Текст книги "ИО покойника"

Автор книги: М. Ерник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

М. Ерник
ИО покойника

Глава 1. На два сольдо надежды

Огромный красный диск проваливалось за горизонт, унося за собой остатки знойного дня. Под лучами солнца вода горела, как раскалённое железо, которым праведники укрощали свою плоть. Мир замер в безнадежности. Остановилось даже движение воздуха. Безмолвие июньского зноя сковало всё. Застыла кромка воды у гранитной набережной. Не шевелились листья деревьев. Измученные жарой птицы беспомощно открывали клювы, не имея сил проронить ни звука. Всё живое пряталось в тень в томительном ожидании ночной прохлады.

– Когда же эта жара кончится? – донёсся вздох из-за решётки летнего кафе, нависающего над высокой кручей берега.

Эта фраза, прозвучавшая в тишине не громче шелеста листвы, обратила на себя внимание высокого немолодого господина с тростью в руках, острой, как осиное жало. Едва заметным движением головы он повернулся в сторону летнего кафе и задумчиво произнёс:

– Неблагодарность всегда была отличительной чертой человечества.

– Что вы имеете в виду, господин Борке? – откликнулся его спутник.

– Я имею в виду, граф, – оживился господин с тростью, – извечную неблагодарность человечества по отношению к этому светилу, которое даёт ему шанс на существование.

Со стороны нетрудно было бы заметить, что сам господин Борке не испытывал к дневному светилу особого расположения. Он не страдал от жары, но тщательно отгораживался от лучей солнца густой тенью кустарника. Голову господина Борке покрывала небольшая тирольская шляпа. Поверх нежно розовой идеального цвета сорочки был надет светлый летний пиджак, оттеняемый переливами его тёмно-синих брюк. И даже руки, сжимающие большой серебряный набалдашник его чёрной матовой трости, были скрыты под белыми летними перчатками.

Его собеседник, которого господин Борке называл графом, на графа был похож менее всего. От солнца он не прятался. На голове не имел ничего, кроме небольшой лысины на затылке. Одет он был в старые рваные джинсы и неопределённого цвета клетчатую рубашку с длинными рукавами, основательно потёртыми на локтях. Ноги графа находились в постоянном движении и скрипели по пешеходной дорожке старыми стоптанными футбольными бутсами. Небольшой рост титулованного собеседника Борке не мешал ему успевать не только за шагами своего высокого спутника, но и с интересом осматривать всё вокруг, заглядывая под каждый кустик. Не прекращая своё занятие, граф затрясся в беззвучном смехе.

– Стоит ли, дорогой господин Борке, вам, демону искушения, сетовать на неблагодарность человечества?

– Сетовать? – Борке удивлённо поднял левую бровь. – Нет, дорогой Кордак. Вы по своему обыкновению лукавите. Я не сетую, я скучаю. Уже второе тысячелетие, с тех пор, как цивилизованное человечество ушло от язычества, я слышу одни и те же жалобы на несовершенство мироздания. Люди недовольны всем. В городах они недовольны городами и мечтают о дикой природе. В условиях дикой природы они недовольны природой и мечтают о городах.

Смех Кордака усилился и приобрёл звучание, отдалённо напоминающее кряканье утки.

– Я вам скажу больше, господин Борке, они недовольны даже собственной природой. Некоторые даже умудряются подправлять своё тело, подобно скульптору, так сказать, отсекая всё лишнее.

– Вы снова о скопцах?

Борке остановился столь неожиданно, что Кордак прошёл ещё пару шагов и повернулся к собеседнику с широкой улыбкой.

– О них, болезных.

Смех потрясал всю его невысокую сутулую фигуру.

– Согласитесь, может ли быть большего проявления недовольства замыслом Творца, чем недовольство людей, пытающихся исправить свою плоть? Да ещё в таком месте…

Кордака душил смех. Борке задумчиво покачал головой.

– Тонкое наблюдение, – отметил он спустя пару секунд. – Признаться, эта мысль мне раньше в голову не приходила.

Кордак ещё продолжал трястись, но уже остывал от душившего его смеха.

– Странно, – произнёс он уже более спокойно. – А я считал, что отсечение лишнего происходило не без вашего участия.

