Текст книги "Старик"
Автор книги: Максим Горький
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Горький Максим
Старик
М.Горький
Старик
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
М а с т а к о в, И в а н В а с и л ь е в и ч.
П а в е л, его пасынок.
Т а т ь я н а, его падчерица.
З а х а р о в н а.
С т е п а н ы ч.
С о ф ь я М а р к о в н а.
Х а р и т о н о в.
Я к о в, его племянник.
К а м е н щ и к.
С т а р и к.
Д е в и ц а.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Кирпичная стена трёхэтажного дома, окружённая лесами, перед нею – группа деревьев с поломанными ветвями, брёвна, доски, бочки, как всегда на постройке. Под деревьями скамья со спинкой. Налево – забор сада, в нём калитка, дальше – сторожка, у двери тоже скамья. Направо – деревья, кустарник. Воскресенье, летний полдень. Около постройки толпятся каменщики, перед ними стоит М а с т а к о в, крепкий мужчина, тёмноволосый, с проседью в бороде и усах. У калитки – Х а р и т о н о в, рыжий, суетливый человечек. Я к о в, его племянник, – щёголь. П а в е л, неуклюжий парень, угрюмый. Т а т ь я н а, одетая очень модно и крикливо. З а х а р о в н а. С т е п а н ы ч.
Х а р и т о н о в (кричит каменщикам). Тише, стадо!
М а с т а к о в (укоризненно взглянув на него). Погоди, кум! Ну, вот, ребята, одно дело вы, слава богу, кончили, с понедельника другое начнём. Работали вы споро, честно; надо, чтобы я вам спасибо сказал; вот я и говорю: спасибо, братцы!
Х а р и т о н о в (Павлу). Вяло говорит, невесело! Эх, я бы сказал!
М а с т а к о в. Обиды не было вам от меня?
К а м е н щ и к и. Нету... И мы благодарствуем... Не было...
М а с т а к о в. Так. Ещё скажу вам, что трудились вы не только для меня – для себя тоже. В училище этом будут учиться ваши дети, ваши внуки. Все дела наши для будущих людей...
Х а р и т о н о в (Якову). Это его полковница настроила, её мысли!..
Я к о в. Понимаю...
Т а н я. Не мешайте!..
М а с т а к о в. Ежели справедливо говорить – работа всегда дороже денег. Я сам из простых вышел, знаю цену всякой работе. (Он говорит всё более неуверенно, подыскивая слова, останавливаясь.)
Х а р и т о н о в. Кончил бы – разве они поймут?
М а с т а к о в. Вот – построили мы техническое училище... дай бог, чтобы наши дети жили умнее, счастливее нас! Что там ни говори, а счастливый человек больше несчастного достоин помощи божией.
Х а р и т о н о в. Это всё полковница!
Т а н я. Не мешайте, пожалуйста.
З а х а р о в н а. О, господи, батюшко!
М а с т а к о в. А теперь, ребята, идите обедать, выпейте за успех дела, и – поздравляю вас с благополучным окончанием.
К а м е н щ и к и (хором, оживлённо). Покорно благодарим, Иван Васильевич! Тебе спасибо! Аида, ребята! Стой, погоди... Спасибо, хозяин!
М а с т а к о в. Кроме того, полагается вам по трёшнице на брата, в благодарность.
К а м е н щ и к и (ещё более весело). Эх ты... Благодарим!.. Ну, айда! Да – погоди! Спасибо!
С т а р ы й к а м е н щ и к. Стойте, тише! И я тебе слово скажу, Иван Васильев. Хорошо ты придумал это – обед. Другой бы дал на чаишко по целковому, да и – ступай стадо, куда надо. А ты всё иначе делаешь, по-новому, однако – хорошо. Обыкновенно по-новому-то неважно выходит, а у тебя – ничего! На такого хозяина и работать приятно. Кабы все эдак-то поступали – меньше бы досады было. А народ праздники любит. Ну, стало быть, мы тоже очень довольны и благодарим, кланяемся. Кланяйся, ребята. (Низко кланяется, каменщики бормочут: "Спасибо! Дай тебе господи удачу! Очень благодарны!" Какой-то молодой чахоточный парень встал – явно в насмешку на колени и поклонился в землю.)
Т а н я (улыбаясь). Вот глупый!
Х а р и т о н о в. Экой подлец!
М а с т а к о в. Нехорошо шутишь, паренёк! Ну, идите с богом. Никита Семёнов, коли чего не хватит – у Захаровны спроси.
К а м е н щ и к. Ладно, не беспокойся!
(Рабочие идут на постройку. За ними – Харитонов, Павел, Яков, Захаровна. Таня, поставив ногу на скамью, завязывает туфлю.)
Х а р и т о н о в (молодёжи). Идём, поглядим, как они жрать будут.
М а с т а к о в (каменщику). Тебя я особо поблагодарю.
К а м е н щ и к. Ну-ну, ладно...
