Текст книги "А кому сейчас легко?"

Автор книги: Люся Лютикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Августа меня за идиотку, что ли, держала? – Ольга так дернула рукой, что едва не расплескала из чашки чай. – Никому бы я не рассказала о той родинке, вот только тебе сейчас говорю. Но теперь-то можно. Был у Михайловны рак кожи или нет – сейчас уже абсолютно неважно.

– Угу, – кивнула я. – А недоброжелатели у Елены Михайловны были?

– В смысле? – не поняла секретарша.

– Кто-нибудь ее ненавидел?

– Все!

– Странно, – удивилась я, – вот я, например, всегда относилась к ней с уважением, естественно, до того момента, как она стала творить беззаконие на фирме. Неужели кто-то ненавидел ее до такой степени, чтобы убить?

– Но ведь убили же, – резонно заметила Олечка, буравя меня глазами.

– Может, она с кем-нибудь ссорилась в последнее время? Кого-нибудь уволила?

– Тебя, – захихикала Белкина, но, наткнувшись на мой суровый взгляд, посерьезнела. – Ну, в последнее время у нее произошла одна крупная ссора. Михайловна хотела уволить этого человека и даже грозилась завести на него уголовное дело…

Тут у Оли зазвонил телефон, и она битых полчаса трепалась с подружкой о какой-то ерунде. Все это время я, сгорая от нетерпения, постукивала под столом ногой и терзалась догадками: кто же этот человек, кто?!

Наконец Олечка повесила трубку и вернулась ко мне:

– О чем мы говорили?

– Об уголовном деле.

– Ага, вспомнила! Случилось это месяца полтора назад…

Глава 11

В тот день директриса вызвала к себе в кабинет Ирину Львовну Антонову-Овсеенко, главного редактора газеты «Работа». Вообще-то Олечка редко позволяла себе подслушивать разговоры начальницы, но в тот момент любопытство ее просто раздирало. Выражение лица у Ирины Львовны было как у кошки, стащившей хозяйские сосиски, нахальное и виноватое одновременно, и секретарша не могла отказать себе в удовольствии нажать на кнопку селектора.

Елена Михайловна не ругалась и не кричала, она говорила очень спокойно и даже отстраненно, однако эффект от этого был сильнее, чем если бы она билась в истерике. Директриса припечатывала фактами: когда и в каком размере Антонова-Овсеенко ее обворовала.

Оказалось, что Ирина Львовна вместе с сестрой Натальей на протяжении нескольких лет крали деньги издательства. Наталья, будучи менеджером по работе с VIP-клиентами, договаривалась о рекламе в газете – большой статье на полосу или даже на разворот. Статья проходила по документам как бесплатная, редакционная, журналист работал за оклад, а клиенты платили нехилую сумму лично в карман двум сестрицам.

И вот служба безопасности издательства установила за ними наблюдение, прослушала мобильные телефоны и подтвердила факты воровства. Теперь Ирине и ее сестре предстояло уйти из «Работы». Собранной информации было достаточно, чтобы завести на них уголовное дело.

Выслушав обвинения в свой адрес, Антонова-Овсеенко повела себя неадекватно, видимо посчитав, что лучшая защита – это нападение. Она принялась вопить:

– Вообще-то прослушивать личные телефонные разговоры незаконно! Я буду жаловаться в трудовую инспекцию!

Потом здравый смысл к ней все-таки вернулся, она стала плакать, сетовать на тяготы жизни, умоляла не увольнять ее.

– Бес попутал, Еленочка Михайловна, – скулила проворовавшаяся редакторша, – вы же знаете, как я всегда была предана издательству. Обещаю, что такое больше не повторится!

– Конечно, не повторится, – спокойно ответила Кириллова, – с завтрашнего дня вы у нас не работаете.

– Дайте мне хоть время найти другую работу! Мне же семью кормить! У меня муж безработный, дочь и внук на руках! Не погубите невинных!

