Текст книги "Пять баксов для доктора Брауна. Книга вторая"
Автор книги: М. Р. Маллоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Наконец, появился компаньон. Он шел по краю тротуара и читал на ходу с таким видом, как будто совершенно не помнит о том, что ведет в поводу лошадь. Лошадь шла по краю дороги и заглядывала ему за плечо с таким видом, как будто по уши поглощена чтением. Джейк сошел с тротуара, обернулся на собиравшуюся вокруг толпу. Толпа попятилась. Парочка проследовала к катафалку и остановилась. Джейк закрыл книгу, достал из кармана яблоко и не глядя, дал его Злыдню.
– Мир и покой снисходят на того, – начал он безжалостным кротким тоном, обращаясь к любопытствовавшим прохожим, – кто всем сердцем постигает, что Христос жил и умер ради всех нас…
Толпа немедленно поредела.
– И муки его искупительной жертвы… – Д.Э. Саммерс не принял колесо из рук компаньона, а вместо этого поднял с мостовой полено, – пресле… сопровождают нас ежедневно и ежечасно…
Он с усилием начал приподнимать катафалк. Компаньон бросился на помощь и двое джентльменов, поднапрягшись, подперли поленом ось.
– …на рассвете и на закате.
Мостовая вокруг них опустела. Злыдень цокал копытами вокруг, с интересом созерцая процесс.
– Сэр, – сказал Дюк твердым тоном, – это была наша вторая и последняя кража.
Катафалк покачался, теперь уже на двух колесах. Д.Э. отряхнул штаны и выпрямился.
– А первая?
Укоризненное молчание М.Р. длилось долго.
– А, ты про это? – сообразил, наконец, Джейк. – Ну, сэр, где же тут кража? Покойникам оружие ни к чему, а за тряпки ругаться уже некому.
– Ты мне зубы не заговаривай! – оборвал дискуссию Дюк. – Просто пообещай, что такого больше никогда не повторится. Обещаешь?
И Д.Э. Саммерс пообещал компаньону больше никогда не заниматься воровством.
– Джейк, – подал голос М.Р. Маллоу, когда уже сидели на козлах, – не хочется вас пугать, сэр, но…
– Спокойно, сэр, – отозвался Д.Э. – Головоломка собралась – значит, все идет, как надо.
– Да я не об этом, – Дюк с невыразимой досадой махнул рукой. – Просто ты же потом сам голосить будешь. Мы забыли саквояж в борделе.
Джейк аж подскочил.
– Как – в борделе?
– Вот так, в борделе, – пояснил Дюк. – Ты когда в офис за патронами спустился, а графиня помойным ведром в нас швырялась, он у тебя в руке был. А потом мы про катафалк спорили и, видно, тогда и забыли.
Д.Э. ахнул и прежде, чем М.Р. Маллоу успел добавить еще что-нибудь, катафалк на неприличной скорости понесся по булыжной мостовой.
– Чтоб тебе в сортире провалиться, гад ты ползучий! – Ширли метала в искателя приключений дынные корки. – Свинюга на ходулях! Чистоплюй! Паршивый предатель!
Корки скакали по ступенькам. Голос графини Оленин д’Алхейм отдавался эхом до самой крыши.
– Чтоб у тебя нос провалился! Чтоб тебе особые услуги солдатам предоставлять!
На компаньона от всего пережитого напала медвежья болезнь и он заседал в уборной.
Сверху доносились звуки кекуока, смех и дружный топот. Что-то разбилось, кто-то подвинул стул, задорно взвизгнула Ида.
Д.Э. Саммерс торопливо швырял в саквояж части кофейной машины, резиновый бюст, оба несессера, содержимое которых пришлось разыскивать в темноте, подштанники и прочие вещи, которые русская графиня Оленин д’Алхейм в гневе вышвырнула на лестницу.
– Ты же хотела стать мадам? – спокойно спросил он, и заботливо собрал дынные корки – для Злыдня. – Ну, вот и стала. Разберешься. С твоей хваткой – дело пустяковое.
– Да-а, – зарыдала графиня, – как я теперь буду без тебя?
– Запросто. Вон, пусть тебе Козебродски клиентов ищет. У него карточки, ему легко.
– Да чтобы он хоть трезвый был чаще раза в неделю!
– Сопьешься от такой жизни, – буркнул Д.Э. себе под нос. – Все, ваше сиятельство, не злись. Мне пора.
