Текст книги "Лауреаты Лондонской литературной премии. Альманах-приложение к журналу «Российский колокол» (2015–2019). Выпуск 1"

Автор книги: Магдлена Тихомирова

 
Лежит на мостовой гранит –
Простой булыжник из базальта.
Как предок нашего асфальта,
Здесь двести с лишним лет лежит.
 
 
Его никто не замечает,
А он ведь очень много знает.
Он много знает, но молчит…
За время, что тут пробежало,
Успел он повидать немало.
Какие тайны он хранит?
 
 
А сколько выдержал он груза?
Кому пришлось его топтать?
Уж он-то смог бы рассказать
Нам о вторжении француза:
Как удалось его изгнать?
 
 
Он помнит царскую эпоху –
Нельзя сказать, что жили плохо:
В то время ездили телеги,
Ходили барышни в корсетах…
 
 
Возможно, был здесь и Онегин,
А может, Пушкина карета
По этой гулкой мостовой
Возила русского поэта,
Когда писал роман он свой.
 
 
Быть может, он служил когда-то
Оружием для пролетариата?
Рабочий, жизнью обозленный,
Кто был до сей поры покорный,
Кидал булыжники в солдата.
 
 
Булыжник помнит, как отряды
Шли на войну и на парады.
Он был свидетелем Победы,
Что отстояли наши деды!
 
 
Видал он бедных, видел знать,
Но в том нельзя его винить,
Что камень мог бы рассказать,
Но не умеет говорить.
 
 
Менялась власть, менялся строй,
Союз Советский уж распался…
А он на гулкой мостовой,
Как тут лежал, так и остался.
 
 
Кто знает, сколько пролежит
Простой булыжник из базальта?
Он крепче всякого асфальта,
Пусть двести лет еще лежит!
 

 
Заточив себя в неволе
Всей судьбе наперекор,
Вырос прямо на заборе,
Словно в клетке, помидор.
 
 
Помидор лишь фрукт, не боле…
К людям затаивши месть,
Предпочел не жить на воле,
А с рожденья в клетку сесть.
 
 
Выросший среди малины,
Он внедрился в инвентарь.
Помидор – не Чиполлино,
Но с рождения бунтарь!
 
 
Быть он съеденным боится?
Или вызов бросил нам:
– Мной хотите поживиться?
Режьте сетку пополам!
 
 
Он решил нам не сдаваться,
Уготовив эту месть.
Это ж надо догадаться,
Что его хотим мы съесть!
 

Сыну Ричарду

 
Когда играла дочь на пианино,
Сын с восхищением на нее глядел.
Пока не заявил он нам невинно,
Что так же научиться бы хотел.
 
 
Теперь и он разучивает гаммы
И не спеша наигрывает ноты.
И нету большей радости для мамы,
Как видеть результат его работы.
 
 
Купили им второе пианино,
Стараясь лишних споров избежать:
Одно для дочки и одно для сына,
Чтоб Ричард с Эмили могли на них играть.
 
 
Настанет день, когда без страха
Застенчивый и скромный паренек
Сыграет Шостаковича и Баха
И я скажу: «Горжусь тобой, сынок!»
 

Посвящается дочке Эмили

 
Когда садится дочь за пианино,
Все в шумном доме затихает…
И, как с холста ожившая картина,
Она по нотам классику играет.
 
 
Слегка касаясь клавиш черно-белых,
Умело ее пальчики порхают,
Подобно бабочкам меж ягод спелых,
Пыльцу из нот в мелодию вплетают.
 
 
Играя, взор она на нас бросает
Сквозь уголки миндалевидных глаз.
Со стороны заметно, как она впадает
В глубокий творческий экстаз.
 
 
А звуки льются, нежно проникая,
Лаская души, растопив сердца.
И улыбнется моя девочка, играя,
Слезу заметив на лице отца.
 
 
Моя слеза как высшая награда.
Она ведь знает, я ценю ее талант.
Слеза скатилась, знать, сыграла так, как надо!
Она для папы лучший музыкант!
 
 
Наступит день, и дочка сядет
В концертном зале за рояль…
Привстав со стула, вдаль со сцены глянет,
Ища нас в зале сквозь волос вуаль.
 
