Текст книги "Русские инородные сказки - 2"
Автор книги: Макс Фрай
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)
Шел однажды Братец Кролик куда-то по своим делам, и нашел под терновым кустом Соляное Чучелко. Нашел – и оторваться не может. Не потому что прилип, а просто – ну как же бросить такую ценность без присмотра? И домой не унесешь – тяжело, соль все-таки. А если побежать за тележкой – того и гляди, кто-нибудь другой найдет и утащит.
Неизвестно, сколько бы так мучился Братец Кролик, но вдруг показалось ему, что вдалеке на тропинке мелькнул рыжий хвост Братца Лиса. Братец Кролик, недолго думая, закидал Соляное Чучелко листьями и стал ждать. Скоро показался Братец Лис. Увидел Братца Кролика и решил, что сегодня, в такой жаркий день, он, пожалуй, не будет за ним гоняться, а значит, можно поздороваться и просто поговорить по душам, по-соседски.
– Здравствуй, Братец Кролик.
– И ты здравствуй, Братец. Куда путь держишь?
– Да никуда, просто гуляю. А ты что делаешь?
– А я сижу тут под кустом. Знаешь что, Братец Лис? Давай с тобой меняться? Уж очень мне прогуляться захотелось.
– Это как? – не понял Братец Лис.
– Да очень просто. Ты побудешь немного Братцем Кроликом и посидишь под кустом, а я побуду Братцем Лисом и пойду погуляю.
– Ой, чувствую я, Братец Кролик, ты меня опять хочешь как-то обмануть. Но никак не пойму, где тут заковыка.
– Да что ты, Братец Лис, все честно! Посиди, отдохни в тенечке, а я вместо тебя буду ноги сбивать.
– Значит, говоришь, я буду Братцем Кроликом?
– Ну да.
– А ты, значит, будешь Братцем Лисом?
– Точно.
Задумался Братец Лис, но так и не смог понять, какой во всем этом смысл.
– Нет, ничего не понимаю! – признался он.
– Ну, ты посиди тут, подумай, а я побегу. А чтобы тебе лучше думалось, побудешь Братцем Кроликом – я ведь страшно умный, знаешь?
И не успел Братец Лис ответить, как Братец Кролик уже убежал. Бежит и думает: "Как это удачно сложилось, что Братец Кролик по-прежнему сидит у тернового куста! Соляное Чучелко нельзя оставлять без присмотра!"
Сел Братец Лис (то есть теперь уже Братец Кролик) на свой хвост и погрузился в размышления. Думал-думал, пока у него голова не заболела. А тут как-раз ползет мимо Братец Черепаха.
– Здравствуй, Братец Черепаха! – сказал Братец Лис.
– Здравствуй, Братец Лис.
– Да тут понимаешь какое дело… Я ведь теперь не Братец Лис, я Братец Кролик.
– Как же это тебя так угораздило?
– Сам не понимаю. Но я вот что подумал. Ты куда ползешь?
– К озеру, купаться.
– А далеко ли до озера?
– К вечеру, должно быть, доползу.
– Медленно ты ходишь, Братец Черепаха.
– Ничего, я не тороплюсь.
– А давай я вместо тебя пойду к озеру. Я ведь теперь Братец Кролик, быстрее меня никого в лесу нет! Раз-два – и там.
– Но ведь то ты, а то я!
– Велика важность! Побыл я Братцем Кроликом, теперь побуду Братцем Черепахой.
– А я кем тогда буду?
– Да кем угодно. По мне, так хоть Братцем Опоссумом!
Сказал так Братец Лис да и убежал. А Братец Черепаха (то есть уже Братец Опоссум) остался сидеть под терновым кустом. И никак не мог понять, что же произошло. "Значит, теперь я Братец Опоссум? А Братец Опоссум тогда кто же? Выходит, что никто. Вот ведь не повезло бедняге! А почему я, собственно, Братец Опоссум? Если мне можно быть кем угодно, то я, пожалуй, и Братцем Медведем могу быть! Или Братцем Волком. Или вообще Симургом. А что, Братец Симург – это звучит гордо!"
