйста! Я хотел бы перед презентацией проконсультироваться с Салливаном по паре вопросов. Думаю, он от моей идеи тоже будет в восторге!

Салливану тема презентации совершенно не понравилась. Получив приглашение, он нахмурился и нервно забарабанил пальцами по краю учительского стола.

– Что за чёрт... – бормотал пожилой тьютор. – Этого не может быть. А если и да? Какие остались доказательства?

Он несколько раз собирался с духом, чтобы позвать Ивана для беседы в свой кабинет, а когда уже был готов попросить секретаря вызвать ученика, в дверь класса постучали.

– Войдите! – сказал Салливан, и собственный голос показался ему чужим.

Дверь медленно открылась, и в классную комнату, шаркая ногами, зашёл незнакомый хумано из средней школы. Это был толстый бритый наголо student в подчеркивающей мускулинность одежде.

– Ты Салли? – спросил он начинающим ломаться голосом.

– Я – тьютор Салливан! – с достоинством ответил учитель.

– Да мне как-то по боку. Тебе, короче, записон передали.

Хумано вразвалочку подошёл к столу и положил на край запечатанный конверт, после чего повернулся и вразвалку вышел из класса, громко хлопнув дверью.

Салливан надорвал конверт, почувствовав, как у него пересохло во рту. Внутри был квадратный листок бумаги.

"Есть вопросы по Стефании. Я в подвале. Лаборатория самостоятельных занятий 19", – прочитал Салливан.

Тьютора бросило в холодный пот. Как же могло быть, что этот ублюдок узнал про то, что случилось три десятилетия назад! Ведь не осталось никаких следов! Вот ведь дрянная девчонка! Даже будучи в могиле, она не дает ему покоя. Тогда эта дрянь своим презрительным холодным отношением вынудила молодого Салливана нарушить закон, а сегодня норовит испортить и всю его жизнь!

Салливан попытался успокоиться и взять себя в руки.

"Хорошо, допустим, ублюдок и знает об этом неприятном моменте моей биографии, но ведь нет никаких доказательств того, что это именно я зарезал Стефанию, – размышлял тьютор. – Или все-таки есть? А если так, то чем грозит раскрытие убийства? Дело ведь очень старое, по нему и срок давности-то давно прошёл... И кто поверит этому мальчишке? Всегда можно сказать, что это поклёп! Общественность при любом раскладе будет на стороне тьютора Салливана!"

Нет, все-таки нужно было сходить в лабораторию и выяснить, что знает этот мерзкий русский, и не блефует ли он, решил для себя учитель.

"Пойти прямо сейчас? Нет! Пусть не думает, что поймал меня на крючок", – подумал Салливан.

Он уселся за стол и принялся проверять эссе старшеклассников о любимых позах в сексе. Занятие, которое всегда приятно расслабляло, сегодня не приносило никакого удовольствия. Поймав себя на том, что перечитывает одну и ту же строчку в третий раз, Салливан отложил сочинение и стал ждать. Время тянулось медленно. Двадцать минут спустя тьютор поднялся из-за стола, поправил длинную зелёную прядь, прикрывающую лысеющий череп, и без всякой спешки вышел из кабинета. Выбрав самую долгую дорогу из всех возможных, Салливан направился на подвальный этаж.

Девятнадцатая лаборатория была не заперта. Тьютор включил камеру-значок в режим записи – нелишняя предосторожность, когда общаешься с учениками, приоткрыл дверь и заглянул в крохотную квадратную каморку. Здесь стоял компьютер, интерактивная доска-планнер была покрыта паутиной пересекающихся стрелок и значков. На стуле сидела тряпичная кукла в человеческий рост. Ивана в комнате не было.

"Не дождался. Пошел пожрать", – прочитал Салливан на приклеенном к доске листочке.

– Да он что – издевается? – вырвалось у тьютора.

Он осмотрелся. Компьютер, бумаги, разложенные по столу, – вероятно, это черновики презентации. Тьютор потянулся к пачке. Листы оказались распечатками из старых газет, и эти статьи были очень хорошо знакомы Салливану. Тридцать с небольшим лет назад он не пропускал ни одной публикации о расследовании дела Стефании – девушки, изуродованное тело которой было обнаружено в подвале студенческого общежития. И была одна деталь, которая теперь не нравилась Салливану больше всего: материалы, разложенные на столе, были настоящими, взятыми из закрытых ныне для свободного доступа архивов.

