Текст книги "Место на земле"

Автор книги: Махмуд Теймур

Соавторы: Ахмад Рушди Салех,Абдаррахман аль-Хамиси,Саад Хамид,Юсуф Идрис,Субхи Ганим,Абдаррахман Фахми,Myрси аш-Шафии,Мухаммед Теймур,Муса Сабри,Мухаммед Абд-эль-Азиз
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Место на земле
Рассказы современных египетских писателей

Предисловие

О Египте, старом и новом, написано множество книг. Путешественники, побывавшие в этой живописной и яркой стране, любили делиться своими впечатлениями и часто издавали книги в ярких обложках с «живописными» названиями: «Улыбка сфинкса над Египтом», «Земля солнечного бога», «Египет – родина волшебства», «Египет – сад аллаха», и т. д.

А сейчас перед вами книга о Египте, написанная египетскими писателями, и во всей этой книге вы не встретите ни одного упоминания о пирамидах, или о знаменитых колоссах Мемнона, или о сфинксе, или о прославленной красоте Нильской долины – ни слова о том, что издавна считалось гордостью Египта и привлекало сюда богатых туристов со всего света.

В чем тут дело? Или рассказы о красоте этой страны – выдумка? Нет, конечно. По выражению французского писателя коммуниста Роже Вайяна, «Египет – это самый прекрасный в мире сад, но возделывают его самые нищие в мире садовники». Прочитав эту книгу, вы познакомитесь с простыми людьми, населяющими Египет: с пахарями-феллахами, многие из которых, прожив всю жизнь в своей деревушке, умирают, так и не повидав пирамид, с мелким городским людом, с безработными служащими, с интеллигенцией, с рабочими.

Эти люди очень бедны. Сами они говорят о себе так:

«Феллах подобен иголке, которая всех одевает, а сама остается голой»…

Мысли простых египтян заняты заботами о куске хлеба, о крыше над головой, о месте на земле, и неудивительно, что, глядя их глазами, мы не увидим ни храмов, ни гробниц – ничего «красивого». Но зато, прочитав эту книгу, мы сумеем взглянуть на Египет не со стороны, не сверху вниз, а изнутри – глазами самих египетских тружеников.

Вместе с тем, читая эту книгу, не забывайте, что большинство рассказов, напечатанных в ней, отражает вчерашний день Египта. Именно вчерашний – уже отошедший, но еще такой недавний. Огромные перемены произошли в стране за последние несколько лет.

23 июля 1952 года несколько молодых офицеров египетской армии возглавили восстание против прогнившей монархии Фарука – опоры империализма и реакции. За восставшими офицерами пошли находившиеся под их командованием подразделения. Через несколько часов к этим войскам присоединился весь гарнизон Каира, а к утру – и все армейские части, расквартированные в других городах. Восстание было поддержано народом. Король Фарук, прославивший свое имя необычайным обжорством, пьянством и развратом, сказал однажды, что в наше время могут не опасаться за свою жизнь только четыре короля: червонный, бубновый, трефовый и пиковый. Теперь он счел для себя благоразумным отречься от престола. Революция свершилась. Египет стал республикой.

Немного времени прошло с тех пор, но перемены произошли немалые. В нескольких рассказах вы прочтете о безработных на улицах большого города. Вполне возможно, что не все эти люди уже нашли работу и кров, но они несомненно нашли свое место в рядах борцов за независимость, за национальное освобождение Египта.

Еще совсем недавно египетским детям приходилось часто работать наравне со взрослыми. Вы прочтете об этом в рассказах Юсуфа Идриса и Ибрагима аль-Хатыба. Какова сегодня судьба наших маленьких героев, мы не знаем, но уже вводятся новые законы, ограничивающие и запрещающие детский труд.

Но из новых законов самые важные – это, конечно, законы о земле, законы, касающиеся феллахов.