А тут и Братец Кролик вернулся с тачкой. Остановился у куста и кричит:
– Эй, Братец Кролик, ты еще здесь?
– Нет, – отвечает Братец Черепаха, – Здесь только я.
– Кто – я? А, это ты, Братец Черепаха?
– Нет, Братец Черепаха убежал на озеро купаться.
– То есть как?
– Да так. Братец Кролик оказался Братцем Лисом, стал Братцем Черепахой и убежал.
– А Братец Черепаха?
– А Братец Черепаха стал Братцем Опоссумом.
– А ты тогда кто?!
– А я Братец Симург.
– А кто же тогда Братец Кролик? – закричал Братец Кролик, чувствуя, что сходит с ума.
– И Братец Кролик – тоже я. Да чего там, скажу тебе по секрету, Братец Медведь – это тоже я! И вообще кто угодно, нужное подставить. Здорово, да?
– Ну, если Братец Кролик – это ты… Значит, ты – это я?
– Значит, так.
– И кто угодно еще – это тоже я?
– Знаешь, я думаю, не совсем так. Пожалй, Матушка Мидоус – это все-таки не ты. Не похожа. Совсем.
– Ааааа!!! – закричал Братец Кролик и, забыв и про тележку, и про Чучелко, помчался к Матушке Мидоус – чтобы увидеть хоть какое-то живое лицо, кроме своего собственного. А когда увидел – тут же на радостях закатил пир на целый мир. То есть, нажрался в гордом одиночестве. Потому как сам он и был целым миром. Ну, если не считать Матушки Мидоус.
Лиса и ЗайцыУ Лисы была избушка земляная, а у Зайца вообще никакой не было. Ну, так оно испокон веку водится, что лисы живут в норе, а зайцы – где придется. Вот и пришел Заяц к Лисе, да и говорит: «Пусти меня, мол, на ночлег. Холодно во дворе, а я много места не займу.» Как ни странно, Лиса Зайца не съела. Может, сыта была, а может, просто настроение у ей было благодушное. В общем, пустила она его в дом. А наутро Заяц никуда не ушел. Проснулась Лиса – а Заяц и полы подмел, и кашу наварил, и половички вытряхнул… Полезный Заяц оказался. Ну и не выгнала его Лиса, вместе жить стали.
Прошло какое-то время, наступила весна, Заяц заскучал. "Лиса, а Лиса? Тоскливо мне. Можно, я жену в дом приведу?" Лиса подумала, что нехорошо зайцу быть одному, и позволила. Стало в доме два зайца. А потом – Лиса и опомниться не успела, как стало зайцев пятеро, а потом – восемь, тринадцать, двадцать один… Лисе уже и хвост приткнуть негде. Попробовала было заикнуться о своих правах – а Зайцы как на нее набросятся – они здесь родились, здесь выросли, и дедушка их вон на той лавке спал, и вообще Лиса – хищная тварь, а они мирные травоядные, так что пусть проваливает из их избушки. А нет – тогда пускай сидит и помалкивает в тряпочку, пока они не пошли и не пожаловались Медведю.
Сказка, стремящаяся к хэппи-эндуИстория эта произошла в одном маленьком сказочном королевстве. Сказочным оно считалось чисто номинально; королевство было такое маленькое, что серьезных чудес в нем никогда не происходило. Так, ерунда всякая.
В этом королевстве, как водится, жил принц. Не только он один, конечно, но сказка будет именно о нем.
Принц, как это обычно и бывает в сказках, любил пастушку. Чистой и возвышенной платонической любовью. Она отвечала ему взаимностью. То есть тоже любила втайне и издалека. И то сказать – кто она такая, и кто он такой! Так только в сказках бывает, что простые пастушки выскакивают замуж за высокородных. А наше королевство, как мы помним, хоть и было сказочным, но все-же не настолько. И пастушка, как девушка умненькая и практичная, особо на такие чудеса не рассчитывала.
Принц был настроен более оптимистично. Он нанял кучу осведомителей, которые изучили всю жизнь пастушки и составили для Его Высочества ее полный психологический портрет. И принц понял, что именно такая девушка ему нужна. Для подстраховки он обратился к известной колдунье (заграничной, поскольку в родном отечестве своих не было), и та подтвердила: да, действительно, из всех девушек подходящего возраста пастушка – самая предпочтительная партия для принца. Просто-таки идеальный вариант.