Он повернулся уйти, поскользнулся на корке, пересчитал ребрами ступеньки, но саквояжа не выпустил. Когда искатель приключений поднялся на ноги, надел цилиндр и отряхнул костюм, перед ним стояла несчастная графиня Оленин Д’Алхейм.
– Ну, пожалуйста-а-а! – сказала она сопливым голосом.
Д.Э. в задумчивости оглядел разлетевшиеся корки.
– Кабаны были? – спросил он.
– Нет еще, – буркнула графиня.
Под колесами фургона крошился взорванный землетрясением песчаник. Здоровенная трещина в песке осыпалась глыбами, змеилась далеко вперед. Вдоль дороги приминали кусты поломанные, поваленные деревья – их уже оттащили в сторону, чтобы не мешали движению. Телеграфные столбы починили уже почти везде. Сквозь гарь в воздухе пробивался запах апельсиновых деревьев и жасмина.
– Благодать! – Д.Э. Саммерс вздохнул полной грудью.
– Угу, – промычал М.Р. Маллоу, лежа с закинутыми за голову руками и не открывая глаз. – Тишина, покой, красота…
– В конце-концов, – Джейк созерцал небеса, в которых уже мерцали первые звезды, – не каждый может продать бордель за десять баксов.
– Чего? – не понял Дюк. – Как? Почему?
– Потому, сэр, – с умным видом ответствовал Д.Э. Саммерс, – что фокусники бывают не только в цирке.
На это М.Р. посидел, не произнося ни слова, посидел, да и пополз в темные недра катафалка.
– Да пожалуйста! – крикнул Джейк. – Скатертью дорога! Сначала резаную газету вместо обещанной сотни подсовывают, теперь, вон, беседуй тут с конской мордой.
– То есть, как – резаную газету? – М.Р. немедленно вернулся.
Бордель продали – втайне от графини, которая понятия не имела, что новый хозяин – чемпион по боксу в тяжелом весе. Этого мощного негра Джейк в свое время завлек на прелести Мисс Бюст прямо после боя, в подвале рыночного склада. Лицо чемпион имел зверское, но вел себя спокойно, не хамски, и, в общем, были некоторые шансы, что графиня не очень обидится, когда выяснится правда.
Д.Э. шевельнул вожжами.
– Как-как, – буркнул он, – очень просто. Сверху пятерка, снизу пятерка, в середине – резаная газета!
– Ты-то куда смотрел? Меняла!
– Куда-куда, – окончательно скис продавец публичных домов, – он при мне пересчитывал – ровно сто баксов было!
– Каждый делать деньги, как он может, – усмехнулся компаньон.
– Ну, во всяком случае, этот точно лучше, чем второй.
– Десять баксов, – повторил Дюк в задумчивости. – И шестнадцать центов. Сэр, но это же отлично! Это все равно отлично!
Джейк молчал.
– А?
Дюк еще подождал и опять спросил:
– А?
Компаньон любовался небесами – мрачно и долго. И, наверное, предавался бы этому занятию до самого вечера, как вдруг катафалк дернуло, тряхнуло, он покосился набок и встал.
– Колесо, – резюмировал Д.Э. – Так и знал.
Часть втораяНесравненнаяДжулия Дей
Глава десятаяЧетвертый номер, налево от лестницы
Из дневника М.Р. Маллоу:
Итак, двое джентльменов покинули, наконец, бордель на Тридцать Шестой улице, Сан-Франциско. Колесо, не вполне удачно пристроенное сыном похоронного церемониймейстера, Д.Э. Саммерсом, к катафалку, отлетело в трех часах езды, в Сан-Хосе, графство Санта-Клара. СанХосе – солнечный, огромный и прекрасный, второй по величине город штата Калифорния, почти столица. На улицах в изобилии встречаются персики, груши и апельсины, сливы и финики, учреждения почтовых карет и дилижансов, отели, клубы и магазины, редакции газет и меблированные комнаты…
В разделе «Требуются» никто не требовался, а было много объявлений о продаже земли за наличные и акций водяной компании.
Д.Э. Саммерс поправил нарезанные газетные квадраты и продолжил читать:
В животе обиженно завыло: подлый желудок отказывался считать апельсины за еду.
– Список коммерческих учреждений Сан-Хосе, – бормотал Д.Э. Саммерс. – Ну-ка, посмотрим. Шляпник… ювелир… архитектор… страховая контора Ричардсона… похоронные услу…
В коридоре стукнула дверь. Зашаркали, закряхтели, выругались.
