Текст книги "Норвуд (СИ)"

Автор книги: Максим Майнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Даже небольшая рана, нанесённая чёрным серебром, быстро убивала обычных покойников. Вот и этот рухнул, как подкошенный.

Мастер Фонтен, сражавшийся теперь против одного противника, сразу же перешёл в наступление и, отбросив стул в сторону, вонзил Клинок в живот мертвяка. Похоже, со всей нечистью в доме было покончено.

Господин Глен осмотрел крепкую и тяжёлую дверь, надёжные ставни и сказал:

– Надо попробовать завести Соль в дом. Возможно, стоит задержаться здесь до рассвета.

Спорить с этим никто не стал – место было достаточно надёжным и вполне подходило для отдыха. Если во время схватки усталость не чувствовалась, то сейчас она навалилась с удвоенной силой – ноги стали будто чужие, и я опасался, что могу упасть, сделав хотя бы ещё один шаг.

На этот раз лошадь не стала привередничать и, наклонив голову, протиснулась в дверь, постукивая копытами по доскам пола. Пока господин Глен заводил Соль, мы с мастером Фонтеном кое-как стащили тела и имеющуюся мебель в один угол, чтоб животному было не слишком тесно и не слишком страшно.

Кроме того, интерфектор обыскал всех покойников и вполне ожидаемо обнаружил в кошеле, имевшемся у резвого мертвяка, среди обычных денег маленькую золотую монетку. Она мягко поблескивала в неверных отблесках пламени и, казалось, как-то отличалась от остальных. Но, возможно, это впечатление было обманчивым, и не найди мы такие штуковины у других странных тёмных тварей, то и на эту не обратили бы внимания.

Потом, заперев дверь и заставив проход столом, мы поднялись на второй этаж.

Комнат было несколько, но где скрывались женщины, догадаться было нетрудно – дверь в их убежище оказалась практически выломана и держалась исключительно на честном слове.

– Опасности больше нет, – негромко произнёс господин Глен, чтобы предупредить о нашем появлении. – Порождения зла мертвы...

Скрип дерева возвестил об отодвигаемой мебели, и через мгновение сильно повреждённая дверь открылась. В коридор, боязливо выглянула женщина лет сорока – я не знал, как её зовут, но, конечно, много раз видел в городе.

– Господин интерфектор! – в голосе спасённой смешались радость и боль. – Мой муж и дети... Их... Их больше нет?

Бернард Глен ничего не ответил. Да и что тут скажешь?

– Что происходит, господин интерфектор? – женщина смотрела твёрдо, но её губы подрагивали.

– Мы не знаем, – мой товарищ был честен. – Но пытаемся выяснить. И если вы поведаете, что случилось, это может помочь...

– Давайте спустимся вниз, и я всё расскажу...

– Не стоит, – удивительно мягко возразил мастер Фонтен. – Не стоит никуда идти, госпожа Таусинг... Лучше поговорим здесь.

Когда мой бывший наставник назвал фамилию женщины, я вспомнил, что господин Таусинг, её муж, валявшийся сейчас на первом этаже, был одним из мастеров в гильдии ткачей. И он иногда встречался с бургомистром в ратуше. Не знаю, почему я не узнал его сразу, хотя видел достаточно часто. Наверное, потому что оживший покойник с пустым взглядом и окровавленным ртом никак не вязался с солидным мужчиной в дорогих одеждах, каким был господин Таусинг при жизни.

Хозяйка дома жестом пригласила нас пройти в комнату, которая, похоже, была спальней милой русоволосой девушки, сидевшей сейчас на кровати, поджав ноги. Её звали красивым именем Жатэнэ, и она иногда бывала в ратуше вместе с отцом. У нее большие глаза и ямочки на щеках, когда улыбается. Мы даже болтали несколько раз, пока никто не видел...

Сейчас девушка затравлено глядела на нас исподлобья и молчала.

В другое время появление чужаков в спальне юной особы, во-первых, поставило бы крест на её репутации, а во-вторых, стало поводом для многодневных обсуждений. Благопристойные барышни радостно разнесли бы такую интересную весть по всему городку... Но не теперь. Теперь многие из них несут с собой не новости и сплетни, а смерть.