М а с т а к о в. Ты что ухмыляешься?
К а м е н щ и к. Приятно глядеть на тебя. Множество людей видел я, а на тебя глядеть приятно...
М а с т а к о в. Ну, будь здоров!
К а м е н щ и к. Всё ты строишься, стараешься... Талан у тебя есть... Только – спешишь ты очень, гляди – устанешь скоро.
М а с т а к о в. Однако наказано, чтобы таланта в землю не зарывать...
К а м е н щ и к. Кем наказано?
М а с т а к о в. В евангелии, Христом.
К а м е н щ и к. Ну, тогда конечно! А всё-таки, кто не спешит, тот меньше грешит, а кто торопится, за тем бес охотится. До свиданья. Значит с понедельника начинаем?
М а с т а к о в. Да.
К а м е н щ и к. Час добрый!
(Идёт к постройке. Мастаков устало оглядывается.)
Т а н я (подходя к нему). Идём пирог есть!
М а с т а к о в. Ты что ж тут одна?
Т а н я. Они пошли смотреть, как мужики есть будут, – это неинтересно.
М а с т а к о в (тихо). Всё ты у меня одна да одна! Нехорошо.
Т а н я. Славно ты сказал им! И старик этот славный.
М а с т а к о в. Болтун несколько, а – умный. Знающий...
Т а н я. Я не люблю мужиков, но некоторые нравятся мне.
М а с т а к о в. За что их не любить? Я – тоже мужик.
(За деревьями – Павел.)
Т а н я. Ты – купец. Какой же ты мужик?
М а с т а к о в. У нас – все одинаковы, все мужики, только разно одеты, да речь разная. Людей надо не по словам, не по одежде различать, а по работе. Кто умеет работать, тому и честь... А вот ты у меня лентяйка это почему?
Т а н я. Не знаю. Разве я лентяйка?
М а с т а к о в (задумчиво). Мужик я – самый настоящий мужик...
Т а н я. Почему я лентяйка?
М а с т а к о в. Себя спроси. Тебе Яков – нравится?
Т а н я. Иногда – нравится, иногда – нет.
М а с т а к о в. Гмм... Надо бы, чтобы всегда нравился... Вот он тебя замуж просит – как ты ответишь?
Т а н я. Я уже ответила – пусть подождёт.
М а с т а к о в. Чего?
Т а н я. Так... Не знаю. Может быть... Почему Софья Марковна не приехала?
М а с т а к о в. Она сказала, что запоздает к молебну. Тебе на что её?
Т а н я. Она ужасно хорошая.
(Павел исчез. Идёт Захаровна.)
М а с т а к о в. Подруг у тебя мало, Танёк.
Т а н я. Почему ты грустный сегодня?
М а с т а к о в. Грустный? Нет, я ничего.
З а х а р о в н а. Обедать пора!
М а с т а к о в. Пора, так зови. На-ко вот денег, это чаевые каменщикам, Никите отдай. Идём, Таня.
С т е п а н ы ч (около сторожки с ружьём в руках, напевает). Сидит Ваня – между прочим В распроклятой растюрьме...
З а х а р о в н а. Ты что это среди бела дня с ружьём?
С т е п а н ы ч. Боюсь – украдут. Тут всё тёмный какой-то шляется, про хозяина выспрашивает, кто он, откуда...
З а х а р о в н а. А чего ему надо?
С т е п а н ы ч. Не сказывает. Наверно – сыщик воровской, ворами подослан.
З а х а р о в н а. Ты с им зря-то не болтай!
С т е п а н ы ч. Зачем? Я уж хозяину доложил про него.
З а х а р о в н а. Зови Харитоновых обедать.
С т е п а н ы ч. Сами идут – вот они...
Х а р и т о н о в (Павлу и Якову). Учитесь, как надо дела крутить.
З а х а р о в н а. Обедать пожалуйте, Яким Лукич!
Х а р и т о н о в. Жалую. Вокруг его дела хороводом ходят, а у меня то забастовка, то кредит на дыбы...
Я к о в. Ему полковница помогает!
Х а р и т о н о в. Глупости! В делах баба – не помощница.
П а в е л. Обирает она его. Он ей на пасху серебра подарил на семь сот да на именины браслет с яхонтом.
Х а р и т о н о в. А ты всё считаешь?.. Ишь ты!
С т е п а н ы ч (подмигивая вслед им). Вынянчила ты волчонка.
З а х а р о в н а. И у родной матери не всегда дитя свято...
С т е п а н ы ч. Бойкая ты у нас старушка, весёлая.
З а х а р о в н а. Я свои печали давно оплакала. Где ни поселюсь веселюсь.
П а в е л (из калитки). Стёпка, вотчим где-то там счета оставил, ступай – найди!
З а х а р о в н а. Экой ты грубый! Какой он тебе Стёпка?
П а в е л. Убирайся к чорту, нянька!
