Текст книги "Мчащиеся мустанги"

Автор книги: Макс Брэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 16
«ЖДЕМ МУЗЫКИ!»

В конечном счете Кристофера Блэка, он же полковник Бриджес, не поймали. Тому с Дэвидом стало об этом известно еще до того, как они сошли на берег, хотя капитан заверил их, что он сообщил в полицию и что иностранцу, да еще, возможно, в незнакомом городе, вряд ли удастся скрыться. Полиция Вальпараисо свое дело знает, заявил капитан. Том выслушал эти слова с признательностью, а Дэвид – с нескрываемой насмешкой.

Сойдя на берег, они немедленно взяли экипаж до вокзала, потому что, как бы Тому ни хотелось полюбоваться чудесами этого большого города, Дэвид не желал задерживаться в нем ни минуты. Город сильно пострадал от землетрясений – даже самые лучшие и большие дома были увешаны люльками и покрыты строительными лесами. Мальчишка, однако, обратил внимание на людей.

– Посмотри на них, Том, – сказал он. – Похожи они на слабосильных доброжелательных туземцев?

– Нет, – признал тот, – они выглядят сильными и довольно свирепыми.

– Вот именно! – воскликнул Дэвид. – Когда испанские завоеватели пришли сюда из Перу, им больше всего досталось от чилийских индейцев. В этих людях смешалась кровь самых крепких и стойких испанцев и индейцев. Ты только погляди на них, Том!

Они действительно были достойны внимания – рослые, атлетически сложенные, в значительной части бледнокожие, лица у большинства – жесткие.

– Вот такие будут нас преследовать… и, конечно, Кристофер Блэк. Погонятся за нами, как псы. Во главе с Кристофером Блэком. И разорвут в клочья, – предположил Дэвид и, как это с ним бывало, в приступе ярости заколотил кулаками по коленям. – Когда ты вспомнил, что видел его раньше, ну почему не поглядел внимательней и не вспомнил где? Эх, если бы было так, он сейчас сидел бы за решеткой!

– А мы бы сидели в Вальпараисо, – сказал Том Глостер. – Ждали, когда нас пригласят выступать с обвинением. А тем временем по нашу душу сбежались бы все кошки.

Мальчишка, тяжело вздохнув, откинулся на спинку. Некоторое время молчал, потом дрогнувшим голосом спросил:

– Том, помнишь, как он выбирался по веревке из воды? Как кошка!

Глостер, конечно, помнил и с мрачным видом кивнул. Теперь он жалел, что не воспользовался отличной возможностью уложить негодяя на месте. Потом подумал о другом – о вездесущности сеньоры Пэрри, которая была способна отыскать на далеком пастбище Кристофера Блэка и подвигнуть его на бешеную гонку по горам, чтобы тот перехватил поезд, которым ехал ее пасынок. А сколько геройства было у Блэка, сколько дьявольской изобретательности на борту судна, чуть было не завершившейся успехом! Все это свидетельствовало о том, что цена ему должна быть довольно высока. Последней мыслью Том поделился с Дэвидом.

– Высока? – воскликнул парнишка. – Да она готова заплатить сто тысяч долларов наличными и сдержит свое обещание! И я уверен, что заплатит. Она сама мне это говорила. Отдаст сто тысяч долларов, лишь бы навсегда убрать меня с дороги. Но подумай, что нам удалось, Том! Мы ушли от них в прериях, добрались до Сан-Франциско. Увернулись от отравления и теперь в Вальпараисо! Она начала погоню за пять тысяч миль отсюда и всякий раз терпела поражение. Представляешь ее состояние теперь, когда она знает, что мы здесь, в Чили, и только Анды отделяют нас от дома? Вижу, как она кусает пальцы!

Не переставая говорить, он то и дело смотрел по сторонам и оглядывался назад. Ибо, как объяснил Тому, за каждым темным дверным проемом ему виделся враг, готовый выскочить с револьвером в руках и открыть огонь. И тут обратил внимание Тома на следовавший позади экипаж. Он был полон людей, даже рядом с кучером сидел человек. Кроме кучера, в экипаже находилось еще шестеро.

