Текст книги "Авиатор (СИ)"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Ну, ты меня понял, – Лиза сделала еще глоток, но «ужас» не рассасывался. – А где, к слову, Варвара?

– Спит, поди… – пожал он плечами и отхлебнул из левой бутылки.

– Ты, что, Петя, неужели разлюбил? – Она сделала еще глоток, потом второй, третий, и пила до тех пор, пока водка не закончилась.

– А ты чего мыкаешься? – спросил Петр и отхлебнул из правой бутылки.

– Да, так как-то, – вздохнула Лиза. – Нашло вдруг…

– А знаешь, почему я ни разу не пришел в госпиталь? – спросил вдруг Петр, опустив ноги на пол, и оборачиваясь к Лизе всем корпусом.

– И знать не хочу! – Лиза не хотела услышать еще какую-нибудь гадость, которая добьет ее окончательно.

– Я боялся!

– Боялся? – переспросила Лиза, совершенно сбитая с толку.

– Да, боялся! – кивнул Петр и встал. – Я, знаешь ли, все время причины разные находил, чтобы не ходить. То да се, третье, десятое. Но, правда в том, что я не хотел тебя такой увидеть! Ну, ты понимаешь. Люди говорили, разбилась вдребезги. Если бы я тебя такой увидел, наверное, руки бы на себя наложил!

«Это он мне что, в любви объясняется?!»

Это был совершенно неожиданный поворот, ведь Елизавета считала, что при всей мерзости его поступка, виновата в разрыве отношений именно она. Хороший авиатор, но недостаточно женщина…

– Ты извини, Петя, но я не поняла, ты что, мне сейчас в любви объяснился?

– Наверное, – пожал он плечами и, поставив бутылки на стойку, повернулся, чтобы уйти.

«Если хочешь любви, сейчас самое время!» – подумала она отстраненно.

«А не жирно будет? – попробовала саму себя образумить. – Сначала Полина, теперь Петр?»

«Полина девочка! – возразила Лиза самой себе. – А Петя мальчик. Есть разница! И потом я его еще с вечера хотела! Я…»

– Постой! – сказала в спину уходящему мужчине. – Этой ночью все возможно, Петя, но учти, продолжения не будет!

* * *

Летать понравилось. Следующие дни Лиза гоняла с утра до вечера: то в Ниен, то в Новгород, то на Карское море. Расстояния не страшили, непогода – тоже. Один раз летела в грозу, даже понравилось. Летала и ночью, под звездами, рассматривая подсвеченную разноцветными огнями ночную карту города. При хорошей погоде, под чистым небом, луна обливала сияющим серебром реку и многочисленные каналы, заставляя их светиться.

«Красота!»

О сложностях жизни, напротив, думать не хотелось. На звонки Петра Лиза не отвечала, с Полиной связаться не пробовала, да и та встречаться, по-видимому, не хотела или хотела, но боялась. Надя и Клава улетели в Италию. Клава должна была появиться в Веронском амфитеатре в партии Розины в «Женитьбе Фигаро» и в Венецианской опере в партии Эрды в «Золоте Рейна». Надежда участвовала в неделе высокой моды во Флоренции. Звали Лизу с собой, уговаривали, обольщали, обещая «шампанское рекой», песни гондольеров и любовь знойных итальянских мужчин, черноволосых, смуглых и кареглазых: «Не чета нашим белобрысым ефимкам!» Впрочем, о тамошних девушках разговор зашел тоже.

– Совсем другой темперамент, – сказала Клава задумчиво. – Не то, чтобы я хотела изменить Наде, но тебе-то, Лизонька, кто мешает?

Однако не поехала. Решила повременить, чувствуя невнятицу в душе, которую хотелось понять, с которой следовало разобраться.

Между тем, пришло время посетить крейсер «Гогланд». И Флот, следует сказать, не подкачал. Все было обставлено по первому разряду – встретили на площадке «подскока», взяли на борт десантной шняки и разом перебросили на борт крейсера. Пилот сказал Лизе, «В вашу честь, капитан», и, видимо, поэтому разогнал машину до двухсот пятидесяти. Практический предел для малых судов вспомогательного класса. Как ни странно, для Лизы оказалось самое то. Она даже смутно пожалела, что летит не на штурмовике. На коче можно было выжать почти под четыреста. Двигатель позволял и больше, но аэродинамика была не ахти, да еще и вооружение парусит!