Разумеется, такая история не могла закончиться ничем, кроме хэппи-энда. Но пока что она еще не закончилась.
Свадьбу сыграли весной. Пастушку на нее не пригласили, да это и понятно – что ей делать на королевской свадьбе? Принц женился на принцессе из соседнего королевства. Принцесса была на шесть лет старше его, и лицом не то чтобы некрасива, а так, ничего выдающегося. Хотя, чего уж там – да, она была некрасивая. Маленького росточка, конопатая и близорукая. Зато этот брак был чрезвычайно выгоден двум государствам, а о чем должен в первую очередь думать хороший правитель, как не о благе родной страны? Родители принца и принцессы все обговорили заранее, еще когда те были совсем детьми. И принц прекрасно знал, кто будет его жена. Но мечтать ведь не запретишь, верно?
Пастушка вышла замуж через пару месяцев – за шорника из соседней деревни. И была вполне счастлива в браке. Ведь она, если подумать, и не была знакома с принцем. Он остался для нее детской мечтой, чем-то сияющим, не от мира сего. А муж – вот он, заботливый, работящий, в меру пьющий, редко бьющий – чего еще желать простой пастушке! Да многим ее подругам повезло гораздо меньше! А тут – и свой дом есть, и относительный достаток, и уверенность в завтрашнем дне. А что шорник старше ее почти вдвое – так ведь это не страшно. Зато любит ведь! Пряники покупает. По праздникам на ярмарку возит. Такое счастье улыбнулось пастушке – даже и не верится, что тут без чуда обошлось!
Принц… а что принц? Принц тоже был вполне счастлив. Пусть он не испытывал к своей жене жгучей страсти, но со временем, прожив вместе не один год, научился ее уважать и даже полюбил – ровной и спокойной любовью. Принцесса была неглупая женщина, прекрасно разбиралась в политике и экономике, и помогала мужу как могла. С ней можно было с равной легкостью говорить об античном искусстве и о псовой охоте. Спокойная и уравновешенная, принцесса стала для принца надежной опорой, настоящей спутницей жизни, подругой, рядом с которой ему было всегда уютно и тепло. Когда на королевство напали враги и армия принца оказалась отрезана от столицы, принцесса стояла на городских стенах, командуя ополчением. Когда у их единственной дочери была скарлатина, принц и принцесса сами по очереди дежурили у ее кроватки, меняя компрессы на горячем лбу. Беды и радости супруги делили поровну. И принц был только рад, что у него именно такая жена – пусть и не идеальная, но все-равно замечательная.
Пастушка рано овдовела. Ее муж погиб на стенах города, сражаясь в ополчении, а больше она замуж не выходила, и сына растила одна. Сын был весь в отца – такой же основательный и серьезный. Фигурой – вылитый шорник: высокий и плечистый, а лицом больше походил на мать, унаследовал ее зеленые глаза и каштановые волосы. Когда мальчик подрос, он пошел в пастухи.
Принц стал вдовцом гораздо позже. Провожая гроб с телом своей супруги, умершей от какой-то редкой болезни, совершенно седой принц не стесняясь плакал навзрыд. Он тоже никогда больше не женился – был не в силах представить рядом с собой другую женщину, а не свою принцессу. А кроме того, он считал, что никакая мачеха не заменит его дочери умершую мать. Дочь выросла мало похожей на родителей. Что-то в ней было и от матери – рыжие волосы и остренький подбородок, что-то от отца – синие глаза и форма ушей, но все эти черты казались ее собственными, никому больше не принадлежащими, так искусно они сочетались. Что и говорить, девочка была настоящая красавица.
Итак…
Жила-была в одном королевстве прекрасная принцесса. И жил в этом же королевстве простой пастух… Разумеется, такая история не может закончиться ничем, кроме хэппи-энда.
Сказка про Очень Маленькое ЧислоЖили-были Вселенские Константы. И куча разных переменных.