– Едут на вокзал… или преследуют нас? – предположил мальчишка. И попросил извозчика проехать к вокзалу более кружным путем. Резко свернув в ближайший переулок, они принялись пробираться по лабиринту кривых улочек, но, как только выехали на прямую широкую улицу, набитый людьми экипаж был тут как тут, нагоняя их на большой скорости. Извозчик, видно, понял, что происходит. Повернувшись к пассажирам, указал кнутом назад:

– Им что-то нужно от вас, приятели?

– Да. Слушай! Пять песо сверху, если доставишь нас на вокзал первыми!

Преследователи, словно поняв, что их игра разгадана, начали бешеную гонку. Их кучер держал вожжи, а седок рядом орудовал кнутом. Кони перешли на бешеный галоп, экипаж кидало из стороны в сторону по изрытой колеями улице.

– Гони! Гони! – кричал Дэвид кучеру.

Одному коню трудно было сравниться с доброй парой, к тому же кучер был преклонных лет. Правда, глаза его горели решимостью.

– Положитесь на меня, – бросил он через плечо. – Тише едешь – дальше будешь, приятели!

С этими словами он пустил своего чалого ходкой рысцой. Галопом, конечно, было бы лучше, но так было легче срезать углы, а поворачивать теперь приходилось часто. Оглядываясь, они видели, как их преследователей заваливало при каждом повороте на два колеса, потом карета с грохотом становилась на все четыре, но при этом ее швыряло далеко в сторону.

На каждом прямом отрезке преследователи их нагоняли, но, когда приходилось поворачивать, снова теряли. Старик знал свое дело, ехал с завидной точностью.

Вскоре, свернув к обочине, экипаж благополучно встал перед вокзалом. Преследователи, видимо опасаясь ввязываться в скандал на глазах полиции, будто потеряв всякий интерес, промчались дальше по площади.

Том с мальчиком старались разглядеть своих противников, но те как один, не желая быть узнанными, отвернулись.

– Некоторых мы еще увидим поближе, – с присущей ему меланхолией заметил Дэвид. – Ох, Том, гонка заканчивается, и если вначале мы были впереди, теперь ничто не говорит за то, что мы доберемся до дому!

Через полчаса они уже сидели в купе вагона. Дэвид объяснил проводнику, что они хотели бы, если можно, остаться в купе одни. Ощутив в руках бумажку в пять песо, проводник, улыбнувшись, кивнул. Однако за две минуты до отхода поезда проводник, открыв дверь, сунул бумажку обратно в руку Дэвиду. Затем отступил в сторону, и в купе один за другим вошли четыре человека. Трое уселись напротив Тома и мальчика. Еще один сел рядом с Дэвидом. Все четверо в глубоком молчании уставились на двоих попутчиков.

Тому подумалось, что это, похоже, конец. И еще подумалось, что об этом следовало побеспокоиться раньше. Войдя в вагон, они сами устроили себе ловушку. Как теперь из нее выбраться? Он искоса взглянул на Дэвида. Малец побелел от страха. Том понял, что предстоит долгое томительное бодрствование.

Тем временем поезд набирал скорость. Прогремев на стыках, оставил позади Вальпараисо, направляясь в сторону гор. Никто из четверых ни пошевельнулся, ни перебросился словом. Все четверо в гробовом молчании не сводили глаз с Тома и мальчика, будто четыре пса, готовых броситься на добычу.

Тогда Глостер открыто переложил кольты в карманы, оставив там руки. Один револьвер навел на сидящего напротив, другой на того, что в середине, более или менее похожего на вожака. Это был невысокий щуплый малый, однако с длинными волосатыми пальцами, сильными и способными на быструю реакцию. Затем по совету Тома был извлечен легкий револьвер мальчика и, в свою очередь, оказался в кармане куртки Дэвида стволом в сторону соседа.

