Текст книги "Ст. лейтенант. Назад в СССР. Книга 12 (СИ)"

Автор книги: Максим Гаусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 10
Снова Афганистан

Повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь шумом работы мотора, да блеянием со стороны бараньего стада.

Этого только нам не хватало! Какого черта они тут в апреле месяце делают?

В темноте это сильно смахивало на сплошное море спутанной черно-белой шерсти, испуганных глаз и беспомощно поднимающихся туш. Стадо перекрывало узкую горную дорогу наглухо – ни объехать, ни проехать.

– Чёрт! Чёртовы пастухи! – выругался Кикоть, судорожно сжимая окровавленное предплечье. – Объехать не получится?

– Нет, слева обрыв! Срава валуны и камни… Пикап – не БТР, по таким препятсвиям ездить не умеет.

Стоять здесь – значит быть настигнутыми, попытаться протаранить – завязнем в этой живой массе по ступицы. Но инстинкт и опыт подсказывали единственный выход.

– Антонов! – рявкнул я, высунувшись в разбитое окно. – Очередь в воздух! Распугай их!

Тот медлить не стал, тут же дал пару коротких очередей. В темноте, в относительной тишине это прозвучало особенно громко. Эффект был мгновенным и ошеломляющим. Перепуганные овцы и бараны, взметнувшись в едином порыве животного ужаса, бросились врассыпную. Одни кинулись в сторону скал, другие – к краю обрыва, сбивая с ног соседей отчего получилась невообразимая путаница. Кажется, где-то слева мелькнула фигура пастуха, но мне вполне могло и показаться.

Сзади показался свет фар – поотставшие машины догоняли. Не пройдет и тридцати секунд, как они будут здесь.

– Зараза! – с досады я выжал гудок до упора, но тот оказался неисправен.

– К черту их! Дави газ, Громов! Дави! – просипел Виктор, впиваясь пальцами здоровой руки в торпеду.

Я не заставил себя ждать. Пикап сорвавшись с места, потихоньку двинулся в образовавшийся проход. Овцы, ослепленные ярким светом и громким шумом, хаотично разбегались в стороны. На секунду в свете фар мелькнуло перекошенное лицо непонятно откуда взявшегося пастуха, но он тут же отпрыгнул в темноту, спасая свою жизнь. Мы все-таки продрались через это стадо, кажется, даже ни одна животина не пострадала. Но это не точно.

– Жми! Жми! А то догонят! – по крыше кабины постучал кто-то из ребят.

В боковом зеркале я увидел, как наши преследователи, сбавив ход, столкнулись с тем же препятствием. Правда, они не ждали как мы – почти сразу поперли напролом. Их машины, более тяжелые, раскачивало на кочках, но они не остановились. За ними, с дистанции в сотню метров, промчалась и третья, отставшая.

– Пронесло! – выдохнул Кикоть. – Что там с бензином у нас?

– Достаточно! – я мельком взглянул на приборную панель. – Должны уйти!

– Не радуйтесь раньше времени! – через открытое заднее окно влезла голова Рашида. Его голос, обычно спокойный, сейчас был сдавленным и злым. – Патроны к пулемету закончились. Я пустой!

Он с силой стукнул кулаком по кожуху пулемета. – Осталось только два автомата, по магазину к каждому. И то, у кого сколько патронов – хрен знает.

У нас с Виктором были пистолеты, да у меня на коленях еще лежал короткоствольный автомат Хакима. К нему два магазина. Но не было ни гранат, ничего тяжелого.

– Эй, тут еще сигнальная ракетница есть. С тремя зарядами! – послышался голос ефрейтора Антонова, который в плотной сумке обнаружил компактный белый коробок.

– Прибереги их! – взглянув на них, бросил я. – Возможно, для чего-нибудь еще и пригодятся! Патроны не тратьте, только в крайнем случае, когда они совсем плотно сядут на хвост!

– Да это понятно! Я еще посмотрю! – Рашид принялся чем-то тарахтеть в кузове. Так-то там была еще пара небольших ящиков, но они не походили на оружие.

