Текст книги "Дьявольские Карты (Валенсия, 53 карты)"

Автор книги: Макс Ренуар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– 52 -

наша “Елена” покинула Амстердам и мы прибыли к берегам Англии. В этот же день вечером мы собрались в моей каюте, где Рэм продолжил свой рассказ.

До полудня я пролежал в своей постели. Проснулся я давно, но спать больше не мог. Ленивая дрема сковала все мои члены и я не мог стряхнуть это оцепенение. Солнечные зайчики, отраженные водой бассейна, причудливо извивались на потолке, забавляя меня как ребенка. Через открытое окно вместе с легким дуновением полуденно-знойного ветра доносился таинственный шелест листьев клена и трели щегла, будто аккомпанирование хриплому пению старого дерева. Пришла уборщица. Я встал с постели. Делать было абсолютно нечего. Я бесцельно слонялся по комнате, дурея от скуки. После обеда поехал в город, часок посидел в прохладном погребке за кружкой пива и только после этого, как полуденная жара начала спадать, отправился в парк, чтобы потолкаться среди таких же праздношатающихся, как я. Почему-то после появления этих женщин дни для меня стали тягостными. Я не знал, что делать, куда пойти, куда себя деть. Мысли мои, как и я сам, готовы были разжариться. В голове была пустота, которую я ощущал почти физически. Чтобы хоть немного развеять гнетущую меня тоску, я стал заходить во все попадавшееся по пути кафе и бары, проглатывать по рюмке коньяка или рома. К вечеру я был настолько пьян, что продолжать дальнейшее путешествие по городу стало опасным. Я вернулся домой. Прошел десятый час. До полуночи оставалось еще более полутора часов. Чтобы хоть как-нибудь скоротать время, я стал раскладывать пасьянс. И все время никак не выходил из-за 6 червей. Она как будто смеялась надо мной. Ее детское личико выводило меня из себя. То ли от того, что я был пьян, то ли по какой другой причине, неудачи с пасьянсом так взбесили меня, что в порыве бурной ярости я разорвал эту карту на мелкие кусочки и разбросал по полу. Несколько успокоившись я заменил злополучную карту одним из жокеров и пасьянс сразу сошелся. Но мне стало жаль разорванной карты. Ползая по полу я собрал все кусочки и сложил их на столе. В ту же минуту на месте груды бумажек, как по заклинанию волшебника, появилась совершенно новая карта, которая с легким звоном упала на пол и передо мною выросла стройная светловолосая красавица в черном вечерним бархатном платье, отделанной снизу и на груди светлым атласом. Ее одежда, казалась, составляла часть ее существа, излучала соблазн роскошной красоты. Я чувствовал под мягкой тканью волнообразность ее тела. Чудесно изогнутая под мышкой складка казалась улыбкой ее плеча. Она смотрела на меня со сладостной улыбкой. Розовые, влажные губы едва вздрагивали. Я конечно, долго оставался в забывчивом оцепенении, убаюкиваемый биением своего сердца. Красота ее окружила меня, наполняя каким-то сладостным ощущением тепла. Сердце мое таяло, как персик во рту. Она вся озарилась простодушной милой улыбкой, обнажив ровный ряд ослепительно белых зубов и подала мне руку, затянутую до локтя, в сиреневую перчатку.

– Здравствуйте, – как-то мелодично произнесла она своим приятным грудным голосом.

– Я вас напугала?

– Не, нет… – прошептал я, не в силах стряхнуть с себя пьяного оцепенения. Не дожидаясь моего приглашения, она села в кресло, закинув нога на ногу. Она мила и грациозна. Все ее движения изысканы и бесхитростны. Как зачарованный, я на нее смотрел молча, упиваясь этим милым ведением. Блеск ее больших черных глаз будоражили мою душу, сердце бессильно замирало. Все мое тело затрепетало от нетерпения,

– 53 -

желания и радости. Как приятно было на нее смотреть! Она была похожа на фарфоровую статую, в которой каждая деталь, отшлифованная мастерством художника, восхищает своей утонченной красотой и совершенством. В ее волосах были приколоты три простеньких цветочка, которые во мне вызывали чувство детского умиления. В ней была какая-то неземная гибкость и нежность.

