Текст книги "Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 2. К-Я"

Автор книги: Макс Фрай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

43. Онары

Леса были им по колено, они вырывали дубы с корнями…

После завтрака Веня деловито испарился, так и не поинтересовавшись, с какой стати я спал, сидя в освещенной гостиной. И про книжку ничего не спросил. Он думает, у нас впереди куча времени, а потому не спешит. Я же знаю, что период нашей совместной жизни и странной, но целительной для меня дружбы может завершиться в любое мгновение: по меньшей мере один из нас – исчезающая величина. Знаю – и тоже не спешу. Когда времени совсем не осталось, торопиться бессмысленно. Уже бессмысленно.

Примерно час я слонялся по дому, силясь подготовиться к беседе с сотрудниками питерского издательства. Сочинял сценарий, старался предусмотреть неожиданности.

Я не сомневался, что нужный телефон без труда разузнаю в местной справочной: все же не секретный институт какой-нибудь. Но, вопреки здравому смыслу, тут-то меня и поджидал облом. Нет, – говорят, – в нашем городе такого издательства. Изумляюсь: как это нет?! Книжка с выходными данными есть, адрес даже имеется, а издательства нет?

В общем, выяснилось, что справочная служба города Ленинбурга располагает лишь устаревшей информацией времен чуть ли не взятия Зимнего дворца. А телефоны организаций, возникших в последние годы, известны лишь узкому кругу посвященных и примазавшихся. Бардак!

Следующим шагом был, разумеется, звонок Вене. Опять облом. Когда мой друг завязал с книжным бизнесом, этого издательства еще в помине не было.

– Они же плодятся и дохнут как мухи, – объяснил он. – Кроме нескольких китов, которым уже ничего не страшно, но киты-то как раз наши, московские… Ты на «Олимпийский», что ли, съезди. Там знающие люди табунами ходят.

– Что за «Олимпийский»?

– Ну да, ты же не помнишь ни фига… Книжный рынок в здании спортивного комплекса «Олимпийский», возле станции метро «Проспект Мира».

– А это где? Рядом с твоим домом?

– Не совсем. Привыкай к мысли, что в Москве вообще мало что бывает рядом с домом, в том числе и с моим. Купишь карту, разберешься, не маленький… Кстати, лучше, если ты попадешь туда до двух. Позже не имеет смысла.

По счастию, я азартен. Трудности стимулируют мою умственную деятельность и ускоряют обмен веществ в организме. Десяти минут хватило, чтобы принять душ, одеться, рассовать по карманам кожаного жилета деньги, документы и прочие полезные мелочи, запереть массивную металлическую дверь и выйти на улицу. Спустя еще пять минут я обнаружил киоск, торгующий газетами, журналами и – ура мне! – атласами. На всякий случай я приобрел не только карту Москвы, но и атлас автомобильных дорог России. Немного подумал и прибавил к своим покупкам карту Европы. Поскольку карты иных вселенных в продажу не поступали, можно было считать мою подготовку к предстоящим путешествиям завершенной.

До проспекта Мира я доехал без приключений; там, правда, немного покружил в поисках нужного разворота, благополучно застрял в каком-то тупике, метрах в пятистах от искомого сооружения, смирился с судьбой, втиснулся между устрашающим грузовиком и желтым «фольксвагеном»-жуком, предусмотрительно переписал на бумажку наименование улицы, пожелал себе удачной охоты и отправился дальше пешком.

В «Олимпийском» все пошло как по маслу. Обаяв нескольких книготорговцев и купив десяток ненужных глянцевых книг, я стал счастливым обладателем целого списка телефонных номеров искомого издательства. Три питерских, один московский – торгового представительства. Чего ж мне еще?

44. Опс

Окружавшая ее культ таинственность вызывала представление об Опс как о богине, покровительнице Рима, имя которой было табуировано.

Я вернулся домой и перво-наперво сварил кофе в самой большой, полулитровой джезве – пригодится! Проанализировав причины внезапной душевной смуты, я обнаружил, что не слишком люблю говорить по телефону с незнакомыми людьми. А кофе, напротив, люблю. Всякий кнут должен уравновешиваться пряником – примерно так я представляю себе идеальную формулу самодисциплины.

Наполняю чашку, набираю номер. Стоило так волноваться: короткие гудки. Все четыре номера, включая московский, ответили мне жизнерадостными короткими гудками. Кофе в чашке уже подошел к концу, я прикурил вторую сигарету, а эти коммуникабельные гады продолжали трепаться с более удачливыми абонентами. Когда телефонная трубка начала, наконец, протяжно подвывать, я даже не сразу понял, что добился успеха.

