Текст книги "А кому сейчас легко?"

Автор книги: Люся Лютикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Люся Лютикова
А кому сейчас легко?

Глава 1

Девяносто процентов людей, если их уволить безо всяких объяснений, будут прекрасно понимать – за что. А остальные десять процентов будут этому только рады.

Мировой финансовый кризис докатился и до газеты «Работа», где я тружусь в качестве журналистки. Сейчас мало кто в Москве набирает персонал, количество объявлений о вакансиях резко сократилось, прибыль упала. Руководство нашего издательства объявило о грядущем сокращении.

В редакции только и разговоров было, кого сократят. Каждый верил, что его чаша сия минует.

– У меня маленький ребенок, – говорила секретарша Любочка Афанасьева, – меня увольнять нельзя.

– А я мать-одиночка, – твердила курьер Галина Петренко, – меня тем более нельзя!

– А я вообще мать-героиня! – напоминала редактор Елена Смирнова, у которой подрастало трое сыновей.

Мужчины не отставали от дам: дизайнер Андрей Владиленович вспомнил, что когда-то защитил кандидатскую диссертацию, а верстальщик Олег Сапцов утверждал, будто у него максимальная производительность труда.

Я отмалчивалась. Детей у меня нет, научной степени – тоже, и производительность труда самая обычная, ничего выдающегося. Если шеф дает задание – пишу статью, не дает – не пишу. Ох, чует мое сердце, я – первый кандидат на вылет!

Так оно и получилось. Через три дня главный редактор Ирина Львовна Антонова-Овсеенко вызвала меня к себе в кабинет.

– Люся, вот тебе образец, пиши заявление «по собственному», – прямо сказала она. – С завтрашнего числа ты свободна.

Я, хотя и была готова к такому повороту событий, не могла вымолвить ни слова.

– Сама знаешь, какая сейчас ситуация на фирме, – продолжала Ирина Львовна. – Прибыль падает, Елена Михайловна в панике, велела увольнять всех подряд. В редакции останется пять человек, самые незаменимые, без которых газета выходить не сможет.

Елена Михайловна Кириллова – владелица нашего издательства – героическая женщина. Нет-нет, без шуток, действительно героическая. Программист по образованию, в начале девяностых годов она осталась без работы. Помните, во время перестройки госпредприятия повально сокращали штаты? Вот и научно-исследовательский институт, в котором трудилась двадцатишестилетняя Елена Кирилловна, расформировали. Она пришла в центр занятости, где ей сообщили:

– Вакансий по вашей специальности нет. Хотите переучиться на бухгалтера?

– Хочу, – ответила Елена, и ее записали в очередь на курсы.

Очередь долго не подходила, поэтому Лена пыталась самостоятельно искать работу. И столкнулась с тем, что сделать это практически невозможно. Газет по трудоустройству тогда не существовало, люди не знали, откуда брать вакансии, как писать резюме и на что вообще рассчитывать. И Елена решила восполнить этот пробел. Весьма кстати ей подвернулся приятель, знакомый с азами полиграфии. Вместе с ним молодая женщина основала газету «Работа» – четырехстраничное рекламное издание. Сама бегала по отделам кадров московских заводов, просила дать вакансии (бесплатно, разумеется), сама верстала полосы, потом мчалась в типографию. Когда выбила бумагу для первого тиража (с нею тогда был жуткий дефицит), была так счастлива, будто ребенка родила. Сама на «жигулях» развозила пачки по киоскам…

Первый номер газеты с трудом, но все-таки продался, однако вся прибыль от него ушла на издание второго номера газеты. Целый год издание вообще не приносило никакого дохода, каждая заработанная копейка шла на развитие бизнеса. Потом появился какой-то просвет. «Работу» стали узнавать, раскупать, у нее появились постоянные клиенты – крупные фирмы, в которых бесконечно идет набор персонала. Елена Михайловна выкупила у своего партнера его часть бизнеса и стала полноправной владелицей газеты.

Она трудилась как каторжная, первая приезжала на работу и последняя уезжала. Благодаря ее упорству издательство ширилось, сначала появился журнал о досуге в Москве, потом еще два еженедельника. Только в последнее время Елена Михайловна позволила себе немного расслабиться, отойти от дел. И вот, пожалуйста, – грянул кризис! Бизнес опять под угрозой.

