Текст книги "Мчащиеся мустанги"

Автор книги: Макс Брэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 7
«МНЕ С ТОБОЙ ПОВЕЗЛО!»

Потом, улыбаясь про себя над собственными злоключениями, Том спросил в своей мягкой манере, чем бы он мог помочь мальчугану.

– Ничем не поможешь, – ответил тот. – Поезжай лучше домой. Да и вообще, зачем ты сюда явился?

– Серая привезла.

– Это я и без тебя знаю.

– Может, скажешь, почему я не могу помочь?

– Считай, что я мертвец, – отрезал мальчик. – Она не промахивается больше одного раза, а со мной уже промахнулась больше полудюжины раз. Так долго везти не может. Теперь я не больше чем корм для стервятников.

– Ты сказал «она»? – обратил внимание Том Глостер.

– Да.

– Женщина?

– Да.

– И хочет твоей… смерти?

– Ясно без слов.

– Странное дело, – заметил Том.

– О, там, в Аргентине, в этом не видят ничего странного. Это здесь, в Америке, все странно. Ну ладно, мне надо ехать!

– Одному?

– Знаешь, если поедешь со мной, попадешь в самое пекло. Пока!

Но Том Глостер пустил кобылку рядом с гнедым. Мальчишка бесстрастно продолжал:

– Понятно. Ты хочешь знать, что произошло сегодня вечером. Ну что ж, думаю, имеешь право, даже Капра был бы согласен. Расставшись с тобой, мы поехали лесом. Наверное, Капра думал, что на этот раз мы их опережаем.

– Куда вы ехали?

– Где-то к северу отсюда у моей мачехи есть ранчо. Мы добирались туда от самой Аргентины. Но в сумерках нарвались на огонь из винтовок, и первой же пулей Капру выбило из седла. Я ехал рядом, так что он успел ухватиться за луку моего седла и вскочить на спину моего коня. Мы ускакали, потом укрылись в камнях. Приказали гнедому лечь. Капра попросил меня поглядывать, пока он перевяжет раны. Я стал наблюдать. Видел, как по опушке двигались какие-то тени, пару раз выстрелил. Но было плохо видно, хотя на небе появились звезды. Тут я услышал, как Джо позвал: «Амиго!» Оборачиваюсь, спрашиваю, что ему надо. Потом подхожу и вижу, что ему больше ничего не надо, сколько бы я ни спрашивал! Он был мертв.

– Мертв? – машинально повторил Том Глостер. – Мертв?

В его смятенном уме всплыл образ Капры – тогда он казался страшным, свирепым, теперь же представал изнемогающим от усталости преданным слугой, издерганным, беспомощным перед лицом ни на минуту не покидавшей этих двоих опасности.

– Он, наверное, даже был немножко рад, – все тем же крайне неприятным небрежным тоном заметил мальчишка. – Видишь ли, он здорово устал. После наших долгих странствий ему бы надо было хорошенько отдохнуть.

– Ты же ехал наравне с ним, а еще держишься. А вот он свалился.

– Пуля его свалила. Будь он в форме, может быть, вовремя увидел бы вспышку выстрела. Не знаю.

– Ты видел?

– Да. Правда, не успел предупредить. Они боялись Хосе. Разумеется, им нужен был я, но они решили начать с него! Ты спрашиваешь, почему я еще не выдохся? Да потому, что все время борюсь за собственную шкуру, а это легче, чем ишачить на другого.

– Что это? – воскликнул Том.

Мальчишка рывком остановил коня и схватился за лежавшую поперек седла винтовку:

– Ничего… надеюсь! Ты одного из них завалил?

– Да. Думаю, сегодня уже не поедет.