– Всё произошло, когда стемнело... – начала рассказ госпожа Таусинг, нервно выкручивая пальцы. – Даже не знаю, ничего необычного и не было! После вечерней трапезы, дочь ушла наверх, ей нездоровилось...

Девушка несколько раз быстро кивнула, подтверждая слова матери.

– Мы же остались внизу... Муж, дети и я, – женщина прикрыла глаза. – Через какое-то время в дверь громко постучали и потребовали открыть. Голос был вроде бы незнаком, но вы же видели, какая у нас толстенная дверь. Через неё бывает трудно вообще что-то разобрать!

– На улицах уже были слышны крики, – тихонько сказала Жатэнэ, когда её мать на мгновение прервалась. – Я собиралась спуститься и узнать у отца, что происходит, но не успела...

– Муж открыл дверь, – рассказ продолжился. – Я стояла позади него. Дальше... В дверь просунулась чёрная рука и просто свернул мужу голову. Как цыпленку.

Женщине не хватало воздуха.

– Чёрная рука? – переспросил господин Глен. – Что вы имеете в виду?

– Чёрный рукав, чёрная перчатка, – с некоторым недоумением ответила хозяйка дома и проложила: – Когда муж упал, я просто оцепенела. Ноги будто приросли к полу... А мальчики бросились к отцу, пытались как-то помочь. Но уже через несколько мгновений он зашевелился...

Женщина не выдержала и разрыдалась.

Но что было дальше, в общем-то, понятно и так. Господин Таусинг обернулся мертвяком, погрыз детей, а жена с дочерью успели спрятаться в комнате.

Господин Глен не хотел терзать бедную женщину, но спросил:

– Тот, кто убил вашего мужа, как всё-таки он выглядел? Можете вспомнить хоть что-то? Какую-то примету, рост, например.

– Нет, – хозяйка дома замотала головой. – Ничего больше не скажу, только чёрная одежда...

– Я видела его в окно, – вдруг сказала девушка. – Никаких особых примет у него и не было – обычный мужчина.

Значит, это точно не мог быть упырь Блэлок, не заметить его рост невозможно. Да и одет он был по-другому и вряд ли стал бы переодеваться, прежде чем отправиться к особняку бургомистра. Получается, помимо мертвяков, вампира и, возможно, Опалённой, в городе есть и какие-то другие тёмные сущности.

– А что это за монета, не знаете? – интерфектор протянул на раскрытой ладони один из жёлтых кругляшей.

– Муж показывал мне её, – сразу ответила женщина. – Необычная, раньше ни он, ни я таких не видели... Город рассчитался за ткань, поставленную гильдией, этими монетами, и одна досталась нам.

– Давно это было? – прищурился господин Глен.

– Не помню, может быть несколько дней назад... Пять – семь, точно не скажу.

– Не меньше семи, – Жатэнэ вновь приняла участие в разговоре. – Отец показывал монету не меньше семи дней назад.

Интерфектор задавал еще вопросы, но в основном те же самые, просто другими словами. Зачем это было делать, я не знаю – ведь главное уже и так рассказано. Однако ему, наверное, виднее, а самому лезть с расспросами было как-то неуместно.

– Фонтен, от имени города оплату производит только бургомистр? – теперь Бернард Глен принялся за моего бывшего наставника.

– Обычно да... Господин интерфектор, – последние слова были произнесены с едва заметной усмешкой. – Особенно, если речь идёт о золоте. Серебром иногда доверяли рассчитываться и мне.

– Ты видел эти монеты у управителя?

– Я видел золотые монеты, – спокойно ответил мастер Фонтен. – И семь дней, и год, и даже пять лет назад. Но, какие они были, не знаю. В руки мне их никто не давал.

Не удивительно! Жалование писаря, пусть даже писаря-мастера, не так велико, чтобы выдавать его золотом. Основной металл, звенящий в наших кошельках – медь. Ну и немного серебра – обычного, конечно, не чёрного.

