Текст книги "Русские инородные сказки - 2"

Автор книги: Макс Фрай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Серж Мелентьев

ЛЕГЕНДЫ О БАО ГУНЕ

Ежиньке, заинтересовавшей меня дзенскими историями

СОН И АППЕТИТ

Молодой Шан Шень из рода Гао был высок ростом и хорош собой.

Достигнув совершеннолетия, он полюбил юную Хонь из рода Лю, и девушка ответила ему взаимностью. Чтобы описать, как прекрасна была юная Хонь, потребуется отдельная книга, упомянем только слова несравненного Бао Гуна: "Потерпевшая затмевала красотой испуганную канарейку, растерзанную безжалостным оборотнем".

Чем сильнее привязывался молодой Гао к прекрасной Хонь из рода Лю, тем сильнее боялся ее потерять. Страх лишил юношу сна и аппетита. Молодой Гао пришел к знаменитому Бао Гуну и спросил, что же ему делать?

Мудрый Бао Гун внимательно выслушал молодого Гао и ничего не ответил.

А на другой день прекрасную Хонь, исцарапанную, грубо изнасилованную, еле живую, нашли в саду ее родителей под старым тутовым деревом. Как рассказала несчастная Хонь, трое негодяев, один за другим, нападали на нее с промежутками около получаса. Девушка сопротивлялась, сколько могла, однако слабых сил ее хватило ненадолго.

Знаменитый следователь Бао Гун, который немедленно прибыл к дому старого Лю вместе с тремя помощниками, провел четыре часа, тщательно исследуя место преступления.

В первый же час один из помощников протянул Бао Гуну окровавленный клок седых волос. Бао Гун, поморщившись, почесал затылок, с сожалением рассматривая находку, а затем решительно выбросил ее в огонь.

– Учитель, что же ты делаешь? – вскричал несчастный, заплаканный молодой Шан Шень из рода Гао. – Зачем ты уничтожаешь ценнейшую улику?

– Вырванное с корнем все равно не удастся приживить на исходное место, – ответил умудренный опытом Бао Гун.

Не прошло и часа, как другой помощник протянул Бао Гуну измятое полицейское удостоверение с видимым отпечатком каблука.

Несравненный Бао Гун сперва сунул удостоверение в карман, но, встретив недоуменный взгляд старика Лю, швырнул документ в огонь.

– Но почему, о мудрый Бао Гун, ты не хочешь сохранить такой важный документ? – воскликнул убитый горем отец красавицы.

– Без толку заботиться о потерянной бумажке, когда под угрозой большее, – объяснил проницательный Бао Гун.

Еще через час третий помощник с криком "Нашел! Нашел!" бросился к Бао Гуну, но мудрый старец, даже не взглянув на новую улику, жестом повелел сжечь и ее.

Потрясенные молодой Гао, старый Лю и три помощника только ошалело взирали на невозмутимого Бао Гуна.

Бао Гун, по обыкновению, ничего не отвечал. Поужинав стручком зеленого гороха и совершив вечернюю прогулку по саду старого Лю, он прикорнул на правом боку в тени тутового дерева. Ровно через час Бао Гун проснулся, допросил для порядка старого Лю и молодого Гао и вернулся в участок.

Никакие обстоятельства на лишат подлинного мудреца сна и аппетита.

ПУТЕВКА В ЖИЗНЬ

Несравненный Бао Гун был величайшим в истории Учителем. И, как всякий подлинный мудрец, он всю жизнь продолжал учиться сам: крепко помнил и постоянно обдумывал уроки своих наставников.

В первый же год Культурной Революции Бао Гуна, служившего тогда в северных провинциях следователем по особо важным делам, арестовали и привезли к самому Великому Мао.

Бао Гун спокойно стоял, ожидая решения Властителя Поднебесной.

– Знаешь ли ты, Бао Гун, зачем тебя сюда привезли? – спросил Мао.