Несмотря на то, что мы слегка оторвались, положение дел все равно было отчаянным. Без пулемета отбиться от погони было практически невозможно. Одна машина против трех, а пикап Вильямса к тому же, был еще и бронированным – по такому стрелять из пистолетов почти не имело смысла.

Оставалось только одно – гнать вперед. Убегать, спасаться. Надеяться на темноту глупо – свет фар прекрасно нас демаскировал. К тому же, дорога то и дело петляла, рельеф местности был непредсказуем и нам приходилось постоянно сбрасывать скорость. А вот у преследователей все же был козырь – знание местности, дороги и само собой, численное превосходство. А уж с патронами и оружием проблем у них точно не было.

Мы мчались по горному серпантину, петляя между скальных выступов. Дорога была старой, разбитой, местами осыпавшейся в пропасть. Наверняка, вся техника, что шла к лагерю смерти, проходила именно здесь. Учитывая горные хребты, не думаю, что была какая-то иная дорога. Впрочем, мы ведь так и не получили возможность осмотреть весь лагерь и все подъезды к нему.

Каждый поворот давался с трудом, машину бросало из стороны в сторону. Я не выключал дальний свет, пытаясь выхватить из тьмы хоть какие-то ориентиры, но видел лишь пыльную колею, камни, валуны, да бездонную черноту по краям.

Погоня как будто бы не отставала. Фары преследователей уверенно висели сзади, изредка приближаясь на опасное расстояние, чаще немного отставая на особенно крутых виражах. Пару раз Коля и Рашид огрызались короткими очередями, не подпуская их близко.

– Какого черта они по нам не стреляют? – пытался понять майор, зажимая рану на руке. – Уже давно бы могли из нас решето сделать! Громов, что думаешь?

Меня мучал тот же вопрос. Что, хотят взять нас живьем? Да сейчас прям, даже если сильно захотят, повторно в плен тут никто не сдастся! Факт! Но тогда чего там задумал американский капитан? Сначала хотел подорвать нас реактивной гранатой из гранатомета, но не попал. А быть может, не попал намеренно?

– Эй! – вдруг раздался удивленный возглас Николая. – Мужики, тут взрывчатка! Целый ящик!

Кикоть чуть приподнялся, выглянул через заднее стекло.

– Точно, взрывчатка! Кажется, это С4!

Навскидку, в ящике ее оказалось не меньше десяти килограмм. А это само по себе дохрена.

Так вот чего они не стреляют – боятся, что все рванет! А если это произойдет, то вполне может случится обвал. Обвал в горах – страшная вещь. Нас-то по-любому разметает на мелкие фрагменты, так и их самих может накрыть. Снести в пропасть. Ну, теперь-то все понятно. Это можно считать как спасением, так и в некотором роде, дамокловым мечом, зависшим над головой. Как только будет длинный и прямой участок, по нам откроют огонь и высока вероятность, что попадут.

Вот только гексоген, из которого состоит С4 к прострелу слабочувствителен. Взорваться, конечно, может. Но не факт. Не для того ее на вооружении держат. Использование детонатора здесь – гораздо эффективнее будет.

– Проверьте, может где-то рядом детонаторы к ней есть⁈ – громко спросил я.

Но нет, поиски ничего не дали.

Минут через десять бешеной езды впереди, в конце очередного подъема, показались очертания заброшенных строений. Низкие глинобитные домики, развалившаяся каменная стена и покосившаяся будка. Шлагбаум из деревянных жердей.

– Пост! – вкрикнул Кикоть, всматриваясь в темноту. – Пограничный пост, афганский! Судя по всему, брошенный!

И верно. Это действительно был погранпост, вероятно давно оставленный правительственными войсками. Ну а пакистанцам до этого дела не было – знали, что русские сюда не полезут. А может и вовсе, это было чье-то отдельное распоряжение – ну, чтобы не было вопросов, куда это так часто военная техника катается?

Мы пронеслись через него, даже не сбавив скорости. Проломили остатки кривого шлагбаума. Ничего живого. Лишь ветер гулял по пустынным развалинам, да в одной из разбитых оконных рам хлопала дверь. Итак, Пакистан позади, а мы снова были в Афганистане. Но это вовсе не означало, что мы в безопасности. Судя по всему, разъяренный нашим дерзким побегом капитан, останавливаться не собирается.

