Текст книги "Меня зовут Персиваль Грейвз (СИ)"

Автор книги: Макс Фальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Юноша был в его вкусе. Так и притягивал взгляд. Плавный прогиб поясницы, круглая задница, устроенная на высоком барном табурете. Одна нога обвивает другую, покачивает, поглаживает. Он сам весь покачивается в такт свингу – корпусом, красивыми покатыми плечами, необычно убранной головой: длинные пепельные волосы закручены на затылке в улитку, заколоты длинной китайской шпилькой со стеклянными подвесками. Определённо, юноша стоил внимания.

Персиваль устроился за одним из столиков в полумраке, заказал стакан виски – чистый, безо льда, без содовой. Какая удача, что сухой закон у не-магов не распространялся на подпольные казино. А без виски, он чувствовал, сегодня не удастся расслабиться.

Казино было похоже на десятки прочих, в которых он уже бывал – в Чикаго, Орландо, Сан-Франциско, в Далласе, Сакраменто, Новом Орлеане. Приглушённый электрический свет, треск колод, звонкий шелест покерных фишек, рассыпающихся по столам, шарик грохочет, бьётся в рулетке. Каждый крупье немножечно шулер, но каждый улыбается так, будто влюблён в вас всю жизнь. Роковые блондинки и ослепительные брюнетки в коротких платьях, с сигаретами в длинных мундштуках выгуливали себя между столиками, высматривали добычу пожирнее.

Казино были у не-магов под запретом, но, как обычно, стоит только что-то запретить – тут же кто-то начнёт делать на этом деньги. Подпольные казино работали в каждом крупном городе, потому что где город – там люди, где люди – там деньги, где деньги – там большой выбор запретных страстей. Азартные игры Персиваля не прельщали, а вот азартные игроки – весьма.

Он безошибочно находил взглядом молодых людей с характерными повадками, которые были не против приятной компании. Встречался взглядом, приглашал за свой столик, угощал выпивкой. Короткой беседы хватало, чтобы понять, стоит ли искать дальше или этот экземпляр его устроит.

Мальчики ластились к нему, привлечённые запахом денег. Мальчики обычно уже были опытными и сами знали, что от них требуется. Персиваль договаривался о цене, не торгуясь. Спустить в рот стоило пять долларов. В зад – от пятнадцати до тридцати, в зависимости от сноровки и наглости мальчика, но на задницы Персиваль клевал редко. Хотя случалось, что увлекался и требовал снять штаны.

Мальчик со шпилькой, конечно же, был хорош. Персиваль для него выглядел обычным обеспеченным американцем средних лет. Может быть, адвокат, может, чиновник или бутлегер. Это было неважно. На вопрос о своих занятиях Грейвз никогда не говорил правду и никогда не открывал своего настоящего имени.

Китайские стекляшки нежно звенели и отбрасывали цветные блики, когда мальчишка встряхивал головой, и по ним пробегал свет лампы. Хорош. Необычная пташка. Персиваль наблюдал за ним, мелкими глотками потягивая виски. Одет броско, но со вкусом. Красивая линия челюсти, выраженный подбородок, римский нос, чувственные губы… Полные, фигурные губы. Широкий рот. Красавчик. Он сидел за барной стойкой вполоборота и со скукой в глазах смотрел в зал.

Испуская белый табачный дым, за покерными столами и рулеткой сидели брокеры, адвокаты, дантисты, судовладельцы и журналисты. Может быть, фальшивые, а может быть – настоящие. Кто-то просто пришёл сюда выпить и испытать удачу, кто-то надеялся найти приятную компанию. Персиваль был из последних.

Он не торопился. Заказал ещё виски. Пошарил взглядом по головам, просматривая альтернативы, но все были какими-то худосочными, нервными или несимпатичными. Мальчик со шпилькой был явно залётной пташкой, чужаком. Как и Персиваль.

Поймав его взгляд, он постучал пальцем по стакану, подзывая к себе.

Юноша окинул его коротким взглядом, будто сам оценивал перспективы. Персиваль знал, что перспективы его внешний вид рисовал исключительно приятные и хорошо оплачиваемые. Юноша решил так же, забрал со стойки свой широкий бокал с какой-то ерундой и изящно стёк на пол. Непринуждённо сел на полукруглый диванчик, не вплотную, но достаточно близко, чтобы Персиваль мог коснуться его, положив руку на спинку. Цветные стёклышки на шпильке просто завораживали. Персиваль тронул их пальцем, они закачались.

