Текст книги "Легион выродков"

Автор книги: Максим Волосатый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 3

– … Не дать им прорваться… ш-ш-ш… Оттесняйте их, оттесняйте!

– Не справляемся! Разрешите применить оружие?

– Задача – не дать «подопечным» выйти обратно в зону карантина… ш-ш-ш… разрешаю применять оружие…

– Назад! Я сказал: назад! Будем стрелять!!!

– А-а-а-а…

– У-у-у…

Тах! Та-дах! Та-да-да-да-дах!

Динамики видеотрансляторов заполнили крики, визги, вой обезумевшей толпы. Сухие звуки выстрелов и шипение полицейских парализаторов резали эту какофонию на части, но так и не могли заглушить тоскливое, обреченное страдание многоликого существа, ворочающегося на грузовой площадке космопорта в безнадежной попытке вернуть себе хотя бы часть былого бытия. Нелегкого, порой жестокого, но своего. Того самого бытия, той самой жизни, которой оно в одночасье оказалось лишено.

– Еще раз напоминаем вам, уважаемые зрители, – ровный успокаивающий голос диктора накрыл картинку, на которой обезумевшая толпа пыталась прорваться сквозь полицейское заграждение, – что вашему вниманию был представлен репортаж с космодрома «Сияние», на котором только что закончилась одна из последних операций по отправке конвергенов за пределы Солнечной системы. Наши корреспонденты передают, что последний конвой из ста сорока кораблей военно-транспортного флота в сопровождении крейсеров Экспедиционного Корпуса пересек орбиту Плутона.

В небольшом баре на секунду воцарилась непривычная тишина. С одной стороны, конвергены, те самые конвергены, которых еще недавно на Земле с каждым годом становилось все больше и больше, исчезли. Все, нет их. Только рабочий скот остался. Стерилаты. Которые безропотно взвалили на себя всю грязную работу.

А с другой…

– Дождемся, вот попомните мои слова, – какой-то подвыпивший толстяк с круглыми, поблескивающими на мясистом носу очками вдруг стукнул пивной кружкой о стойку. Сидящие вокруг вздрогнули, как будто очнувшись от тяжкого наваждения. – Эдак любого из нас могут теперь взять, засунуть в транспорт, и – привет.

Толстяк еще раз пристукнул почти пустой кружкой и обвел глазами соседей. Почему-то большинство из них избегали встречаться с ним взглядом.

– Что, не люди там были? – С каждым словом в его голосе все сильнее прорезался вызов. Он указал свободной рукой с зажатой в ней сигаретой на экран. – А если завтра там окажется ваш сын? Или дочь? Или жену на медконтроле признают неполноценной, а? Что тогда? Тоже? Как скот? Пинком в Галактику?

Он разошелся уже не на шутку. Его голос накрывал притихший бар, и посетители отводили глаза. Что тут скажешь? Каждый из здесь сидящих пережил эти ужасные минуты, когда бесстрастный робот на медконтроле выносил вердикт. И почти каждый, в чьих генах не нашлось предательских изменений, своими глазами видел, как серели лица тех, о ком звучал страшный приговор. «Необратимые генные изменения. Невозможность дальнейшего полноценного воспроизведения». Соседи, приятели, друзья… родственники.

Никого из них не осталось на Земле. Решение Коалиционного Правительства Земли не щадило никого. Вон с планеты!

И у каждого посетителя этого небольшого бара, у каждого оставшегося на планете человека к своему личному счастью (я нормальный!) примешивался тонкий запах гниения. Конвергены? А какое право мы имеем?.. И имеем ли?

– Или не люди там?! – Толстяк, похоже, заплатил за свою нормальность многими…

– Не люди.

Ровный сухой голос обрезал речь разгоняющегося толстяка, как мухобойка прерывает полет зазевавшейся мухи.

– Не люди. Или, точнее, нелюди.

Неожиданно аккуратно одетый для этого заведения мужчина средних лет, сидящий прямо перед стойкой, откуда возмущался толстяк, тщательно загасил сигарету в стоящей перед ним пепельнице.