Я растерялся, не зная, что делать, о чем говорить. Зрачки ее глаз расширились и излучали какую-то силу, пронизывающее все мое тело. Я млел от одуряющей сладости. Казалось, что она не меньше меня упивается безмолвием нашей встречи. Она вся дрожала под моим пристальным взглядом. Время от времени ее колени и бедра подергивались. Совершенно безотчетно я сел и обнял ее за голые плечи. Она быстро вскинула руки мне на шею и мы застыли в немом объятии, наслаждаясь близостью наших тел. Теплота ее бедер разжигала меня с ног до головы, я чувствовал себя во власти сладострастия. Сами собой наши губы встретились в обжигающем поцелуе. Как облако, нас окутывал нежный аромат духов, смешанный с запахом ее тела. Шелковистые кудри ее волос щекотали мне щеки. Я таял в восторге любовного опьянения.

Оторвавшись от ее губ, я стал играть золотыми ее волосами. Я вынул из них все заколки и цветы, распустил и стал всеми 10 пальцами касаться их, чувствуя, как они переливаются, щекоча мне руку. Она сидела молча, сосредоточенная и погруженная в свои мысли. Говорить ни о чем не хотелось, казалось, что малейший звук может разрушить это сказочное очарование. На шее, под волосами, я почувствовал маленькую пуговку, которая держала ленту декольте. Я мимоходом расстегнул ее. Под тяжестью грудей платье опустилось. Она искоса взглянула на меня. Мне показалось, что сердце мое останавливается и я сладостно таю.

Легким движением тела она освободилась от платья. Оно сползло ей на бедра и открыло моему взору чистую кожу грудей. Потом она порывисто встала и платье, тихо шурша, совсем сползло на пол. Как ослепительная вспышка, молния, блеснула мне в глаза мраморная белизна ее тела и только маленький треугольник редких каштановых волос на лобке контрастно выделялся на фоне этой белизны. Блестящие босоножки на изумительно стройных ногах гармонично дополняли и без того чудесную красоту. Ни слова не говоря, она села ко мне на колени и, обхватив меня за шею руками, подставила свои губы для поцелуя. Я стал целовать ее, трепетно ощущая руками бархатное тело. Простодушно, как замечтавшееся дитя, она сидела у меня на коленях. Я снял с ее рук перчатки, чтобы еще больше оголить их и стал целовать плечи, ладони и каждый пальчик с маленькими заостренными ноготками. Ее тонкие пальцы легко и проворно извивались в моей руке и это бесхитростное движение ее тела в моей зажатой руке зажигало мою страсть, повергая меня в сладострастную истому почти плотского удовольствия.

Одна ее рука скользнула вниз, легко справившись с пуговицами моих штанов, проникла под трусы и завладела моим давно уже напряженным членом. Она стала нежно гладить его головку пальчиками, двигая кожицу то взад то в перед, доставляя мне этим невыразимое удовольствие. Потом она расстегнула мою рубашку и стала иступленно целовать мою грудь, потихоньку покусывая мои соски. Каждой своей внезапной лаской она почти лишала меня сознания. Милая женщина смотрела на меня с грустными, опъяняющими глазами и в ее зрачках время от времени вспыхивали шаловливые искорки.

Я встал, подхватил ее на руки и бережно держа впереди себя, понес на кровать. Она спокойно наблюдала за мной, пока я раздевался, непринужденно раскачиваясь из стороны в сторону коленями. Не торопясь,

– 54 -

я еще раз решил осмотреть ее тело, чтобы лучше видеть ее я подошел ближе к кровати. Она ничего не скрывала от моего взора и, следя за мной глазами, принимала такие позы, которые позволяли рассмотреть желаемое. Ее живот цвета слоновой кости с вдавленным пупком, вздрагивающий, как подушка из нежного атласа, был божественно прелестен, хотелось положить на него голову, закрыть глаза и забыть все земное в сладостном сне. Капли пота увлажнили кожу, придавая ей свежесть и некоторую легкость. Ощупывая ее взглядом до крошечных ногтей на пальчиках ног, я снова взглянул на ее лицо. Оно пылало. Яркий румянец залил ее щеки. Глаза сверкали, рот приоткрылся. Секунда… и я был возле нее. Обхватив рукой тонкую талию я прижал ее мягкий живот к себе. Мой напряженный член уперся в волосы лобка, вторая моя рука проскользнула к ней между ног, палец нащупал пухлые горячие губки влагалища, провалился в щель между ними и погрузился в узкое влажное отверстие. Она издала тихий стон и шевельнула бедрами.

