Текст книги "За круглым оконцем
Повесть"

Автор книги: Маина Боборико

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Шиворот-навыворот

В этот день Сева пришел в школу первым.

Сторожиха тетя Варя домывала в коридоре пол.

– Чего так рано? Погодка-то вон какая – весна… Гулял бы еще, что ли?

Но Сева уже мчался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки сразу и прикрывая портфелем небольшую брезентовую сумку.

В классе, как Сева и предполагал, еще никого не было. Он подошел с сумкой к учительскому столу. Выдвинул ящик, в котором хранились ручка, чернильница и мелки, и высыпал туда с десяток серых бородавчатых жаб. Потом сел за свою парту, раскрыл учебник по зоологии и принялся читать о происхождении земноводных. Так сказать, на всякий случай.

В классе стали появляться ребята. Вразвалочку вошел Васька, насвистывая веселую песенку. Пестрая тюбетейка еле держалась на его круглой макушке, руки были засунуты в карманы так глубоко, словно Васька передвигал ими свои короткие ноги. Весело щебеча, впорхнули в класс Вера и Алеся, которые уже успели помириться, за ними важно вплыл Игорь. Брови его, похожие на рыжие хвостики лисят-близнецов, были сведены к самой переносице. Это должно было доказывать всем, что ему, Игорю, серьезности не занимать. Подводил его только нос, усыпанный веснушками так, словно озорной художник стряхнул на него кисть с золотистой краской.

– Ух ты, Севка зубрит! – удивилась Вера.

– Молодец! – подхватила Алеся, расчесывая челку перед маленьким круглым зеркальцем. – Кому хочется задание на осень получать?

Сева смотрел в книгу и про себя злорадно посмеивался. Поговорите, поговорите… Скоро начнется потеха.

Прозвенел звонок. В конце коридора послышался голос Ирины Ивановны. Сева похолодел. А вдруг изменили расписание, и сейчас вместо зоологии будет русский? Да Ирина Ивановна в обморок упадет, если стол откроет.

А она откроет, обязательно откроет, она всегда деревянной ручкой пишет, да и мел достать нужно.

– Сева, Сева, что с тобой, – потянула его за рукав Вера. – На тебе лица нет!

Сева отдернул руку и, роняя на пол книги и тетради, вытащил из портфеля сумку. Бежать к столу, пересадить лягушек назад, пока не поздно! Конечно, все будут смеяться, но что ты сделаешь. Он ведь не ради Ирины Ивановны полдня вчера угробил на этих квакушек…

Но тут открылась дверь, и в класс вошел Пал Палыч. А Ирина Ивановна прошла дальше, в шестой «А».

Сева шлепнулся на место и облизал пересохшие губы: пронесло!

…В руках у Пал Палыча были какие-то банки с заспиртованными ящерицами. Прижимая классный журнал острым подбородком, он двигался к столу, словно эквилибрист, боясь уронить свою ношу.

Аккуратно поставив все на стол, Пал Палыч поправил очки и поздоровался с ребятами. Класс ответил недружным хором: все торопливо зашелестели учебниками. Кому-то понадобилось разыскать в портфеле тетрадь, кому-то – спросить у соседа книжку.

Учитель двумя пальцами подтянул узелок галстука, открыл журнал и, не обнаружив на столе чернил и ручки, рывком выдвинул ящик.

Не успел он прийти в себя от изумления, как самая большая, самая мерзкая лягушка тяжело шлепнулась на журнал, прикрыв собой не одну двойку.

Это явилось как бы сигналом для других лягушек. Они выпрыгивали так поспешно, словно боялись снова попасть в темный неуютный ящик.

Все повскакивали с мест, а Вера, взвизгнув так, словно ее ущипнули, взобралась на парту и сжала кулачки, будто собралась с кем-то боксировать. Больше всего на свете Вера боялась лягушек, даже самых симпатичных.