– Они уже не люди, – он небрежно показал на экран. – И никогда ими не были. И мало того, самим фактом своего существования они запрещали вам…

Мужчина сделал неширокий жест рукой, обводя сидящих перед ним.

– … запрещали вам быть людьми. Лишали ваших детей шанса быть теми хомо сапиенс, которые живут на этой планете. Подвергали вас и их страшному риску в один прекрасный день просто вымереть. Всем до одного. Воспроизвести потомство, которое не сможет жить на этой планете.

– Но позвольте… – толстяк еще не понял, что его партия проиграна.

– Не позволю.

Аккуратно одетый мужчина вроде и не повышал голос, а толстяка будто обрезало.

– Не позволю ни вам, ни вообще никому. Человечество может выжить только так. Эта операция была неизбежна. Зараза проникла слишком глубоко.

Он усмехнулся неожиданно горькой улыбкой.

– Но, увы, оценить значимость этого шага смогут только наши потомки, – мужчина поправил безупречный узел галстука и поднялся, собираясь уходить. – Весьма отдаленные потомки. И поверьте, они будут нам благодарны.

В почти нереальной тишине он прошел к выходу, сопровождаемый взглядами всех посетителей.

– Кто это? – толстяк ошеломленно обернулся к бармену. – Кто это такой?

Тот промокнул почему-то вспотевший лоб полотенцем, которым до этого протирал стойку.

– Заместитель начальника городского медконтроля.

Бармен указал на экран.

– Списки всех, кто туда отправился, подписывал он или… они.

Взгляд бармена неожиданно стал ненавидящим, рука сжала полотенце. Толстяк и еще несколько посетителей деликатно отвернулись. Вспоминать тех, кого уже не вернешь, было… невыносимо. Да, кого-то забрали. Пришли с военными патрулями и забрали. Но ведь их семьи все еще здесь. И останутся здесь. А сами? Что сами? Космофлот, это не поезд: регулярных рейсов нет. Кого отправили, больше не увидишь. Остается только смотреть на звезды…

Но…

– А что, он прав. Что было бы, если б нелюди проклятые расплодились тут? – вдруг раздавшийся пьяный голос как будто в одночасье подвел черту под всем разговором. – Не-е-ет, не надо нам.

Кто-то из угла махнул рукой, как будто отметая все возможные возражения.

– И вс-се пра-а-ильно сделали! Долой нелюдей.

…Бар загудел вновь.

Не возмущенно – обыденно. И правда, чего страдать-то? Все уже сделано. Кого могли, уже оплакали. А то, что среди конвергенов и вправду были совсем ужастики – так верно. Каждый видел. Поэтому тут как посмотреть. И опять же, оставшимся легче. Короче, чего душу-то зря травить?.. Выпьем. Не за тем ли сюда пришли?

Толстяк переглянулся с барменом. Переглянулся и тяжело вздохнул, колыхнувшись объемистым телом. Глас народа, что скажешь?.. Нечего тут говорить. Человечество сделало свой выбор.

В пользу чистоты расы…

На корабле уже неделю царило ожидание. Сият спокойно продолжал лежать в медблоке, посверкивая ледяными боками. Отправленный доклад о случившемся вкупе с данными медицинского освидетельствования не менее спокойно пребывал в Управлении. Ответ на него в духе «Не смертельно, это бывает, продолжайте выполнение задания, сам очухается» еще более спокойно занял свое место в бортовом журнале.

А раз так, то я, полностью соответствуя всему этому олимпийскому спокойствию, наконец-то обрел вожделенное одиночество. Про нестыковки и более чем странное пренебрежение к состоянию здоровья особо ценного груза я даже думать не стал. Приказ есть? Все. Всем до свидания. Все загадки отгадывать – голову сломаешь, а она мне еще не раз пригодится. Хрен его знает, вдруг этот сият не мозгами или там связями ценен? Вдруг он бактериологическая бомба, которую наши отправляют к конвергенам? Что, не было такого? Было, и не раз. Багажа-то нету, а Си-12 после него проводили. Выводы?