– Тебе хорошо? – прошептал я

– Молчи, ни слова… Ах!

Я стал целовать ее груди и ложбинку между ними. Она гладила руками мою спину и бедра. Постепенно я перелез на нее. Безвольно, закинув ноги в стороны, и, закрыв глаза, она замерла в ожидании. Мой член уперся в нее и нужно было одно движение, чтобы он вошел внутрь. С большим трудом, будто через десяток узких резиновых колец, мой член медленно стал вонзаться в ее влагалище, вызывая судорожные подергивания всего тела. Наконец, он уперся во что-то твердое и горячее, щекотавшее головку. Девушка положила обе руки мне на ягодицы и прижала меня к себе, чтобы я не двигал телом. Я понял ее. Не вынимая члена из нее, я стал кругообразно двигать бедрами и его головка стала нежно и ощутимо тереться об упругое влагалище. Веки ее дрогнули, она открыла удивленные глаза, светившиеся детской радостью.

– Как хорошо, – выдохнула она, – двигай медленнее…

Она стала помогать мне, кругообразно извиваясь. Прошло много времени, а мы пили безудержно по капле растекавшееся наслаждение. Я ловил головкой члена какой-то стержень в глубине ее влагалища и от прикосновения к нему она нервно содрогалась, прикрывая глаза и протяжно стонала. Среди общий всевозрастающей сладости судороги эпопея наступила внезапно – я и она одновременно кончили. Несколько минут мы лежали на кровати, молча и непринужденно, наслаждаясь блаженством.

– Ты доволен? – тихо спросила она.

– Очень доволен. А ты?

Она засмеялась и, повернувшись ко мне лицом, целовала в губы. Потом она спрыгнула с кровати и грациозно двигая бедрами, прошлась по комнате, искоса поглядывая на себя в зеркало.

– Как тебя зовут? – спросил я, любуясь ею.

– Эфира, – она подошла снова к постели, погладив своей рукой мою грудь и живот и стала у края.

– Тебя, наверное, удивила моя молчаливость, – сказала она, мечтательно глядя куда-то в даль. – Это я такая от того, как мужчина мне становятся ближе. Я боюсь, что он каким нибудь словом спугнет мое желание отдаться ему. Мне стыдно моего желания раздеваться.

– А у тебя было много мужчин?

– Нет, не много. Пять, ты шестой. И все вы совсем разные. Каждый следующий, кажется, лучше предыдущего.

– Расскажи мне о них.

– Разве это интересно?

– Конечно. – Она смущенно потупилась.

– 55 -

– Стыдно рассказывать, да я и не умею.

– Ну, как умеешь. Расскажи, чего же ты стыдишься?

Эфира глянула на меня сладостным взглядом и прошептала:

– Я могу рассказать только тогда, когда ты будешь во мне.

Я же был готов и подвинулся, освобождая ей место рядом с собой.

– Не здесь, – сказала она. – Встань с кровати и сядь на стул. – Я выполнил ее просьбу. Эфира села верхом на мои ноги лицом ко мне и вставила в себя мой член.

– Теперь ты сиди спокойно, а я буду рассказывать.

Я положил руки на ее бедра и замер.

– Тебе, наверное, известен художник, который нас нарисовал. Он был первым моим мужчиной. Он красив, статен и еще не стар…

Эфира дернула телом и от неистового наслаждения судорожно глотнула воздух.

– Не успела я опомниться, как он налетел на меня, сорвал с меня платье и повалил прямо на пол. Я почувствовала резкую боль, пронзившую мое тело. Я потеряла сознание. Очнулась я через несколько минут, все там же на полу. Художник исчез. Было сумрачно и тихо. Во всем теле я почувствовала какую-то разбитость. Ноги не держали меня. Я села на табурет, немного болел живот и что-то липкое и неприятное мешало мне между ног. Я увидела кровь. Мне показалось, что он разрезал меня. Я сунула в эту кровавую прорезь палец. Он ушел глубоко и не достал дна. “Боже, – подумала я, – что же мне теперь делать?” Когда я вынимала палец из отверстия, то почувствовала какое-то приятное жжение. Это было настолько неожиданно и интересно, что я снова сунула палец внутрь и так сделала несколько раз, пока все возрастающее наслаждение не повергло меня в сумасшедший экстаз. Хлынул поток слизи и смыл кровь. Я увидела чистое отверстие, которое не было похоже на разрыв и я успокоилась. Через минуту я уснула.

