Текст книги "За круглым оконцем
Повесть"

Автор книги: Маина Боборико

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Сева вырабатывает характер

Сева в общем-то неплохой мальчишка. Так во всяком случае считают ребята. Но все равно недостатков у него – как комаров на болоте в летнюю пору.

Вся многотрудная Севина жизнь проходила под девизом: если можешь, делай наоборот. И вовсе не потому, что он этого хотел. Думаете, трудно ему, Севе, вычистить собственные ботинки? Или, скажем, сходить в магазин за молоком? Нет! Что вы! Но просто когда дело доходит до всех этих вещей, неожиданно находится совсем другая работа. Вдруг окажется, что обыкновенный гуталин отлично смазывает шарикоподшипники для самоката, а дорога за молоком сворачивает к пустырю, где ребята гоняют мяч.

Но теперь Сева решил: хватит! Пора взять за шиворот собственный характер (потому что именно в нем дело) и вытрясти его на ветру от всего лишнего, как одежку. Севин характер должен стать железным. Для этого нужно совсем немного.

Перво-наперво, рассуждал Сева, необходимо составить режим дня. А все на свете режимы дня составляются так, чтобы их невозможно было выполнять. Об этом знает каждый мальчишка. Что, скажете, неправда? Ну, положим, с 4 до 6 часов у тебя по режиму приготовление уроков. Сиди себе и решай задачи, учи грамматику. Или, например, историю – все равно. Но почему-то всегда так получается, что в это время по телевизору фильмы интересные идут. Пойдет тебе в голову какая-то там грамматика? То-то… Или, скажем, другой пример. С 2 до 4 часов по режиму ты можешь гулять. Иди на улицу и играй себе на здоровье в казаков-разбойников или в футбол. А тут дождь. Попробуй гулять, если и носа на улицу высунуть нельзя. Небесная канцелярия не сверяет прогноз погоды с твоим режимом дня. Вот почему, чтобы выработать в себе железный характер, надо научиться беспрекословно выполнять режим независимо от любых обстоятельств. Надо – значит надо.

Так решил Сева, когда прикреплял кнопками к стенке аккуратный листок бумаги, на котором была расписана вся его неорганизованная жизнь до последней минуты.

– А зачем ты эту бумажку повесил? Чтобы красиво было? – спросил Севу Андрейка, подавая последнюю кнопку.

Сева снисходительно потрепал рукой кудрявую Андрейкину макушку:

– Вот еще! Запомни: твой брат решил стать железным человеком.

– Же-лез-ным?! – испуганно вскрикнул Андрейка. – Это… Это как трамвай, да?

– Причем тут трамвай? Я хочу воспитать в себе железную волю. Волю, понимаешь? Волю…

Насвистывая песенку, Сева принялся приводить в порядок письменный стол, благо времени до приготовления уроков оставалось еще целых пятнадцать минут.

– Севка, а у стола какая воля, деревянная?

Если у Андрейки возникали вопросы, он мог извести ими даже человека с железной волей.

– Ни деревянной, ни бетонной воли у стола не бывает. Понимаешь? Нет и не бывает. Она только у человека, эта воля, и то не у всякого.

– А у тебя? – вытаращив глаза-пуговки спросил Андрейка.

– У меня есть.

– А у папы?

– И у папы, – ответил Сева, слегка подумав.

– A-а… у мамы?

– Знаешь что, убирайся-ка ты отсюда со своими дурацкими вопросами, а то тресну.

Андрейка грустно уселся на диван. От серьезной проблемы воспитания характера его отвлекла дырочка в обшивке. На прошлой неделе ее еще не было. Дырочка похожа на норку. Маленькую такую норку, где могут жить мышки, тоже маленькие. А Андрейка, если захочет, станет котом. Для этого достаточно стать на четвереньки и сказать грозно-грозно: «Мяу!» И тогда у него тоже будет воля, только не такая железная, как у Севы, а обыкновенная, кошачья.

Целую неделю Сева упорно выполнял режим дня, если не считать того, что два раза сбежал в кино, когда нужно было делать уроки, да один раз проснулся вместо семи часов в девять. В дневнике у него прибавилось четверок и даже завелись две пятерки. И сейчас он решил проверить себя еще раз на выдержку.