З а х а р о в н а. У, дурачок. (Ушла в сад. Павел присел на скамью, закурил, прислушивается, глядя в кусты. Голос Софьи Марковны.)
С о ф ь я М а р к о в н а (за сценой). Не распрягай, я скоро. (Выходит из кустов, раздвигая их зонтиком. Ей за тридцать, одета просто, но кокетливо.) Вы мне, кажется, кулак показывали, да? Или – нос?
П а в е л (смущён). Вовсе я ничего не показывал!
С о ф ь я М а р к о в н а. Серьёзно?
П а в е л. Я глядел из-под руки – кто едет?
С о ф ь я М а р к о в н а. Честное слово?
П а в е л. Я же говорю!
С о ф ь я М а р к о в н а. Неужели вы не понимаете, что я шучу?
(Павел молчит.)
С о ф ь я М а р к о в н а. Много у вас гостей?
П а в е л. Только Харитоновы.
С о ф ь я М а р к о в н а. А вы что делаете здесь?
П а в е л. Ничего.
С о ф ь я М а р к о в н а (берет его под руку). Мало...
П а в е л. Вы со мной, точно с собачкой играете.
С о ф ь я М а р к о в н а. Неужели? Ах, бедный... Ну, идемте!
С т е п а н ы ч (с бумагами). Вот, нашёл! Здравствуйте, барыня.
С о ф ь я М а р к о в н а. Здравствуйте, барин!
(Уходит, уводя Павла. Степаныч садится на скамью, улыбаясь смотрит вслед ей. Из-за сторожки выходит Каменщик.)
С т е п а н ы ч. Ты куда?
К а м е н щ и к. Шумят ребята...
С т е п а н ы ч. Такое дело!
К а м е н щ и к. А мне – нездоровится. Старость грызёт.
С т е п а н ы ч. Гмм...
К а м е н щ и к. Хороший купец Иван Васильев. Хорош. Деятель! Он откуда родом?
С т е п а н ы ч (усмехаясь). Чудное дело! Да что – земля, что ли, такая тайная есть, откуда хорошие люди приезжают? А своих хороших – нет у нас? Право, ей-богу...
К а м е н щ и к. Земли такой нет.
С т е п а н ы ч. То-то и оно. Тут один, какой-то, тоже всё выспрашивает – откуда хозяин, да как разбогател.
К а м е н щ и к. Богатеют от ума. Дурак богат не будет. Зачем он спрашивает?
С т е п а н ы ч. А ты – зачем?
К а м е н щ и к. Я? Из любопытства.
С т е п а н ы ч. Вот и он тоже.
К а м е н щ и к. Ага!.. Это – тоже глупость наша, любопытство-то.
С т е п а н ы ч. Тебе лучше знать.
К а м е н щ и к. Глупость... Это кто идёт?
С т е п а н ы ч. Хозяин с полковницей.
К а м е н щ и к. Я пойду в сторожку к тебе, а то – хороши гости – из дому, а воевода – издали!
(Ушёл, Степаныч за ним. Из калитки сада идут Мастаков и Софья Марковна, Мастаков взволнован.)
С о ф ь я М а р к о в н а. А не напрасно вы ушли из-за стола?
М а с т а к о в. Ничего, Яким – свой человек. А вы сказали, что торопитесь. Присядемте на минутку!
С о ф ь я М а р к о в н а (улыбаясь). Работа у вас медленно идёт.
М а с т а к о в. Яким кирпич задержал, описали у него кирпич. Софья Марковна!..
С о ф ь я М а р к о в н а. Что скажете? Вы сегодня – не нравитесь мне... И говорите как-то невразумительно, и вообще...
М а с т а к о в. Есть причина... Такое дело, что не знаю, как сказать...
С о ф ь я М а р к о в н а. Сразу говорите. Ну-с?
(Присели на скамью, Мастаков стоит, всё более волнуясь.)
М а с т а к о в. Вот уж больше десяти лет я живу вашим разумом – и денежно вы мне помогали, и душевно много сделали для меня...
С о ф ь я М а р к о в н а. Вы – сядьте! (Смотрит, улыбаясь, на часы, потом на него.) И – ближе к делу. Итак?
М а с т а к о в. Видите ли... Не могу сказать! Трудно...
С о ф ь я М а р к о в н а (оглядывая его, серьёзно). Вы меня удивляете! Вы – такой спокойный, уверенный в себе человек.
М а с т а к о в. Это – видимость. Я человек несчастный... (Возмущённо.) Даже – смешно! Почему я – несчастлив, я? Я – честный человек, люблю работать, я не жаден...
С о ф ь я М а р к о в н а. Послушайте, что такое? Что с вами? О чём вы?
М а с т а к о в. Я так... предан вам, привык к вам, что ежели... Годы я жил бирюком, в страхе пред людьми, вы отличили меня, сделали значительным человеком...
С о ф ь я М а р к о в н а. Всё это лишнее говорите вы.
