Текст книги "Зыковы"
Автор книги: Максим Горький
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
М и х а и л (вставая). Пошёл. Выходи-ка ты замуж за этого немца и гони всех нас к чертям в болото... всех, вместе с романическим папашей и его второй молодостью...
С о ф ь я. Ах, да иди же!
М и х а и л. Ш-ш! Тебе нужно быть в полном обладании всеми чувствами... Здравствуйте, цивилизация и культура!
X е в е р н (одетый очень парадно, бриллиант в галстуке и на пальце левой руки. Молча здоровается с Михаилом, целует руку Софьи, идёт за нею к столу). Вы, вероятно, догадываетесь, почему я просил вас принять меня сегодня...
С о ф ь я (садясь). Кажется – догадываюсь...
X е в е р н. Это очень приятно мне...
С о ф ь я. Да?
X е в е р н. Это устраняет лишние объяснения. Можно курить?
С о ф ь я. Как всегда. (Пододвинула ему пепельницу, спички.)
X е в е р н. Я несколько волнуюсь...
С о ф ь я. Дать воды?
X е в е р н. О, нет! Это волнение естественно...
С о ф ь я. У вас очень внушительный вид сегодня...
X е в е р н. Если б и мысли мои внушили вам доверие ко мне...
С о ф ь я. А вот – познакомьте меня с ними.
Х е в е р н. Такова и есть цель моего визита! (Раскуривает сигару.) Вы знаете, что я очень уважаю ваши идеи, они вполне отвечают моим задачам.
С о ф ь я. Весьма лестно слышать это.
Х е в е р н (кланяясь). Да. Я говорю искренно. Вы, конечно, не откажете мне в знании России и русских людей – я умею видеть много и хорошо! Я восемнадцать лет среди русских, я изучил их, и мой вывод есть такой: Россия страдает прежде всего недостатком здоровых людей, умеющих ставить себе ясные цели. Вы – согласны?
С о ф ь я. Далее.
Х е в е р н. Да. У вас очень редки люди, уверенные в себе, в своих силах. У вас очень много метафизики – мало математики...
С о ф ь я. Вы говорили это не раз...
Х е в е р н. Я так думаю! Теперь – вы: вы женщина с умом и характером.
С о ф ь я. Благодарю вас...
Х е в е р н. Это – правда! Я даже думаю о вас аллегорически: Софья Ивановна – это новая, здоровая душою Россия, которая, в условиях, достойных её, может делать всякое дело, может делать очень много культурной работы.
С о ф ь я. Вы меня захвалите...
Х е в е р н. Это всё совершенно серьёзно! И потому союз со мной, который я вам предлагаю, имеет очень глубокий смысл. Это – более, чем просто брак, да! Моя энергия и ваша – о! – это будет колоссально! Когда два сильных лица понимают свои задачи, это очень... важно, особенно для России, в те дни, когда она должна, наконец, бросив всякие эти... мечтания, взяться за простое дело жизни, поставить себя на крепкую ногу... Ваш брат увлечён семейной жизнью, он стал плохо работать, как я имел честь не однажды указать вам, заботясь о ваших интересах...
С о ф ь я. Вы впервые объясняетесь в любви?
Х е в е р н (несколько смущён). Позвольте – теперь вопрос не этот! О чувствах я говорил вам – четыре раза.
С о ф ь я. Четыре? Так ли?
Х е в е р н. Так. Я – помню! Первый раз – в саду предводителя дворян, на именинах его, когда был дождь и вы промочили ноги. Второй – здесь, на берегу пруда, на скамье. Вы тогда смутили меня, сказав шутливо о лягушках, что они тоже квакают – про любовь...
С о ф ь я. Третий и четвёртый я помню.
X е в е р н. Это, конечно, верно, о лягушках, но – извините – это была несвоевременная шутка! Когда сердце человека жадно хочет...
С о ф ь я. Давайте прекратим эту беседу, Густав Егорович...
X е в е р н (удивлён). Почему?
С о ф ь я. Нужно ли объяснять?
X е в е р н (встал, обиженно). О, конечно, нужно объяснить, когда кто-нибудь не понимает... Я сочту себя оскорблённым, если вы откажете...
С о ф ь я. Вот как? Хорошо! (Встала, ходит.) Вы предлагаете мне спасать Россию вместе с вами...
X е в е р н. Это – утрировано!
С о ф ь я. Ну, вы предлагаете что-то в этом роде. Я – не считаю себя способной к делу столь трудному. Это – первое. Второе: вас я тоже не могу признать достойным этой роли...
X е в е р н. Позвольте – какой роли?
С о ф ь я. Ну, скажем, роли культурного работника.
X е в е р н (с улыбкой). О! Почему?
С о ф ь я. Потому что вы мелкий хищник.