Мысль о том, что я могу от него чем-то заразиться, я безжалостно выгнал из головы. Что толку? Если бы он был для меня опасен, его в открытую со мной не послали бы. А если все настолько серьезно, что командование решило мною пожертвовать… Что, у меня есть какой-то выбор?

Все, нечего себе информационное поле забивать. Отдыхать тоже надо. Вот я и отдыхал.

Точнее, пытался…

– Третий, здесь Первый. Связь, – голос из-за лобового стекла чуть не сломал мне весь кайф.

Когда в одной руке чашка с кофе, а другой ты в стратегушку в реальном времени на ходовом процессоре рубишься, то левые голоса тут не в тему. У меня там завоевывается мир, а Серега тут какой-то связи просит.

Ну вот, ошибся. Опять не удалось этот этап пройти. В расстроенных чувствах я перебросил клавишу связи.

– Ну, чего тебе?

– Третий, прошу связи, – укоризненно повторил Серега.

Ага, значит, официальное. Извините, сразу не сообразил.

– Первый, здесь Третий, есть связь.

– Третий, вашему вниманию. Двенадцать вперед, семь влево, световая активность. Контакт девять. Десять минут. Прием.

– Первый, принято десять минут. Отбой.

На забытом экране толпа инопланетных монстров с удовольствием доедала то, что еще осталось от моей, еще минуту назад мощной империи. Игрушки нынче быстры и жестоки. Прям как жизнь.

Да черт с ней, с империей, другую заведу. А вот жизни другой может и не быть. Абракадабра, выданная Серегой, на самом деле несла в себе кучу информации. Важной информации. И, что самое поганое, решать придется мне, больше некому. И решать быстро.

Все, страдания в сторону. Думай, дэ-ка шесть, думай, у тебя на то и статус. Итак, что мы имеем?

Переводя с космолетного на человеческий язык: если сохранять прежний курс, через двенадцать часов на расстоянии семи градусов по горизонтальной плоскости слева мы будем пролетать мимо какой-то драчки с применением боевых лазеров. Семь градусов от линии курса через двенадцать часов полета… Я быстро прикинул длину катета получающегося треугольника… Н-да, невесело получается. Увидят. Вот и Серега о том же говорит. Вероятность боевого контакта, по его оценке, девяносто процентов. А это значит, считай, все сто пятьдесят. И десять минут до точки принятия решения.

А курс менять ой как нехорошо. Потеряем разгон, потеряем топливо, потеряем темп. Да еще и поплутаем по территориям конвергенов. А это вам не соседи по Галактике. Те, может, и плюнут на клубок пушек, со всех ног бегущий куда-то по своим человеческим делам. А конвергены – никогда. Будут гонять « проклятых хомо»до посинения. Н-да, задачка…

– Первый, активность окружающая? – вякнул я в микрофон. Просто так вякнул. Вдруг он чего умного скажет? И он, конечно же, сказал…

– Третий, активность активная, – бодро отозвался Сережа.

Тут бы самое время пошутить над «активной активностью», «сонным сном», «пустой пустотой» и тому подобными тавтологиями, но вот почему-то не хочется. И не «почему-то», а потому что определение «активная» означает одно: мы летим по главному проспекту в час пик и вокруг кто только не бродит. А не видят нас (или не хотят замечать) только из-за того, что заняты своими внутренними нелюдскими разборками. Ну, там ограбить кого крупного или, наоборот, от пиратов отбиться. Или в очередной раз кто-то из центра Галактики залетел. Так сказать, за свежим мясцом. Чего греха таить, любят некоторые из галактических соседей, вроде файратов, побаловаться человечинкой. Вкусно им. И хорошо еще, что для этих любителей мясо конвергенов ничем не хуже мяса обитателей Земли, и до человеческих зон они добираются крайне редко, предпочитая затариваться в поясах нелюдей. Хоть какая-то польза от этих мутантов.

В общем, радости вокруг мало. Хотя и особого страха – тоже. Что, в первый раз? Никак нет. Форпосты – это не границы владений Земли, это просто миры, где смогли закрепиться земляне в силу тех или иных причин. А Галактика – не пустыня. Скорее наоборот – проходной двор. Двор, где на основных путях в любой точке пространства всегда найдется десяток-другой попутчиков-конкурентов, с которыми на ура коротается любое, даже самое занудное, путешествие.