М а с т а к о в. Я вас так уважаю...
С о ф ь я М а р к о в н а. Прекрасно, спасибо! Но – что же вы хотите от меня?
М а с т а к о в (бросился на колени перед нею). Милости вашей прошу... помощи прошу...
С о ф ь я М а р к о в н а (вскочила, оглядывается). Да вы с ума сошли! Встаньте, живо! Вы бы ещё на базарной площади вздумали объясняться в любви! Юноша какой...
М а с т а к о в (вставая). Послушайте... Я знаю – вы не судья людям, вы – добрая к ним...
С о ф ь я М а р к о в н а. Довольно! Я ведь не девушка. Я понимаю, что нравлюсь вам. Человек я прямой и даже, пожалуй, грубоватый. Вы тоже нравитесь мне, – довольно с вас?.. Больше об этом я не могу говорить сегодня, вы очень плохо выбрали время для такой беседы.
М а с т а к о в (робко, глухо). Софья Марковна, я хотел...
С о ф ь я М а р к о в н а. Сегодня в семь я еду в деревню, а когда вернусь – мы поговорим. Я вернусь дня через три...
М а с т а к о в. Не уезжайте, пожалуйста! Я вас прошу! У меня вся жизнь... всё качается!
С о ф ь я М а р к о в н а. Ну, это, извините меня, глупости!
М а с т а к о в (почти с отчаянием). Послушайте же...
С о ф ь я М а р к о в н а. Тише! Кто-то идёт. Стряхните пыль с колен!
М а с т а к о в (бормочет). О, господи!
Х а р и т о н о в (выпивший). Полковница – лапочку!
С о ф ь я М а р к о в н а. Да ведь вы только что здоровались со мной!
Х а р и т о н о в. Это ничего не значит! Вас всегда приятно видеть, как кредитный билет. Кум, ты чего угрюм?
М а с т а к о в (кивая на стройку). Запаздываем.
Х а р и т о н о в. Брось! У тебя, брат, всегда хорошо будет, ты счастливый! Полковница, помогите мне, между прочим, уломать его! Иван Васильев – отдавай падчерицу за Якова, а? И себе развяжешь руки несколько, и мне бы польза была.
М а с т а к о в. Не время об этом...
Х а р и т о н о в. Девицу замуж выдать – всегда время. Кроме постов, разумею. Полковница, дело дешёвое – расходимся на двадцати тысячах – срам!
С о ф ь я М а р к о в н а. Торгуйтесь...
Х а р и т о н о в. Я – готов, а он ни бэ, ни мэ, ни кукареку... Что значат двадцать тысяч в наши распутные дни? Горшок сметаны, не более того. А между прочим, Яков у меня действительный жених. Литой. Как племенной бычок. Тигр, а не жених!
М а с т а к о в (угрюмо). Ограбишь ты его.
Х а р и т о н о в. Это – дело будущее... В економическом вопросе – ни родства, ни дружбы.
М а с т а к о в (сердясь). Велика больно ярость твоя на деньги.
Х а р и т о н о в. Ярость? Ну, понял же ты меня, ай-яй!
С о ф ь я М а р к о в н а. Да вы сами-то себя – понимаете?
Х а р и т о н о в. Насквозь! Ярость, а?
С о ф ь я М а р к о в н а. Мы пойдём смотреть постройку?
М а с т а к о в. Да.
Х а р и т о н о в. И я с вами. Ярость! Я на пасхе девять тысяч проиграл в железку – глазом не моргнул, а вы, а – ты...
М а с т а к о в. Выпил ты, Яким...
Х а р и т о н о в. Выпил! Потому что жизнь моя – юрунда. Человек я неказистый, женщины меня иначе как за деньги – не любят, жить мне скушно, вот я и пью, играю...
М а с т а к о в. Доиграешься.
Х а р и т о н о в. Торной дорогой всяк пройдёт, а я люблю – по жёрдочке, над омутом, чтобы подо мной гнулось да качалось, чтобы каждую минуту думать: устоишь, Яким, али сверзишься? Вот оно в чём удовольствие жизни!
С о ф ь я М а р к о в н а. Вы сегодня в ударе, хорошо говорите.
Х а р и т о н о в. Я бы лучше заговорил, ежели бы меня хорошая женщина любила. Эх, полковница, красоты вам отпущено – на все двенадцать лихорадок, ей-богу! Вот бы вам полюбить меня, эх, как бы я...
М а с т а к о в (вдруг грубо). Да перестань ты, паяц!
С о ф ь я М а р к о в н а. Что с вами? Опомнитесь!
Х а р и т о н о в (испугался). Что такое?..
М а с т а к о в. А зачем он поганым языком...
(Софья Марковна берёт его за руку.)
М а с т а к о в. Прости, Яким... Я – думал, а ты тут...
Х а р и т о н о в. Думал? Ну, думай... Чорт, как фыркнул! Полковница, вы не боитесь его? А я иной раз боюсь, между прочим...