Мудрый Бао Гун обыкновенно на любой вопрос отвечал молчанием. Но на этот раз он изменил своей привычке:

– Так точно, Великий Мао!

Великий Мао удивился:

– Зачем же?

– Сегодня я получу Великий Урок! – не задумываясь, ответил Бао Гун.

Великому Мао понравился прямой ответ Бао Гуна, хотя он и виду не подал. Мао подозвал следователя к себе, протянул ему приговор и приказал читать вслух состав преступления.

И хотя графа "Cостав преступления" была совершенно пуста, Бао Гун твердым голосом произнес:

– Бао-Гун – китайский шпион!

Великий Мао одобрительно кивнул. Он по достоинству оценил храброго следователя и удостоил его чести невиданного испытания. Великий Мао решил сослать Бао Гуна в один из лагерей строгого режима в северных провинциях, в самое логово отъявленных и закоренелых преступников.

Более того, Бао Гуна отправляли в северные лагеря прямо в служебной форме, с орденами и медалями. А также с предписанием ознакомить заключенных с его трудовой биографией.

Бао Гун, не дрогнув, принял предстоящее испытание. Он только попросил у вождя разрешения медитировать в карцере ровно одну неделю.

Великий Мао собственноручно подписал соответствующее распоряжение.

Восхищенный Бао Гун проработал в карцере семь дней и семь ночей, не принимая пищи и не позволяя себе более семи глотков воды в сутки. Не покладая рук, он написал доносы сперва на каждого из своих подчиненных, сослуживцев и начальников, а потом на всех известных ему жителей Поднебесной. Когда же Бао Гун исчерпал известные ему имена, он принялся составлять новые, перебирая все имена и фамилии, которые только мог вспомнить. Так, вслед за Шаном Шенем из рода Гао и Хонь из рода Лю в списки попали Шан Шень из рода Лю и Хонь из рода Гао.

Четырнадцать смен охранники вносили в карцер тушь и рисовую бумагу, четырнадцать смен выносили рулоны, исписанные каллиграфическим почерком Бао Гуна. Так началась для Поднебесной Эпоха Великих Испытаний.

Затем Бао Гун позволил себе заснуть ровно на один час, а, пробудившись, немедленно отбыл в северные лагеря.

ТАНЕЦ БАО ГУНА

На пути в северные лагеря Бао Гун остановился переночевать в крестьянском доме. Выслушав рассказ следователя о цели его путешествия, сердобольная хозяйка Эсюн всплеснула руками:

– Бедный учитель! Долог твой путь до северных лагерей!

Бао Гун ничего не сказал в ответ. Переночевав, он отправил с сельского почтамта телеграмму в Политбюро ЦК КПК, где доложил о готовящемся в деревне покушении на Великого Мао.

Вечером того же дня сердобольную женщину Эсюн вместе со всеми остальными жителями ее деревни увезли в северные лагеря.

Когда грузовик с арестантами обгонял несравненного Бао Гуна, мудрец бросил вдогонку женщине Эсюн венок полевых цветов. Не догнав машину, венок упал в придорожную пыль. Бао Гун принялся кричать сердобольной женщине Эсюн напутственные слова, однако, слова эти не были услышаны за визгом мотора, грохотом кузова, плачем детей и женщин.

Тогда Бао Гун поклонился вслед грузовику и принялся танцевать старинный народный танец. То, подбоченясь, лебедем плыл Бао Гун поперек дороги, то, молодецки притоптывая каблуками, пускался вприсядку, то решительным взмахом руки посылал арестантам ободряющий привет. Люди в кузове притихли и долго, сколько могли различить, молча следили за движениями плотной фигурки в зеленом френче, скупой пластикой танца передающей им любовь и прощение Великого Мао.