Эфира вновь двинула бедрами и задрожала всем телом, прильнула ко мне, сжав мои ноги. Я взглянул на часы, 5 часов 55 минут.

– О, уже конец.

Обхватив девушку руками я стал двигать ее из стороны в сторону.

Через несколько секунд она кончила, излив на меня свою жидкость. За ней кончил и я. Эфира вытерла свою промежность платком и одела платье. Я дал ей перчатки и цветы, вынутые из ее волос. Пока она причесывалась, прошли 4 последние минуты – она исчезла.

– Друзья, пора спать, – закончил Рэм и попрощавшись, вошел к себе в кубрик. Мы с Диком еще долго сидели молча каждый по своему переживал услышанную историю. Потом мы тоже легли спать.

Г Л А В А X

Рэм с нетерпением ждал нас и, заметив из окна, выбежал к нам навстречу. Новая прическа придавала его лицу аристократическое выражение. Теперь он был мало похож на того матроса, с которым я встретился несколько дней тому назад. Мы выпили по рюмке вина и Рэм продолжил свой удивительный рассказ:

– Каждую из 53 женщин я помню так хорошо, что стоит лишь закрыть глаза, я почти материально представляю себе каждую из них. Они незабываемы и я, очевидно думаю, неповторимы. На следующий день вечером, часов 10, ко мне зашла хозяйка. Она принесла белье, которое я

– 56 -

давал в стирку. Болтая о всякой всячине, она осмотрела мою комнату. С новой мебелью и старым шкафом она приобрела более респектабельный вид. Случайно выяснилось, что ее сын воевал во Франции и я хорошо его знал. Пошли бесконечные воспоминания. Не обошлось и без слез. Фрау Цимлер горестно оплакивала своего безвременно погибшего сына. Но ее больше всего интересовало лишь то, насколько расторопен и сообразителен был ее Ганс на войне и умел ли он воспользоваться теми благами, которыми война щедро одаривает солдат. О да, ее сын был слишком расторопным. Я хорошо помню, как он в небольшом французском городишке, где мы задержались на сутки, он изнасиловал за одну ночь 9 француженок. Делал он это необычно ловко. Поймав очередную жертву, Ганс валил ее на землю, связывал руки и ноги, сворачивал в дугу и подвешивал на что-нибудь, пропустив под живот и грудь длинный артиллерийский ремень из жесткого брезента, потом бритвой разрезал сзади платье и трусы. В таком положении он овладевал ею, не обращая внимания на крики и стоны жертвы… Мы заболтались. Я совсем забыл о времени.

Вдруг из соседней комнаты, щурясь от яркого света, вошла очаровательная, миниатюрная девушка в длинном вечернем платье из черного бархата. Ее красивые оголенные плечи отливали голубоватой белизной, а длинные изящные руки в черных перчатках до локтей делали ее очень грациозной. В черных блестящих, как вороненая сталь волосах у нее была приколота алая роза. Девушка была удивительно хороша. Я забыл за фрау Цимлер и невольно залюбовался ею. Фрау Цимлер удивленно и растерянно топталась на месте, глядя на нас обоих и не зная, что делать. Потом, спохватившись, она ушла, пожелав нам спокойной ночи. Проводив фрау Цимлер взглядом, девушка подошла ко мне и ткнула пальцем в кончик моего носа произнесла.

– Здравствуй, пупсик. Это ты здесь живешь?

– Да. Тебе здесь нравится? – она села ко мне на колени и стала ласково теребить мои волосы.

– А кто эта тетя?– спросила она.

– Хозяйка дома.

– Это ее дом?

– Да.

– А где твой дом?

– Здесь же. Я снимаю у хозяйки две комнаты.

– Значит, и это мой дом? А она больше не придет?

– Кто, хозяйка? Нет, ей здесь больше нечего делать. Она пошла спать.

Меня забавлял этот детский разговор и я с удовольствием отвечал на все ее наивные вопросы, ласково тиская ее маленькое упругое тело, под тонкой тканью.

– Ой, сколько у тебя книг, – удивленно воскликнула она.