«Но почему не спрятать пушки в обтекатели? – удивилась Лиза, сообразив, что конструкция местных „истребителей-штурмовиков“ оставляет желать лучшего. – Все, к чертовой матери, убрать в корпус! Шасси в первую очередь! И форштевень! Это же надо быть такими уродами, чтобы летать с тупым рылом! А обтекатель сообразить – никак?»

Потом построение. Оркестр, слитные вопли экипажа, рапорты и речи, стрельба холостыми, и, наконец, фуршет. Лиза выпила с адмиралом Ксенофонтовым и капитаном Бахметьевым шампанского, улыбнулась в ответ на какие-то двусмысленно-сладкие улыбки, перехватила несколько вполне заговорщицких взглядов господ офицеров, теряясь в догадках, что тут не так, и вдруг…

– Елизавета Аркадиевна, – обратился к ней адмирал Ксенофонтов, – не соблаговолите ли пройти с нами в рубку!

– Почту за честь!

Было очевидно, сейчас отойдут от причальной башни и пройдутся парадом над озером, чтобы все в городе увидели, какой «Гогланд» красавец. Находиться в эти мгновения в рубке, и в самом деле, немалая честь. Но Лиза даже представить не могла, что случится в следующие несколько минут.

Поднялись в рубку. Капитан Бахметьев встал, было, к рычагам управления, но переглянулся с адмиралом, и вдруг отошел, приглашая Лизу жестом, занять его место.

Это было вполне безумно, но, по-видимому, безрассудство заразно. В каком-то невероятном помрачении, Лиза козырнула адмиралу и встала к панели управления. Вдохнула, выдохнула и положила руки на рычаги.

– Начинайте, капитан!

И Лиза плавно повела правым рычагом вперед, одновременно осторожно играя левым рычагом. Скорость была небольшая, – еще даже не скорость, а легонькая подработка вспомогательным двигателем. Но, тем не менее, громада крейсера медленно двинулась вперед, и «Гогланд» начал аккуратно отходить от башни, втягиваясь в пологую кривую подъема с разворотом. Секунда, другая…

– Малый ход! – приказала Лиза и почувствовала подошвами сапог, как судорогой прошла по кораблю волна вибрации. Это включились маршевые двигатели.

Крейсер шел, чуть задирая нос, плавно, спокойно набирая скорость и высоту. Он был огромен, но послушен, легок в управлении, впечатляюще великолепен…

Прошло несколько минут, Лиза завершила маневр отхода и, когда крейсер лег на курс, передала управление капитану Бахметьеву.

– Безукоризненно! – сказал ей в глаза Ксенофонтов. – Давно не испытывал такого удовольствия. Благодарю вас, капитан Браге! – и отдал ей честь.

«Что это было? Как я смогла?!» – ужаснулась Лиза, но в следующее мгновение увидела улыбающегося ей Ильина и еще одного офицера, в качестве одобрения показывавшего ей большой палец. Это был Иван, разумеется. Холодновато-собранный боец невидимого фронта и Лизин двоюродный зять в придачу.

* * *

Через неделю «Гогланд» ушел на север, патрулировать Карское море на границе с неспокойной Гипербореей, от которой то и дело жди беды. А вместе с крейсером исчез из жизни Лизы и капитан-лейтенант Ильин. Оно и к лучшему! У этих отношений не могло быть будущего, и поэтому их не к чему было затягивать.

Но вот, что любопытно, уже через несколько дней после той памятной прогулки на «Гогланде», Лиза поняла, что же с ней тогда произошло. Думала над этим. Вспоминала. Анализировала, и, в конце концов, додумалась. Елизавета умела управлять тяжелыми кораблями, но не имела опыта. В Академии, разумеется, пробовала, и на практике, наверное, водила. Однако в таком деле, талант иногда значит больше, чем годы практики. Елизавета чувствовала корабль. У нее было чутье на правильные действия, интуиция, безукоризненное чувство массы, пространства и движения. Но Лиза не была на этот раз всего лишь медиумом почившей в бозе Елизаветы Браге. Это она сама – Лиза Берг – двигала рычагами управления, располагая крейсер в пространстве в соответствии с векторами скорости, движения и инерции, целью и намерениями, возможностями и их реализацией. Она сама. Впервые самостоятельно и осмысленно.