Пал Палыч, прижав пинцетом к журналу один из Севкиных «подарков», с интересом рассматривал его, не обращая внимания на то, что остальные лягушки устроили состязание по прыжкам в длину и ребята ловят их.

– Поразительный экземпляр, – наконец вымолвил он. – Поразительный.

Прошло добрых пол-урока, пока они были водворены в банку из-под помидоров. Пал Палыч собственноручно завязал горлышко банки куском марли и поставил на окно. А потом строго глянул поверх очков на ребят и спросил:

– Кто?

Класс молчал, только Вера испуганно вздрагивала и поглядывала на Севу, сохранявшего олимпийское спокойствие.

Пал Палыч повторил вопрос, но, к Севиному удивлению, в голосе не было ни раздражения, ни обиды.

– Ну ладно, не хотите говорить, и не надо, – сказал он. – А жаль. Что ж, начнем урок. Шутько, к доске.

…В этот день Пал Палыч не поставил ни одной двойки. Только несколько раз, будто очнувшись от каких-то своих мыслей, он вскидывал вверх указательный палец и произносил:

– По-ра-зи-тель-ный экземпляр!

Ребята решили, что это плохое предзнаменование.

В том, что лягушек в класс притащил именно Сева, никто не сомневался. Игорь Бородич без труда установил, что Сева сегодня пришел в класс самый первый, так что сделать это больше было некому. Да Сева особенно и не отпирался. То, что учитель не рассердился, а, скорее, обрадовался его проделке, было непонятным и удивительным.

После уроков Севу принялись прорабатывать.

– Умел натворить – умей и отвечать! – Глаза Игоря Бородича горели гневом. – А еще пионер, называется, – добавил он, вкладывая в портфель учебники и тетрадки.

– Я думала, от страху умру, – пискнула Вера. – Больше за партой с тобой сидеть не буду. Так и классной скажу. Может быть, ты завтра в школу скорпиона принесешь? Молодец среди овец…

– Надо будет, и принесу, – пробурчал Сева, вытаскивая из своих бездонных карманов ручки, карандаш, белый ластик и два яблока.

– А ты не груби, а ты не груби! Подумаешь, герой нашелся – класс позорить. Теперь склонять будут на каждом собрании. А ты у нас спросил, хотим мы этого или нет? Спросил? – Коля вышел из-за парты, поправил очки, и, заложив руки за спину, почти так же, как это делает Пал Палыч в минуты раздражения, зашагал по классу.

Каждое Колькино слово Вера сопровождала кивком головы – так она была с ним согласна. Помирившись с Алесей, Вера очень, даже очень осуждала Севины поступки.

– Опозорил нас всех – и рад. За такие дела даже галстук снимают, – не унимался Игорь.

– А что я такого сделал, – не хотел сдаваться Сева. – Да я, может, специально за ними к дальнему болоту ходил! Личным выходным пожертвовал. Так сказать, для науки, для общей пользы. А вы?

– Для общей пользы! Вы слышали, ребята? Он, оказывается, для общей пользы старался. Цацкаемся с этим Бубликовым, а он безобразничает, – ядовито вставила Алеся.

– Ну, чего вы на него навалились? – раздался с задней парты примирительный голос Калошкина. – А может, с ним воспитательную работу нужно провести, чтобы сознательным стал и больше ни лягушек, ни другого барахла в класс не носил? Может, с ним, как с особенным человеком, по душам поговорить нужно? Поручение какое-нибудь дать…

Какое дать Севе поручение, Калошкин уточнить не успел – в класс вошел торжественный Пал Палыч. В руках он держал коробку-копилку, разрисованную золотыми петушками, совсем такую же, какую Севиному братику Андрейке подарили ко дню рождения.

Пал Палыч кашлянул и сказал:

– Откровенно говоря, я не ожидал, что вы так здорово увлечетесь зоологией и сделаете мне такой замечательный подарок. Правда, преподнесен он несколько необычным способом, не так ли? Ну да ладно. Дело в том, что эти лягушки… Нет, вы лучше сами посмотрите!