Понятно, что в такой ситуации любой бизнесмен стремится избавиться от лишних работников. Выражаясь научным языком, минимизировать численность персонала. Но почему бы не расстаться с людьми так, как положено по закону? Я помню, в прошлый кризис девяносто восьмого года Елена Михайловна обошлась с сотрудниками гораздо человечнее: отправила в неоплачиваемый отпуск, а через полгода приняла обратно.

– Может, меня все-таки сократят? – предложила я.

– Ты что?! – в ужасе замахала руками Ирина Львовна. – При сокращении положено выплачивать два оклада, а денег у издательства нет. Газета находится на грани разорения, каждая копейка на счету! Слушай, к тебе же здесь всегда хорошо относились, у тебя что, совести нет – требовать отступные?

Совесть у меня имелась, но она молчала, а значит, ничего криминального, с ее точки зрения я не требовала. И потом, я привыкла к тому, что в издательстве соблюдается Трудовой кодекс: «белая» зарплата, отпуск в двадцать восемь дней, а не неделя, как в иных фирмах, оплачиваемые больничные… Почему теперь вдруг творится беззаконие? Почему людей выдавливают?

Увидев мое сопротивление, начальница тут же сменила тактику:

– Ты сегодня опоздала на полчала, так? А вчера ушла раньше конца рабочего дня на пятнадцать минут. Если не уволишься добровольно, уволим по статье. Оно тебе надо – пачкать трудовую книжку?

Такому доводу пришлось уступить. Борьба человека против системы в большинстве случаев обречена на поражение. Ну, допустим, не напишу я заявление по собственному желанию. Получу временную передышку, но житья мне в газете все равно не дадут. Помимо трудовой дисциплины можно будет придраться к качеству выполнения работы. Принесу я очередную статью, а шеф ее завернет: «Тема не раскрыта, мало фактического материала». Перепишу текст, а мне опять: «Не пойдет, стиль хромает». В конечном итоге за месяц я не сдам ни одной статьи и меня уволят за непрофессионализм и несоответствие занимаемой должности. Уж лучше уйти самой, нервы будут целее!

Тяжело вздохнув, я взяла ручку и стала выводить: «Прошу уволить меня по собственному желанию…» Рука не слушалась, мысли путались, в простом предложении я наляпала три ошибки, так что пришлось заявление переписывать. Пока я относила его в отдел кадров, Ирина Львовна успела провести аналогичный разговор с другими сотрудниками.

Вернувшись в редакцию, я застала курьера Галину в слезах. Дешевая тушь для глаз потекла.

– Не представляю, что делать! – Галка размазывала тушь по щекам. – Сбережений у меня нет, пока найду работу, пройдет месяц, а то и больше. На что жить с ребенком? Да и куда устраиваться? Кто сейчас набирает персонал? Никто. Я папу хотела в санаторий отправить, у него вроде наступило улучшение. Но какие уж теперь курорты…

У Гали был парализован после инсульта отец, и, по сути, у матери-одиночки на руках находилось двое иждивенцев. От жалости к ней разрывалось сердце, но помочь я – увы! – ничем ей не могла.

У Ленки Смирновой щеки стали пунцовыми, очевидно, подскочило давление. Но она бодрилась:

– Ничего, выкрутимся! Бог не выдаст, свинья не съест. Муж пока работает, проживем как-нибудь.

Я представляла себе это «как-нибудь»: трое детей и одна зарплата мужа, весьма, надо сказать, скромная, потому что трудился он водителем автобуса. Даже с Лениным заработком денег на семью хватало едва-едва. От чего же теперь им следует отказаться: от фруктов? Молочных продуктов? Детских кружков? Или они перестанут платить за квартиру и их выселят в общежитие в Капотне?

– А кого оставляют? – спросила я у коллектива.

Оказалось, что те самые пять незаменимых человек, без которых газета выходить не сможет, – это, во-первых, главный редактор Ирина Львовна; во-вторых, ее сестра Наталья, занимающая должность менеджера по VIP-клиентам (безумно необходимую во время кризиса, когда и обычных-то клиентов с гулькин нос), в-третьих, редактор Полина Осянина, которая «дружит домами» с Ириной Львовной, в-четвертых, секретарша Любочка, самозабвенная подхалимка и интриганка. Вот она, кстати, со сладкой улыбочкой несет Ирине Львовне кофе. Также свое место удалось сохранить дизайнеру Андрею Владиленовичу. Причина проста: он блатной, когда-то его привел на работу близкий друг Елены Михайловны. Антонова-Овсеенко понимает: тронешь такого сотрудника – и сама получишь под зад коленом.