Будучи по природе своей женщиной доброй, Елена Михайловна разрешила Антоновой-Овсеенко остаться на две недели, чтобы подыскать новое место.

– Я не буду обращаться в милицию, – сказала она под конец разговора, – но вы с сестрой должны погасить долг перед издательством!

– Не сомневайтесь, вернем все до копеечки! – радостно частила Антонова-Овсеенко, пятясь задом из кабинета. – Машины продадим, голые-босые ходить будем, но долг вернем.

Проходя мимо секретарского стола, Ирина Львовна злобно скривилась и обронила:

– Ну и беспорядок тут у тебя! Ты хоть иногда пыль протираешь?

Раньше подобное замечание задело бы Олечку, но сейчас она лишь снисходительно улыбнулась. Зачем принимать во внимание слова человека, которому только что дали пинок под зад?

Закончив рассказ, Белкина вспомнила об обязанностях гостеприимной хозяйки:

– Может, еще чаю?

– Нет, спасибо.

У меня не было оснований сомневаться в словах секретарши, однако ее рассказ не вязался с дальнейшим ходом событий.

– Почему же Елена Михайловна все-таки не уволила Антонову-Овсеенко? Ведь на новогоднем корпоративе они сидели рядом и мило беседовали!

Оля пожала плечами:

– Понятия не имею. Похоже, Ирине удалось ее чем-то умаслить…

В этот момент входная дверь открылась, и в прихожей возник мужчина с кучей пакетов в руках.

– Ну наконец-то пришел! – сообщила Белкина и кинулась ему навстречу.

Однако супруг равнодушно отстранился от поцелуя, молча всучил Олечке сумки и скрылся в комнате.

Когда Олечка вернулась на кухню, в ее глазах стояли слезы.

– Видела? Даже не поцеловал…

Она стала перекладывать продукты в холодильник и дрожащим голосом рассказывать:

– Что-то у нас с ним в последнее время не ладится. Ведет себя как сосед по коммуналке: молча уходит, молча приходит, не интересуется моими делами… Из наших отношений ушла страсть… Даже не знаю, как ее вернуть…

– О, это очень легко! – заявила я. – Сегодня у нас суббота, так? Значит, в понедельник утром отправляйся, как обычно, на работу, но к обеду неожиданно вернись домой.

– Зачем?

– Это придаст остроты вашим отношениям. Просто поверь мне, скучные молчаливые будни останутся в прошлом.

Белкина секунду раздумывала над моим советом, потом протянула:

– Да ну, ерунда какая-то…

– Впрочем, есть и другой вариант: скажи мужу, чтобы в четверг не ходил на заседание кафедры, а в обед нагрянул домой!

У Олечки отвисла челюсть. Она недоверчиво уставилась на меня.

– Откуда… откуда ты знаешь про четверг?

Я сделала загадочное лицо.

– Ты ясновидящая? – ахнула Белкина.

Я не стала ее разубеждать.

– Так значит, по понедельникам мой муж здесь… он водит сюда… – терялась в догадках Олечка.

От нахлынувших эмоций она даже не могла сформулировать свои мысли. Я же заторопилась к выходу. Кажется, страсть уже вернулась в этот дом, не буду ей мешать.

Напоследок я, впрочем, выцарапала у Олечки телефон Ирины Львовны. Не уверена, что мне следует звонить бывшей начальнице от своего имени, лучше зацепить ее чем-нибудь более интересным, чем звонок от убийцы, находящейся в бегах.

Я помнила, что Ирина Львовна – страстная собачница. Недавно от нее сбежала хаски, и теперь она мечтает завести кане-корсо. В переходе метро я купила новую сим-карту, взамен той, что в данную минуту плыла по очистным сооружениям Москвы, и набрала номер Антоновой-Овсеенко. Когда бывшая начальница ответила, я заговорила, важно раздувая щеки:

– Ирина Львовна? Меня зовут Марья Антоновна Шувалова-Волконская. Я руковожу собачьим приютом «Псы государя». Элитного приюта, прошу заметить, у нас содержатся только потомки дворянских собак. Недавно к нам поступила сука кане-корсо, которая ощенилась прекрасными щенятами. Я предлагаю вам взять одного.