Ветреным, дождливым днем Сева отправился на прогулку.

Дождь хлестал его по щекам, вода текла за шиворот, но он отважно шел вперед по черным, сверкающим лужицам.

Настроение было боевое, хотя Сева промок до последней нитки. Ботинки чавкали и, как киты, выбрасывали струйки воды при каждом шаге.

Но вот ниточки дождя стали тоньше и вдруг совсем оборвались. На небе засияло солнце. Солнце ощупывало Севу своими лучами и удивлялось, какой он мужественный и мокрый.

Последняя тучка убежала за дома.

– Ура! Победа! – не удержался Сева и подбросил в воздух то, что еще час тому назад называлось кепкой.

«Есть у меня сила воли! – радостно думал он. – На чем бы себя еще раз проверить?»

В кармане был рубль – двадцать пятаков. Четыре раза в кино сходить можно или комплект польских марок купить. Или…

Только сегодня Сева марки покупать не будет. И в кино не пойдет. Не хочет – и все!

Возле магазина продавщица мороженого принимала новую партию товара.

– Сорок пять, сорок шесть, сорок восемь… – считала она, и белые кубики падали и падали в ненасытный ящик.

«А что, смог бы я съесть все это мороженое? – подумал Сева. – Наверное, нет…»

Один раз он съел пять порций, но получил после этого ангину.

– Мальчик, какое тебе? – сердито спросила мороженщица. Ей, видимо, надоело, что Сева так долго стоит возле нее и ничего не покупает.

– Три фруктовых, два пломбира, два сливочных! – выпалил Сева и высыпал на ящик все свои сбережения. В кармане сразу стало пусто.

– Ты не хулигань, – вдруг рассердилась тетенька еще больше, – а то я милиционера позову.

– А я и не хулиганю… Давайте мороженое, а то у меня в животе жарко. Сколько получится, столько и давайте. На все.

Забрав покупку, он завернул в парк и сел на ближайшую скамейку. Неподалеку играли ребята. Они бегали и шлепали друг друга ладошками. Игра называлась «пятнашки». Увидев, что столько мороженого досталось одному мальчишке, ребята тут же окружили скамейку и задумались. Им расхотелось играть в «пятнашки», и у них появился нездоровый интерес к этому счастливчику.

Сева развернул фольгу и посмотрел на аппетитный шоколадный кирпичик. С какого конца начать?

Один из мальчишек не выдержал:

– А оно холодное?

– Конечно. Где ты видал мороженое горячее?

Сева откусил коричневую корочку шоколада, а мальчишка облизнулся.

– Оно вкусное?

– А где ты видал мороженое не вкусное?

– А я знаю… – выступил вперед второй мальчишка, у которого штаны держались на одной шлейке и такой огромной пуговице, что к ней, пожалуй, можно было бы прикрепить десять шлеек от десяти мальчишек, даже самых озорных. – Мороженого можно съесть много. Я один раз съел десять порций! Мне папа купил… и ничего.

– А я – сто! – похвалился его товарищ.

– А я… а я… два, – прошептала маленькая девочка, которая не только подошла к скамейке, но даже осмелилась сесть на ее краешек. – У меня горло болело… потом только.

Сева поперхнулся. Он уже почти закончил первую порцию и собирался приняться за вторую.

– А мой папа говорил, что стыдно быть жадным, – опять начал разговор мальчишка с пуговицей.

– Ну и катись к своему папе? – рассердился Сева и вскочил. Ребята рассыпались в стороны как горох по асфальту.

– Жадина-говядина! Жадина-говядина! – запрыгал на одной ноге мальчишка с пуговицей.

– Жадина-говядина! – подхватили его товарищи.

Только девочка осталась на месте. Она печально смотрела на мороженое и вздыхала. Вдруг совсем неожиданно для себя предложил девочке:

– Хочешь, возьми порцию.

Девочка робко протянула руку и взяла фруктовое с нарисованной клубникой на обертке.

– Спасибо, – тихо сказала она.

Мальчишки, как по команде, замолчали и перебрались поближе к скамейке.

– Я тоже люблю фруктовое, – сказал один из них, швырнув в кусты камешек.

– А я все равно какое… – подхватил его товарищ.

Севе вдруг надоело закалять свою волю, и он протянул ребятам по порции. Вскоре от мороженого остались одни бумажки.