– Интересно, в газете остались одни начальники, а кто работать-то будет? – хмыкнула я.

Ирина Львовна вскинулась:

– Мы и будем! Я, например, могу вместо тебя статьи писать. Зря, что ли, журфак заканчивала?

– Бог в помощь, – отозвалась я.

Я не держала на начальницу зла, ведь она действовала по указке сверху. Но обида, конечно, была: отдала газете восемь лет жизни, а в одночасье оказалась выкинутой на улицу, словно попрошайка из вагона метро. Еще обиднее, что случилось это за месяц до Нового года. Но, очевидно, так сложились звезды. Пришло время что-то менять в жизни. Неужели я не найду другую работу? Да запросто! Я профессионал, у меня большой стаж и куча знакомых в издательском мире.

Я стала обзванивать друзей, но везде слышала одну и ту же песню:

– Извини, вакансий нет, нас самих сокращают.

– Вишу на волоске, премию сняли, оклад урезали. Говорят, скоро вообще закроют журнал!

– Сам со вчерашнего дня безработный…

Меня охватила легкая паника, но я задушила ее в самом зародыше. Ничего, если по знакомству не получается, устроюсь на службу с улицы. В докризисные времена это работало, да еще как! Люди и в «Газпром» устраивались, и в Аппарат Правительства России!

Составила резюме, разместила его в Интернете и стала ждать звонков с предложениями. Прошла неделя, началась вторая, но звонить мне, похоже, никто не спешил. Может, я указала в резюме неправильный номер телефона? Проверила – все правильно. Может, мобильник не работает? Позвонила сама себе со стационарного телефона – гудки идут. Очень странно…

А деньги между тем заканчивались. Специалисты по ведению семейного бюджета советуют: получил зарплату – и сразу половину суммы отнеси в банк, положи на депозит. И ни под каким видом эти деньги не трогай! Со следующей зарплатой поступай точно так же… В итоге за десятки лет на вклад набегут так называемые «сложные» проценты, получится хороший доход и можно будет обеспечить себе безбедную старость. Пенсионеры в Европе именно так и поступают.

А я всегда тратила получку подчистую. Справедливости ради надо сказать, что не такая уж она у меня была большая, чтобы что-то с нее откладывать. И тем не менее теперь-то я понимаю, что надо было хоть как-то подстраховаться на черный день. Но кто же предполагал, что наступит кризис? Нефтедоллары текли в страну рекой, на улицах Москвы было не протолкнуться от новеньких «бентли», и ничто не предвещало беды.

Глава 2

Кто-то из моих знакомых, пожалуй, удивится: «А чего тебе, Люся, собственно, волноваться? У тебя же есть муж, пусть он и содержит семью!» Да, все правильно, муж у меня как бы имеется – следователь ГУВД капитан Руслан Супроткин. Я говорю «как бы», потому что формально мы с ним не женаты. Явились при полном параде в ЗАГС, а оказалось, что наша очередь прошла неделю назад. Тем не менее окружающие считают нас мужем и женой, потому что погуляли на нашей свадьбе.

«Отчего же вы не оформите отношения?» – вот еще один интересный вопрос. Не знаю. Эта тема как-то замялась, Руслан ее не поднимает, а сама я не хочу… навязываться, что ли. Так вот и живем: я – в своей квартире, Руслан – в своей, встречаемся по выходным. Гостевой брак, если выражаться научной терминологией.

Переезжать в мою роскошную трехкомнатную квартиру в центре столицы муж категорически отказался:

– Не хочу быть приймаком!

Мои увещевания, что так живут миллионы семей, потому что квартирный вопрос решается не за один день, не помогли.

– Они пусть живут, как хотят. А я российский офицер, у меня есть мужская гордость!

Хорошо, у Руслана есть мужская гордость, а у меня ее нет. Я переехала в его однушку на окраине Москвы. Однако тут возникла проблема в лице свекрови, дражайшей Ариадны Васильевны.