– Неужели ты думаешь, интерфектор, – сказано было шёпотом и на этот раз без слова «господин», – что я не сказал бы раньше, знай, что эти монеты побывали у бургомистра?

Бернард Глен ничего не ответил, но по его виду было прекрасно заметно, какого мнения о мастере Фонтене он придерживается. И не без оснований, надо думать! Ведь в происходящих событиях не маленькая доля его вины. Пусть он и утверждает, что ничего не знал – помогать порождениям тьмы нельзя в любом случае.

– Правильно, что мы не прошли мимо, – негромко произнёс интерфектор, чтобы не разбудить женщин, заснувших почти сразу после окончания расспросов. – Не только спасли людей, но и узнали много полезного... Кажется, я теперь знаю, что происходит.

Наверное, удивление на моём лице было слишком заметно, потому как усмехнулся не только мастер Фонтен, но даже и сам господин Глен. Тётушка Ясуи всегда говорила, что я выгляжу до крайности глупо, когда сильно изумлён чем-либо.

Однажды, когда я был еще совсем мал, на нашей улице объявился настоящий рыцарь, прямиком из южных королевств. Не знаю, что он забыл в нашем оазе, и как вообще добрался сюда через столько межей на своём огромном боевом коне, но тогда меня это не интересовало. Тогда – я замер с открытым ртом и восторженно глядел на блестящие латы и на огромный шлем, притороченный к седлу и украшенный яркими перьями. А рыцарь, гарцуя, взвил коня на дыбы, чем привёл всех зрителей в полный восторг. Моя же челюсть опустилась и вовсе до земли, закапала слюна, а глаза остекленели – так, по крайней мере, рассказывала тётушка Ясуи.

После этого надо мной долго потешалась вся улица... Да и теперь, нет-нет да кто-нибудь вспоминал о том случае. А еще, когда рыцарский дестриэ вновь встал на четыре ноги, копыта выбили целую россыпь искр о камни мостовой, одна из которых наградила меня небольшим шрамом над губой. Крохотным, почти незаметным, но я до сих пор жду, когда усы наконец-то будут нормально расти и скроют это уродство.

Погрузившись в воспоминания, я как-то даже забыл о словах интерфектора, который, видимо, ждал от меня вопроса, поскольку сам ничего говорить не спешил.

– Так что происходит-то, господин Глен? – я не стал разочаровывать мужчину.

– Ты помнишь свою встречу с Опалённой? – послышалось вместо ответа. – И как ты не мог противостоять её приказам?

Я поёжился – такое забыть непросто. Сперва меня всё это не особо задело, но потом проняло – ведь она могла потребовать всё что угодно! Например, чтобы я пошёл и утопился. Или убил не упыря, а тётушку Ясуи. Или... Еще много чего ужасного можно придумать.

И вообще, я понял, что упыри не так страшны, как Опалённые. Да вампиры сильные, быстрые и опасные, но всё, что они могу сделать – это выпить кровь и убить. А вот такие, как внучка мастера Фонтена, отбирают не жизнь – они отбирают свободу! Причём делают это так, как и не снилось работорговцам с востока, которыми пугают деток.

– Помню, – выдавил я наконец. – Ещё как!

Интерфектор кивнул и продолжил:

– Да, подобное не забывается... Те, кому посчастливилось испытать на себе силу Опалённых, помнят об этом всегда. Если им удаётся пережить такую встречу, само собой.

Мастер Фонтен фыркнул. Наверное, для него внучка не была воплощением зла, ведь она вряд ли использовала свои умения против деда.

– Но дело в другом, – господин Глен подошёл к окну. – Как думаешь, что было бы, прикажи Опалённая что-нибудь не тебе, а мёртвому человеку?

– Не знаю, – честно ответил я. – Наверное, ничего. Вряд ли мёртвые что-то слышат...

– В случае с внучкой Фонтена, – кивок в сторону мастера, – действительно не произошло бы ничего. Она еще слишком слаба, и ей нужно, чтобы приказ был именно услышан. Поэтому от неё можно защититься простым воском. Но сильные твари не нуждаются в этом и могут приказывать даже мёртвецам. От таких не спастись, просто заткнув уши.