Нет, мороженое явно не годилось для экспериментов по испытанию воли. Но Сева не падал духом. В следующий раз… В следующий раз он заберется на самое высокое дерево и просидит там целые сутки, даже спать не будет. Может, тогда он научится выполнять свой режим и не удирать в кино, если записано, что в это время нужно учить уроки?..

«Юные зоологи»

Наконец-то пришел день торжества. Искоса поглядывая на притихших от изумления ребят, Сева бойко и обстоятельно отвечал на вопросы Пал Палыча. Никто в классе не знал, чего стоила ему эта бойкость. Даже Ваське Калошкину он не рассказывал, как часами заставлял себя просиживать над зоологией, удивляясь тому, что предмет, который раньше казался скучным и ненужным, вдруг стал интересным, как история или география. А может, во всем виноват был необычный живой уголок за круглым оконцем в квартире Пал Палыча? Севе очень хотелось хоть разок еще побывать там, но мямлить на уроках, а потом напрашиваться к учителю в гости… Другое дело, когда получишь пятерку или, по крайней мере, четверку. Тут уж ничего не стоит подойти и сказать: «Пал Палыч, а можно опять ваших зверюшек посмотреть?»

И Сева получил пятерку. А поскольку такую отметку у Пал Палыча получить было нелегко, Сева сиял, как начищенный башмак. Сияли и Вера, и Васька, и даже Игорь Бородич – он-то думал, что на Севу так сбор подействовал.

Объясняя новый материал, Пал Палыч неторопливо расхаживал по классу. Время от времени он потирал руки, словно они у него зябли. Вообще, у него была привычка поглаживать всякие предметы: чернильницу на столе, книгу на парте, микроскоп… Не дотронулся Пал Палыч разве что до лампочки, да и то, вероятно, потому, что висела она высоко над головой и дотянуться до нее было невозможно.

После уроков Сева и Васька, не сговариваясь, свернули на улицу Космонавтов. Вот и окно, прикрытое сеткой.

– Зайдем? – спросил Сева.

Пал Палыч чистил клетку хомяков. В руках у него были скребок и тряпка.

Рыжие зверьки бегали по полу и тыкались носом во все углы.

– Ой, какие смешные!

Учитель поманил к себе ребят:

– Смотрите, чем занимаются эти хитрюги.

В углу клетки, под сеном, лежала горка золотистого зерна.

– А я-то думаю, с чего бы это у моих хомячков аппетит разыгрался? Оказывается, они запасаются «на черный день». Дай-ка, Вася, мне таз с водой.

Наконец хомяки были водворены в чистую клетку. Потом ребята помогли учителю вычистить птичьи клетки.

– А теперь по домам, – сказал Пал Палыч, – а то уроки не успеете подготовить.

– А можно, мы еще к вам придем? – спросил Васька.

– Мы вам помогать будем… Можно, а? – поддержал Сева приятеля.

– Приходите, буду рад, – улыбнулся учитель, подсыпая зерно птицам.

Сева постучал пальцем по стеклу, за которым отдыхали змеи.

– Змеюша, змеюша, проснись.

– Зря стараешься, они не слышат, – сказал Пал Палыч.

– Как, совсем? Их тогда ловить легко: подкрадешься, и… раз!

– И… раз! – передразнил Пал Палыч, – и не поймал! Чтобы поймать Юльку, мне пришлось ее двое суток выслеживать.

– Ух ты! – Севка почесал за ухом.

– Вот тебе и «ух ты!». А у ящеров и вон у того удавчика есть на темени так называемый третий глаз. Эти два спят, а тот, третий, все чувствует: и когда опасность грозит, и когда добыча приближается.

– Страшно… Правда, Севка? Идешь по пустыне – ничего… И вдруг – р-раз! – передернул плечами Васька. Он даже зажмурился, так ясно все это себе представил.

Белый, безобидный на вид удавчик пополз за миску с водой и лениво растянулся под обогревателем.

– Я бы не испугался. Подумаешь! Ну и что бы он сделал, такой маленький?

Пал Палыч посмотрел на Севу, у которого от сознания собственной храбрости нос прицелился в потолок.