 
Под крики «Браво!» и аплодисменты
Она раскроет людям свой талант!
Пусть повторяются подобные моменты,
Она у нас – блестящий музыкант!
 

 
Живет в Пенсильвании странный народ –
Чуднее его, на мой взгляд, не бывает:
Вручную сажает большой огород,
На лошадях урожай собирает.
Века он с прогрессом в конфликте живет,
Но этого даже не ощущает.
 
 
В их тесной общине немецкий в ходу,
Английский для амишей как иностранный.
По этой причине «How do you do?»
Звучит среди них вопросительно-странно.
 
 
С рождения к сельской работе привиты,
Блюдут меннониты во всем простоту:
Скромны их творения и тем знамениты,
Что видят они в простоте красоту.
 
 
Живут в больших семьях, и без принуждения:
«Не нравится? Что же! Ворота открыты!..»
Но если остался – питай уважение.
Такие вот амиши-меннониты!
 
 
Дома освещают лампадами амиши,
Они как скитальцы – без света живут.
Их пальцы не жмут на компьютерах клавиши…
Какие бедняжки! Как трудно им тут!
 
 
Как быть без смартфонов? Для нас понять тяжко…
А жить без машины бы смог человек?
Но амиши все еще ездят в упряжках.
В Ланкастере будто семнадцатый век.
 
 
Штаны – на подтяжках, все в шляпах мужчины,
По контуру лиц – борода без усов…
Дома закрывать на засов нет причины,
Ведь нет среди них ни убийц, ни воров.
 
 
Не люди, а что ни на есть молодчины!
Нет, амишем стать не каждый готов.
 

 
Лежит безжизненное тело,
Оно давно уже лежит.
И, видно, никому нет дела,
Кому оно принадлежит.
 
 
Недавно тело было живо,
Ходило где-то среди нас,
Кому-то, видно, насолило,
Приблизив свой последний час.
 
 
Теперь лежит оно в сторонке –
На тротуаре у скамейки,
Где кто-то низко наклонился,
Увидев рядом две копейки.
 
 
Но тело, видно, не мешает,
Его никто не замечает…
Как будто это невидимка
И нету его среди нас.
Едва заметная слезинка
Застыла солью возле глаз.
 

 
Газеты пестрят заголовками длинными
С предупреждением местных властей
Для штатов Вирджинии с Каролинами –
В них много тревожных сейчас новостей.
 
 
«Идет подготовка к стихийному бедствию, –
Твердит перегретый настенный экран. –
У штатов серьезные будут последствия,
Когда их коснется такой ураган!»
 
 
К востоку страны приближаясь стремительно
С тенденцией скорость большую развить,
Потоком волны ураган разрушительный
Грозит ее берег водой затопить.
 
 
Играть со стихией, поверьте, не шуточки –
Я вам не советую с ней так шутить!
Вы только представьте себе на минуточку,
Как просто ей землю водой затопить.
 
 
Хоть люди умны и сильны относительно –
Суметь должны горькую правду принять:
С природой тягаться, увы, непростительно,
Ведь, как ни старайся, ее не унять!
 
 
Спасатели всюду готовят укрытия,
Пытаясь условия людям создать,
Стремясь уберечь от такого события
Тех, кто решил его здесь переждать.
 
 
Попробуй заставить несущую курицу
Покинуть свой теплый куриный насест…
Вот так же согнать человека на улицу
Уехать куда-то с насиженных мест.
 
 
Прибрежные жители, полные веры,
Что все это скоро бесследно пройдет,
Дома забивают листами фанеры
В надежде, что их ураган не сорвет.
 
 
Бензин заправляя, садятся в машины,
Едой и одеждой забив их сполна,
Уедут, проверив колесные шины,
С надеждой, что их не застанет волна.
 
 
Простившись, уедут, но скоро вернутся
В надежде, что их уцелеют дома.
Вернувшись, привычной работой займутся,
А кто-то об этом напишет тома.
 

 
Кого судьба загнала в клетку,
Поставив жизнь свою на кон,
Играли в русскую рулетку,
Вставляя в револьвер патрон.
 
 
И револьвер, как калькулятор,
Решал задачу: быть или не быть?
Людской судьбы манипулятор,
Мог погубить иль пощадить.
 