– Тогда и остальные не появятся, – уверенно заявил мальчуган. – Двое на двое. Наемники так не дерутся. Им нужен хороший перевес. – Демонстративно зевнув, он сунул винтовку в чехол и продолжил рассказ: – Я прятался в скалах, пока не взошла луна. А потом они могли взобраться на деревья и увидеть все, что находится между камней. Я приготовился удирать. Дождался, пока не услышал шорох, будто кто-то карабкается на дерево, и выскочил на гнедом как ветер. Ну и мчались же мы, скажу тебе! Они открыли огонь, но опоздали. – Он расхохотался. – Потом повстречался ты и дал им перцу. Молодец! – небрежно похвалил мальчишка.

– Лучше скажи, где дом твоей мачехи, – перебил его Том.

– Что толку? Когда Хосе Капра уже лежал мертвый, один из этих кричал, пытаясь его купить. Дошел до трех тысяч долларов, и я стал благодарить Бога, что Капры нет в живых!

– Ты что, не доверился бы ему как другу?

– За три тысячи долларов нет. В Аргентине при таких деньгах можно стать богатым ранчеро. Но все дело в том, что тот, который кричал, назвал себя, – это был старший ковбой с ранчо моей мачехи.

– Тогда ты мог бы послать с ним сообщение мачехе? – изумленно воскликнул Том.

– Послушай, – грубо возразил мальчишка, – что я могу ей сообщить, когда она наняла его убить меня?

– Твоя мачеха?

– Именно она стоит за всем этим делом. Всегда стояла и будет стоять!

Том Глостер замолк. Мальчишка добавил:

– У нее тоже есть сын. Отсюда все ясно.

– Не понимаю, – озадаченно промолвил Том.

Парнишка раздраженно заерзал в седле:

– Что тут непонятного? Все ясно как день!

– Что ясно?

– Ну-у… – Малыш помолчал. – Ладно, – продолжил, – объясню тебе в двух словах. Постараюсь, чтобы ты понял. Предположим, умирает отец. Я получаю половину его имения.

– Разумеется.

– Это для тебя разумеется. А она так не считает. Думает о собственном парне. Хочет, чтобы все досталось ему.

– Разве там мало на двоих?

– Нет. Там примерно шестьдесят квадратных миль.

– Я бы сказал, это уйма земли.

– Только не у отца, который сорит деньгами и живет за счет закладных. Перебиваемся кое-как, только и всего.

– Она тебя выгнала?

– Она сказала, раз мы с отцом американцы, мне надо ехать сюда, на север, и пожить у нее на ранчо. Оно досталось ей от деда. В ней тоже есть капля американской крови, хотя никогда не подумаешь. Имелось в виду, что я еду сюда учиться. Я понял, куда она клонит, и умолял отца не посылать меня. Но он отправил, правда, послал со мной своего лучшего слугу Хосе Капру. Теперь Хосе нет и достать меня им не составит большого труда.

Глостер тяжело вздохнул. Такой оборот дела заставил его задуматься. Ему самому в жизни немало досталось, он был в состоянии понять положение парня.

– Поезжай к шерифу, – посоветовал уверенно.

– Эту дорожку они не упустят. Угостят пулей у самых дверей.

Глостер вздрогнул:

– Выходит, тебя некому защитить?

– Отец какое-то время мог бы. Но мне к нему не вернуться.

– Почему?

– Потому что они следят за кораблями, идущими на юг. А потом, у меня мало денег.

– Продай коня.

– У него побиты ноги. Большее пятидесяти долларов не дадут.

– Но можно много выручить за эту серую. Продай ее.

– Почему я? Это лошадь Капры.

– Но раз он умер, она переходит к тебе.

– Ко мне? Почему? Какие у меня на нее права? – горько бросил паренек.

– Вот что, – после долгого раздумья сказал Том Глостер, – я не вижу ничего, что помешало бы тебе продать кобылу.

Мальчик не ответил. Продолжал ехать, не сводя глаз со спутника. Они вступили в узкий каньон, рядом, переливаясь в лунном свете, журчал ручеек, меж камней тут и там торчали стволы деревьев.

– Ты серьезно? – наконец спросил мальчишка.

– Само собой разумеется.

