Текст книги "Чуб земли. Туланский детектив"

Автор книги: Макс Фрай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Так и вышло: я почти нечаянно свернул с жалкого подобия тропы и медведем вломился в раскидистый кустарник, ветви которого были усыпаны ярко-желтыми ягодами. Если бы не цвет, я бы поклялся, что это очень крупная ежевика или малина; впрочем, колючек на ветвях тоже не наблюдалось – на мое счастье. Основательно поразмыслив (секунды две, не меньше), я сорвал ягоду и отправил в рот. По вкусу эта желтая «ежевика» напоминала спелую хурму – неожиданно, но очень и очень неплохо! Слопав пару дюжин ягод, я преисполнился любви к ближним и решил, что просто обязан угостить этих самых ближних своей добычей. Внимательно осмотрелся, углядел некое подобие лопуха, сорвал несколько очень крупных, мясистых листьев, свернул из них вполне надежный кулек и принялся набивать его ягодами. Понятно, что по принципу «две в рот, одну за щеку и – так и быть! – четвертую в лукошко», но все-таки. Полчаса спустя куст был общипан, мой импровизированный пакет полон доверху, а я сам – не то чтобы по-настоящему сыт, но совершенно удовлетворен близким знакомством с тутошней природой.

Обратную дорогу я нашел без труда; в лагерь вернулся настоящим триумфатором. Вот он я: не потерялся, не заплутал да еще и добычу принес. Ай молодец!

Добыча моя действительно произвела фурор, но не совсем тот, на какой я рассчитывал. Король схватился за голову, Лаюки нехорошо ухмыльнулась, отняла у меня ягоды и зашвырнула их в кусты.

– Сэр Макс, вы это ели? – строго спросил Магистр Моти.

– А как вы думаете?.. А что, отрава?

Нельзя сказать, что я испугался. Я обмер, похолодел, поставил на себе крест, нарисовал в воображении невысокий могильный холмик на опушке леса и мрачно подумал, что это вполне в моем духе: выйти невредимым из доброй сотни передряг, схваток с могущественными колдунами, ожившими мертвецами и чудищами из иных Миров, чтобы мирно окочуриться на острове Муримах, обожравшись несъедобных ягод. Такой финал мне к лицу, ничего не попишешь…

А испугаться я так толком и не успел. К моему величайшему облегчению, Магистр Моти криво улыбнулся и покачал головой.

– Не то чтобы отрава. Но веселенькая ночка нам сегодня гарантирована. Вы много съели? Примерно столько, сколько принесли?

– Примерно так, – согласился я. – То есть, кажется, даже больше. Может быть, промывание желудка или?..

– Бесполезно. Ничего не попишешь, придется потерпеть. Ну и, честно говоря, даже интересно, в кого вы превратитесь? Можно делать ставки…

– Как? – опешил я. – Превращусь?! Навсегда?

– До утра, – утешил меня он. – Впрочем, вы очень много ягод съели, так что могут быть рецидивы, но не думаю… Ладно, там поглядим. Нам бы эту ночь продержаться! Вы уж простите, сэр Макс, но придется вас связать. Потому что, знаете ли, всякое бывает.

Гуриг отнял руки от лица, и я увидел, что он смеется.

– Лисица, – сказал он. – Ставлю дюжину корон, он превратится в лисицу!

– Скорее в дикую собаку, – возразил ему Магистр Моти. – Считайте, что ставка принята. Лаюки, ты что думаешь?

– Я думаю, куда положила веревку, – сурово сказал леди Лаюки. – Уже темнеет, между прочим. Хотите потом до утра за ним по лесу гоняться?

Я пискнуть не успел, а эта троица повалила меня на землю, связала по руками и ногам толстой веревкой, хором извиняясь за доставленные неудобства.

– Понимаете, сэр Макс, все это, собственно, делается ради вас, – объяснял Король. – Поев вурдалачьих ягод, человек может превратиться во что угодно, сообразно своей природе… Но обычно случается, что это самое «что угодно» понимает, что его дом в лесу, и удирает в чащу. А поутру, став человеком, мало кто может отыскать обратный путь. Поэтому лучше уж вы тут полежите, ладно?