Хотя, если честно, в последнее время я стал любить старое доброе занудство, которому так приятно предаваться в одиночестве. Мизантропом становлюсь, не иначе. Старею, наверное.

Но, занудство занудством, а решение принимать надо. Я проверил количество питательной смеси в скафандре и уровень наполненности «туалетных» резервуаров: сидеть сейчас придется долго.

– Первый, давай песок, идем прямо.

Все, игрушки в сторону. «Песок» – это вся карта окружающего нас пространства на четыре летных часа вокруг, транслируемая со всех «Шмелей» одновременно. Удовольствие то еще. Четырехмерная карта, на которой отображается любой мало-мальски значимый объект, способный представлять угрозу, вывешивалась перед ведущим конвой дэ-ка, и с этого момента наблюдение за окружающим занимало все мое внимание и требовало максимальной концентрации. Еще бы – взять на себя функции ходового процессора. Но иногда другого выхода не было. Процессор, он умный. Очень умный и очень быстрый. Но он принимает решения, исходя из безопасности конкретного судна, находящегося на конкретном задании. Он знает много. Все новости, всю гала-политическую ситуацию, все последние виды вооружения, встречающиеся на просторах Галактики, все новые приемы ведения боя. Да что там «много» – он знает все. Но ни фига не чувствует.

И если, к примеру, на тебя идет шестерка файратов сверху, а сзади подпирает десятигранный «бриллиант» медуз-динохов (ну, бывает, попал не в то место, не в то время), и у всех выхлопы из дюз стабильные, говорящие о полной исправности двигателей, то процессор как пить дать рванет тебя вниз, уводя от противников, способных одним залпом превратить тебя в пучок фотонов. Да еще и постарается спрятать клипер за гравитационными полями ближайшей звезды. То есть прямо на кладбище тебя отправит… Потому что слишком умный.

А вот дэ-ка шесть, заслуживший свою «шестерку» не просто так, а «потому что», наоборот, рванет прямиком на «бриллиант», идя в лобовую атаку и четко понимая, что шанс на таран измеряется десятками процентов. С первой цифрой где-то в районе шести…

Но все равно рванет. Ибо это его, дэ-ка шесть (а вовсе не ходовой процессор), гоняют с утра до вечера по кабакам и гостиницам, чтобы он каждый день слушал самые последние новости и байки от экскоровцев, которым выпала короткая передышка в бесконечном конвейере смерти, зовущемся Форпостом. А если удается перехватить кого-нибудь из дальней экоразведки, так и вообще счастье. Ибо только они могут рассказать тебе, что во время конкретно этой трети галактического цикла божества динохов не терпят рептилий вроде файратов. И при выборе между людьми и иссохшими крокодилами аморфные медузы-динохи однозначно сделают выбор не в пользу последних. Или не в пользу… Смотря с какой стороны рассчитывать.

А убегающих хомо они отпустят на раз. Не до них теперь.

В общем, если представить такой расклад, то еще четырнадцать дней самоубийственное сближение с «бриллиантом» будет самым лучшим (а вернее – единственно правильным) выходом. Все остальное – фотоны…

Так что «песок», «песок» и еще раз «песок». Верить процессору нельзя.

– Третий, готовность, – прорезался Серега. Он ничуть не хуже меня знает, что мне уготовано. – Жду подтверждения.

Я поерзал на кресле, устраиваясь поудобнее.

– Первый, подтверждаю. Давай.

И мир заполнила звездная пыль. На секунду я замер. Замер, не в силах одномоментно принять на себя все величие накрывающего меня полога. Потому что «песок» – это не только утомительнейшее занятие, это еще и красота. Невообразимая, завораживающая, иссушающая. Захватывающая дух и вышибающая напрочь мозги.

– У-ух, – наконец выдохнула моя грудная клетка.