– Эй, ты! – послышалось снаружи. – Опять газету спер?
– Пошел в жопу, – не отрываясь от своего занятия, пробормотал Д.Э. себе под нос. – Меня нет дома. Типография… помещения для офисов и магазинов… автоматические швейные машины… художник… вышивка шелком… фотоателье… ну что за жизнь, я не понимаю!
– Отдай газету, трах тебя!
Д.Э. дочитал, собрал газетные квадраты опять в стопку и сунул в тряпочный конверт на тене. Осторожно приоткрыл дверь. В дверь просунулась коричневая старческая рука. Владелец руки предпринимал усилия, чтобы протиснуть и остальное, но Д.Э. предусмотрительно подпер дверь плечом со своей стороны.
– Как вам понравился обед, мистер Флинт? – послышалось снизу сладким женским голосом.
– Пока не просрался! – мрачно откликнулся Флинт, и уполз к себе в комнату.
– Агнесс? – раздалось из-за стены голосом пожилой леди таким манером, как если бы эта леди постоянно держала губы сложенными для слова «сюита». – Агнесс, где ты? Агнесс!
Джейк выскочил в коридор и высунулся в окно.
Окно выходило во двор: сарай, где располагался теперь катафалк, конюшня, где жил теперь Злыдень, на веревках сушилось белье.
Д.Э. полюбовался облаками и присвистнул – задумчиво и где-то даже философски, как если бы сделал про себя некое умозаключение. Простыни заколыхались. В одну сторону выскочила мисс Будлл из третьего номера, в другую – запутался М.Р. Маллоу.
– Иду, бабушка! – невинным тоном крикнула мисс Буддл и побежала по лестнице.
Мисс Буддл, барышня возвышенных чувств, была белокура. Высокая, тонкая, немножко сутулая, с нежно-голубыми, как каемка на чайном блюдце, глазами, нежными веснушками на вздернутом носе и еще более нежным голосом. Весной ей, кажется, сравнялось двадцать три. Каждую пятницу, субботу и воскресенье, ровно в пять часов бабушка с внучкой наряжались, брали друг дружку под руку, и отправлялись на прогулку. Они прогуливались по главной улице, здоровались с прохожими, останавливались у прилавков аптеки: здесь у нас местное высшее общество; торговца певчими птицами – здесь любимое место наших дам; у лавочников: один торгует одеждой, второй – бакалеей (бакалейщик, кажется, рассматривается как рак на безрыбье, поэтому с ним здороваются чуть теплее). Потом еще был мясник – очень хороший человек, но не партия. Потом молочник и зеленщик – этих в качестве таковой даже не рассматривали.
М.Р. Маллоу преподавал мисс Буддл французский, чистописание и манеры. Дважды в неделю. Д.Э. Саммерс похищал газеты из уборной. Ежедневно.
Внизу хлопнула дверь, М.Р. взбежал по ступенькам, таким крутым, что о верхнюю задеваешь носом, ворвался в комнату. Вынул из петлицы и швырнул на стол идиотский букет фиалок – в точности такие росли в ящиках под окном третьего номера, соединявшегося с номером компаньонов террасой.
– Ушли, – сказал М.Р., проводив взглядом дам на улице. – Пятница, сэр. Пора и нам вращаться в обществе. Авось найдется что-нибудь подходящее.
– Начнешь спрашивать в лавках, – отозвался Д.Э., созерцая потолок, – сразу потеряешь фасон. И сам уныл станешь, как попрут раза три, и все будут знать, что ты созрел для сезонного сбора вишен.
Он застегнул пиджак – до самого верха, чтобы прикрыть свой не принятый в обществе жилет, посомневался на выцветший цилиндр с линялыми пятнами над ушами, надел его тоже, и двое джентльменов отправились на поиски. Д.Э. хотелось обедать каждый день, но при этом он наотрез отказывался идти служить на почту. М.Р. хотелось найти что-нибудь, что позволило бы перестать заниматься преподаванием (хотя надо признать, что репетировал он, прямо скажем, без отвращения). Оба компаньона отчаянно продолжали искать черную кошку в темной комнате: дело по душе.
На крыльце обнаружился абсолютно пьяный Козебродски. Козебродски, с миской клейстера в руках, приклеивал на стекло своего второго номера картонную табличку с кривыми буквами: «Фотоателье». Рядом с фотографом, уткнув руки в тощие бока, стояла миссис Гейзер – хозяйка пансиона «Чертополох». Пансион – громкое слово для меблирашек, три бакса в неделю, но общий обеденный стол на первом этаже давал хозяйке такое право.