 
Кто изобрел игру, бесстрашный гений,
Российский бесшабашный офицер?
Пропив червонец свой последний,
Давал всем смелости пример?
 
 
А может быть, его сломила
По дальней Родине тоска?
В предчувствии надулась жила,
Наполнясь кровью у виска.
 
 
Все ставки сделаны! Толпа в негодовании
Торопит поскорей курок нажать,
А жертва в приговора ожидании,
Похоже, не намерена стрелять.
 
 
Холодный ствол к виску приложен,
Неважен ни калибр, ни размер.
Смиренно палец на курок наложен,
В ладони – сжатый револьвер.
 
 
Его боек назад взведен…
Округлый барабан прокручен,
А в формулу его введен
Один-единственный патрон,
Который слушаться обучен.
 
 
Трусливый мозг, дрожа, забился в угол.
Рука дрожит, кровь в жилах стынет.
Еще мгновенье, и она наружу хлынет,
Вспорхнут вороны с огородных пугал.
 
 
Нажатие курка, щелчок!
Желанный выстрел не раздался.
«Счастливчик этот новичок!
Он выиграл! Он жить остался!»
 
 
Вращенье барабана ловко
Распределило жизни шанс.
Одно везенье, никакой уловки –
Жизнь даровало как аванс.
 
 
Вам предложили поиграть в рулетку?
Найдите в себе силы отказать!
Нам жизнь дается очень редко,
Чтоб ей так глупо рисковать.
 

 
Когда приходит вдохновение
Откуда-то издалека,
То в это чудное мгновение
За ручкой тянется рука.
 
 
И если ручка не найдется,
А карандаш вас подведет –
Гвоздем царапай, коль придется,
На чем под руку попадется, –
Поскольку мысль не вернется,
Когда она совсем уйдет.
 

 
За домом, в огороде, среди шмелей и пчел,
Как водится в природе, завелся богомол.
Мы рады насекомым, своим и незнакомым,
Они приходят наши растенья опылять.
Без них ни помидоров, ни огуречных сборов,
Ни ягод настоящих нам с вами не видать.
 
 
С цветочка на цветочек садится много пчел,
И тут же примоститься решил и богомол.
Сидит себе спокойно на стеблях огурцов,
Как будто наблюдает за ростом их цветов.
Но как-то я заметил, как тихий богомол,
Вниз головой свисая, съедает наших пчел.
 
 
Открыл я свой компьютер, порылся в интернете,
Чтоб разузнать побольше о насекомых этих…
Услышал от знакомых, что «мирный» богомол –
Гроза всех насекомых, а также наших пчел.
 
 
Любовь у богомолов буквально до конца,
И часто так бывает, что самка поедает влюбленного самца.
Но в нашем огороде нам чужд каннибализм!
Растения в природе – за рационализм!
 

 
На плечах у человека
Ангел с демоном сидят,
Шепчут что-то ему в уши:
Ангел льет бальзам на душу,
Бес вливает в нее яд…
 

 
В углу повисла паутинка,
Дотлел в камине уголек…
Застыл, откинувшись на спинку,
В своих раздумьях паренек.
То над столом склонясь сутуло,
То опершись на спинку стула,
Он лист чернилами черкает,
Сжав между пальцами перо.
Усердно мысли излагает,
Затем безжалостно сминает
И метко рукопись бросает
С размаху в звонкое ведро.
 
 
Свечи мерцаньем освещенный,
Своей работой поглощенный,
Возлюбленной поэму пишет
Неунывающий поэт.
Как воздухом, он ею дышит,
Его душа любовью пышет…
Но Муза зов его не слышит,
И не рифмуется сюжет.
 
 
И знаете, мне жаль беднягу
За то, что перевел бумагу,
Чернил истратил на сонет,
Потратил время… И что толку?
Сидит, страдая втихомолку,
А толку от работы нет!
И вот, отчаявшись, поэт
Задул свечи горящей свет,
Перо в чернильницу макнул
И, сидя за столом, уснул…
 
 
Во сне приснилось бедолаге,
Что появился на бумаге
Не то чертенок, не то бес
С большим пером наперевес
И предложил такую сделку.
«Берусь исправить недоделку
И всю поэму до утра
Закончить росчерком пера.
В ней отразятся твои страсти,
В любви признания для Насти –
И чувства редкой чистоты
Ей скрасят душу, как цветы!
 