– Знаешь, я иногда играю с ним… вот с этим самым удавчиком. Так вот, однажды он обернулся вокруг моей шеи… Думаю, можно не продолжать? Ну, а теперь – домой, друзья мои, домой – и никаких разговоров. Мне надо к занятиям подготовиться, да и вы уже многовато времени потеряли.

Но, видя, как неохотно переминаются ребята с ноги на ногу, будто вспомнил о чем-то и добавил:

– Кстати, завтра пятница. Так я попрошу вас об одной любезности. – Наскоро вытерев полотенцем руки, Пал Палыч вынес из кухни банку, плотно закрытую крышкой с дырочками, как в терке для овощей. – Часа в два подойдите в ветинститут. Спросите Иванова. Он вынесет вам обед для моих питомцев. Только осторожней несите.

Ребята переглянулись.

– А потом мы сразу же к вам?

– Согласен. Только вот что: если вы начнете получать двойки… Сами понимаете…

Банку решено было спрятать в подвале в Севином подъезде. Уж оттуда-то ее никто не выбросит. И вот тут Севе пришла в голову гениальная мысль. Да, гениальная! Вы, конечно, знаете, что такие мысли всегда приходят вдруг.

– Знаешь, Васька, давай организуем с тобой тайное общество и назовем его… Ну, например, «Друзья змей». Будем в этом обществе только мы с тобой. Я и ты, ты и я.

– Согласен. Только, знаешь, «Друзья змей»… Как-то очень уж понятно. И потом… Почему лишь одних змей? А других животных?

– Ну, тогда… Ну тогда «ЮЗ» – «Юные зоологи». Ни одна душа не догадается! Пусть-ка голову поломают.

– А змей мы с тобой дрессировать будем, правда, Сева?

– Точно. Представляешь, какой визг подняли бы Верка с Алесей, если бы мы в класс притащили гадюку?! На уроке – р-р-раз! Вытащили бы из кармана, и поползла бы она, поползла под партами, а потом голову бы подняла: ш-ш-ш-ш…

– Ух ты! Все они, девчонки, трусихи, – подтвердил Васька. – Да и не только они. Игорь Бородич, наверное, тоже умер бы от страха!

– Конечно! А вместе с ним даже некоторые мальчишки из десятого класса. А мы с тобой… А мы с тобой, как древние восточные волшебники.

– Здорово было бы, – согласился Васька.

Послание Жуку

Мыши и правда были противные, но все равно через каждый квартал Сева требовал у Васьки банку.

Приятно было неторопливо идти по улице, нести необычную ношу и чувствовать на себе удивленные и любопытные взгляды прохожих. А одна маленькая девочка даже не сдержалась да как закричит:

– Ой, бабушка! Смотри, какие маленькие собачки у мальчика в банке!

– Собачки. Скажет тоже… – пробормотал Васька.

Пал Палыча в комнате не оказалось, хотя входная дверь была открыта. Не было его и в живом уголке. Неожиданно распахнулась дверь ванной, и перед ребятами предстал довольный, улыбающийся учитель.

– Принесли? Вот молодцы. А я полоза своего искупал.

– Кого? – переспросил Вася.

– Полоза, говорю. Вот этого. Знаете, как он плавает?

Пал Палыч оттянул ворот рубашки и заглянул себе за пазуху.

– Согрелся? – спросил он. – Ну, тогда вылезай, поздоровайся с ребятами.

Только тут мальчики заметили, что рубашка на Пал Палыче шевелится, как живая. А вот и сама змея. Высунув серую головку из-под воротника, лениво поползла через плечо, по спине Пал Палыча, не обращая на гостей ни малейшего внимания.

Сева поставил банку с мышами на окно и подошел к ящерам. Возле них он мог бы простоять, наверное, несколько часов подряд. Животные наслаждались теплом.

Только Санька почему-то вдруг из серого стал фиолетовым – видно, заволновался.

Попугай Карл, пристроившись на выключателе, затеял перебранку с лягушками.

– Чьить, чьить, вьеооо… – раздавалось над головой у Севы.

– Ка-а-а… Ка-а-а-а… – гортанно откликалась птице квакша.

Попугай встрепенулся, и новые, казалось невозможные, сочетания звуков обрушились на ребят. Птица ни за что не хотела уступать первенства в этом необычном состязании.