Ирина Львовна так обрадовалась, что не включила критическое мышление. Откуда, спрашивается, госпожа Шувалова-Волконская знает о ее страстном желании иметь кане-корсо? За какие такие заслуги перед самодержавием щенка предлагают именно Антоновой-Овсеенко? И разве русские дворяне держали собак этой породы?

– Ой, – залепетала Ирина Львовна, – конечно, я возьму! Сейчас приеду в приют, диктуйте адрес!

– Нет, это вы диктуйте ваш адрес, – строго отозвалась я. – Я должна удостовериться, что кане-корсо попадет в надежные руки. Необходимо, чтобы ваши материальные и жилищные условия соответствовали высокому уровню нашего приюта. Между прочим, один из наших питомцев живет сейчас в доме президента России! Куда попало, в хрущёвку, мы щенка не отдадим.

На секунду собеседница потеряла дар речи, а потом затараторила:

– О чем вы говорите?! У меня не хрущёвка, а отличная новостройка! Три комнаты! Широкий коридор! Две лоджии!

Я немного смягчилась:

– Это замечательно, но тем не менее я должна увидеть все собственными глазами.

– Приезжайте, улица Совхозная, дом шестнадцать, квартира шестьдесят один. Это рядом с метро «Люблино».

– Я на машине, – с достоинством ответила я и отключилась.

Увы, никакой машины у меня отродясь не водилось. Надев капюшон и поплотнее закутавшись в шарф, я потопала в сторону подземки, чтобы ощутить на себе всю прелесть езды в метро в предновогодние дни.

Вот спрашивается: и чего это провинциалы тащатся за подарками в Москву? Сетевые магазины теперь раскиданы по всей России, и цены в них одинаковые, покупаешь ты гель для душа или плазменный телевизор. Но так кажется только на первый взгляд. На самом деле если копнуть поглубже, то выяснится, что ассортимент в провинции беднее, самых дешевых и надежных моделей нет в наличии, а скидку в пятьдесят процентов дают только в столичных магазинах. Так что отовариваться в Первопрестольной сегодня так же выгодно, как и двадцать лет назад.

В безумной для выходного дня давке я добралась до юго-востока Москвы, вышла из метро и двинулась по Совхозной улице. Все мои знакомые, которые живут в Люблино, очень довольны здешней инфраструктурой. Супермаркеты, парикмахерские и прачечные расположены в шаговой доступности, маршрутки снуют шустро, как тараканы. Впрочем, завистники называют этот район Какашкины Дворики, намекая на то обстоятельство, что когда-то здесь находились Люблинские поля аэрации и жилые массивы построены прямо на наслоениях человеческих испражнений. Ну, если разобраться, чистых мест в природе вообще не существует. Ткните пальцем в любой пятачок на кофте, и вы обнаружите, что раньше там было кладбище, сортир или лежбище динозавров. И неизвестно еще, что хуже.

Глава 12

Около подъезда я нос к носу столкнулась с Ириной Львовной. Как по заказу! Обвешенная пакетами из супермаркета, она безуспешно пыталась найти в сумочке ключи.

– Давайте я вам помогу, – предложила я, перехватывая пакет.

Бывшая начальница изумленно на меня воззрилась:

– О, Лютикова, ты тут какими судьбами?

– Я теперь работаю экспертом в собачьем приюте «Псы государя», может, слышали о таком?

Изумление Ирины Леонидовны стало беспредельным:

– Ты же не любишь собак!

– За большую зарплату мне пришлось их полюбить, – усмехнулась я. – Сейчас подъедет владелица приюта, между прочим, графиня Шувалова-Волконская, и мы будем беседовать с претендентом на получение элитного щенка. Кстати, вы не знаете, кто живет в шестьдесят первой квартире?