Три десятилетия назад слова, обозначающие гендерную принадлежность, такие как "юноша", "девушка", "мужчина" и "женщина" ещё не были внесены в список обсценной лексики, это позднее силами программ-редакторов в текстах электронных журналов и литературных произведений были сделаны правки, заменившие неприличные слова на социально-корректные бесполые термины. Статьи же, распечатанные Иваном, не были откорректированы.

Салливан забеспокоился. Быстрыми, короткими движениями он начал перебирать распечатки: как могло случиться, что мальчишка наткнулся на следы того, что случилось в другое время и в другом мире? Пальцы коснулись полиэтиленовой пленки и угадали под ней что-то длинное и твёрдое. Сердце тьютора похолодело – так и есть: под очередным листом лежал запечатанный пакет со скальпелем. На пакет был наклеен ярлычок полицейского департамента. Салливан был почти уверен, что это фальшивка, но рука сама потянулась и спрятала пакет в карман.

– Привет, Салли! – услышал тьютор у себя за спиной голос Ивана.

Он вздрогнул и оглянулся. На пороге тесной комнатки стоял мерзкий подросток с картонкой молока и бутербродом в руках.

– Пришел помочь мне изловить маньяка? – спросил подросток, ставя завтрак на полку. – Прикинь, полиция закрыла дело, но я тут почитал уголовный кодекс, и, оказывается, что если родственники жертвы живы, дело можно возобновить!

Продолжая говорить, Иван наклонился и извлёк из завалов на полу большой полиэтиленовый пакет. Он раскрыл его и вытащил красную курточку и темный парик.

– Вряд ли, конечно, дело удастся довести до суда, но у сучки остался брат – настоящий псих, как думаешь, ему будет интересно узнать, кто почикал его сестренку?

Иван надел на себя курточку и парик.

– Похож я на девчонку? – спросил он. – Завтра хочу выступить в таком виде!

Салливан лихорадочно соображал.

– Нет! – усмехнулся он. – Ты похож на мерзкого русского ублюдка! У тебя нет ничего про Стефанию. Ты всё придумал сам.

– Как знаешь! – сказал Иван. – Скажи, она тебя просто игнорировала, или смеялась над тобой?

Салливан нервно хихикнул и спрятал руки в карманы.

– Ты не по адресу. Ты всё придумал!

– Конечно, придумал! – ответил Иван. – Сейчас воткнуть скальпель в кишки какому-нибудь хумано, это даже не преступление, а так – попытка получить экстремальное удовольствие. Тебе было приятно её резать? Хочешь воткнуть ножик в кого-нибудь ещё?

Иван вплотную подошел к Салливану и, не мигая, смотрел ему прямо в глаза.

– Её братишке не нужны доказательства, – твёрдо сказал он. – Твой нервный смех и неумелые попытки оправдаться, убедят его в том, что Стефанию зарезал именно ты.

Иван показал на стоящую на полке коробочку.

– Это камера, и она записала всю нашу беседу. Мне больше ничего и не надо.

– Прощай, Салли! Смешное ничтожество! Как ты мог подумать, что ты достоин меня? – добавил Иван мерзким тонким голоском, отступая чуть назад. – Я хочу, чтобы ты меня зарезал! Выпустил мне кишки, ведь это так приятно.

Иван засмеялся.

"Хочу, чтобы ты выпустил мне кишки?" – повторил про себя Салливан. Конечно же! Это было решением всех проблем. Он вдруг ясно увидел, что будет дальше: ублюдок готовил эссе про кровавый эстес? Он нацепил на себя женский парик? Сейчас он произнёс фразу, которая вполне может быть истолкована, как желание получить удовольствие от разрезания на кусочки. Что же! Тьютор лишь выполнит волю своего ученика.

Салливан улыбнулся.

– Да, малышка! Если ты действительно этого хочешь...