Дэвид Пэрри вдруг расхохотался, как-то хрипло, совсем не по-детски:

– Не получится! Ни за что не получится! Они схватят меня до того, как я доберусь до дому. Однако положим, мне удастся высадиться на берег…

– Почему бы и нет?

– Да у них глаза повсюду!

– Не могут же они везде иметь своих людей.

– Она что стервятник. Видит там, где никто не видит. Очень скоро будет знать, что я задумал! Однажды ночью мне всадят в спину нож и бросят за борт.

– Теперь послушай меня, – внезапно решился Глостер. – Предположим, я еду с тобой и буду прикрывать тебя со спины.

– Ты со мной?

– Мне больше нечем заняться.

Мальчик, ничего не ответив, ехал в полном молчании целую четверть мили. И вдруг, вскинув руки, воскликнул:

– Ах, какой же я дурак! Мне с тобой так повезло, а я хотел от тебя отделаться! Сеньор, амиго, с тобой я в конце концов доберусь до дому! О, как она заговорит, когда увидит меня? Что тогда скажет моему отцу?

Глава 8
ВОТ ЭТО ЛОШАДКА… БЕЗ ДУРАКОВ!

Ввязавшись неожиданно для себя в такую невиданную по масштабам авантюру, Том Глостер обнаружил, что странный юнец полностью переменился и предстал совсем в ином свете. Еще минуту назад полный циничной озлобленности и отчаяния, юный Дэвид теперь пылал безудержным энтузиазмом. Он принимал все решения о предстоящих действиях, хотя выглядело это так, будто все они исходили от старшего компаньона.

В самом начале, когда они придумали, куда ехать, мальчик спросил:

– С чего начнем?

– Надо хорошенько помозговать, – произнес Том.

– Ведь мы хотим попасть в Аргентину?

– Конечно. Надо ехать туда.

– Поедем по суше, через Мексику, потом Центральную Америку, Колумбию, Эквадор, Перу, Боливию и дальше на юг? Или отправимся по воде?

– Похоже, по суше будет слишком долго, – согласился Том.

– Значит, ты решаешь, что отправляемся по воде? Тогда придется подаваться или в Новый Орлеан, или в Сан-Франциско.

– Должно быть, так.

– В какой из этих городов? Если подадимся в Новый Орлеан, каждое судно наверняка будет под наблюдением. Она, конечно, рассчитывает, что мы отправимся этим путем.

– Тогда, полагаю, Сан-Франциско.

– Продадим лошадей здесь, пока не сбили им ноги, или сначала проскачем двенадцать – тринадцать сотен миль до Фриско?

– Надо бы продать их здесь.

– Мне кажется, ты во всем прав, – подытожил Дэвид Пэрри. – Я хочу, чтобы ты был за старшего, а мое дело – постараться слушать тебя.

Простак Том, хотя и удивился, не распознав сей притворной почтительности, однако почувствовал себя польщенным таким невиданным возвышением, принял его как должное. Он видел, что разговор с мальчуганом неизменно заканчивается принятием важных решений, но вряд ли догадывался, что все решения принадлежат Дэвиду Пэрри, который с достойной Сократа мудростью внушал их своему старшему товарищу.

Том никогда не ездил дальше окрестностей ближайшего городка, да и там бывал не часто, но точно знал кратчайший путь до ведущей в Сан-Франциско железной дороги. Туда они незамедлительно и отправились. Том был не прочь вздремнуть остаток ночи, но паренек об этом и слушать не хотел. Потерявшие его преследователи наверняка первым делом попытаются лишить его возможности бежать по железной дороге. Но если поторопиться, то еще можно их опередить.

Весь остаток ночи они провели в седле. К предрассветной поре покрыли уже семьдесят миль и оказались вблизи расстилавшегося чуть внизу пристанционного городка. Даже разглядели тянущуюся из утонувшей в тумане пустыни и слегка поднимающуюся в сторону гор узкую серебристую полоску. Вид этой спасительной полоски придал им свежих сил. Долгая езда, да еще испытания предыдущего вечера лишили парнишку последних сил, но он упрямо сжимал зубы, и в ввалившихся глазах по-прежнему светилась решимость. Когда беглецы рысью спускались к городу, солнце только-только всходило.