 
Ужель она того не хочет?
Комар и носа не подточит,
Что написал ее не ты… –
Промолвил бес, прищуря глазом. –
В придачу дам кольцо с алмазом
Непревзойденной красоты –
С огромным редким бриллиантом,
Искусно встроенным в оправу.
 
 
Я наделю тебя талантом –
Ты обретешь в народе славу
И станешь лучшим из поэтов!
Начнешь писать венки сонетов,
И будут книги издаваться
Невероятным тиражом…
Ты будешь в роскоши купаться
И вскоре купишь себе дом.
И вот однажды на рассвете
Вас в нем разбудят ваши дети
Необычайной красоты –
Твои исполнятся мечты!
 
 
Ну а взамен прошу немного:
Всего лишь позабыть про Бога,
Которому так верен ты.
Покой твой боле не нарушу…
Забудь Его! Продай мне душу!
Дружи не с Богом, а со мной!
Поверь, не ты один такой,
Кто продал душу за талант:
Поэт, художник, музыкант…
У каждого своя дорога!
 
 
Ты веришь, что талант от Бога?
Тогда с ответом не спеши:
Помучайся еще немного,
Свою поэму допиши
Об искушениях души…
В ней распиши любовь и страсти,
Которые питаешь к Насте… –
Тут улыбнулся бес лукаво. –
Ну, если ты не хочешь славы,
Закончи хоть один сонет!
Ну что? Согласен или нет?»
 
 
Вдруг в небе молния сверкнула
И ветром окна распахнуло!
Вскочил разбуженный поэт!
Встряхнувшись, он решил дилемму,
Блестяще написав поэму!..
 

Зайцева Галина

Родилась в Белоруссии, в деревне Лозы Барановичского района Брестской области.

С восьми лет, учась во втором классе, стала внештатным корреспондентом газет «Зорька» и «Пионерская правда».

Является основателем и организатором ныне постоянно действующего республиканского фестиваля «Свитязи ясной изящные крылья» (2007 год), посвященного памяти всемирно известного поэта Адама Мицкевича, земляка, уроженца ее мест. Основная цель фестиваля – воспитание любви к звучащему поэтическому слову.

Изданы три сборника стихов. На стихи написаны и исполняются песни.

По итогам конкурсов и фестивалей имеет многочисленные грамоты и дипломы, в том числе международные.

 
От Сталинграда до Трептова-парка[1]1
  Трептов-парк – парк в столице Германии, в городе Берлине. Там находится мемориал «Воин-освободитель» – русский солдат со спасенной девочкой на руках. Монумент высотой 12 метров и весом 70 тонн открыт 8 мая 1949 года как символ Победы советского народа в Великой Отечественной войне и Второй мировой войне и символ освобождения народов Европы от фашизма.


[Закрыть]
Кровью пропитана каждая пядь…
Майна и Одера водные глади
Цветом рубина и нынче горят…
 
 
Тысячи тысяч мальчишек безусых,
Девушек юных, не знавших любви,
Жизни отдали в надежде, что в мире
Больше не будет кровавой войны.
 
 
Матери горя наплакали реки –
Поясом слез шар земной обойми…
Красными звездами, красными маками
Смотрят на мир жертвы прошлой войны.
 
 
Души безвинные заживо сгинули
В черных провалах горящих печей.
Без вести павшие скорбью сгорели
В ждавших до смерти сердцах матерей…
 
 
Сколько ж вам надо уроков истории,
Всем, кто кровавым джихадом[2]2
  Кровавый джихад – антипод джихада. Джихад – по Корану – священная война с самим собой, со всеми страстями, духовная борьба… Ведет ее мусульманин с дьяволом, с собственными страстями, и направлена она на распространение истины – веры в Аллаха. Кровавый джихад – искажение Корана, так как согласно ему утверждать истину с оружием в руках – грех. Каждый мусульманин должен словами и поступками защищать свою веру, свое государство и принимать участие только в законной войне.


[Закрыть] живет?..
Сгинет бесследно на всех территориях
Тот, кто с мечом к нам однажды придет!
 