Первым сдался московский филиал. На том конце провода обитал мужской тенор, то ли усталый, то ли нетрезвый – поди разбери! Оба варианта казались мне не слишком благоприятными для предстоящих деликатных переговоров, но выбирать не приходилось.

Выступление мое было тщательно продумано; легенда казалась беспроигрышной. Я поздоровался, представился независимым литературным обозревателем, пишущим для разных изданий (если верить содержимому папок в моем компьютере, я говорил чистую правду). Сказал, что хочу взять интервью у писателя Максима Фрая. Просто жажду, черт побери, побеседовать с вышеупомянутым литератором. Мне, глупому, казалось, что это заявление вызовет на другом конце провода бурный энтузиазм: реклама-то им нужна? Нужна. Ну и вот.

Однако фиг мне.

– А он не дает интервью, – весело сообщил мне невидимый собеседник. – И правильно делает. Если бы я такое дерьмо писал, я бы тоже от всех прятался.

– Ну почему же «дерьмо»? – оторопел я.

– А что же еще? Конечно, дерьмо! – все так же приветливо откликнулся представитель издательства. – Народ прется, особенно детишки, но мы-то с вами образованные люди, мы-то понимаем…

Дальше я не слушал. Мучительно соображал, как бы все же выдавить из словоохотливого собеседника хоть несколько капель полезной информации.

– Я, – говорю, – в данной ситуации человек подневольный. Я заказы выполняю. А мне заказали интервью с Фраем. Может быть, все-таки, в виде исключения, подскажете, как его найти?

– Да я бы подсказал, не жалко, только сам понятия не имею, где он. Вроде он не в Москве живет. И вообще не в России. Кажется, в Германии. Ну, в смысле, эмигрант, из наших… А хотите, я вам вместо него интервью дам? Приколемся…

От такого предложения я совсем растерялся.

– Нет уж, спасибо. Мне бы с настоящим автором книги побеседовать.

– Ну тогда ничем не могу помочь.

– Подождите, – прошу, – не бросайте трубку. Я правильно понимаю, что Фрай – это псевдоним? Там ведь под значком копирайта фигурируют какие-то другие фамилии…

– А, – отмахивается, – не парьтесь. Это какие-то знакомые нашего директора. Вроде так проще было договор оформить. Он ведь иностранный гражданин, автор-то… Ну, мне что-то подобное говорили.

– То есть, – я холодею, – вы хотите сказать, что автора книги действительно зовут Максим Фрай?

– Да не знаю я, как его зовут. Может – так, может – не так. Вы поймите, я здесь, в Москве, просто книжками торгую. Что у них там, в Питере, творится – не мое горе.

Его признание дарит мне надежду, что разговор с северной столицей окажется более внятным. Поспешно прощаюсь и начинаю штурмовать бастион междугородной связи. После получаса непрерывного насилия над телефонным аппаратом слышу наконец нежный женский голосок. Спасибо тебе, господи. Можешь ведь, если хочешь! Как сказала бы о тебе любая школьная учительница: способный, но ленивый. Именно.

Выкатываю на дамочку все ту же телегу про интервью. Это, кажется, не производит на нее особого впечатления. Все же меня не отправляют в паломничество к окраинам мужских гениталий, а после долгих уговоров любезно соединяют с главным редактором издательства. Это, наверное, очень круто. Да здравствую я!

У главного редактора бодрый голос, хороший темп и лаконичная манера изъясняться. Выработал, наверное, в ходе многолетнего общения с занудами-литераторами. Нет, Макс Фрай не встречается с журналистами. Да, я могу написать ему письмо на адрес редакции. Нет, электронной почтой он не пользуется; редакция, впрочем, тоже. Нет, он не живет в Москве. И в России тоже не живет.

Редактор уже готов прощаться, но я иду ва-банк. Рассказываю официальную версию истории фотографа Макса Фрая, моего якобы земляка и друга. Заслуженного покойника изящных искусств, если на то пошло. Сообщаю о его посмертной выставке в Москве, которая (некоторое преувеличение не повредит) прошла в свое время с грандиозным успехом. Спрашиваю: неужели полный тезка? И имя, и фамилия совпадают. А может быть, мой покойный друг еще и книжки тайно пописывал? И теперь очередной душеприказчик их публикует? Может такое быть? Теперь вы понимаете, как много значит для меня эта встреча?