Борке ответил не сразу. Какое-то время он постоял, опираясь на трость и покачиваясь с носков на пятки. Наконец, тихо произнёс:

– Без моего участия. Думаю, этим делом, дорогой граф, занимались более высокие инстанции нашего ведомства.

Он немного помолчал и добавил:

– Пожалуй, так. Особенно, если вспомнить, как решительно это движение скопцов было подавлено.

– Я бы сказал – отсечено. Подобно тому, как они сами отсекали себе…

Граф затрясся в крякающем смехе.

– Помнится, этих «белых голубей», – не замечая реплики своего спутника, продолжал Борке, – так, кажется, они себя называли, в царские времена отправляли прямиком на сибирскую каторгу.

Снизу-вверх в направлении Борке мелькнул лукавый взгляд.

– Именно так. И не только в царские. Большевики тоже с ними не церемонились. Однако! Движение было подавлено, но наследие-то осталось, – прозвучал насмешливый голос Кордака.

Борке, казалось, взгляда не заметил и решительно шагнул вперёд. Однако пройдя пару шагов и не поворачивая головы, произнёс:

– Что вы имеете в виду, граф?

Кордак не замедлил с ответом:

– Может от этого наследия кое-что перепадёт и нам? Я почему-то думаю, что этот храм торговли, где нашли наследие скопцов, место очень интересное.

Борке усмехнулся.

– Должен признать, граф, ваши способности к языку. Назвать строящийся торговый комплекс известной европейской фирмы храмом торговли… это, знаете ли, в духе господина Гоголя.

Борке подумал немного и добавил:

– Пожалуй. Думаю, господин Гоголь сплёл бы из этой истории нечто забавное.

– И замечу, – блеснул лукавый взгляд Кордака, – не без нашего участия.

– Есть идеи, дорогой граф?

– Если бы у нас, господин Борке, не было бы идей, мы бы с вами сейчас сидели там, в какой-нибудь конторе по учёту душ, а не здесь, на земле среди людей.

Борке согласно покачал головой.

– Признаться, с самого начала эту историю с наследием скопцов я не воспринял всерьёз, – заметил он. – Но сейчас я с благодарностью готов услышать от вас подробности этого фарса. Не желаете ли присесть где-нибудь?

Борке обвёл взглядом окрестности.

– Ну, хотя бы на этой скамейке у летнего кафе.

Макушка солнца сверкала в воде последними лучами. На обширную гладь воды налетел лёгкий ветерок. Вода плеснула о камни чуть заметной призрачной волной. Оживились деревья. С деревьями оживились и птицы. Почувствовав приближение долгожданной прохлады, они начали подавать голоса. Из сумрака кустов на прогретую солнцем дорожку вылез помятый от дневного сна кот. Однако встретившись взглядом с Кордаком, он шмыгнул назад с такой тоской в глазах, как будто одной кошачьей жизнью у него стало меньше.

Борке и Кордак опустились на скамейку в полушаге от решётки летнего кафе, увитого искусственным плющом. Кордак уже набрал воздух, чтобы начать рассказ, но его бесцеремонно перебил возмущённый мужской голос:

– Да сучка она, вот что я тебе скажу!

Оба одновременно и с неподдельным интересом повернули голову, прислушиваясь к разговору, происходившему у них за спиной. За ближайшим к скамейке столиком спиной к ней сидели два молодых человека. На вид им было не больше двадцати восьми лет. Но это единственное в чём они были похожи. В остальном это были полные противоположности. Один из них был одет в тёмную футболку с явно проступавшими пятнами пота, короткие трусы и шлёпанцы на босую ногу. Он был похож на футболиста удалённого с поля потому, что потерял бутсы. Футболист имел грубые черты лица, чем-то напоминающие кружку пива, стоявшую перед ним.

Второй молодой человек имел все признаки интеллигентности. На нём были длинные выглаженные в стрелку брюки, лёгкие светлые туфли и такая же светлая и к тому же свежая сорочка. Миловидное лицо интеллигента искажало страдание. Без особого удовольствия он ковырялся в раскисшем мороженом и слушал возмущённую речь футболиста.