Осторожно, словно в руках у него был хрустальный сосуд, Пал Палыч поставил коробку на стол и, обведя ликующими глазами притихших ребят, снял крышку…

Серое чудище дышало. Выпуклые глаза стеклянно уставились в одну точку.

– Какая красавица, – не сказал, а выдохнул Пал Палыч. – Нет, вы обратите внимание на окраску! А лапы какие сильные.

Толком ничего не понимая, ребята окружили стол.

– Лягушка как лягушка, – начал было Васька. – Обыкновенная. В болоте таких – тысячи.

– Обыкновенная?! – Пал Палыч так удивился определению Калошкина, что у него очки съехали на самый кончик носа, и он торопливо подхватил их. – Да нет же! Вот именно, что не обыкновенная. Это же чесночница – редкий у нас вид лягушки. Найти ее в лесу, а тем более поймать, очень трудно. Обычно она забирается в сырые места и зарывается в песок. Попробуй отыщи ее там. Лично я за чесночницей уже больше года охочусь, – признался Пал Палыч. – Не знаю, как для вас, но для меня это – настоящее сокровище. И мне бы хотелось… Мне бы очень хотелось поблагодарить того, кто поймал чесночницу и доставил мне такую радость. Давайте сюда голубчика, я хоть обниму его.

Ребята вытолкнули к Пал Палычу растерянного, смущенного Севу.

– Бубликов?! – удивился Пал Палыч. – Очень интересно. Ну, спасибо вам, голубчик, большое спасибо.

И Пал Палыч торжественно, при всех ребятах, пожал потную Севину руку.

Все вышло шиворот-навыворот: вместо нагоняя Сева получил благодарность. Только одного он не знал: радоваться этому или печалиться.

Круглое оконце

Однажды на перемене Васька отозвал Севу в сторону. Осмотревшись и убедившись, что их никто не подслушивает, он сообщил другу потрясающую новость:

– А наш-то Пал Палыч – того… Непонятными делами занимается.

– Чем, чем? – переспросил Сева.

– Непонятными делами, говорю.

Сева посмотрел в зеленые Васькины глаза, на розовый облупившийся нос и рассмеялся.

– А что, может, ему у нас с тобой разрешения спросить, чем можно заниматься, а чем нельзя? Чудак ты…

Сева отвернулся от Васьки и хотел было уйти в класс. По правде говоря, он еще не совсем забыл о Васькином предательстве на уроке зоологии.

– Постой. – Васька решительно преградил ему дорогу. – Ты сначала послушай, потом сам сообразишь…

Он наклонился, чтобы сказать Севе что-то очень важное, но ему помешали. Важной походочкой подплывали к ребятам Алеся и Вера.

Вера рассказывала подружке что-то смешное, и та хихикала через каждые два шага.

– Ребята, а чего это вы в угол забились? – ехидно спросила Вера.

– А тебе-то что? – Сева не мог допустить, чтобы девчонки им командовали. – Проваливайте!

Вера показала ему язык и с чувством исполненного долга повела Алесю дальше.

Звонок! Как всегда не вовремя.

Оттолкнув подружек от двери, мальчики вбежали в класс и, запыхавшись, шлепнулись на парты. Последний урок. Ничего, как-нибудь вытерпят.

Никогда еще не казался он Севе таким длинным, этот урок алгебры. Сева сидел и гадал, о чем это собирается поведать ему Васька. Очень уж тот раззадорил его своим таинственным видом.

После занятий друзья короткими дорогами, через дворы и скверы, примчались на обрывистый берег реки. Лишь возле полуобвалившейся пещеры, где они прятали снаряжение для рыбалки, оба перевели дух. И Васька шепотом поведал Севе загадочную историю.