– Как тебя зовут?

– Фоукс, сэр, – тот улыбнулся, искоса стрельнул глазами. – А как я могу называть вас?

– Артур. Давно здесь скучаешь?..

– Вообще я ждал друга, но он, кажется, не придёт. Я уже решил уходить…

Голос у него был совершенно не томный. То ли говорит правду, то ли искусно кокетничает – не разобрать.

– Я хочу тебя угостить. Останешься?.. – прямо спросил Персиваль. – Что ты пьёшь?..

– Сегодня вечером ужасно хочется шампанского, – игриво сказал Фоукс.

– Ты что-то отмечаешь?.. – Персиваль подманил официанта и заказал бутылку. – Есть повод?

– Повод всегда можно найти, – Фоукс покачал головой, стёклышки в подвеске нежно звякнули друг о друга. – Может быть, встреча с вами – уже повод?..

– Может быть, – сказал Грейвз, внимательно наблюдая за ним. – Тебе стоит знать, я требовательный человек. Могу познакомить тебя с острыми ощущениями.

Фоукс опустил глаза и слегка театрально зарделся:

– Кажется, вы будите во мне любопытство.

Грейвз провёл рукой по его спине, тот закусил губу и послушно прогнулся, покосился сквозь ресницы. Взгляд у него был настороженный, но с искрой любопытства. Грейвз никак не мог его раскусить. Мальчик как будто всё время чего-то ждал: слов, действий, реакций. Грейвз не любил, когда его оценивают те, кого он сам покупал.

– Сядь ближе, – велел он.

Фоукс охотно подвинулся, прижался бедром к бедру. Грейвз положил ему руку на плечо и теснее привлёк к себе.

– Ты собирался уходить, – сказал он, поглаживая его по руке сквозь лёгкий летний пиджак. – У тебя, наверное, были другие дела. Я могу вознаградить тебя за то, что ты остался?..

Это был условный язык, в котором секс никогда не назывался сексом. У не-магов, кроме спиртного, азартных игр и прочих радостей жизни под запретом были многие невинные сексуальные практики. Два мужчины не могли открыто проявлять увлечение друг другом, и не-маги, которые не хотели оказаться в тюрьме за мужеложство, создали новый язык, полный условностей и недоговорок.

– Вам тоже стоит кое-что знать, сэр, – Фоукс улыбнулся, прижимаясь к ласкающей руке. – Я останусь из удовольствия быть с вами, а не за вознаграждение.

– И всё же, – сказал Грейвз, несколько удивлённый таким поворотом. – Подумай, чем я могу отблагодарить тебя.

– Я могу ответить позже?.. – спросил Фоукс. – Мне нужно подумать, если вы настаиваете…

– Я настаиваю, – сказал Грейвз.

– Я могу попросить всё, что угодно?.. – он весело улыбнулся.

– Конечно же, нет, – Грейвз улыбнулся в ответ.

От шампанского мальчишка повеселел окончательно. Грейвз разглядывал его, раздумывая, куда отвести. Для быстрых удовольствий здесь же, в казино, можно было снять номер. Для неторопливых Грейвз предпочёл бы отель неподалёку. Он никак не мог выбрать, наблюдая за Фоуксом. Это было довольно странно, обычно тело сразу подсказывало, чего ему хочется. Но сейчас, несмотря на то, что он чувствовал лёгкое возбуждение, у него не получалось определиться. Хотя мальчишка был хорош, упускать такого было бы жалко.

Просто усталость, – подумал Грейвз. – Просто усталость… Много работы, много нервотрёпки в последний месяц. Мало сна. Много забот. Мало отдыха. Был бы на месте этого красавчика Криденс – о, Грейвз бы точно знал, что хочет с ним сделать…

Он вздрогнул.

Нет, никогда.

Криденс никогда не будет на месте этого красавчика. Ему никогда не придётся зарабатывать пять долларов, отсасывая приличному джентльмену в переулке.

Да кто ему, кроме тебя, даст пять долларов, – заметил едкий внутренний голос. – Он на три с трудом насосёт… И то – если ты сначала научишь, как следует…

Грейвз передёрнулся, прогоняя чарующую картину Криденса, который стоит перед ним на коленях, и держит рукой… и смотрит вверх… О, Мерлин!.. Он давно испытывал к себе отвращение за мысли в адрес несчастного сквиба, но после этого поворота он стал себе омерзителен. Криденс и проституция!.. Чудовищно. Как он только сумел представить такое?..