Как и следовало ожидать, эти действия вызвали определенную реакцию. Едва Том пошевелил руками, как сидевший посередине напрягся и со значением сунул руку в карман, но, хотя он на мгновение ощетинился и даже оскалил зубы, попытки помешать Тому не предпринял, И Дэвиду в свою очередь было позволено занять оборону.

Он вдруг рассмеялся:

– Эй, приятели, когда начнутся танцы? Мы готовы, ждем музыки.

Глава 17
НЕПРИВЛЕКАТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

Эта необычная поездка проходила почти без разговоров. Первая смелая ребяческая выходка Дэвида не вызвала никакого ответа. Присутствующие с нескрываемой злобой поглядывали на мальчика. Казалось, они не торопились исполнить злодейство, которое было у них на уме.

Но вся тяжесть томительного ожидания оборачивалась против Дэвида и его спутника. Остальные могли по очереди отдыхать, а они постоянно оставались настороже. Лишь время от времени бегло поглядывали в окно на заросшие огромными кактусами, будто щетиной, крутые песчаные холмы. А в низинах между холмами на орошаемых песках все было в цвету. Сплошную зелень испещряли темно-красные цветы кактусов, на всех деревьях тоже проглядывали красные цветки незнакомых ползучих растений.

Миновав эту полосу, поезд стал подниматься в другую местность, все чаще изрезанную скалами, и наконец появился настоящий андский пейзаж.

Глостер был потрясен. Он воспитывался в американском патриотическом, но довольно глупом убеждении, что его страна превосходит другие во всех отношениях, по крайней мере что касается природы. Однако здесь перед его глазами проплывали такие потрясающие горные образования, какие нечего было и думать отыскать среди самых высоких круч Скалистых гор или Сьерра-Невады. Это были действительно великие горы, заросшие лишайником, грубо изрезанные, мрачно серые. Казалось, они пережили саму вечность и навсегда останутся такими.

Предполагаемый вожак вдруг заговорил:

– Сеньор Глостер!

– Вы меня знаете? – не повышая голоса, откликнулся Том.

– Вы об этом догадались еще раньше.

– Верно, – согласился парень.

– Как только заметили нас, вы подумали, что мы посланы сеньорой разделаться с вами обоими. Разве не правда?

Незнакомец выкладывал такие чудовищные вещи, излагая их в обходительной, хотя и достаточно решительной манере, и вежливо поглядывал на Тома. Глостер был поражен. От латиноамериканца можно ожидать чего угодно, только не искренности.

– Будем откровенны, – между тем продолжал тот. – Мы явились именно для того, о чем вы догадываетесь.

– Так и думал, – буркнул Том.

– Пес! – зло выкрикнул мальчик. – Не говори с ним, Том! Лживыми речами он хочет заморочить тебе голову. Погляди получше. Неужели не видишь, что у него на уме лишь убийство?

Глостер внимательно посмотрел на незнакомца, но ему показалось, что тот держится достаточно пристойно.

– Малый соображает, – кивнул в сторону Дэвида эмиссар сеньоры.

– Что? – не понял Том.

– Считает, будет лучше, если вы этого не услышите. Знает, что правда будет для него большим ударом.

– Правда? Ты лжешь! – крикнул Дэвид. – Я не боюсь никакой правды!

– Это ты так говоришь, молодой человек. Только говоришь!

– Зачем ему ее бояться? – спросил Том.

– Вы, сеньор Глостер, – храбрый, благородный и добрый человек. Мы все это знаем.

– И поэтому не раз пытались его убить, а? – съязвил Дэвид.

– Мы старались убрать его с пути, – пояснил собеседник. – Разумеется, если из-за него мы не можем добраться до тебя, нам только и остается, что его убрать. Вот и пытались, но нам не удалось. Только не может же не везти все время! Сегодня я имею основания полагать, что все удастся.

Он говорил вполне серьезно, как человек, заранее обдумавший свои слова. От такого откровенного признания намерений у Тома по спине побежали мурашки.

– Интересно, – продолжал человечек, – знаете ли вы, что ваш юный друг, тот, что сидит рядом с вами, на самом деле не кто иной, как жалкий мошенник и самозванец?