Вурдалачьи ягоды, значит. Вот как это называется.

– Надо было вас предупредить, – вздыхала леди Лаюки. – Но кто же знал, что они растут в этих местах? Прежде в этой части Муримаха никогда не было вурдалачьих ягод.

– Значит, нашлась добрая душа, посадила кустик, – хмыкнул Магистр Моти. И успокоил меня: – Вы не горюйте, сэр Макс. Вам от этого никакого вреда, только небольшие неудобства.

– Пожрать хотя бы дайте, – мрачно сказал я. – Баловство, а не еда эти ваши ягоды…

Тут одно хорошо: когда лежишь на лесной поляне, связанный по рукам и ногам, довольно трудно оставаться застенчивым.

Лаюки принесла кусок ветчины и скормила его мне, как птенцу, отрезая маленькие кусочки. Тьма меж тем сгущалась. Никаких изменений я в себе не ощущал. Мелькнула чудовищная мысль: ребята просто разыграли меня. Не принес бы я ягод, придумали бы что-нибудь еще: к примеру, сказали бы, что всякий человек, впервые попадая на Муримах, на одну ночь становится оборотнем. И я, вполне возможно, принял бы этот бред на веру и точно так же лежал бы сейчас на траве, связанный по рукам и ногам. «Ладно-ладно, – думал я, – веселитесь, господа. Месть моя будет ужасна. Всех троих разыграю, и Его Величество не пощажу, вот только придумаю что-нибудь действительно остроумное, а не фигню эту вашу дешевую с превращениями невесть во что…»

Утомленный помыслами о мести, я сам не заметил, как задремал. Когда я открыл глаза, солнце уже поднялось над горизонтом. Никаких веревок на мне не было. На этом хорошие новости заканчивались и начинались удивительные факты.

Список удивительных фактов возглавляло то обстоятельство, что я вовсе не лежал на траве, а сидел на дереве, причем умудрился забраться на самую верхушку. Ветка подо мной была не то чтобы совсем уж тонкая, но я, честно говоря, предпочел бы более надежную опору.

– Сэр Макс, вы в порядке? – вежливо спросил кто-то снизу.

Я посмотрел на вопрошающего и судорожно вцепился руками в ветку – ломая ногти, сдирая кожу с костяшек пальцев. Земля была так безнадежно далеко, что мне, пожалуй, следовало начинать вить гнездо: спуститься все равно не получится, а жить как-то надо. Магистр Моти, нерешительно топтавшийся внизу, казался отсюда совсем махоньким человечком.

– Мы вас очень плохо связали, – покаялся он. – Но, по крайней мере, не потеряли.

– То есть я сам сюда забрался? – изумился я. И признался: – Ни фига не помню!.. Грешные Магистры, надо же как-то слезать… Ужас какой!

– Не умеете? – сочувственно спросил Магистр Моти. – Но придется как-то. Сейчас подумаю, чем вам помочь.

Пока он думал, я в отчаянии озирался по сторонам в поисках хоть сколько-нибудь надежной опоры. Наконец нашел ветку, которая показалась мне более-менее крепкой. С величайшими предосторожностями переполз на нее, искренне сожалея об отсутствии хвоста. В гробу я видал такую эволюцию!

Но трюк мой удался. Теперь я был на целых полметра ближе к земле. Ошеломительное достижение. По такому поводу я машинально полез в карман лоохи за сигаретами и только тогда обнаружил, что лоохи на мне нет. И вообще никакой одежды. Я сидел на дереве в чем мать родила, хоть практический семинар мастеров эротической фотографии собирай – не пропадать же такой красоте несказанной.

Отдышавшись, я переполз на следующую ветку. Магистр Моти был в восторге от моих успехов.

– Вы имейте в виду, вообще это не в моих привычках – во сне голышом на деревья лазать, – на всякий случай объяснил я. – Не думал, что окажусь настолько обременительным попутчиком. Кошмар какой-то, честно говоря…

– Все в порядке, сэр Макс, – отмахнулся тот. – Как я понимаю, для огромного пятнистого кота, в которого вы превратились, лазать по деревьям – абсолютно нормальное поведение. Следует отметить, вы вели себя чрезвычайно сдержанно и благородно: ни на кого не напали, не зарычали даже. Просто стащили кусок мяса и…

Я застонал. Значит, я – «огромный пятнистый кот», да еще и стащивший Королевский провиант. И как, скажите на милость, теперь жить – после такого-то откровения?!