Он резко выбросил руку из кармана, метясь Ивану в живот. Выпад был быстр, и Салливан почувствовал, как скальпель прорезает плоть. Но для смертельного удара сноровки не хватило. Мальчишка успел отклониться и выставить вперед руку, отводя скальпель в сторону. В следующий миг у Салливана перехватило дыхание – колено юноши резко вошло ему в солнечное сплетение. Салливан обмяк и с грохотом рухнул на пол, уже не чувствуя, а только как-то безразлично констатируя, как кисть с хрустом выворачивается, и скальпель со звоном падает на пол. Тут же правая рука Ивана метнулась к значку-видеокамере, закреплённому на куртке тьютора, и сорвала его.

Когда Салливан отошёл после удара, Иван уже перемотал левую руку бинтом. Комната была забрызгана кровью, кровь пропитала и одежду Салливана, но больше всего тьютора сейчас беспокоило состояние его собственной руки. Кисть повисла и сильно болела.

Иван помог Салливану снять испачканную рубаху, засунул ее в мусорную корзину и протянул чистую футболку в запечатанной упаковке.

– Твой размер! Специально выбирал, – сказал Иван. – Я статистически просчитал вероятность именно такого развития событий, и думаю, что моя разрезанная рука – адекватная плата за участие в той сделке, которую я хочу тебе сейчас предложить.

– Держи! Иван протянул Салливану поднос с прозрачным бокалом, взял с полки молочный пакет, открыл его и на два пальца наполнил бокал коричневой маслянистой жидкостью. – Настоящий виски. Помогает снять боль и собрать мозги в кучу! Отметим моё спасение и заключение нашего договора.

Салливан взял стакан и понюхал напиток.

– Алкоголь? – спросил он.

– У нас принято скреплять сделки именно так, – пожал плечами Иван, и в его руке появился такой же стаканчик. – Ты порезал мне руку, а я, похоже, сломал твою, защищаясь. Видеодоказательств в чью-либо пользу нет, так что здесь у нас один-один.

– Ты напал на меня! Поверят мне, а не тебе!

– Естественно! Но оно тебе надо – придется объясняться не со школьным советом, а с комиссией муниципалитета? Кроме того, ведь ты назвал меня мерзким русским ублюдком, и если я предъявлю эту запись в отдел защиты несовершеннолетних хумано, в твоём личном деле появится несмываемое жирное пятно. Так что, два-один, Салли!

Салливан застонал.

– Ты развёл меня! Нет никакого брата, не было никакой Стефании!

– Точняк! Стефания уже истлела в могиле, тьютор Салливан, но брат существует. Можешь сам пробить по базам. Я встречался с ним месяц назад. Откуда, думаешь, у меня все эти материалы?

– Я ещё доберусь до тебя.

– Салли, плевать мне на Стефанию и на её семью. Если ты резанул девку, значит, она того заслуживала! Но позволь и мне поиметь какую-то пользу от твоих невинных фантазий. Единственное, что мне сейчас надо, это чтобы никто не чинил мне козней. Ты же стучишь на меня направо и налево, уже написал куратору, что бухлом бырыжу, что сигареты малолеткам толкаю, что оскорбляю тьюторов! Короче, напридумывал правды и неправды. И чё мы имеем? На меня хотят надеть браслет слежения, а психолог уже достала вызывать каждую неделю.

– Ты ведёшь себя деструктивно!

– И это мне говорит любитель резать подростков в подвале! Салли, отвянь, а? Я доказал тебе, что у меня есть зубы, и теперь предлагаю честный договор: ты не лезешь в мои дела, я в твои. Не устраивает? Я прямо сейчас я отдаю видео, где ты меня всячески дискриминируешь в полицию, а родственникам Стефании сливаю запись нашей беседы.

Иван говорил очень убедительно, и Салливан чувствовал себя мухой, опутываемой липкой паучьей сетью.

– Ты мне руку сломал! – сказал он.

– Ну, извини. Ты меня вон порезал всего.

– Ты сам этого хотел.

– Да ну? Ты щас прикалываешься, или у тебя от многолетнего эстеса совсем мозги отсохли? – Иван удивленно взмахнул здоровой рукой.

– Ты же сам сказал, что хочешь этого...