– Полюбуйтесь! – миссис Гейзер дернула индюшачьим подбородком в сторону фотографа, – только проспался, и уже в каком состоянии!
– Козебродски настоящий профессионал, – бубнил тот. – А настоящий профессионал работает в любом состоянии!
– Видали мы! – длинный палец, тоже удивительно напоминавший палец крупной домашней птицы, выразительно покачался из стороны в сторону. – Увижу беспорядок – мигом вылетите на улицу! Я пьяниц не держу!
– Мадам! – Козебродски всплеснул руками. – Что такое вы говорите? Ваше заведение ждет успех! Да, я был нетрезв! Да, я спрятался в катафалке в этом ужасном Фриско, а вы знаете, что такое сейчас Фриско? Апокалипс! Людям ничего не надо! Только, чтобы было, что есть, что пить, и чтобы крыши домов не валились им на голову! Я сам еле успел спасти свой лучший аппарат! Мой дом взлетел на воздух! Слышали про динамит? Эти олухи закладывают под фундамент столько динамита, как будто это не динамит, а соус майонез! Какое искусство, о чем вы говорите! Как тут не пить?
– Вы просто были пьяны!
– Я полез в катафалк от горя!
– Не рассказывайте сказки! Вы полезли потому, что на ногах не стояли!
– Меня действительно не держали ноги! Я нес на себе мой аппарат! Вы видели мой аппарат? А ящик с реактивами? А печатная машина? Черт знает, что такое! Мне пришлось заплатить соседям, чтобы помогли донести! Нас всех не держали ноги!
– Только попробуйте нарушать порядок в моем доме!
– Не ругайте меня! Мне очень плохо! У меня болит голова!
– Потому что вы старый пьяница!
– Потому что орали эти проклятые девки!
Козебродски схватился за голову.
– Какие девки? – надвинулась на него миссис Гейзер.
– Из заведения, – пробормотал Козебродски.
– Из нашего заведения, – встрял Д.Э. Саммерс, улыбаясь улыбкой юноши из приличной семьи. – Так мы называли редакцию.
– Да! – подтвердил фотограф.
– Там, кроме нас, были еще три журналистки и секретарша, – прибавил М.Р. Маллоу.
– Да! – кивнул фотограф. – Нахальные шумные девки!
– Эта молодежь… – хозяйка сделала рот куриной гузкой.
– Не будем ходить далеко, давайте ходить близко! – обрадовался Козебродски. – Эта барышня, мисс Буддл…
М.Р. сделал ему ужасные глаза, но миссис Гейзер махнула рукой.
– Ах, не говорите! Мистер Орас, бакалейщик – такая партия, такая партия, а она рожу воротит!
Козебродски воодушевился.
– Я как раз хотел сказать, эта барышня, вы знаете, сначала она пела, когда у меня так болела голова, – а вы знаете, что это такое, когда болит голова? – потом два часа копошилась в ванной, провоняла все своей парфюмерией, и при этом, понимаете, читала стихи! Как будто ей дадут за это конфету с хвостом и рождественский подарок!
– Вот об этом я и говорю! – подхватила миссис Гейзер. – Не носилась бы со своей фанаберией, так могла бы выйти даже за младшего Менцеля – сына смотрителя училищ и казначея города! Ведь красивая девочка, а что в голове?
Хозяйка обернулась к компаньонам:
– А? Нет, вы скажите!
Двое джентльменов предпочли бы не говорить ничего, и вообще смотаться подобру-поздорову, но поздно.
– А вы, молодые люди, если не заплатите мне завтра полную сумму за комнату, вылетите на улицу! Без разговоров!
– Так, – тихо сказал Дюк, – пошли скорее.
За их спинами послышалось:
– Мистер Флинт! Мистер Флинт! Собрались прогуляться?
– А тебе что, старая индюшка!
– Вот, – закричала миссис Гейзер, обращаясь к Козебродски, – посмотрите на мистера Флинта!
Флинт не обращал на Козебродски никакого внимания. Козебродски долго смотрел на Флинта.
– Я его вижу, он еще не ушел, и лучше бы я его не видел!
– Да, грубоват! – хозяйка гневно трясла прической, имевшей подозрительный фиолетовый оттенок. – Но он все-таки мужчина! Он воевал! Он был ранен!