Вскоре я понял, чего он ждал. Далее дорога постепенно становилась более ровной.

– Нужно ускориться! – пробормотал я.

– Жми, Громов! Жми!

Я вдавил педаль в пол, мы ускорились. То и дело поглядывал в боковые зеркала, стараясь держать дистанцию между нами и преследователями. Те, словно тени, следовали за нами. Их машины, мощные япокнские внедорожники, лучше держали дорогу, и постепенно дистанция снова начала сокращаться.

С передней машины открыли стрельбу. Рашид, Антонов и Коля тут же повалились на дно кузова. Пули начали цокать по корме и кабине. Мы не могли ответить – берегли последние патроны.

Вышла луна, озарив все мертвенно-бледным светом.

И тут судьба, до этого игравшая с нами в кошки-мышки, словно сделала небольшой подарок. Дорога пошла вниз, в узкое, извилистое ущелье, заваленное крупными валунами. Я не вписался в крутой поворот и сбавив скорость, уверенно проскочил дальше. Скалы здесь сходились так близко, что между ними и осыпающимися склонами оставался лишь один проход, шириной чуть больше машины.

– Да твою мать! – выругался я, понимая, что велик шанс того, что мы можем где-то не вписаться и застрять к чертовой матери. Сбавил ход.

– Эй, слушайте! – в окне показалась голова Николая. Его глаза горели лихорадочным блеском, а сам он был бледный как мел. – Я знаю этот квадрат. Моя группа тут вела наблюдение в прошлом году. Вон там, впереди, метров через шестьсот, ущелье разойдется в стороны. Правая ветка широкая, но нам туда нельзя! Там тупик, сразу попадем в ловушку. Левая ведет дальше, к реке. В это время года она глубокая, не проедем.

– Тупик? – переспросил я, мгновенно анализируя.

– Да, и небольшой обрыв. Но еще там есть небольшой карман, можно попробовать развернуться! Если мы заскочим туда, выключим фары и двигатель, а они пронесутся мимо…

План был безумным, но другого у нас не было. Мы не могли так бесконечно уходить от погони с нулевым боезапасом. Рано или поздно, они нас загонят.

– Понял! – я резко сбросил газ, давая преследователям приблизиться. – Ну! Готовьтесь! Как только свернем, будем решать вопрос! Как только увидим первую машину, нужно открывать огонь из всего, что есть. Фактор неожиданности на нашей стороне!

Мы влетели в самую узкую ущелья. Скалы сомкнулись над нами, поглотив бледный лунный свет.

Это был серьезнейший риск. Так экстремально гонять по бездорожью, ночью, в тесном каменном ущелье – может только сумасшедший, да и то, с огромной долей везения и удачи. Я старался держать руль ровно, без резких рывков. Подруливал плавно. Благо, расстояние здесь было совсем небольшим.

– Вот! Прямо! Сразу справа! – воскликнул Коля.

Я резко выжал тормоз и дернул руль вправо, в почти незаметный проход, который и впрямь вел в тупик. Пикап, скрежеща днищем по камням, рванул в темноту.

Боковое зеркало срезало, как гигантским ножом. Тяжелый удар сбоку – что-то хрустнуло. Лязг металла прозвучал словно крик раненого зверя. Я тут же сбавил ход и выключил фары. Метров через двадцать, как и говорил Кикоть, дорога уперлась в каменный мешок, огибая который, можно было чудом развернуться. Я заглушил двигатель.

Повисла тишина, оглушительная после часового рева мотора и свиста пуль. Мы похватав оружие, сидели, не дыша, вжимаясь в сиденья. Слышно было лишь тяжелое дыхание Виктора, да шум в кузове.

И вот послышался нарастающий гул. Показался луч желтого света. Первый внедорожник с ревом промчался мимо нашего укрытия, почти не сбавляя хода, увлеченный погоней по основной ветке ущелья. Мы затаили дыхание, ожидая второго. Секунды тянулись, как часы.