Х е в е р н (изумлён больше, чем обижен). Позвольте! Это уже... это я не ожидал! И это – я не понимаю...
С о ф ь я. Я говорю обдуманно. На столе у меня лежат документы, уличающие вас в целом ряде поступков нечестных...
Х е в е р н (сел, грубо). Таких документов не может быть!
С о ф ь я (стоит за столом; спокойно, веско). У меня копия вашего договора с буяновскими мужиками. Мне известна ваша сделка с предводителем...
Х е в е р н (пожимая плечами). Это – коммерция...
С о ф ь я (тише, с усилием). Вы убеждали Тараканова составить фальшивую опись...
Х е в е р н. Тараканов – психически больной...
С о ф ь я. А Шохин, которого вы пытались подкупить, – тоже больной?
X е в е р н. Всё это искажено...
С о ф ь я. Вы всё бесцеремонней и глубже залезаете в карман моего брата – по-вашему, эта деятельность необходима в России?
Х е в е р н (отирая лицо платком). Вы можете выслушать мои объяснения?
С о ф ь я (ходит, усмехаясь). Ну, сударь мой, какие же тут объяснения могут быть? Все ясно!
Х е в е р н (аккуратно гасит сигару). Значит, вы меня считаете человеком нечестным и недостойным вашей руки?
С о ф ь я (остановилась удивлённая, потом смеётся). Ну, знаете, вы очень наивный человек!
Х е в е р н (улыбаясь, разводит руками). Если я и допустил... что-нибудь излишнее, то это потому, что я был уверен в вашем доброжелательном отношении ко мне...
С о ф ь я. Не понимаю...
Х е в е р н. Мне казалось, что вы считаете меня своим другом, моё дело – вашим!
С о ф ь я. Ах, вот что! Ну, вы ошиблись...
Х е в е р н. Ошибки нужно извинять. Я думал, что, видя, как ваш брат ведёт дела, вы меня не только не осудите, но моя предусмотрительность...
С о ф ь я (подходит к нему; тихо, но твёрдо). Ступайте вон!
(Хеверн, вспыхнув, делает движение к ней, она схватила что-то со стола; несколько секунд они стоят друг против друга молча.)
Х е в е р н (отступая). Вы – очень грубая женщина! Вы – смешная, да!
(Быстро идёт к двери, надев шляпу ещё в комнате. Софья, присев на край стола, одной рукой прикрыла глаза, другой – крепко трёт колено.)
С т ё п к а (в двери, смотрит на неё, вздыхает). Печку-то затопить?..
С о ф ь я (глухо). Не нужно... Впрочем – затопи...
С т ё п к а. Шохин к тебе просится...
С о ф ь я. Ах, пусть подождёт...
С т ё п к а. Ему в лес ехать надо...
С о ф ь я. Отстань! Ну, зови... Скорее!
(Стёпка убежала, в двери столкнулась с Антипой.)
А н т и п а. Эк тебя беси носят!.. Соня – что такое? Немец в зале наскочил, зелёный весь, шипит, не попрощался...
С о ф ь я (грубовато). Он тебя за этот год обобрал тысяч на десять...
А н т и п а. Ну-у? Молодец, не зевает... Эхма, люди!.. А Павла говорит – надо быть добрым; люди, говорит, соскучились по сердечному доверию к ним. Павла-то где – не знаешь?
С о ф ь я. Ты бы поехал куда-нибудь...
А н т и п а. Вот ещё... зачем?
С о ф ь я (прячет в стол бумаги). Обленился ты, Антипа... Смотреть на тебя неприятно... Оставь-ка ты меня... что ты целый день бродишь?
А н т и п а (уходя, грубо). Место себе ищу...
(Софья ходит по комнате, оправляя волосы. Стёпка с пучком лучины, в двери Шохин; Софья смотрит на него и молчит.)
Ш о х и н. Шохин пришёл.
С о ф ь я. Да. Ну, что, Яков? Скорее!
Ш о х и н. Рассчитай меня. Отпусти...
С о ф ь я. Хорошо... Постой – почему это?
Ш о х и н. Так. Есть причина.
С о ф ь я. Ну, что ж... Очень жаль...
Ш о х и н. И мне жаль.
С о ф ь я. Обидел кто-нибудь?
Ш о х и н. Нет...
С т ё п к а. Врёт он, его святенькая обижает, монахинька эта, святоша...
Ш о х и н. Прогони Стёпку...
С т ё п к а. Сама уйду...
(Убежала.)
Ш о х и н. Причина та, что не могу я при молодой хозяйке, боюсь её...
С о ф ь я. Что такое?
Ш о х и н. Жмёт она меня... всё глядит эдак жалостно... ну, – я не хочу! Конечно, человек я виноватый... однако – не каждый день судить меня, это уж не суд, а мука будет!.. Вошла она в дом и вроде как песку насыпала в машину нашу... Нехорошо с ней. Вон и ты извелась...