Вот как получаются мертвяки... Когда-нибудь и внучка мастера Фонтена сможет поднимать людей из могилы, одним своим словом. Надеюсь, мы сможем её остановить до того, как она наберётся сил.

– Значит, в городе не одна Опалённая? – спросил я. – Ну, раз она не способна делать мертвяков, значит, это всё натворил кто-то другой?

– Её имя – Френсис, – глухо сказал мастер Фонтен. – Но я зову внучку Френни...

– Нет, Норвуд, – интерфектор отвечал на вопрос, игнорируя слова моего бывшего наставника. – Никакому Опалённому не под силу такое.

Мужчина указал рукой на окно, за которым было уже не так темно, как раньше. Правда, не понятно – то ли это отблески всё сильнее разгоравшегося пожара виноваты, то ли действительно близится рассвет.

– Ничего не понимаю, – говорю честно. – Если это была не Френсис, и не кто-то другой... Из-за чего тогда на улицах столько оживших покойников?

– Из-за них, – мужчина высыпал золотые монетки на стол. Кругляши с глухим стуком покатились по дереву. – И из-за твоего кинжала, конечно.

Первым порывом было отбросить Клинок в сторону, но я сдержался – какой теперь в этом смысл?

– Когда-то давно, ещё в самом начале обучения в Ордене, я много времени проводил в библиотеке... – Бернард Глен смотрел в одну точку и размерено произносил слово за словом. – Друзей и товарищей у меня тогда не было – хотя сословные распри в стенах Ордена запрещены, но крестьянским детям или детям горожан не объяснишь этого за несколько дней. Да и сам я тогда был слишком спесив... Но это неважно. В старых книгах, переписанных сотни раз, говорилось, что особенно сильные порождения зла, которых Тьма не просто коснулась, а сожгла дотла, могут приказывать даже неживому – земле, воде, песку... Или металлу.

Всё-таки темнота за окном отступала под натиском огня, а не приближающегося утра – лицо интерфектора озаряли редкие отблески далёкого пожара.

– Значит, какая-то очень сильная тёмная тварь приказала золоту и чёрному серебру, из которого сделаны эти вещи, – я говорил очень медленно, соображая буквально на ходу, – превращать людей в мертвяков?

– Как точно всё это работает, я не знаю, – губы господин Глена тронула грустная улыбка. – Кроме тех книг, мне больше не доводилось ни читать, ни слышать о подобном. Но понятно, что и монеты, и кинжал оказались в городе благодаря внучке этого человека.

Мастер Фонтен ответил только злым взглядом – возразить ему было нечего.

– Наверное, она заставила бургомистра расплачиваться со всеми этими проклятыми монетами! – осенило вдруг меня.

– Думаю, этого бы не потребовалось, – процедил сквозь зубы мастер Фонтен. – Нашего борова легко можно было просто купить. Тем же Клинком, к примеру.

– Скорее всего, так и было, – неожиданно согласился с пособником тьмы интерфектор. – Взятка гораздо удобнее – иначе, ей пришлось бы постоянно его контролировать. Да и тебя он казнить хотел по большей части из-за разговора с Опалённой... Мало ли, что она могла тебе рассказать?

Трудно было поверить, что человек может пойти на сделку с прислужниками зла всего лишь за подарок, путь даже и такой дорогой, как Клинок. Хотя с другой стороны, если посмотреть на ситуацию глазами бургомистра, ему ведь всего-то и надо было, что использовать эти золотые монеты. Откуда он мог знать, что они прокляты, если даже интерфектор догадался в чем дело далеко не сразу. А кроме кинжала, он и золотишка наворовал, я уверен. Ведь не случайно даже у его прислуги оказались эти монеты.

Я всё-таки отодвинул Клинок подальше от себя – не хочется после смерти превратиться в такое же чудовище.

– Не думаю, что проклятие до сих пор работает, – похоже, господин Глен заметил мои действия. – Скорее всего, оно перекидывается на владельца целиком, но не сразу, а через какое-то время. Именно поэтому всё и началось сейчас. Видимо, прошёл достаточный срок.

