Текст книги "Игрушка из Хиросимы"

Автор книги: Максим Шахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

21

В десять часов вечера в палату заглянул улыбчивый здоровяк Наши и осторожно поставил возле кровати сумку Бондарева. Майор притворился спящим. У него не было сил на ответную улыбку или изъявления благодарности.

Около полуночи дежурный врач и медсестра отключили его от капельницы и пожелали ему доброй ночи. Скривившись, он пожаловался, что не может уснуть. Ему предложили снотворного, но он попросил обезболивающее и был вознагражден уколом.

Оставшись один, Бондарев пару раз задремал, но в целом боролся со сном достаточно успешно. У него были другие планы.

Примерно в половине четвертого утра, когда ночной мрак сменился голубоватыми сумерками, он сел на кровати и подождал, пока комната перестанет кружиться перед глазами. Через несколько минут он был на ногах. Достав из сумки чистые шмотки, переоделся. Бумажник с деньгами был на месте. Оружие осталось во дворе чертовой фабрики.

Прокравшись по пустынному коридору, Бондарев успешно миновал два дежурных пункта и выскользнул из больницы. Такси на улицах хватало, так что голосовать долго не пришлось. Таксист опасливо покосился на разукрашенную физиономию седока, но протестовать против его вторжения не отважился и послушно поехал к мосту на улице Хакасу, запомнившейся Бондареву по совместной прогулке с Кйоко.

Вообще-то мостов они пересекли не меньше десятка, пока не нашли нужный, но пачка иен помогла таксисту соблюдать терпение и выдержку. К счастью, Бондарев смутно помнил дорогу. В пять часов утра он увидел нужное место, расплатился и вышел. Это был дешевый, если не сказать, убогий район дешевых магазинов, отелей и забегаловок. Несмотря на раннюю пору, по улицам уже передвигались какие-то подозрительные личности, напоминавшие персонажей азиатского боевика. Бондарев подумал, что будничная Япония выглядит совсем не так, как в познавательных телепередачах или на фотографиях наивных туристов. Стоит немного удалиться от центра, и ты оказываешься в реальном, опасном мире, не приукрашенном рекламными вывесками и отвлекающей мишурой. В районе, где он сейчас находился, занимались не нанотехнологиями или рисованием иероглифов. Здесь потребляли наркотики, торговали женщинами, воровали и пьянствовали.

Не прошло и полчаса, как Бондарев вселился в крохотную комнатушку на четвертом этаже отеля под названием «Сикора». От обоев несло плесенью, окно выходило в грязный закоулок с мусорными баками, но кровать оказалась мягкой, а постельное белье – свежим. Опустив жалюзи, он разделся, упал на подушку и проспал до полудня.

Жажда и голод давали о себе знать. Телефона в номере не было, поэтому пришлось тащиться вниз и заказывать обед там. Когда принесли воду, рисовый суп и неизбежные морепродукты, Бондарев с аппетитом поел, после чего снова завалился спать. Слабость постепенно отступала. Горло уже не болело, голова приходила в порядок, головокружение прошло. Когда он открыл глаза следующим утром, то чувствовал себя относительно хорошо.

Стараясь не кряхтеть, как старик, Бондарев встал, проделал небольшую разминку и начал собираться. Время не просто шло, оно летело. Через четыре дня судно с дедами-морозами отходило в Россию. Нужно было спешить.

Воспользовавшись такси, он добрался до фабрики игрушек Такахито. Здесь без труда отыскал арендованную «Тойоту», на которой приехал сюда в ту роковую ночь, когда был избит до полусмерти шайкой «черномасочников».

На территории фабрики кипела работа. Заглянув за ограду, Бондарев увидел электрокары, груженные контейнерами, и рабочих, снующих возле склада. Нетрудно было догадаться, что контейнеры набиты коробками с чудо-роботами. Немного поразмыслив, он принял нестандартное решение. Можно сказать, его осенило. Вернувшись в «Тойоту», отправился в ближайший магазин электротехники и приобрел там смартфон. Затем, отыскав кафе, в котором действовал вай-фай, подключился к Интернету и занялся поисками.