Открытие поразило Лизу. Заставило сомневаться и недоумевать, но в глубине души она уже знала – слияние произошло. Лиза теперь была уже не совсем Лизой. Она и выглядела иначе, и думала по-другому, и чувствовала на иной манер. Эта Лиза, например, оказалась женщиной довольно-таки свободных нравов. Не проститутка, прости Господи, но на полпути к бляди, это точно. Пила, пожалуй, многовато, курила, просыпалась от боли в правом плече, в голени и бедре, носила на теле шрамы, ругалась и сквернословила, но главное: она – пилот. Испытывать восторг от полета, ощущать аэромашины, как саму себя – вот это стоящие чувства! Правда, ей не хватало пока еще знаний, но Лиза трудностей не боялась. Сидела за столом в своем совершенно замечательном кабинете и, прихлебывая чай с морошкой, читала технические описания и наставления, воспоминания известных капитанов, штурманские росписи и метеорологические таблицы.

Изменения происходили постоянно, или, может быть, они в ней давно уже произошли, но Лиза обратила на них внимание только сейчас. Раньше она любила готовить, особенно печь пироги, но теперь ей это разонравилось, зато она могла с дотошностью провизора четверть часа «создавать» настоящий марокканский чай на поморский лад. Имелся в природе и такой гастрономический изыск: китайский зеленый чай сорта «Люань Гуапянь», английская мята, палочка цейлонской корицы, кавказский бадьян и калифорнийский лайм. Но при всем при том самым сложным блюдом в ее кулинарном арсенале стал теперь «пастуший пирог», который, на самом деле, не совсем пирог, и о существовании которого Лиза раньше даже не подозревала. Дома, в Ленинграде она теоретически знала, как делать картофельные котлеты с мясным фаршем внутри, но никогда их не готовила, полагаясь на искусство мамы и бабушки. А вот в Шлиссельбурге она готовила картофельную запеканку часто и по разным рецептам, почерпнутым, как из книг, так и из рассказов знатоков.

Изменились вкусы, поменялись предпочтения. Елизавета Браге любила природу, как ее видит пилот, сверху, – на расстоянии, – портретную живопись и симфоническую музыку. Лиза Берг знала природу изнутри, как видит ее турист, с запахами, звуками, тонкими оттенками красок. Она предпочитала пейзажную живопись, и легкую музыку. Пьеха, Кристалинская, – что-то такое. Нынешняя Лиза приходила в восторг от оперных арий, могла долго и с интересом рассматривать рисунки моделей одежды, фотографии обнаженных красавцев и красавиц и сложные геометрические орнаменты. К природе она относилась спокойно. Могла отметить красивый пейзаж, увиденный с высоты, или понаслождаться минутой покоя у тихого ручья, но и только.

Она стала другой, вот в чем дело.

Глава 4
Шеф-пилот, Апрель – Май, 1931

Совершенно неожиданно для себя, уже в десятых числах апреля Лиза начала ждать весточки от Райта, но американец не объявлялся. Это нервировало, но не звонить же ему самой! Лиза пару раз вытаскивала на свет божий визитку с золотым обрезом, но неизменно убирала назад. Без последствий. А Райт, скотина, позвонил ей лишь двадцать шестого, в восемь тридцать утра. Лиза как раз начала тягать гири – были у нее припасены на такой случай две пудовые, – когда в кабинете затрезвонил телефонный аппарат.

Подошла. Взяла трубку, гадая, кому так не терпится, оказалось Иану Райту.

– Здравствуйте, Елизавета Аркадиевна! – он был сама вежливость. – Надеюсь, я вас не разбудил!

– Пустое! – усмехнулась Лиза. – Не разбудили, Иван Чарлохович!

– Тогда, сразу к делу! Каково ваше решение?

– Предлагаете, купить кота в мешке?

– Тоже верно, – не стал спорить шкипер. – Могу ли я, в таком случае, пригласить вас на экскурсию? Заодно и обедом угощу!

– Экскурсия? – задумалась было, Лиза. – А вы где сейчас?

– В Ниене.

– В принципе, недалеко, на автожире…

– Не надо на автожире! Как быстро вы можете прибыть на Самсоновское поле?