– А сказки у тебя есть?

– Зачем тебе сказки?

– Я очень люблю сказки. Когда я прошлый раз была у мужчины, он читал мне сказку про Белоснежку и 7 гномов, маленьких старичков.

– А у кого ты была в последний раз?

– У такого милого старичка… Он все время целовал меня и говорил: “Ну вот, деточка, а теперь будем дальше читать…” Такой смешной старичок. Почитай мне сказку.

– Ты уже не маленькая.

– Это платье у меня не маленькое, а я еще маленькая. Мне ведь только 14 лет. Я не знаю, зачем меня так одели.

– 57 -

Только теперь я обратил внимание на ее кукольное лицо, пухлые плечи, чуть надутые губы и тонкие черты бровей. Так вот почему она миниатюрная, подумал я. Что же мне делать с ней? Читать сказку всю ночь? Но ведь это глупо.

– Послушай, – сказал я, – тебе все мужчины только читали сказки?

– Нет, – сказала она, – сказки читали только старички, другие мужчины всякие глупости мне рассказывали и щипались. А мне противно, когда меня щипают.

– Фу ты, черт, – подумал я, – вот еще напасть. Зачем мне этот ребенок? Ну ладно, – сказал я, – будем читать сказки, раз тебе это нравится и не нравиться, когда щипаются.

– Ты не будешь щипаться. Ты хороший. Я тебя люблю.

Легко подняв девочку, я перенес ее на диван и взял из томиков “Тысяча и одна ночь”, открыл его, чтобы прочитать ей сказку о страшном одноглазом циклопе, но она вдруг меня остановила.

– Подожди, я сниму туфли.

Она сползла с дивана и прошлась по комнате, глядя на себя в зеркало.

– Послушай, правда, я похожа на женщину? – спросила она, лукаво прищуря глаз.

– Ну, как тебе сказать. Внешне похожа, а так во всем остальном мало.

– А почему?

– Потому, что ты еще не женщина.

– А что такое женщина? Что, разве я не родилась женщиной?

– Мне надоели эти глупые разговоры, – с раздражением сказал я.

– Давай почитаем сказку и будем спать.

– Спать. Фи, как не интересно. Я не хочу спать.

– Ну тогда я сам буду спать.

Я разделся до трусов и лег в постель. Пока я снимал с себя одежду, девочка с любопытством наблюдала за мной и тихонько причмокивала языком.

– А ты красив, – сказала она, когда я был в постели.

– Что ты в этом понимаешь?

– А вот и понимаю, – обиженно сказала она. – Я все понимаю, ты не думай.

– И что же ты понимаешь.

– А то, что тебе со мной скучно. Тебе хочется меня потрогать. Так ведь?

Я не ответил, молча любуясь девочкой. Она стояла напротив меня, облокотившись на спинку кресла, грациозно выгнув свой тонкий изящный стан и смотрела на меня сквозь сетку длинных пушистых ресниц. Сейчас в ней почти не было детского – это была вполне оформившаяся маленькая женщина. Я встал с кровати и подошел к ней. Несколько минут мы молча смотрели друг на друга. Она сама прижалась к моей груди лицом и прошептала:

– У, какой ты большой и хороший. Поцелуй меня.

Я поднял ее на руки и слегка дотронулся губами до ее мягких губок.

– Еще, – чуть слышно выдохнула она. Я поцеловал ее более страстно. Девочка встрепенулась и закрыла глаза. Я стал осыпать ее лицо и плечи неистовыми поцелуями. Девочка молчала от удовольствия и мелко вздрагивала.

– С тобой хорошо, – выдохнула она едва слышно, когда я на минуту остановился, чтобы перевести дух.

– Хочешь, я тоже разденусь?

– Конечно, хочу, – с радостью воскликнул я и опустил ее на пол.

– 58 -

– Только ты отвернись.

– Зачем?

– Ну так, отвернись. Ну пожалуйста.

Я отвернулся, напряженно вслушиваясь. Щелкнули застежки, зашуршало платье. Она прошла по комнате.

– Подожди, еще нельзя, – предупредила она меня. – Еще нельзя… нельзя… можно.