– Он? – воскликнул Том.

– Не слушай его, Том! – страдальчески воскликнул мальчик, хватая друга за руку.

Глостер локтем отшвырнул мальчишку и напрягся, готовый к неожиданностям. Ему показалось, что, когда Дэвид схватил его за руку, незнакомец подался вперед, а его сосед, решительно сверкнув глазами, потянулся за оружием. Мощное движение локтем устранило помеху, и Том, как прежде, был готов к бою. Не осталось незамеченным, что сидевшая напротив троица разочарованно расслабилась.

– Ну вот еще один пример, – возобновил разговор человечек. – А я было подумал, что разговоров больше не понадобится, что парень лишил себя и вас последнего шанса. Но у вас очень быстрая реакция, сеньор Глостер. Невероятно быстрая. Что касается меня, то у меня нет ни малейшего желания увидеть, как заговорит ваше страшное оружие.

– Слыхал? – спросил Дэвид. – Он сам признает, что у него на уме. Он прикончит нас обоих без малейшего колебания!

– Понаблюдайте за своим юным другом, – посоветовал человечек. – Последите за ним уголком глаза, и вы убедитесь – он страшно обеспокоен. Он ожидает нападения лишь с помощью ножа или револьвера и не думает, что такая благородная дама соизволит направить людей, чтобы выдвинуть обвинения против этого малого. Однако именно так она и поступила. Вы готовы выслушать от меня правду о Дэвиде Пэрри?

– Что ж, выслушаю, что вы хотите сказать, – согласился Том.

– Это будет ложь, ложь! – закричал Дэвид.

В его голосе было столько страдания, что у Глостера сжалось сердце.

– Если это такая уж наглая ложь, разве трудно в ней разобраться? – пробормотал он. – Пусть я не сильно умный…

– Слушайте и судите сами, – предложил незваный собеседник. – Итак, прежде всего, известно ли вам, что сеньор Пэрри бледнокожий, русоволосый, крупный мужчина?

– Откуда? Ведь я никогда его не видел! – возразил Том.

– Разумеется, не видели. Но может, мальчишка подтвердит, что я говорю правду?

– Нет, не стану! – крикнул Дэвид. – Но если, допустим, и признаю, то его бабушка была очень смуглая и темноволосая. Я видел ее портрет. Мама показывала мне, когда начались эти разговоры.

– Что за разговоры? – поинтересовался Том.

– Что я не их сын.

Глостер беспокойно заерзал на скамье.

– Такого никто не может сказать, – возмутился он.

– Говорите, не может? – воскликнул человечек. – Уважаемый сеньор! У вас золотое сердце. Вы не верите, что в мире существует зло. Возьмем даже первую жену сеньора. Это была чудесная женщина, хорошая женщина, отзывчивая, добрая. Стану ли я, к которому она была особенно добра, отрицать, что во многих отношениях она была ангелом, святой женщиной? Но, увы, и у святых бывают грехи. Я намерен доказать вам, что за тварь этот малый.

– Ты лжешь! – процедил сквозь зубы Дэвид. – Еще одно слово – и получишь пулю в сердце!

– Тогда и тебе конец, – ответил тот. – Таким образом наша работа будет исполнена и справедливость восторжествует, пусть даже сеньор Глостер всех нас перестреляет.

– По-моему, – вмешался Том, – будет правильно, если я выслушаю.

– Том, Том! – взмолился мальчик. – Неужели ты готов поверить этим людям?

– Но почему бы мне не выслушать их, Дэвид?

Мальчишка, горестно вздохнув, откинулся на спинку сиденья:

– Тогда слушай! И прости тебя Бог, если ты поверишь этим убийцам.

Человечек начал рассказ:

– Я буду краток. Сеньор Пэрри, который, как утверждает этот малый, является его отцом, очень импульсивный, вспыльчивый, решительный человек. Он прожил с первой женой пять лет. У них не было детей. Он потерял терпение. Короче, объявил, что больше с ней не живет… и уехал в Англию. Сеньора была глубоко несчастна, и знаете, что она сделала? Заявила, что решила изменить образ жизни, чтобы поправить здоровье, переселилась в горы. И стала жить там, оставив при себе только одного слугу и одну служанку. Вы меня слушаете, сеньор?