– Конечно, вы ничего не помните, – сочувственно вздохнул Магистр Моти. – Оборотни никогда не помнят, это нормально… Я вам потом расскажу, а пока поверьте на слово: все обошлось. Если вы теперь еще и с дерева слезете, совсем будет красота… Боитесь высоты?

– Есть такое дело, – неохотно признался я, высматривая следующую ветку. Хотелось выть от ужаса, но это удовольствие я отложил на потом. Не до того пока.

– Я тоже, – неожиданно признался он. – То есть раньше очень боялся, сейчас-то ничего. Самый кошмар был, когда я только-только стал Орденским послушником и меня послали чистить черепицу на крыше Иафаха, под присмотром одной из кумушек леди Сотофы, как мне тогда казалось, очень вредной тетки. Да еще запретили слезать, пока работа не будет закончена. То есть я даже ночевал там, на крыше. В первую ночь глаз не сомкнул, а потом усталость взяла свое. Спал как миленький, примотавшись канатами ко всем выступам, которые казались мне надежными.

– Ну вы герой!

Я прикинул высоту главной резиденции Ордена Семилистника и так проникся, что о собственной проблеме временно забыл. Как раз вовремя: теперь мне предстояло перебраться на ветку, которая росла примерно в двух метрах от моей нынешней позиции. Все прочие ветки в обозримом пространстве были слишком тонкими и хрупкими. Тихонько подвывая, я повис на руках и кое-как сполз вниз, обдирая брюхо о жесткую кору ствола. Обнаружив, что все еще жив и никуда не падаю, я в очередной раз вспомнил об оставленных где-то внизу сигаретах, – по крайней мере, одна веская причина добраться до земли у меня была.

Четверть часа спустя я добрался до нижней ветки. Расстояние между моими ступнями и землей было метра два, говорить не о чем. Поэтому я разжал пальцы и полетел навстречу теплому лоохи, который незамедлительно набросил мне на плечи единственный свидетель моего позорного триумфа.

– Слез-таки, – вздохнул я, нашаривая в кармане свои сигареты. Хвала Магистрам (и Магистру Моти персонально), они были на месте!

– Вы молодец, – серьезно сказал Моти. – Для человека, который боится высоты, вы действовали безупречно.

– А что было делать? – вздохнул я.

– Именно так я ответил своей матушке, когда она изумлялась: каким образом мальчишка, которого на чердак собственного дома загнать было невозможно, несколько суток провел на крыше Иафаха. Узнал, что человек может бояться чего угодно, но действовать так, будто не ведает страха. С тех пор жить стало труднее и одновременно – гораздо проще… Пойдемте, сэр Макс. Нас ждут.

– Думаю, после такого приключения можно бы и на «ты» перейти, – проворчал я. – Если уж вы видели, как я голый по деревьям лазаю…

– И то верно, – хмыкнул Магистр Моти.

У него, надо сказать, была удивительная улыбка, обаятельная и обезоруживающая.

– Слушай, – озабоченно спросил я, – выходит, нам теперь придется возвращаться домой и начинать все с начала?

– Зачем? – изумился Моти.

– Ну как… Король же объяснил мне: колдовать нельзя. А я сдуру превратился в какую-то кошку…

– Но ты же не сам превратился, – он пожал плечами. – Не по своей воле. Да и захотел бы – не сумел, этому древнему искусству сейчас и научиться-то негде и не у кого… Тут ведь такое дело: мы сами не должны колдовать по дороге, но никто не запрещал чудесам случаться с нами, если им заблагорассудится. Насколько я понимаю, это как раз очень важно: чтобы Король и его спутники отдали себя на волю случая, позволили событиям происходить без их – нашего то есть – активного вмешательства. Так мы демонстрируем свое доверие этой земле и судьбе в целом. Доверять судьбе – высокое искусство; чем больше власти и ответственности у человека, тем меньше у него шансов этим искусством овладеть: все сам, все под контролем – тебе ведь тоже знакомо это чувство, сэр Макс?.. А тут такой шанс научиться!