Феллахами в Египте называют крестьян, которые составляют три четверти населения страны. «Феллах» по-арабски означает, во-первых, «пахарь», а во-вторых, «мужик», «деревенщина», «невежда». Местная знать и иностранцы издавна считали феллаха существом не очень разумным и… очень счастливым. Вот как, например, отзывается о феллахе одна из самых солидных в мире энциклопедий – «Британика»:

«Феллах, как правило, послушен и покорен властям, хотя в то же время ему свойственна глубокая подозрительность, которую он проявляет не только по отношению к хозяевам, но и к своим же собратьям. Все эти качества делают из него человека скрытного, индивидуалиста…»

Вдумайтесь в эти слова. В них не только высокомерие колонизаторов, не только презрение «цивилизованного» англичанина к египетскому «туземцу», – в них еще и страх. Да, хозяева пытаются уверить всех и прежде всего себя самих, что их слуги слишком покорны, чтобы помышлять о лучшей жизни, и слишком «индивидуалисты», чтобы объединиться и сообща сбросить иноземное ярмо.

Впрочем, английские путешественники и отставные колониальные чиновники, пишущие на досуге мемуары о своей службе в Египте, всячески пытались доказать, что египтянину вовсе не к чему объединяться и не за что бороться, так как «самое удивительное в египтянине то, что он человек счастливый и довольный жизнью». Сразу напрашивается вопрос: в чем секрет такого счастья? Неужели только в том, что живешь «в тени пирамид» и под боком у сфинкса? Все-таки для «довольства жизнью» нужны и хлеб и крыша над головой. Значит, необходимо конкретно рассказать о ценах на хлеб и на жилье и о средней величине заработка…

И тут на читателя обрушивается поток лжи и фальши.

Вот, например, если верить описаниям, которые дает известный путеводитель по Египту Бертона Холмса, а также тем книжкам, о которых мы говорили вначале, то жизнь феллаха протекает примерно так.

После того как нильская вода, заливающая во время ежегодного наводнения оба низких берега, спадает, феллах выходит в поле и беспорядочно бросает семена в теплую плодоносную грязь, оставшуюся после половодья. Ухаживать за посевами нет никакой нужды: Нил оставил достаточно воды, солнце в Египте щедрое, и в течение трех – четырех месяцев, пока посевы не созреют, феллаху делать решительно нечего. Собрав урожай, он выпускает на поля воду из специальных бассейнов, которые Нил наполнил во время разлива. Собрав второй урожай, феллах повторяет ту же операцию и сеет и жнет в третий раз. А в промежутках между севом и жатвой крестьянин целыми днями лежит в долбленом челноке, который лениво плывет вниз по Нилу. Время от времени феллах поднимается, так как чувствует, что рыболовная леска, привязанная к большому пальцу его ноги, дергается, – значит, снова попался карп или окунь, которые в изобилии водятся в Ниле…

Не будем сейчас спорить, не станем доказывать, что эта картина жизни феллаха, которую мы срисовали с «подлинников», написанных иностранными туристами, является бессовестной ложью. Просто посоветуем внимательней прочитать рассказы А. аш-Шаркави и И. эль-Халима, помещенные в этом сборнике. И, читая, не удивляйтесь, например, тому, что коза и куры проводят ночь в той же комнате, где спит вся семья феллаха. В Египте только самые богатые крестьяне имеют хлев для скотины. Возможно, вы обратите внимание на жалобу мальчика, который «никак не мог понять», почему его дядя дорожил ослом больше, чем им, «единственным ребенком в семье». Понять это легко. Труд человека в деревне и в городе ценится настолько низко, что если кому-нибудь случается нанять быка или осла, то за него платят пять – семь пиастров в день, а человеку за дневной труд дают всего три пиастра.

Но и эти рассказы отражают только вчерашний день Египта. Сразу же после революции по всей стране были созданы крестьянские комитеты, повсюду феллахи отказывались платить аренду и подати, делили помещичьи земли, начали осваивать пустыню – ту пустыню, которая занимает девяносто три процента всей площади страны.

«Из большого камня можно сделать маленькую песчинку, но из большого цветка нельзя сделать маленькую почку», – говорится в старой арабской пословице. Очень долго ждал Египет своей весны, но вот она наконец пришла, и лопнули созревшие почки. Пусть распустились еще не все цветы, но возврата к старому уже не будет.