БАО ГУН В СЕВЕРНЫХ ЛАГЕРЯХ

Обычно заключенных привозили в лагерь под конвоем. Несравненный Бао Гун пришел сам, в служебной форме с медалями и наградными планочками, и сразу попросил проводить его к начальнику лагеря. Предъявив начальнику письмо Великого Мао и сдав именное оружие, Бао Гун отклонил приглашение угоститься зеленым чаем и попросил немедленно отвести его в камеру.

Бао Гуна отвели в камеру, где отбывали заключение самые опасные преступники. Войдя, мудрец остановился у дверей и вежливо поклонился заключенным.

Глазом опытного следователя Бао Гун даже в полумраке быстро отыскал среди зэков главного. Он, не спеша, подошел к пахану и во мгновение ока всадил ему в горло болт, которым крепил на френче медаль с портретом Великого Мао.

Страшный вопль несчастного пахана сотряс стены лагеря. Бао Гун спокойно выбрал себе ученика из числа молодых здоровых зэков и попросил подоспевшую охрану показать ему дорогу в карцер.

В карцере несравненный Бао Гун провел семь дней и семь ночей, медитируя, обучая ученика блатному закону и не дозволяя себе ни вкусить черствой корки хлеба, ни выпить глотка воды. И воду, и хлеб, которые приносила охрана, Бао Гун отдавал ученику. Когда же Бао Гуна мучала жажда, он высовывал язык и собирал на поверхность языка капли воды, падающие с потолка карцера.

На седьмой день Бао Гун позвал охранника и попросил вернуть ученика в камеру, сам же направил стопы в другую. Весть о необыкновенном зэке уже разнеслась по всему лагерю. Блатные потеряли покой и сон, не зная, кого возмездие настигнет следующим. Они даже начали выходить на работу и поголовно писали Великому Мао прошения о переводе в другой лагерь.

Так Бао Гун провел сорок девять дней и ночей, переходя из камеры в камеру, опытным глазом определяя главарей и быстрой рукой умерщвляя. Каждую неделю он обучал нового юношу блатному закону. Когда же закон установился повсюду, Бао Гун вышел из карцера. Он по очереди жил в каждой из камер, согревая заключенных светом справедливого учения.

Слух о необыкновенном мудреце распространился по всей Поднебесной. Длинные колонны зеков и толпы паломников потекли в северные лагеря учиться у Бао Гуна справедливому порядку.

Однажды юного Шань Шеня из славного рода Гао начали одолевать сомнения. С грустью созерцая потоки прибывающих в лагерь новичков, юноша спросил Бао Гуна:

– Учитель! Разве не рожден человек для счастья, как птица для полета? Зачем же ты привлекаешь миллионы людей в застенок вместо того чтобы освобождать их оттуда?

Слова молодого Гао вызвали ропот среди заключенных; в сторону неосторожного юноши полетели злые, бранные слова, палки и камни.

Мудрый Бао Гун ничего не ответил ученику. Он сам отворил Шан Шеню дверь тюрьмы и выпустил его на волю.

Юный Шан Шень несказанно обрадовался свободе. Сердце его ходило ходуном от радости, а душа пела веселые застольные песни. Шан Шень веднулся в родной город, женился на девушке с соседней улицы и устроился работать на бетономешалку. Жизнь молодого человека устроилась счастливо, как в старой волшебной сказке.

В ту пору в Поднебесной разразилась кампания по добровольной стерилизации взрослых мужчин. Шан Шень начал ежедневно получать повестки на малоприятную процедуру. Юноше вовсе не хотелось стерилизоваться. Не для того он вышел на свободу, чтобы жить там скопцом.

Тогда Шан Шень вернулся в лагерь и попросил у мудрого Бао Гуна прощения.

Мудрый Бао Гун ничего не сказал ученику. Он вручил Шан Шеню ключи от карцера и медаль с портретом Великого Мао. Сам же забрал у начальника тюрьмы именное оружие и ушел на свободу.