Пару секунд Антонова-Овсеенко что-то соображала, потом бросила сумки на землю, схватила меня под руку и ласково защебетала:

– Если бы ты знала, как я жалела о твоем увольнении! У меня прямо сердце разрывалось! Впрочем, ты должна сказать мне спасибо, в этом собачьем приюте ты отлично устроилась, не правда ли?

Я кивнула.

– Так вот, – продолжала Ирина Львовна, – это я претендую на щенка кане-корсо. Я непременно должна его получить! Он – мечта всей моей жизни, понимаешь? Я рассчитываю на твою помощь.

Она крепче сжала мою руку.

– От меня мало что зависит, – вяло сопротивлялась я, – Марья Антоновна сама принимает решение.

– И тем не менее я рассчитываю на тебя, – повторила моя бывшая начальница, открывая дверь подъезда. – Проходи, познакомлю с семьей, она у меня большая: муж, дочь, зять и внук…

Я ожидала, что Антонова-Овсеенко заговорит об убийстве Елены Михайловны, причем в том контексте, что это я ее укокошила, однако ни в лифте, ни на лестничной площадке она не затронула эту тему.

Квартира и впрямь оказалась просторной. Несмотря на огромный шкаф-купе, в коридоре еще оставалось достаточно места, чтобы две такие пышные дамы, как мы с Ириной Львовной, могли спокойно раздеться.

– Мам, это ты? – В коридор выскочила девица, причем лет двадцати, заметно на сносях, и принялась рыться в пакетах. – Колбасу купила? А сыр? Димка еще пельменей заказывал…

К ней присоединился плешивый пожилой мужичок, судя по всему, муж Ирины Львовны. Он был одет в треники и линялую футболку с огромной цифрой «17» на груди.

– Сосиски взяла? Копчененькие, как я люблю? А то в прошлый раз купила какую-то муть, я потом животом маялся…

Я напряглась. Если бы мой законный супруг выдал такое, то получил бы в ответ:

– Ну, тогда сам и ходи за продуктами!

А Ирина Львовна принялась суетливо оправдываться:

– Володенька, ну не было тогда твоих любимых, что я могла сделать?! Я три магазина обошла…

Ни дочь, ни муж не даже не предприняли попытки унести продукты. Мать семейства сама подхватила сумки и поволокла их на кухню. Я последовала за ней.

На кухне мы застали такую картину: возле открытого холодильника стоял еще один мужчина, точно в таких же трениках и футболке с цифрой «17», только значительно моложе первого. Он пристально смотрел на полупустые полки. Очевидно, это был зять Ирины Львовны. Увидев тещу, он оторвался от своего занятия и провозгласил:

– Наконец-то! А то у нас в холодильнике мышь повесилась!

Со мной он не поздоровался даже кивком, как и остальные.

Хотя ситуация не имела ко мне никакого отношения, я начала вскипать. Хозяйка же дома реагировала спокойно, из чего я сделала вывод, что к подобному отношению ей не привыкать. Она принялась шустро метать продукты на стол, а голодная компания расхватывала их на лету.

– Куда хапаете? – зашикала на них Ирина Львовна. – Это же для гостей! Мы должны выглядеть приличной семьей!

– Мам, – прошамкала дочь, вгрызаясь в колесо краковской колбасы, – да не волнуйся ты так, дадут тебе эту собаку. Давай скажем, что мы дворянских кровей, а?

Муж Владимир, заглотнув в один присест три сырые сосиски, откинулся на спинку стула и рыгнул.

– Да, столица… Вот у нас в Саранске такого щенка продали бы за штуку долларей, а тут – берите, пожалуйста, бесплатно. Потому что Москва, город, блин, больших возможностей…

У него был вид неотесанного мужлана, и я шепнула Ирине Львовне на ухо:

– Надо бы переодеть вашего супруга. У него есть костюм?

– Есть! – обрадовалась она. – Мы же в нем в ЗАГСе регистрировались!