С о ф ь я (смотрит на него, не слушая, тихо говорит). А глаза такие славные, мягкие...
Ш о х и н. У неё? Ты глазам не верь – делу верь! А дела от неё не будет хорошего...
С о ф ь я. Это я не про неё сказала...
Ш о х и н. Эти, которые тихие, они близко подползают – метко жалят. Змея – тиха.
С о ф ь я. Ну, ладно, оставь...
Ш о х и н. Немцу – тоже не верь. Чужой человек и бесстыдный... А насчёт этого... усопшего, насчёт жены, детей... его...
С о ф ь я. Ладно, не беспокойся... Куда же ты пойдёшь?..
Ш о х и н. В город. А там – не знаю...
С о ф ь я. Жалко мне тебя...
Ш о х и н. И мне тебя. Одна ты тут... Хозяин-то без вина пьян. Дай тебе бог во всём удачи!.. Прощай, Софья Ивановна!
С о ф ь я. Прощай... (Подаёт ему руку, он взял и держит, глядя на неё исподлобья.) Может, передумаешь?
Ш о х и н. Нет. Я лучше вернусь, когда она помрёт.
С о ф ь я. Кто-о? Зачем ей умирать?
Ш о х и н. А жить зачем? И жить ей тоже незачем... Прощай... (Уходит, пятясь задом.)
С о ф ь я (смотрит вслед ему, трёт глаза руками и бормочет). Кошмар какой-то! (Видит в зеркале, что Павла, проходя с Михаилом мимо двери, играючи прижалась к его плечу; тихо, испуганно зовёт: "Павла!" Они входят рядом, Михаил смущённо улыбается.)
М и х а и л. А, огонь! Это – славно!
П а в л а. Ты что какая хмурая?.. (Обнимает её.) Ты послушай-ка, что Миша сочинил...
С о ф ь я (заглядывая в лицо ей). Дитя моё, ещё недавно, сегодня я говорила тебе...
М и х а и л. Ой, серьёзный разговор!..
С о ф ь я. Я тебя попрошу уйти...
М и х а и л (садясь на пол к огню). Нет, не уйду...
С о ф ь я (устало). Вы, кажется, с ума свести меня хотите... право!
Ц е л о в а н ь е в а (входит). А я вас ищу везде... Вы бы не прятались, а то хозяин сегодня совсем не в уме... орёт на всех...
С о ф ь я. Анна Марковна, мне нужно поговорить с ними один на один.
Ц е л о в а н ь е в а (обиженно). Хорошо, матушка, я уйду... Хотя и мать...
М и х а и л. Тётя Соня, право же, не о чём говорить... ничего нового нет! Ты, в самом деле, послушай-ка вот, что я сочинил...
П а в л а (смотрит на Софью, прищурив глаза, покачиваясь на ногах). Я тоже не хочу говорить ни о чём...
С о ф ь я (осматривает всех, идёт к столу). Ну, хорошо... Давайте посидим молча, успокоимся...
П а в л а. Миша, да читай же...
М и х а и л. Готов, маменька...
П а в л а. Опять? Я же просила не называть меня так!
М и х а и л. Это – законный титул.
С о ф ь я (нетерпеливо). Читай, Михаил...
М и х а и л (усмехаясь). Сейчас... дай припомнить...
П а в л а. А я – помню...
Ц е л о в а н ь е в а (из двери громко шепчет). Отец идёт перестаньте!
С о ф ь я. Анна Марковна, зачем вы...
Ц е л о в а н ь е в а. Опять не угодила...
(Павла жмётся к Софье; Михаил, сидя на полу, хмурится, отодвигаясь в тень.)
А н т и п а (входит, угрюмо смотрит на всех, опустив руки, шевеля пальцами). Отчего же перестать надобно? Ну – собрались все в одну комнату... стихи, разговор... что ж такое? Ничего ведь нет такого... (Внезапно, с тоской.) Да не бойтесь вы меня, чорт вас возьми, ведь такой же я человек, как все!..
С о ф ь я. Тише, Антипа...
А н т и п а. Молчи! Что ты всё останавливаешь меня? Что все бегут меня? Зверь я, что ли? Ну? Это когда человек один оставлен – он звереет, конечно...
М и х а и л. Папаша!
А н т и п а. Ну?
М и х а и л. Прибавьте жалованья Шохину, Якову!
А н т и п а (медленно). Это – что такое? Насмешка?
М и х а и л. Ей-богу – нет! Просто – он веселее будет!
А н т и п а. Это что, Софья?
С о ф ь я. Так, дурит Миша! Шохин уходит от нас.
А н т и п а. Уходит? Куда?
С о ф ь я. Не знаю...