Я молчал, обдумывая его слова. Да, пожалуй, доверять судьбе я не умел никогда; в последние годы я выучился многим удивительным вещам, но жалкие остатки доверчивости растерял окончательно. Твердо усвоил, что ответственность за все происходящее лежит на мне и ни на ком больше. А это, оказывается, чушь собачья…

Что ж, поглядим.

Нас встретили как героев – хотя, казалось бы… Заключили в дружеские объятия, вручили по кружке горячего питья, распечатали сверток с сырным пирогом. Леди Лаюки глядела на меня с неподдельным уважением – с чего бы? А Гуриг почему-то лучился радостью. Я-то думал, они меня, дурака, распекать будут за такое веселенькое начало похода или хотя бы глядеть станут с укоризной.

– Расскажите хоть, что ночью-то было? – попросил я, принимаясь за чай с пирогом. – Я, кажется, благополучно пропустил все самое интересное.

– Вы превратились в огромного пятнистого кота! – сообщила Лаюки. – То есть если этот зверь и был похож хоть на что-то знакомое, то именно на кота, только шерсть у вас была гладкая и в темных разводах.

Ну да, Магистр Моти тоже огромного пятнистого кота поминал. Судя по всему, я побывал в шкуре не то ягуара, не то леопарда. Вот уж не ожидал от себя. Никогда не знаешь заранее, во что превратишься, так-то… И как же, черт побери, жалко, что я ничего не помню! Это я-то, который после любой попойки мог подробно рассказать приятелям, кто что вытворял, не упуская ни единой подробности. А тут – на тебе, ни единого, даже смутного, воспоминания…

– Все наши веревки оказались вам до одного места, – продолжала рассказывать Лаюки. – Вы их в несколько секунд разорвали, и одежду заодно. Я, честно говоря, здорово испугалась, потому что непонятно ведь, как быть, если вы захотите напасть. Убивать вас вроде нехорошо, а как еще с диким зверем справиться?.. Но вы вели себя очень дружелюбно. Мурлыкать не мурлыкали, конечно, зато и не рычали. Подошли ко мне, потерлись головой о ноги, вышло очень трогательно… Пока я умилялась, вы схватили в зубы остатки ветчины, которой я вас кормила как раз перед тем, как вы начали превращаться, и удрали в лес, а мы потихоньку пошли следом. На самом деле очень удачно все вышло, лучше не придумаешь!

– В каком смысле? – осторожно спросил я. – Что, та поляна не подходила для ночевки? Или мясо девать было некуда?

– Да нет же! – Лаюки махнула рукой и звонко расхохоталась. – Поляна была отличная, и ветчине, уж поверьте мне на слово, всегда найдется применение…

– Просто ваш побег указал мне направление, – объяснил Гуриг. – Помните, я сказал, что пока не знаю, куда нужно идти? Тут такое дело: с этими моими муримахскими ритуалами вечно ничего заранее не знаешь. Приходится руководствоваться знаками судьбы, а она – непростой собеседник. Первой ночевки на острове я всегда жду с некоторым содроганием: что на этот раз случится? Потому что один раз начался лесной пожар, и нам пришлось спасаться бегством. Единственный путь отступления был к морю, и, как только мы добрались до побережья, хлынул дождь, и огонь погас за несколько минут. Так я понял, что на сей раз следует идти вдоль берега. Трудный был поход, самый нескладный на моей памяти… Но бывает и хуже: вообще ничего не происходит – по крайней мере, ничего из ряда вон выходящего. Сижу всю ночь, как дурак, жду указаний, а на рассвете бреду, не разбирая дороги, за какой-нибудь желтой бабочкой, которая изволила задеть крылом мой нос, в надежде, что это и есть знак судьбы и я все делаю правильно. И, понятно, сомневаюсь: а вдруг надо было не за бабочкой идти, а, скажем, сворачивать направо, потому что с той стороны доносился птичий крик… Представляете, каково?