Мой собеседник, кажется, растерялся. Медлит, собирается с мыслями. Но через несколько секунд решительно говорит: нет, ерунда. Автор книг жив и здоров. Вот как раз третьего дня звонил, обещал новую книжку прислать. Ну, не встречается человек ни с прессой, ни с читателями – у всех свои причуды, свои жуки в голове, не хоронить же его теперь… А что до чудесных совпадений, тут я могу расслабиться. «Максим Фрай» – это псевдоним, слово чести. Может быть, автор действительно побывал в Москве в 1993 году и посетил эту памятную выставку. Может быть, просто в газете о ней прочитал, а необычное имя фотографа запомнилось и потом, несколько лет спустя, стало псевдонимом. В общем, ничего необъяснимого не случилось. Вопросов больше нет?

Я понимаю, что меня прокатили. Заморочили голову. Информации не будет. Ни имен, ни явок, ни паролей, хоть ты тресни. Но на всякий случай предпринимаю последнюю, отчаянную попытку достучаться до редакторского сердца.

Ладно, говорю. Имена, фамилии, псевдонимы, совпадения, мертвецы, интервью, о’кей, все это пустяки. Согласен. Но поймите меня правильно, я не фанат какой-нибудь малолетний, не подросток экзальтированный. Взрослый дядька, занятой по горло столичный житель… Но ведь он, автор этот ваш, мерзавец, сны мои в своих книжках описывает. Понимаете вы теперь, что мне позарез нужно с ним увидеться? Или не понимаете? Что ж мне, лоб расшибить о телефонную трубку?

Но мой монолог не производит на жизнерадостного главного редактора никакого впечатления. Ну, почти никакого. Он с удовольствием смеется: вот оно что, и вы про сны вспомнили. Оказывается, я не первый. Многие читатели пишут письма и даже звонят в издательство. Говорят, что этот Фрай их собственные сны описывает. Тем он их и подкупает, наверное. Вот где, оказывается, зарыт секрет успеха. Забавно.

Действительно забавно. Обхохочешься.

– Я вам не советую его искать, – вдруг вкрадчиво говорит мой далекий собеседник. – Поверьте мне, вам не это сейчас нужно. У вас ведь других забот по горло, правда?

– Откуда вы знаете? – я в недоумении.

Он не отвечает на вопрос. Тихо, но настойчиво продолжает:

– Займитесь своими делами. Съездите, например, в отпуск, на юг, к морю. Приведите в порядок свою жизнь. Не такая важная вещь книги и их авторы, чтобы из-за них с ума сходить. Уж поверьте моему опыту.

– Это… Что вы… Это вы? Или кто-то другой? – лопочу.

– Это я. И кто-то другой, – невозмутимо отвечает главный редактор книжного издательства. И кладет трубку.

45. Орест

…сам он изображается душевнобольным человеком…

Я остаюсь один. Опасливо отодвигаюсь от телефонного аппарата, словно бы трубка его пропиталась ядом во время этой нелепой беседы. Оказываюсь напротив зеркала и вижу, что мое отражение истерически хохочет, закрыв лицо руками. Сам же я спокоен. Смотрю на него, болвана зазеркального, и думаю устало: надо все же себя в руках держать. Понимаю, что трудно, но нужно хотя бы стараться. Брал бы с меня, что ли, пример…

46. Осса

Обычно Осса быстро приносит людям известия от Зевса…

Память (тела?) услужливо подсказывает, что есть один простой и приятный способ привести себя в порядок. Пару часов покататься по городу, благо он мне теперь почти незнаком; заехать, куда московский автодорожный леший заведет, а потом взяться за карту и попробовать выбраться из этой глухомани. Почему-то я заранее не сомневался, что занесет меня именно в глухомань. Уж, по крайней мере, не на Красную площадь…

Чего проще-то? Выхожу, сажусь за руль, еду. Езда по Москве – почти экстремальный вид спорта, боевое искусство даже, этакое не то чтобы восточное, но вполне евразийское единоборство. Требует полной самоотверженности, предельной концентрации внимания и прочих психофизических подвигов. Именно то, что мне требуется.

Уже минут через пять я понял, что это было хорошее решение. Еще через четверть часа остановился у первого попавшегося киоска, купил хот-дог, сожрал его с младенческим аппетитом, сам себе удивился, но отправился за вторым. Хороший признак. Очухался, значит. Восстал из пепла. Смирительную рубашку можно убрать в комод за ненадобностью.