НОВЫЙ ДЕКАН

В один из тех слякотных, промозглых декабрьских вечеров, когда улицы пустеют, а юаньцы сидят дома, в тепле, пьют чай и читают книжки Великого Мао – в один из таких вечеров на территории Юаньского Завода-ВТУЗа появился невысокий плотный незнакомец в шинели и яловых сапогах. Отыскав здание факультета теоретического и прикладного маоизма, незнакомец скромно вошел внутрь и принялся вытирать сапоги. За этим занятием и застал его окрик милицейского сержанта:

– Кого это еще несет на ночь глядя? – рявкнул сержант. – Ваше удостоверение!

Пожалеть о своих словах он не успел. В ту же секунду незнакомец развернулся, в воздухе мелькнула нога, и бедняга-сержант, получивший страшный удар в лоб, повалился на пол, точно сноп риса. Отпихнув поверженного блюстителя порядка и удержавшись от искушения основательно вытереть об него сапоги, плотный человек в шинели проследовал в кабинет декана. В приемной он с неудовольствием отметил отсутствие секретарши (час был уже поздний), и, поморщившись, вышиб дверь в кабинет сокрушительным ударом сапога. Взору незнакомца предстала комната скорее просторная, нежели уютная; стену украшали подобающего размера портреты Великого Мао и его соратников.

Декан, вылитый девятый поганец[!"Девятыми поганцами" в период культурной революции Мао окрестил китайскую интеллигенцию. (примечание автора)!] в очках, сидел за длинным столом и с подлым прилежанием имитировал изучение последнего выпуска "Жэньминь Жибао". Он подчеркивал красной тушью основные идеи передовицы, обводил их красивыми ровными рамочками и расставлял жирные восклицательные знаки.

– Кто вы? – удивленно воскликнул декан. Вместо ответа незнакомец подошел к столу, и, прожигая очкарика суровым взглядом, левой рукой указал на окно. Декан сразу понял, кто перед ним, и, не дожидаясь удара сапогом в лоб, выпрыгнул из окна сам.

На другое утро по завод-втузовскому звонку в лекционный зал вошел невысокий плотный человек с орденом Великого Мао на груди. Слух о новом декане уже успел разнестись по факультетам и общежитиям, вызывая панику среди врагов, шпионов и саботажников, будоража девичьи сны и зажигая восторгом пылкие юношеские сердца. Студенты вскочили, беспорядочно громыхая крышками парт.

Вошедший жестом разрешил аудитории сесть. Затем направился к доске, взял мел и каллиграфическими иероглифами вывел начало знаменитого коана:

Учение Мао всесильно, потому что…

Бао Гун (а это был он) обернулся к аудитории и приветливо улыбнулся:

КОАН #1

Учение Мао всесильно, потому что оно верно.

АПЛОДИСМЕНТЫ ОДНОЙ РУКОЙ

Однажды профессор Бао Гун дал студентке Эсюн задание: бурно и продолжительно аплодировать одной рукой. У Эсюн ничего не получалась. Девушка старательно сжимала и разжимала слабые пальчики, однако, у нее не выходило даже тихого хлопочка, не говоря уже о бурных и продолжительных аплодисментах. Эсюн пришла к Бао Гуну и честно призналась, что не справилась с задачей.

Бао Гун шлепнул студентку Эсюн по левой ягодице и дал ей на решение задачи сутки.

Однако и через сутки у Эсюн ничего не вышло.

Бао Гун шлепнул студентку Эсюн по правой ягодице и дал ей на решение задачи неделю.

Через неделю Эсюн пришла к Бао Гуну и беспомощно расплакалась. Бао Гун состроил страшную гримасу и приблизил к лицу Эсюн растопыренную пятерню. В ужасе девушка отшатнулась, однако расторопный мудрец успел влепить ей звонкую пощечину.

И тут студентка Эсюн достигла полной медитации и перешла пределы звуков. Девушка научилась бурно и продолжительно аплодировать одной рукой. "Я возблагодарила Великого Мао за то, что Учитель не предложил мне аплодировать чем-нибудь еще", – объясняла она позже.