Это был приятный процветающий городишко с полутора тысячами жителей. Однако Том не имел ни малейшего представления, как найти покупателя на их лошадей. По совету мальчика они остановились у фургона со стойкой, торговавшего кофе и сосисками, хозяин которого, видимо, рассчитывал на запоздавших или очень ранних клиентов. Но город уже просыпался, на фоне бледного неба тут и там потянулись дымки печных труб.

Путники заказали у сонного владельца фургона кофе, хлеба и дюжину сосисок. Пока, наполняя фургон паром и дымом, готовились сосиски, завязали с хозяином разговор. Вернее, разговор вел парнишка, а мужчина отвечал.

– Железная дорога – великое дело для города, – начал Дэвид.

– Раньше здесь на перекрестке дорог стояли отель да лавка. Лошади не то что паровик. Далеко не уедешь.

– Не старый ли Уилкинс заработал тут кучу денег, скупив участки под застройку?

– Уилкинс? Ты имеешь в виду старину Трэверса?

– Верно, именно о нем я и слыхал. Трэверс!

– Да, говорят, он стоит больше миллиона. А ты, должно быть, слыхал о Уильямсе, его кузене.

– Может быть, ты и прав. Он тоже богач?

– Еще какой!

– Выходит, все в руках одного семейства?

– Не скажи! Старый Трэверс и Уильяме обходят друг друга за милю.

– А почему они не поладили?

– Ну, Трэверс тот скряга, каких свет не видал. А Уильяме любит пустить пыль в глаза, живет на широкую ногу.

– Да, есть из-за чего не поладить! Это, наверно, дом Уильямса, что мы проезжали… тот, что с тополями вдоль забора?

– Нет, не тот. У Уильямса дом по ту сторону путей. Как только пройдешь станцию, сразу узнаешь – он с двумя деревянный башенками.

Мальчишка перевел разговор. Когда они наелись и напились, он расплатился. В заключение мимоходом выяснил, что первый поезд в западном направлении будет скоро, меньше чем через час.

– Я все думаю, – сказал Том, – как нам продать кобылу? Может, вывесить объявление и встать где-нибудь рядом?

– Вот еще! Ты же слыхал, как пройти к дому Уильямса. Может, попытаемся там?

– Можно попробовать.

Они миновали станцию и в свете ослепительно яркого утреннего солнца увидели в глубине сада бросающийся в глаза своей вычурностью дом. Через железные ворота по покрытой гравием подъездной дорожке подошли к нему. Открывший дверь негр сообщил, что мистер Уильяме еще не вставал и не появится до семи часов.

– Какая неудача! – вздохнул Дэвид. – Нам нужно ехать следующим поездом. Хотели дать ему возможность взглянуть на серую кобылку.

– Какую еще серую кобылу?

– Да ту, что собирается купить мистер Трэверс.

Негр покосился в сторону серой, которая даже после долгой езды, гордо подняв голову, оглядывала незнакомое место. Разглядев наконец ее великолепную стать, слуга удалился, но вскоре вернулся и сообщил, что мистер Уильяме уже встал, видел лошадь из окна спальни и хотел бы знать цену.

Том Глостер почесал в затылке.

– Мистер Трэверс предлагал за нее тысячу четыреста, – выпалил мальчуган. – Возможно, мистер Уильяме захотел бы предложить нам побольше?

– Тысячу четыреста! – Негр благоговейно попятился в дверь.

– Разве мистер Трэверс давал за нее когда-нибудь такую цену? – спросил простак Том. – Тогда почему мы не пошли к нему?

Мальчишка серьезно посмотрел на приятеля. Потом вздохнул:

– Мы хотим продать добрую лошадь хорошему человеку, понял?