– Сучка она, – повторял футболист, явно ограничивая себя в более крепких выражениях. – А ты чего? Ты сразу должен был показать, что ты мужик! Если не понимает – стукнуть по столу.

Он сделал несколько глотков пива с такой решительностью, как будто стучал по столу.

– А если и после этого не поймёт – дать в «дыню»!

Интеллигент тяжело вздохнул. Было заметно, что ни стучать по столу, ни давать в «дыню» он не хотел.

– Ты пойми! Как ты себя сразу поставишь, так оно дальше и будет, – настаивал футболист. – Сейчас ей денег мало. Потом она тебя заставит посуду мыть. А потом и вовсе запретит с пацанами общаться. Какой ты мужик после этого?!

Грубые черты лица футболиста искажало негодование. Интеллигент опять тяжело вздохнул.

– Мы всего-то полгода женаты, – извиняющимся тоном произнёс он.

– Так что? – фыркнул футболист, который из-за малодушия собеседника даже не допил глоток пива. – Сейчас самое время воспитывать. А не хочешь воспитывать сам, отправь её к тёще на довоспитание.

– Как же я её отправлю к тёще, когда мы живём в тёщиной квартире? – совсем потухшим голосом произнёс миловидный интеллигент.

– Значит надо отправить тёщу!

– Куда?

Интеллигент поднял голову и в его голосе зазвучали нотки надежды.

– Куда-нибудь, – уверенно порекомендовал футболист.– Мужик ты или не мужик?

Голова интеллигента вновь опустилась к мороженому. С тем, что он «мужик» интеллигент спорить не стал, но идея отправить куда-либо тёщу казалась ему более утопичной, чем воспитание собственной жены. Над столиком летнего кафе повисла пауза, за время которой возмущённый футболист заливал своё негодование пивом, а миловидный интеллигент занялся мороженым, пока оно не раскисло совсем.

– Это всё тёща, – произнёс интеллигент столь неожиданно, что кружка пива застыла на полпути.

– Что тёща? – поинтересовался футболист, выражая недоумение всем своим видом.

Интеллигент ответил не сразу. Он подозрительно осмотрелся по сторонам. Только после этого наклонился к футболисту и полушёпотом произнёс:

– Я думаю, она колдунья.

Для футболиста эти слова ситуацию не прояснили. Взгляд его по-прежнему выражал лишь недоумение. Осознавая это, интеллигент опять наклонился к уху футболиста.

– Я подозреваю, что тёща колдунья. Она всё время таскает в дом какие-то травы и поит дочку по вечерам какой-то вонючей гадостью.

– Та ты чё! – опешил футболист настолько, что даже потерял интерес к пиву.

– Вечером, – продолжал интеллигент, – тёща её чем-то поит, а утром дочь начинает нудить, что я мало зарабатываю.

Футболист отставил кружку пива и задумался. Грубые черты лица его озарились мыслью.

– Ну, зарабатываешь ты и правда мало, – неожиданно заключил он, не сводя взгляд с дальнего угла кафе.

Интеллигент погрустнел и погрузил свой взгляд в остатки мороженого.

– Это временно, – сказал он столь безнадёжно, словно рядом с ним сидел не друг-футболист, а тёща. – Мне просто пока не везёт и всё. Дайте мне время, и я сделаю карьеру такую головокружительную, что все рты поразинут. Это будет карьера по вертикали!

– На шиша тебе карьера? Смотри, вон пацаны из нашего класса… – попытался вставить футболист.

Но он не оценил ситуацию. Перед ним сидел уже не тот миловидный интеллигент, который был минутой раньше. Взгляд его собеседника уже был устремлён куда-то ввысь и сиял глубоким фосфоресцирующим светом.

– Тут главное засветиться, – не обращая внимания на футболиста, продолжал интеллигент. – Тут, главное, надо показать себя так, чтобы заметили.

Голос его крепчал. В нём уже не было ни следа от той дрожи, которая слышалась раньше.

–Самое главное, чтобы меня заметили, – с уверенностью повторил он. – А там, я уже знаю, что делать. Я смогу сделать такую карьеру, которой позавидуют многие.

– Да, где ты собираешься… – начал, было, футболист, но инициатива была уже не на его стороне.