Так вот на днях знакомый мальчишка с соседней улицы рассказал ему, что Пал Палыч покупает в ветеринарном институте белых мышей. Для чего – непонятно. Но только каждую пятницу, ровно в 14 часов по московскому времени, учителя можно увидеть возле института с банкой, в которой копошатся мыши. Пал Палыч относит их к себе домой, а в следующую пятницу идет за новыми.

– Может быть, он какие-нибудь опыты проводит? – сказал Сева. – Подумаешь, непонятное дело!.. Любишь ты, Васька, туман напускать. А лягушки ему, думаешь, зачем? Любоваться, да? Тоже, наверно, для опытов.

– Для опытов, говоришь? – У Васьки загорелись глаза. – Вначале я тоже так думал, но вчера…

– А что было вчера? Да говори, не тяни ты душу!

Васька оглянулся. Кругом спокойно, только возле скворечника хлопочут птицы да бузина на откосе шевелит маленькими листочками, которые еще не научились шелестеть.

– Вчера вызывает меня в учительскую завуч Зинаида Михайловна, – Васька почему-то перешел на шепот, – и говорит: «Сбегай, говорит, Калошкин, к Пал Палычу домой да попроси зайти ко мне. Очень он мне нужен». Ну, я и пошел. Отыскал его дом на улице Космонавтов, тринадцатую квартиру. Стучу – никакого ответа.

Васька зябко повел плечами. Севе тоже почему-то стало холодно.

– Ну?

– Ну и ну… Толкнул дверь, захожу. Слышу из коридора – разговаривает с кем-то Пал Палыч. Думаю – по телефону, наверно, или кто в гости пришел. Прохожу дальше и вижу: дверь в комнату закрыта, а в ней маленькое круглое оконце проделано. Наш Пал Палыч стоит возле этого оконца, смотрит в него и говорит: «Ну как, ваше сиятельство, понравился вам завтрак? На здоровье, не стоит благодарности…» Представляешь? А потом побарабанил пальцами по стеклу и говорит: «Ах, Юленька, Юленька, и когда ты научишься хорошо себя вести? Не пора ли отдыхать? Я ведь вам не мешаю».

– Я, понимаешь, просто оторопел. А за дверью вдруг что-то как зашелестит! Как начало постукивать! У меня ноги к полу так и приросли. Стою и слова сказать не могу. Помнишь, Пал Палыч сам как-то говорил, что живет один, а тут… «сиятельство…», «Юленька…». Чертовщина какая-то.

Сева засмеялся.

– Чудак! Может, к нему какая-нибудь племянница приехала?

– Тогда почему он с ней через стеклянное круглое оконце разговаривает? Да и голоса оттуда не было слышно.

– А что потом? – Сева только притворялся равнодушным, а сам так и подпрыгивал от любопытства.

– А потом Пал Палыч отошел от двери и увидел меня. Увидел и говорит: «Проходите, Калошкин, не стесняйтесь. Сейчас я вас яблоком угощу». И повел. Только не в ту комнату, с оконцем, а в другую. Там никого не было. Вся она заставлена стеллажами с книгами, а на столе – большая тарелка с яблоками. Будто он знал, что я приду к нему. Взял я одно яблоко, передал, что просила Зинаида Михайловна, и ходу на улицу.

– Вот так новость, – разочарованно протянул Сева и подфутболил камешек. – Трепач ты, Васька. Я думал, ты и впрямь что-нибудь интересное узнал, а ты…

– Ну да, – обиделся Васька, – я трепач… Можно подумать, что у вас дома тоже в двери круглое оконце проделано, а за ним какое-то «сиятельство» живет. Что-то я ни разу его не видел.

– Ладно, – сказал Сева, – не обижайся, давай лучше узнаем, что это такое. Идет?

– А как ты узнаешь. Просто взять да зайти? Так я ж тебе говорил – он в ту комнату не пускает, во вторую ведет.