 
Сила земли даст отвагу, терпение,
Мужества горстку плеснет из глубин…
Воинам, держащим знамя спасения
Выше тибетских горных вершин.
 
 
Матери мира, от вас обращаюсь
К небу с молитвою – не наугад,
Чтобы кровавый джихад превратился
Только в большой[3]3
  Большой джихад – по Корану – любой красивый поступок, такой как ночью поправить одеяло ребенку и т. д. Пример: у мусульманина нечаянно и незаметно выпали деньги. Прохожий поднял и отдал их владельцу. Он совершил красивый поступок – не поддался искушению.


[Закрыть] или малый[4]4
  Малый джихад – защита Родины, близких, соблюдение нравственности, почитание Божьих законов и жизнь по ним. Защита нравственных ценностей. Защита с оружием, при угрозе смерти, себя, своих близких, своей страны.


[Закрыть] джихад.
 
 
Деток рожайте, растите и пестуйте,
Дав с молоком им добро и любовь.
В мыслях о мире и жизненном счастье
Пусть закипает горячая кровь…
 

 
Снова время листает
Немеркнущей славы страницы.
Первый взрыв, первый выстрел
И крепость на брестской границе…
 
 
Первый крик, первый стон
Под летящей, ползущей косою –
И умылась земля
Той кровавой июньской росою…
 
 
Горит роса слезами матерей,
Глазами всех потерянных детей.
Блестит роса слезами всех невест,
Спят женихи в земле из разных мест.
 
 
Проползла, протоптала
Свинцовым огнем и пожарами,
Черным пеплом и плачем,
Оскверненными храмами.
 
 
Но не знала рука,
Посылая орду вероломную,
Что рождает беда
Справедливую месть всенародную.
 
 
Горит роса слезами матерей,
Что мстят за всех погибших сыновей.
Блестит роса слезами всех невест –
Связных и партизанок разных мест.
 
 
Вечной памятью павшим
Стоят на земле обелиски.
На гранитной плите
Полыхают бессмертные списки.
 
 
Расцветает наш край,
Хорошеет, дождями умытый…
Память в сердце стучит:
Здесь никто и ничто не забыто.
 
 
Горит роса победных звезд огнем,
Мы в их сияньи счастливо живем.
Блестит в росе малиновый рассвет,
Благословляя мир на сотни лет…
 

 
В каждой букве – слеза,
фразы льются рекой…
Так скорблю я о братской стране – Украине,
где продажным правительством
преданы граждане, мир и покой…
 
 
Оплаченная подлая война
Донецк укрыла смерти пеленой.
Горько стонет земля плодородная,
что не зерна хранит, а хоронит детей
на безвременный вечный покой…
 
 
Печалью черной
припорошены глаза
скорбящих по потерям – всех живых…
Для мира родились и для добра –
а гибнут от предателей – своих…
 
 
От тех, кого страна кормила
пшеничным белым хлебом,
поила чистой
родниковою водой…
Ждала от них любви
и замыслов великих,
а получила в спину смертный братский бой…
 
 
Оскотинившись, Рада[5]5
  Рада – Верховный совет Украины, состоящий из 450 депутатов. Единственный законодательный орган власти. Формирует кабинет министров и осуществляет контроль за его деятельностью.


[Закрыть],
которой всегда доверяли,
ощетинила зверскую
подлую пасть…
Рвет страну по частям, продает, продается;
зернам мира, любви и добра
места светлого нет, чтоб упасть…
 
 
Я молюсь, чтобы голуби
ветви мирной оливы[6]6
  Ветви оливы – символ мира и добра. Согласно древней христианской легенде, оливковое дерево первым поклонилось Христу-младенцу после Его рождения. Именно поэтому олива особенно почитается христианами, а изображение голубя с оливковой ветвью в клюве стало символом добрых вестей и мира.


[Закрыть]
разбросали по всем уголкам Украины,
чтобы выросли рощи зеленые мира
на полях
истекающей кровью земли.
 
 
Господь, я молю, чтобы все были живы,
чтоб долгою жизнью
во старость вошли…
Чтоб дети – живущие
и те, что родятся, –
и с папой, и с мамой счастливо жили.
 