В рассказе «Сахарная болезнь», который вы найдете в этой книге, автор описывает один забавный случай, который произошел с ним самим на решающем экзамене по глазным болезням. Почему этот экзамен решающий, автор не говорит. Ведь он пишет для египетских читателей, а египтянам не надо объяснять, какой это бич для страны – глазные болезни. Достаточно сказать, что из ста юношей, призываемых в армию, восемьдесят бывают непригодны для военной службы из-за глазных болезней. Сами египтяне невесело шутят: «В Египте на двух человек приходится три глаза».

От пыли, от жгучего солнца слепнут феллахи, работающие по двенадцати – пятнадцати часов в поле. От постоянного недоедания развивается болезнь глаз у студентов университетов. От тесноты, от нищеты, от недостатка медицинской помощи в Египте был самый высокий в мире процент слепых от трахомы. Был. Должно быть, есть и сейчас – за несколько лет не вылечишь всех больных. Но уже создается по всей стране сеть постоянных и передвижных медицинских пунктов, ведется учет больных, и всё больше студентов, сдав решающийэкзамен по глазным болезням, начинают борьбу со слепотой, борьбу против тьмы, которая веками держала в плену египтянина.

И, разумеется, это борьба не только за здоровье и чистоту, и не только врачи ведут ее.

Читая рассказы, вы обязательно почувствуете, что египтянин, как правило, человек глубоко религиозный. Где бы он ни находился, пять раз в день он совершает омовение и произносит молитву. К молитве и к смирению перед аллахом призывают его учителя «закона божьего» в школе, муэдзины на высоких минаретах и дикторы государственного радио. Изучение корана является одним из главных предметов школьной программы, и до сих пор старики вспоминают изречение арабского полководца Амра, который тысячу триста лет назад завоевал Египет и обратил его подданных в мусульманство. Вот что сказал Амр: «Книги не нужны, если они согласны с кораном, и вредны, если они противоречат ему».

Но даже в этой области наметились большие перемены.

Есть в Каире знаменитый мусульманский университет Аль-Азхар (упоминание о нем вы встретите во многих рассказах). Двадцать – тридцать тысяч студентов, съехавшихся со всего арабского мира, проводят здесь по десяти-двенадцати лет, изучая богословские науки. Этот университет был основан тысячу лет назад, и его гордостью до недавних времен было то, что его учебная программа не менялась столетиями. Неудивительно, что этот университет всегда был опорой и оплотом реакции. Был. А сейчас студенты Аль-Азхара вместе со всей молодежью Египта борются за то, чтобы их страна ни от кого не зависела. Рано еще говорить об окончательных результатах этой борьбы, можно только сказать, что справедливая борьба не бывает бесплодной. Что касается внутренних дел своей страны, то студенты-богословы считают, что не духовенство должно управлять Египтом, а свободные граждане, независимо от того, какой веры они придерживаются.

Да, большие перемены произошли в этой древней стране, и особую роль в создании нового Египта играет его национальная литература.

В этом сборнике печатаются рассказы восемнадцати авторов. Некоторые из них уже давно пользуются известностью у себя на родине и за границей, а другие только начинают свою литературную деятельность.

Братья Мухаммед и Махмуд Теймуры – известнейшие писатели. Махмуда Теймура по праву считают родоначальником нового в египетской литературе жанра – жанра новеллы, короткого рассказа.

К писателям старшего поколения принадлежат также Тауфик аль-Хаким, Абдаррахман Фахми, Ахмад Рушди Салех. Эти и другие писатели несомненно испытали на себе значительное влияние русской литературы, которая пользуется в Египте большой популярностью. Влияние это сказывается не только в том, что многие египетские авторы в своих рассказах, романах, стихах сочувственно цитируют русских классиков или даже заимствуют их приемы (например, один из рассказов этого сборника, «Не виноват!», явно перекликается со «Злоумышленником» А. П. Чехова), – влияние русской литературы значительно глубже. Вы почувствуете его в самой манере письма, в простоте и народности языка, в выборе героев.

Египетский критик Ахмад аль-Бадини писал: «Мы нуждаемся в такой литературе, за которую ратовал М. Горький, требовавший, чтобы литература была наполнена верой в человека, в скрытые, бессмертные силы человека и отражала действительный мир, окружающий угнетателя и угнетенных, жертву и палача».

Особенно боевым духом отличается творчество младшего поколения египетских писателей, среди которых прежде всего следует отметить Абдаррахмана аш-Шаркави, Абдаррахмана аль-Хамиси и Юсуфа Идриса.