П а в л а. Вот – хорошо... Боюсь я его...
А н т и п а. Ты – всего боишься... И – напрасно... (Задумался.) Так уходит Яков? Дела... Что это он?
М и х а и л. Я не знал этого...
А н т и п а. А что ты знаешь? Отец – лесом торгует, а сын – стишки стряпает. Довольно смешно...
М и х а и л. Начинается...
(Все молчат. Павла что-то шепчет Софье.)
А н т и п а. При людях будто не шепчутся...
С о ф ь я (с тоской). Делали бы вы что-нибудь! Ели бы хоть, пили!.. Анна Марковна – устройте вы чай, что ли...
Ц е л о в а н ь е в а. Чай пить рано ещё...
С о ф ь я. Миша, нужно проверить счёт Хеверна...
М и х а и л. Сейчас?..
С о ф ь я. Да!
М и х а и л. Это ты выдумала, чтобы разогнать всех. Заняла самую лучшую комнату в доме и не любишь, когда у тебя сидят...
С о ф ь я. Фу, какой вздор...
М и х а и л. Не вздор...
А н т и п а (Павле). Ты что молчишь?..
Ц е л о в а н ь е в а. Вот извольте! Пошепталась – нельзя, молчит нельзя...
А н т и п а. Баба – цыц!
Ц е л о в а н ь е в а. Ой, батюшки... Пашенька!
А н т и п а. Что ты всё мутишь тут, а?
С о ф ь я. Антипа, опомнись!
А н т и п а. Молчи, сестра! Я всё вижу, ты слепая...
П а в л а (негромко, очень твёрдо). Антипа Иванович, я прошу вас не кричать на мамашу!..
А н т и п а. Не рассыплется она от моего крика.
П а в л а (пододвигаясь к нему). Вы – нехороший, злой человек! Я вас не люблю... Я – боюсь вас!
А н т и п а. Павла, Павла, господь с тобой...
С о ф ь я. Подожди! Слушай, Павла...
П а в л а. Нет, вы меня послушайте... Я люблю Мишу...
М и х а и л. Н-ну!.. (Прячется ещё дальше в тень.) Не верь ей, отец, это она выдумала от скуки...
(Антипа сел в кресло, молча смотрит на жену, страшен.)
П а в л а (вздрагивая). Ну, да... ну, господи же!.. Убейте меня за это... всё равно! Я знаю, – Миша меня не любит... я знаю... что же? А я люблю его... он лучше всех... Ну – убейте меня!
Ц е л о в а н ь е в а. Пашенька – зачем ты говоришь?..
С о ф ь я. Анна Марковна, я прошу вас уйти!..
А н т и п а. Эх, Павла... уйди! Уйди скорее... Сестра... уведи её... Скорее!..
(Софья молча обнимает Павлу, ведёт её вон; за ними, тенью, бесшумно, Целованьева. Михаил прижался за камином, на полу.)
А н т и п а (сидит окаменевший, быком смотрит в пол, бормочет). Вот как... Вот, брат, как... старик... да...
(Возится в кресле, расстегнул ворот рубахи, взял линейку со стола, сломал её, швырнул в камин. Книгу взял, взглянул на неё, бросил на пол. Нашёл маленький револьвер, усмехнулся и, прищурив глаз, смотрит в дуло. Лицо его становится спокойнее, серьёзней, положил руку с револьвером на колено и, схватившись другой рукою за бороду, замер, закрыл глаза. Михаил испуганно, тихонько идёт к нему, схватил револьвер, но не успел вырвать.)
А н т и п а (вскочив на ноги). Ты?
М и х а и л. Слушай, отец...
А н т и п а. Уйди... прочь!
М и х а и л (отошёл к двери). Я не виноват. Мне ничего не надо. Ты слышал, она сама сказала... Не верь ей...
А н т и п а. Всё едино... всё едино...
М и х а и л. Я эти мысли знаю...
А н т и п а. Какие?
М и х а и л (указывая на оружие). Вот эти...
А н т и п а (швырнул револьвер на пол, к двери). Дурак... Ты думаешь, я из-за тебя решусь... Эх, пьяница!.. Иди вон!
М и х а и л. Не думай обо мне плохо. Я знаю – я человек бесполезный, больной, мне стыдно пред тобою, пред всеми... Честно говорю тебе – ничего я не ищу у мачехи...
А н т и п а (ревёт, рычит). Отойди, убью ведь! Забуду, что ты сын мне... (Вдруг бросился, схватил сына за горло, встряхивает.) Вот какие мысли в башке твоей поганой...
М и х а и л. Это – не мои, твои мысли...
А н т и п а. Что-о?
М и х а и л. Я тебя старше душою... Я не повинен ни в чём...
А н т и п а. Ты у меня сердце вынул...
С о ф ь я (вбегает). Пусти! Ну? Миша – беги!