Владимир напялил костюм унылого коричневого цвета, однако выглядеть приличнее не стал. Мне на ум пришла поговорка «можно вывезти парня из деревни, но деревню из парня не вывезешь».

К слову сказать, своего супруга Ирина Львовна, по ее же рассказам, много лет назад привезла из Саранска. Ее отправили туда в командировку, поехала она в Чувашию свободной женщиной, а обратно вернулась уже с женихом Владимиром.

– Вовка мужик домовитый, – рассказывала она как-то в редакции. – Если надо лампочку ввернуть или унитаз починить, он всегда пожалуйста. Вот только пятый месяц работу найти не может…

Я, помнится, тогда еще подумала, что для починки унитаза намного дешевле периодически вызывать из фирмы «мужа на час», чем постоянно держать в квартире бездельника, который за твой же счет этот самый унитаз и наполняет. Но высказать мысль вслух не решилась, уж очень горделивый вид был у начальницы. А как же: и ребенок от первого брака не помешал устроить личную жизнь.

С работой у Владимира в Москве так и не сложилось. То зарплату предлагали маленькую, то надо было ездить на другой конец города аж к девяти утра, то начальник-самодур требовал, чтобы он на работе трудился, а не в потолок плевал… Владимир махнул рукой на трудоустройство, сел на пособие по безработице, а по вечерам бомбил Москву на старой «пятерке», пригнанной из Саранска. «Тойоту», которую жена купила на уворованные деньги, заботливо поставили в гараж.

Справедливости ради надо заметить, что другие члены семьи тоже оказались категорически не приспособлены к труду. Ирина Львовна как-то разоткровенничалась: дочь в шестнадцать лет принесла в подоле, бросила школу. Потом все-таки окончила парикмахерское училище, но работать не спешит. Говорит, что ошиблась профессией, ноги устают весь день стоять. К тому же в обычных парикмахерских мало платят, а в элитные салоны без опыта не берут. Пока сидит дома, воспитывает ребенка, а скоро и второй на подходе…

Зять Дмитрий все время вляпывается в какие-то сомнительные предприятия типа «дай тысячу долларов сегодня – получишь пять завтра». Тысячу долларов дает Ирина Львовна, но никакого дохода не видит. Она даже рада, когда зятек лежит на диване перед телевизором, а не тусуется с очередными лохотронщиками…

По сути, в семье работает одна Ирина Львовна, а вся веселая гоп-компания взобралась к ней на хребет и погоняет хворостиной. Неудивительно, что Антонова-Овсеенко стала тырить деньги издательства: на одну зарплату эту свору тунеядцев не прокормить. А вот интересно, будет ли являться на суде смягчающим обстоятельством тот факт, что человек пошел на воровство ради блага семьи?..

Мои размышления прервал детский голосок:

– Баб, ты когда мне мобильник купишь?

Я обнаружила рядом с Ириной Львовной симпатичного белокурого мальчишку лет пяти и улыбнулась:

– Не рановато ли тебе, дружок, мобильным телефоном обзаводиться?

– Отстань, дура! – отозвался этот ангелочек и принялся канючить: – Баб, купи мобильник, баб…

– Ирина Львовна, нам надо поговорить с глазу на глаз! – решительно заявила я.

В супружеской спальне было сумрачно и тихо. Кровать была разобрана, поэтому говорили мы стоя.

Я вкрадчиво начала:

– Перед тем как я порекомендую вас госпоже Шуваловой-Волконской, я бы хотела кое-что уточнить…

– Конечно, конечно, – закивала Ирина Львовна, – я вся внимание.

– Вы воровали деньги у Елены Михайловны?

Негодование моей бывшей начальницы было очень натуральным:

– Как ты могла такое подумать! Чтобы я залезла к ней в кошелек?!

– Не в кошелек, механизм воровства был другим.

Я рассказала про махинации с бесплатной рекламой.

– Говорите правду: Елена Михайловна поймала вас на воровстве? Грозила уголовным делом? Был такой разговор?