То, что он искал, обнаружилось на самом северном острове – маленький частный аэродром, где можно было взять напрокат вертолет и даже скромный двухместный самолетик. В самолете необходимости не было, а вот вертолетами Бондарев заинтересовался. Ему уже доводилось летать на похожих. Асом он себя не считал, но держаться в воздухе и совершать простейшие маневры умел. В общем, это было то, что надо.

Бондарев закрыл ноутбук и отправился в путь.

У въезда на аэродром высился выцветший щит, гласивший: «ЧАСТНЫЙ АВИАКЛУБ ТАЙТИ И К°». На нем был изображен красный самолет, летящий над облаками среди журавлей и орлов. За штурвалом восседал, надо полагать, владелец клуба – неправдоподобно широкоплечий японец в шлеме и с белым шарфом, развевающимся за спиной. Прямо поверх этого бездарного рисунка был налеплен бумажный плакат с перечнем доступных летательных аппаратов и расценками. Бондарев остановил свой выбор на вертолете «Сукоши Хачи», что в переводе означало «Быстрая пчела».

Господин Тайти, абсолютно не походивший на бравого пилота с плаката, оказался кряжистым толстяком в засаленном комбинезоне.

– Показать лицензию, пожалуйста, – пророкотал он, икая в грязную ладонь. – Имея лицензия, платить двадцать тысяч иен в час.

Это было около двухсот баксов.

– Нет лицензии, – сказал Бондарев. – Дома забыл.

– Нет лицензия, будет сорок тысяч.

– В долларах берете?

– Пятьсот долларов.

– По курсу четыреста, – попробовал торговаться Бондарев.

– Здесь мой курс, – отрезал толстяк. – Пять сотен.

Решив, что денег Борового ему не жалко, Бондарев отсчитал требуемую сумму и вскоре предстал перед механической «пчелой», выкрашенной в траурный цвет. Надо полагать, господин Тайти насмотрелся американских боевиков с вертолетами «Кобра», и они пришлись ему по вкусу.

– Падать на город большой запрет, – сказал он, грозя Бондареву грязным разводным ключом. – Бросать вещи вниз тоже запрет. Твоя понимать?

– Моя понимать, – буркнул Бондарев.

Он помог Тайти вытолкать маленький, почти игрушечный вертолет из ангара. Провел ладонью по его гладкому боку, улыбнулся. Настроение было приподнятым. Наконец-то он готов заняться настоящим делом.

22

Дымя сигаретой, Бондарев летел над рекой Ота, направляясь в сторону фабрики. Он держался на километровой высоте, достаточно высоко, чтобы не привлекать внимания, и достаточно низко, чтобы различать, что происходит внизу.

Отличить охранников фабрики от рабочих было легко. Их было человек десять, двое из которых вооружены карабинами, как часовые военного гарнизона. Когда Бондарев зашел на разворот и начал описывать третий круг, из ворот выехал грузовичок с фургоном и бойко покатил по дороге. Проследив за ним, он увидел, что грузовик направляется к речным докам, где стояло несколько кораблей. Среди них находилось темное, низко сидящее судно с красной полосой вдоль борта. Попетляв среди портовых сооружений, грузовик остановился возле него. Бондарев взял курс на восток, описал дугу и, снизившись до трехсот метров, сумел прочитать название. На борту небольшого сухогруза было начертано: «Kuro Umihebi», а выше шли белые иероглифы, означавшие то же самое. В переводчике майор не нуждался. Ему было плевать, что означает это самое «Куро Умихеби»: осьминог, окунь или какой-нибудь морской дракон. Главное, что теперь он мог отличить судно от других, довольно похожих друг на друга.

Закурив новую сигарету, Бондарев сделал еще один круг. Судя по активности грузчиков на причале, «Куро Умихеби» готовился к отплытию в Россию. Чтобы достичь Мурманска в назначенный срок, ему предстояло проходить по 300 морских миль в сутки, то есть делать по 20 километров в час. Так что время на судне не теряли. Не успели грузчики разгрузить первый грузовичок, как на причал вырулил второй, с логотипом «Такахито» на борту фургона.