(Михаил выбежал, поднял револьвер.)
А н т и п а (слепо ткнулся к сестре, обнял). Софья... скорее, матушка! Гони всех... Её – спрячь... Мишка – пусть едет, уезжает! Софья – около меня великий грех ходит... Делай что-нибудь!.. Сердце моё... не дышит...
(Софья, усадив его в кресло, запирает двери.)
А н т и п а. Убило меня...
(Выстрел в доме. Антипа вскочил, смотрит на пол, не может ничего сказать.)
С о ф ь я (взглянув на стол, бросается к дверям, на ходу). Он взял со стола револьвер!..
А н т и п а (шатаясь). Это – Михайло... сын...
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Та же комната. В кресле, у камина, А н т и п а, точно пьяный. Сзади его тихо шагает М у р а т о в, курит, задумчив.
А н т и п а. Что доктор-то говорит?
М у р а т о в. Я же не знаю, – ведь мы сейчас только приехали...
А н т и п а. Сейчас? Да...
М у р а т о в (опасливо взглянув на него). Он, вероятно, ещё не успел осмотреть...
А н т и п а. Меня Софья вытурила оттуда. (Помолчав.) А ты зачем приехал?
М у р а т о в. Я же говорю: доктор у меня сидел, прискакал Шохин...
А н т и п а. Шохин? Он тоже вот человека убил.
М у р а т о в. Я и поехал с доктором... Может быть, окажусь полезен...
А н т и п а. Ты?
М у р а т о в. Ну да...
А н т и п а. А – Шохин где?
М у р а т о в. В город послали, за лекарствами...
А н т и п а. Так. Всё можно объяснить...
М у р а т о в. Тут и объяснять нечего...
А н т и п а. Ну – нечего! (Усмехнулся.) А что, барин, не любишь ты меня?
М у р а т о в (на секунду остановясь). Пожалуй, теперь не время о любви говорить...
А н т и п а (повторяет медленно). О любви говорить не время... Слова-то какие... А я вот не боюсь сказать, что никого не люблю. Софью только... очень уважаю... (Помолчал.) А сказать – люблю... это очень опасно... Доктор-то пьяный?
М у р а т о в. Не сильно... Как всегда...
А н т и п а. А не повредит он Михаиле?
М у р а т о в. Н-но... вы же знаете, что он хороший доктор...
А н т и п а. Да. Он и человек хороший. Только вот, споил ты его... Всех ты тут повредил... Михаила тоже... вредное ты лицо... Стой!
(Испуганно приподнимается с кресла.)
С о ф ь я (входит торопливо, рукава засучены). Ну, рана не опасна... слышишь, Антипа?
А н т и п а. Верно? Не опасна?
С о ф ь я. Конечно – верно...
А н т и п а (опускаясь в кресло). Спасибо тебе...
С о ф ь я (прошла в свою комнату, на ходу сказав Муратову). Не пускайте его никуда...
М у р а т о в (кивнув головою, обращается к Антипе). Вот, видите...
А н т и п а. Она тебе что шепнула?
С о ф ь я (выходит со свёртком в руках). Я сказала, чтоб ты не выходил пока отсюда...
А н т и п а. Чего ж ты ему говоришь, а не мне?..
С о ф ь я (уходя). А, пустяки...
М у р а т о в. Выздоровеет Миша...
А н т и п а. А я – до смерти заболел.
М у р а т о в. Э, всё пройдёт...
А н т и п а. Когда помрём. Ты мне ничего не говори, не надо. Утешенья мне не добыть... (Молчит. Муратов остановился, искоса смотрит на него.) Ты вот учился, законы знаешь... Скажи, отчего это: я человек здоровый, до дела – жадный... от большого здоровья, может, и плохо мне... а вот сын у меня слабый, ни к чему не привязан – это отчего, ну? Какой тут закон?
М у р а т о в (неохотно, неуверенно). Что ж... одно поколение работает... а другое устаёт... то есть рождается уставшим...
А н т и п а. Не понимаю...
М у р а т о в. Должно быть, на детях сказывается усталость отцов, в соках переданная...
А н т и п а. Поколение... слова всё какие-то... намекающие...
М у р а т о в. Какие же тут намёки...
А н т и п а. Да, вот – одни работают, другие от безделья поколевают... Нехорошо выходит...
М у р а т о в. Вы, смолоду-то, много пили?
А н т и п а. Я? Нет. Отец – пил. Жена выпивала... она из пьяной семьи... Скушно ей было со мной... я ведь дома-то почти и не жил... От неё всегда мятой, а то сухим чаем пахло... это она винный дух заедала... Михайлу – Софья испортила, он у неё жил... приучила его книги читать... стишки сочинять... Маятник, говорит, как медная секира, срубает головы минут – смешно: минуты с головами. Вроде муравьёв, что ли? А может, и нет тут ничего смешного...