– У него контузия! – закричала сверху бабуля Буддл. – И больные ноги!
Миссис Гейзер сделала вид, что глухая.
– Зато мои часы – самые точные в городе!
– Он часовщик? – не без уважения поинтересовался Козебродски.
– Да! – подтвердила хозяйка. – Он часовой мастер. Вы представить себе не можете, какие у него руки: вся мебель починена! Бачок в уборной не свалится вам на голову, как только вы дернули за веревку! И, да будет вам известно, мистер Флинт выпивает только по праздникам!
– От вашего Флинта провонял весь дом! Козебродски ни разу в жизни не прикоснулся к табаку!
– Заткните свои глотки!
Флинт разогнал компаньонов своей палкой и захромал по улице, загребая пыль негнущейся второй ногой и держась ровно середины. Погрозил игравшим в пыли детям, которых тут же как ветром сдуло, рявкнул «пшла вон!» кошке. Черная кошка, неторопливо переходившая улицу на тонких лапах, оглянулась и убежала, задрав хвост. Флинт остановился возле прилавка продавца птиц, где тенькала на одной ноте длинная желтая канарейка и бормотал с закрытыми глазами плешивый серый попугай. Увидев Флинта, попугай встревожился и стал кланяться без остановки.
– Ну ты, – сказал Флинт, – подхалим!
Не прекращая поклонов, попугай издал несколько резких свистков и жалобно вскрикнул:
– Ку-ку! Ку-ку!
– Сам ку-ку, – буркнул часовщик.
И тут увидел рядом компаньонов: у М.Р. развязался шнурок и он только что выпрямился.
– Что надо?
– Шоколада! – не очень оригинально отрезал Д.Э. и оба джентльмена прошли мимо, делая вид, что совсем не спешат, по каковой причине их ноги настигла палка Флинта.
– Я в суд подам! – у молодого человека был приличный коричневый костюм и приличное, крайне расстроенное лицо.
Флинт вышел следом: посмотреть, как молодой человек спускается по стонущей, крутой, как скала, лестнице.
Молодой человек потряс тростью через перила, адресуясь почему-то к миссис Гейзер.
– Это подло, слышите? Подло! – закричал он. – Эти часы – все, что осталось мне на память о моей семье, настоящий «Франьо а Пари», номер шестьстот сорок, редкость! Я требую, чтобы мне вернули мои часы!
По лицу часовщика расплылась улыбка идиота.
– Я этого так не оставлю! – продолжал разоряться несчастный. – Слышите? Не оставлю!
– Мистер Флинт сражался на войне! – пристыдила парня миссис Гейзер. – Он был ранен!
– У него контузия! – откликнулась бабуля Буддл. – И больные ноги!
Флинт смотрел светлыми глазами. Поймав затравленный взгляд жертвы, он любезно поклонился.
– Доживете до таких лет, – кричала хозяйка, – посмотрим, какие у вас будут странности! Все в этом доме держится на нем! Эти часы в столовой – самые точные часы в городе!
Часы в столовой подтвердили ее слова торжественным боем. Восемь. М.Р. Маллоу задерживался.
– Бачок в уборной еще ни разу…
Д.Э. Саммерс проскочил мимо молодого человека, благодаря про себя и бачок, и часы, и этого парня – все, что не позволило хозяйке поинтересоваться его финансовым положением. Старушенция Буддл платила М.Р. по пятидесяти центов за урок. В конце месяца. И до конца месяца было бы неплохо не умереть с голоду.
– Вот этой табуретке, – продолжала хозяйка и потрясла в доказательство табуреткой, – сорок лет!
Ножки табуретки крепко обматывала веревка.
– И как новая! Только благодаря ему и держится этот дом! Мистер Флинт натирал мне поясницу скипидаром! Ругал последними словами – и натирал!
– Зачем? – испугался посетитель.
– Ваше счастье – вы не знаете, что такое ревматизм! Доживете до моих лет, узнаете!
Миссис Гейзер воинственно тряхнула прической.
– Да! Мистер Флинт натирал мне поясницу скипидаром! И я ни вот столько (она показала пальцами щепоть) этого не стыжусь! Вы не знаете, какой это человек! Это прекрасный человек! Придете завтра!
– Ничего вам не сделается! – добавила бабуля Буддл.
Дверь хлопнула: молодой человек ретировался. А хозяйка повысила голос:
– Если завтра, – слышал? – если завтра не заплатите полной суммы за квартиру, вылетите у меня оба!