Я энергично закивал, преисполнившись сочувствия. С судьбой договариваться – то еще удовольствие, знаем, плавали. Она вечно изъясняется, как старый нью-йоркский китаец, потерявший зубной протез: язык вроде бы знакомый, а поди хоть пару слов разбери. Немыслимый труд.

– А тут все сразу само собой выяснилось, – подытожил Король. – Происшествие вполне безобидное, даже, на мой вкус, милое, зато направление мне теперь совершенно очевидно, и, кажется, я даже догадываюсь, куда мы в итоге должны попасть… Уж это был знак так знак! Я еще и выспаться успел по-человечески после того, как вы изволили залезть на дерево. Для первой ночевки это из ряда вон выходящее событие.

– Ясно, – говорю растерянно. – Так что, выходит, даже хорошо, что я этих вурдалачьих ягод нажрался?

– Конечно! – подтвердил Гуриг. – Я вам очень обязан.

Я только головой покачал. Такие, значит, дела. Так, оказывается, прокладывается наш маршрут. Что ж, если так, Король абсолютно прав, что позвал меня с собой. Высшие силы любят избирать посредниками для общения с людьми юродивых, ну и просто идиотов, вроде меня, тоже с удовольствием используют.

Ничего себе перспектива.

После завтрака мы двинулись в путь. Ничего из ряда вон выходящего не случилось: шли себе и шли, в середине дня переправились через бурный ручей – без приключений, даже я не облажался, как ни удивительно. Вечером разбили лагерь на очередной уютной поляне, долго и обстоятельно готовили ужин, лениво трепались за едой. После заката мне остро захотелось сырого мяса, а также рычать, потягиваться, чесать ногой за ухом и, страшно сказать, хорошенько вылизать собственную задницу, но мне, к счастью, удавалось держать себя в руках, игнорировать остаточные симптомы давешнего отравления вурдалачьими ягодами. Король и его друзья преисполнились уважения к моей внутренней борьбе и чуть ли не до рассвета развлекали меня сагами о своем босоногом детстве. Под конец я настолько овладел собой, что вспомнил пару хороших, нелепых историй из жизни Тайного Сыска и с удовольствием их рассказал – мои спутники были в восторге.

Близкое знакомство со спальным мешком стало упоительным финалом трудного, но беззаботного дня: забравшись в эту бархатистую благодать, я уснул незамедлительно и дрых как младенец, пока меня не разбудили горячие лучи полуденного солнца.

Еще два дня прошли спокойно и безмятежно. Мы шли себе и шли по тенистому лесу, наслаждаясь хорошей погодой и свежеобретенной крепостью собственных ног. По вечерам разбивали лагерь, готовили ужин, болтали и расползались по спальным мешкам, вполне довольные собой, друг другом и жизнью в целом.

Я меж тем диву давался: вроде бы мне рассказывали, что Муримах не просто обитаемый, а густонаселенный остров, – и куда же все подевались, хотел бы я знать?! Не то что города или селения, мы даже избушки лесника ни разу не увидели. И вообще никаких следов человеческого присутствия, даже птицы здесь были такие непуганые, что из-под ног взлетать не спешили.

Я как раз успел свыкнуться с мыслью, что кроме нас четверых нет больше живых существ во Вселенной, когда за пару часов до заката и, соответственно, четвертого привала лесная тропинка, по которой мы шли, незаметно превратилась в дорожку, вымощенную мелкими желтыми кирпичиками – совершенно ясно, что без человеческого вмешательства тут не обошлось.

– О, да это же Желтая дорожка! Кажется, я знаю, куда мы пришли, – обрадовался Гуриг. – Сам я тут никогда не был, но отец рассказывал, что однажды ночевал у какой-то забавной муримахской ведьмы. Никакой Очевидной магии, настоящая лесная колдунья: варит зелья из трав, разговаривает с дикими зверями и выращивает цветы на камнях одним прикосновением руки. Если эта дорожка по-прежнему ведет к ее дому, можно попробовать попроситься на ночлег. – Король мечтательно вздохнул. – Может, у нее найдется какое-то подобие ванной комнаты? Ну или хоть бочка с горячей водой…

До сих пор Гуриг стоически переносил тяготы походной жизни; прежде мне и в голову не пришло бы, что абсолютный монарх богатейшей страны этого Мира способен так легко обходиться без привычных удобств. Однако он преспокойно умывался в ручьях, закусывал сухари лесными ягодами, спал не переодеваясь, по утрам вскакивал первым и кипятил воду, чтобы приготовить нам травяной чай по старинному семейному рецепту, – словом, служил мне живым примером и немым укором. Если бы не он, я бы еще в первый день взвыл: «Где мои четыре бассейна с ароматной водой, мягкая кровать, камра и амобилер?!»