Я обернулся. Передо мной, лукаво улыбаясь, гордая сознанием своей красоты, неотразимой привлекательности, стояла играющая женщина. Ее нельзя было назвать девочкой. Это была женщина. Все в ней было совершенно и прекрасно. Черные длинные волосы на белоснежной коже плеч, упругие полушария развитых грудей, с коричневыми сосками, тонкая изящная талия, пухлые, слегка прикрытые пушком лобик с розоватыми, набухшими половыми губками, стройные ноги в туфельках на очень высоких каблуках и красивые еще по-детски тоненькие руки в перчатках. О, разве можно воссоздать хотя бы крошечку того, что представилось моему взору. Я оцепенел, очарованный девочкой не в силах оторвать от нее глаз.

– Ну, а теперь ты сними свои трусы, – конфузясь прошептала она.

Я пришел в себя. Немедленно, сняв трусы, я осторожно подошел к ней. Я еще не представлял себе, что я буду делать с этой невинной, шаловливой девочкой, но меня влекло к ней, как магнитом. Она прижалась ко мне всем телом, трепеща от возбуждения. Ее проворные пальчики нежно играли моим членом. Эта игра привела ее в неописуемый восторг.

– Маленький, какой ты твердый, Я люблю тебя…

Я обнял девочку за плечи и жадно шарил по ее нежному разгоряченному телу руками с неистовым вожделением. Возбуждение росло быстро. Мне все труднее было сдерживать свое безумное желание овладеть этим милым существом, а она, беспечно лепеча какой-то вздор, играла с моим членом, то поглаживая его пальчиками, то теребя из стороны в сторону, терла его головкой о соски своих грудей и даже несколько раз поцеловала его, сладко причмокивая при этом от удовольствия.

– Давай ляжем, – предложил я, срывающимся от волнения голосом. Она молча с удивлением посмотрела на меня и кивнула головой. С разбега бросилась в кровать.

– Как здесь мягко, – воскликнула она, прыгая на матраце. – Чур, я с края. Лезь туда.

Когда я лег, она снова овладела моим членом все чаще и чаще, покрывая его поцелуями.

– Дай я посмотрю на тебя, – попросил я ее.

– Смотри, разве я не даю.

– Я всю тебя хочу видеть.

– Чудной. Я и так вся на твоих глазах.

– А здесь, – сказал я, потрогав пальцем губы ее влагалища.

– Ой, – вздрогнула она, – не надо.

– Почему же?

– Не хочу, – произнесла она, задумчиво глядя на мой член и осторожно, сжав его головку двумя пальцами. Потом она села напротив меня и замолчала. Я не могу догадатьсяm чем она вызвала этот каприз и, удивленный, ждал, что будет дальше. Она улыбнулась, протянула ножку и потрогала пальчиком мой член.

– Как интересно стоит! Как столбик. Как же ты ходишь? Он не мешает тебе?

– Нет, не мешает.

– А ты его к ноге прижимаешь?

– Чего ты так сидишь, ложись.

– 59 -

– Не хочу.

– Тогда я буду спать, – раздраженно сказал я и отвернулся к стене.

– Ну, спи.

Я притворился спящим, стал равномерно и шумно дышать, а потом будто во сне повернулся на спину и разбросал ноги в стороны. Исподтишка, через ресницы я наблюдал за девочкой. Она все также сидела, взирая на мой член. Через минуту она осторожно придвинулась ко мне и, наклонившись стала целовать головку члена, трогая его кончиком языка. Я решил не пугать ее и наблюдал за ней.

Девочка все более и более распалялась, теряя осторожность, неистово сосала мой член, облизывая его языком, как конфету. Потом она раздвинула ножки, сунула пальчик в промежность, раздвигая губки своего цветка и стала нежно тереть себя. Это было уже интересно. Я со сладостным трепетом следил за пальчиком милой девочки, а она не удовлетворяясь одним клитором, сосала член, который все глубже и глубже входил в нее, исторгая из нее стоны наслаждения. Боже, как это приятно было все видеть, чувствовать горячие и упругие губки ее ротика на своем члене. Я был уже ближе к экстазу, но держался, желая знать, что будет дальше. Вдруг девочка выпустила мой член изо рта, села, тяжело переведя дыхание, взглянула между ног, раздвинув руками губки влагалища. Несколько раз она переводила пылающий взор с себя на меня, будто примериваясь, сможет ли мой огромный член поместиться в ее узенькой щелочке. Потом, решившись, она встала на колени, переступила через меня, придвинула свою промежность к моему члену, осторожно приставила его к губам своего цветка и стала медленно и осторожно опускаться на него, замирая от боли и наслаждения. И когда мой член мощно, разжимая ее узкую пещеру вошел в нее до конца, нас обоих охватил шквал неописуемого наслаждения. С диким хрипом и наслаждением мы кончили одновременно и распростерлись на кровати от изнеможения. В этот момент я услышал мерные удары рокового часа…

Рэм замолчал, задумчиво уставившись в окно. Дик что-то рисовал на коробке из-под сигарет.