Абдаррахман аш-Шаркави как-то сказал, что видит призвание писателя в том, чтобы бороться «за право детей играть и смеяться». А еще далеко не все дети Египта получили это право. Вы убедитесь в этом, прочитав рассказ Абдаррахмана аш-Шаркави «Заветная мечта».

Юсуф Идрис – один из самых молодых писателей Египта и, должно быть, один из самых талантливых. По образованию он врач и, судя по некоторым его рассказам, до сих пор не оставляет врачебной работы. В истории литературы известно немало прекрасных писателей, чьей первой профессией была медицина. Связь между этой наукой и литературой, конечно, не случайная. Кому, как не врачу, люди рассказывают о своих страданиях и недугах? Кто еще имеет такую возможность видеть все скрытые болезни и пороки отдельных людей и всего общества? Но достоинства Юсуфа Идриса как писателя скорее не в том, что он умеет разглядеть у человека его «больное место», а в том, что он удивительно остро чувствует сильные, здоровые черты своих героев, умеет так написать о самых мрачных сторонах жизни, что эти описания не убивают веры в будущее, вызывают не бессильную печаль, не безнадежность, а, наоборот, протест, стремление бороться и победить.

Все эти писатели – разных взглядов, разных почерков. Но интересно отметить одну черту, которая, как нам кажется, характеризует все тридцать рассказов сборника: это – настойчивое стремление египетской художественной литературы к абсолютной правдивости, к полнейшей достоверности. Так, в каждом рассказе вы непременно встретите точное указание места, где происходит действие; не менее точно зафиксировано время; непременно названы по именам все, кто находится в поле зрения автора во время описываемого им события. Такие детали порой кажутся совершенно излишними, но эта особенность современной египетской литературы восходит, очевидно, к очень древней традиции. Когда-то люди с презрением относились к певцу или к сказителю, если он говорил «небылицы». Прежде чем начать свою повесть, рассказчик клялся слушателям, что он не скажет и слова неправды, что повесть не выдумана, не сочинена им, а услышана от верных людей или от дедов и прадедов. И в доказательство он приводил точное время и место действия, называл по именам людей, присутствовавших при важных событиях. Писатели нового Египта еще, по-видимому, не отказались от этой старинной традиции, и многие их рассказы звучат, как документальные очерки, как точный отчет о жизни современного Египта. Правду этих рассказов нельзя не почувствовать…

Раскрывая эту книжку, вы будто раскрываете дверь дома, в котором еще ни разу не были и о котором знаете только понаслышке. Войдя в этот дом, вы познакомитесь с его хозяевами, с их нелегкой трудовой жизнью, услышите жалобу и протест, слова отчаяния и надежды. Вы разделите их горе и радости, вы станете другом этого дома, другом египетского народа.

Р. Кушниров и А. Султанов

МУХАММЕД ТЕЙМУР

Праздничный свисток

Перевод В. Борисова

Переулок, о котором мы сейчас расскажем, узкий, длинный и немощеный. Он начинается от высокой глухой стены и выходит на большую улицу, где по правую руку вы видите великолепный дворец, который, впрочем, можно принять и за тюрьму, а слева – гробницу шейха Вахми. Возле этой святыни мужчины и женщины читают суру Фатиху [1]1
  Сура Фатиха – первая из 114 сур (глав) корана.


[Закрыть] с мольбой и надеждой смотрят в небо и совершают омовение, чтобы аллах ниспослал им благоденствие.

Дойдя до середины переулка, вы обязательно заметите Умм Милим. Она сидит на корточках перед своей «торговлей» – плетеной корзинкой, в которой разложены варенные в масле бобы, салат и лук порей. Эту снедь покупают жители переулка: рабочие, извозчики. Если же вы дойдете до стены, преграждающей путь, вы увидите дерево, которое дает тень каждому, кого усталость свалила с ног.

Возвращаясь обратно, не спешите, будьте осторожны, иначе вы обязательно попадете в колдобину, споткнетесь о бугор или поскользнетесь на кожуре, которую прохожие бросают себе под ноги без зазрения совести и без риска быть оштрафованными.