– И золото использовано не случайно, – произнес мастер Фонтен. – Золотые монеты редко меняют владельцев... Это медь постоянно переходит из рук в руки.

– Да, в этом есть смысл, – второй раз за разговор интерфектор согласился с моим бывшим наставником. Чудные дела. – Но может быть и другое объяснение – возможно, именно золото лучше всего удерживает проклятие.

Я обдумывал всё сказанное господином Гленом и что-то меня смущало. Наконец, перебрав многочисленные события этой бурной ночи, я понял.

– Если во всем виноваты монеты, то почему они есть не у всех мертвяков? – неожиданно в голову пришло ещё кое-что. – И причём здесь упыри?

– Ты заметил, что на улицах, помимо порождений зла, есть и самые обычные мертвецы? – снова ответил вопросом на вопросы Бернард Глен.

Конечно, я замечал, что на улицах валяются и обыкновенные трупы, которые не стремятся напасть на прохожих, а лежат себе тихонько, как и положено приличным покойникам. Но я не придавал этому значения.

– Я думал, что этих мертвяков просто уже кто-то упокоил...

– Могло быть и так, – кивнул интерфектор, – но теперь, после разговора с госпожой Таусинг, я почти уверен в другом...

Однако договорить Бернарду Глену не удалось – на улице раздался какой-то грохот, эхом разнёсшийся по улицам города. А буквально через мгновение звук повторился, но уже чуть тише.

Я подбежал к окну и сразу понял в чём дело – шум издавали прогоревшие постройки, рассыпающиеся на части. А пожар приблизился, зарево было уже совсем недалеко. Оставаться здесь становилось опасно, хоть дом и каменный, но вокруг было достаточно много деревянных построек – окраина, как-никак.

Госпожа Таусинг и Жатэнэ проснулись от грохота и теперь с недоумением озирались по сторонам, не понимая, что происходит. Сон принёс им забвение, но явь быстро разрушила его обломками горящих домов.

– Надо уходить, – мастер Фонтен тоже вскочил на ноги и стоял рядом с нами. – Время ещё есть, но надо уходить.

Снизу раздалось нервное ржание – Соль чувствовала приближение огня и забеспокоилась.

– Я пойду к ней – в тесном пространстве даже моя небольшая лошадка может доставить проблем, – выкрикнул интерфектор, направляясь на первый этаж. – А вы собирайтесь и спускайтесь вниз.

Последние слова были обращены в первую очередь к женщинам, которые до сих пор не могли прийти в себя.

– Но что нам собирать, господин? – с недоумением спросила хозяйка дома.

– Немного еды, деньги и, главное, наденьте мужскую одежду, – вместо господина Глена ответил мастер Фонтен. – В ваших платьях не получиться убежать.

Даже в полумраке было заметно, как залилась краской юная Жатэнэ. Ещё бы – такой позор! Но сейчас не до приличий – не время забивать голову такими глупостями, когда город на пороге гибели.

Примерно так и сказала госпожа Таусинг своей дочери, и обе выскочили из комнаты, чтобы подобрать себе какую-нибудь одежду из той, что раньше принадлежала мужчинам их семьи.

– Спускайтесь, – раздался с первого этажа приглушённый голос интерфектора. – Перед уходом нужно кое-что сделать...

Глава 9

Соль недовольно трясла головой – ей не нравилось в тесном помещении, да еще запах пожара и мертвых тел пугал бедолагу. Интерфектор поглаживал её шею и что-то ласково шептал на ушко, пытаясь успокоить верную подругу, а та в ответ только косила влажным глазом.

На улицах сейчас, наверное, сущий кошмар – вся живность, которую не разорвали на части мертвяки, стремиться теперь убежать от огня... Впрочем, скоро мы всё увидим своими глазами.

– Нужно подготовиться, – господин Глен отцепил от седла какие-то свертки и несколько мешочков. – Хоть и была некоторая передышка, но силы быстро закончатся, тем более, мы с Солью сегодня ночью пересекли межу... Пусть и небольшую.