(Ушли на стройку. Из калитки вслед им смотрит Павел; в саду – голос Захаровны. Таня идёт.)
Т а н я (Павлу). Пусти!
П а в е л. Не толкай, невежа...
Т а н я. За кем подглядывал?
П а в е л. Не твоё дело.
Т а н я. Фу, какой злой! Почему ты всегда злишься?
П а в е л. Потому.
Т а н я. Сам не знаешь почему!
З а х а р о в н а (ворчит). Жалуешься – голова болит, а сама ходишь по жаре.
Т а н я. Отстань! Софья Марковна уехала, Павел?
П а в е л. Не знаю.
Т а н я. Я забыла сказать ей...
З а х а р о в н а. Не забывала бы! Куда пошла? Там – мусор, ногу свихнёшь. Баловница! Жених скучает, а она...
Т а н я. Я тебе сказала – нет у меня жениха!
З а х а р о в н а. Ну, и врёшь!
Т а н я. Нет!
З а х а р о в н а. Да ты что кричишь? Жених – не бородавка, коли нет его – хвастать нечем.
Т а н я. Ты зачем меня дразнишь?
З а х а р о в н а. Сегодня праздник. А ты меня – зачем?
П а в е л. Вот дурёхи!
Т а н я. Молчи, умник! Захаровна, сходи, посмотри – уехала она...
З а х а р о в н а. Так и сказала бы! Самой-то лень идти...
Т а н я. Ах, господи! Да ведь ты же не велела!
З а х а р о в н а. А ты меня не слушай, из уважения к старости моей...
Т а н я. Ты – ужасная!
С т е п а н ы ч (идёт, крича). Захаровна – чаевые давай!
З а х а р о в н а. На, на, не ори! Танюша, ты бы вот сама и раздала на чай каменщикам – им приятно будет из твоих ручек.
Т а н я (уходя). Вот ещё выдумала!
З а х а р о в н а (идёт за ней). Эх ты, непонятливая...
Я к о в (из сада). Куда они?
П а в е л. Деньги на чай раздавать.
Я к о в. Много?
П а в е л. Не знаю. Больше ста.
Я к о в. Вот бы мне кто-нибудь сотняжку на чай дал!
П а в е л. Иди в лакеи – дадут!
Я к о в (закуривая). Ляпнул! У меня знакомый есть студент – в смешных журналах стихи пишет, так он сказал:
Служи народу – ты не барин!
Служи ему и – примечай:
Народ особо благодарен,
Когда ему дают на чай...
Вот как шутят! А ты – точно палкой по голове!
П а в е л. Кому он это сказал?
Я к о в. Вообще, всем. Кури!
П а в е л. Не хочу. Не люблю я шуток.
Я к о в. Яшуток не любишь, а – Машуток любишь?
П а в е л (смеётся). Экий ты... чорт!
Я к о в. То-то. Едем сегодня к нашим барышням?
П а в е л. Неохота. (Вдруг нахмурясь.) Как же ты – собираешься жениться на моей сестре, а сам зовёшь меня к девушкам?
Я к о в (удивлён). Чего? Да что я – первый раз зову тебя к ним? А в то воскресенье ты где был?..
П а в е л (угрюмо). Вотчим хочет сплавить меня в коммерческое училище.
Я к о в. И хорошо! Будешь жить один, сам себе хозяин...
П а в е л. А он без меня женится на этой...
Я к о в. Он и при тебе женится... Чем ты можешь помешать ему? Ты брось это, чорт с ним! Пускай женится на ком хочет. Только бы выделил тебя...
П а в е л. Да-а... как же, выделит он!
Я к о в. Идём в поле, погуляем. Таню захватим...
П а в е л. Пойдём... что же! (Идут к постройке.) Ты бы с ней почаще говорил о полковнице-то...
Я к о в. Я говорю, не беспокойся.
П а в е л. Поссорить бы их...
Я к о в. Уж очень Татьяна Петровна доверчива к ней...
П а в е л. Глупа ещё. Мякиш...
З а х а р о в н а (встречу им). Поплыли селезни! А дядю твоего, Яков Савёлыч, так развезло на жаре-то – лыка не вяжет, а слова такие говорит, что кирпичам стыдно. Вы бы Таню-то увели от него.
(Ушла в сад. Павел и Яков скрылись за деревьями. Через минуту в кустах является Мастаков, смотрит на постройку, отирая лоб платком. Угрюм и подавлен. Остановился, бормочет громко.)
М а с т а к о в. Не догадалась... не поняла! (Постояв, решительно подходит к скамье и, вынув из кармана бумажник, пишет на колене записку. Кричит.) Степаныч, эй!
С т е п а н ы ч (из-за сторожки). Здесь...
М а с т а к о в. Запряги Красотку и поезжай в город, к Софье Марковне. Если догонишь ее в дороге...
С т е п а н ы ч. Не догнать...