– Вот, – вдруг произнес он, придвинув коробку к Рэму, – похожа хоть немного?

– Что? – недоуменно спросил он, очнувшись от задумчивости.

– Я нарисовал девочку. Похожа?

Снисходительно улыбнувшись, Рэм искоса посмотрел на рисунок.

– Дик нарисовал, по-моему, великолепную девушку, но… – Рэм улыбнувшись, двинул коробку назад. – Урод. Вы не представляете, – вздохнул он сокрушенно, – я устал и если вы позволите, немножко посплю, а вы пока погуляйте. Через часа два мы продолжим нашу беседу.

Мы не стали ему возражать и ушли.

– Если он не врет, – сказал мне Дик, – то он самый счастливый человек на свете.

Я пожал плечами ничего не ответив.

Г Л А В А XI

– Среди женщин-карт, – начал Рэм, когда мы к нему вернулись через 2 часа, – были девушки, девочки, женщины разных возрастов от 20 до 30 лет. Были мягкие, как воск, и позволяли делать с собой все, что

– 60 -

угодно: они позволяли себя кусать, с диким наслаждением принимали истязания, кончая при этом с криком и слезами. Были строптивые, которые долго и умело ломались, распаляя мое желание, а потом отдавались с таким желанием, что не верилось, что они капризно противились твоему прикосновению. Были высокие, низкие, худые, полные – были всякие, но всех их объединяло одно: красота, изящество, невероятная страсть и умение любить. Это были великолепные женщины. Немногие земные способны их повторить. Вскоре я стал замечать, что с каждой новой женщиной у меня все более и более ухудшается жизнь. Деньги исчезли с невероятной быстротой. Через месяц мне пришлось перебраться в другую, более дешевую квартиру. Потом я вынужден был продать библиотеку, мебель, и, наконец, машину. Одежда пришла в ветхость. Ничего нового я уже не мог купить. На работу нигде не брали. Я стал пить. Жизнь стала пьяной, непонятной и пустой. Я был уже на грани самоубийства, когда пришла последняя женщина-жокер. В то время я уже был в грязной Массандре, рядом с тем баром, в котором мы с вами познакомились. В комнате, кроме дощатого стола и кровати с грязным солдатским одеялом, ничего не было. Сам я был грязный и небритый. Последнюю неделю я был хронически пьян, не давал себе ни минуты опомниться и как только чувствовал, что трезвею, заряжался новой порцией крепкого вина. Я спал пьяный, когда она пришла. Во сне мне снилась всякая тарабарщина, то смешная, то страшная. Ворочаясь, упал на пол и от этого проснулся. Первое, что я услышал, это был звонкий голос женщины.

– Ой-ля-ля-ля, – смеялась она. Я поднял осоловевшие глаза и в сумраке комнаты различил темный силуэт изящной женщины, стоявшей у окна. Я поднялся с пола и зажег свет. Красивая, стройная женщина с величественным и надменным видом, сжав губы в беззвучном смехе, спокойно смотрела на меня.

– Что ты от меня хочешь? – пьяно пролепетал я, направляясь к кровати. Мне уже совсем не хотелось женщин. Я ждал только покоя. Я ждал смерти. Женщина ничего не ответила и продолжала смотреть на меня. Лежа в кровати, я продолжал разглядывать ее. Она была одета в тонкий нейлоновый костюм, блестящего черного цвета, который покрывал ее с ног до головы, точно воспроизводил все ее мельчайшие подробности тела. На лобке, сквозь ткань пробивались рыжие волосики, соски грудей рельефной формы выступали, топорща полупрозрачную ткань. Женщина казалась выкрашенной в черный цвет.