Если говорить честно, то я считаю, что Ариадне Васильевне со мной крупно повезло. Я не голодранка, у меня есть высшее образование и профессия. Я не пью, не курю и не играю в азартные игры. Я осчастливила ее сына, когда ему на минуточку исполнилось сорок лет, до этого он ходил бобылем. В свете всего вышеизложенного я глубоко убеждена, что свекровь как минимум должна на меня молиться, а как максимум – не лезть в нашу с Русланом совместную жизнь.

Однако Ариадна Васильевна считала иначе. Отчего-то она невзлюбила меня с первого же взгляда и решила положить остаток жизни на то, чтобы нас разлучить. Начала она с того, что переехала из Курска в Москву. Предлог нашелся быстро: слабое здоровье. Бедную пенсионерку начали вдруг мучить боли неизвестного происхождения, провинциальные врачи не в силах были с ними справиться, а потому без регулярных консультаций со столичными светилами медицины обойтись не представлялось возможным. Мамочка перебралась в однушку сына, даже не смутившись фактом, что он живет в ней не один, а с гражданской женой.

Почтительный сын предложил матери занять единственную комнату, однако Ариадна Васильевна отказалась:

– Не надо обо мне беспокоиться, сынок, я чудесно размещусь на кухне. Много ли мне, старухе, надо.

«Старухой» Ариадна Васильевна была еще той: розовая кофточка со стразами, шестимесячная завивка, маникюр. Да ей еще замуж можно выходить! Тем более, что Ариадна Васильевна – вдова, ее покойного супруга, отставного полковника, хватил удар во время огородно-полевых работ на даче, прямо на грядке с огурцами.

Спала Ариадна Васильевна действительно на кухне, но все свободное время проводила в комнате перед телевизором. Поскольку я работаю дома, мне приходилось перемещаться с ноутбуком в противоположном направлении – в пищеблок. Однако и там мне не было покоя. Вот типичная сцена. Только я включала компьютер, собирала мысли в кучку и начинала писать статью, как в кухню вплывала свекровь.

– Кстати, раз ты ничего не делаешь, – говорила она, – свари-ка грибной суп. Руслан его обожает.

– Как это я ничего не делаю? – возмущалась я. – Я работаю!

– Ну, так отдохни! – парировала Ариадна Васильевна. – Между прочим, лучший отдых – это смена деятельности.

– Спасибо, что просветили, – бурчала я, пытаясь вернуться к работе, но мысль оказывалась уже потерянной и приходилось вставать к плите.

Пенсионерка уходила с кухни, чтобы через пять минут опять вернуться. Наблюдая, как я вскрываю пакет с замороженными подосиновиками, она роняла:

– А Руслан любит суп из грибного ассорти.

Вода в кастрюле начинает закипать, и я вместе с нею:

– Других грибов нет!

– А вот у меня в Курске всегда есть запас, – хвастливо заявляла Ариадна Васильевна. – Три ящика морозилки заполнены под завязку. Держу грибы нескольких видов, зелень, ягоды, фарш, рыбу нескольких сортов…

Мне так и хотелось закричать: «Ехали бы вы в свой Курск!» – но я сдерживалась.

Видя, что я кладу в суп целую луковицу, свекровь начинала меня поучать:

– Лук надо мелко порезать и поджарить на подсолнечном масле до образования золотистой корочки.

– Я не люблю жареный лук, поэтому готовлю так.

– А Руслан любит лук, – с нажимом говорила она.

– Может, вы сами приготовите суп? – предлагала я. – Так, как Руслан любит, а?

– Ой, нет, там уже «Перезвоны любви» того и гляди начнутся!

И свекровь бросалась смотреть очередной сериал.

В рекламную паузу она опять возникала на кухне, чтобы попробовать суп и заявить, что «чего-то в нем не хватает».

В общем, к чему долго рассказывать, те, кто жил в одной квартире со свекровью, меня поймут. Чтобы сохранить собственные нервные клетки и нормальные отношения с Русланом, я перебралась к себе на «Белорусскую». Можно было бы, конечно, вступить с Ариадной Васильевной в противодействие, развязать войну на всех фронтах. Но, во-первых, я человек миролюбивый, вражда и склоки не по мне. А во-вторых, такое возможно, если ты являешься законной супругой. А какие права у «не пришей кобыле хвост»?

Так что Руслана я своими материальными проблемами не гружу, решаю их самостоятельно. Я не сомневаюсь, что найду работу. Пусть не за неделю, как до кризиса, а за месяц, два, три, но результат обязательно будет!