Персиваль Грейвз, хуйло ты тюленье, у тебя есть хоть какие-то понятия о морали?.. – спросил он себя. – Совесть?.. Нравственность?.. Как ты можешь, как ты смеешь об этом думать?

Пф!.. Тоже мне, образец добродетели, – равнодушно отозвался внутренний голос. – Мог бы, между прочим, помочь мальчику. Ты же вроде искал, как бы ему помочь? Ну так помоги. Дай ему заработать. Это же легко: он берёт в рот, ты ему платишь, все в выигрыше: ты доволен, он при деле. Если б ты ему хорошо платил, он бы ушёл от своей приёмной мамаши, снял бы комнату, со временем нашёл бы другую работу… Но ты же не ищешь лёгких путей, да, Персиваль?.. Ну, как знаешь, как знаешь…

Грейвз дрогнувшей рукой взялся за виски, опрокинул залпом, чтобы смыть тошноту в горле.

Фоукс стрелял глазами по дымному залу, пил шампанское. Красивый. Изящный, отлично одетый, игривый юноша. Грейвз был к нему так равнодушен, что хотелось отослать его обратно к бару и просто уйти.

Уйти, а потом, по привычке, не сдержаться, пройтись мимо той самой церкви, вздрагивая от нарастающего возбуждения, если повезёт – заметить Криденса, подойти к нему, просто поговорить, минуту, не дольше… Тот будет рад. Потом уйти, быстро. Нет, Персиваль, нет, ты всё чаще к нему приходишь. Так нельзя. Ты теряешь контроль. Что ты нашёл в этом Криденсе, Персиваль, что?.. Это проклятие?.. Наваждение?.. Это безумие?..

Мысли о Криденсе уничтожили весь эротический настрой. Захотелось немедленно вернуться в Нью-Йорк, отыскать парня, взять за плечи, встряхнуть и сказать: мальчик, если тебе предложат какую-нибудь гнусность, даже если я сам предложу – не смей соглашаться, никуда ни с кем не ходи, я приказываю тебе, понял?..

– Артур?.. – на бедро Грейвза легла тёплая рука, погладила, царапнула ногтями брюки. – Выдалась тяжёлая неделя?..

Да… тяжёлая неделя. А до неё выдалась тяжёлая жизнь.

– Пойдём, – сказал Грейвз. – Я хочу отвлечься.

Фоукс послушно поднялся, захватил недопитую бутылку шампанского. Грейвз провёл его мимо бара, под завистливыми взглядами скучающих проституток. Фоукс не удержался и по-мальчишески показал им язык. Длинный, кстати. Вышибала у лифта спрятал доллар в ладонь и с грохотом отодвинул решётку.

– На самый верх, – велел Грейвз.

Понятливый коридорный в обмен на другой доллар проводил их к свободному номеру.

– Фоукс. Ты подумал, что хочешь взамен?.. – спросил Грейвз, закрыв дверь на замок.

– Да, есть одна идея. – Тот подлил шампанского в свой бокал, отпил крупным глотком. – А я могу сначала поцеловать вас?..

– Я не… Нет, – отозвался Грейвз. Сел на край кровати, на аккуратно заправленное вишнёвое покрывало. – Я не люблю целоваться.

– Жаль… я люблю, – Фоукс заискивающе улыбнулся.

– Иди сюда, – Грейвз развёл ноги и похлопал себя по колену. – Так, давай без увёрток. Можешь не набивать себе цену, просто скажи, сколько ты хочешь. У меня нет настроения болтать.

Фоукс сел на колено, потянулся к узлу волос на затылке. Вытащив длинную шпильку, прогнулся, будто потягивался после глубокого сна. Волосы рассыпались по плечам, Грейвз не удержался, погладил его по спине.

– Я хочу… – нараспев сказал Фоукс, глубоко вздыхая и вытягивая руки в стороны, – я хочу вас.

– Что значит…

Договорить или хотя бы удивиться Грейвз не успел. Ему в шею, под самый затылок, воткнулся твёрдый кончик волшебной палочки.

– Это значит – тебя, Персиваль Грейвз, – отбросив игривость, сказал Фоукс, и Грейвз почувствовал, как характерная холодно-щекочущая волна обездвиживания пролилась от затылка к коленям. Фоукс поднялся, поигрывая палочкой… Волшебной палочкой, а не китайской шпилькой.