– Разговор был, – неохотно согласилась собеседница, – но издательство я не обворовывала. Меня оклеветали перед Кирилловой! Подтасовали факты, подкупили службу безопасности. Вообще-то организовать компромат на человека – плевое дело. Я даже не пыталась протестовать, все равно бесполезно!

– Кто бы это мог сделать?

– Откуда я знаю? У меня много врагов. Знаешь, сколько человек мечтает занять мое место? И каждый из них мог меня подставить. Каждый!

Я скептически воззрилась на Ирину Львовну. Должность главного редактора газеты объявлений – не бог весть какая синекура. И зарплата весьма умеренная, если, конечно, не подворовывать на рабочем месте…

– Господи, да Михайловна скоро сама во всем разобралась! – воскликнула Ирина Львовна. – Через две недели, как мы и договаривались, я пришла к ней и спрашиваю: «Ну что, Елена Михайловна, писать мне заявление?» А она удивленно так глянула: «Какое заявление?» – «Об увольнении». – «Вы хотите нас покинуть?» – «Нет, не хочу, но…» – «Тогда идите и работайте». И в бумаги уткнулась, мол, разговор закончен. Ну, я и поняла, что она выяснила правду, убедилась в моей невиновности и не держит на меня зла. Извиняться Михайловна, конечно, не стала, не царское это дело, но премию в конце месяца выписала. Вот так-то!

Я чувствовала: Антонова-Овсеенко издательство конечно же обворовывала, но сейчас она меня не обманывает. Елена Михайловна действительно передумала ее увольнять. Да и на корпоративе они сидели рядышком и хихикали, словно подружки. Интересно, почему директриса вдруг изменила свое решение?

– Вообще-то ничего удивительного, что Михайловну ввели в заблуждение, – продолжала Ирина Львовна. – У нас в издательстве есть люди, по которым действительно тюрьма плачет.

– Какие люди? Их что, много?

– Ну, может, «люди» – это сильно сказано, но по крайней мере одного человека давно надо было гнать из «Работы» поганой метлой. От него ущерба больше, чем от всех воров вместе взятых! Что сегодня самое ценное, а? Дороже золота и бриллиантов?

– Нефть? Газ? Компьютерные технологии?

Собеседница выдержала паузу и торжественно провозгласила:

– Информация! А кто-то эту информацию регулярно сливает нашим конкурентам. Я собственными глазами видела!

Примостившись объемистым задом на трюмо, Ирина Львовна принялась рассказывать…

Глава 13

Когда Кириллова велела проворовавшейся главной редакторше убираться вон из издательства, та пошла устраиваться в журнал «Зарплата». Это давний и единственный конкурент газеты «Работа», так что логично было попытать счастья именно там.

Антонову-Овсеенко пригласили на несколько собеседований, в том числе с директором издательства. Разговаривали с ней долго, задавали массу вопросов, интересовались деталями бывшей работы, но должность так и не предложили. У Ирины Львовны создалось впечатление, что работодатель изначально и не планировал ее брать. Цель была другая – выведать секретные сведения о конкурирующей фирме.

Так что с работой вышел облом. Зато Ирина Львовна увидела в коридорах «Зарплаты» Ветеркова! Сашка Ветерков, молодой амбициозный парень, занимал у Елены Михайловны пост руководителя проектов. Особого толку, по мнению Ирины Львовны, от него не было. Целыми днями Ветерков околачивался по разным отделам и травил анекдоты. Идеи, которые он время от времени выдавал, не стоили и ломаного гроша, и Антонова-Овсеенко искренне считала, что он зря ест свой хлеб. Причем хлебушек-то не простой, а золотой, с маслом и черной икоркой, учитывая, что оклад Ветеркова составляет десять тысяч долларов. С таким же результатом Елена Михайловна могла просто выкидывать деньги в мусоропровод!