Д.Э. высунулся из комнаты.
– Заплатим! – пообещал он и поскорее заперся.
– Как вам не стыдно портить воздух, бессовестный вы старик! – донеслось из коридора голосом бабули Буддл.
– Ну конечно, глух, как тетерев! – отозвалась миссис Гейзер. – Это бесполезно, милочка.
– Старая псина, – бабуля Буддл проигнорировала «милочку». – Храпит, как паровоз, кусается и воняет!
– Но преданнее его, – прекрасным голосом отозвалась квартирная хозяйка, – вы не найдете!
М.Р. ввалился в пансион вечером, качаясь от борта к борту, додрейфовал до комнаты и так страшно измучил дверную ручку, что Джейк открыл изнутри сам, успев подхватить бесчувственное тело компаньона.
– Cэр! – ужаснулся он. – Ну, вы и набрались! Я вас первый раз вижу в таком состоянии!
М.Р. упрямо пытался лечь на пол.
– Я сам себя… ик!.. ой… сам себя первый раз вижу!
– Как же ты так назюзюкался?
– З-з-завязать знакомства!
– Какие знакомства, где?!
– Деловые! В баре «Ла Компарса»! Мы там с Козебродски в пок… ик!… в покер-р-р играли.
Содержимое его карманов не оставляло место сомнениям. Общий капитал компаньонов составлял теперь ровно четыре цента.
– Идиот на мою голову! – ужаснулся Джейк. – Ты зачем играть сел? Из тебя же игрок, как из дерьма пуля!
– Для… ик!…для представительства!
Д.Э. подхватил компаньона на руки, как барышню, дотащил до кровати. Бухнул на серое одеяло.
– Ну, – сурово вопросил он, – и как представительство?
– И ник-к-как-к! – покаянно икнул М.Р. – И ищ-що наххлынули! Из Фриско!
– Еще бы не нахлынуть, – мрачно сказал Д.Э. – Сколько народу без работы осталось. Так и что нам теперь…
Договорить он не успел, потому что пришлось бежать за тазом.
– Заткнись, горжетка драная! – услышал с лестницы искатель приключений.
В столовой звенели гвоздиками и колотили молотком.
– Старый вонючий перечник! – с достоинством отвечала миссис Гейзер.
Д.Э. спустился на первый этаж, в ванную, но и там было слышно прекрасно.
– Не смейте выражаться в моем присутствии, вы, мокрая пепельница!
– Не мешайте работать! – донесся голос Козебродски.
Но его не слушали.
– Старая пердунья!
– Сам пердун!
– Какие нежности, – пробормотал искатель приключений, захлопнул дверь ванной и побежал спасать компаньона.
Глава одиннадцатаяТрагические события
Вот, например, миссис Морган, – вещал Д.Э. за утренним кофе без завтрака. – Племянница недвижимого магната. Мечтает похудеть, говорят.
– Половина Дамского Клуба, – не остался в долгу М.Р., – мечтает выйти за сына сенатора Франка. Он как раз в прошлом году отстроился. Пижонский такой дом с колоннами. На Вашингтонстрит.
– Видел, – отозвался Д.Э. – Вторая половина Клуба наверняка мечтает о том же самом. Только не признается, на первую все сваливает. А какой-то Робинсон, представляешь, никак не решается сделать предложение этой, как ее. Ну этой, рыженькая.
– А, – догадался М.Р., – дочь продавца птиц, мисс Фик? Тогда этот твой Робинсон знаешь, кто? Племянник аптекаря. А что это он? Такая краля аппетитная, и так о нем отзывается. Втрескалась без памяти, по-моему.
Д.Э. сочувственно вздохнул.
– Стесняется человек.
– О! О!
– Да, – искатель приключений задумчиво созерцал на потолке муху. – Кто там у нас еще? А, вот, вспомнил: Менцель. Казначей и смотритель училищ. Мечтает стать председателем городского совета. Хотя у него, скорее всего, не получится.
– Ну правильно, – согласился М.Р. – Все уверены, что председатель Макферсон на второй срок пойдет.
– И от всего этого, – Д.Э. взял со стола исчерканное письмо компаньона (Дюк опять хотел написать родителям и опять не написал) и стал делать из него голубя, – никакой пользы. Насобирали мы с тобой сплетен по всей округе, хоть в Дамский клуб записывайся.
Компаньон согнулся пополам.