– Само собой, но…

Со ступеней раздался зычный голос:

– Какого дьявола порете чепуху? Старый Трэверс никогда не давал столько за двух лошадей, не говоря уж об одной!

– Спускайтесь сюда, сэр, поглядите сами и тогда убедитесь, почему он готов столько заплатить.

– Чтобы он?.. Черт побери… дурость какая-то и ложь! – Мистер Уильяме стал спускаться по ступенькам. Огромный, светловолосый, краснолицый. Жирная шея изрезана глубокими складками. Усы до того пламенные у корней, что казалось, обжигают кожу. – Тысяча четыреста? И старина Трэверс?

Юный Дэвид Пэрри приподнял перед ним шляпу:

– Хотел посмеяться над вами. Конечно, только ради этого.

– Старый скряга! Посмеяться надо мной? – Уильяме вдруг запрокинул голову и расхохотался. – Видно, надоело глотать пыль всякий раз, когда я его обгоняю, а? Хочет гордо проплыть мимо меня, так, что ли?

На Уильямсе были пальто, брюки и домашние туфли. Шлепая ногами, он спустился вниз и остановился, одобрительно разглядывая лошадь.

– Стойка что надо, – заметил с удовлетворением.

– Всю ночь скакала, сэр.

– Что?

– За ночь мы покрыли семьдесят миль. Хотели поспеть к этому поезду.

– Ваше счастье, что не покалечили. Она еще молодая для такой езды. Слишком, черт возьми, молодая! – оттянув губу кобылки и разглядывая зубы, добавил он.

– Поставьте против нее своего лучшего скакуна, сэр! – предложил Дэвид Пэрри.

– Вот еще! – воскликнул Уильяме. – Я и так вижу. Да мой гнедой жеребчик сделает ее как миленькую!

– Она к вашим услугам, сэр.

– Тысяча четыреста! Бред! Как насчет родословной?

– От Мафусаила, – с готовностью выпалил Том.

Богач неопределенно хмыкнул:

– Где на нее бумаги?

– Будут позже. Мы проследим, – заверил Дэвид.

– Даю восемьсот наличными, – заявил мистер Уильяме.

Том Глостер ошеломленно заморгал. Он сроду не слыхал о такой цене за лошадь.

– Попробуйте, – предложил Дэвид Пэрри.

– И попробую!

Уильяме вскочил в седло, развернул серую и пустил ее прямо на привязь высотой не меньше четырех футов. Кобылка, хотя и уставшая, птицей перемахнула через препятствие.

– Вот это да! – воскликнул мистер Уильяме. – Лошадка что надо… без дураков!

Глава 9
НЕ НА ТОЙ СТОРОНЕ

Пять долларов, полученные от покойного Капры, были самыми большими деньгами, которые Том Глостер когда-либо держал в руках. А здесь за десять минут получил десять сотенных банкнотов казначейства Соединенных Штатов и пять сотен увесистым золотом. Мистер Уильяме злорадно произнес:

– Пускай годок-другой посидит в печенках у этого проходимца, старого скупердяя. Никогда бы не подумал, чтобы он положил глаз на такую лошадь!

Распрощавшись с богачом, приятели удалились. Том, задержавшись на миг, погладил серую по лбу. По пути избавились от седел и коня, на котором ехал мальчишка. Таким образом, на руках у них оказалось, по мнению Тома, несметное богатство, даже мальчишка был чуть опьянен успехом. Стоимость билетов до Сан-Франциско при таком состоянии была сущим пустяком.

Тома Глостера стал одолевать страх. Ему все больше казалось, что мальчишка надул Уильямса. Поэтому, когда вышли на платформу, все-таки мрачно спросил:

– Трэверс на самом деле предлагал за кобылу тысячу четыреста долларов?

Мальчишка быстро обернулся и, странно прищурившись, поглядел на своего великовозрастного приятеля:

– А как ты думаешь?