(Закрыл глаза, будто задремал. Софья, в двери, делает знаки Муратову; он, взглянув на Антипу, подходит к ней.)
С о ф ь я. Миша хочет видеть его; я увела оттуда Павлу, но она может придти, идите к ней, задержите её; не нужно, чтоб она встретилась сейчас с Антипой, – понимаете?
М у р а т о в. Конечно! Но на какие пустяки тратите вы себя – это ужас!
С о ф ь я. Ну, идите...
М у р а т о в. Подумайте однако, вам ли...
С о ф ь я (сухо). Вы – идёте?
(Муратов, поклонясь, ушёл. Софья следит за ним, глядя в зеркало.)
А н т и п а (чуть подняв голову). Зачем он тебе?
С о ф ь я. Он мне не нужен.
А н т и п а. То-то! Лучше нищими жить али в разбой пойти, чем с эдакими вот...
С о ф ь я (подходя к нему). Слушай-ка...
А н т и п а. Соня? Как же так? Отец работал, я работал, накопил добра на тысячу человек, а девать его некуда. Для чего всё? Михайло – мёртвая душа... Ты бездетна...
С о ф ь я. Время ли теперь говорить об этом!..
А н т и п а. На-ко вот! А лесничий сказал: время ли про любовь говорить...
С о ф ь я. Нашёл с кем о любви беседовать, чудак!
(Положила руку на плечо его, он взял и рассматривает её пальцы.)
А н т и п а. Рука-то маленькая, а – твёрдая... Тебе бы не сестрой, женой моей быть, эх...
С о ф ь я (отняв руку). Вот что – Миша хочет видеть тебя...
А н т и п а (отшатнулся, привстал). Это – сам он захотел, али ты внушила?
С о ф ь я. Сам...
А н т и п а. Ей-богу?
С о ф ь я. Ну, вот ещё, божиться я буду...
А н т и п а (встал). Тяжело мне будет видеть его.
С о ф ь я. Идём!
А н т и п а. Мне всегда было тяжко смотреть на него. А в чём я виноват перед ним, а? Он – устал, а я – не устал. Эта – там?
С о ф ь я. Нет. Она ни в чём не виновата.
А н т и п а. Знаю. Они все, эдакие-то, ни в чём не виноваты. Это мы виноваты во всём, такие вот. Соня, что она... кто она, Павла эта?
С о ф ь я. Поздно спрашиваешь... Просто она – молодая девушка... живёт во сне своей юности...
А н т и п а. Нашёл я счастье... отдых...
С о ф ь я. Счастье стоит не дёшево...
А н т и п а. Маленькое-то!
С о ф ь я. Оно всегда маленьким кажется, пока его в руках держишь, выпусти – узнаешь, как велико и дорого... (Торопливо.) Это не про твой случай...
А н т и п а. Ладно уж... Я думал – дети будут...
С о ф ь я. Это ты теперь выдумал...
А н т и п а. Нет, думал, ждал... Женщина без детей – какая это радость?..
(Софья хотела что-то сказать, но, махнув рукою, отвернулась.)
А н т и п а. Ты что?
С о ф ь я. Я – жду. Идёшь?
А н т и п а. Иду. Соня, отчего бабам всегда тошно со мной было, скушно? И любит будто, а души не открывает, – отчего?
С о ф ь я. Перестань ныть!
А н т и п а. Разве я – ною? Я был красивый...
С о ф ь я. Ты был для женщин всегда половинкой человека.
А н т и п а. Врёшь...
С о ф ь я. Подумай, увидишь, что правда...
А н т и п а (смотрит на стенные часы). А что я буду говорить Михаилу-то?
С о ф ь я. Найди...
А н т и п а. Маятник, как секира... Мне ведь не жалко его. Мне только за себя стыдно... себя жалко – зря изломался.
(Софья задумалась, молчит.)
А н т и п а. Ну, что ж? Идём...
С о ф ь я (решительно). Нет, не ходи, не надо!
А н т и п а. А как же?..
С о ф ь я. Я скажу, что нездоров ты... задремал...
А н т и п а. А то – я пойду...
С о ф ь я (строго). Я сказала – не надо!
А н т и п а. Тогда я – через часок зайду... пусть уляжется в душе... У меня, Соня, все мысли – пьяные, все – одичали... Игра у меня в душе страшная...
С о ф ь я. Говоришь ты много!
(Уходит спешно.)
А н т и п а (прошёлся по комнате, подошёл к столу, перебирает на нём бумаги, бормочет, протянув руку к двери). Ты, брат, тоже не всё понимаешь... нет! (Читает какой-то лист, бросил его, нахмурился, снова взял и читает ворча.) Так... постой? (Усмехается.) Э-э... ах, Соня! Вот оно что...