И вдруг, как от сильного удара, вздрогнула клетка ящеров. Попугай, истошно вскрикнув, замолчал, и Севе показалось, что он совсем один в ночном лесу среди диких зверей, когда таинственным и пугающим может показаться даже обычный пень. Васька, как приподнялся на цыпочки, чтобы дотянуться до Карла, так и замер.

Как дерутся змеи, ни Севе, ни Ваське никогда не приходилось видеть. И вот сейчас, перед их глазами, два почти двухметровых живых жгута сжимали друг друга, связывались тройным узлом. Они били хвостами по стенкам своей полки, и она гудела, как барабан.

Не успел Пал Палыч подойти к полке, драка так же внезапно, как и началась, прекратилась. Змеи тихо расползлись в разные стороны и замерли. Только Юлька раздраженно разметала хвостом песок.

– Вот петухи драчливые, – проворчал Пал Палыч. – И это все Юленька. Неважный характер у этой барышни.

Из кухни запахло гарью. Пал Палыч схватил клетчатый передник и поспешил туда.

…Ребята медленно брели по узенькой тропинке, скрытой от дороги густыми зарослями акации.

Небо казалось голубым и глубоким. Если на него смотреть долго, то можно увидеть, как белые облака превращаются в диковинных животных. Вот по голубому небу плывет слон. Крючковатый хобот как бы нацелился сорвать что-то с невидимого дерева. А теперь это уже не слон, а скорее, гончая с вытянутой мордой.

За кустами послышались крики. И особенно выделялся визгливый голос Тольки Жука.

– Эй, вы, – кричал Толька, – дергайте за нитку! Сильнее дергайте, пусть взлетит!

Друзья подобрались к самым кустам и раздвинули ветки. Увидели они такое, от чего сами собой сжались кулаки.

Мальчишки привязали к лапке голубя бумажного змея. Они дергали за нитку, пугали птицу, подбрасывали ее в воздух. И голубь, пролетев самую малость, падал в траву, мелкими шажками отбегал от своих мучителей, дергал лапкой, пытаясь освободиться, и снова взлетал.

Ребятам было весело. Особенно громко хохотал Толька Жук.

Севе вспомнились птицы Пал Палыча и то, как топил Толька в пруду за домом котят.

– Слушай, давай отлупим Тольку, – предложил он.

– Давай. Но сначала мы сделаем вот что… У тебя бумага есть?

– Зачем тебе?

– Предупредим по-честному. Мол, идем на «вы».

Наскоро вырвав из тетрадки лист и послюнив карандаш для яркости, Сева вывел большими печатными буквами:

«Если не отпустите сейчас же голубя, ждите беды. „ЮЗ“».

Свернув бумагу в трубочку и положив внутрь небольшой камешек для веса, Сева швырнул послание в сторону развлекающихся ребят.

Камешек пролетел над акациями и упал рядом с птицей.

– Эй, ребята, откуда это? – Толька поднял записку и озадаченно посмотрел вокруг.

– С неба, – засмеялся Коля Быховский, закадычный Толькин дружок.

– «Если не отпустите сейчас же голубя, ждите беды. „ЮЗ“», – прочел Толька и присвистнул. – Интересно…

– А кто такой этот «ЮЗ»? – спросил Коля. – Это что – имя такое, да?

– А шут его знает… – пробормотал Толька.

Каждому хотелось почитать бумагу лично или хотя бы потрогать ее. А Коля даже понюхал.

– Из тетрадки по арифметике, – доложил он с видом Шерлока Холмса и вдруг заторопился домой.

– И я тоже… Мамка, наверно, с работы пришла, опять шуметь будет, – поддержал Колю пятиклассник Саша. – Привет, ребята.

Вскоре улица опустела, и голубь, забытый всеми, остался на дороге один. Из-за поворота показался, урча на подъеме, огромный МАЗ. Сева выскочил из-за кустов и поднял птицу.

Из порезанной лапки сочилась кровь.

Оторвав от носового платка полосочку, ребята перевязали голубя и, немного поспорив, у кого ему жить, решили отнести учителю.

Дрессировщики

Все, кто проходил в этот день по Комсомольской улице, могли прочитать необычное объявление, написанное синим карандашом на тетрадном листке бумаги:

«Принимаем на дрессировку собак, медведей, змей и т. д. и т. п. Адрес: сарай за домом № 55. Спешите: дрессированные животные доставят вам много радости. „ЮЗ“».