Действительно, интерфектор упоминал, что прибыл в город только сегодня утром, а значит, прошлую ночь он тоже провёл без сна – в дороге. Правда, я не думал, что это был путь через межу. И хотя сам я никогда не ездил из одного оаза в другой, доводилось слышать, что такое путешествие сильно выматывает.

Бернард Глен тем временем развернул сверток, в котором лежал не очень большой арбалет, несколько кривых железяк, сцепленных между собой, да десяток болтов. Их наконечники, похоже, были сделаны из чёрного серебра.

Судя по всему, это оружие предназначалось именно мне, потому как интерфектор, отложив в сторону арбалет, взял ту самую непонятную конструкцию и сказал:

– Норвуд, с помощью этого приспособления можно натянуть тетиву, – он приложил штуковину к оружию. – Тянешь рычаг, пока не раздастся щелчок, снимаешь, кладёшь болт и можно стрелять.

Свои слова мужчина сопровождал действиями, видимо, для наглядности. Ничего сложного вроде бы не было, да и читал я про такое устройство в книгах – кажется, оно называется «козья нога». Я принял арбалет из рук интерфектора.

– Болтов двенадцать, – сообщил он, протягивая еще и небольшую сумочку, похоже, как раз для них. – Поэтому стреляй наверняка и если будет возможность, обязательно вырезай наконечник из трупа.

Я подвесил сумку с болтами на пояс, а сам арбалет пока положил рядом. Пусть он был невелик, но достаточно увесист.

– Бьет недалеко, – напоследок предупредил интерфектор. – И вряд ли пробьёт броню.

В другом свертке обнаружилось два граненных штыря, каждый длинной в пару ладоней, и несколько широких кожаных ремней.

– А это тебе, – господин протянул штырь и часть ремней мастеру Фонтену. – Догадаешься сам, что с ним делать?

Мой бывший наставник кивнул и тут же куда-то ушёл. Однако в скором времени вернулся с двумя деревянными лопатами в руках. Кое-как обломав полотна, обитые железом, мужчины закрепили штыри с помощью ремней, заполучив в свое распоряжение не очень длинные копья.

Это оружие было особенно необходимо моему бывшему наставнику – трудно сражаться коротким Клинком с противником, который не испытывает страха.

Женщины, искавшие подходящую одежду, спустились облаченные в мужские костюмы. И пусть они были им слегка великоваты – это в любом случае лучше, чем путаться в длинных юбках, когда убегаешь от мертвяка.

– Мы готовы, господин интерфектор, – негромко произнесла Жатэнэ, а её мать, державшая в руках небольшой мешок, только кивнула в подтверждение слов дочери.

– Хорошо, подходите ближе, – Бернард Глен сделал приглашающий жест, – это касается и вас...

Он, расстелил на полу какую-то тряпку, стал выкладывать на нее маленькие тугие мешочки и выставлять стеклянные баночки с непонятными мутными жидкостями.

– Нам предстоит трудный и опасный путь, – проговорил интерфектор. – А значит, нужно как следует подготовиться.

– Куда мы пойдем? – сразу же спросила госпожа Таусинг. – К ратуше?

– Сейчас – нет, – ответил мужчина. – Сперва мы отправимся к ближайшим городским воротам, они должны быть не очень далеко, если я всё правильно понимаю.

Действительно, если двигаться вдоль стены в противоположную от огня сторону, то можно выйти к одним из трех ворот в город. Но именно неподалеку от них я и видел целую толпу мертвяков...

– Сейчас мы все выпьем специальные снадобья, которые на время увеличат наши возможности, – сообщил тем временем господин Глен. – И для этого мне понадобиться какая-нибудь чашка.

Последняя фраза явно была адресована хозяйке дома, но та сделала несколько шагов назад и, выставив перед собой ладони, принялась мотать головой.

– Нет-нет! – женщина явна была напугана. – Мы не будем пить ваши зелья! В народе говорят, что для простого человека это верная смерть!

– Ничего с вами не будет, – похоже, интерфектор слегка смутился. – Тошнота, головная боль и бессонница – это самое плохое, что может случиться после приёма снадобий.