И вот Ирина Львовна с изумлением взирала, как этот самый Ветерков, по-приятельски поздоровавшись с секретаршей, запросто вошел в кабинет директора «Зарплаты». Секретарша назвала его «Шурик» и предложила кофе с молоком – «как обычно»…

Антонову-Овсеенко пронзила догадка: да ведь Ветерков – явный шпион, работающий на конкурентов! Она тут же вспомнила, как несколько раз в «Работе» срывались важные проекты, зато в скором времени они успешно реализовывались в «Зарплате».

Например, как-то Кириллова пригласила к себе хорошего директора по региональному сбыту. Все знают, что найти подобного специалиста нелегко, практически невозможно, но Елена Михайловна нашла. Сошлись в цене, и назавтра новый сотрудник должен был приступить к своим обязанностям… И он приступил к ним, только в журнале «Зарплата», где ему предложили оклад выше. Теперь-то ясно: «засланный казачок» Ветерков постарался!

Ирина Львовна прикидывала: как давно он сливает информацию конкурентам? В «Работе» Ветерков трудился пять лет. Если с самого начала он был агентом «Зарплаты», то бизнесу Елены Михайловны нанесен колоссальный ущерб. В миллион долларов, не меньше! И она еще придирается к бедной редакторше, которая что-то там случайно напутала с рекламными статьями! Вот где настоящий-то ворюга окопался! Держи вора!..

Я внимательно выслушала рассказ Антоновой-Овсеенко и поинтересовалась:

– Ну и вы конечно же закричали: «Держи вора!»?

– В каком смысле?

– Рассказали Елене Михайловне, что видели Ветеркова в «Зарплате»?

Собеседница оторвала зад от трюмо, погляделась в зеркало, поправила прическу и только потом ответила:

– Нет, я решила не портить Кирилловой праздничное настроение. Решила сообщить ей об этом после Нового года. Ну, а теперь уж поздно рассказывать…

– Почему это? Ветерков точно так же будет обкрадывать нового владельца, так что ему лучше знать.

– Фирму матери, скорее всего, унаследует Августа, а ей издательский бизнес до лампочки. Если бы это было что-нибудь гламурное вроде дома моды, может, она бы им еще и занималась, но газета по трудоустройству – фи, это для нее слишком по-плебейски! Я уверена, что Августа продаст «Работу», у нее и покупатель уже имеется…

– А вы-то откуда знаете?

– Это ни для кого не секрет, – фыркнула Антонова-Овсеенко. – Николай Свиягин, владелец издательства «Зарплата», давно облизывается на «Работу». Он постоянно предлагал Михайловне продать бизнес, причем последний раз это было месяца три назад. Она, конечно, не соглашалась. Для нее издательство было все равно что ребенок, которого она в одиночку вырастила. К тому же Кириллова была трудоголиком по натуре, не могу себе представить, чтобы она целыми днями ходила по салонам красоты: маникюр, педикюр, обертывание… Да она свихнулась бы без дела!

– То есть Свиягин готов был на все, чтобы прибрать к рукам «Работу»? Для него эта сделка была настолько важна?

– Еще бы! Если Свиягин купит наше издательство, у него не останется на рынке конкурентов. Поэтому, несмотря на кризис, он отстегнет Августе неплохие деньги. Очень выгодное предложение, его нельзя упускать, думаю, она ухватится за него обеими руками.

Мысли лихорадочно носились в моей голове. Так-так, вот мы и имеем мотив для убийства… Владелец «Зарплаты» Николай Свиягин страстно мечтал заполучить «Работу», Кириллова отказывалась продать свое детище, и тогда он решил ее убить. Разведка донесла, что Августа, наследница Елены Михайловны, не будет держаться за бизнес. Смерть Кирилловой открывала Свиягину дорогу к безраздельному господству на рынке трудоустройства столицы.

– Свиягин был на вчерашнем корпоративе? – спросила я.

– С какой стати? Кто же приглашает на праздник конкурентов?

Ну правильно, он явно действовал не сам, а через доверенное лицо. Логично предположить, что этим доверенным лицом был Александр Ветерков. Если человек беззастенчиво сливает информацию конкурентам, скорее всего, он способен и на другие гнусности. Не все предатели становятся убийцами, но руководитель проектов, чует мое сердце, переступил роковую черту.