– А мы – без спросу, – усмехнулся Сева. – Он и знать не будет.

– Т-то-есть как – знать не будет? – от удивления Васька даже заикаться начал.

– А вот так… – загадочно проговорил Сева. – Вечером узнаешь. Как стемнеет, приходи к нам. Договорились?

Незваные гости

Чтобы не уснуть, Сева выпил целый стакан крепкого утреннего кофе и открыл книгу «Полесские робинзоны». Но то, что ожидало его в эту ночь, не давало сосредоточиться, и приходилось начинать страницу вот уже в третий раз.

В голову лезли самые невероятные мысли. А вдруг и правда за круглым оконцем Пал Палыча какая-то тайна. И сегодня они ее откроют.

За окном раздался тихий свист, и в стекло ударилась горсть мелких камешков.

Васька. Пора!

Осторожно, чтобы не разбудить Андрейку, с которым Сева спал в одной комнате, он вышел из дому. Двери, смазанные с вечера подсолнечным маслом, даже не скрипнули.

Ожидая на улице Севу, Васька с аппетитом уплетал хлебную горбушку с маслом.

– Хочешь? – тихо спросил он, разламывая хлеб пополам.

Но Севе есть не хотелось. Ваське хорошо. Его мать, тетя Алена, ушла на завод в ночную смену, отец, агент по снабжению, в командировке. На этот раз уехал далеко – в Архангельск. Он иногда по целому месяцу дома не бывает. Хоть до утра разгуливай, никто слова не скажет.

Улицы были пустынны, но хотелось говорить шепотом. Асфальт предательски шумно отвечал на шаги. Кое-где в окнах домов еще горел свет и уличные фонари холодно и свысока поглядывали на юных разведчиков.

Вот и улица Космонавтов.

В доме, где жил Пал Палыч, спали.

– Раз, два, три, четыре, пять… Его окно на первом этаже, – тихо сказал Васька. – Вот оно.

– А ты не ошибся? – Сева пригладил ладонью челку.

– Проверим по подъездам: третий подъезд с левой стороны. Точно, пятое окно.

– А может, нехорошо все это? – не унимался Сева. Собственно, затеял все он сам, но теперь ему почему-то стало страшновато. Но разве можно в этом признаться!

– Но мы ведь только посмотрим! – прошептал Васька. Чувствовалось, что и у него храбрость поубавилась.

Окно оказалось незапертым, но проникнуть внутрь было не так-то просто. Руки ребят наткнулись на густую металлическую сетку.

– Вот тебе раз! – выдохнул Васька. – Что же делать?

– Наверное, она укреплена на гвоздиках. Попробуй снять с той стороны, а я – с этой.

– Попробую, – прошептал Васька.

Несколько долгих минут ребята осторожно подергивали сетку.

Потом в лица им пахнуло теплом и каким-то странным запахом.

– Готово…

Васька, а за ним Сева бесшумно перелезли через подоконник внутрь комнаты. Сева щелкнул кнопкой фонарика. Раз, еще раз… Лампочка не зажигалась. И почему он не догадался проверить фонарик раньше? Видимо, Андрейка пережег. Придется идти на ощупь. Эх, знать бы, где здесь, в комнате, выключатель…

– Стой… табурет… – шепотом говорил он, чтобы Васька не расквасил нос. – Теперь какие-то стеклянные банки, диван…

Вдруг Васькин вопль потряс тишину.

– Васька, что с тобой?

Словно слепой, вытянув вперед руки, натыкаясь на какие-то вещи, Сева бросился туда, откуда раздавались жалобные Васькины всхлипывания.

За стеной торопливо прошлепали по полу чьи-то шаги, и в комнате вспыхнул свет. На пороге, в пижаме и шлепанцах, стоял Пал Палыч.

– Кто здесь?