– Я могу сделать карьеру где угодно! Даже в гареме у султана! Но для этого мне нужно только одно.

Интеллигент решительно бросил ложечку в остатки мороженого и посмотрел на товарища.

– Что? – поинтересовался окончательно подавленный футболист.

– Удача! – без тени сомнения провозгласил интеллигент. – Мне нужна удача. Мне нужно везение, чтобы меня заметили. А дальше я всё сделаю сам!

Гремя стулом, интеллигент энергично встал. Движения его были решительны настолько, что за ними не поспевал не только торопливо допивающий пиво футболист, но и долетающий из-за ограды летнего кафе кряхтящий смех Кордака.

– Как вам это нравится, господин Борке? Он готов сделать карьеру по вертикали даже в гареме у султана!

– Не нахожу в этой мысли ничего интересного, – не поддержал собеседника Борке.

– А по-моему, – не соглашался Кордак, – это как раз то, что нужно.

– Вы полагаете?

– А чего бы вы ещё хотели?

Лукавый взгляд Кордака сверкнул в тени кустов.

– Перед нами, господин Борке, молодой человек, красив, энергичен, умён ровно настолько, чтобы мечтать о большой карьере. Да ещё – замученный семейным бытом. Лучшего кандидата на дело наследия скопцов трудно себе представить.

Искра взгляда Кордака вновь сверкнула в направлении Борке. Тот хранил невозмутимое молчание.

– Что же, – наконец, произнёс он, – я никогда не разделял вашего пристрастия, граф, к смазливой внешности, тем более, у молодых мужчин. Но в этом случае…

Борке опять помолчал.

– Согласен, – подвёл он окончательную черту. – В этом случае пусть будет по-вашему.

Он решительно стукнул тростью о тротуарную плитку, и мелодичный звон прокатился по аллеям парка.

Сумеречная прохлада накрыла мегаполис. Потеряли очертания мосты через реку, высотные здания вдоль набережной. По дорогам поползли змейки автомобильных фар. Кое-где уже засветились огни рекламы. Из проезжающих автомобилей застучала в барабанные перепонки музыка, наводящая на мысль о неуловимости прекрасного. Большой город постепенно остывал от полуденного зноя и готовился к ночной жизни.

Борке и Кордак неторопливо шагали по аллее парка.

– Не желаете ли поделиться своим замыслом, дорогой граф, – нарушил молчание Борке.

– Для начала предлагаю вам познакомиться с нашим протеже, – хитро улыбнулся Кордак.

– Ах, граф, вы по своему обыкновению лукавите, – покачал головой Борке. – Что же, я принимаю правила игры. Будем считать это дело вашим.

Улыбаясь лишь левым уголком рта, он повернулся к Кордаку, но тут же выпрямился и устремил взгляд в глубину тёмной аллеи.

– А я… – Борке сделал паузу, словно задумываясь, – попробую разгадать ваш замысел по мере его исполнения.

Борке сделал ещё пару шагов и заметил:

– Но позвольте полюбопытствовать, где вы намереваетесь встретиться с вашим протеже?

– Если вы не возражаете, господин Борке, мы не будем с ним встречаться, – ещё шире улыбнулся Кордак. – Интуиция мне подсказывает, что суеверие, заменяющее нашему герою интеллект, позволит ему всё сделать самому.

– Вы невысокого мнения, граф, об интеллекте нашего героя.

– Не совсем так, дорогой Борке, – расплылся в ещё большей улыбке Кордак. – Для меня отсутствие интеллекта у человека – это тоже интеллект. Только как бы наоборот. И этот «интеллект наоборот» в сочетании с активностью – оружие страшной разрушительной силы.

Кордак закряхтел в смехе. Лицо Борке оставалось непроницаемым.

– Давайте называть вещи своими именами, граф. «Интеллект наоборот» – это глупость, которая чаще всего сопровождается активностью. Не знаю, согласитесь ли вы со мною, граф, но глупость – это заразная болезнь, которая распространяется воздушно-капельным путём. А распространяют её те, кто брызгает слюной на многочисленных заседаниях и собраниях.