– В народе говорят... – снова начала госпожа Таусинг, но её перебил мастер Фонтен.

– Если не хотите – не пейте, – раздражённо произнёс он. – Но если не будете успевать за нами, никто вас ждать не станет! – а потом добавил, обращаясь уже к Бернарду Глену: – Давай сюда свою отраву, интерфектор – я готов.

Жатэнэ оказалась сговорчивее матери и быстро принесла обычную глиняную чашку, которую господин Глен поставил на пол. Туда он начал сыпать порошки, отмеряя их крохотными весами – я видел точно такие же у нашего аптекаря.

За порошками последовала мутная желтоватая жидкость, а после мужчина перемешал всё это небольшой металлической лопаткой.

– Пейте по два больших глотка, – первым чаша досталась мне. – Это снимет усталость и придаст сил.

Я выполнил распоряжение, и горькая тёплая жижа прокатилась по глотке. Думал, что не смогу удержать эту гадость внутри, но нет, спустя мгновение тошнота прошла. Никакого эффекта, правда, почувствовать пока не удалось.

Интерфектор выпил снадобье последним, а затем плеснул в посуду прозрачную жидкость, похожую на самую обычную воду. Возможно, это именно она и была, поскольку господин Глен, поболтав чашку из стороны в сторону, выплеснул её содержимое прямо на пол. По комнате распространился резкий и не очень приятный аромат.

– Нельзя, чтобы снадобья смешивались, – мужчина пояснил свои действия. – Помню, как-то раз мой товарищ чуть не помер, когда случайно смешались...

Но сообразив, что такие истории вряд ли будут по душе госпоже Таусинг, которая и так выпила свою порцию с большим трудом, интерфектор оборвал свой рассказ на полуслове.

Вскоре было готово следующее зелье, которое мы так же употребили под ободряющие слова господина Глена.

– Один глоток, чтоб лучше видеть в темноте.

Это снадобье было практически безвкусным, так что я выпил его без каких-либо проблем.

Затем были приготовлены и испробованы напитки снижающие чувствительность к боли, улучшающие реакцию и увеличивающие скорость движения.

Но хотя уже прошло какое-то время, никаких изменений я в себе до сих пор не почувствовал. То ли интерфектор чего-то напутал, и эти снадобья для обычных людей бесполезны, то ли всё же они еще не успели подействовать. А уже пора бы уходить – зарево пожара пробивалась даже через небольшие щели между ставнями, а значит, огонь скоро доберётся досюда. И пусть дом каменный, это нас не спасёт. Как-то мне довелось быть на пожаре, который случился за стенами города и один из деревенских старичков сказал, что при действительно большом огне, даже воздух может сгореть. И тогда мы просто все задохнёмся.

– Поторапливайся, интерфектор, – похоже, приближение опасности взбудоражило не только меня, поскольку мастер Фонтен тоже заволновался и, вскочив на ноги, принялся ходить взад-вперед.

Господин Глен тем временем приготовит последнее снадобье, но уже не для людей, а для лошади.

Зелья всё никак не начинали действовать, и я принялся нетерпеливо барабанить ногой по полу. Ожидать, пока неторопливая Соль наконец вылакает причитающееся ей, было всё труднее.

– Когда уже твоё пойло даст результат? – грубо спросил мастер Фонтен и в очередной раз перехватил поудобнее копьё.

Хоть я и не был согласен с тем тоном, которым это было произнесено, но и мне представлялось лишним тратить столько времени на оказавшиеся бесполезными зелья.

– Они уже начали действовать, – негромко ответил интерфектор и, торопливо собрав разложенные вещи, вновь закрепил их у седла. – Теперь можно идти.

Я хотел было возразить, что тоже ничего пока не чувствую, как вдруг понял, какая на самом деле лёгкость наступила во всём теле. Хотелось подпрыгнуть до самого потолка. А может и повыше – до самого неба!

Не терпелось поскорее выйти на улицу и пронестись между домами, как я делал, будучи малышом. Чтоб свист в ушах и ветер в лицо!

Дверь, наконец, отворили, и я рванул бы первым, не придержи меня интерфектор за одежду.