Расправившись с горячими (между нами говоря, едва теплыми) собаками, закрепляю достигнутое. Катаюсь. Застряв в пробке, глазею по сторонам. Потом опять куда-то еду. Чувствую, что уже вполне освоился на московских улицах. Это мне льстит. Какая-никакая, а все положительная эмоция…

Время летит незаметно. Сумерки летом наступают очень поздно, но, судя по количеству автомобилей, час пик уже миновал. Значит, дело к ночи. Славно. Можно бы, пожалуй, возвращаться, но… от добра добра не ищут. Мне хорошо – зачем же что-то менять?

К этому времени я заехал в какую-то откровенную жопу. Индустриальный пейзаж не баловал взор разнообразием. Только и радости, что фабричные трубы. Из некоторых валили столь густые и плотные клубы дыма, что создавалось впечатление: именно так и появляются облака и тучи небесные. Вероятно, в каждом городе есть специальные предприятия, производящие облака. А работают там, вероятно, ссыльные ангелы – кто ж еще?..

Впрочем, облака облаками, но удручающий вид московской окраины быстро меня утомил. Теперь, останавливаясь на светофорах, я внимательно разглядывал своих попутчиков. Вернее, их автомобили. На некоторые иномарки облизывался даже, делал зарубки в памяти: дескать, на такую красоту не грех бы и пересесть в обозримом будущем. Упивался собственным легкомыслием, радовался возможности побыть немного завистливым мечтательным дурачком – вот ведь до чего дошел.

Изумрудно-зеленую «восьмерку» в левом ряду я приметил, понятное дело, лишь по причине яркой окраски: сама по себе эта марка не вызывала у меня никаких эмоций. Но цвет ее не просто бросался в глаза, он, казалось, пронзительно вопил, с младенческой бесцеремонностью оповещая мир о своем существовании. Вот и я, позабыв о соблазнительных железных инородцах, уставился на целительное пятно зеленки, словно бы покрывшее некую гипотетическую царапину на коленке реальности. Только на четвертом, кажется, по счету светофоре я обратил внимание на женщину за рулем. Не так уж много я разглядел, честно говоря: коротко стриженые светлые волосы, взъерошенные, как птичьи перышки, надменный профиль, напряженная улыбка, тонкое запястье… Но сердце мое рухнуло куда-то в темную глубину утробы, кровь так пульсировала в висках, что чуть не лопнули нежные вены. Где-то я ее уже видел… и не просто видел. Не помню, абсолютно ничего не помню, но знаю, что эта встреча куда важнее всех книжных тайн и прочих дивных совпадений; важнее, чем обе мои жизни: та, которую я забыл, и та, которая мне примерещилась…

Тут наконец загорелся зеленый свет, и «восьмерка» рванула с места, словно ее хозяйка почуяла тяжесть моего взгляда и решила удрать подобру-поздорову, от греха подальше. Я, разумеется, отправился в погоню: а что еще делать? Была надежда, что на следующем светофоре она остановится, и я успею выскочить из машины, подойти: а ну как она меня узнает, и все само собой прояснится? Может ведь – нет, должно! – оказаться, что мы знакомы. А если нет… что ж, дурак буду, если не сумею исправить столь прискорбное положение вещей.

То есть, по большому счету, настроен я был чрезвычайно оптимистично. Верил, что за тридцать секунд сумею подобрать ключик к сердцу удивительной женщины в зеленом автомобиле – если его вообще придется подбирать.

Я уверенно висел на хвосте у прекрасной незнакомки. Не так уж она и лихачила, честно говоря. Километров девяносто в час, никак не больше, так что тут проблем я не видел. Плохо другое: светофоры нам теперь попадались сплошь зеленые. Как назло. Нетерпение мое было столь велико, что несколько раз я решился посигналить в надежде, что незнакомка в изумрудном автомобиле расшифрует мое унылое «бу-бу» как предложение притормозить: а ну как номер отвинтился, или колесо приспустило, а добрый попутчик решил ее об этом своевременно упредить.

Куда там! Никакого внимания на жалобные завывания моей «Нивы» она не обращала. Неслась как угорелая, то и дело перестраиваясь из ряда в ряд, словно бы и правда играла в погоню. Наконец мы въехали под какой-то мост, где моя незнакомка, недолго думая, описала плавную дугу, вылетела на то самое шоссе, по которому мы только что ехали, и бодро помчалась в противоположном направлении. Тут я уже призадумался. Одно из двух: либо она, как и я сам, просто катается по городу, либо заметила «хвост» и хочет – если уж не избавиться от назойливого маньяка, то, по крайней мере, утвердиться в своих подозрениях. Что ж, этот вариант тоже небезнадежен. На улице светло, полно машин и прохожих, бояться особо нечего – почему бы ей не остановиться, к примеру, возле какого-нибудь поста ГАИ для пущего спокойствия и убедиться, что я отправился своей дорогой. Вот тогда-то я и получу шанс выйти из машины и объясниться. Что, собственно, и требуется…

Но она и не думала останавливаться. Ехала себе вперед, скорость не сбавляла, но и не увеличивала, даже из ряда в ряд скакать почти перестала, словно желая облегчить мне задачу. Я был окончательно сбит с толку: экое кокетство. Или же я все выдумал, и она меня по-прежнему не замечает? А, к примеру, просто вспомнила, что не выключила утюг. И решила вернуться. А что, вполне правдоподобная версия.