Час, выделенный Тайти, почти истек, но Бондарев решил еще разок взглянуть на охрану, организованную управляющим Харакумо. Он двинулся на восток, снизился до ста метров и направил вертолет на фабрику. Тут-то и выяснилось, что охранники вооружены карабинами не напрасно. Вероятно, они заприметили вертолет в прошлый раз, потому что находились в состоянии боевой готовности. Стволы поднялись вверх, прозвучали выстрелы, которых Бондарев не услышал, он заметил только вспышки и облачка дыма, относимые ветром. Первые пули прошли мимо, но, прежде чем он стал уходить вверх и в сторону, раздался глухой удар. Похоже, пуля угодила куда-то в заднюю часть корпуса.

Когда Бондарев посадил «Сукоши Хачи» возле ангара, владельца авиаклуба видно не было. Не дожидаясь его появления, он забрался в машину и был таков. Вернувшись в свой обшарпанный гостиничный номер, сразу позвонил Мизуки. Она была на грани истерики.

– Константин, куда ты пропал? Почему ты сбежал из больницы? Твои почки не в состоянии перерабатывать токсины, это опасно для жизни…

– Мизуки, – оборвал ее Бондарев, – ты должна провести меня на фабрику. Мне необходимо попасть в упаковочный цех. Я хочу кое-что проверить.

– Что?

– Произвести что-то вроде сравнительного анализа. Небольшое исследование, понимаешь?

– Константин, ты сумасшедший! Что ты задумал? Хватит носиться со своими бредовыми теориями! Даю тебе слово, что…

– Не нужно никаких слов. Особенно лишних. Тебе известно, что Харакумо нанял целую гвардию для фабрики? Или ты сделала это сама?

– Я… – она умолкла.

– Продолжай, – потребовал Бондарев.

– Я не имею никакой власти в компании, Константин. Совсем никакой.

– Как это?

– После смерти моего мужа совет директоров передал все полномочия Харакумо. Теперь он, и только он распоряжается на фабрике. Благодаря своей фамилии, я получила пост президента. Но он номинальный. Я как английская королева.

«Ты в сто раз лучше», – подумал Бондарев и сказал:

– Тогда зачем ты ездишь на фабрику?

– Мне назначены часы присутствия на рабочем месте, – ответила Мизуки. – Когда я нахожусь в офисе, просто схожу с ума от безделья. Что касается упаковочного цеха, то туда допускаются только несколько человек избранных. Я в их число не вхожу.

– И упаковка проходит под личным руководством Харакумо, так?

– Так.

– Тебя твое положение угнетает, не так ли? – Бондарев понимал, что нужно сдержаться, но накопившееся раздражение искало выход и нашло его. – Признайся, может быть, ты обратилась к Боровому, чтобы уладить свои внутренние проблемы?

– Пожалуйста, не обижай меня. – В ее голосе зазвенели слезы. – Я этого не заслуживаю. Хотя нет, наверное, заслуживаю.

Бондарев заставил себя сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. Ему не хотелось разочаровываться в Мизуки Такахито. Но мог ли он ей доверять после всех ее недомолвок и уверток? Неужели эта красивая женщина, полная очарования и самообладания, смирилась бы с ролью безмолвной куклы на принадлежащей ей фабрике? С ее-то характером и замашками прирожденной бизнесвумен?

Он высказался в этом духе и услышал в ответ:

– Ты не понимаешь роли женщины в Японии. Хотя мы значительно преуспели в борьбе за свои права со времен феодализма, у нас в стране все не так, как на Западе. Мы бесправные существа. Особенно когда речь идет о бизнесе.

– Звучит трогательно, – сердито произнес Бондарев. – Ты меня разжалобила до слез. Что ж, продолжай изображать из себя английскую королеву. Ты просто рождена для этой роли.