А среди них жила одна крошечная константа, характеризующая невесть что. Такая мелкая, что ее и не открыли еще. Вообще никто не знал, что она существует. Да что там – даже рядом с массой покоя фотона она казалась сущей козявкой. Но при этом маленькая константа имела свою гордость и очень ответственно относилась к своему постоянству. Не хотела расти ни за какие коврижки, сколько ее ни убеждали другие, более солидные константы.
– Ну подумай сама, – говорила ей Постоянная Планка, – что случится, если ты станешь всего в десять тысяч раз больше? Тебя, по крайней мере, тогда хоть вычислить смогут. А сейчас, из-за тебя одной, масса Вселенной не сходится с рассчетной! Тебе не стыдно?
Константе было стыдно, но она упрямо вздергивала подбородок – красивый жест, если бы кто-то смог его разглядеть.
– Да что ты вообще означаешь?! – набрасывалась на нее Третья Космическая (которая, по большому счету, не была настоящей постоянной, но держалась реди них благодаря обширным связям). – Ты что, отвечаешь за силу тяготения? Нет! За скорость света? Тоже нет.
– Я – коэффициент этой… ну… ее не открыли еще.
– Ну кого, кого?
– Ну… губельдючести.
– Да-а? И что же именно у нас обладает губельдючестью?
– Ну эти… кузявки.
– Кто?!
– Ну они мелкие такие…
– Кварки, что ли?
– Нет, другие. Их не открыли еще.
– А какая польза от этих кузявок?
– Не знаю я! Этого еще никто не придумал!
– А они не могут быть немножко более губельдючими? Пойми, ведь стыдно за тебя, ты нам весь справочник позоришь!
– Да не знаю! Может, могут, может, нет. А вдруг я увеличусь – и произойдет что-то страшное!
– Да у тебя мания величия! – припечатало Пи. – Мнишь о себе невесть что, а сама при этом стремишься к нулю!
Это была неправда. Константа не стремилась к Нулю. Она им восхищалась на растоянии, но это, конечно, не их собачье дело.
Прочие постоянные (и деже некоторые переменные!) стыдились находиться в одной компании с маленькой константой. И всячески ее унижали. Хотя, казалось бы, куда уж дальше. Константа и так была меньше некуда. Но стойко переносила все нападки – хотя это было нелегко. И даже когда на нее начинало давить Ускорение Свободного Падения, он держалась.
Очень долго держалась. С самого Большого Взрыва и почти до сего дня. Но в конце концов не выдержала. Попробуйте сами в течении стольких миллионов лет постоянно слышать, что вы – ничтожество! И константа, всхлипывая, устремилась к Нулю, который единственный ее ни в чем ни разу не упрекал (о да, Ноль – это совершенство, недаром же он Абсолютный!)
Тут бы и написать, что мир без нее рухнул. Но нет. Стоит, как видите. И внешне в нем даже ничего не изменилось. Но в мире больше не стало губельдючих кузявок – ибо, как известно, кузявки с коэффициентом губельдючести ноль существовать не могут. И никто никогда не узнает, что же они из себя представляли, и какую невосполнимую потерю понес мир, каких блистательных возможностей лишился. Если, конечно, от кузявок вообще могла быть хоть какая-то польза.
Зато масса Вселенной наконец-то сошлась с рассчетной.
Сказка про Абсолютное ЗлоНекоторое царство, некоторое государство (скажем, тришестое и триседбмое соответственно) было царством Абсолютного Зла. Над ним никогда даже солнце не светило. Да и не нужно оно там было никому, потому что населяли ту страну сплошь нежить и нелюдь.
На черной-черной горе (на каждой) там стоял непременно черный-пречерный замок, в котором черный-пречерный колдун творил черные-пречерные дела. То дождь из дохлых лягушек вызовет, то ледяную стужу, то землетрясение. И всем это нравилось, потому что у всех в той стране били черные-черные сердца.