– Ловлю каждое ваше слово, – заверил Том.

– Затем неожиданно в Англию приходит письмо, в котором она сообщает мужу, что ждет ребенка и умоляет его вернуться. Но он невнимательный упрямый человек и не спешит возвращаться. Наконец едет. Ее нет дома. Говорят, она предпочла оставаться в горах. Признайтесь, сеньор, довольно странно, что хрупкая женщина в такой ответственный для нее момент предпочитает остаться в горах лишь со старым слугой и одной служанкой. Но было именно так, и в конце концов сеньор Пэрри совершил долгое путешествие в горы, где нашел жену и лежащего рядом с нею младенца. Теперь отметьте две странные вещи. Когда пришло время родить, слугу отослали прочь, сеньора оставалась одна со служанкой. Больше того, сеньора не могла кормить младенца, но неподалеку в горах нашли кормилицу. Эти две вещи стоят того, чтобы о них помнить, не так ли, сеньор Глостер?

Том недоуменно моргал глазами.

– Я не совсем понимаю, – признался он.

На лице собеседника на короткий миг промелькнуло презрение, но тут же как ни в чем не бывало он продолжил:

– Скоро поймете. С годами, по мере того как ребенок рос, люди стали замечать, что, хотя отец с матерью бледнокожие и светловолосые, он – смуглый и темноволосый. Это ведь любого заставит задуматься! Взгляните на него сами. Скажите, мог бы он быть моим сыном или сыном любого из сидящих здесь моих товарищей? Тот же цвет кожи и глаз, та же невыдержанность и горячность. Да он настоящий гаучо! Какой же он сын сеньора Пэрри? Спросите себя, сеньор Глостер, и когда у вас будет ответ, я с радостью его выслушаю!

Глава 18
ТОМ БОЛЬШЕ НЕ СОМНЕВАЕТСЯ

Простаку Тому никогда не приходило в голову, что у его спутника могут быть какие-то другие причины бороться за свою жизнь, но теперь он был в замешательстве. Отчасти из-за убежденности, с какой говорил незнакомец, отчасти из-за излишнего волнения мальчика, вряд ли свидетельствовавшего о его уверенности в своей правоте. Чтобы окончательно убедить парня, собеседник достал из кармана медальон и стал вертеть его перед лицом Глостера. Сначала Том увидел изображение очень красивой дамы с золотистыми локонами, потом, на другой стороне медальона, – красивого мужчину с властным выражением лица и светлыми, как и у женщины, волосами.

– Это сеньор Пэрри. А это его первая жена, которая утверждала, что Дэвид – ее сын.

Том изумленно вздохнул, а мальчик воскликнул:

– Они даже портрет мамы используют против меня!

– Итак, сеньор, – сказал незнакомец, – вы слышали мой рассказ и теперь имеете возможность судить. Так кому вы склонны верить?

– Дэвид мой друг. – Это все, что мог сказать просто душный Том.

Незнакомец гневно блеснул глазами:

– Он ваш друг! Правильно! Но если вы признаете справедливость нашего дела…

– Это также и ваше дело, сеньор?

– Верно, отчасти и мое.

– Почему оно отчасти ваше?

– Меня зовут Фелипе Гузман. Я кузен второй жены сеньора Пэрри.

– Ага! – воскликнул Дэвид. – Так вот ты кто!

Дон Фелипе ответил легким поклоном:

– Я убежден, что притязания этого самозванца оскорбительны для подлинного наследника, сына моей кузины. Сеньор, мы, испанцы, не сидим сложа руки, когда угрожают интересам наших близких, а берем оружие и стремимся их защитить. Хотя я и сеньора – уверен, она согласится со мной – готовы воздать должное вашему благородству и великодушию.