 
Прошу Тебя,
дай человечеству мудрость,
слепые глаза
распахни, освети…
На землю пришли облака дождевые
и ливнем добра
кущи[7]7
  Праздник кущей – последний из трех главных праздников, во время которого евреи совершали паломничество в Иерусалимский храм.
  В Библии он называется праздником собирания плодов в конце года. Это радостное прославление Всевышнего. Кущи зла – антоним, означающий поклонение сатане, взращивание, собирание и распространение плодов зла.


[Закрыть] зла ороси…
 

 
Без ценностей в душе
нет ценностей земных,
и вот такие люди правят в мире…
Нет Родины у них,
священных нет границ,
льют грязь на праведных
устами и в эфире.
 
 
Стреляют, жгут,
взрывают и грозят
разрушить государства в прах и пух.
Кому-то мстят,
кого-то возвышают,
несется по Европе смрадный дух.
 
 
Очнитесь, господа,
что главное у вас?
Какие ценности несете миру вы?
Европа стонет,
истощен ее запас,
слышны не гимны стран,
а ликованье сатаны.
 
 
Напоминанием пусть прозвучит
процесса Нюрнбергского[8]8
  Нюрнбергский процесс – международный судебный процесс над бывшими руковод ит елям и гит леровской Германии Проходил с 20 ноября 1945 года по 1 октября 1946 года в Международном военном трибунале, размещавшемся в зале № 600 Нюрнбергского дворца юстиции. За период процесса проведено 403 судебных слушания.


[Закрыть]
тризна
над теми, кто,
гордыней воспылав,
попрал жизнь своих людей
и рубежи Отчизны.
 
 
Кто, возомнив себя
превыше Бога,
судьбы людей решил вершить,
забыв,
что счастье может жить
лишь только за своим порогом.
 
 
Вы слышите?
Идет любовь святая
народам всей страдающей Земли,
всем тем, кто в жажде мира
к Господу взывает,
и кара всем ликующим
в угоду сатане…
 

 
Сирень пирует в полумраке дня,
Даря округе аромата шик.
Но город не сведет она с ума –
Он к изыскам давно уже привык.
 
 
Столица Родины моей – любимый Минск,
Дарю и я тебе дочерние признанья.
Ты так велик и мудр, как тот старик,
К ногам кому юнцы кладут лобзанья.
 
 
Мой голос для тебя – крупица пыли,
Мельчайшей капли атома земного.
Твой голос – Родины призыв к порогу дома,
Любимому, заветному, родному.
 

 
Я хочу, чтоб планета жила,
Расцветала она год от года,
Чтобы в мире и вечном согласии
Жили дружно земные народы,
 
 
Чтобы чистый, как горный хрусталь,
Детский смех
Стал защитой от бед и напастей,
Чтобы с солнца лучом в каждый дом
Властелином Земли
Заходило обычное счастье,
 
 
Чтобы руки людей – белых, черных,
Коричневых, смуглых, иных –
Мощным сцепом планету держали,
Чтобы миром, любовью, добром
Воздух нашей Земли пропитали…
 

 
Россию на колени
не поставить,
не запугать, ослабить,
не сломить…
Россия, в политических сраженьях
крепчая духом,
начинает лучше жить.
 
 
Сильна Россия
глубиной любви
к добру и миру,
справедливости, свободе.
Все эти ценности из века в век
корнями проросли
в ее народе.
 
 
Она – приют вселенский
душ обиженных,
защитник слабым,
добрый друг в беде.
Всегда даст руку тем, кто в ней нуждается
на суше, в море,
в космосе – везде.
 
 
Ценна России
лишь своя земля,
как не понять простое
просвещенным?
Горят все ярче звездочки Кремля,
давая свет надежды
униженным и угнетенным.
 

 
Взять бы в руки сейчас мне такой микрофон,
Чтоб с макушки земного шара
Обратить внимание всех нелюдей
На последствия войн и пожаров,
 
 
На горящие села и города,
На снаряды, что рушат жилища,
На убитых безжалостно мирных людей,
На руины и пепелища.
 
 
Неужели вам мало своей земли,
Без усилий плывущих доходов?
Вы легко лишаете права на жизнь
Живших в мире и дружбе народов…
 
 
Неужели для вас ваша жизнь не ценна?
С ней готовы легко расстаться?
Вас накажет за зло не только Господь –
Бездны царь, с кем вы стали знаться.
 