– Вообще-то я думаю, что ты никогда здесь не был и до разговора с хозяином фургона ничего не слыхал о Трэверсе.

Мальчишка, закрыв лицо ладонями, закашлялся:

– Ты так думаешь?

– Ага.

– Знаешь, – ухмыльнулся Дэвид, – дело в том, что Трэверс уже давно пытается заполучить эту лошадь.

– Правда?

– Конечно.

– А откуда тебе это известно? Ты же ничего не знал о ней, покуда случайно не увидел у Райли.

Дэвид с видом превосходства рассмеялся:

– Это ты так считаешь! Тогда почему Капра был готов заплатить за нее такую большую цену? Он, разумеется, знал, какая он резвая, вот только не знал, до чего она выносливая!

Тому стоило большого труда не доверять кому-либо, а особенно тому, с кем он уже побывал в переплете. Поэтому не стал дальше распространяться, хотя многие подробности не совсем вписывались в повествование Дэвида. Просто почувствовал, что лучше не докапываться до конца, осознавая ограниченность своих умственных способностей.

К станции, замедляя скорость, подходил поезд. Задрожали, засверкали стальные рельсы.

Мимо проплыла чудовищная машина и, тяжело пыхтя, остановилась. Глостер растерянно оглянулся на темнеющие по склонам гор сосны и бледно-голубое небо над головой. При воспоминании о доме кольнуло в сердце. Войдя в вагон, он побрел следом за парнишкой, отыскавшим два места в самом конце.

Перед глазами протянулись два ряда голов и плеч. Тома поразили размеры вагона, показавшиеся ему огромным домом. Ведь он еще никогда не бывал в поезде. Поэтому в благоговейном страхе долго молчал, пока его спутник не обратил внимание, что им здорово повезло с местами, откуда можно было видеть всех, не поворачивая головы.

– А какая от этого польза? – поинтересовался Том.

– Какая? Думаешь, все неприятности позади? Ничего подобного! За нами гонятся.

– Как можно догнать поезд? – озадаченно полюбопытствовал Том, показывая на окно, за которым проносился пейзаж, а вдали уплывала назад аккуратная цепочка холмов.

– Глянь-ка на мелькающие столбы! Телеграф с легкостью нас обгонит, вернее всего, так оно и будет.

– Ничего не понимаю, – признался Том.

– Подумай как следует. Предположим, нас проследили до города и видели, как мы уехали. Разве трудно людям моей мачехи телеграфировать другим ее приятелям где-то впереди, чтобы те сели в наш в поезд?

– Но не могут же у нее быть приятели повсюду!

– Как ни странно, у богачей они везде.

Том снова замолчал. Он чувствовал себя беспомощным перед всеведущим умом этого мальчугана. Кроме того, его занимали и другие вещи – широкий изгиб поезда на поворотах, замедленный жалобный перестук колес на подъемах и стремительный бег на прямых отрезках. Потом они, стараясь удержаться на ногах, отправились в вагон-ресторан, и там Том оказался за роскошным столом, какого не видел в жизни. К еде было страшно притронуться, а черный официант, наклонившись к нему, с шутливой улыбкой советовал, что следует заказать.

Еще до конца обеда возникло неожиданное развлечение – все пассажиры столпились у окон, наблюдая за отчаянным или безрассудным наездником, скачущим по извилистой горной тропе.

Поезд в это время тяжело преодолевал длинный крутой подъем, поэтому, несмотря на многочисленные извилины пути, мчащемуся всаднику удавалось скакать вровень с ним, постепенно приближаясь к железной дороге.

– Дурачится! – заметил кто-то.

Но Дэвид тихо сказал Тому:

– Этот малый хочет сесть в поезд! Смотри!