Сбросив вызов, он позвонил Макимото в Токио. Поскольку он всего-навсего вице-президент и фактически отстранен от дел, находясь в ссылке, просить у него содействия было бессмысленно. Однако он мог располагать полезной информацией. Той самой, в которой так отчаянно нуждался Бондарев.

Задав Макимото несколько вопросов, он убедился, что тот ничего не знает о положении дел на фабрике. И все же Бондарев поинтересовался:

– Скажите, по какой цене будут продаваться роботы в России?

– Вы сбежали из больницы и скрываетесь, чтобы задать мне этот вопрос? – саркастически осведомился Макимото.

– Нет, – заверил его Бондарев. – У меня много других дел. Но эти сведения могут мне пригодиться. Так сколько стоит дед-мороз?

– По-моему, вам лучше вернуться в больницу, – заметил Макимото. – Немедленно. Я слышал, миссис Такахито хочет отправить вас домой.

– Я не нуждаюсь в ее услугах.

– Тогда вы могли бы приехать ко мне в Токио. Я сам устрою вам обратный перелет. Хотите?

– Не хочу, – отрезал Бондарев. – Послушайте, Макимото, хватит валять дурака. Я знаю, что Хозяева северных территорий взяли вас в оборот. И вас лично, и Мизуки, и, надо полагать, остальных работников фабрики. И вот я думаю, а не напрасно ли я стараюсь? Может быть, мне просто обратиться в полицию?

– Нет, что вы! – заволновался вице-президент. – Ни в коем случае. Огласка такого рода ударит по престижу нашей компании.

– В таком случае ответьте на мой вопрос. Я ведь не многого прошу. Всего лишь назвать цифру. Сколько будет стоить ваш чертов дед-мороз в России? Неужели вы не знаете?

– Э-э…

Последовала пауза. Макимото был явно напуган. Упоминание Хозяев ввело его в состояние прострации. Возможно, еще сильнее всполошила его угроза подключить к расследованию полицию.

– Я не знаю, – пробормотал он, – но могу навести справки. Мне прислали на подпись бумаги, которые должны быть отправлены в Россию. Думаю, там есть то, что вас интересует.

– Сколько вам потребуется времени?

– Трудно сказать. Полагаю, к вечеру управлюсь.

– Тогда до вечера. Я вам позвоню.

– Мобильная связь ненадежна. – Макимото замялся. – Давайте лучше я сам позвоню вам. По обычному телефону. Где вы находитесь?

– Не важно. Назовите время.

– Но… э-э… я…

– Время! – повысил голос Бондарев.

– В восемь часов, – пролепетал Макимото. – Нет, лучше в девять. Материалов целая гора, а у меня так много работы…

Он врал. Никакой работы у него не было. Его отстранили от дел точно так же, как его хозяйку.

– В девять, – повторил Бондарев и на этом оборвал разговор. Не прощаясь.

Он отошел от гостиничного телефона-автомата, которым воспользовался для конспирации, нашел недорогой ресторанчик и объедался там, пока не лопнул. Запивая трапезу чаем, прикидывал, сколько времени осталось в его распоряжении. Он опасался, что в связи с последними событиями Хато Харакумо может ускорить сроки отправки судна. А что, если это произойдет на день или даже на два раньше? Успеет ли Бондарев остановить Хозяев?

Отставив чашку с чаем, он позвонил в порт и, представившись американским бизнесменом, узнал, что «Куро Умихеби» отчаливает по расписанию, 7 декабря. Оставалось четыре дня. Что ж, успеть можно. Только бы почки не отказали. Боль в пояснице усиливалась, временами становясь невыносимой.

По пути в машину Бондарев прихватил две бутылки сакэ. Время от времени он делал маленькие глотки прямо из горлышка, притупляя боль. Постепенно ему стало лучше. Поколесив немного по городу, он еще раз проехал мимо фабрики, чтобы получше разглядеть охранников. Несмотря на винтовки, эти ребята выглядели довольно безобидно, потому что были молодыми, глупыми и не обученными искусству убивать. Никакого сравнения с головорезами в масках, которые действовали решительно и жестоко.