Васька уже не мог кричать, а только шептал:

– Ой, мама, мамочка…

Глаза его были полны ужаса. Он стоял посреди комнаты, а вокруг его ног лениво обвивалась, поблескивая золотистой шкурой, огромная змея. Маленькая блестящая головка скользила по ноге.

Вторая такая же змея шлепнулась с дивана, мимо которого только что прошел Сева.

– Ой, – жалобно пискнул Сева и моментально прыгнул на стул.

– Бубликов?! Калошкин?! Как вы сюда попали?

Быстро подойдя к Ваське, Пал Палыч освободил его из неожиданного плена.

– Помоги выдвинуть стекло книжной полки, – приказал он Севе.

Сева неохотно слез со стула и выдвинул стекло.

– Спать, мои хорошие, спать, – сказал Пал Палыч и впустил туда своих странных постояльцев. Затем повернулся к ребятам.

– А теперь кайтесь.

И показал на диван, где только что спала змея. А чтобы Сева и Васька не трусили, уселся на него первым.

– Н-н-нет, мы… постоим, – пролепетал Васька. Правая нога его отплясывала что-то вроде чечетки, а сам Васька дергался, будто его било током.

– Я… Я лучше на стул. Можно? – предварительно осмотрев стул со всех сторон, спросил Сева.

Собравшись с духом, он же рассказал Пал Палычу, что привело их сюда.

Выслушав Севу, Пал Палыч вдруг начал так хохотать, что в клетках встрепенулись птицы.

Он хохотал, а друзья с любопытством озирались вокруг. Теперь можно было спокойно приглядеться к обитателям этой странной комнаты.

Желтый попугай, нахохлившись, сидел на форточке и сердито смотрел на ребят.

– Попугай, смотри, Васька, настоящий попугай!

– Карл! Карл! – сердито проскрипел попугай, склонив голову набок.

– Это его так зовут? Смотри ты – говорить умеет, – с уважением заметил Сева.

– А ты что думал? – выдохнул Васька. Теперь ему стало ясно, с кем разговаривал Пал Палыч перед круглым оконцем в двери.

Попугай вдруг открыл глаза и, вытянув шею вперед, старательно произнес:

– Ха-лиф!

А потом залопотал что-то совсем непонятное и, расправив крыло, стал перебирать перышки крючковатым носом.

Ребята переглянулись.

– Знаешь, знаешь мою фамилию, – усмехнулся Пал Палыч и провел рукой по пестрой головке. – Умница.

– Пал Палыч, а кто такой… «ваше сиятельство»? – немного покраснев, спросил Васька.

Учитель озадаченно посмотрел на него, а потом, словно вспомнив что-то, улыбнулся и поманил ребят в другой конец комнаты. Там, в стеклянном террариуме, замерло пять странных существ, чем-то напоминающих больших ящериц.

– Вон тот, что около стенки, и есть «ваше сиятельство», – пояснил он.

Серые шишковатые туловища этих существ чем-то напоминали панцыри древних рыцарей; гордо приподнятые головки, холодный острый взгляд из-под полуопущенных век… Вот так «сиятельства»!..

Животных можно было принять за неживых, не чувствовалось даже их дыхания.

Сева протянул руку, но неподвижные изваяния вдруг встрепенулись и мгновенно очутились в другом углу жилища.

– Ой! – испугался Сева.

– Это агамы. Очень интересные существа. Вот хорасанская агама. Такой экземпляр можно увидеть разве что в Батхызском заповеднике, что возле города Кушки.

– Самая южная точка СССР, – с видом знатока важно произнес Сева.

– Точно. Это – туркестанская агама. А вот и моя любимица Санька – кавказская. Очень любят тепло, приходится включать для них обогреватели.

– А они кусаются? – опять не сдержался Сева.

– Нет, что ты.

Пал Палыч протянул в террариум руку, взял одну агаму и посадил себе на плечо.

– Видите, совсем меня не боится. Можете ее погладить.