– Было бы смешно, – проворчал Джейк. – Кабы не было так груст… Эй, ты чего?
– Ничего! – простонал М.Р., разгибаясь и исчезая за дверью.
Спустя минуту Д.Э. прекрасно его понял, но было поздно. Искатель приключений заметался по комнате, проклиная апельсины, персики и все остальные фрукты, какие только есть на свете.
– Наконец-то! – прошипел Джейк, сталкиваясь в дверях с вернувшимся М.Р. и не сразу заметив газетный квадрат в его руке.
Д.Э. уставился на компаньона. Дюк молча сбросил пиджак, жилет, задрал рубашку. На все еще загорелом после китобоя животе алела сыпь.
– Это шанкр, – сказал Дюк. – Так я и знал.
Джейк рванул с плеч подтяжки.
– Повезло, – М.Р. жалко улыбнулся.
И добавил:
– Не хочется вас пугать, сэр, но… может, в общем, быть, что просто еще рано.
– А то, в синей банке? – непослушными губами выговорил Джейк, вспомнив конфузную процедуру, каждый раз предварявшую амурные удовольствия.
– В синей банке! – передразнил Дюк. – Похоже, твое «в синей банке» раз на раз не приходится. О Боже!
– Боюсь, дорогой компаньон, что уж к Нему теперь взывать бесполезно.
Дюк опять сунулся в газету.
– С девяти до пяти, с семи до восьми, по воскресеньям – с девяти до двенадцати.
Джейк вытащил часы Фокса: десять.
Была суббота, 21 июня 1906 года.
– Доброе утро, мистер Флинт! – медовым голосом пропела за дверью миссис Гейзер, которой полагалось быть совсем не здесь.
– Хорошо спали, мистер Флинт? – сейчас же спросила бабуля Буддл.
– Пошли в жопу, старые кошки! – отозвался часовщик.
– Быстро! – прошипел Д.Э.
Компаньоны выскочили в окно, спустились по деревянным столбам, поддерживающим террасу, и были таковы.
– И ничего такого, – шепотом бормотал Дюк.
Искатели приключений ерзали на стульях в приемной доктора Брауна.
– Ага, – отозвался Джейк.
– Может у нас – вон, на дверях просто «доктор» написано – может, у нас диспепсия.
– А что это?
– Расстройство желудка.
Д.Э. молчал.
– Я говорю, может у нас диспепсия! – не унимался М.Р.
– Ага.
– Может, вообще ревматизм! Нервы! Чахотка!
– Ага.
– Что ты все «ага», да «ага»! – возмутился Дюк. – У тебя просто истерика!
– Знаешь, – медленно выговорил Д.Э., – если окажется, что да, я, наверное, застрелюсь.
Некоторое время компаньоны молча смотрели друг на друга.
– А я как же? – моргнул М.Р.
– Ты тоже застрелишься.
Д.Э. посмотрел на ошеломленного компаньона.
– Нет, – поправился он. – Грохнем друг друга. Ты меня, я тебя. Одновременно.
– Ты что, – спросил Дюк, – дурак, что ли?
Компаньон трагически молчал.
– Вот этот наверняка сифилитик, – М.Р. секретно сделал бровями в сторону хилого прилизанного субъекта, с независимым видом прохаживающегося мимо окна.
– Ага, – подтвердил Д.Э. – А вон у того рожа развратная.
– Пожалуйста, заходите! – послышался голос из кабинета.
Опрятный старик, обладатель развратной рожи, неторопливо поднялся со своего места. Джейк сглотнул и позеленел. На противоположной стене висели большие стенные часы. Стук маятника вгонял бы в сон, если бы не висевшее в воздухе тревожное ожидание.
Наконец, старик вышел и все так же не спеша покинул приемную. Дверь кабинета пригласительно приоткрылась.
– Пожалуйста, заходите! – раздалось изнутри.
При этих словах Д.Э. побелел. Так, что Дюк испугался: а ну, как грохнется в обморок, да прямо здесь. Прилизанный прекратил променад и скрылся в кабинете. Из-за двери слышался его высокий взволнованный голос. Слов было не разобрать. Д.Э. тоже посмотрел на компаньона. Увидел застывшее лицо, на котором панически торчал нос, и быстро закрыл глаза. Просидел так неизвестно сколько, пока не подскочил от щелкнувшего замка.
Из кабинета, ни на кого не глядя, вышел прилизанный. Торопливо двинулся к дверям, смешно выбрасывая ноги в блестящих туфлях с острыми носами. М.Р. глубоко вздохнул, и встал.