– Это близко от меня, – прикинула Лиза. – Умыться, переодеться… Через час могу быть.

– Через полтора, – внес поправку Райт, – сектор «Синий – 6», винтокрыл с белым петушком в красном треугольнике.

– Винтокрыл?

– Четырехместный «Фоккер».

– Тогда, до встречи! – и она дала отбой.

Постояла около стола, собираясь с мыслями. Хотела, было, закурить, но не стала. Пошла в ванную комнату, и минут двадцать принимала душ. Горячий и холодный по очереди, и так три раза. Потом еще четверть часа выбирала, что надеть, но, в конце концов, остановилась на привычных уже галифе и кожане. Только рубаху одела не белую, а черную, и на этот раз «не забыла» про бюстгальтер.

На автожире до Самсоновского поля двадцать минут лета, но территория там немалая, да еще и аппарат следовало пристроить. Так что набежало дополнительных двадцать минут. Однако к «фоккеру» Лиза подошла без опоздания.

«Точность вежливость королей? Верно! Но и офицеров флота тоже!»

Пилотом винтокрыла оказалась женщина. Возможно, Райт все так и задумал, а может быть, и случайность.

– Клара ван де Хёлст, – представилась она по-франкски, протягивая руку. – И на всякий случай, я не голландка, а фламандка.

– Приятно познакомиться! – ответила Лиза на том же языке. – Елизавета ван дер Браге.

– Датчанка? – удивилась пилот винтокрыла.

– Себерянка, – уточнила Лиза, и они полетели.

Лететь оказалось не близко. Это только так говорилось, что «Звезда Севера» швартуется в Ниене. На самом деле, корабль был причален в гражданском порту Ниен-3 в Устии. Сто двадцать километров по прямой, и почти все время против ветра. Даже при относительно высокой скорости «фоккера», отняло минут сорок.

Подлетели с кормы, где у бригов обычно находится летная палуба. Сели аккуратно, не придерешься. Лиза выбралась на бронепалубу, огляделась. Бриг корабль довольно большой. Этот был восьмой серии, так что длина около 130 метров, ширина – до 20, а тоннаж под восемь тысяч. И пусть Райт не сочиняет! Как же, старенький! Восьмую серию в Роттердаме стали строить только в 1919 году. Следовательно, самому старому бригу не могло быть больше восьми лет, и списать такой борт мексиканцы могли только за очень большие деньги и только своему.

– Прошу вас, госпожа ван дер Браге! – пригласила ее Клара, и они пошли в сторону правой бортовой надстройки. А там их уже встречал Райт в окружении нескольких мужчин и женщин, одетых кто во что горазд, но непременно с намеком на флот.

– Дамы, – сказал он, когда Лиза и Клара подошли ближе, – господа! Разрешите представить, капитан Елизавета Браге! Между прочим, настоящий капитан!

– Госпожа капитан, – после церемониального поклона произнес он, обводя рукой собравшихся на палубе людей, – разрешите представить, наш женский клуб. Дамы вперед!

– Рейчел Вайнштейн – представил он невысокую блондинку, чем-то неуловимо похожую на Лизу, какой она была раньше, – первый трюмный инженер! Анна Монтанелли – эта была чуть выше, темноволосая и смуглая, – командир десантной группы, Надин Греар – высокая, русоволосая, голубоглазая, – второй пилот, ну, а с пилотом винтокрыла вы, по-видимому, уже знакомы.

Потом представились мужчины, и Лиза поняла, что на борту «Звезды Севера» собралось каждой твари по паре. Корабельный лекарь – не просто себерянин, а настоящий помор – Леонтий Тюрдеев, и этим все сказано; третий пилот – немец, а баталер – американец из Провиденса, где бы эта дыра ни находилась…

– Разнообразный у вас, однако, экипаж, – мягко выразила свои впечатления Лиза.

– Верно! – согласился Райт. – Поэтому три основополагающих правила на борту «Звезды Севера» следующие. За половую агрессию расстрел на месте, за воровство – безоговорочное списание, за дискуссии на тему вероисповедания и происхождения – аналогично. А еще мы вне политики.

– Серьезно? – подняла бровь Лиза.