– Мерлин!.. – с каким-то злым торжеством воскликнул Фоукс. Его голос изменился до неузнаваемости. Стал жёстким, холодным, ни следа былой томности. – Скажи, острые ощущения, правда?.. Извини, не те, какие ты ждал – но уж чем богат, – Фоукс стоял и улыбался, поигрывая палочкой. – Эх, Перси, какой же из тебя директор магической безопасности, если тебя так легко купить на маггловскую задницу?.. А представляешь, – Фоукс наклонился к его уху и зашептал, – какой скандал будет, если это попадёт в газеты?..

Грейвз представлял. Он не отмоется. Формально он не нарушал Статут о Секретности, никто из юношей, с которыми он встречался, не знал, кто он – но кого это будет волновать, когда пойдут разговоры, как директор Департамента магической безопасности тайно поёбывает молоденьких не-магов?..

Он смотрел на Фоукса и ждал, чего тот попросит. Кому-то стал известен его маленький грязный секрет, кто-то захотел на этом сыграть. Что будет дальше? Просьба об услуге? Или ему сразу назовут сумму, за которую можно купить молчание?.. Ну, а чего ты ждал, Персиваль?.. Надо было быть осторожнее. Проверять на себе следящие чары… хотя бы.

– У тебя есть вопросы, – сказал Фоукс. – У меня бы тоже были. Я с радостью дам тебе ответы, только давай уединимся где-нибудь подальше отсюда. Там, где нас точно никто не потревожит… Согласен?.. По глазам вижу, что согласен.

Фоукс взял его за плечо – и аппарировал.

В комнате было тихо, из разбитого окна просачивался солёный бриз и запах моря. Под ногами был деревянный пол, крашеный белым, под задницей – сиденье стула. Персиваль встряхнул гудящей головой и проморгался. Он не помнил, как сюда попал. Он помнил, как вышел сегодня из дома… Был вечер пятницы. Он куда-то направлялся, но не мог вспомнить, куда. Что он обычно делал вечером пятницы?..

– А, ты очнулся.

Из-за спины вышел мужчина. Они никогда не встречались лично, но в пухлом досье Геллерта Гриндевальда колдографий было достаточно. Белые волосы, модная стрижка, короткие аккуратные усы. Он стряхивал с палочки во флакон серебристую нить воспоминаний.

– Это твои, – сказал он, заметив взгляд Грейвза. – Видишь ли, ты проиграл мне дуэль, но я не хочу, чтобы ты помнил – как именно. Некоторые секреты лучше приберечь. Хотя, конечно, ты сражался, как лев, – Гриндевальд издевательски улыбнулся.

Грейвз дёрнулся и обнаружил, что руки скованы чарами за спиной, даже пальцы не шевелились. От рывка плечи заныли.

– Не советую тебе делать резких движений, Перси, – сказал Гриндевальд, затыкая флакон пробкой и убирая в карман. – Кстати, колдовать тоже не советую. Я знаю, что ты мастак в беспалочковой и невербальной, так что принял некоторые меры предосторожности.

– Это какие же? – спросил Грейвз.

– Не хочу портить тебе сюрприз. Попробуй – узнаешь, – тот пожал плечами.

Грейвз глянул за окно. Оно было слишком грязным и мутным, чтобы что-то разглядеть, но там была какая-то зелень и кусок светлого неба.

– Что это за место?.. – спросил он.

– Остров. Достаточно далеко от континента, чтобы ты не мог аппарировать. И не пытайся, бежать тебе, дорогой мой, некуда, – Гриндевальд снисходительно похлопал его по плечу.

– Далеко – это сколько в милях?.. – уточнил Грейвз.

– Да-ле-ко, – по слогам повторил тот и улыбнулся. – Ну что, Перси, поговорим?..

– Что тебе нужно?.. – спросил Грейвз, поводя плечами, чтобы не так ныли.

– Деловой подход, молодец, – Гриндевальд усмехнулся. Зубы у него казались острыми, чуть ли не заточенными. – Я уже вижу, что нас ждёт долгое и плодотворное сотрудничество.

– На долгое на твоём месте я бы не рассчитывал, – Персиваль посмотрел на короткую косую тень от окна, оценивая время суток. – Сколько сейчас времени? Утро субботы, часов одиннадцать?.. Если в понедельник я не появлюсь в Департаменте, меня будут искать.

– А кто сказал, что ты не появишься?.. – удивился Гриндевальд. Он прокрутил в руках палочку, сунул её в рукав. – Я, пожалуй, присяду. Нам о многом надо поговорить.