Джейк проводил его взглядом. Стрелки часов двигались так медленно, как будто какой-то гад специально приклеил их к циферблату.
Когда Д.Э. Саммерс уже начал подумывать, не махнуть ли на это дело рукой и не смыться ли дожидаться компаньона на улицу, дверь кабинета открылась, и вышел Дюк. Д.Э. понял, что встать со стула не сможет никогда, но М.Р. хмуро махнул рукой, и искатель приключений, сам не поняв, как это произошло, уже подпирал спиной закрытую дверь, не решаясь сделать ни шагу в сторону поднявшегося навстречу доктора.
Доктор Браун оказался крупным, узкоплечим человеком с насмешливо прищуренными глазами. Большой нос, квадратный подбородок, тонкая прорезь губ. Густые красивые бакенбарды ловко переходили в бахрому вокруг лысины.
– Ну, молодой человек, какие у вас будут жалобы?
– Видите ли… – начал Джейк, рассматривая приемную.
На шкафу, под самым потолком, стоял человеческий череп. На комоде у стены – кувшин, сифон и флакон с мягкой черной грушей пульверизатора. Д.Э. взял себя в руки и уперся взглядом в медный письменный прибор на столе.
– …у меня нет жалоб. Но…
Тут из другой двери, что находилась между столом и книжным шкафом, заваленным журналами под самый потолок, вышла медицинская сестра. Унесла с докторского стола эмалированный гнутый лоток с пустым шприцем и еще какими-то железками. Д.Э. сглотнул, подождал, пока тетка скроется из вида, и, заикаясь, вытирая с шеи пот и сбиваясь с пятого на десятое, объяснил, в чем дело.
Сестра вышла, распахнув дверь приглашающим жестом, и за ней скрылся доктор. Тетка, не прерывая Д.Э., отвела его следом. Искатель приключений увидел ширму, кушетку с приподнятой спинкой, похожую на пыточное приспособление, крашеный белым металлический столик на колесах. Запнулся на полуслове. Сестра без особенных церемоний подтолкнула его вперед и ушла, закрыв за собой дверь.
Доктор Браун мыл у умывальника руки.
– Если я правильно понимаю, – спросил он, вешая полотенце на место, – у вас та же история, что и у вашего предшественника?
Джейк кивнул. У него звенело в ушах и пересохло в горле.
– Это очень похвально, что вы и ваш…м-м… друг проявляете беспокойство о таких… м-м… вещах, – доктор Браун задумчиво повесил полотенце на место. – Очень похвально.
Он пересек кабинет и встал рядом с ширмой.
– Действительно, – доктор неторопливо закатывал рукава на крупных белых руках, – первичные признаки lues могут проявиться… м-м… довольно рано.
Джейк отступил. Почувствовал спиной дверь.
– Довольно рано?
Доктор Браун окинул его внимательным взглядом и показал на ширму.
Из кабинета искатель приключений вышел красный, как малина. На стуле в приемной ждал компаньон: тихий и печальный.
– Полтора месяца, – произнес Д.Э., опускаясь на стул рядом. – Раньше ни черта не понятно.
М.Р. кивнул.
– Ну? – спросил Д.Э.
Дюк поднял глаза.
– Полтора месяца, – сообщил он.
– А сыпь?
– Головой покачал, – мрачно ответил М.Р…
– В каком смысле?
– В таком, что с кислой рожей и не ответил ничего. А деньги?
– Уговорил, что заплатим в следующий раз. Хороший человек этот доктор Браун.
– Хороший.
Посидели, не произнося ни слова, потом встали и направились к выходу.
Глава двенадцатая,повествующая о связях миссис Гейзер
Раздел «Требуются» содержал пять объявлений об услугах адвоката.
Светская хроника сообщала:
Искатели приключений посмотрели в окно. Погода и в самом деле была прекрасная. Процокала копытами чья-то лошадь. Застряла на одной тенькающей ноте канарейка в лавке внизу. В животах завывало. Из коридора доносилось брюзжание Флинта. Тут же хлопнула дверь миссис Гейзер и оба с энтузиазмом принялись браниться.
– Ну вот, – сказал Дюк, – людям есть, о чем поговорить.
Компаньон сел на пол. Из саквояжа были вынуты все оставшиеся вещи:
· кофейная машина Нейпера
· волшебный фонарь без ящика, впопыхах прихваченный из борделя