Отметив про себя эту деталь, Бондарев вернулся в отель и отдыхал до вечера, после чего спустился, чтобы воспользоваться таксофоном в вестибюле и позвонить в Токио.

Макимото не поздоровался, не сказал «алло». Услышав голос Бондарева, он просто выпалил: «восемьдесят долларов», и тут же бросил трубку. Похоже, чтобы сделать это, ему пришлось израсходовать весь запас мужества.

Стоя под навесом таксофона, Бондарев обдумывал услышанное. Восемьдесят долларов равнялось приблизительно двум с половиной тысячам рублей. Чертовски хорошая цена. В таком случае все двести тысяч дедов-морозов будут сметены с прилавков.

Чувствуя какой-то подвох, он пытался отгадать, что здесь не так, когда его внимание привлекли трое мужчин, вошедших с улицы. Двое из них прихрамывали, у одного была перебинтована рука. Целеустремленные, собранные и сплоченные, они приблизились к стойке, о чем-то переговорили с портье и направились к лестнице.

Бондарев мог поклясться, что вся троица носит отметины его стилета. Они находились среди нападающих во дворе фабрики, а теперь явились, чтобы довершить начатое. Этих троих прислали по душу Бондарева. И если бы их обыскали, то у каждого наверняка нашлась бы черная маска и оружие. Вот только беда – обыскивать их было некому.

Дождавшись, когда тяжелые шаги мужчин стихнут над головой, Бондарев незаметно выскользнул из отеля, забрался в «Тойоту» и рванул прочь.

Но куда ехать? Где найти пристанище, в котором можно не опасаться быть убитым во сне или взлететь на воздух?

Первым импульсом было отправиться к Мизуки, но он очень скоро отказался от этой затеи. Она грозилась посадить его в самолет насильно и могла попытаться осуществить свою угрозу. Кроме того, если Хозяева ей угрожали, то, скорее всего, за ее домом установили наблюдение. Судя по тому, как эти сволочи вычислили очередной отель Бондарева, руки у них длинные. Наверняка телефоны Макимото прослушивались, если только он сам не предупредил Хозяев о вечернем звонке.

Обдумав свое положение, Бондарев решил, что во всей Хиросиме есть только одно относительно безопасное пристанище. Квартира Кйоко Шурингари. Вот где его сегодня никто не ждет. И это то, что нужно.

23

Радость и беспокойство были смешаны во взгляде Кйоко в равных пропорциях.

– Где ты пропадал? – спросила она, уставившись на Бондарева, стоящего в дверном проеме. – Я звонила повсюду, пытаясь отыскать тебя, и все без результата.

– Вот он результат. – Ухмыляясь, Бондарев ткнул себя большим пальцем в грудь.

– Хоть ты и негодяй, но я все равно рада тебя видеть, – расплылась в улыбке Кйоко, затащила его в квартиру и затрещала как сорока.

Ушло не меньше пяти минут на то, чтобы хоть немного урезонить ее. Но она все равно не прекращала болтать, пока напускала горячую воду, чтобы сделать Бондареву расслабляющий массаж. Наверное, Кйоко знала какую-то хитрость, потому что он не расслабился, а совсем наоборот. Отправляясь к милой секретарше, он не подозревал, что сумеет заняться сексом, и был приятно удивлен своей ретивостью. Это означало, что он идет на поправку.

Потом Кйоко забралась к нему в чан и, поглаживая гладкой ступней его живот, рассказала, что, прождав его на фабрике целый день, она стала звонить всем руководителям, выясняя, где находится мистер Железняк. Само собой, она неоднократно обращалась и к Мизуки, но та не призналась, что их русский гость был избит, попал в больницу, а оттуда сбежал, не дождавшись, пока заживут его ушибы и раны.