– Э, не скажите, – продолжал улыбаться Кордак, оправляясь от смеха. – Всё в этой жизни относительно. Попробуйте объяснить глупцу, что он глуп. Бессмысленное занятие. Чтобы понять, что ты глуп, нужно быть достаточно умным человеком.

– Согласен, – неожиданно отреагировал Борке. – Возможно, именно поэтому умники во всём сомневаются.

– И ничего не делают, – ехидно добавил Кордак.

– И ничего не делают, – согласно покачал головой Борке, – что многими воспринимается как признак лени. Но вернёмся к нашему герою. Располагайте мною по своему усмотрению. Могу я вам чем-то помочь?

– Благодарю вас, дорогой коллега, – засуетился Кордак, – но сейчас, я думаю, мы обойдёмся подручными средствами. Скажем…

Он осмотрелся по сторонам и обнаружил газету, лежащую на скамейке, оставленную кем-то за ненадобностью.

– Что здесь у нас? – поднял газету Кордак. – Гороскоп? Прелестно! Пусть будет гороскоп.

Словно иллюзионист, Кордак схватил газету двумя пальцами за угол, потряс её, будто проверяя, нет ли там чего-нибудь внутри. Затем, продолжая держать газету навесу, он провёл по первой странице второй рукой, повернул её и повторил то же движение на последней странице. В бледном свете фонаря буквы на страницах запрыгали как на табло железнодорожного вокзала. Через секунду Кордак с удовлетворением положил газету на край скамейки, расплываясь в лукавой улыбке:

– Так, пожалуй, интереснее будет.

– Хм, – скептически оценил его действия Борке. – И как вы собираетесь всучить это нашему герою?

– А он сам это заберёт, – широко улыбаясь, заметил Кордак, – когда придёт сюда искать свой пропуск.

– Хм, – повторил Борке, на этот раз удивлённо. – Откуда у вас пропуск?

– Взял на время, – с заметной долей иронии ответил Кордак.

– Вы удивляете меня, граф. Никогда не знал вас с этой стороны. Ко всем вашим талантам стоит ещё добавить талант карманных дел мастера.

– Да, – не без гордости ответил Кордак. – Приходилось заниматься и этим. Но сейчас дело обстоит иначе. Этот пропуск на склад наш герой потерял совершенно случайно. Я лишь подобрал его.

– Случайно? – скептически заметил Борке.

– Вы, вероятно, не знаете, – не обращая внимания на скепсис, продолжал Кордак, – но парой минут ранее наш герой сидел на этой скамейке. Он вытряхивал камушек, который случайно попал ему в обувь.

– Случайно? – настаивал на своём Борке.

– Уверяю вас, совершенно случайно, – расплылся в улыбке Кордак. – Ну, ровно в той степени, в которой случайность возможна в этом мире.

– В таком случае, дорогой граф, позвольте полюбопытствовать, с кем мы имеем дело.

– Извольте взглянуть.

В белых перчатках Борке сверкнул пластиковой поверхностью небольшой прямоугольник.

– Александр Фёдорович Миленький, – расставляя паузы между словами, прочитал он. – Что же, очень миленько!

– Я предлагаю отставить пропуск здесь в свете фонаря, – предложил Кордак.

– Почему именно здесь?

– Во-первых, здесь его легче найти. Во-вторых, розыски Александр Фёдорович начнёт с того места, где он присаживался…

Кордак замолчал и хитро прищурился.

– А в-третьих? – поторопил его Борке.

– А в-третьих, это место хорошо видно из того тёмного уголка, где мы с вами присядем и подождём нашего героя.

– Согласен, при условии, что пока мы его ждём, вы расскажите мне об этой истории с наследием скопцов.

– Извольте, господин Борке, – ответил Кордак, опускаясь на скамейку.

Кусты неслышно шевельнули своими ветвями.

– Историю этого, – граф немного помялся, – движения вы наверно знаете хорошо.

– В общих чертах, – уклончиво ответил Борке.

– Всё началось с Кондратия Селиванова. Этот беглый крепостной сначала примкнул к секте хлыстов. И, надо сказать, набрался у них многому. Но с хлыстами он расстался. Я так думаю, он не сошёлся характерами с Акулиной Ивановной.

– С Акулиной Ивановной? – поднял в удивлении левую бровь Борке.