ОРГАЗМ КРАСИВОЙ СТУДЕНТКИ ХОНГ

Однажды красивая студентка Хонг пожаловалась приятелю-студенту, что не испытывает оргазмов. Приятель тут же передал слова неосторожной красотки всему курсу. Студенты стали смеяться над бедной Хонг и слать ей непристойные записки.

Один, особенно бесстыдный, студент по имени Шан Шень из рода Гао прислал Хонг записку, в котором приглашал девушку встретиться сразу по окончании лекции Бао Гуна по теоретическому маоизму. "Я люблю тебя!" – писал студент. – "Давай уединимся немедленно! Со мной ты испытаешь оргазм!"

Тогда Хонг вскочила и закричала обидчику: "Если любишь, сделай прямо сейчас, что обещал!" Шан Шень перепугался и выбежал вон из аудитории.

Мудрый Бао Гун прервал объяснение устройства и назначения северных лагерей. Он подошел к красивой студентке Хонг и потребовал зачетную книжку. Глядя девушке прямо в глаза, Бао Гун неторопливо листал страницы зачетки. Красивая студентка Хонг начала стонать и плакать. А когда Бао Гун поставил в зачетку иероглиф «зачет», девушка вскрикнула и содрогнулась, точно от удара электрического тока.

Она испытала оргазм.

ВНУТРЕННЯЯ КУЛЬТУРА

Аспирант Шан Шень из рода Гао объяснял своим студентам:

– Ребята, лучше проникнуть вглубь учения Мао на полвершка, чем распространять свои незрелые мысли об этом на всю комнату. Ваша внутренняя культура в течение одного вечера спасет вас от чистосердечных раскаяний в течение десяти лет.

Дабы уравновесить ученика и внести ясность в его суждение, Бао Гун добавил:

– Я преподаю то, о чем не могу медитировать, и медитирую о том, чего не могу преподавать.

БАО ГУН ПЕРЕД ПОРТРЕТОМ МАО

Когда преподаватели приходят к Бао Гуну за инструкциями по теоретическому маоизму или просят его растолковать передовицы «Жэньминь Жибао», Бао Гун поворачивается к ним спиной и молча смотрит на портрет Великого Мао. Молодой Шан Шень из рода Гао подверг этот метод критике:

– Я бы посоветовал преподавателям мысленно перенестись в то время, когда Мао еще не был рожден. Кто бы тогда за нас думал?

– Ты в сегодняшний день перенесись, – посоветовал Бао Гун.

КОАН: ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ГЕОГРАФИЯ

Ни одна из лекций Бао Гуна не обходилась без коанов Великого Мао:

Если кто в гордыне своей воображает, что постиг, где у нас лево, а где право, где верх, а где низ, где Запад, а где Восток, то, хотя география – предмет и непростой, не забывайте, что все дороги Поднебесной ведут на Север.

ШКУРА И ГОЛОВА

Однажды Великий Мао беседовал с Бао Гуном, наливая себе чаю из фарфорового чайника. Увлекшись, Великий Мао не заметил, как начал лить чай мимо чашки прямо на галифе Бао Гуна.

Бао Гун не проронил ни слова.

Заметив свою оплошность, Великий Мао, удивился стойкости следователя и решил его испытать. Он продолжил лить чай мимо чашки и даже приказал принести еще чайник.

Бао Гун безмолвствовал. Ни один мускул не дрогнул на его каменном лице.

– Отчего ты молчишь, товарищ Бао Гун? – не выдержал, наконец, Великий Мао. – Неужели ты ничего не замечаешь?

– Баран, который дрожит за свою шкуру, теряет голову. – Невозмутимо ответил мудрый Бао Гун.

КИТОВЫЙ ПЕНИС

Однажды за советом к несравненному Бао Гуну пришел писатель Харуки Мураками.