– Подожди, Норвуд! – сказал он. – Будь внимательнее. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но избыток сил может навредить не меньше, чем их недостаток. Поэтому возьми себя в руки и подбери арбалет, который ты чуть не забыл!

Я хотел что-нибудь возразить, но вдруг понял, что господин Глен прав. Не останови он меня, и я бы легкомысленно выскочил на улицу без оружия. Да и мертвяки меня теперь совсем не пугали, а скорее вызывали любопытство, но проявлять его к подобным созданиям вряд ли будет разумно.

Несколько раз тряхнув головой, я поднял взведённый арбалет и вышел на улицу, где уже стояли мастер Фонтен и женщины. Последним дом покинул интерфектор, ведущий Соль под уздцы.

Пожар и правду был уже очень близко – ветерок приносил тепло и запах дыма. Мимо пробегала какая-то мелкая живность – от крыс и куриц, до кошек и собак. Они не обращали никакого внимания на людей, пытаясь скрыться от опасности. Только коготки мерзко скрябали по камням. Вдалеке слышался треск огня, звон лопающихся стёкол и уже привычные просьбы о помощи и вопли умирающих.

Я поудобнее перехватил арбалет и направил его в ближайший тёмный проход между домами. Правда, теперь темнота не была такой густой, как раньше и я уверенно различал стоящие в переулке бочки и какие-то доски.

– Не спешим, – скомандовал господин Глен, потому как не мне одному хотелось побежать изо всех сил. Подобные мысли явственно читались и на лицах других. – И держим себя в руках.

И мы пошли.

Огонь крался за нами по пятам, длинные тени ложились на мостовую, а цокот копыт смешивался с нашими быстрыми шагами.

Мы настороженно шли к ближайшим воротам, встречая на своем пути одиноких мертвяков, которых господин Глен потчевал либо копьём, либо топориком. Удивительно, но покойников на улицах оказалось действительно немного – какими бы безмозглыми они ни были, но, видимо, пламя пугало даже их.

Вышло так, что мы находились как разу между огнём и порождениями тьмы, которые от него уходили, и это было очень удачно – если нам удастся добраться таким порядком до самых ворот, то риска в нашем путешествии почти нет.

И в этой удаче мы были не одиноки! Рядом то и дело пробегали какие-то люди – самые обычные и вполне живые. Некоторых я узнавал, некоторых нет, но отчего-то они не спешили присоединяться к нам.

Покрытые сажей лица были напуганы, а в глазах таилось безумие. Они проносились мимо, выкрикивая что-то нечленораздельное, падали, споткнувшись о распластанные на земле тела, но поднимались вновь и продолжали забег.

Поначалу интерфектор пытался останавливать этих людей – сперва словами и призывами, а потом просто хватая за одежду. Однако никто не задерживался, почему-то предпочитая продолжать путь в одиночестве. Думаю, это страх гнал людей вперёд, лишая разума.

Но вскоре оказалось, что его утратили далеко не все.

Когда до ворот оставалась пара сотен шагов, мы подошли к небольшой площади, образовавшейся из-за схождения здесь сразу нескольких улиц. И именно там мы повстречали вполне организованный отряд.

Несколько десятков мужчин, женщин и детей, вооружённых кто чем. От обычных топоров и лопат, до самых настоящих копий и мечей. Откуда у людей оружие, выяснилось почти сразу – их возглавлял мастер-кузнец. А это означало, что отряд под его руководством пересёк почти весь город, потому как кузницы располагались на противоположном его краю – сразу за небольшим ручейком. Я и сам жил неподалёку от него.

Одежда некоторых была в крови, несколько женщин держали на руках младенцев, а мужчины тащили какие-то тюки. Даже страх смерти не мог заставить людей отказаться от попытки спасти хотя бы часть своего имущества. Кроме того, рядом стояло несколько деревянных столов – не представляю, зачем они могли им понадобиться.

– Кто такие? – мастер-кузнец вышел вперед. Его звали Варден и он тоже частенько бывал в ратуше, но, видимо, ему не посчастливилось заполучить одну из золотых монет, которыми расплачивался бургомистр.