Он вышел в соседнюю комнату. Грейвз огляделся. Разбитое окно, краска на раме отслаивается чешуйками. Окно старое, краски пять-шесть слоёв. Значит, и дом старый. Белый пол, лохмотья полосатых обоев на стенах, болтаются лоскутами от сырости. Дом заброшен лет десять, двадцать назад. Никаких шансов, что мимо проплывёт лодка с не-магом.

– Можем поговорить про пудинги. Кстати, я бы съел что-нибудь, – насмешливо сказал Грейвз в сторону дверного проёма. – Ты ничего от меня не узнаешь. Я умею блокировать легиллименцию.

– Перси, вот только не надо, – Гриндевальд появился со стулом в руках. Поставил напротив, сел, развёл колени. – Не усложняй себе жизнь, просто ответь на пару вопросов.

– Ничего не могу обещать, – Грейвз покачал головой.

Удивительно, но он даже чувствовал какой-то азарт, оказавшись лицом к лицу с одним из самых опасных чародеев современности. Вот только досадно, что он проиграл дуэль… Как же это случилось?..

– Давай начнём с самого простого, – сказал Гриндевальд. – Это вы надавили на Бразилию, чтобы она выступила против принятия Германии в Лигу Магических Стран?

– Понятия не имею, о чём ты говоришь.

– Перси, перестань, – Гриндевальд сморщился. – Я и так знаю, что это вы. А точнее – ты.

Грейвз безразлично пожал плечами.

– Да брось, Перси. Я же знаю, что у вас есть интересы в Европе. А мне это неудобно. У тебя есть целый континент, вот и занимался бы им. Северная Америка, Южная – разве мало забот?

– Зачем ты приехал в Штаты? – спросил Грейвз.

– Нет-нет-нет, ты не понял. Здесь я задаю вопросы, а ты отвечаешь. Так что там с Бразилией?

– Знаешь, почему ваших агентов так легко вычислить? – усмехнулся Грейвз. – Они предсказуемы. Вы пытаетесь превратить шпионаж в точную науку. Преподаёте его, как военное дело. Открыли школу…

– Прекрасную школу, между прочим, – Гриндевальд изобразил обиду.

– Так себе школу, – Грейвз смотрел ему прямо в глаза. – С ней есть одна маленькая проблема.

– Поделись.

– Сам не догадываешься? Система массового обучения уязвима. У вас стандартный метод натаскивания агентов, а основной принцип разведки – секретность. Её невозможно сохранить, если агенты делают одно и то же одними и теми же способами.

– Уел, – Гриндевальд кивнул. – Спасибо за совет. Так что насчёт Бразилии? Кто там из ваших?

– Неважно, кто. Германию не примут в Лигу. Хоть один голос против – и вы пролетаете с членством.

– Перси, Бразилию можно вышвырнуть из Лиги пинком под зад, и тогда Германия будет принята единогласно.

– У нас останется вся Южная Америка – Боливия, Венесуэла, Парагвай, Перу.

– Южная Америка, с которой вы сейчас на ножах?.. – хмыкнул Гриндевальд. – Я бы на твоём месте упомянул Канаду.

– Канада подразумевается, как наш союзник.

– Ваш союзник Канада в прошлый раз проголосовала «За» по вопросу вступления Германии в Лигу.

– Не имеет значения, – сказал Грейвз. – Я не пущу вас. Каждый раз будет один голос против.

– Ты нас не пустишь, – Гриндевальд рассмеялся. – Ты не всесилен, Перси.

– Я не останусь тут надолго, – предупредил Грейвз. – Ты зря всё это затеял.

– Увидим, Перси… увидим, – сказал тот и задумчиво улыбнулся. – Ты говорил, хочешь есть?.. Я не изверг, давай пообедаем.

Он ткнул палочкой в его сторону, путы распались. Грейвз выбросил руку вперёд:

– Экспеллиармус!

Волна обжигающей боли ударила в ладонь, хлынула в локоть, будто он сунулся в пламя рукой, с которой содрали кожу.

Когда он открыл глаза, он лежал на полу, прижимаясь виском к доскам. Правая рука была горячей и словно отёкшей, плохо слушалась. Боль пульсировала по всей правой стороне тела, от виска до бедра.