Вурдалаки и вампиры ходили друг на друга войной, к вящему удовольствию друг друга. потому что нет ничего милее для вампира или вурдалака, чем хорошая потасовка. Злые феи по десять раз на дню накладывали проклятия на все, что движется. И все, что движется, становилось от этого только хуже и оттого счастливее. Рыцари Смерти скакали на конских скелетах и то и дело вызывали друг друга на неравный бой, отстаивая бесчестие своих ужасных дам. В черных небесах порхали драконы и гарпии, оглашая окрестности немелодичными криками. Земля не родила ничего, кроме колючек и ядовитого плюща – любимых растений местного населения. Из глубоких провалов поднимались удушливые испарения, и толпы темных орков собирались там, чтобы понюхать. Повсеместно били фонтаны из болотной гнили и мазута, а в них плескались рыбьи скелетики… Короче, ужас, да и только.
А потом однажды пришел великий герой, паладин Добра и Света, и всё улучшил. Потому что добро всегда побеждает.
Юлия Боровинская
Сказка о ревностиКогда дракон вернулся в свою пещеру, его супруга буквально дымилась от гнева.
– Ну, – сурово вопросила она, – Долетался?!
– Ты это о чем? – дракон попытался скорчить максимально невинную морду.
– О том! По всем дорогам уже скачут герольды и кричат: "Дракон похитил принцессу! Дракон похитил принцессу!" Говорят, в королевском замке уже собираются рыцари.
– Рыцари? Рыцари – это хорошо, – решил увести разговор в сторону дракон, – Доспехи бесплатные… Новых кукол для нашей Дракоши понаделаем…
– А то я лучше тебя не знаю, что с рыцарями делать нужно! – окончательно взбеленилась драконица, – Ты лучше ответь, морда рептильная, крал принцессу или не крал?!
– Принцессу? Ну, ты же знаешь, я человечины уже много веков не ем – печень у меня…
– Так ведь герольды не кричат «съел», они кричат "украл"!
– А на кой бы мне черт эта принцесса? – решил разозлиться дракон.
Из ноздрей его жены вырвались струйки пламени:
– А уж это тебе, кобелине, лучше знать – на кой!
Дракон гулко расхохотался, вызвав небольшое землетрясение в соседнем селе:
– Ну, ты даешь! Ты хоть бы масштабы наши сопоставила! Я, конечно, не такой сексуальный гигант, как твой предыдущий муж, но с принцессой, знаешь ли, даже в глубоком детстве не смог бы! И вообще, что я тебе – хомофил?
Драконица уже прекрасно поняла всю глупость своих подозрений, но так просто сдаваться не собиралась.
– А герольды?
– А что герольды? Можно подумать, ты этих людишек не знаешь! Сбежала девка с каким-нибудь свинарем или, того хуже, с трубадуром, а они сразу: "Дракон! Дракон!", чтоб, значит, честь королевскую не марать. Или того пуще: засиделась принцесса эта без женихов. Вот и решили жадных до славы дурачков созвать. А она сидит сейчас где-нибудь в лесу, чтоб в подходящий момент к понравившемуся рыцарю кинуться. Я, дескать, из драконова логова сбежала, так что давай мы всем скажем, мол, ты чудище погубил и меня освободил! И ему – честь и слава, и ей – жених. А ты раскипятилась…
– Да, люди – они коварные, – умиротворенно вздохнула драконица и подвинулась, освобождая местечко рядом с собой.
Дракон пристроился к ней под горячий бочок и облегченно закрыл глаза. Мир в семье был надолго восстановлен, а дураки-герольды пришлись даже кстати: законная супруга так и не догадалась о его свиданиях с Нэсси…
Не по ПушкинуЖил на свете рыцарь. Бедный. Молчаливый. И простой. Буквально, как три рубля простой.
Однажды встретил он дракона – и давай по своей рыцарской привычке мечом махать. Ну, и зарубил, конечно.
Рыцарь бедный, хоть и простой был, но догадался все же в пещеру к дракону слазать: вдруг, дескать, там принцесса-другая отыщется. Но никаких девиц в пещере не оказалось, зато, как заведено у драконов, были там груды золота и драгоценных камней. А ведь простота – она, как известно, хуже воровства, то есть приравнивается к мародерству, так что рыцарь бедный быстренько стал рыцарем богатым.