И он появился. Но не так, как мы ожидали. Черный пикап Вильямса, за рулем которого сидел капитан, на подлете к развилке резко затормозил. Американец что-то кричал своему напарнику, указывая пальцем на нашу колею, которая уходила вправо. Он раскусил наш маневр. Машина медленно, как хищник, подкатила к входу в тупиковое ответвление и остановилась. Двери открылись. Капитан и еще один боец, с автоматами наизготовку, начали осторожно продвигаться вглубь ущелья, сканируя темноту.

Они были в сорока метрах от нас. Идеальная дистанция для верной смерти в ближнем бою. Но у нас было одно преимущество – они не знали, что мы здесь, и что наш пулемет молчит.

Луна снова зашла за тучи. Стало темно, хоть глаз выколи.

Тем не менее, глаза все же постепенно привыкали.

– Как только появятся, – прошептал я, вынимая из-за пояса пистолет с глушителем. Там еще оставалось несколько патронов. – Валим их! Мужики – огонь на поражение, но только по моей команде.

Я бесшумно выскользнул из кабины и, прижимаясь к холодной скале, начал обход по узкой расщелине слева. Остальные, кто-как, тоже спешились. Камни осыпались под ногами, каждый звук казался громоподобным. Капитан и его наемники шли медленно, стволы автоматов поводили из стороны в сторону.

Дистанция сократилась до двадцати метров. Пятнадцати. И в этот момент капитан, обладая звериным чутьем, резко обернулся.

Но было поздно. Я вскинул пистолет и, почти не целясь, инстинктивно дважды нажал на спуск. Глухой, влажный хлопок. Затем сразу второй. Пуля ударила капитана в плечо, вторая – не понял куда. Он вскрикнул. Его напарник развернулся и дал короткую очередь в мою сторону. Пули с визгом отрикошетили от камней над моей головой – я едва успел бросится на дно. Снова выстрелил.

В тот же миг с другой стороны грянули выстрелы. Это Антонов и Николай, выполняя команду, открыли огонь из того, чтобы было. Солдат, прошитый несколькими пулями, грузно рухнул на камни. Еще один попытался сбежать, но накрыло и его. В живых оставался еще один наемник, что был замыкающим. Но он куда-то запропастился.

– Свинья… Русская свинья… – прохрипел капитан откуда-то из темноты, захлебываясь собственной кровью.

Снаружи послышался рев мотора – третья машина, вернувшаяся на поиски, уже подъезжала к входу в тупик. Втолрая машина, стоявшая посреди ущелья говорила о том, что их товарищи где-то здесь.

– Где ты, семьдесят семь двенадцать? А? – снова раздался его хриплый голос.

Что, поговорить захотелось? Ну-ну. Давай.

Он еще что-то говорил, а я, ориентируясь на звук, почти безошибочно определил его позицию.

Прицелился. Выжал спусковой крючок.

Хлопок. Сдавленный возглас, который быстро затих. Ну, вот и все. С инструктором покончено.

Я приподнялся и чуть ли не на ощупь, бросился к нашему пикапу. Мы рванули обратно к выходу из тупика, едва не столкнувшись лоб в лоб с третьим внедорожником.Резко включив фары дальнего света, я ослепил их. Затем резко дернул руль влево, проскочил буквально перед их носом, оторвав бампер к чертям. Далее был проезд к реке, про которую ранее говорил Николай.

Позади раздались беспорядочные выстрелы. Пули защелкали по камням. Наемники не ожидали такой наглости, но мы уже проскочили и мчались вперед, набирая скорость. Казалось, мы сделали это. Уничтожили часть погони, убили капитана. Оставалось только унести ноги… Вот только река!

А, да к черту! Была не была, будем прорываться с разгону! Повезет, проскочим. Ну а если нет, то просто покинем машину и дальше вплавь.

Пикап, подпрыгивая на кочках, выкатился на ровный участок.

И в этот момент над нами, нарушая ночную тишину, пронесся натужный, нарастающий гул. Знакомый и леденящий душу. Гул турбин вертолета.

Я резко поднял голову. Из-за горного хребта, черным силуэтом вырисовываясь на звездном небе, грозно выполз ударный Ми-24. Он шел на малой высоте, однако бортовые огни были включены.