Да уж, валящийся на тебя «песок» можно запросто сравнить со стаканом водки, принятым залпом. Сначала выпученные глаза, и только через несколько секунд начинаешь хоть что-то соображать. А «догоняет» тебя «еще потом». И вправду, очень похожие ощущения.

– Третий, ты как? – участливо поинтересовался Серега. – Принял?

– Принял, – хрипло просипел я. – Бери управление.

– Есть управление, – четко гавкнул Серега, и штурвал рядом со мной чуть вздрогнул.

Теперь вокруг меня остается только звездное небо. Только мерцающие клубы сверкающей пыли, перекатывающиеся из края в край. Ничего похожего на обыкновенную звездную панораму, привычно висящую за бронированными стеклами клипера. И уж совсем ничего общего со звездным небом, которое каждый день видят благодушные обитатели спокойной Земли.

«Песок» не зря носит свое название. В Академии при изучении этой системы первое, что показывают курсантам, – это песчаная буря, бушующая где-нибудь в африканской пустыне. На самом деле похоже. Только сейчас каждый порыв звездного дыма, проносящийся передо мной, переливается минимум тремя цветами. Гамма, сохранившаяся с незапамятных времен. Зеленый – неживые объекты, не представляющие угрозу, либо корабли, теоретически не способные причинить вред. Например, инкубаторы файратов. Перевозящие драгоценные яйца инкубаторы не участвуют в боевых действиях никогда. Вот просто никогда, и все. И трогать их не трогают. Потому что за уничтожение инкубатора файраты запросто организуют массированный рейд на мир, к которому приписаны атакующие. И даже есть никого не будут – просто оставят после себя спекшийся стеклянный шарик. Так что процессор автоматически рисует их зеленым, присоединяя к астероидам, чья траектория полета не пересекается с моей, а также к прочим гарантированно идентифицированным грузовикам, спасателям, исследователям. И переходит к следующему цвету – желтому.

А вот это и есть основная головная боль наблюдателя. «Потенциально опасные объекты». Две трети цветовой гаммы. Сиди и разбирайся, кто пролетит мимо, не обратив на тебя никакого внимания, кто полоснет походя чем-нибудь, типа боевого лазера (просто так, чтобы еще одной хомовской боевой единицей стало меньше), и отправится дальше по своим делам, а кто выделит тебя на карте пространства и даст автоматике целеуказание с приказом «атака».

И вот тогда мой умный процессор полыхнет красным. Выведет на центральный обзор все данные, доступные на сегодняшний день, и спросит (ласково так, ненавязчиво): «Последний уровень опасности. Вероятность прекращения функционирования… Выбор действия в течение 5 секунд». Решай, мол, дэ-ка.

А у меня еще три цветовых категории висят: оранжевая – вероятность возникновения опасности в течение ближайших тридцати минут; белая – потенциально безопасные объекты, представляющие интерес с точки зрения стратегической разведки (их по возможности надо исследовать, хотя бы «Шмелями»); и бирюзовая, моя «любимая» – объекты, принадлежащие Земле и терпящие бедствие.

Нет, все все понимают. Фельдъегерская связь, сверхважные задания, срочность, секретность и прочее-прочее. Но Земля – она одна. И нас, землян, настолько мало в Галактике, что не помочь человеку, пропадающему в бурлящем котле под названием «обитаемый космос», – это… Это даже не свинство. И не подлость. И не глупость. Это полное отсутствие инстинкта самосохранения.

После исхода конвергенов на Земле людей осталось всего ничего – миллиарда четыре. Ну еще столько же в космосе и Форпостах. И все. На всю Галактику. И потеря каждого из нас – это горе. Горе и отчаяние. Потому что, как ни старается планетарное Правительство, а популяция землян не увеличивается. И можно долго спорить о том, что является тормозящим фактором: потери Экскора и Форпостов или сибаритство оставшихся «нормальных» людей, превыше всего ценящих собственные здоровье и свободное время. Факт остается фактом: новые Форпосты осваивать некому. Тем более что траурные грузовики с новорожденными конвергенами все так же отправляются на границы Зоны Контроля с более чем удручающим постоянством. Процента три от всех рождающихся на Земле детей, не меньше. Горькая статистика…

Песчаная буря перед моими глазами вдруг сменила гамму. В одном из клубов вдруг зажглась ярко-красная точка, которая с каждой секундой становилась все больше и больше.