 
Мне бы в руки сейчас такой микрофон,
Чтобы злу – ползучему гаду –
Донести человечества слезы и стон,
Что воздвигнут несчастьям преграду.
 
 
Чтобы силу звучания этих бед
Микрофон превратил в бастионы,
За которыми будет цениться любовь
И духовной жизни законы.
 

 
Все из дома ушли, я осталась одна,
Эхом звуки доносятся с улицы.
Закрываю окно, пусть придет тишина,
Ею сердце мое налюбуется.
 
 
В тишине вспоминаю, что сбылось, что нет,
Кровь по прошлому снова волнуется.
А в закрытое наглухо мною окно
Вновь стучит беспардонная улица.
 
 
Ищут клады в земле, океанах, морях,
Люди роют, ныряют до самого дна…
Забывая о том, что бесценнейший клад –
Наступившая вдруг тишина…
 
 
Тишина помогает услышать весной,
Как звучат первых птиц голоса,
Как под солнца лучом, что идет на покой,
Вдруг ложится на землю роса.
 
 
Нам нужна тишина, чтобы в мире земном
Слышать смех наших милых детей.
Пусть печалью звучит только осенью поздней
Покидающий Родину клин журавлей.
 
 
В тишине зазвучат инструменты Земли,
Источая нам дивные звуки.
И под эти мелодии счастья, любви
Будут жить наши правнуки, внуки…
 
 
Все страдания пусть канут в бездну – тартар,
В камни пусть превратятся и слезы, и муки.
Человечества яркий объятий венок
Создадут на века разноцветные руки.
 
 
Тишина, поскорей покори этот мир
Силой разума, что созидает.
Пусть в аду, где горит ненасытный огонь,
Прародитель несчастий сгорает.
 
 
Сквозь года, сквозь века вознесись, тишина,
На алтарь человеческой жизни.
Силой мира и силой народов любви
Войнам спой похоронную тризну.
 

 
Жгучая роса на тонких стеблях,
Каплями тяжелыми спадая,
В брызгах самоцветов летним утром
О богатом шепчет урожае.
 
 
Сонная пичужка нежной трелью,
Вторя тихо серебру ручья,
Предвещает легкое похмелье
От июньских трав, в луга маня.
 
 
Небо, в цвете с васильками споря,
Закружило чистой синевой.
Я иду по расписному полю,
Где трава давно ждет встреч с косой.
 
 
Запахи медовые вдыхая,
Я бегу туда, где за холмом
Резвая речушка, извиваясь,
Мне журчит о прошлом, о былом.
 
 
В манящий поток бросая тело,
Замираю в ледяных объятьях.
Выскочив, как в детстве, бодрой, сильной,
С наслажденьем надеваю платье.
 
 
Боже мой!.. Какое это счастье –
Видеть утро, солнце и рассвет,
Захлебнуться воздухом пьянящим
И спешить к нему на склоне лет.
 

 
В обычный день, не в праздник,
Просто так
Ты подарил мне чудные цветы.
Не розы, не пионы – полевые,
Извечный символ вечной красоты.
 
 
В букетике простом
Так много скрыто смысла:
В полыни слышу запах ветерка,
В ромашках – теплоту и нежность солнца,
К ним прикоснуться тянется рука.
 
 
Ах, васильки, вы – капельки ручья,
Росинки, убежавшие с небес.
Спасибо, милый, в скромненьком букетике
Ты столько счастья мне земного преподнес.
 
 
Медовый запах клевера вдыхая,
Я вижу, как добытчица-пчела,
Цветка коснувшись хоботком едва ли,
Обильный взяток в улей понесла.
 
 
С цикория, нечаянно заблудший,
Вдруг соскользнул проказник-муравей.
Не бойся, крошка, я тебя не трону,
Беги к себе домой, беги скорей.
 
 
Семья букашек
В пижме задержалась,
Пригревшись на распаренном цветке.
Легко бутон встряхнула –
И малютки
С испугом мечутся уже в моей руке.
 
 
Рукой взмахнула –
Улетела стайка
Искать другой изнеженный росток…
А я, счастливая, бегу к любимому,
В объятьях сильных я – его цветок…