Люди останавливались, читали объявление, с улыбкой пожимали плечами. Только бабуся со старенькой плетеной кошелкой, из которой торчали бутылка молока и вязанка сосисок, внимательно прочитав объявление, пошевелила губами, как первоклассница, и обратилась к усатому милиционеру, важно стоявшему на перекрестке.

– А не скажешь ли ты мне, старой, сынок, кто такой этот «ЮЗ»? Или это человек какой, или кто?

Милиционер почесал затылок, полистал для чего-то книжечку с квитанциями на штраф и только тогда ответил:

– А кто его знает, бабушка. Дрессировщик, наверное. Так называются люди, которые не то что с тиграми, со змеей обняться могут.

– Ай! И не боятся? – удивилась бабуся.

– А чего им бояться-то! Они повадки зверей, как свои знают.

– Вот глянуть бы на него. Наверно, огромный такой… ручищи – во!

Во дворе пятьдесят пятого дома с самого утра были сделаны интересные открытия. Жильцы вдруг обнаружили, что пропали мягкие придверные коврики: и на пятом этаже в двадцатой квартире, и в седьмой, и в первой. На дверях каждой квартиры была приклеена записка: «Ваш коврик одолжен во временное пользование и будет в ближайшее время с благодарностью возвращен».

А Васькина бабушка выскочила во двор из своего флигеля и, хватая ртом воздух, как курочка, подавившаяся зерном, произнесла:

– Кара-караул!.. И что это делается! Приготовила ватное одеяло, которое мне мать к свадьбе стегала.

Думаю, отнесу в утиль, накуплю краски для ремонта, а оно… – И бабушка развела руками, как вратарь в воротах. – Пропало одеяло. Было – и нет его… Васька! Постреленок! – вдруг спохватилась она. – Не оставляй дверь незапертой! И куда это ты запропастился?

В старом сарае, в глухом углу двора, заканчивались последние приготовления к приему посетителей. «Научная лаборатория юных зоологов» была открыта.

Из придверных ковриков и старого одеяла получились неплохие подстилки. На них свободно можно было разместить нескольких животных. Для змей ребята приготовили бельевую корзину, оставленную в сарае прежним хозяином.

Скоро ринется сюда поток посетителей, а пока друзья репетируют на деревянных дудочках симфонию собственного сочинения. Они возлагают на нее большие надежды, потому что знают: ни одна, даже самая коварная змея, не устоит перед прекрасной музыкой.

Но время шло, а сарай по-прежнему был пуст.

Правда, раза три кое-кто подходил к Севе и Ваське, но никто не привел даже облезлого щенка. Только старушка из соседнего дома полюбопытствовала, не смогут ли они из ее простого кота сделать дрессированного.

Кот был пушистым и таким ленивым, что его не только дрессировать, а, наверное, и разбудить по-настоящему было трудно.

– Можно бы попробовать научить его прыгать через обруч, – неуверенно предложил Сева.

– Ох, голубчики, лет пять тому назад он не только через обруч, по гардинам прыгал. Бывало, вынесешь его во двор, так он сразу на крышу, а потом по карнизу, красавец мой, как настоящий циркач, идет да хвостом, как платочком, помахивает.

Сева сунул коту под нос кусок колбасы. Тот понюхал, лизнул один раз и замурлыкал.

– Законченный лодырь, – вынес диагноз Васька.

– Безнадежен, – подтвердил Сева.

– Эй, вы! – раздалось откуда-то сверху.

Ребята оглянулись. На заборе сидели Толька Жук и Коля Быховский.

– Кошкины дрессировщики! – завопил Коля.

– А вы проваливайте! Звали вас, что ли? – разозлился Васька.

– Да вы не злитесь, ребята. Мы по-хорошему, – протянул Жук и спрыгнул с забора во двор. – У меня щенок есть… Хотите, покажу? Овчарка.

– Да ну? – не сдержался Сева.

– Слушай ты его! – не сдавался Вася. – Не знаешь Жука? Врет он все!

Толька через несколько минут принес во двор маленького рыжего щенка. Щенок дружелюбно поглядывал на ребят голубыми глазами и издавал нечто среднее между лаем и повизгиванием.