– Какие с этим могут быть шутки? – искренно удивился Райт. – У нас экипаж – сто семь душ, из них двадцать девять женщин. Улавливаете, капитан, ход моей мысли? Представлены пять христианских конфессий и две иудейские…

– А разве у иудеев не одна конфессия? – уточнила Лиза, которая, как и положено советскому человеку, во «всех этих глупостях» не разбиралась.

– Разумеется, нет, – пожал плечами шкипер. – Вот госпожа Вайнштейн – иудейка.

– Я, вообще-то, атеистка! – возразила госпожа первый трюмный инженер.

– Но происхождение-то это не отменяет!

– Да, пожалуй, – согласилась Рейчел Вайнштейн.

– Ну, вот! – словно, нашел подтверждение своим словам, кивнул Райт. – А командир второй десантной группы у нас Кумуш Сатчи – караим. Есть разница, не правда ли?

– Не знаю, – призналась Лиза.

– В Себерии евреи есть? – спросил, вздохнув, Райт.

– Разумеется.

– Они похожи на литовских рейдеров?

– Вот черт! – сообразила Лиза. – У литовцев же половина рейдеров – караимы.

– Теперь понимаете?

– Пожалуй, да.

– Тогда, в путь!

– Куда? – Лиза попросту не поняла оборота.

До этого момента они говорили по-французски, вернее, на франкском языке, который в этом мире – во всяком случае, в Европе, – сохранил за собой функции «лингва франка». Но сейчас Райт перешел на русский, а по-новоархангельски это его «тогда, в путь» прозвучало невнятно, да и грамматика оставляла желать.

– На экскурсию, – улыбнулся Райт, снова переходя на франкский. – Составишь нам компанию, Рейчел?

– Разумеется, – ответила блондинка, и они отправились осматривать корабль.

Проводил «экскурсию» сам шкипер, трюмный инженер давала пояснения, а Лиза преимущественно молчала. Она заранее выучила «домашнее задание», и поэтому знала, что легкие крейсера голландской постройки, которые принято называть бригами, – корабли довольно крупные. Впрочем, их размер был продиктован очевидной необходимостью. Если вам надо разместить на летающем объекте шесть сто миллиметровых пушек, двенадцать полуавтоматических 57-миллиметровок и двенадцать 22-мм автоматов, не считая целой прорвы пулеметов, то вам нужен достаточно крупный борт. Ведь на нем еще и абордажные гарпуны надо ставить и, как минимум, две системы для сброса бомб, не считая кранового хозяйства и прочего «всего». Впрочем, орудийные башни, во всяком случае, внешние на «Звезде Севера» были демонтированы, а в артиллерийских погребах устроены универсальная мастерская и вполне приличная лаборатория. Однако, на взгляд Лизы, в нескольких местах, куда они попросту не зашли, с высокой степенью вероятности могли сохраниться внутренние орудийные башни артиллерии малого калибра. Впрочем, учитывая то обстоятельство, что она здесь всего лишь гость, – во всяком случае, пока, – Лиза щекотливых вопросов не задавала.

Конструкция у бригов 8-й серии – классическая. Три котла и главная турбина расположены в средней части корабля чуть ниже условной ватерлинии, две вспомогательные машины – в корме. Восемь левитаторов – оттого и восьмая серия, – поставлены симметрично, но не в плоскости, а в трех измерениях. Тогда, за вычетом вооружения и боезапаса, горючего и водяных цистерн, а так же ангара для малых летательных аппаратов, полезной площади для размещения экипажа и его обслуживания остается совсем мало. Два симметричных продольных коридора, прикрытых бортовой броней. Три жилых зоны – две носовых и одна кормовая, – кают-компания, камбуз, лазарет, баталерная, вот, собственно, и все.

– А здесь живут старшие офицеры, – они поднялись по лестнице и оказались в левой надстройке.

– Салон и буфетная, – кивнул Райт на открытую дверь, сквозь которую Лиза успела увидеть полированный бок красного рояля, – но сюда мы еще вернемся, чтобы отобедать. А в этих коридорах, – продолжил Райт, увлекая Лизу за собой, – каюты шкипера, то есть, моя, первого помощника, главного навигатора, старшего механика, первого трюмного инженера, командиров палубной команды и десанта, лекаря и шеф-пилота. Каюту шеф-пилота смотреть будем?