– Я предупреждал – не колдуй, – сказал Гриндевальд с фальшивым сочувствием. – Ты вырубился на полчаса. У тебя здоровое сердце, надеюсь?.. Пара таких экспериментов – и тебе потребуется колдомедик. Я его тебе, конечно, найду, потому что ты мне нужен живым, но потом он без вести сгинет в пучине вод, и это, Перси, будет всецело твоя вина. Вставай, – он подошёл ближе и пнул его носком сапога под колено, как псину, которая разлеглась на пути.

– Не думай, что я не найду способ с тобой справиться, – сипло сказал Грейвз, поднимаясь на руках.

– Не считай себя умнее всех, Перси, – посоветовал Гриндевальд. – Смирись, в этот раз ты проиграл. Ну что, обедать будешь или тут поваляешься?..

В соседней комнате, такой же облезлой, как и первая, у окна стояли старые, вонючие от сырости кресла. Сквозь шевелящиеся доски пола лезла трава, под стеной разрастался мох. Тем более странным казался здесь новенький обеденный стол, накрытый скатертью, уставленный блюдами под полированными серебряными крышками.

– Чего ты от меня хочешь? – спросил Грейвз, растирая правую руку. Обе по локоть были в «перчатках» – чары оплели кожу по рисунку вен, посверкивая красными искрами. Они не блокировали его магические способности – он просто отключался от болевого шока. Действенно.

– Сотрудничества, Перси, – Гриндевальд уселся во главе стола, приглашающе кивнул на место напротив. – Ты отдаёшь мне свою агентурную сеть в Европе и даёшь Непреложный Обет больше не лезть туда – а я, в свою очередь, возвращаю тебя назад живым и здоровым. И все довольны. Кстати, рекомендую свинину в персиках, – он ухмыльнулся, – объедение.

Грейвз сел за стол, разминая пальцы. Боль постепенно отступала, руке возвращалась чувствительность.

– А если я дам Непреложный Обет и уйду с поста, чтобы другой занял моё место?..

– Я прокляну должность, – Гриндевальд улыбнулся, – и каждый, кто займёт твоё место, не проживёт и месяца. До тех пор, пока ты не решишь, что достаточно невинной крови и не вернёшься на службу.

– Ты не сможешь, – сказал Грейвз.

– Проверь, – тот пожал плечами. – Я смотрю, ты хорошо разбираешься в Тёмных искусствах. Странно, конечно, почему тогда ты проиграл дуэль?.. – он демонстративно нахмурился. – Может быть, потому, что не разбираешься в Тёмных искусствах?..

– Я не дам такого Обета, – твёрдо сказал Грейвз. – А в понедельник меня начнут искать.

– Ну, тогда за удачу – твоим аврорам она понадобится, чтобы отыскать тебя в океане, – Гриндевальд поднял бокал и отсалютовал белым вином.

Грейвз налил себе воды из кувшина.

Пока он не видел выхода, но выход обязательно должен будет найтись. Гриндевальд не вечно будет сидеть с ним, отлучится же он куда-то – по делам или хотя бы отлить. А послезавтра его начнут искать. При его-то пунктуальности Серафина поднимет тревогу из-за получаса опоздания. Жаль, домовые эльфы привыкли, что он может пропадать куда-то на несколько дней и не обратят внимания на его отсутствие – а то они бы забеспокоились первыми…

Он пил воду мелкими глотками и думал. Остров – это проблема. Скорее всего, это Восточное побережье… Можно определить по солнцу стороны света и аппарировать на запад, прямо в море, настолько далеко, насколько он будет видеть… Проблема в том, что если он вырубится от боли, он просто утонет. Троллье дерьмо!..

Трансфигурировать себе лодку?.. Может выйти за несколько подходов. Но если остров далеко в море, достаточно далеко, чтобы нельзя было аппарировать на континент… Хмм. Грейвз напрягся, вспоминая географию. Восточное побережье, остров, настолько далеко от берега, что аппарацией не достать, при том, что предел аппарации Грейвза был миль пятьдесят. Вроде бы в заливе Святого Лаврентия были острова Кал-о-Мёль, которые располагались достаточно далеко от берега, и это Канада, а не Штаты. Преодолеть это расстояние на лодке… по морю?.. без возможности колдовать?.. Даже если оказаться от трансфигурации и состряпать плот хотя бы из досок, которые можно оторвать от пола… Пятьдесят миль по морю на хлипком плотике? Нет, это безумие.

Гриндевальд не смотрел на него, негромко звякая вилкой о тарелку.