М а с т а к о в. Домой поезжай к ней, а дома нет – на вокзал, она с семичасовым в деревню едет. Обязательно найди! Живее собирайся!
С т е п а н ы ч. А кто же тут...
М а с т а к о в. Иди! Никита поглядит за ребятами, я скажу...
С т е п а н ы ч. Не подожгли бы...
М а с т а к о в. Иди, говорю!
(Степаныч спешно уходит.)
М а с т а к о в (бормочет). Господи! Помоги... Ведь не виноват я, ты знаешь, господи... Знаешь...
(Сидит, схватив голову руками, покачиваясь.)
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Там же, в тот же день. Часов пять вечера. За постройкой, в поле, гармоника наигрывает: "Последний нонешний денёчек". Каменщик Н и к и т а сидит на скамье у сторожки, подрёмывает. Из кустов идут П а в е л, Я к о в, Т а н я с букетом полевых цветов в руках.
Я к о в (подмигивая на Никиту). Хотите, я его испугаю?
П а в е л. Он не спит.
Т а н я. Не надо!
Я к о в. Смешно будет! (Идёт к Никите, пристально и строго разглядывая его.)
К а м е н щ и к (встаёт). Ты что, сударь?
Я к о в. А ведь я тебя знаю!
К а м е н щ и к (улыбаясь). Меня тут все знают.
Я к о в. Я тебя да-авно знаю!..
К а м е н щ и к. И я тебя.
Я к о в. Ты – кто такой?
К а м е н щ и к (всё улыбаясь). Как же это – знаешь, а спрашиваешь?
Я к о в (строго). Я с тобой не шучу! Я, брат, про тебя такое знаю...
К а м е н щ и к (серьёзно). Чего про меня знать? Про меня нечего знать.
Я к о в (понижая голос). Ты в третьем году, в марте, что делал? Помнишь?
К а м е н щ и к (напряжённо). В марте? Третьего года?
Я к о в. Ага! Вспоминаешь?
К а м е н щ и к. Погоди...
Я к о в. Ты где тогда был, ну-ка, скажи?
К а м е н щ и к (смущённо). Стой... Дай бог памяти!.. В больнице я лежал будто.
Я к о в. Будто? Ну, а – по совести скажи?
К а м е н щ и к (испуганно). Постой-ка, ты – что, брат? А?
Я к о в. Нет, ты вспомни! Ты что тогда сделал?
К а м е н щ и к. Да что ты, господь с тобой! (Снял картуз.) Мне вспоминать нечего... Что такое?
(Таня смотрит на старика, улыбаясь, Павел смеётся. Взглянув на них, Никита надел картуз и сердито отмахивается.)
К а м е н щ и к. Поди ты к богу! Я думал – взаправду что-нибудь. Экой безобразник! Я втрое старше тебя...
(Гневно ушёл в сторожку.)
Я к о в (торжествуя). Видали?
П а в е л. Ловко!
Т а н я. Странно! Чего он испугался?
Я к о в (с гордостью, оживлённо). Я могу испугать кого хотите! Любому человеку уставлюсь в глаза и начну: "А что я про вас знаю, что слышал!" Конечно, я ни черта не знаю, но человек обязательно испугается – ведь у каждого есть что-нибудь, что он скрывает, ну, а я веду себя так, будто мне все тайны известны! Понимаете?
П а в е л. И дураки же люди...
Я к о в. Особенно с барышнями удается это. Я любую барышню в полчаса могу до слёз довести.
Т а н я. Это – гадость! Вам не стыдно?
Я к о в. Да ведь я шучу! Чего же стыдиться?
Т а н я. Это очень стыдно – издеваться над девушками.
Я к о в. А вы как издеваетесь над нами? Ага! И вообще – ведь вам понравилось, когда старик испугался?
Т а н я. Вовсе нет!
Я к о в. А зачем улыбались?
Т а н я. Я не улыбалась.
П а в е л. Не спорь – понравилось. Это он ловко сделал. Вы здесь будете? Я пойду рубашку сменить, вспотел.
Я к о в. Сядемте, а?
Т а н я. Не хочу.
Я к о в. Не сердитесь на меня! Послушайте: лягушку, животное болотное, склизкое, тиская – получаем ощущение отвращения!
Т а н я (удивлённо). Что такое, как?
Я к о в (повторив). Это называется – бонмо!
Т а н я (смеясь). Фи, какая гадость! И ещё – бонмо! Это вы сами выдумали?
Я к о в. Сам.
Т а н я. Неправда!
Я к о в. Честное слово! Смешно ведь?
Т а н я. Нисколько.
Я к о в. А вы смеялись! Какая вы капризная – ужас!
(Несколько секунд сидят молча.)
Я к о в (уныло). А один актёр сказал: "Лучше иметь небольшой ум, чем большой чирей". Нравится вам?
Т а н я (улыбаясь). Вы удивительно глупый!