– Скажите, как мне найти Ветеркова?

Ирина Львовна изумленно вскинула брови:

– Зачем он тебе?

Ответ я придумала мгновенно:

– Хочу продать ему породистого щенка карликового пуделя. Он как-то обмолвился, что желает приобрести.

– Продать? А разве вы не раздаете собак бесплатно?

– Еще чего! Бесплатно – это только для избранных, а всяким там ветерковым продаем за бешеные бабки. Они еще и в очереди по полгода стоят!

Неописуемое удовлетворение разлилось по лицу Антоновой-Овсеенко. Она вытащила мобильник и порылась в записной книжке:

– Записывай, есть и мобильный, и домашний телефоны.

Продиктовав номера, она заволновалась:

– Что же Марья Антоновна-то не едет?

– Сейчас я ей позвоню, напомню.

Я набрала на своем мобильнике первые попавшиеся цифры:

– Марья Антоновна? Это Люся… Угу… угу… угу… Я все поняла. Еду!

Я повернулась к Ирине Львовне и отрывисто, словно сообщала сводку с линии фронта, доложила:

– Встреча переносится на завтра. У Марьи Антоновны срочные роды. Рожает русская борзая, щенок идет боком. Вероятно, придется делать кесарево сечение. Вызвана бригада анестезиологов и зоопсихолог. Требуется моя помощь.

Я стала пробираться к выходу, хозяйка последовала за мной. Около двери она схватила меня за руку и заискивающе заглянула в глаза:

– Люсь, я могу надеяться, что кане-корсо достанется мне?

– Надежда умирает последней, – туманно отозвалась я.

В прихожую выползло все семейство: внук с высунутым языком, беременная дочь, муж Владимир, явно уже успевший хлопнуть рюмочку, сонно хлопающий глазами зять.

– Кане-корсо – это круто, – заметила дочь.

– Собака для состоятельных людей, – согласился муж.

– Да, элитная псина! – подтвердил зять.

– Не зря же именно нам предложили! – хвастливо подытожила хозяйка дома.

И тут в дверь позвонили. Присутствующие переглянулись.

– Кого это еще черт несет? – заплетающимся языком спросил Владимир.

– Вам нужен щенок? – раздалось за дверью.

– Ура! – завопил внук. – Нам принесли щенка!

– Она все-таки приехала! – торжествующе воскликнула Ирина Львовна, открывая замок.

Я растерянно таращилась на дверь. Неужто чудо и впрямь свершилось? Я ведь выдумала и графиню Шувалову-Волконскую, и ее приют, и вот, глядите-ка, эта высокопоставленная дама и впрямь существует, да еще и пожаловала сюда собственной персоной! Нет, я, конечно, знала, что мысли материальны, но не подозревала, что заказ может исполняться та быстро.

Дверь распахнулась, и мы увидели на пороге двух девочек лет десяти. В руках у одной из них действительно был щенок – очаровательный «дворянин» черного цвета. Увидев нашу большую компанию, он звонко тявкнул.

– Что такое?! – выдохнула Ирина Львовна.

– Тетенька, возьмите щеночка! – затянули дети. – А то на улице холодно, он замерзнет…

– Это же дворняга, – заметил супруг Ирины Львовны и громко икнул.

– Щеночек хороший, ласковый… Возьмите, не пожалеете… Он играть с вами будет, дом охранять… Возьмите!

– Зачем нам эта плебейская собака? – надменно вопросил зять, недовольно взглянув на тещу.

В этот момент щенок вырвался из рук девочки, прошмыгнул в прихожую и напрудил лужу в самом центре.

Девочки бесхитростно воскликнули:

– Вот видите, он чувствует себя как дома! Сразу признал в вас родственные души!

Ирина Львовна открыла рот, собираясь что-то сказать, но только плюнула с досады.