Бондарев поведал Кйоко историю своих злоключений, внимательно наблюдая за ее реакцией. В ее глазах он не прочел ничего, кроме изумления, любопытства и участия. Если она притворялась, то в ней пропадал талант выдающейся актрисы современности.

Наконец Бондарев назвал цель своего визита. Он сказал, что ему нужен приют и оружие. Недолго думая, Кйоко заверила его, что он может на нее рассчитывать.

– Никому ни слова, – предупредил он. – Это касается и миссис Такахито.

– Я должна буду обманывать свою босс-леди? – удивленно протянула девушка.

– Не обманывать, а просто помалкивать.

– Разве это не одно и то же?

– Нет, – ответил Бондарев, не моргнув глазом. – Это совершенно разные вещи.

Горячая вода, секс и массаж сделали свое дело. Он стал расслабленным и сонным. Укутав Бондарева полотенцем, Кйоко отвела его в спальню и уложила на кровать. Он сомкнул веки, а когда открыл глаза снова, за окном было светло. Кйоко отсутствовала – наверное, отправилась на работу. Завтракая, он обдумывал идею попросить ее провести его ночью в цех, но ее наивность и преданность вызывали у него сомнения. Да и просто не хотелось впутывать эту простушку, чтобы, не дай бог, с ней не посчитались Хозяева.

Проведя несколько часов в уютной, чистой квартире, Бондарев начал чувствовать себя зверем, запертым в клетке. В голову лезли тревожные мысли. Перед глазами то и дело возникала Кйоко, что-то нашептывающая на ухо мрачному Хато Харакумо. Весь жизненный опыт подсказывал Бондареву, что на Востоке нельзя доверять никому. Коварство у азиатов в крови. Сегодня они улыбаются тебе, а завтра, не переставая улыбаться, втыкают в твою спину нож. Постепенно тревога начала сменяться настоящей паранойей. К полудню она достигла пика, и Бондарев понял, что больше не высидит в четырех стенах. Ему постоянно мерещилось, что кто-то подкрадывается к двери или сует ключ в замочную скважину.

Отправив эсэмэску, в которой говорилось, что он свяжется с Кйоко позднее, Бондарев покинул квартиру и уселся в «Тойоту». Через полчаса он вышел в том самом квартале, где находился отель, из которого пришлось спасаться бегством. Побродив немного по улочкам, он присмотрел магазинчик старьевщика, немного понаблюдал за ним, а потом решил, что попал по адресу.

Поначалу старьевщик отпирался, делая вид, что не понимает, о чем идет речь, но, увидев внушительный рулон из иен, стал гораздо сговорчивее. Поторговавшись, Бондарев приобрел древний «браунинг», выглядевший так, что мог запросто подвести своего нового владельца. Были куплены также две запасные обоймы и охотничий нож в замшевых ножнах. Попробовав пальцем лезвие, он удовлетворенно улыбнулся, после чего старьевщик стал икать, приложив руку к сердцу.

Большую часть дня Бондарев бесцельно кружил по городу, а ближе к вечеру устроился в новом отеле. Он не представлял собой слегка улучшенный вариант ночлежки, как предыдущий, но не был и дорогим, как тот, в котором Бондарев чуть не погиб по прибытии. Это было небольшое тихое заведение, с незаметной обслугой и запахом недавнего ремонта.

Зарегистрировавшись под чужим именем, он занял номер и позвонил Кйоко. Она разразилась многословной тирадой, но Бондарев вежливо перебил ее:

– Прости, что я покинул тебя без предупреждения, но у меня были на то причины. Я чувствую себя намного лучше, и мне в голову пришли кое-какие вопросы, которые я хотел бы тебе задать. Ты можешь приехать ко мне в отель?

– Конечно. Куда ехать? – не колеблясь ни секунды, уточнила Кйоко.

Бондарев назвал ей адрес совсем другого отеля, сказал, где именно припарковать «Ниссан», и попросил ее не выходить из машины. Ему не хотелось подозревать девушку, не сделавшую ему ничего плохого, но она могла элементарно проболтаться или не заметить слежку.