– Откуда? – с завистью спросил Сева.

– Отец раздобыл где-то. Давно обещал, да держать негде. В квартире мать не велит.

Толька пустил щенка на землю. Он смешно забегал, тычась мордой в камни и щепки, и вдруг залаял звонко и сердито, припустившись за воробьем.

– А знаешь, Толька, пусть живет твой щенок в этом сарае. И кормить мы его тебе поможем, а? – вдруг предложил Сева.

– А как же… – начал было Вася.

– Да ладно тебе, – перебил Толька, – пусть живет.

– Смотри, какой славный. И дрессировать его вместе будем. – Сева засмеялся от удовольствия, поглаживая мягкую рыжую шерстку.

– Железно! – подмигнул Толька и протянул ему руку. – Вы начинайте сами, а у меня еще кое-какие дела есть. Потом загляну. Пошли, Коль.

– А как же его звать-то? – спохватился Сева.

– Как хотите, так и назовите, – засмеялся Жук. – Дело хозяйское.

Щенка решили назвать Шариком. Очень уж он был пушистым и толстым.

Обнюхав закоулки сарая, Шарик свернулся калачиком за корзиной и задремал, смешно подергивая во сне лапами.

Сева сбегал домой и принес для него кусок говядины, которую ему удалось выудить из кастрюли с борщом.

Васька тоже не остался в долгу и принес полбатона с маслом, хоть по-прежнему не испытывал к хозяину Шарика дружеских чувств.

Проснувшись, пушистый пес довольно заурчал и обнял лапами лакомые кусочки.

Дрессировкой Шарика друзья решили заняться немедленно.

Когда щенок наелся и, поднявшись с земли, сладко потянулся, Сева позвал его к себе:

– Сюда, Шарик, сюда!

Шарик завертел хвостиком, как пропеллером, и побежал, ковыляя на кривых, косматых ножках.

– Лови, Шарик, лови!

Васька подкинул тюбетейку. Она упала в крапиву, и Шарик с пронзительным лаем бесстрашно ринулся следом. Ткнул носом тюбетейку, повернул назад. Но по пути он увлекся Севиным шнурком и, ухватив его, уперся лапами в ботинок. Шнурок развязался, и Шарик, перекувырнувшись через голову, отлетел в сторону.

Это, видимо, ему не понравилось, и щенок яростно залаял, наскакивая на Севины ноги, как на обидчика.

К сараю стали собираться ребята.

– Севка, Севка, – раздавалось со всех сторон, – а ходить по бревну он может?

– А плавать?

Сева важно отвечал на вопросы и, как настоящий дрессировщик, давал щенку все новые и новые задания.

Появились Толька с Колей. Уселись на бревно и о чем-то зашептались, посмеиваясь. Казалось, их совсем не интересовало то, что происходило сейчас возле сарая.

– Ребята, дайте мне его подержать, – ныла Алеся. Вместе с Верой она думала раздобыть у друзей контурные карты для урока географии, и обе пришли к сараю.

– Охота пуще неволи, – изрекла Вера. – Купали? – спросила она строго у Васьки.

– Зачем? – ответил за Васю Толька Жук и презрительно сплюнул. – Это что тебе, – он повертел руками возле головы, – болонка паршивая?.. В штанишках, с бантиком? Это овчарка. Серьезная собака.

– Ой, какая же она мягонькая! – визжала Алеся, гладя щенка, попавшего наконец в ее руки. – А рыжая… совсем как наш котенок.

Щенок лизал Алесин нос и, упираясь лапами, вырывался.

– Давай сюда. – Толька выхватил у Алеси щенка. – Нашла с кем сравнивать!

– Да чего они понимают… Чего понимают? – презрительно протянул Быховский. – А ну, мотайте отсюда! – И он стал в позу, после которой, по древнему мальчишескому обычаю, должны последовать тумаки.

– Ну их, Алеська, с собакой этой. – Вера потащила подругу прочь. – Заставь дурака богу молиться…

– А контурные как же? – упиралась Алеся.

– Пойдем к Игорю. Он и контурные даст да еще разметить поможет. Видишь, у них поважнее дела. Снявши голову, по волосам не плачут…

Тренировка Шарика продолжалась. Сева решил во что бы то ни стало добиться, чтобы щенок научился стоять на задних лапах. До сих пор у него это совсем не получалось.