Впереди уже клубились свежайшие изделия московской фабрики облаков, когда зеленая «восьмерка» неожиданно, не поморгав предварительно правым поворотником, свернула в какой-то пустынный, на первый взгляд, совершенно непроезжий переулок. Я едва успел сообразить, что происходит. В последний момент притормозил и вписался в поворот под негодующее гудение сбитых с толку автолюбителей.

Некоторое время мы тряслись по ухабам. Переулок петлял так, словно его прокладывали по следам удирающего от погони зайца, вопреки практическим соображениям, требованиям ландшафта, логике и здравому смыслу. По обеим сторонам проезжей части громоздились заборы, ветхие фабричные корпуса, ржавые гаражи. На отдельных участках природа уже победила цивилизацию: складские руины утопали в зарослях могучего бурьяна, молодые березки росли прямо на крышах одноэтажных бараков, сквозь щербатый асфальт пробивалась сизая, колючая, живучая трава. Незнакомка в зеленой машине, кажется, неплохо знала здешние места: во всяком случае, она почти не сбавляла скорость, хотя я, будь моя воля, полз бы по этим буеракам со скоростью 40 километров в час. А то и 30, благо все равно никто не видит. Некому здесь наблюдать за нашей «Формулой-1», кроме разве что крупных задумчивых ворон, обильно облепивших древесные ветви.

Очередной крутой поворот привел нас в еще более узкий переулок. Здесь, к моему изумлению, обнаружилось несколько жилых домов в деревенском стиле: невысокие деревянные заборы, металлические гаражи-«ракушки», садовые участки, густые кроны фруктовых деревьев окружали одно-двухэтажные строения, крытые черепицей. Где-то вдалеке еще и петух орал. А ведь вроде бы черту города мы не пересекали. Напротив, развернувшись под мостом, в сторону центра поехали – если, конечно, мой внутренний компас хоть на что-то еще годится…

Вожделенная «восьмерка» наконец притормозила у зеленого деревянного забора, на котором белела надпись корявыми крупными буквами: «Ост. пр-д 3». В глубине сада возвышался двухэтажный дом, ветхий, но симпатичный, с сияющими изнутри цветными оконными витражами.

«Точно ведь утюг забыла выключить», – подумал я. И только что не расхохотался вслух от облегчения: из нас двоих, оказывается, только я участвовал в погоне, а таинственная незнакомка просто ехала домой.

Она, к слову сказать, не спешила почему-то выходить из автомобиля. Но медлить было нельзя. Я выскочил из своей «Нивы», удивленно отмечая, что не так-то просто бывает справиться с собственными коленями после нескольких часов, проведенных за рулем. На полусогнутых ногах подкатился к объекту преследования. И застыл как громом пораженный. Это я еще герой, что застыл, впору было в обморок грохнуться! В машине никого не было. Ни-ко-го. Коротенькое, всего три слога, словцо не способно, пожалуй, передать кошмарный идиотизм ситуации. Никого, блядь, в жопу, не было, на хуй, в этом ёбаном драндулете – такая формулировка, пожалуй, чуть более точно описывает мое тогдашнее состояние.

Чуть позже, когда тошнотворная рябь прекратила наконец мельтешить у меня перед глазами, я увидел, что на водительском сиденье лежит листок бумаги, исписанный зелеными, в тон автомобильной масти, чернилами. Все еще не соображая, что происходит, я машинально подергал дверцу. К моему изумлению, она тут же открылась, и сигнализация не завыла, оповещая окрестных жителей о моих первых успехах на поприще мелкого взломщика. Трясущимися руками я взял листок. Поднес к глазам. Прочитал:

Самое трудное уже позади: ты здесь. Теперь попробуй зайти в дом. Если не получится, постарайся просто запомнить это место: Остаповский проезд, дом 3. Записку не выбрасывай, а положи в карман. Это важно.

P. S.

Ты там держись, ладно?