(Шохин осторожно входит с пакетами в руках, видя хозяина – делает движение назад.)
А н т и п а. Это кто?
Ш о х и н. Шохин пришёл. С лекарством.
(Оба несколько секунд молча смотрят друг на друга.)
А н т и п а. Вот, Яков, и я человека убил...
Ш о х и н. Тут – того и гляди...
А н т и п а. Да ещё сына... а?
Ш о х и н (угрюмо). Теснота. Не видать – кто чей...
А н т и п а. Ты, слышь, уходишь?..
Ш о х и н. Я – не из обиды...
А н т и п а. Вот – идём вместе...
Ш о х и н. Куда?
А н т и п а. А ты куда собрался?
Ш о х и н. Не знаю ещё.
А н т и п а. Ну, и я с тобой...
Ш о х и н. Коли вправду, так я подожду. Дела-то – на Софью Ивановну?
А н т и п а. А что? Она – справится...
Ш о х и н. Конешно.
А н т и п а. По богомольям пойдём...
Ш о х и н. Молельщик я плохой...
А н т и п а. За тебя – отец старался...
Ш о х и н. Видно – так. Куда это девать?
А н т и п а. Лекарство? Неси туда...
Ш о х и н. Боюсь, будто...
А н т и п а. А бывало, ничего не боялся.
Ш о х и н. Всё – до разу.
А н т и п а. Трудно, Яков, с людями жить...
Ш о х и н. Людей-то и не видно, всё – судьи да подсудимые.
А н т и п а. Значит – решили, идём?
Ш о х и н. Что же? Коли вы взаправду – я ничем не связан...
С т ё п к а (вбегает). Ты чего тут? Лошадь, – давай скорей лекарства-то...
(Увидала хозяина – охнула и исчезла.)
А н т и п а. Видал? Вот какой я страшный.
Ш о х и н. Глупая она. Однако – хорошая...
А н т и п а. А хороших пугать – надо ли?
Ш о х и н (уходя). На что их пугать!
(Оставшись один, Антипа несколько секунд смотрит на портрет над столом Софьи, потом прикручивает огонь лампы и снова прибавляет.)
П а в л а (вбежала). Софья Ивановна...
(Увидав Антипу, подалась назад, стоит, наклоня голову.)
А н т и п а (медленно подошёл к ней, коснувшись ладонью лба, откинул голову её, смотрит в глаза). Ну? Что?
П а в л а (тихо). Бейте...
А н т и п а. Ах ты, змея кроткая...
П а в л а. Не мучьте вы меня, бейте...
А н т и п а. За что бить? (Поднимает кулак.)
П а в л а. Скорее – господи!
А н т и п а. За что бить?
П а в л а. Не знаю я... За то, что молода... за то, что ошиблась, думала – вы не такой... за то, что не люблю вас... (Закрыла лицо руками.)
А н т и п а (схватил кисти рук её, открыл лицо и, не выпуская её, хрипит). Уйди... иди прочь!.. Что ты со мной сделала? Что?
П а в л а (опускаясь на пол). Ничего я не сделала...
А н т и п а (выпустил руки её, она упала, он медленно приподнимает ногу, как будто собираясь ударить Павлу, но – присел на пол и, положив голову её на колено себе, гладит голову Павлы, шепчет). Дитё моё – не бойся... Я – не трону – очнись! Дитё моё милое...
С о ф ь я (за дверью). Перестаньте говорить вздор...
М у р а т о в. Но – что же будет с вами?!
С о ф ь я (вошла, бросается к брату). Что ты сделал?
М у р а т о в (испуганно попятился). Чорт возьми...
А н т и п а. Тише...
С о ф ь я (ощупывая Павлу). Обморок?
А н т и п а. Не знаю...
М у р а т о в. Сейчас я доктора позову...
С о ф ь я. Скорее, он во флигеле у Тараканова...
П а в л а (очнулась, оглядывается, Антипе). Уйдите... Соня – уведи меня...
А н т и п а. Ладно.
(Отошёл в тень к двери на террасу, стоит спиной ко всем.)
С о ф ь я. Что такое случилось?..
П а в л а. Он меня хотел прибить...
С о ф ь я (брату). Ты – уйди, пожалуйста...
А н т и п а. Не хочу!
П а в л а (стоит, держась за Софью). Антипа Иванович, вы знаете, я хотела любить вас...
А н т и п а. Не говори про это...
П а в л а. Я хотела, чтоб вы были добрее...
А н т и п а. Н-да...
П а в л а. Но вам никого не жалко, вы никого не любите. За что вы не любите сына? Зачем вы ревнуете его ко мне и гоните его? Он – больной, несчастливый – виноват он в этом?