– Внимание! Последний уровень опасности. Вероятность прекращения функционирования клипера – 46 процентов. Выбор действия в течение 5 секунд.

А вот и наш процессор проснулся. Я впился глазами в пульсирующую точку.

И тут же еще одна.

– Внимание! Последний уровень опасности. Вероятность прекращения функционирования клипера – 49 процентов. Выбор действия в течение 6 секунд.

– Спасибо, родной, – искренне поблагодарил я процессор. – А чуть подробнее.

На экран вылезли две таблички с развернутой информацией. Та-ак, и что это? Ну, первая понятно. Рейдеры, они и в параллельной вселенной рейдеры. Четверка кораблей, каждый размером с мой клипер, идущая призмой. И неважно, что конвергены. Эти будут оценивать не расовую принадлежность, а доступность объекта. Но наша компания им явно не по зубам. Я покосился на экран. С чего вдруг такая паника? Сорокашестипроцентная вероятность уничтожения? Да тут и пятнадцати не будет. Может, второй? На второй табличке взгляд тут же зацепился за слово «файрат». Тьфу, сглазил. Стоило только помянуть… Э-э, нет, подождите. Их что, всего двое? Ну да, обыкновенная крокодилья двойка. Семейная пара в свободной охоте, они всегда так ходят. Опять же, против шестерки «Шмелей» маловато. Разве что эти ребятки объединятся с рейдерами. Но это вряд ли. Файраты ни с кем в союзы не вступают. Только в кратковременные и исключительно кулинарные. В смысле, они скорее эту рейдерскую «призму» сами перехватят и схарчат, чем вместе с ними будут на нас охотиться.

Ну и? Что означают эти красные точки?

Я задумчиво пожевал губами. Сказать Сереге? А смысл? Он их и так видит. «Песок» – это не радар, радаров на кораблях и без него хватает. «Песок» – это аналитический инструмент для старшего в конвое. Он – квинтэссенция колоссальной невидимой работы, которую изо дня в день, каждую минуту и каждую секунду проделывает армия наблюдателей, разбросанная по всей части Галактики, куда достают корабли Экскора и Экоразведки. Это благодаря им процессор имеет возможность сравнивать, оценивать и сопоставлять различные варианты развития событий. Это благодаря ежесекундной напряженной работе каждого корабля Земли, передающего данные на серверы Экоразведки, я могу знать, что творится у меня на пути. А кстати…

За всей этой величественной красотой рассыпанного передо мной «песка» из головы совсем вылетела причина, по которой я «песок»-то и запускал. А впереди у меня что?

Вот оно!

Что там «Первый» сообщал? Через двенадцать часов на расстоянии семи градусов по горизонтальной плоскости слева будет заварушка? Нет, не будет, она уже есть. Раскрашенная в самый что ни на есть оранжевый цвет. Но и это еще ничего не значит. А проблема в том, что в самой середине этой заварушки ма-а-аленькой звездочкой посверкивает одинокое бирюзовое пятнышко, окруженное оранжевым ореолом, который упорно не желает от него отлепляться, перемещаясь вместе с ним точно по направлению к точке, где через одиннадцать часов пройдет путь нашего конвоя. Вот так-то. Вот оно. Вот откуда и взялась повышенная опасность, исходящая от внешне безобидных «попутчиков».

– Данные по оранжевым, – запросил я процессор, вглядываясь в медленно смещающееся пятно, как будто что-то мог там разобрать. Глупость, понятно, но отрешиться от происходящего как-то не получалось. А так – хоть какая-то иллюзия, что я контролирую процесс.

Возле оранжевого пятна появилась небольшая (на мой взгляд, как-то даже неприлично небольшая) табличка с техническими данными объектов, участвующих в схватке. Собственно, там было только об одном корабле. А тот, который на экране показывался бирюзовым.