– Не хочу, не надо… Пошла вон, – хрипел я, дрожа от холода и преждевременного похмелья. Но женщина на мои слова не реагировала. Она села на край кровати и, наклонившись ко мне, поцеловала меня в губы с затяжкой, своей рукой она стала гладить мне живот. Едва, как бы случайно, прикасаясь время от времени к моему безжизненному члену. Каждое такое прикосновение трепетно и с наслаждением отзывалось у меня где-то глубоко – глубоко в груди, у самого сердца, все больше и больше возбуждая меня.

Оторвавшись от губ, женщина стала целовать мою грудь, щекоча языком соски, потом опускаясь все ниже и ниже, дошла до живота. Она стала целовать мои ноги, лизать их языком, поднимаясь все выше и выше. Затем она просунула лицо между моими ногами, которые раздвинула, стала лизать мою мошонку. Я уже столько раз был возбужден, что начал чувствовать, как болезненно напрягся мой член, а она все мяла и лизала мою мошонку.

Потом она молча повернула меня на живот и заставила встать на колени. Устроившись сзади меня, женщина загнула мой член головкой к себе и стала сосать его, издавая какие-то приятно возбужденные звуки.

– 61 -

Ее проворный язык успевал облизывать весь мой член, вылизывая его с необыкновенным мастерством. Но вот ее язык проник в меня. Он был твердым и горячим и я чувствовал, как он двигался в моей кишке, щекоча мои нервы. Ее рука при этом манипулировала членом, доставляя мне и без того огромное удовольствие. Я не мог долго терпеть такую неистовую ласку и через минуту кончил, обливая семенем ее перчатки. Обессиленный, я свалился на кровать и закрыл глаза. Я уже начал засыпать, когда почувствовал тяжесть на своих ногах выше колен. Я открыл глаза. Женщина совершенно голая сидела не мне, широко раздвинув в стороны ноги.

– Пошла вон, – яростно закричал я. – Дай мне немного поспать.

Но женщина не обращала на мой крик внимание. Она взяла мой поникший член и приставила его головку к клитору, стала дрочить себя, стоная от удовольствия. Усталый и разбитый, я безучастно следил за ней. Вскоре она кончила и, запрокинув голову, издала дикий крик радости. Но через минуту с еще большей яростью принялась дрочить себя, орудуя моим членом, словно тампоном. В течение часа она таким образом кончила еще несколько раз. Подо мной стало мокро от слизи, вытекавшей из ее влагалища. Потом ей удалось запихать мой член в себя, и она тотчас же кончила, повалившись грудью на меня. Странно, но ее пышные великолепные груди произвели на меня впечатление. Я возбудился. Мой член выпрямился в ней во всю длину, и у нас началась пляска любви. Нескончаемая нервная система давала моей очаровательной партнерше наслаждение мною беспредельно. Она кончила еще раз.

Потом, не удовлетворясь обычным способом, она вынула член из влагалища и направила в задний проход. Теперь она сидела на мне, представив моему взору свою пещеру любви, блестевшую блеском слизи, с нежными лепестками маленьких губ. Большой клитор заметно вздрагивал, и она, усевшись на мне поудобнее, принялась дрочить его, то потирая, то надавливая, как кнопку. Я потерял чувство времени. Сколько времени продолжалось это безумие, не знаю. Скорее всего, я потерял сознание, потому что совершенно не помню, как ушла от меня эта женщина. Я очнулся часа в два дня, совершенно разбитым и трезвым. Денег у меня не было, еды тоже. У меня не было сил подняться на ноги. С большим трудом я сполз с кровати на пол и на четвереньках добрался до водопроводного крана. Напившись воды, я почувствовал себя немного лучше. Я просидел прямо на полу и, поднявшись на ноги пошел куда глаза глядят, чтобы никогда больше сюда не возвращаться. Я решил покончить с жизнью. По дороге мне встретилась шумная ватага моряков. Я оказался с ними в кабаке у моего дома. Немного выпив, я возбудился. Но моряки скоро ушли, а я остался один злой и полупьяный. В этот момент к столу подсели вы. Вот и все… – сказал Рэм, вставая. – Я очень рад и благодарен вам за то, что вы меня выслушали. У меня такое чувство, будто вы сняли с моих плеч тяжелый груз, который не минуемо должен был раздавить меня. Теперь я буду жить. А карты следует выбросить, чтобы никто больше не страдал, как я.