А н т и п а. А я – виноват, что здоровее его? Виноват, что никудышных людей – не жалко мне? Я – дело люблю, я люблю работу! На чьих костях жизнь строена, чьим потом-кровью земля полита? Не такие люди этому служили, как он да ты! Может он мой труд на себя принять?
С о ф ь я. Довольно...
А н т и п а. От моей да отцовой работы сотни людей сыты живут, в гору пошли. А он – что? Я – грех сделал, так ведь я же и дело делаю, я! Вас, добрых, послушать – всякое дело перед кем-то грех... Неверно это! Отец мой говаривал: коли бедность не убить – греха не избыть, вот это – верно!
П а в л а. Про вас везде нехорошо говорят...
А н т и п а. Ну, так что? Говори! Из зависти говорят, богатый я! И все должны быть богаты, все должны в силе быть – чтобы друг другу не служить, не кланяться... Будут люди жить независимо, без зависти – хороши будут; не достигнут до этого – пропадут в низости своей... Это – Софьины слова, верные слова!
(Софья внимательно смотрит на брата.)
П а в л а. А – Миша?
А н т и п а. Что ж я тут сделаю? Ничего не могу я... Не вижу вины моей пред ним! (Тише.) Может, вот перед тобой виновен... ну, увидал, понравилась... захотелось порадоваться с тобой, отдохнуть... али я отдыха не заслужил?
П а в л а. Господи! Неужели нельзя жить в тихом мире, друг друга, любя друг друга, всех любя?
(Софья задумчиво отходит от нее.)
П а в л а. Ведь надо же иначе жить!
А н т и п а (угрюмо). Начни... начинай...
П а в л а. Милые мои – ведь нельзя так... нельзя жить не любя никого, никого не жалея... Дорогие мои люди – неужели все – враги друг другу?.. (Молчание.) Боже мой, боже!.. Есть же что-нибудь неоспоримое... есть же правда где-нибудь!
А н т и п а. Не приготовили её для тебя...
П а в л а. Ведь надо же думать о правде, надо искать её...
С о ф ь я (негромко). Правду – не выдумаешь, её надо выработать. Работать нужно, Паша, а не искать... Ничего не найдёшь, – ничего не потеряно...
А н т и п а (угрюмо). Покой души потерян...
С о ф ь я. Покой – не правда...
П а в л а (тоскливо). Не понимаю я вас... ничего не понимаю...
(Целованьева вводит Михаила, он идёт довольно бодро, держась одною рукой за плечо Анны Марковны, улыбается, примирительно протянув другую руку вперед.)
С о ф ь я (тревожно подхватывая его). Зачем ты встал? Как вы позволили?
Ц е л о в а н ь е в а. Просится он...
П а в л а. Ах, господи! Что вы делаете, мамаша?
Ц е л о в а н ь е в а. Ведите, говорит, меня, хочу отца видеть...
М и х а и л. Ничего, тётя Соня...
Ц е л о в а н ь е в а. Он, говорит, сам-то не придёт.
П а в л а. Но разве вы не понимаете...
Ц е л о в а н ь е в а. Ты много поняла! Кричи больше на мать-то...
М и х а и л. Постойте... не шумите... Это все я виноват...
(Софья усадила его в кресло.)
А н т и п а (подходит, быком глядя на сына, глухо говорит). Это напрасно ты... я бы пришёл, погодя... Я и хотел идти... да вот тут... говорили мы...
М и х а и л. Слушай, отец...
С о ф ь я. Тебе вредно говорить...
М и х а и л. Молчать – вреднее...
А н т и п а. Больно поранился?
М и х а и л. Ты меня прости...
А н т и п а. Эх, брат... Ладно! Чего там? Неизвестно, кто виноват...
М и х а и л. Я знаю кто...
П а в л а. Кто же? Кто?
Ц е л о в а н ь е в а. Уж, конечно, люди беззащитные...
С о ф ь я. Вы, Анна Марковна, напрасно...
Ц е л о в а н ь е в а. Нет уж, матушка, вы меня не троньте!..
А н т и п а. Стряпуха божья! Помолчи, Христа ради, а то я те...
С о ф ь я. Антипа – перестань!
А н т и п а (отдуваясь). Ф-фу... Вот ржавчина!
М и х а и л. Подожди, отец, не волнуйся... Ведь всё это – не страшно, больше – смешно...
А н т и п а. Ты – скажешь! Смешно... Эх, Михайло... Нехорошо всё... нехорошо!..
М и х а и л. Не тронь себя...
(В дверях – Муратов делает знаки Софье, она подходит к нему, нервно разговаривают.)
С о ф ь я. Неужели?
М у р а т о в. Да. Всё, говорит, вздор и пустяки, это они с жиру бесятся. И – уехал!
С о ф ь я. Как же быть? Пожалуйста, пошлите вслед за ним Шохина, верхом...