Это я к тому, что упоминание о горячей воде возбудило меня чрезвычайно. Я ни о чем больше думать не мог.

«Забавная муримахская ведьма» оказалась миниатюрной красоткой, больше похожей на сельскую старшеклассницу, чем на лесную колдунью. Темно-каштановые волосы, зеленые глаза, густые брови, тонкий овал лица, неулыбчивый, но по-детски нежный рот. Невозможно было поверить, что она водила знакомство с покойным Королем; я все ждал, что сейчас выяснится – она просто к бабушке на каникулы приехала. Однако нет, девица вела себя как хозяйка дома и, надо понимать, действительно ею была.

Юная леди поглядела на нас исподлобья, нахмурилась, как похмельный полицейский при виде подгулявших студентов, не слишком любезно буркнула что-то вроде «вижвасканяву», но в дом все же пригласила. Усадила за стол и сама уселась напротив, подперев подбородок кулаками. Глядела выжидающе, дескать, что дальше-то?

Обстановка в ее хижине вполне соответствовала моим представлениям о жилищах лесных колдунов: половицы поросли травой, окна были затянуты паутиной, а из-под колченогого табурета пробивалось самое настоящее юное деревце. Теоретически, интерьер вполне в моем вкусе, но я томился дурными предчувствиями: ванной в таком доме явно не было места.

Мы угостили хозяйку остатками дворцового печенья и моим шоколадом, который произвел на нее неизгладимое впечатление. Старались оплатить гостеприимство самой ценной в глухомани валютой: болтовней. Отдувался, собственно, Магистр Моти, который долго и обстоятельно пересказывал маленькой ведьме столичные новости, а заодно излагал историю нашего путешествия – вымышленную, разумеется. Дескать, мы – придворные умеренно высокого ранга, прибыли на Муримах, чтобы осмотреть здешние леса и придумать приятный, необременительный прогулочный маршрут для Короля, который – да будет вам известно, незабвенная! – скоро заявится на остров с официальным визитом и мечтает побывать в самых потаенных, необжитых уголках этой прекрасной земли.

– Да уж, обжитыми наши края не назовешь, – согласилась лесная колдунья, хмуря густые брови. – Только, боюсь, нечего здесь делать Королю. Места глухие, жилья человеческого не отыщешь, да и радуг тут почти не бывает. Когда-никогда… То ли дело на Туманном Побережье!

– Такова уж Королевская блажь, – вмешался Гуриг. – Наше дело маленькое. Нам велели, мы делаем. Впрочем, возможно, Король и передумает: он же у нас молодой еще, в голове ветер, вот и меняет порой решения по дюжине раз на дню. Муримах – большой остров, заранее не угадаешь, куда его понесет.

Он только что не попискивал от удовольствия, наговаривая на собственное Величество.

– Да, остров не маленький, – рассеянно подтвердила наша хозяйка. И тоном обиженного, всеми покинутого ребенка добавила: – А толку-то? Народу вроде много, а гости здесь у меня раз в дюжину лет появятся – считай, повезло. Все сиднем по домам сидят, ленятся задницу от лавки оторвать. Только и радости, если чужаки, вроде вас, объявятся. Вас хоть любопытство по нашим лесам гоняет…

– Скучно вам тут? – сочувственно спросила леди Лаюки.

– Не слишком весело. А что делать? Перебираться отсюда мне никак нельзя: место еще моими прабабками насижено. Где я такое найду? Да и новый дом мне одной не под силу построить. Так что ж теперь, перед здешними гномами да оборотнями юбки задирать: дескать, помогите! Еще чего не хватало…

Я был почти шокирован ее последним замечанием, но спутники мои не обратили на болтовню лесной колдуньи особого внимания. Очевидно, лишь я, иноземный дикарь и варвар, мог так удивляться сущим пустякам.