Прибыв на назначенное место встречи, Бондарев сразу заметил помятый «Ниссан» Кйоко. Поблизости не было ничего подозрительного. Те несколько автомобилей, которые стояли на парковке, пустовали. Проверив их, Бондарев постучал в окно «Ниссана» и поманил девушку за собой.

Она была в эластичных розовых брючках и в белой свободной рубашке. Наброшенная поверх шубка из искусственного меха была расстегнута, черные волосы Кйоко разметались по воротнику. Едва они переступили порог номера, Бондарев стал расспрашивать ее о фабрике, об управляющем, о Хозяевах северных территорий. Отвечая, она была то ли предельно откровенной, то ли действительно великолепной актрисой.

Засыпая в обнимку с девушкой, Бондарев испытывал смутную тревогу, но списал это на последствия нервного напряжения и полученных травм. Минувшие дни выдались нелегкими. Предстоящие грозили стать еще более трудными. Только полный кретин мог сохранять спокойствие в подобной ситуации.

Эта тревога, это гнетущее чувство опасности спасли Бондареву жизнь. Он часто просыпался, прислушиваясь к своим ощущениям и ровному дыханию Кйоко. Где-то среди ночи он не услышал дыхания, открыл глаза и не обнаружил девушки рядом. Сохраняя полную неподвижность, он продолжал лежать, строя различные предположения. Может быть, Кйоко вернулась к себе домой? Может быть, она наркоманка и отправилась за дозой?

До его ушей вдруг донесся слабый шум. Бондарев осторожно повернул голову, чтобы рассмотреть, что происходит за его спиной. В призрачном свете уличных фонарей он разглядел обнаженную Кйоко, склонившуюся над стулом, на котором лежали ее вещи. Потом она медленно развернулась и на цыпочках стала приближаться к кровати. В ее правой руке что-то поблескивало.

Он хотел сунуть руку под подушку и выхватить оттуда «браунинг», но передумал. Какой он мужчина, если не сумеет справиться с девушкой? Вооруженная хоть ножом, хоть стилетом, она была намного слабее. Бондарев решил дать ей возможность проявить себя в полной мере.

Подойдя вплотную, Кйоко занесла руку с блестящим предметом. Бондарев, следивший за ней сквозь опущенные ресницы, очень правдоподобно сопел и даже почмокивал губами. Он лежал на спине, подставляя под удар свою грудь или горло. Что выберет эта сучка?

Резко выдохнув носом, она опустила руку. Бондарев откатился за секунду до того, как полоска стали вспорола подушку. Кйоко попыталась нанести еще один удар, но он пнул ее ногой в живот, затем набросил на нее одеяло и повалил на пол. Некоторое время она верещала и брыкалась, но, когда дышать стало нечем, умолкла и обмякла. Развернув ее, Бондарев увидел опасную бритву, выпавшую из ее руки. Закрыв лицо ладонями, девушка плакала.

– Успокойся, я не собираюсь тебя убивать, – тронул ее за обнаженное плечо Бондарев.

– Лучше убей, – предложила она, всхлипывая и сморкаясь.

Превозмогая боль в пояснице, он поднял ее и уложил на кровать. В темной комнате кружились перья, похожие на хлопья снега. Оказывается, не все отели перешли на подушки из силикона.

Бондарев задернул шторы и включил свет. Плачущая Кйоко перевернулась на бок и поджала колени к груди.

– Я не хотела, – прорыдала она. – Но мои бедные братья и сестры, мои бедные родители…

– Что с ними? – спросил Бондарев, нахмурившись.

Он уже догадался, каким будет ответ, но хотел услышать его из уст Кйоко. Взяв девушку за плечи, заставил ее сесть, убрал растрепавшиеся волосы с лица, вытер пододеяльником щеки, взяв за подбородок, заставил смотреть себе в глаза и произнес:

– А теперь рассказывай. Рассказывай начистоту, без утайки.

– Потом ты меня убьешь?

– Хотел бы, уже убил бы. Рассказывай, Кйоко, рассказывай.