– Наши! – хрипло крикнул Антонов из кузова, начал махать руками. Это не имело смысла – сверху нас все равно не видели.

Вертолет, описав дугу, развернулся к нам носом. Выше, на некотром расстоянии я увидел вторую вертушку прикрытия. Какого черта они тут делают в темное время суток⁈ Я увидел, как в темноте замигали огоньки на его крыльях.

– Ложись! – успел крикнуть Кикоть.

Трассирующие снаряды из пушечной установки пронеслись прямо над капотом и врезались в скалу впереди. Они приняли нас за душманов.

Я отчаянно дал по тормозам, пытаясь остановиться. Но для экипажа «вертушки» это выглядело как подготовка к бою. Ми-24 зашел на второй заход. Его нос был опущен точно на нас.

Я рванул руль в сторону, отправляя пикап в занос. Мы развернулись и увидели, как из ущелья выскакивают два оставшихся внедорожника с пакистанцами.

Вертолет среагировал мгновенно. Очередь из крупнокалиберного пулемета прошила головную машину. Та тут же взорвалась. Вторая затормозила, наемники открыли хаотичный огонь из своих автоматов. Очередь из автоматической пушки разметала пикап в клочья, вместе с пакистанцами.

Мы застыли посередине долины. Идеальная мишень. Вертолет чуть довернулся, наводя на нас пушку.

Вертолет завис в сотне метров. Ствол пушки был направлен на нас.

Секунда. Две, три.

И вдруг раздался свист и шипение. Это Кикоть, выхватив из коробка ракетницу, выстрелил ей в ночное небо… Теперь только от экипажа вертушки зависело, что будет дальше…

Глава 11
Новый план

Я сразу заглушил двигатель. Фары погасли.

– Выходим из машины! – скомандовал я и первым выбрался наружу. Виктор последовал за мной, а тех, что были в кузове экипаж Ми-24 видел и так. Им вообще сверху все хорошо видно.

Алая сигнальная ракета, выпущенная Кикотем, уже описала дугу в ночном небе и медленно пошла на снижение. Освещения от нее было достаточно, чтобы озарить наш пикап, вертолет и всю эту часть ущелья мертвенно-красным светом. Зрелище мрачноватое.

Несколько секунд и ракета упала. Вновь повисла темнота.

Сильные порывы ветра хлестали по лицу, глазам. Пыль летела во все стороны.

Казалось, время замерло. Секунда, вторая… Ствол авиационной пушки ГШ-30 по-прежнему смотрел на наш пикап.

Жаль, что у стандартных советских Ми-24, что летали по Афгану и Сирии не было комплектов громкоговорящей связи – такие ставили на спасательные вертолеты, что выполняли другие задачи. Так хотя бы экипаж мог бы нам скомандовать, что делать и куда ехать. А так…

В голове пульсировала только одна мысль – неужели все, через что мы прошли – зря⁈ Неужели сейчас нас расстреляют свои же летчики, спутав с моджахедами из афганской оппозиции? Этот район вроде бы уже не входит в зону влияния генерала Хадида, но это вовсе не означает, что здесь спокойно.

Но как тут оказались наши Ми-24? Вероятно, эта пара вертушек выполняла обычный облет приграничной территории, но почему ночью? Почему именно здесь? Наткнулись на нас случайно или заметили издалека? А может, онит тут по чьему-то распоряжению?

Подстава? Нет, вряд ли. Так оперативно и слаженно все это работать не может. Такого не бывает.

Время замедлилось, казалось, оно вообще остановилось. Ожидание выматывало.

– Ну! Ну! – с надеждой процедил Кикоть, глядя на винтокрылую машину.

К счастью, открытия огня не последовало. Вместо этого с борта «вертушки» в нашу сторону ударил ослепительный желтовато-белый луч прожектора, выхватив из темноты наш пикап и наши фигуры. Яркий свет резал глаза.

Мы замерли в нерешительности, понимая, что если по нам не открыли огонь ранее, то это вовсе не значит, что не откроют через минуту. Сейчас главное дать им понять, что мы не враги. Что нам нужна помощь.

– Руки! – просипел я, сам ослепленный и поднимая руки как можно выше. – Все! Руки вверх! Пусть видят, что мы безоружны!