– Шарик, Шарик, держи! – надрывался Сева, вертя зажатой в руке булкой.

Шарик приседал, подпрыгивал, как мячик, и падал сразу на все четыре лапы.

Вокруг выстроилась живая ребячья стена. Каждому хотелось дать совет, но щенок не понимал, чего от него хотят.

– Шарик, Шаричек, ну, пройдись вот так… Смотри, как я… – И Сева, присев на корточки и согнув в локтях руки, совсем как это делают нормальные собаки, заковылял вокруг Шарика. А щенок заливался звонким лаем, бросался на своего учителя, хватал его зубами то за носки, то за штаны, доставляя зрителям немало удовольствия.

В эту самую минуту, когда наконец Шарик сообразил, чего от него Сева добивается, и встал на задние лапки, толпа раздвинулась, и перед ребятами вырос уже знакомый нам милиционер и старичок в зеленом жилете.

Старичок шевелил лохматыми бровями и возмущенно повторял:

– Вот он, мой Маркиз. Ошибки не может быть. Я за него десятку уплатил. Маркизик, Маркизик, иди ко мне.

Шарик взвизгнул и подкатился под ноги старичку. Он прыгал, лизал ему руки и… даже ходил от радости на задних лапах.

Происходило что-то непонятное. Шарик вдруг стал каким-то Маркизом. А где же Толька?

А Толька уже ловко перепрыгнул через забор и был таков. За ним, теряя на ходу последнюю пуговицу, летел Коля Быховский.

– Позвольте составить акт, – вежливо обратился к Севе и Ваське милиционер.

– Какой такой акт?! – чуть не ревел от злости Сева. – Собака-то ведь не наша!

– Факт, – кивнул головой старичок. – Она моя. Вы только сегодня утром увели моего Маркиза. Я всего на одну минутку оставил его без присмотра во дворе, и вы его украли. А такие приличные на вид мальчики…

– Это Жук, – не сдержался Васька.

– Теперь можно сваливать и на жука, и на стрекозу, – неумолимо произнес милиционер.

Трудно сказать, чем закончилась бы эта неприятная история, если бы возле сарая не появился Пал Палыч.

– Разрешите? – сказал он и тронул милиционера за рукав. – Что тут стряслось?

И вновь Севе и Ваське пришлось каяться. Рассказали они и про свое «тайное» общество.

– Гм… «Юные зоологи»… Очень любопытно. Насколько я понимаю, это общество создано для защиты и изучения животного мира, – сказал Пал Палыч. – Но почему вы решили заниматься этим только вдвоем? Разве другим ребятам не интересно?

– Можно и других, – смутился Сева. – Мы вон хотели Тольку Жука принять, а он нам какую свинью подложил… Хорошо, что вы подошли…

– Да и животных у нас никаких нету, – чмыхнул носом Васька. – Мы даже объявление написали, а никто не принес. Один этот щенок, да и тот, оказывается, краденый.

– Но ведь животные есть у меня, – пожал плечами Пал Палыч. – Кто же вам мешает в свободное время приходить, наблюдать за ними? Пускай это будет наш общий живой уголок.

– Как «наш»? – Васька так и подпрыгнул. – И змеи, и ящеры – все-все?!

– И лягушки, и саламандры, и хомяки, – засмеялся Пал Палыч. – Признаться, одному мне трудновато за ними ухаживать, тем более что скоро я уеду на месяц… Так договорились?

– Но в нашем сарае… – начал было Сева.

– Помещение пусть вас не волнует. Вы же знаете, что у меня две комнаты.

– Ура! – не сдержался Васька.

Милиционер с довольным видом повернулся к старичку со щенком:

– Будем считать, что инцидент исчерпан?

– Исчерпан, исчерпан, – поспешно подтвердил старичок. – Раз такое дело… Ну, что ж, дарю вам моего Маркиза. Может, и вправду, чему научите. Выдрессируете, одним словом. – И старичок, погладив на прощанье щенка, пошел со двора.

И Сева, и Васька с Пал Палычем отправились знакомой дорогой на улицу Космонавтов. Бывший Маркиз, переименованный в Шарика, тихонько урчал у Севы под курткой.