Ребята добросовестно погладили шершавую спинку и хвост, загнутый наподобие буквы «у», хотя руки у них противно вздрагивали. Особенно у Васьки.

– А эти… Змеи… – спросил он, со страхом покосившись на книжную полку.

– О, вы заметили, как они красивы? – Пал Палыч обнял ребят за плечи и подвел ближе. – Вон те, с которыми познакомился Вася, – полозы. Они не ядовиты. А это удавчик. У нас в стране других не водится.

– И много у вас этих самых… красивых змей? – как можно бодрее спросил Сева, словно сию минуту был готов всех до одной обмотать вокруг своего тощего туловища.

– Шесть, всего шесть штук. – И, словно успокаивая ребят, учитель добавил: – Но это пока. Летом поеду на Кавказ, наловлю еще.

Ребята не узнавали Пал Палыча. Он казался намного моложе, энергичнее, глаза так и светились от удовольствия, словно все эти звери и птицы были его лучшими друзьями.

– Идите сюда. – Пал Палыч опустился на корточки и открыл перед ребятами низенькую клетку. – Как вы думаете, кто это?

– Ящерица! – выпалил Сева, испугавшись, что Васька его опередит.

– А вот и не угадал. Перед вами – пятнистая саламандра собственной персоной.

Черная, будто начищенная гуталином, саламандра красиво поблескивала на зеленом мху.

– Опасная у нее красота. Подержишь в руках – немедленно мой с мылом: кожа у саламандры ядовита.

Ласково глядя на саламандру, Пал Палыч добавил:

– Мне бы еще длиннохвостую достать. Но как? Ее не только поймать, увидеть трудно – такая быстрая.

– А где они водятся, эти длиннохвостые? – поинтересовался Сева.

– В Закарпатье и на Кавказе.

– Севка, смотри – птицы!

Осмелившись, Васька уже успел разглядеть среди множества клеток и птичьи жилища.

– Это все попугаи?

– Нет. Это японские амадины, а вон в том уголке огненный ткачик. Видели когда-нибудь такую птицу?

– Нет! – дружно ответили ребята.

– Ох и здорово умеет она из листьев и трав гнезда плести! Потому ее так и прозвали – ткач. Есть у меня и белоголовые мунии, но с ними я познакомлю вас в следующий раз. А пока пройдите-ка сюда. – И Пал Палыч открыл еще одну небольшую клетку.

– Ля-лягушки… – удивился Сева и так покраснел, что стало жарко.

– Узнаешь свою чесночницу, Бубликов? А вон квакша. Вы, наверное, ни разу квакши не видели. У себя на родине она живет на деревьях. На лапках у нее присосочки, и лазать по деревьям, по стенкам клетки для нее сущий пустяк. Квакшу очень нелегко увидеть в естественных условиях. Она меняет окраску кожи под цвет ствола, листьев и даже цветов. А вон та, видите? Ярко-зеленая с оранжевым брюшком? Это – жерляночка.

Тяжело поднявшись с корточек, Пал Палыч взглянул на часы.

– Ого, поздно уже! Теперь – спать. Ты, Сева, на диване ляжешь, а Вася – на кровати. Обо мне не беспокойтесь, у меня еще кресло раздвижное есть. А родителям вашим я позвоню.

– Нет, я лучше домой пойду, – вдруг застеснялся Сева, поглядывая на мирно отдыхавших змей, словно спать ему предлагали не в соседней, а в этой комнате.

Но усталость и пережитые волнения брали свое. Некоторое время он еще слышал, как Пал Палыч шагал по комнате взад-вперед, а потом, набрав телефонный номер, говорил, прикрыв трубку ладонью:

– Они у меня. Я их спать уложил. Да вы не беспокойтесь, утром я их домой отошлю.

Сон укутал Севу таинственным покрывалом.

В окно лукаво заглядывал светлый глаз луны, а обитатели таинственной комнаты притихли в ожидании первого солнечного луча.