– Енот? – я даже забылся. Глупость сморозил, извините. Что толку переспрашивать автомат, верно ли он выдал данные? Что у него было, то и вывел на экран. Но забыться было с чего: уж больно странно выглядели эти данные. Еще бы – вся эта оранжевая кутерьма, взрывающая мне мозг, крутилась вокруг объекта, который в обычной жизни и близко не заслуживал такого внимания. Чистильщик. Самый распространенный в галактике вид пространственных кораблей. Безобидный и тихоходный. Непривлекательный и бесполезный. Слабый и невзрачный. Короче, ненужный никому, кроме планетарных правительств, которые вынуждены тратить немалую (а на самом-то деле просто огромную) часть налогов, поступающих от космолетных корпораций на поддержание основных галактических маршрутов в относительной чистоте. И ладно бы внутреннее пространство, контролируемое монорасой – тут все понятно. В своем доме хочешь не хочешь надо убираться. А как быть с ничейным космосом? Теми кусками, по которым ходят в том числе и твои корабли?

В свое время все решилось естественным путем. Чье правительство больше уставало от бесконечных жалоб транспортников, пассажироперевозчиков либо военных, то и посылало неторопливые галоши чистильщиков бродяжить по торным дорогам Галактики, подбирая, выжигая или просто расталкивая весь тот мусор, который оставляют после себя перемещающиеся разумные существа. Да-да, не надо строить иллюзий – гадят все. И люди на общем фоне еще выглядят сущими овечками: видели бы вы внутренние зоны тех же динохов. (Кхм… Я, к слову, сам не видел, врать не буду, Экоразведка рассказывала…)

Но «Енот», ведущий бой с превосходящими (это видно) силами противника… Это сильно смахивает на анекдот.

Да еще в этом районе…

Другими словами, одинокому «Еноту», до чьей зоны применения лететь не менее четырех дней, в открытом пространстве нейтрального космоса посреди галактики делать было решительно нечего. Да и не долетит он сюда. Двигателей не хватит.

И я еще раз забылся.

– Уточненные данные по «Еноту», – попросил-приказал я.

Табличка на экране на мгновение пропала, а потом появилась вновь в том же виде. Если предположить, что ходовой процессор способен иронизировать, то в нарочитом моргании таблички можно было даже разглядеть эту самую иронию. Хотя кто его знает, может, он и в самом деле способен? Переводя с компьютерного языка на человеческий, этот повтор четко означал: «Иди к дьяволу, что было, то и дал. Будет больше, сообщу».

Я шмыгнул носом. Ну да, собственно. А чего я ждал? Ладно, так уж и быть, не хочешь общаться, спросим «нормальных» собеседников. Я дернул подбородком, переключая канал.

– Первый, это Третий, прошу связи.

– Третий, это Первый, есть связь, – тут же отозвался Серега из-за лобового стекла.

– Серега, у меня тут ходовик рисует на «песке» две опасных группы, – я не стал тратить время на ненужные приветствия, он и так знает, что я рад его слышать. – Рейдерская «призма» и крокодилья семейка. Чего он паникует, не очень ясно, но та заварушка по горизонту впереди, о которой ты говорил, явно про нас. Однако имеется крохотное «но»…

Я взял паузу.

– Там один «Енот» отбивается от толпы каких-то придурков. Прием.

– «Енот»? – В голосе Первого один в один повторились мои недавние интонации. – Один?

– «Енот», и один, – а вот я, похоже, повторил интонации моего ходового процессора. – Только не очень ясно, почему вдруг призма и крокодилы стали такими опасными.

И тут же, как будто обидевшись на обвинение в некомпетентности, ходовик прорисовал двум красным точкам на экране траекторию направления движения. Подумал полсекунды и добавил еще одну линию. Путь «Енота».

– Ага, – задумчиво протянул я, начисто забыв о Сереге. – Так вот ты какой у нас обидчивый.

– Я? – удивился голос из-за лобового стекла.

– А ты-то тут при чем? – не понял я. И тут же врубился. – А-а, нет, ты хороший, это я ходовику.

– С ходовиком разговариваешь? – В голосе Первого появились подозрительные нотки. – «Еноты» одинокие посреди космоса глючатся? Ну-ну, бывает. Может, отдохнешь от «песка»? Не устал часом?