Кикоть, Антонов, Рашид, Николай – все медленно, делая неестественные, подчеркнуто плавные движения, подняли руки. Мы стояли в призрачном свете прожектора.

Прошла еще одна мучительная минута.

Затем гул турбин изменился. Прожектор погас. Вертолет слегка покачался в воздухе, затем медленно, с натужным ревом движков, развернулся и двинулся куда-то в сторону. Сделав небольшой круг, он медленно пошел на посадку. Благо вышла луна и его хорошо было видно в лунном свете. Теперь нас разделяла только темная горная река, что была метрах в ста от нас.

– Кажется, он садится! – воскликнул Коля, высматривая машину. – Ну точно, садится! Нам нужно туда, они нас заберут!

Вторая вертушка кружила выше, высматривая возможную угрозу.

– А мы через ту реку сможем проехать? – засомневался Кикоть.

– Сможем! – уверенно заявил Антонов. – Разгонимся и проскочим. Течение не сильное, да и речка мелкая.

– А не сможем, вылезем и как-нибудь перейдем вброд. До вертолета совсем недалеко. Если они нас заберут, то машина нам уж точно больше не понадобится.

– Хорошо! Будем пробовать! – я вновь сел за руль. Помог Виктору – тот совсем ослабел. Его даже перевязать было нечем.

Развернув пикап, мы двинулись к реке.

Она и впрямь казалась не глубокой, а течение хотя и было довольно сильным, но вряд ли могло оказать серьезное сопротивление тяжелой двухтонной машине. Ширина русла реки примерно метров двадцать, а глубина, предположительно не больше метра в самом глубоком месте.

Я переключил коробку передач на пониженную. Хорошо, что у нас полноприводный внедорожник, а не какая-нибудь ржавая рухлядь. Пакистанцы, как и афганцы, используют японскую технику не просто так.

Выбрав наиболее ровное место без камней, я уверенно погнал машину вперед. С шумом разрезав воду, колеса пикапа вошли в реку, сразу же почувствовалось сопротивление.

Каменистое дно оказалось неровным, усеянным обточенными водой камешками самого разного размера. Машина ловила колесами ямы, где-то скользила по дну, но уверенно гребла вперед большими колесами.

Мы миновали примерно половину реки. Уровень воды был около семидесяти сантметров, внутрь машины начала проникать вода. Сначала все шло ровно, а затем мы поймали довольно глубокую яму. Машина резко утратила устойчивость, передние колеса потеряли сцепление с дном, скорость движения замедлилась. Нас начало сносить течением.

– Зараза! Греби, греби! – прорычал я, работая педалями и рычагом коробки передач.

Несколько секунд успеха не было. Поплыть, мы не поплывем – слишком мелко. Но вот застрять вполне можем.

Я выжал газ до упора. Мощный двигатель взревел, задние колеса заработали интенсивнее. Пикап резко дернулся вперед, передние колеса вновь зацепились за грунт. Выровняв транспорт, я взял правее, потихоньку подгазовывал. Вскоре мы выбрались из сложного места.

Далее проблем не было.

Когда пикап выбрался на берег, я направил его точно к севшему метрах в пятидесяти от реки вертолету.

Экипаж Ми-24 всего два человека, выбираться из «птички» они не будут. Территория небезопасна. Да и вообще к чему этот риск? Даже несмотря на машину прикрытия, что продолжала нарезать круги над нами, этот шаг не был оправдан. А вот если внутри машины есть десант… Но тогда получается, что и машина не патрульная⁈

Я остановил пикап метрах в тридцати. Выбрался наружу. Остальные сделали то же самое.

Мы стояли в свете фар нашего же пикапа, руки держали на виду, показывая, что оружия у нас нет. Учитывая одежду, что была на нас – даже представить сложно, что могли подумать на вертушке… Что там за оборванцы⁈

У троих непонятные темные робы, у двоих лохмотья оставшиеся от военной формы. Зуб даю, экипажу самому было интересно. А еще, наверняка, у них было какое-то задание реагировать на такие вот ситуации методом контакта. Иначе хрен бы они здесь сели. Сколрее раздолбали бы, как и остальных, либо просто улетели бы. Тот факт, что мы не стреляли по вертолету, а наоборот сами дали первый сигнал и сами же выбрались наружу – сыграл нужную роль на благо.