Я к о в (весело). Лишь бы удивить вас, а чем – всё равно! Нет, какая вы капризница! Вот уж, наверное, приказчики в магазинах не любят вас!
Т а н я (обиженно). Я вовсе не желаю, чтобы меня любили приказчики.
Я к о в. Почему же? Среди них такие красавцы есть...
Т а н я. Ах, оставьте, пожалуйста!
Я к о в. Ф-фу... Замучили вы меня!
Т а н я (вставая). Идёмте чай пить... мученик!
Я к о в. Идите... Я сейчас приду.
(Показывает кулак вслед ей, потом высунул язык.)
Т а н я (обернувшись). Я устала очень...
Я к о в (вскочив). Эх, жаль! (Бормочет.) Погоди, милая, ладно!
(В саду голос Мастакова: "Лёг бы ты, уснул!")
Х а р и т о н о в (в калитке). Спать не хочу, я говорить хочу.
М а с т а к о в. Ну, о чём говорить?
Х а р и т о н о в. А вот сядем на любимое твоё место... Не жаль было тебе рощу вырубать?,
М а с т а к о в. Жаль.
Х а р и т о н о в. То-то! Вон сколько от неё осталось – в зубах поковырять нечем. Садись? Слушай – что ты сегодня какой – нехороший, неласковый, а?
М а с т а к о в. Ну, полно...
Х а р и т о н о в. Думаешь – если я выпил, так ослеп? Выпивши, я всё насквозь вижу, между прочим. Всё ты суёшься из угла в угол, оглядываешься, а?
М а с т а к о в. Ну, что там? Так это. Думается о разном. Я вот строиться люблю – строение украшает землю. Земля у нас – бедная...
Х а р и т о н о в. Неправда! Ба-агатая земля! Грабят её, грабят, а ограбить никто не может!
М а с т а к о в. И люди непрочные...
Х а р и т о н о в. И купец грабит, и чиновник, и всяк живой человек, а – Россия живёт, слава те, господи! И будет жива во веки веков. Нет, почему ты октябрём ходишь, хоть шубу при тебе надевай, а? Полковница требуется? Что ж, дама она такая, что каждому желанна... Венчаешься?
М а с т а к о в (угрюмо). Не пара мы. Не знаю...
Х а р и т о н о в. Отчего? Ведь она – по мужу важна, а сама, говорят, из простых... Певица, что ли, какая-то... И вообще, – хороша Анненька, а прошлое – дрянненько!
М а с т а к о в (строго). Прошлое не должно касаться нас.
Х а р и т о н о в. Ну, ежели оно в костях...
М а с т а к о в. Как это – в костях?
Х а р и т о н о в. Ну, в душе, что ли. Наше прошлое – не дёготь на воротах, его не выскоблишь... нет, брат!
М а с т а к о в (вставая). Ты извини, кум, я пойду... мне надо подумать об одном деле.
Х а р и т о н о в (вслед ему). О падчерице подумай! Довольно уж канители, пора за дело...
(Никита выглядывает из сторожки.)
Х а р и т о н о в. Это кто там?
К а м е н щ и к. Я... (Выходит.) Я пожаловаться тебе, Яким Лукич...
Х а р и т о н о в. Жалуйся. Ну?
К а м е н щ и к. Племяш твой – озорник...
Х а р и т о н о в. В молодости и курица озорует. Ну?
К а м е н щ и к. Давеча начал он мне угрожать...
Х а р и т о н о в. А ты – не бойся! Он угрожает, а ты – не бойся, только и всего. Понял?
(Из-за сторожки выходит странник – Старик, с котомкой на спине, с котелком и чайником у пояса. За ним – Девица, тоже с котомкой; у неё неподвижное лицо, большие мёртвые глаза. Девица кланяется. Старик стоит неподвижно.)
Х а р и т о н о в. Здорово. Давно ждали...
К а м е н щ и к. Откуда?
С т а р и к. От Стефания.
Х а р и т о н о в. Дочь?
С т а р и к. Сестра по духу.
Х а р и т о н о в. Молода будто сестрёнка-то!
С т а р и к. Не все в один год родились.
Х а р и т о н о в. Верно.
Д е в и ц а (Каменщику). Чего это строят?
К а м е н щ и к. Училище.
Х а р и т о н о в. Девица?
С т а р и к. Девица.
Д е в и ц а. А не завод это?
К а м е н щ и к. Завод – дальше, версты за три.
Х а р и т о н о в. А детей сколько имела?
С т а р и к. Был один, да тоже дурак.
К а м е н щ и к. А то – другой скоро начнём строить..,
Х а р и т о н о в. Дурак? (Встаёт, идёт в сад, остановился.) Ты что же подаяния не просишь?
С т а р и к. В свой час – попрошу.
Х а р и т о н о в. Гмм... Пойду чайку попью..,
Д е в и ц а. А кто строит?
К а м е н щ и к. Мастаков, Иван Васильев.