Такое замечание сделало зрелище еще более интересным. Они увидели, как ковбой, сойдя с тропы и поднимая тучи щебня и пыли, пустил коня под гору, прямо к рельсам. Конь мчался все быстрее. Было заметно, что всадник не управляет им, скакун стал заносить зад и в конце концов заскользил вниз всем корпусом. Миновав торчащий выступ с одной стороны и огромный валун с другой, он с нарастающей скоростью летел на растущее почти у подножия низкорослое деревце с разбросанными в стороны ветвями.

– Ударится или проскочит? – затаив дыхание, прошептал Том.

В следующий момент конь с седоком врезались в дерево. Конь, видимо замертво, упал по одну сторону, а всадник отлетел в другую и камнем покатился по склону, пока его не швырнуло на росший у самых рельсов, совсем рядом с проходящим поездом, густой кустарник. Мгновение он беспомощно висел на кустах. Кто-то из сгрудившихся у окон вагона-ресторана пассажиров крикнул, чтобы остановили поезд, но отчаянный наездник опередил всех. С лицом, залитым кровью, он выкарабкался из кустарника и, оставив коня и седло, упрямо заковылял к поезду. Том видел, как этот человек пропустил несколько вагонов, но когда с ним поравнялся вагон-ресторан, согнулся для прыжка, побежал по ходу поезда, чтобы смягчить толчок. Потом пропал из поля зрения.

Все бросились в конец поезда, но Дэвид дернул Тома за рукав.

– Давай лучше доедим, – предложил он. – Все равно в такой толпе ничего не увидим.

Глостеру еда не лезла в горло. А что, если парень промахнулся и попал под колеса? Или, ударившись о поезд, сильно расшибся? Теперь поезд шел довольно быстро, с каждой секундой набирая скорость.

– Чем мы ему поможем? – как всегда невозмутимо высказался мальчуган. – Он устроил нам хорошее представление, и на том спасибо. Но помочь мы ему ничем не можем, мы же не врачи!

– Зачем ему понадобилось садиться в поезд? – размышлял вслух Том. – Да еще так, что бросил коня, седло и все свои пожитки?

– Предположим, хочет уйти от закона.

– Я об этом не подумал, – признался Том. – Ты во всем видишь другую сторону, Дэвид.

– В Аргентине пришлось научиться и этому, иначе в один прекрасный день схлопочешь нож меж ребер.

Возвращаясь на свои места, они убедились, что весь поезд оживленно обсуждает дерзкий прыжок молодого ковбоя. Говорили, что пострадал он не сильно, а в поезде нашелся врач, который в настоящее время промывает и перевязывает не очень серьезную рану на его голове. Пассажиры уже даже знали причину этого безрассудного поступка. Оказывается, парень торопится в Сан-Франциско на собственную свадьбу.

– Не глупо ли так болтать? – обратился к спутнику Дэвид. – Взять и сразу все о себе выложить?

– Какой от этого вред? – возразил Том. – Положим, он не сделал ничего плохого, то что здесь такого?

– Если ты станешь рассказывать обо всем, что знаешь, – холодно произнес мальчишка, – нам обоим из-за тебя будет крышка!

Тут они увидели проходившего по вагону пострадавшего ковбоя. Проход и впереди и позади него был забит довольными зеваками, весело улыбающимися, словно им неожиданно привалило счастье.

Отчаянный ковбой прошел было вперед, но потом вернулся и, поглядывая по сторонам, двинулся назад, пока не остановился у сиденья через проход от Тома с Дэвидом. Постоял, повернулся и, громко зевнув, уселся на свободное место.

Было видно, что он очень устал физически, но внутренне напряжен. В возбужденно блестевших глазах чувствовалась настороженность. Этот ковбой стал такой популярной личностью, что каждый проходивший мимо считал должным кивнуть ему и улыбнуться. Многие, несомненно, с удовольствием остановились бы поболтать, но в обходительной манере отчаянного наездника чувствовалась известная сдержанность, заставлявшая людей не лезть к нему с разговорами.

– Я думал, он болтливый дурак, – наконец произнес мальчишка. – Выходит, ошибся! Не хотел бы иметь этого парня не на своей стороне!