– Хочешь сказать, что она не знает? Что она вас сюда не посылала? – вмешался Дэвид.

– Она лишь знает, что ты возвращаешься словно проклятие на нашу землю.

– Какая ничтожная, отвратительная ложь! – воскликнул мальчик.

Тяжело дыша и дрожа от негодования, он, казалось, был готов испепелить Фелипе Гузмана взглядом.

– Не подумайте, сеньор, – между тем продолжил тот, – что, если бы притязания мальчишки имели основания, в Аргентине не нашлось бы достаточно смелых, сильных и состоятельных людей, которые немедленно встали бы на защиту его интересов. Но вот перед вами я, знающий правду, с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.

– Я не очень умен, и у меня в голове все сейчас перепуталось, – заговорил Глостер. – И я не смогу как надо задать нужные вопросы…

– Том, Том, – взмолился Дэвид, – ты что, мне не веришь?

– Да простит меня Бог, если я не прав, но у меня есть сомнения, – честно признался парень.

При этих словах у Гузмана радостно сверкнули глаза, а остальные трое чуть подались вперед, словно псы, готовые броситься на добычу.

– Вы честный человек, – подольстил Гузман, – и не можете не видеть, на чьей стороне правда.

– Не знаю, – с несчастным видом признался Глостер.

– Том, – спросил Дэвид, – когда я был с тобой нечестен?

– Со мной не был. Но вот помнишь, как ты продавал серую кобылу?

– Что еще мне оставалось делать, если позарез нужны были деньги?

– Я тебя не виню. Только, видишь ли, это мешает мне разобраться. Положись на меня, Дэвид. Я хочу быть к тебе справедливым, – стал горячо заверять Том.

Выслушав этот разговор, Фелипе Гузман продолжил убеждать собеседника:

– Короче говоря, вы уже, должно быть, поняли, что у сеньоры Пэрри была причина совершить преступление – она не хотела потерять мужа. Я уже рассказал вам, как она потихоньку уехала в горы и прожила там несколько месяцев. А ведь это была хрупкая, изнеженная, боязливая женщина. Как вы думаете, что она искала в горах под защитой – если это можно назвать защитой – старика и беспомощной старухи?

– Странно, – произнес Том, вздыхая. Ему очень не хотелось признавать что-либо не в пользу Дэвида.

– Я скажу правду, как я ее вижу, – вмешался Дэвид. – Дело в том, что мой отец – грубиян. Он запугивал бедную маму. Поэтому когда у нее появилась возможность вырваться из этого большого дома, где за ней шпионили и всячески досаждали…

– Зачем было ей досаждать? – перебил Том.

– Потому что отец страшно ревнив. Он наладил за ней постоянную слежку. И когда он уехал в Европу, маме тоже захотелось оказаться подальше от этого места. Она решила уехать в горы прежде всего потому, что ей необходимо было остаться одной. Неужели не понятно?

– Могу понять, – заверил Глостер. – Могу представить.

– Возможно, в пользу этого имеется один шанс из трех, – признал Фелипе Гузман. – Я не хочу, как вы видите, ни запутывать вас, ни искажать истину. Ради Бога, давайте обсудим каждый вопрос со всех сторон. Итак, ей хотелось остаться одной, и поэтому она уехала в горы, именно в такое место, которое кишит разбойниками и убийцами.

– Не могу этого сказать, – вмешался мальчик. – Мне не кажется, что в горах настолько опасно.

– Спрашивайте, спрашивайте! – обратился Гузман к Тому. – У вас будет масса возможностей, сеньор Глостер, убедиться в правоте моих слов. Когда будете в Аргентине, расспросите о местах, где эта женщина нашла убежище. А не потому ли выбрала их, что предпочла иметь в своем окружении людей, которых не так легко доставить в суд? Она заплатила главарю разбойников за покровительство. Заплатила много и после этого жила в полной безопасности. Это было в ее духе. Дела после этого пошли как по маслу. Она покупала дичь, могла свободно разгуливать где заблагорассудится, ни дому, ни слугам ничто не грозило.