С т а р и к. Здешний?
К а м е н щ и к. Само собой.
С т а р и к. И родился здесь?
К а м е н щ и к. А тебе на что знать?
Д е в и ц а. Здешние-то, сказывают, добрые...
К а м е н щ и к. Всякие есть.
С т а р и к. Давно он здесь живёт?
К а м е н щ и к. Лет с двадцать. (Спохватился, подозрительно оглядывает Старика.) Да разве я тебе сказал, что он не здешний? Я этого не говорил!
Д е в и ц а. Добрый человек, слышно...
К а м е н щ и к. Когда добёр, а когда и нет. Пустых людей не любит.
С т а р и к. Это каких – пустых?
К а м е н щ и к. А вот которых ветер по дорогам гоняет, туда-сюда.
Д е в и ц а. Идёмте, братец!
С т а р и к. Куда? Погоди, отдохнём. Торопиться мне некуда, меня никто не ждёт.
К а м е н щ и к. А не похож ты на странника божьего.
С т а р и к. Не похож? На кого же я похож?
К а м е н щ и к. Не знаю. Для странника – речь у тебя не та.
С т а р и к. Всякая птица по-своему поёт...
К а м е н щ и к. Не та речь... Коли вы за подаянием, идите во двор, вот сюда, кругом.
С т а р и к. Дай отдохнуть! Али я тебе мешаю?
К а м е н щ и к. Не мешаешь, а торчать тут не к чему. Закуришь, спичку бросишь...
С т а р и к. Не курю.
(Никита ушёл в сторожку.)
С т а р и к (оглянувшись, Девице, негромко). Ты – гляди, Марина, примечай всё, слушай! А ежели почуешь что плохое для меня, сейчас беги в город, к Илье...
Д е в и ц а. Знаю.
С т а р и к. А он бы тотчас объявил полиции – так и так, мол! Поняла?
Д е в и ц а. Ну-ну!
С т а р и к (оглядываясь). Ишь, как застроились, псы! И небушка не видать. Всё от бога отгораживаются, собаки! В кирпич да в камень душевную гнусь свою прячут, беззаконники...
Д е в и ц а (негромко). Гляди – идут!
(Идут Яков и Таня.)
Я к о в. Ну, расскажите, пожалуйста...
Т а н я. Постойте! Где же он? (Кричит.) Папаша!
Я к о в. Успеем, найдём! Расскажите!
Т а н я. Когда я рассказываю, мне делается скучно.
Я к о в. А слушать любите?
Т а н я. Интересное – люблю. Папаша!
Я к о в. Сплетни всегда интересны.
Т а н я. Да.
Я к о в. Иной раз так расскажут про человека, точно наизнанку вывернут его.
(Девица кланяется им.)
Т а н я. Вот странники много знают...
Я к о в. Смотрите – какая деревянная! Сейчас я его испугаю.
Т а н я. Не стоит!
Я к о в. Увидите, как забавно будет. (Присматриваясь к Старику.) Ба, кого я вижу!
(Старик смотрит на него молча и спокойно.)
Я к о в. Давно ли здесь?
С т а р и к. Недавно.
Я к о в. А назад – в острог – скоро?
С т а р и к. Вместе с тобой.
Я к о в. Как это – со мной?
С т а р и к. Так. Ты когда в острог собираешься?
Я к о в. Мне там делать нечего!
С т а р и к. Там дело найдут для тебя.
Я к о в (смущён). Позволь – как ты смеешь...
Т а н я (удерживая его за плечо). Оставьте его, он мерзкий.
Я к о в (отходя от него). Небоязлив, бродяга.
Д е в и ц а. Барышня, подайте странниим людям Христа ради! Накормите, напоите бездомных, несчастных...
Т а н я. В кухню идите, вон туда... Где же папаша?
Я к о в. Придёт!
Т а н я. Удивительно скучный день сегодня, хоть бы что-нибудь случилось.
Я к о в. Вы любите пожары?
Т а н я. Нет, я боюсь. Мне иногда так скучно бывает, что даже несчастия хочется.
Я к о в. Выходите замуж за меня!
Т а н я. Я серьёзно говорю. Софья Марковна сказала: "Я не знаю, что такое скука". Как можно не знать этого? Даже собаки скучают. Вам нравится урюк?
Я к о в. Мне нравитесь вы!
Т а н я. Ах, перестаньте!
Я к о в. Ей-богу, я вас люблю! В самом деле – выходите за меня замуж, будет очень весело. Автомобиль купим.
Т а н я. Я ведь сказала – дайте подумать!
Я к о в. Уж очень вы долго думаете. Замуж выйти – не в винт играть, тут особенно долго думать незачем. Я человек свободомысленный, не стесняющий и весёлый. Притом же бедный. Значит, я буду вам верный друг. Честное слово! И будет вам всякая свобода от меня.
Т а н я. А на что мне свобода? Я и так без призора живу.