Из распахнутого борта «крокодила» один за другим выскочило пятеро десантников. Все были вооружены автоматами Калашникова. Двое остались у вертолета, а трое, пригнувшись от порывов ветра гоняющих туда-сюда пыль, побежали к нам. Впереди, судя по всему, бежал офицер. Его автомат болтался на ремне в районе живота.

Когда до нас осталось метра четыре, они вскинули автоматы, взяв нас на прицел.

– Кто такие? Быстро! – отрывисто крикнул офицер. Погон не было.

– Беглые военнопленные, – хрипло, но четко, доложил Кикоть. – Я майор КГБ СССР Кикоть Виктор Викторович. Со мной военнослужащие Советской Армии. Мы сбежали из лагеря смерти, что расположен в горах, на пакистанской территории. Капитан ЦРУ, контролировавший деятельность в лагере и часть его охраны была нами ликвидирована в процессе бегства. Остальные – там.

Он имел в виду догорающие пикапы, что совсем недавно преследовали нас по ущелью.

– Вы появились как раз вовремя, когда пакистанские наемники прижали нас у реки! – добавил Кикоть. – Если бы не ваше появление и помощь, вряд ли бы мы выбрались.

Старший, судя по возрасту и некоторой неуверенности в движениях – лейтенант, окинул нас быстрым, оценивающим взглядом, заметил окровавленную руку чекиста, нашу рваную, мокрую одежду. Вид у всех был очень плохой. Благо обошлось без серьезных ранений.

– Документы? – с недоверием спросил тот.

Вопрос максимально глупый. Если мы сбежали из плена, откуда у нас документы⁈ На выходе, с почестями вручили?

Но провоцировать конфликт в такой ситуации не следовало.

– Отобрали в лагере, – сухо буркнул я. – Я лейтенант Громов. Разведка. Группа «Зет».

Услышав позывной группы, лейтенант изменился в лице. Кивнул, опустив ствол автомата вниз.

– Громов? Серьезно? А доказать сможешь?

– Любые вопросы! – кивнул я. – Вы легко можете вызвать по радиосвязи майора Игнатьева или полковника Хорева, они подтвердят мою личность.

По лицу было видно, что тот засомневался. Но все-таки принял правильное решение.

– Хорошо. По одному, в вертолет.

Пока мы, пошатываясь, шли к ждущей «вертушке», двое десантников, что были с офицером, быстро обыскали наш пикап. Что они там намеревались найти, непонятно. Видимо наши слова, по поводу побега, воспринялись как-то иначе или до лейтенанта не до конца дошел смысл сказанного. А может, присутствовало какое-то недоверие.

Ящик со взрывчаткой С4 они не тронули – видимо, сочли обузой или не распознали. Сейчас это не имело уже значения. Главное вернуться обратно в расположение наших войск. Но это для остальных, а у меня было очень важное дело, которое требовалось закончить без отлагательств.

Нас быстро погрузили в железное брюхо Ми-24. Теснота, запах керосина и смазки, оглушительный гул – после адского ущелья это казалось чем-то невероятным. Своим, родным. Нахождение в вертушке в какой-то мере меня даже успокаивало.

Вертолет медленно оторвался от земли, достаточно тяжело набрав высоту, направился на северо-запад. Второй Ми-24 занял место где-то сбоку, прикрывая. Примерно через двадцать минут, когда при первых признаках рассвета показались очертания одной из оставшихся на территории Афганистана действующих советских авиабаз, по телу разлилось долгожданное, пьянящее чувство – мы практически на своей земле. Здесь безопасно.

Нас высадили на посадочной площадке небольшого опорного пункта.

Само собой, о том, что произошло на границе, экипаж уже доложил дежурному. Нас ждали.