– Иди ты, – я обозлился, – со своими шуточками. У меня тут выбор стоит, а ты дурака валяешь.

И правда, ведь какое-то умное решение вот-вот готово было родиться, но Серега со своими подначками все сбил.

– Не вовремя он у тебя встал, выбор-то, – продолжал веселиться в наушниках Серега. – Ты его водичкой холодненькой, водичкой. Глядишь, будет нормально.

– Первый, – ледяным тоном прервал я его веселье. – Доложить тактическую обстановку на двадцать минут.

В наушниках откашлялись.

– Э-э, чисто, Третий. Как-то даже подозрительно чисто. Рейдеры и файраты и в самом деле единственные объекты, представляющие опасность. Остальные – грузовики и… тоже чистильщики.

Я моргнул, изо всех сил борясь с накатывающей шизофренией. «Песок» перед моими глазами все больше окутывал пространство вокруг, придавая голосу Сереги какую-то потусторонность. Все-таки эта игрушка не предназначена для задушевных бесед. Сухая информация – это максимум, который способен воспринять мозг оператора «песка».

– Настоящие чистильщики?

Вопрос был не праздным. Уж сколько Экскор и Экоразведка ни изучали вероятных противников, сколько ни вычисляли способы маскировки, к которым прибегали что конвергены и другие расы, но все алгоритмы рано или поздно признавались в итоге неработающими. Кровью признавались. Нашей, человеческой кровью.

И чистильщики занимали в этих «признаниях» далеко не последнее место. Я уже говорил про земную систему сбора информации, которая получает данные со всех кораблей, путешествующих в пространстве? Ах да, говорил. Извините, запамятовал: проклятый «песок».

Так вот, поскольку неторопливые коробочки чистильщиков на самом деле являются самыми массовыми кораблями в галактике, присутствующими практически во всех точках пространства, то, естественно, ни одна разведка ни одной расы не могла обойти их вниманием. Идеальные разведчики на самом деле. Тихие, неприметные, никому не интересные и при этом постоянно находящиеся в гуще событий. Чего еще желать? А при необходимости в скромные серые коробки запросто запихивались мощные двигатели и неплохое вооружение, превращавшие внешне невзрачных работяг в замечательных диверсантов, которые не раз и не два преподносили противникам неприятные сюрпризы.

О, кстати… Я потряс головой, пытаясь привести мысли в порядок. Нет, положительно, «песок» до добра не доводит. Ну конечно же… Как может обыкновенный «Енот» противостоять хотя бы одному противнику, если у него из вооружения только и есть что магнитные ловушки-толкатели и маломощные промышленные лазеры, предназначенные для неспешной утилизации всякого космического хлама? Правильно. Никак не может. А раз все-таки противостоит, то это означает что? Значит, это как раз «тот самый» чистильщик и его надо выручать. И полетная инструкция, кстати, тоже предписывает это однозначно.

Я вздохнул и потянулся к панели управления «песком». Эта информация еще означает, что «песок» пора отключать. Надо еще успеть подготовиться к драке: отходняк от «песка» длится не одну минуту.

Щелк. Подача информации прекратилась, безбрежная красота космоса исчезла, и внутренняя отделка кабины, уютная и привычная, прыгнула на меня, как будто соскучившись. Жуть. Ощущения, доложу я вам, не самые приятные. То космос снаружи тебя, то ты снаружи космоса. Так и с ума сойти недолго.

Перед моими глазами появились две ладони. Мои же. Я отстраненно наблюдал, как медленно именно приближаются к моему лицу, закрывают глаза. Голова честно сообщала мне, что лицо начали тереть. Я не менее честно согласился и сообщил голове в ответ, что действие одобрено. Не переживай, мол. Сейчас станет полегче. Однако лицо растиралось, время шло, а легче не становилось. Как будто из другой вселенной на меня повеяло космическим холодом. Я поначалу перепугался, но тут же понял, что это свои. Родной ходовик решил помочь и включил на полную кондиционер. Чтобы, так сказать, я побыстрее приходил в чувство.