Мы не зря буривухами заливались, развлекали заскучавшую в глухомани лесную колдунью. Труд наш получил наивысшую награду. Часа полтора спустя хозяйка наконец предложила нам помыться с дороги. Сказала, ее это совершенно не затруднит, воду-то греть не надо: за домом бьет горячий источник и устроена купальня.

Нам, как я сразу сообразил, крупно повезло. Купальня – это гораздо лучше бочки с горячей водой, о которой я еще недавно думал с таким вожделением. На лицах моих спутников было явственно написано предвкушение грядущего блаженства, ноздри наши дрожали от нетерпения.

Ведьма торжествующе улыбнулась, поставила на стол кувшин с каким-то ароматным отваром и вышла поглядеть, все ли в порядке с купальней. Обещала, что скоро нас позовет.

Как только за нею закрылась дверь, леди Лаюки сграбастала кувшин, подозрительно понюхала его содержимое, поморщилась, пожала плечами, сделала глоток, потом еще один. Прислушалась к ощущениям, подумала, наконец неохотно констатировала:

– Ну, вроде можно пить. Хотя я бы все же советовала воздержаться. Кто знает, что у этих лесных колдунов в голове делается? По-моему, они хлеб испечь не могут, не подмешав в муку какого-нибудь зелья, – не со зла даже, просто иначе не привыкли.

Я сперва удивился: с какой это стати она кувшин отобрала на экспертизу? Ишь раскомандовалась! Только потом вспомнил: Лаюки как-никак личный телохранитель Короля, кому, как не ей, подозрительное питье пробовать и журить нас за легкомыслие.

Мы же, все трое, так расслабились за несколько дней, проведенных в лесу, что глядели теперь на леди Лаюки с немой укоризной. Вроде как все люди – братья и сестры, а уж мы-то, мы-то – самые главные братья людей, которые, безусловно, не могут испытывать к нам ничего, кроме бесконечного обожания; мировое зло давным-давно затюкано добром, смерти, разумеется, нет, а эта нелепая женщина носится тут со своими правилами безопасности, вот умора!

Даже Магистр Моти, которого, как я понимаю, долг обязывал быть параноиком, вяло отмахнулся от ее ворчания и принялся разливать питье по стаканам. Я однако призадумался. Как-то раз меня уже напоили местным приворотным зельем – безобиднейшая штука, говорят, не сулит жертве ничего, кроме сплошного удовольствия в компании влюбленной отравительницы, но для моего чужеземного организма это пойло оказалось страшным ядом. Выжил я тогда чудом; с тех пор у меня два сердца. Одно из них основательно разбито, зато разбить второе невозможно; и то, и другое – медицинский факт, а не красивая метафора.[3]3
  Об этом событии подробно рассказывается в повести «Корабль из Арвароха и другие неприятности».


[Закрыть] Но на чудеса сейчас уж точно рассчитывать не приходилось. Поэтому я решил отказаться от напитка. Невелика потеря, все же не свежую камру из «Обжоры Бунбы» нам предложили, а, судя по запаху, то ли слегка перебродивший компот из лесных ягод, то ли очень слабое вино. Было бы ради чего жизнью рисковать.

Леди Лаюки глядела на меня с одобрением, а Король и Магистр Моти – с нескрываемой иронией. А я решил: черт с ними, переживу, плевать. Но в стакан немного плеснул, чтобы не обижать гостеприимную хозяйку и не объяснять путано: дескать, я на такой специальной диете… Люди часто врут по мелочам только потому, что говорить правду слишком хлопотно, и я – не исключение.

Наконец ведьма вернулась. Немного постояла на пороге, любуясь нашим скромным застольем (я, памятуя о вежливости, немедленно поднес к губам стакан с ее угощением и даже вполне достоверно изобразил глоток), и объявила, что купальня готова. Мы вскочили, только что лавки не роняя, ринулись на задний двор, сгорая от нетерпения и любопытства: как там все устроено?