Когда в мобильнике наконец-то высветился незнакомый московский номер, я сразу решила, что это он, потенциальный работодатель.

Я отозвалась не сразу, считая, что пусть на том конце провода сделают вывод: Людмила Лютикова – занятой человек, у нее много предложений о работе, она не спешит хвататься за первое попавшееся. Когда я наконец нажала на «прием», в трубке раздался женский голос:

– Могу я поговорить с Людмилой Анатольевной?

– Да, пожалуйста, – ответила я с достоинством.

– Вас беспокоят из банка «ФинансИнвестРезерв». Вы выступали поручителем у Алиевой Марты Робертовны при получении кредита «на неотложные нужды»?

– Все верно, а в чем дело?

– Банк интересует, когда вы сможете выплатить всю сумму кредита плюс задолженность, которая набежала за полгода.

– Я ничего не понимаю, какая задолженность?

– Госпожа Алиева за полгода не сделала ни одного взноса, поэтому на сегодняшний день вы должны банку миллион четыреста двадцать восемь тысяч семьсот восемьдесят шесть рублей девятнадцать копеек.

– Минуточку, я не воспринимаю цифры на слух. Вы можете еще раз повторить сумму? Я запишу.

Девушка повторила, а я записала: «1428786 руб. 19 коп.». От увиденного у меня волосы встали дыбом. Почти полтора миллиона!

– Подождите, я опять не понимаю. Алиева не заплатила, а я-то тут при чем? Ведь это ее кредит!

– Поручитель отвечает перед кредитором в том же объеме, что и должник, включая уплату процентов и возмещение убытков кредитора, вызванных ненадлежащим исполнением должником своих обязательств, – отчеканила девушка.

Я пыталась переварить услышанное, но пришлось признать свое поражение:

– А по-русски можно?

Сотрудница банка тяжело вздохнула:

– Если по-русски, то вы попали. Поручитель для того и существует, чтобы взыскать деньги с него, если должник отказывается или не может платить. У вашей Алиевой временная регистрация в Москве, она не владеет имуществом, на которое можно было бы наложить арест и продать. На звонки из банка Марта Робертовна не отвечает, скрывается. А у вас постоянная прописка в столице, солидная зарплата плюс квартира и дача. Банк имеет право потребовать, чтобы вы сразу выплатили всю сумму долга с набежавшими процентами. Неужели вам этого не объяснили, когда вы подписывали договор поручительства?

– Что-то подобное говорили, но…

Я мысленно прокляла тот день, когда согласилась выступить поручителем у Марты. Ведь интуиция подсказывала мне: не верь этой прохиндейке, она человек ненадежный! Тем более, что в процессе оформления кредита постоянно возникали разные препятствия. Например, на работе я попросила бухгалтера подготовить мне справку о доходах по форме 2-НДФЛ. Так мало того, что бухгалтер делала мне ее почти три недели, она умудрилась пролить на готовый документ кофе! А в самый ответственный момент в банке при подписании договора поручительства вдруг обнаружилось, что я забыла дома паспорт, в результате чего пришлось переносить встречу на другой день. Судьба говорила мне открытым текстом: «Люся, не ввязывайся в это дело, а иначе получишь крупные проблемы на свою Мадам Сижу!» Однако Марта держала меня за горло мертвой хваткой. Существует такая порода людей – вечные нытики и жертвы обстоятельств. Присосавшись к человеку, своим нытьем они выпивают из него всю кровь, а когда ослабевшая жертва теряет бдительность, добивают какой-нибудь просьбой.

С девушкой по имени Марта я познакомилась в поезде Санкт-Петербург – Москва. Волею судеб мы оказались в одном купе, и всю дорогу она грузила меня своими проблемами.

– Приехала из провинции, работаю в Москве продавцом, получаю копейки, снимаю комнату у бабки, – бубнила она, поедая мои конфеты «Мишка на Севере». – Как я устала от этой неустроенности! От бабкиных кошек вонь по всей квартире, они мне все тапки проссали, но приходится терпеть. И никаких шансов выйти замуж. Мужикам нужны невесты с приданым, а у меня в одном кармане вошь на аркане, а в другом – блоха на цепи…

В результате я прониклась к девушке искренним сочувствием. Ведь совсем недавно я и сама была точно в таком же положении. Если бы абсолютно чужой человек не подарил мне свою квартиру, то я так и моталась бы по съемным углам¹.