– Нет в жизни счастья! – пожаловался писатель. – Когда я прихожу домой, за столом меня ждет всегда одна и та же грустная женщина Йокко. Да и та на самом деле не меня ждет, а просто не находит в себе сил уйти. Она даже не дает себе труда сварить мне кофе! А мне постоянно мерещится китовый пенис. В детстве я так часто созерцал в музее китовый пенис, что проклятая хреновина глубоко врезалась мне в память.

Мудрый Бао Гун внимательно выслушал писателя Мураками, но ничего ему не ответил.

Мураками подумал, что даже прославленный Бао Гун не в силах помочь его горю, попрощался и, расстроенный, побрел домой. Но – о чудо! – вместо грустной женщины Йокко за столом его ждал китовый пенис размером с самого писателя Мураками. А из буфета исчезла большая банка кофе.

Вечером того же дня грустную женщину Йокко видели в первоклассном французском ресторане на Аояма вместе с несравненным Бао Гуном. И еще семь дней и семь ночей подряд грустную женщину Йокко и несравненного Бао Гуна самые разные люди видели в самых разных увеселительных заведениях. А потом самые разные люди начали приносить самые разные и удивительные слухи, дескать, мудрейший Бао Гун нанял грустную женщину Йокко секретаршей в свой офис. И будто бы теперь это очень веселая женщина, и с этих пор каждого посетителя Бао Гуна (а это очень серьезные и солидные люди) всегда ожидает чашечка горячего кофе.

Одним из таких посетителей оказался популярный писатель Харуки Мураками.

– Зачем ты сделал это, Учитель? – лепетал сконфуженный Мураками. – Достаточно было простого совета!

Бао Гун по обыкновению ничего не отвечал. Он пил горячий кофе и изучал вырезки из утренних газет, озаглавленные "Ограбление века", "Пропавший пенис", "Оскопленный кит" и десятки других, самых разных заметок, которые теперь ежедневно вырезала для него веселая женщина Йокко.

БАО ГУН ТЕРЯЕТ ЖЕНЩИНУ ЙОККО

Однажды Бао Гун заметил, что женщина Йокко загрустила. Бао Гун пел женщине Йокко веселые песни, дарил ей цветы и новые платья, водил в рестораны и на концерты знаменитых певцов и музыкантов. Но ничто, ничто не могло развеселить ее снова.

– В субботу вечером в ресторане на Аояма выступает писатель Мураками, – объяснила женщина Йокко. – Он будет читать свой роман про меня.

Бао Гун одобрительно кивнул.

– Я даже купила билет на его вечер, – добавила Йокко. – Ты ведь обязательно пойдешь со мной? Купи себе тоже, пожалуйста, билет!

Бао Гун ничего не сказал в ответ.

В субботу женщина Йокко сидела в ресторане на Аояма, пила сакэ и слушала знаменитого писателя Мураками. В глазах у нее стояли слезы.

А Мураками смотрел на женщину Йокко, и голос его дрожал.

Когда Йокко вернулась домой, она не смогла найти ключи. Йокко принялась звонить в звонок, но никто не откликался. Йокко принялась искать ключи в сумочке, и вдруг обнаружила чужой сверток. Удивившись, она развернула сверток – там ничего не было. Только телефон писателя Мураками.

Тогда женщина Йокко позвонила писателю Мураками, и через десять минут он примчался за ней в черном лимузине. С тех пор писатель Мураками никогда не расставался с любимой женщиной Йокко.

А мудрейший Бао Гун заявил на себя в полицию и предъявил похищенные ключи женщины Йокко. Пятнадцать дней и пятнадцать дней ночей с того дня самые разные люди видели несравненного Бао Гуна с метлой в руках – он расчищал тюремный двор от начавших стремительно желтеть и опадать листьев.

На шестнадцатые сутки Бао Гун сдал робу и метлу и вернулся в офис.