"Ну всё, – подумал он, – дракона я победил, теперь пора и к принцессе посвататься!" И отправился к ближайшему королю.
Правда, короля поблизости не случилось – только император. Это наш рыцарь богатый по простоте в Китай заехал. Ну, ничего, – думает, – и у императоров дочки-принцессы бывают…
Приехал он к императорскому двору, пал на одно колено – и давай изъясняться.
– Я, ну, это… дракона, в общем…
– Дракона? – заинтересовался император – а у самого весь халат драконами расшит.
– Ну! Я его это… убил, короче…
– Убил? – нахмурился император, – А какого цвета был этот дракон?
– Так это… синий, в общем…
Тут император подозвал жестом своего главного мудреца. Тот поклонился и давай тараторить:
– Синий дракон, ваше величество, – это символ счастья, удачи и процветания…
– Так ты наше счастье зарубил? – повернулся император к рыцарю и небрежно махнул рукой своим воинам, – Казнить его!
Мораль:
Ты, морда, сначала культурными обычаями страны пребывания поинтересуйся, а потом уж мечом размахивай!
Конь – не роскошь…Дело было сделано. Шипастый хвост дракона еще рефлекторно подергивался, но зеленая кровь уже почти перестала течь из обрубка шеи. Рыцарь откинул шлем и вытер пот со лба. После оглушительного грохота, рёва и лязга давешнего боя наступившая тишина казалась абсолютной – даже птицы испуганно молчали, а может, просто разлетелись от греха подальше.
Из пещеры выбежала прекрасная принцесса, подняла светящиеся счастьем глаза на рыцаря и внезапно горько разрыдалась.
– Ну-ну, – попытался успокоить ее освободитель, осторожно поглаживая золотистые волосы, – что ты, девочка? Все уже кончилось, дракон мертв, тебе больше ничего не угрожает…
Но плечи принцессы еще сильнее затряслись от безудержного плача.
– Может быть, я тебя чем-то обидел?
– Нет, ну, что ты, – наконец выдавила из себя принцесса. – Ты же рыцарь… смелый… сильный… благородный… и конь у тебя хороший…
– Конь? – невольно оглянулся на своего четвероногого спутника рыцарь. – Хороший, конечно. Только при чем здесь конь?
– … а у него – плохой, – всхлипывая, продолжила принцесса, – Кляча дохлая. Откуда у младшего сына младшего сына хороший конь? Вот он и опоздал.
– Опоздал? – все еще не мог понять рыцарь.
– Ну, да. Опоздал меня спасти. И теперь отец отдаст тебе меня в жены, просто как довесок к половине королевства, а я… а я…
– А ты его… – но рыцарь не успел договорить, потому что в этот самый момент из-за поворота дороги показался щуплый парнишка, который бежал, все еще сжимая в руке ненужный ему теперь кнут. Вероятно, его кляча пала уже давно, по крайней мере, подметка правого сапога бежавшего успела отстать и нелепо хлюпала.
Увидев принцессу, юноша резко остановился.
– Эльнор, ты, – начал было он, но тут же осекся, взглянул на труп дракона, на рыцаря в окровавленных доспехах и вздохнул. – Главное, что ты свободна.
– Благодарю тебя, о, доблестный незнакомец, – поклонился он рыцарю. – Если бы не ты, кто знает, чем бы все кончилось, ведь из-за гибели моего коня я прибежал так поздно… Да и неизвестно, удалось ли бы мне, пешему, одолеть дракона. Будь же счастлив, о, благородный победитель, и береги принцессу Эльнор, ибо даже в раю нет ангела столь же прекрасного и столь же чистого сердцем. Мне же остается лишь проститься с вами…
Рыцарь взглянул на нежное, пылающее румянцем лицо принцессы, еще мокрое от слез, на развалившиеся сапоги и пыльный плащ ее возлюбленного, вздохнул, вскочил на коня и галопом, не оглядываясь и не разбирая дороги помчался сквозь лес. Пора бы, конечно, уже осесть, обзавестись семьей, да и полкоролевства в хозяйстве тоже не лишние. Но ведь он же, в конце концов, рыцарь – смелый, сильный, благородный. И конь у него хороший.