Огромный дворец, о котором мы говорили, принадлежит паше́ [2]2
  Паша́ – титул высших военных и гражданских сановников в Египте (отменен после революции 1952 года).


[Закрыть], не пожелавшему покинуть квартал, где жили его предки. У дверей здания, положив ногу на ногу, всегда сидит слуга лет пятидесяти пяти. Чтобы убить время, чтобы не скучать, он перебирает четки. Глаза его краснеют всякий раз, как он произносит имя аллаха всемогущего. Его губы похожи на кусок жареного мяса, а нос – на лягушку, которая будто прыгнула к нему на лицо, да так там и осталась. Он высок, тучен, и, когда идет по переулку, тело его колышется подобно телу большого слона.

* * *

Первый день праздника. В переулке шум, суета. Дети с игрушками в руках, в новых платьях весело переговариваются, смеются и бегают. Радуются и их отцы. Они прохаживаются по переулку и при встрече приветствуют друг друга: «С Новым годом!»

А вот мальчик, худой, бледный. Он смотрит на товарищей, и по глазам его видно, что он завидует им. Ведь у него нет того, что есть у других детей: нет радости и счастья. Он стыдится своей грязной одежды, своих босых ног. Сейчас он стоит рядом с ними, заложив руки за спину, и улыбается, будто просит разрешения разделить со всеми радость праздника. И что в этом плохого? Ведь он такой же ребенок, как и все. Плачет, если его обидят, радуется, если получит то, что хочет получить. Но где ему получить то, что хочет! Ведь он сирота. Ему было пять лет, когда умерла его мать, а спустя два года умер и отец. Брат отца взял его к себе. Но разве может чужая семья заменить тепло материнской любви?

Ребята шли не торопясь, но, выйдя из переулка на широкую улицу, пустились наперегонки. И тут один из них упал. Товарищи подбежали к нему и помогли подняться. Они смеялись и шутили, как маленькие беззаботные птички. Мальчик, который упал, был сначала мрачным, он чуть не расплакался. Но вот он вспомнил, что сегодня праздник, что нужно не плакать, а радоваться. И он уже забыл, что падал, он скрыл свою боль и побежал вслед за другими… А сирота? Его боль не забывается. Слишком глубоко проникла она в его тело, на котором страдания уже оставили свой неизгладимый след.

А ребята снова в переулке. Смеясь и напевая песенки, они подходят к высокому дереву. И тут один из них говорит:

– Зачем мы пришли сюда? Ведь по большой улице ходят торговцы. Давайте вернемся!

И снова они бросились наперегонки, оглашая воздух криком.

* * *

А по широкой улице в это время проезжала повозка, которой правил парень с квадратной фигурой и четырехугольной головой. Он погонял жеребца, напевая красивую городскую песенку. Подъехав к слуге паши, он звонким голосом сказал ему: «Салам». Слуга сквозь зубы ответил на приветствие и при этом покачал головой, как бы сожалея, что так пали нравы простонародья.

Ребята возвращались в свой переулок, и у каждого в руке был свисток, купленный у разносчика на улице. Они свистели и напевали. Эта музыка, клянусь жизнью, вселяла радость в сердца. Она была нестройной, но зато веселой. Она влила в душу сироты смелость. Он подошел к товарищам. Они плясали, и он плясал вместе с ними. Да он и не мог не плясать!

Старший из ребят, по имени Сана, посмотрел на него и сказал так, чтоб все слышали:

– Где твоя новая одежда, Али?

Али не ответил, а ребята засмеялись.

Тогда другой спросил:

– Друг, а где твой свисток?

А третий добавил:

– Хватит плясать, давайте-ка засвистим все вместе. Пусть тот пляшет, у кого нет свистка.

Сирота не перестал плясать. Ему так не хотелось уходить от их игр, что он сделал вид, будто не слышит обращенных к нему вопросов.

В это время в переулке показался маленький человечек с длинной бородой. Выступая медленно и важно, левой рукой он поглаживал бороду, а в правой у него были четки. Ребята бросились ему навстречу. Поднялся и слуга. Он приблизился к старику и поцеловал ему руку. Все остальные целовали полы его джуббы [3]3
  Джубба – верхняя мужская одежда.


[Закрыть].