Мы стали дружить. Вернее, теперь-то я понимаю, что дружбой эти отношения назвать было нельзя. Марта откровенно мне завидовала, а я, в приступе какой-то безудержной вины, позволяла ей себя использовать. На Новый год я подарила ей роскошный серебряный браслет с голубыми топазами, в ответ подруга торжественно преподнесла мне копеечную плюшевую свинку. Учитывая, что наступал год Крысы, а год Свиньи подходил к концу, Марта сохранила сувенир с прошлых новогодних праздников. Но даже это меня не насторожило.

Однажды Марта поделилась со мной как бы невзначай:

– У меня есть возможность по дешевке купить комнату в Люберцах. Правда, первый этаж, соседи – алкоголики, окна выходят на помойку, но зато очень дешево получается. Как ты считаешь, соглашаться на этот вариант?

– Конечно, соглашайся, чего тут раздумывать! – обрадовалась я за подругу. – Будет хоть какое-то свое жилье, потом, даст бог, обменяешь комнату на что-нибудь более приличное.

– Проблема в том, что денег у меня нет, а стало быть, придется брать кредит. Пойдешь в поручители?

– А какова сумма?

– Миллион рублей.

– Почему так много? – изумилась я. – И это называется «дешевая комната»?

Марта мгновенно ощетинилась:

– Деньги нужны еще на ремонт, на мебель. Не спать же мне на полу! У тебя-то, между прочим, огроменная кровать из массива вишни с ортопедическим матрацем, а у меня даже раскладушки собственной нет! У бабки сплю на продавленном диване, обоссанном кошками!

Я тут же устыдилась своего вопроса, как будто это моя кошка Пайса испоганила диван, на котором приходится спать бедной Марте. Хитрованка почувствовала, что я дала слабину, и принялась давить на меня с удвоенной силой:

– Люська, да не волнуйся ты, я обязательно отдам кредит, зарплату мне платят регулярно, ни разу не задерживали. В крайнем случае продам комнату. Умоляю, помоги, больше не к кому обратиться! Все мои знакомые – пьянь да рвань, на одной работе долго не задерживаются, ты одна – девушка приличная, настоящая москвичка в седьмом поколении!

Вообще-то я родилась в Подмосковье, в мерзком городишке под названием Электросталь, со всех сторон окруженном лесами, в которых зарыты радиоактивные отходы. Может быть, именно поэтому мне было так приятно услышать, что меня считают коренной москвичкой. Кажется, после этих слов я и дала «добро» на поручительство…

– Алло, вы меня слушаете? – вернула меня к действительности девушка из «ФинансИнвестРезерва». – Так вы будете платить долг?

Я не оставляла надежду перевести стрелки на истинного должника:

– Насколько я знаю, Алиева брала кредит, чтобы купить комнату в Люберцах. Может, банк продаст ее недвижимость и таким образом вернет свои деньги?

В голосе собеседницы появилось раздражение:

– Я же ведь уже объясняла, что Алиева не владеет никакой недвижимостью. Она действительно зарегистрирована в коммунальной квартире в Люберцах, но комната принадлежит ее матери. Не понимаю, к чему этот бессмысленный разговор, если банк решил, что деньги следует взыскать с вас? Если вы не в состоянии выплатить всю сумму сразу, «ФинансИнвестРезерв» может пойти вам навстречу и разработать схему выплаты долга по частям.

– Я вообще не могу ничего платить, поскольку уже две недели как безработная, – прямо сказала я.

Девушка секунду раздумывала над моими словами, потом бодро поинтересовалась:

– А сбережения у вас есть?

– Нет.

– Как же так? Все делают сбережения.

– А я вот не сделала. Даже если бы они у меня и были, то уж точно не в размере полутора миллионов рублей!

– Тогда вам следует продать квартиру, – тем же оптимистичным тоном посоветовала собеседница.

– И оказаться на улице? Нет уж, спасибо!

– Все равно банк отберет ее за долги.

Меня взбесило равнодушие, с которым эта банкирша рассуждала о моей судьбе.

– Вот что, девушка, – решительно заявила я, – я не буду предпринимать никаких шагов, пока не посоветуюсь со своим юристом. Всего доброго!

Надеюсь, я взяла правильный тон, слова прозвучали достаточно веско и на какое-то время банк оставит меня в покое.