– Я все отрицаю! – заявил Дэвид. – Но даже если это было так, уверяю, мама уехала туда с добрыми, честными намерениями – остаться одной! – Фелипе Гузман расплылся в улыбке, а мальчишка сжал кулаки и прорычал как молодой тигренок: – Так бы и полоснул тебе ножом по горлу!

– Слышали? – тут же обратил сказанное в свою пользу Гузман. – Да в нем говорит кровь разбойника чистой воды! Послушайте его, мой друг! Послушайте же, наивный сеньор Глостер! И пусть вам подскажет ваше честное сердце, ваш здравый смысл! Разве не ясно, что такого никогда не сказал бы сын благородной дамы, изображение которой я вам только что показал? Разве это не служит убедительным доказательством? – Он помолчал, потом, успокоившись, продолжил: – Она хотела ребенка. Пробыла в горах несколько месяцев. Там нашла молодую беременную женщину. В самом буквальном смысле купила у нее младенца, а мать приходила как кормилица! Знаете, такие вещи бывали не раз. К сожалению, ей не удалось отыскать у местных дикарей светлого ребенка с нежными чертами. Поглядите на него! Юный дикарь, достойный своих родителей – отъявленных разбойников!

Этот монолог вконец запутал Тома Глостера. Он глубоко задумался, бросая на Фелипе Гузмана умоляющие взгляды, как бы требуя, чтобы тот говорил только чистую правду.

– И ты ему поверишь? – усмехнулся Дэвид.

Тому Глостеру было нечего ответить!

– Кроме того, – с расстановкой, стараясь говорить как можно убедительнее, добавил Гузман, – вы должны знать, что у нас имеются подлинные показания старой женщины, которая находилась с сеньорой в горах и, как считалось, принимала роды. Так вот, как следует из данных ею под присягой показаний – а она была честной женщиной, – сеньора Пэрри не рожала никакого ребенка!

Этот уничтожающий довод Дэвид Пэрри встретил с бурным негодованием:

– Ты же сам заплатил ей за это заявление!

– Это еще надо доказать! – парировал Фелипе Гузман. – Как видите, сеньор, сей наглый и находчивый малец – такой же наглый и искусный, как его отец-разбойник и беззаботная мамаша, – будучи припертым к стене, утверждает, будто имеющиеся у нас свидетельства получены под ложной присягой. Хотя у самого нет никаких доказательств этого!

– Том! – в полном отчаянии воскликнул мальчик. – Ты же можешь судить об этих людях по их делам. Если все свидетельства против меня настолько хороши, почему они постарались выдворить меня из страны? Почему не стали дожидаться решения суда?

– Потому что отец мальчика – горячий, своенравный человек. Он способен просто из-за каприза встать на сторону этого лжесына в ущерб настоящему сыну.

– Том, они пытаются увильнуть от правды. Но ты же знаешь, что эти люди пытались со мной сделать?! Это они пытались убить меня на темной улице – ты же помнишь, что спас меня от тех четверых?

– Помню, – медленно произнес Том.

– А потом яд на корабле?

– Чего только не наделают глупые агенты! – заметил Фелипе Гузман. – Не отвечать же за каждого!

– Слыхал? – воскликнул Дэвид. – А эти четверо для чего здесь? Чтобы убивать, Том, чтобы убивать! Даже за самый худший мой грех разве я заслуживаю убийства?

– Он старается запутать дело, – хладнокровно заключил Гузман. – Я постарался дать вам серьезные доказательства. Что ты можешь им противопоставить, молодой человек?

– Только одно, Том, – ты видел лицо женщины, которая, я убежден, является моей матерью?

– Видел.

– Способна ли она лгать?

– Думаю, нет!

– Так вот она поклялась, что я ее сын! Кому ты поверишь, Том? Ей и мне или этому… убийце?

Тому вдруг все стало ясно. И он, как всегда, ответил простыми словами:

– Теперь я знаю, что никогда тебя не оставлю, Дэвид, и не перестану тебя защищать. Извини, что начал было сомневаться в тебе.