– Обязательно! – кивнула Лиза, и перед ней открылась дверь.

Ну, что сказать? Красиво жить не запретишь! Просторная спальня с широкой кроватью, небольшой, но удобный санузел с душевой кабинкой, и салон-кабинет. Вся мебель, включая шкафы, красного дерева, – красный сандал, уточнил Райт, – кое-где со вкусом инкрустированная эбеновым деревом, самшитом и слоновой костью. Широкое панорамное окно с видом по ходу движения в салоне и обычное – круглый иллюминатор в спальне, тканные гобеленовые шторы, паркет и ковер, и несколько симпатичных цветных гравюр.

– Что скажете, Елизавета Аркадиевна?

– Лиза! – напомнила она об их соглашении.

– Впечатляет! – улыбнулась она. – А сейчас я хочу увидеть рубку.

– Три этажа вверх, Лиза! – усмехнулся Райт. – Вообще-то, есть еще резервный пост в правой надстройке, но основной здесь.

«А в правой надстройке, небось, еще и боевой пост оружейников…» кивнула мысленно Лиза, и пошла вслед за шкипером «примеряться» к ходовому посту.

* * *

Вечером, уже из дома, Лиза позвонила Надежде и пригласила их с Клавой в калабрийскую тратторию на Малой Якорной.

– Только мы одни, – предупредила заранее, чтобы не оказаться вдруг посередине загулявшей толпы знакомых и малознакомых людей.

Встретились в начале девятого, на еду не налегали, но под красное аутентичное вино попробовали – всего понемногу, – всяких итальянских вкусностей и разностей, посмеиваясь, да похихикивая над тем или этим, но о главном речь зашла, только когда камирьере убрал со стола посуду и принес крепкий кофе и граппу.

– Рассказывай! – Надя закурила и смотрела на Лизу, Клавдия, впрочем, тоже. Это у них как-то синхронно получилось.

– Я уезжаю.

– Когда? – кажется, Надежда не удивилась.

– Куда? – уточнила Клавдия.

– Через неделю, – Лиза тоже взяла папироску, но пока не закурила, – далеко, надолго, шеф-пилотом на искателе сокровищ «Звезда Севера».

– Ты серьезно? – нахмурилась Надежда.

– А, что! – восхитилась Клавдия, – вполне в Лизкином духе. «Безумству храбрых…» и все такое!

– Но почему?!

– Потому что они предложили мне летать! – Лиза и сама от себя такого не ожидала, но сейчас поняла – в точку!

– Большой корабль, – объяснила она, прикурив, – в бескрайнем небе. Рули – не хочу!

– Значит, бескрайнее небо… – повторила за ней Надежда. – Куда пойдете?

– В Лемурию.

– Ну, не хрена себе! – Клавдия умела радоваться, и за себя, и за других. – За это надо выпить!

Выпили. Потом под разговор о дальних странах и больших кораблях – еще по одной. А дальше, как поется в одной себерской песне, «сама пошла». А когда идет, значит, спиртное льется рекой со всеми вытекающими из этого последствиями. Так что Лиза не удивилась, проснувшись утром в постели с Клавдией и Надеждой. Вспомнила прошедшую ночь и улыбнулась.

«Все себе, себе, себе! Пей, гуляй, Себерия!»

Лиза притулилась к Клавдии, закрыла глаза и снова уснула, и никаких угрызений совести, что характерно, при этом не испытывала. Никаких, нигде, ни о чем.