Подбежали военные санитары, погрузили и унесли на носилках ослабевшего Кикотя. Остальных – Антонова, Рашида, Николая – повели на допрос и санобработку. На мне, как на старшем по званию после майора, сосредоточилось внимание дежурного офицера. Несколько минут ушло на короткий, но емкий доклад. Я опустил многие детали, связанные с Калугиным и Урду, про нашу операцию со спутником, списав все на невероятную импровизацию и удачу. Офицер, капитан с усталым лицом, делал пометки в блокноте, кивал. Очевидно, что это его мало интересовало – он думал только о том, как бы поскорее сдать смену.

Когда формальности были соблюдены, нас определили в пустующую казарму на окраине гарнизона. Само собой к нам приставили охрану. На всякий случай.

Несложнео предположить, что теперь меня перекинут куда-нибудь в центральный штаб, где меня уже ждут полковник Хорев, майор Игнатьев и остальная группа. Там, в штабе будут более детальные разбирательства. Майор – понятно, у него своя история. Им будет заниматься контрразведка – вот же удивятся его коллеги, которые давно уже списали Виктора в число пропавших без вести.

Остальные спасенные из плена бойцы не представляли особого интереса. Разве что их доклады о том, что они могли видеть и слышать в лагере смерти. Все они оказались там куда раньше, чем я. Впрочем, после того, что произошло, пакистанцы, скорее всего, быстро свернут объект. Здания, заборы и вышки бросят, а технику и людей вывезут. Но на это нужно время.

В казарме, наконец, пришло ощущение пусть временного, но относительного покоя. Истомленные, мы рухнули на койки. Рашид и Антонов почти мгновенно вырубились. Николай сидел в углу, уставившись в стену, его все еще трясла мелкая дрожь. Я понимал его – адреналин отступал очень медленно, оставляя после себя пустоту и содрогание. Чувства того, что смерть уже стоит у твоего плеча и неожиданным, дерзким побегом оттуда, откуда еще никто не убегал, смешались. Как бы психика не дала трещину.

Несмотря на усталость, несмотря на целую череду событий за последние двадцать четыре часа, сон мне не шел.

В моей голове, словно на кинопленке, прокручивались кадры прошедшего ада: холодные, предательские глаза Урду, надменная ухмылка Вильямса, перекошенное яростью лицо американского капитана, куклы, лагерь смерти… И над всем этим, как гигантская тень, маячила фигура генерала Калугина. Он был тем самым командным звеном, в решениях которого запутались и гибли люди. Он был той самой причиной, что неминуемо привела бы к гибели группы «Зет» на последнем боевом задании. Та ситуация с камерой, намеренно сбитый спутник, снимки лагерей, предательство Урду… А сколько еще всего я не знаю? Калугин по уши погряз в связях с ЦРУ и другими иностранными спецслужбами, что не были заинтересованы в успехах Советского Союза на мировой арене.

И, черт возьми, он оставался безнаказанным, прикрытый высоким положением, погонами и могущественными связями в Москве. Безнаказанность рождает беззаконие. А этот человек в погонах давно уже переступил все возможные границы. Его нужно остановить как можно скорее. Иначе, всплывет новое дело, в котором он вполне может преуспеть.

Лежать здесь, в этой казарме, и ждать, пока наша медлительная армейская и комитетская машина выяснения правды раскачается? Ну нет! Ждать, пока Калугин прикроет все следы, а меня, как неудобного свидетеля, аккуратно спишут или, того хуже, объявят предателем, найдя «неоспоримые» качественно сфабрикованные доказательства? Это было совершенно не в моих правилах.

Когда в казарме установилось тяжелое, ровное дыхание спящих, а Николай, наконец, свалился на койку, я бесшумно, как учили в спеццентре ГРУ, поднялся. Надел оставленную для нас в соседнем помещении чистую, но поношенную форму «афганку». Огляделся. Мой путь был иным, темным и опасным.

Просто так выйти из казармы нельзя – охрана не пустит. Им я вряд ли что смогу объяснить, а бить своих, ни в чем не виноватых парней, выполняющих поставленный приказ, я не собирался.

Окно было приоткрыто. Через него-то я тихонько и выбрался наружу.

Что это за база, я не знал. Судя по всему, небольшая. Когда нас выгружали, я осмотрелся и понял, что здесь базируется всего одно звено Ми-24, состоящее из трех машин. Это сравнительно небольшой военный гарнизон.