– Ну да, с местной предводительницей хлыстов, которая именовала себя не иначе, как «богородицей». Итак, бывший крепостной Кондратий Селиванов покинул секту хлыстов и, в знак свободы от Акулины Ивановны, отрезал себе всё лишнее.

Кордак закряхтел в смехе, однако Борке оставался невозмутимым.

– Но самое смешное началось позже. Кондратий Селиванов не только нашёл себе единомышленников в стремлении избавиться от всего лишнего, но начал насильственно вовлекать в это дело малолетних детей и даже женщин.

– Ах, так! Так вот что вы не можете ему простить, – иронично улыбнулся одним только уголком рта Борке. – Неужели женщин тоже оскопляли?

– Представьте себе, – воскликнул Кордак с некоторым негодованием. – Им отрезали всё, что напоминало им об их женской сущности.

Борке задумчиво покачал головой.

– Да уж, готов с вами согласиться. Большего недовольства замыслом Создателя трудно себе представить.

– Надо заметить, что Екатерина Вторая, с её отношением к жизни, старания скопцов не оценила, – расплылся в улыбке Кордак. – То ли в семьсот семьдесят первом, то ли в семьдесят втором году она отправила в Сибирь на каторгу целую общину, больше двухсот человек.

– Да, да. Что-то припоминаю, – покачал головой Борке.

– А вот коронованный внук её, Александр Первый, к этим делам относился, я бы сказал, не столь трепетно.

Кордак закряхтел в ироничном смехе.

– Это позволило скопцам зачислить его в свою компанию.

– Неужели?

Лёгкий поворот головы Борке свидетельствовал о крайней степени его удивления.

– Нет, байки скопцов о своём императоре не подтвердились, – лукаво улыбнулся Кордак. – Но осадок-то, как говорится, остался. Свою лепту в борьбе со скопцами, как вы справедливо изволили заметить, внесли и большевики. Их можно понять. Стране нужны были солдаты. И без своих «причиндалов» народонаселение России советской власти было совершенно не интересно.

В темноте аллеи раздался крякающий смех Кордака.

– Итак, – подвёл итог Борке, – большевики поставили в этом вопросе точку. Что же заставило опять к нему вернуться?

– Одна из общин скопцов, если вы знаете, обреталась именно в этих местах. Причём не так давно. Лет, эдак, сто пятьдесят назад, не больше. Чем уж они занимались во время своих радений, сказать не могу. Однако молва приписывала им большую магическую силу.

– Ах, вот как, – понимающе покачал головой Борке.

– И слухи об этом дошли до нынешнего времени.

Увлечённый рассказом, Кордак откинулся на спинку скамейки.

– И вот недавно поползли новые слухи, что недалеко отсюда в ближайшем пригороде, на месте, где строится новый торговый комплекс, было найдено какое-то наследие скопцов. Признаюсь вам честно, меня обуяло любопытство. Что это за наследие и с чем его, как бы это точнее выразиться, употребляют, я сказать не могу. Вмешиваться в это дело напрямую нам с вами, согласитесь, несподручно.

Борке согласно покачал головой.

– Вот я и подумал, – вновь занял вертикальное положение Кордак, – а не отправить ли нам туда своего «человечка».

– Теперь я понимаю ваш выбор, – согласился Борке. – «Человечек» недалёкий, суеверный и энергичный – что ещё нужно, чтобы копаться в тёмных закоулках прошлого?

– И ещё, – лукаво улыбнулся Кордак, – убеждённый карьерист.

– Но вы не боитесь, граф, что наш герой может попасть под влияние наследия скопцов?

– Всё возможно, всё возможно, – с удовлетворением закряхтел Кордак. – Не будем торопить события. Дадим ему возможность разобраться самому. Тем более, мне кажется, он уже обнаружил пропажу пропуска.

– Случайно? – усмехнулся Борке.

– Совершенно случайно!

Кордак был прав. Где-то вдали, в синеве просвета деревьев, появилась тёмная фигура. Это был Александр Фёдорович Миленький. Тревожно озираясь по сторонам, он торопился назад по уже тёмным аллеям парка. Его друг и одноклассник, доказавший, что он мужик, отправился продолжать воскресный вечер. Но для Саши Миленького конец выходного дня, помимо общения с тёщей, обещал новые проблемы. Неизвестно что заставило его проверить содержимое заднего кармана брюк уже почти перед самым входом в троллейбус. Какое-то смутное ощущение пронзило его мозг по вертикали. И это ощущение его не обмануло. Карман оказался пуст.