– То есть ты реально без балды считаешь, что маньяк делает жертве приятно, когда режет её на ремни?

– Никто не может мешать праву людей на удовольствие!

– Даже если это ведёт к смерти или травмам?

– Это право личности на самореализацию. Ты бы это знал, если бы не прогуливал занятия! – сквозь зубы ответил тьютор и застонал – боль в сломанной руке становилась всё ощутимее.

Иван пристально посмотрел на Салливана.

– Чувак, ты мне просто глаза открыл. Я всю жизнь считал, что вы в своем Евро-Азиатском союзе со всеми этими сексуальными реформами – просто толпа извращенцев. А вы, оказывается, наши души спасаете.

– Очень трудно спорить, когда у тебя рука сломана.

– Не могу с тобой не согласиться! Кончай вату катать: ты условия сделки принимаешь?

– Да! – резко ответил Салливан.

– Тогда вздрогнули, – Иван коснулся своим бокалом стакана Салливана и проглотил темный напиток.

Тьютору ничего не осталось, как последовать примеру ученика.

Тёплая волна прокатилась от центра груди.

– Что по презентации? – спросил Салливан.

– Не понял?

– Тема твоей завтрашней презентации какая будет?

– А! По этому поводу не парься. Скажу, что слишком мало смыслю в эстесе и сделаю обычный доклад.

– Не вздумай обмануть! – сказал Салливан и скривился.

Невидимый ветер гнал по июньскому небу большие белые облака. Иван и Вирджиния лежали на покатой крыше школы, широко раскинув руки.

– Облака в летнем небе... Нижние летят на юг, верхние летят на север... Скоро и меня этот ветер куда-нибудь унесет, – сказала Вирджиния и коснулась ладони Ивана. – Не болит?

– Да нормально всё, – ответил юноша. – Расслабься, короче.

Деблокирующие нервную систему гормоны имели побочный эффект. Настроение Вирджинии стало переменчивым, если раньше девушка всегда была весела и приветлива, то теперь она всё чаще выглядела тревожной, ходила по школе задумчивая. И с каждым днем, сама не зная почему, Вирджиния всё сильнее привязывалась к Ивану. Если месяц назад он был для неё лишь одним из френдзоны, то теперь в Вирджинии проснулась какая-то тяга к этому странному хмурому русскому, который лишь однажды – в день, когда она рассказала про выигрыш в лотерей, приподнял свою железную маску. Иван отличался от остальных одноклассников и друзей Вирджинии. В его грубой, звериной дикости, отталкивающей беззаботных и так похожих друг на друга остальных подростков-хумано, Вирджиния чувствовала скрытую силу, на которую можно было положиться.

– Я боюсь Салливана, – сказала Вирджиния. – А вдруг он узнает, что брат Стефании давно умер?

– Обязательно узнает. Но на это уйдёт дня три-четыре.

– А что будет дальше, Иван? Он подставит тебя, а потом проберётся ко мне в комнату и что-нибудь со мной сделает. Может, лучше пойти к нему...

– Заткнись, чё ты гонишь! – зло перебил девушку Иван. – Не парься, я сказал. Всё нормально будет. Я уже поплакался перед директором и рассказал, что Салли предлагал мне алкоголь.

– Это серьёзное обвинение.

– Ага, – директор так и сказал. – Теперь он будет вынужден начать расследование, а когда Салли наконец догадается настучать на меня, комиссия найдёт у меня в комнате только пакет молока и следы коньяка в бокале с отпечатками тьютора.

– А если он побоится настучать на тебя?

– Положим, посадить за убийство я Салливана не могу, но испортить ему жизнь обвинением в распитии алкоголя с учениками мне по силам.

Вирджиния усмехнулась.

– Ловко!

– Лучшая защита – это нападение, – сказал Иван. – Так отец всегда говорил.

– Ты уже знаешь, когда тебя забирают? – спросил Иван, помолчав.

– Нет. Боюсь, что уже скоро. Тьюторы смотрят на меня так, словно меня уже нет в школе. Я не хочу никуда ехать, Иван.

– Не хочешь, значит, не поедешь. Есть один способ, свалить из этой школы и из этой страны.

– Свалить? Куда? Туда, где лучше?