– Кстати, меня лучше не убивать, – сообщил он. – Я видел, как ты стянул нож. Положи обратно. Если, конечно, не хочешь сдохнуть здесь без еды и без колдовства, – он поднял глаза и улыбнулся. – С моей смертью чары не развеются, будь уверен.

– Я не дам тебе Непреложный Обет, – повторил Грейвз.

– Ну ладно, – тот пожал плечами. – Этот вариант не сработал. Хорошо, что я предусмотрел второй. Расскажи мне о себе, Перси. С самого начала.

– Меня зовут Персиваль Артур Грейвз, – сказал тот и изумлённо остановился. – Я родился четвёртого августа 1884 года. Ты напоил меня Веритасерумом?..

Гриндевальд покрутил пальцем, мол давай-давай, я слушаю.

– Моя мать гречанка. Отец американец. Ах ты, сволочь!..

Грейвз вскочил на ноги, но Гриндевальд жестом приковал его к стулу, продолжая жевать.

– Говори-говори, Перси. Выкладывай всё.

– Ну, а что у тебя с личной жизнью?.. – спросил Гриндевальд. – Семья, дети?.. Любовницы?.. Любовники?.. – он поднял бровь. – Девочки, мальчики… ящерки?.. Рыбки?.. Толстый персидский кот?..

Грейвз сидел, опустив голову на грудь. Он так устал, что с трудом держал глаза открытыми. Зелье действовало долго – видно, его варил кто-то очень умелый. Грейвз выложил всё, всю свою жизнь, весь путь к вершине Конгресса, рассказал все секреты, служебные обязанности, все тайны, какие мог, но Гриндевальду всё было мало.

– Никто тебе не поверит, – с трудом сказал Грейвз. – Ты не сможешь меня подменить.

– Перси, я жду, – терпеливо повторил Гриндевальд, садясь на стул верхом.

Он выглядел, как Грейвз, только посвежее одетый: белая рубашка, чёрный жилет, строгие брюки. Оборотное зелье помогало в точности повторить облик человека – лицо, волосы, цвет глаз, телосложение.

– У тебя есть кто-то, кто знает тебя очень близко?.. Постоянный сексуальный партнёр?..

– Нет, – ответил Грейвз.

Гриндевальд расспрашивал его бесконечно долго. Вытряхивал жизнь, будто подержанную мантию перед покупкой: колупал швы, заглядывал в карманы, изучал с лупой засаленный воротник, проверял, хорошо ли пришиты пуговицы. Детские обиды, старые страхи, подавленные желания… Гриндевальд разглядывал их с любопытством, примерял.

– Хорошо, я спрошу так, – он терпеливо вздохнул, – ты занимаешься сексом?.. С кем-нибудь?.. Расскажи мне подробности.

– У меня нет никого постоянного, – сказал Грейвз, устало закрывая глаза. Во рту почему-то был вкус железа. Он облизал языком зубы и продолжил: – Я встречаюсь с мужчинами и плачу им за секс. Они не знают, кто я. Это всё.

– Ты платишь за секс?.. – Гриндевальд окинул его быстрым взглядом. – Перси, ты роскошный мужчина, тебе бы давали за одни только брови. Да к тебе очередь добровольцев должна стоять.

– Не хочу связывать себя отношениями, – сказал Грейвз. – Лучше платить. Легче. И никто никому не должен.

– Только мужчины?.. – уточнил Гриндевальд.

– Только мужчины.

– Опиши свой типаж, – потребовал он. – Кого ты выбираешь?

– Молодые, – Грейвз поднял голову, упёрся затылком в высокую спинку стула. Дико хотелось почесать переносицу, но руки были снова скованы чарами за спиной, и он терпел неприятное зудящее чувство. Наверное, туда упала прядь волос, и теперь щекоталась, как проклятая. Он закрыл глаза. Говорить это не мешало, а сил видеть Гриндевальда перед собой, как в зеркале, уже не осталось. – Двадцать лет… двадцать пять. Темноволосые. С хорошей фигурой, сильными руками. Красивыми губами. Я люблю, когда они мне сосут. Ставлю на колени, держу за волосы. Всегда смотрю. Заставляю смотреть в ответ.

Он говорил медленно, уже не пытаясь, как в самом начале, глотать слова. Это было бесполезно. Гриндевальд уже столько всего знал о нём, что новое унижение почти не вызывало сопротивления. А может быть, он просто безумно хотел спать.