Выбравшись из потока пассажиров, устремившихся к троллейбусу, он ещё некоторое время оставался недвижим. Новое ощущение произвело на Сашу такое впечатление, что некоторое время он пытался осознать произошедшее. Что означало это невероятное предчувствие? Единственная мысль, которая приходила ему в голову – ясновидение. Неужели он становится ясновидящим? Впрочем, размышлять долго времени не было. Нужно было отправляться назад и искать этот чёртов пропуск на этот постылый склад. Начинать новую трудовую неделю с проблем с руководством ему очень не хотелось.

Саша сразу понял, что потерять пропуск он мог только там, на лавочке, где вытряхивал из обуви этот чёртов камушек. А потому по аллее парка он шёл торопливо, осматриваясь по сторонам, так, на всякий случай. Пропажу он обнаружил издалека. Пропуск опустился на землю столь удачно, что застрял в щели между тротуарными плитками и в свете фонаря отбрасывал длинную выразительную тень.

Не желая больше рисковать задним карманом брюк, Саша сунул пропуск в верхний карман сорочки, рядом с проездным билетом, и уже хотел повернуть назад. Но вдруг остановился второй раз обожжённый мыслью о его невероятном предчувствии. Мысль настолько поразила его, что, не имея возможности стоять, он присел на скамейку. Как точно он предвидел, где нужно искать пропуск! И подойдя к месту, как точно он обратил внимание не туда, где сидел, а именно туда, где находился документ. На лбу Саши проступила испарина. Непроизвольным движением, вытирая пот, он опустил руку на лавочку. Рука легла на какую-то газету.

– Гороскоп, – прочитал вслух Саша.

Газета была кстати. Предстоял долгий воскресный вечер в одной квартире с тёщей. Занять это время чем-то было просто необходимо. Он схватил газету и стремительно направился к остановке троллейбуса, не замечая, как за спиной от него из темноты кустарника появились две призрачные тени.

Гороскоп он развернул уже в троллейбусе. Здесь, в тусклом освещении салона, читать статьи он не хотел. Сейчас Саша планировал, когда и какую статью он будет читать, чтобы скоротать весь вечер без остатка и не делить телевизор с тёщей. Совершенно неожиданно в глаза ему бросился текст одной статьи. Как не всматривался Саша, но ни шрифтом, ни расположением этот текст не отличался от остального текста, напечатанного на этой же странице. И всё же, именно эта статья, почему-то, бросилась ему в глаза. Не менее любопытным оказался и заголовок. Каким-то прыгающим полупьяным шрифтом там было набрано: «Гороскоп от Кордака».

Ждать свидания с тёщей у Саши не хватило терпения. Заинтригованный названием и, не желая разменивать своё любопытство на общение с тёщей, Саша сел на переднее сиденье, поближе к свету и углубился в чтение. Но чем больше он вчитывался в текст, тем больше проникался мыслью, что это не просто гороскоп, а какая-то головоломка. Здесь не было обычных обтекаемых рекомендаций, в зависимости от даты рождения или имени. Статья предлагала читателю оценить себя по целой группе признаков, включая цвет волос и даже по отношению с тёщей. И только затем, по сумме набранных баллов, оценить своё будущее на предстоящую неделю. Вопросы были столь точны, что Саша без труда произвёл подсчёт и оценил себя в двести шестнадцать баллов.

Откладывать чтение результата до общения с тёщей было бы в этот момент испытанием более ужасным, чем само общение с тёщей. Саша стал лихорадочно листать страницы, разыскивая продолжение статьи с результатами. То, что он прочитал, заставило его отложить газету и задумчиво уставиться в тёмное окно. Статья обещала ему ни много, ни мало, но… карьеру по вертикали. Именно так! Именно в тех словах, в которых он чуть более часа назад излагал своё виденье жизни старому школьному товарищу.