* * *

Улетала все с того же Самсоновского поля и на том же четырехместном «фоккере». На этот раз, правда, не только багажное отделение, но и все оставшиеся свободными сидения были битком набиты. Лиза отправлялась в долгое путешествие, а значит, вещей с собой брала по максимуму: и одежду на все случаи жизни, и белье, и всякие безделушки, картины и прочее добро, которым предстояло украсить каюту шеф-пилота и которые этому шеф-пилоту должны были скрасить в путешествии жизнь. А еще оружие – пара охотничьих ружей и револьвер, – книги и набор новгородской работы для письменного стола. Походный несессер с туалетными принадлежностями, подаренный Надеждой. И такой же – из теснённой испанской кожи – походный поставец с рюмочками, стаканчиками и прочими относящимися к еде и выпивке причиндалами, подаренный Клавдией, запас папирос на первый случай и много чего еще. Вещей могло быть и больше, но с Лизой заранее связались судовой баталер и старший корабельный стюард и выяснили у нее, какие папиросы она курит, что пьет в различных обстоятельствах, и что хотела бы иметь «под рукой» в своей каюте. Кроме того, по поручению кока они задали еще целый ряд вопросов, демонстрирующих, насколько серьезно на корабле относятся к удобству экипажа. Во всяком случае, к одному из членов экипажа – шеф-пилоту Браге. Кока интересовало, нет ли у Лизы каких-либо ограничений в еде, связанных с состоянием здоровья, народными традициями или религиозными предписаниями. А так же ее личные вкусовые преференции касательно отдельных продуктов и блюд. По второму пункту Лиза кое-что упомянула, по первому же – лишь выразила удивление и подчеркнула, что никаких ограничений не соблюдает.

Прилетели на бриг. А на борту – дым коромыслом: краны скрипят, грузчики кричат, палубные матросы носятся туда – сюда, а первый помощник с бесстрастной миной на лице отдает короткие распоряжения. Корабль готовится в дальний поход – не фунт изюма!

– Не сегодня, и даже не завтра! – охладил ее пыл Райт. – Послезавтра. Но дела лучше доделать заранее. Так что, идите, Лиза, устраивайтесь! Если захотите что-нибудь поменять, переделать, починить – звоните по внутренней линии 05 – главному стюарду. Он решит практически любые ваши проблемы.

Но переделывать ничего не понадобилось. Каюта и так была шикарная, а когда Лиза развесила акварели с парусниками, расставила и разложила свои вещи, получилось и вовсе замечательно. Она как раз закончила возиться с баром-поставцом, раскрывавшимся, как триптих или трюмо, – которое, к слову, у нее тоже было, но в спальне, – и начала расставлять в подходящих местах каргопольских глиняных зверей и холмогорские фигурки, резанные из «рыбьего зуба», когда в дверь аккуратно постучали.

– Открыто! – крикнула Лиза. – Входите!

– Вот пришла познакомиться, – голос у женщины был необычный: низкий, но чистый, заставлявший «вибрировать нервы», если вы понимаете, о чем речь.

Лиза обернулась. В дверях стояла высокая молодая женщина, стройная, черноволосая, темноглазая, смуглая – старая бронза или червонное золото, – с овальным лицом, большим ртом и крупным с горбинкой носом, высокими скулами и своеобразным разрезом глаз.

«Индианка? Здесь? Впрочем, почему бы и не индианка?»

– Здравствуйте! – сказала Лиза, с интересом рассматривая незнакомку, и вдруг сообразила, что женщина заговорила с ней по-русски. – Я шеф-пилот Елизавета Аркадиевна Браге.

– А я навигатор Анфиса Осиповна Варзугина. Можно просто Анфиса, или Фиса, или даже Варза. Это кличка такая у нас семейная.

– Ну, тогда и я для вас просто Лиза, – улыбнулась Лиза. – А вы откуда, Фиса? Имя у вас поморское, кличка тоже, а выговор необычный. Я такого, кажется, еще никогда не слышала.

– Вы, Лиза, еще из деликатности, верно, про мою внешность умолчали, – вернула улыбку Анфиса. – Я из колонии Росс, знаете, должно быть, Сан-Франциско, крепость Росс…

– Да, – сообразила Лиза. – Только у нас на картах это форт Ричардсон.

– Ну, можно и так, – кивнула Анфиса. – Однако Форт Ричардсон это только один городской район, а если по районам идти, то у нас и Русский холм имеется, и Миссия святого Франциска. А я, стало быть, происхожу из переселенцев-поморов, но по женской-то линии у меня все индианки из племени Шаста, так что я и там своя. Мой прадед – Ефим Варзугин – переселился из Холмогор, но жену взял из местных. Дед, стало быть, половинка, отец – четвертинка, а я имею всего лишь восьмую часть поморской крови, но, тем не менее, считаюсь русской. Такова жизнь. А вы, Лиза? Браге… знакомо звучит. Прямо, как датский астроном Тихо Браге!

– Ну, – замялась Лиза, – Тихо Браге мой дальний родственник. Очень дальний!