– Расскажи ещё, как ты предпочитаешь, – сказал Гриндевальд. Судя по голосу, он наслаждался допросом. – Ртом, руками… в задницу?..

– Ртом, – сказал Грейвз и сглотнул сухую слюну. – Больше всего – ртом. Трахаю в зад, только если кто-то очень понравится. Редко. Может, раз в месяц. Я брезглив. Больше всего мне нравится ртом, – повторил он.

– Есть кто-то особенный?.. – небрежно спросил Гриндевальд. – Фантазируешь о ком-нибудь?..

Грейвз задохнулся, огонь начал заливать ему щёки. Прикусил губу, но это не помогло.

– Есть один мальчик… – прошептал он.

– Мальчик?.. – оживился Гриндевальд. – Вот же ублюдок!.. Сколько лет мальчику?..

– Я не знаю… Восемнадцать… Может быть, больше…

Он перевёл дыхание и плотнее сжал веки. Сдвинул брови, будто это помогло бы закрыться от самого себя.

– Мальчик, – хмыкнул Гриндевальд. – Я-то обрадовался… Ладно, выкладывай, что там с этим мальчиком. Ты его трахаешь?..

– Нет… – прошептал Грейвз. – Но очень хочу…

Он глубоко вздохнул, чтобы дать себе хотя бы ничтожную передышку. Гриндевальд зевнул.

– Знаешь… я думаю, мальчика я оставлю на сладкое. Завтра первый день на работе, я бы хотел выспаться.

– Тебе никто не поверит, – шепотом повторил Грейвз.

– Не скучай без меня, милая Шахразада, – ухмыльнулся Гриндевальд. – Когда я вернусь, ты расскажешь мне про этого особенного мальчика.

Грейвз успел скривиться, прежде чем палочка коснулась его виска, погружая в беспамятство.

– Перси, не будь букой, выбирайся размять ноги хоть иногда, – сказал Гриндевальд, заходя в облезлую комнату с чашкой чая в руках. Грейвз старался не прислушиваться к запахам еды, которые тянулись через приоткрытую дверь. Живот давно сводило от голода, обоняние обострилось. Аромат крепкого чёрного чая с ложечкой сахара вызвал у Персиваля головокружение.

Гриндевальд трансфигурировал себе низкое кресло у стены, положил ногу на ногу. Действие оборотного зелья кончилось, и он был в своём собственном облике, вот только одежда была с плеча Грейвза. Гриндевальд шумно отхлебнул чай:

– У меня был очень тяжёлый день. Пока ты здесь прохлаждаешься, я выполнял, между прочим, твою работу, – осуждающим тоном сказал он. – Бегал подтирал задницу твоим аврорам, уверял мадам Президент, что великий тёмный маг Геллерт Гриндевальд не посмеет сунуть нос в Нью-Йорк, тренировал суровый взгляд на подчинённых. Знаешь, очень эффектно, – он зевнул, прикрыв рот ладонью, – стоит выйти куда-нибудь, встать эдак, руки в карманы, с задумчивым видом поглядывая по сторонам – все тут же пугаются и начинают работать в два раза быстрее. Дарю идею. Если выживешь – обязательно проверь, сам увидишь.

Грейвз не смотрел на него, ему было омерзительно. Он стоял у окна, прислонившись задом к подоконнику.

– Ты голоден? – с интересом спросил Гриндевальд, позвенев ложечкой о край чашки. – Да?.. Нет?.. Я не вижу, – он нахмурился, вглядываясь в его лицо, будто этот важный вопрос беспокоил его не на шутку. – Перси, не играй со мной в прятки, это бессмысленно.

Из разбитого окна ветер приносил запах соли и водорослей, гниющих на берегу по кромке прилива, совсем рядом слышался ворчливый шорох прибоя.

– Считай, что ты стал магглом, – предложил Гриндевальд. – Или не-магом, как вы их тут называете. Никакого тебе волшебства. Никакой возможности бежать. На суицид ты не решишься, – он усмехнулся. – Слишком влюблён в свою идеальную жизнь и у тебя ещё теплится надежда её вернуть. Ужинать будешь?.. – буднично спросил он, глянув в соседнюю комнату через пустой дверной проём. Там, на столе, высились вазы с фруктами, между ними стояли тарелки, супница, соусник… Лиможский фарфор, мать любила его. Золотые гроздья мимозы на широком изумрудном ободе. Гриндевальд даже сюда запустил руки. Как бы не пришлось после него столовое серебро пересчитывать.