Старик возглавлял секту «Накшабандия» [4]4
  «Накшабандия» (арабск.) – в буквальном переводе «выгравированная на знамени».


[Закрыть], члены которой были обязаны через каждые десять минут произносить слово «джаляля» [5]5
  «Джаляля» (арабск.) – величие.


[Закрыть]. Первый шейх этой секты умер пятьсот лет тому назад, после того как благочестие вывело это слово на его груди. С тех пор секту стали называть «Накшабандия».

Потом появился продавец сладостей. Ребята бросились к нему, побежал с ними и сирота. Он стал позади ребят, и один из них протянул ему кусок халвы:

– Возьми.

Но Али отрицательно покачал головой. Гордость сироты рассердила парня, и он бросил халву на землю. Али подобрал халву и отдал голодной собаке, которая от радости завиляла хвостом. Сирота отошел в сторону, и по лицу мальчика было видно, как страдает его оскорбленная гордость, каким одиноким он чувствует себя среди товарищей. А парень, который дал ему кусок халвы? Он шел злой, пожимая плечами. Гримаса презрения и высокомерия искривила его лицо.

Вдруг дети увидели, что навстречу им идет Мехмуд, по прозвищу аль-Футувва [6]6
  Аль-Футувва (арабск.) – молодечество.


[Закрыть]. Они дружно закричали: «Мехмуд-лев! Мехмуд-лев!», и захлопали в ладоши. Мехмуд, а он был главарем всех ребят в переулке, шел кичливой походкой, улыбался и при этом размахивал палкой с таким видом, будто то была не палка, а боевой меч. Мехмуд – действительно сильный и крупный парень. Он никогда не пропускает случая подраться и пустить в ход свои кулаки. И победа чаще всего бывает на его стороне. Под кличкой «Мехмуд-лев» он известен во всех соседних переулках.

Слуга-привратник встретил его недовольным и пренебрежительным взглядом, но в ответ Мехмуд так захохотал, что привлек внимание прохожих. Слуге ничего не оставалось, как только презрительно плюнуть.

А один из мальчишек закричал:

– Бороться! Бороться! Лучшего не придумаешь! Победителю в награду за храбрость и силу – свисток побежденного!

А другой добавил:

– И пусть Мехмуд-лев будет судьей.

Мехмуд ответил:

– Несомненно.

– А ведь у сироты нет свистка, – заметил один из ребят.

Тогда парень, который бросил Али кусок халвы, крикнул:

– Я буду бороться с ним! Если он победит, я дам ему свой свисток; а если я выйду победителем, то дам ему пощечину. При всех!

Ребятам понравилось это предложение, они захлопали в ладоши, а сирота нахмурился и засучил рукава. Если б вы видели, как сплелись их тела, если б вы видели выражение их лиц, вы бы сразу определили, кто борется за свисток, а кто защищает свою честь. Между свистком и честью разница немалая. Али победил своего товарища, он крепко ухватил его за рубашку и бросил на землю. Ребята разняли их. Али встал с высоко поднятой головой.

– Где свисток? – спросил он.

– Отдай ему свисток, – сказал Мехмуд-лев побежденному и, повернувшись, пошел навстречу своему приятелю.

Побежденный после некоторого колебания все же вынул свисток из кармана и протянул его своему врагу.

Али взял свисток и приложил к губам. В этот момент он похож был на жаждущего, подносящего ко рту стакан ледяной водой. Сейчас он, казалось, владел всем миром!

А ребята, окружившие его, презрительно смеялись. Да и как им не презирать его: ведь он дул в свисток, купленный на чужие деньги! Али швырнул свисток им под ноги и медленно побрел прочь. Ребята захлопали в ладоши.

Али ушел подальше от ребят, и они не стали его преследовать – ведь на улице столько разносчиков, а у них много вкусных вещей… Медленно брел сирота по переулку, пока не подошел к высокому дереву. Здесь он постоял немного, раздумывая, потом сел в тени, прислонившись к стволу. Он закрыл лицо руками, заплакал и, всхлипывая, прошептал: «Мама, мама… папа…»

А ребята на большой улице пели веселые песни…

* * *

Мальчика вывела из забытья собака, которой он отдал кусок халвы. Она сидела у головы Али и сухим языком слизывала слезы с его щеки.