– Так вы, Лиза, графиня?

– Нет, нет, что вы! Мы другая ветвь. У нас только баронский титул, да и тот дарован моему деду королем Вюртемберга за службу.

– Значит, фон?

– Ну, да, – поморщилась Лиза, – фон дер Браге.

– Я вспомнила! – теперь Анфиса смотрела на Лизу как-то иначе, по-особенному. – Коммандер фон дер Браге… Я в английской газете читала. Это ведь про вас?

– «Погиб смертью отважных»?

– Значит, про вас. Но я думала вы мужчина. Ну, понимаете, Лиза, по-английски, если без местоимения, никак не поймешь, мужчина или женщина? А тут коммандер, истребитель, ас!

– Да, – криво усмехнулась Лиза, – как видите, я не мужчина!

– Не обижайтесь!

– Да, с чего бы вдруг? Вы не первая, да и нет в этом ничего обидного. А я смотрю, у Райта женщины чуть не на всех ключевых постах!

– Райту нужны хорошие специалисты, а у женщин с карьерой во флоте везде проблемы. Вот он и берет. Но мы заболтались. Я зашла всего на минуту, познакомиться. Надо еще курс прокладывать. Вы же понимаете, какая это головная боль? Через Польшу нельзя, они не любят, когда борт идет из Себерии, значит, через Германские государства и Австрию до Праги! Где-то сойдет и лицензия Ганзы, а где-то надо визу заказывать или разрешение просить. В общем, черт ногу сломит! Ну, да ладно! Раз надо, значит, проложим. Заходите, Лиза, вечером, после ужина, если других планов нет. Поболтаем, выпьем, у меня есть хороший виски. Вы виски пьете?

– Не знаю, – пожала плечами Лиза, – но собираюсь узнать. Предложение принимается с благодарностью!

На том и расстались. Но только ушла навигатор, как тут же ожил телефон. Не иначе, звонивший следил за Лизой и точно знал, когда она останется одна.

– Слушаю! – подняла она трубку.

– Здравствуйте, госпожа капитан! – сказал кто-то на чистом русском языке. – Разрешите представиться, доктор Тюрдеев Леонтий Микитович.

– Приятно познакомиться, Елизавета Аркадиевна Браге. А почему доктор, коли вы лекарь?

– Лекарь по должности, – спокойно, даже как-то степенно, по-поморски, объяснил Тюрдеев, – и доктор медицины, согласно защищенной в Гейдельберге диссертации.

– Извините, доктор! – смутилась Лиза.

– Пустое! – остановил ее лекарь. – Я, собственно, по делу. Не могли бы вы, госпожа капитан, зайти ко мне на осмотр и беседу?

– Сейчас? – удивилась Лиза.

– А зачем откладывать?

– Тоже верно, – согласилась она. – Где находится ваш кабинет?

– До конца коридора, два пролета вниз, и прямо по коридору «Си», последняя дверь справа.

– Хорошо, господин доктор. Я буду у вас через пять минут ровно.

«Пять минут» – оказалось верной оценкой потребного времени, и вскоре Лиза уже входила в лекарский кабинет.

Тюрдеев оказался молодым мужчиной со светло-русой бородой и длинными волосами до плеч. Тонкая, отнюдь не поморская кость, правильные, хорошо прорисованные черты лица. В общем, типичный нигилист из романа господина Достоевского.

«Или это был Тургенев?» – засомневалась вдруг Лиза, но Тюрдеев ей времени на размышление не оставил.

– Раздевайтесь, капитан! – сказал он. – Чаю, шрамов у вас предостаточно, так что, давайте посмотрим.

– У меня и переломов не счесть! – усмехнулась Лиза и начала раздеваться.

– Эк вас, Елизавета Аркадиевна! – Тюрдеев покачал головой и поправил на носу очки в тонкой металлической оправе. – Без всякой жалости!

– Нас, доктор, жалеть не за что! – возразила Лиза. – Мы знаем, на что идем.

– Ваш выбор, – согласился лекарь. – Боли сильные?

«Откуда он знает?!» – испугалась Лиза.

– Нет.

– А если честно?

– Приступами, – призналась Лиза, никому за этот год даже не намекнувшая на изнурительные приступы боли, накатывавшей, казалось, без всякой причины. – Бывают сильные.