Устроено было весьма неплохо, куда лучше, чем мы смели рассчитывать. Купальня оказалась небольшим, довольно мелким бассейном, сооруженным вокруг бойкого источника. От воды валил ароматный, пропитанный благовониями пар. Я подумал, что примерно так и должен бы выглядеть рай для особо замурзанных праведников; иного лично мне, пожалуй, не требуется, и не уговаривайте!

Ясно было, что купаться придется по очереди: в этом бассейне вдвоем нельзя было поместиться, не то что вчетвером. Я, по правде сказать, был в восторге: перспектива плескаться с тремя посторонними людьми, один из которых как-никак абсолютный монарх, а вторая – женщина-гора, смущала меня чрезвычайно. Вот уж никогда не знаешь, из какой тараканьей щели вылезет былая подростковая застенчивость, чтобы предъявить права на твою светлую голову, бесстрашное сердце, бессмертную душу и прочие, казалось бы, безупречные потроха.

Теперь надо было договориться об очередности. Леди Лаюки твердо заявила, что полезет в бассейн первой. Глядела при этом многозначительно: дескать, мало ли каких там благовоний понакидали, мое дело солдатское – проверить на себе. Гуриг беспомощно пожал плечами: с телохранителем не поспоришь. Чтобы утешить своих спутников, я великодушно объявил, что готов быть последним. Во-первых, предвкушение удовольствия – важная составляющая всякого блаженства; во-вторых (и это тоже очень важно), последний в очереди уж точно может не спешить, его не подгоняют нервозным топтанием, умоляющими взглядами и бранными мыслями. Магистр Моти доказал свою лояльность, вежливо пропустив Короля вперед; таким образом, очередность была установлена, и Лаюки принялась раздеваться, не дожидаясь, пока мы тактично отвернемся.

Я так и не понял: то ли дворцовые обычаи предписывали придворным демонстрировать друг другу свою наготу при всяком удобном случае, то ли леди Лаюки было решительно наплевать на условности. Тем не менее я поспешно обратился спиной к этому великолепному зрелищу и отправился гулять по саду. Я не был уверен, что готов узнать, как выглядят голые великанши. Многие знания – многие печали, так-то.

Когда я вернулся, Лаюки уже заканчивала одеваться, а в купальне плескался Король. Магистр Моти неторопливо избавлялся от сапожек. Я уселся рядом с ним и закурил, предвкушая грядущее блаженство. Попытка завести светскую беседу с Лаюки успехом не увенчалась: она рассеянно покивала, улеглась на траву и затихла, даже сделать вид, будто слушает мою болтовню, не потрудилась. Чуть позже к ней присоединился Гуриг, а затем и Моти последовал их примеру. Когда пришел мой черед залезать в бассейн, я с облегчением понял, что смущаться не имеет смысла: эта троица блаженно пялилась в небо, до меня им не было решительно никакого дела.

Вода оказалась настолько горячей, что в первый момент я чуть не выскочил вон, но потом притерпелся, а пару минут спустя даже начал получать удовольствие от происходящего. Но долго засиживаться не стал: аромат благовоний кружил голову, пар расслаблял тело – того гляди станешь счастливым вареным овощем, со свинцовой головой и ватными ногами. Некоторым нравится, но я себя в таком состоянии не переношу, вот просто убил бы!

Я покинул купальню вовремя, не утратив бодрости, зато мои спутники, судя по всему, перестарались. Лежали теперь на траве с бессмысленными, блаженными лицами, как пляжники после пятого литра пива – и что с такими красавцами делать? Я немного посидел рядом с ними на траве, потом решил, что ребят надо оставить в покое, благо мне есть чем заняться. Крошечный сад я, конечно, уже осмотрел, перенюхал все цветы и практически пересчитал травинки, но лес вокруг ведьминых владений был не менее достойным объектом для близкого знакомства.

Я зашел в дом, предупредил хозяйку, что отправляюсь на прогулку, искать меня не нужно, сам найдусь через часок-другой. Она поглядела на меня с плохо скрываемым изумлением: лесному жителю, наверное, трудно понять эти наши городские выверты. Зачем без дела бродить среди деревьев? Какого рода удовольствие можно от этого получить?