И вновь смутное предчувствие пронзило голову. На этот раз настолько, что по спине побежали мурашки. Саша тяжело вздохнул, ощущая, как нервное напряжение сковывает всё его тело. И напряжение это не было случайным, потому что согласно предсказанию, вся эта головокружительная карьера будет возможна лишь при условии, что читатель найдёт две мелкие монеты. Что это были за монеты, и где их нужно было искать, оставалось полной загадкой.

Саша вздохнул и отвёл взгляд от тёмного окна.

– Не знаю, рассматривают, – донёсся до него голос с задних рядов сидений. – Там знаешь сколько претендентов. Я поговорил там с девочками из офиса напротив. Они сказали, что туда только за пятницу на собеседование приходило человек двадцать.

– И что, никаких шансов? – вклинился в разговор скучающий девичий голос.

Ответом ей был тяжёлый вздох:

– Там ведь зарплата такая…

Парень помолчал.

– Персональный автомобиль представительского класса. Всё-таки управляющий директор.

Сзади повисла пауза. «В троллейбусах, наверно, ездят тролли», – подумал Саша, почему-то раздражаясь от сидящего сзади неизвестного конкурента на престижную должность.

– Может и мне попробовать подать им резюме? – произнёс девичий голос скорее для поддержания разговора.

– Нет! – решительно отрезал парень, – Им нужен молодой мужчина в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет. С этим всё нормально. Но они хотят специалиста по логистике.

Услышав название своей профессии, загнавшей его работать на склад, без малейших шансов на перспективу, Саша вздрогнул и повернулся в пол-оборота, чтобы лучше слышать сидящих сзади.

– Можно предложить откат, – продолжал парень, – но это очень большие деньги.

– Где их взять? – задумчиво поддержал его девичий голос.

– Да это не главное, – с нотками неудовольствия перебил её парень. – Вопрос в том, кому их дать? А там зарплата такая… за пару месяцев отобьётся. А через годик можно стать региональным представителем головной фирмы. Это, я тебе скажу, уже уровень!

– Что, и в Европу можно будет ездить? – на этот раз совершенно искренне поинтересовалась девушка.

– Да о чём ты говоришь, – прозвучал голос, слегка раздражённый плохой сообразительностью собеседницы. – У них же головной офис в Милане. Это же не директор пищеторга какой-нибудь. Это торговый центр европейской торговой сети «Два сольдо».

«Как?! Какой фирмы?!» – чуть не выкрикнул вслух Саша. И в третий раз за сегодняшний вечер разряд пронизал его голову по вертикали, проникая до самых низов позвоночника. Уже не вслушиваясь в разговор сзади, он начал лихорадочно листать гороскоп. Зрение его не обманывало. Пьяные буквы насмешливо твердили ему, что для того, чтобы совершить карьеру по вертикали, ему нужно было найти две мелкие монеты. Всего лишь две мелкие монеты!

«Неужели “Два сольдо” и есть те самые две мелкие монеты?!» – опять чуть не произнёс он вслух. Сердце бешено колотилось. Словно пьяный, ничего не разбирая перед собой, Саша с трудом вывалился из троллейбуса, и побрёл по тёмной улице к дому. Мысли терялись. Время от времени он тряс головой, словно хозяин копилки, желающий проверить, не уменьшилось ли его состояние. И всё же к порогу дома в голове Саши осталось лишь три мысли: «два сольдо», «карьера по вертикали» и «этот шанс упускать нельзя».

Оставшуюся часть выходного дня, презрев ворчание тёщи, Саша провёл за компьютером. Он отправлял своё резюме.

Глава 2. Чёрная дыра истории

В широком потоке разномастных автомобилей большой и важный внедорожник сразу бросался в глаза. На переднем пассажирском месте восседал Александр Фёдорович Миленький. С того памятного вечера, когда он отправил своё резюме во всемирную паутину, прошло чуть более одной недели. Уже на следующий день события того воскресенья казались ему странным, возможно, даже сказочным сном. А через день об этом сне он и вовсе забыл. Тем неожиданнее оказался телефонный звонок, который всполошил его во время послеобеденной дрёмы во вторник. Низкий завораживающий женский голос предложил ему явиться на собеседование в тот же день к восьми часам вечера.