Текст книги "Способен на все"

Автор книги: Люси Монро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Глава 4

Фокусировать взгляд было трудно, ей страшно хотелось спать, уже не говоря о том, что общение с представителями властей всегда вызывало в ней неприятное напряжение. Ни с чем хорошим общение с полицейскими у нее не ассоциировалось. Одни только болезненные воспоминания, крепко сдобренные страхом. Начиная с самой первой встречи с представителями власти. Полицейский пришел к ним в дом, чтобы объявить им с матерью, что отец мертв. И потом стычки с полицейскими всегда были сопряжены с ее страхом.

Со времен последней стычки Клер с полицией прошли годы, но старые привычки долго не хотят отпускать. Самые странные и неразумные привычки тоже. Клер пыталась отвечать на вопросы копа как можно лучше, а когда уже больше не смогла говорить, доктор выставил полицейского из палаты.

– Я могу сейчас поехать домой? – спросила Клер у врача.

– Мне все же хотелось бы, чтобы вы сделали томограмму. Клер поежилась, представив, сколько может стоить такое исследование.

– Нет.

– Вам это необходимо.

– Вы сами сказали, что сотрясение не такое серьезное. Клер с трудом подбирала слова. Допрос полицейского исчерпал ее интеллектуальные возможности. Она страшно устала, и голова продолжала болеть.

– Я бы хотел подтвердить диагноз тестом.

– Это ни к чему... – Клер перевела дух. – Я хочу уехать домой.

– Вы одна живете?

– Да.

– Я знаю, что вам это не понравится, но в вашем случае с такими симптомами я бы оставил вас на ночь под наблюдением врачей, а не стал бы отправлять домой.

– Нет.

– У Клер не было медицинской страховки. Ни за что она не останется на ночь в больнице. Счет из амбулатории и счет за вызов «скорой» и так сильно ударит по ее кошельку.

– Вы неоправданно рискуете своим здоровьем.

– Риск не велик. – И он оправдан, даже если врач этого не понимает.

– Я бы не стал этого утверждать, – сказал доктор.

– Я не останусь.

Врач коротко кивнул, давая понять, что он придерживается иного мнения, но не видит смысла в продолжении спора.

– Вам нужно кому-нибудь позвонить. Вы не можете ехать домой одна, и вам придется подписать бумагу о том, что вы отказались от лечения.

– Я подпишу. – Но звонить ей было некому.

Когда Клер сказала об этом врачу, он снова стал уговаривать ее остаться.

Клер открыла было рот, чтобы сказать, что она все равно не останется, но говорить ей не пришлось – врача вызвали к другому больному. Клер вздохнула с облегчением. Если ей удастся одеться до его возвращения, то у нее будет больше оснований настаивать на выписке.

Она резко перекинула ноги на пол и, опираясь на металлическую спинку кровати, села. Она посидела немного, пережидая, когда перестанет кружиться голова, а потом медленно встала. Шаркая ногами, Клер поплелась к шкафу, где, как она надеялась, была ее одежда.

Она принялась рыться в шкафу, стараясь не двигать головой. В третьем ящике снизу она увидела то, что искала. О, ужас – ее привезли сюда в пижаме!

Топ на бретельках и короткие панталоны – трудно назвать этот наряд подходящим для выхода на улицу. И уж точно в нем нельзя ездить общественным транспортом. Может, стоит надеть поверх пижамы больничную рубашку и вызвать такси? Все равно денег придется отдать меньше, чем за ночь в больнице.

Кажется, у нее ушла целая вечность на то, чтобы натянуть на себя панталоны и топ. Клер решила надеть больничную рубашку задом наперед. Тогда завязки сойдут за застежку халата. И в этот момент с металлическим звоном штора отдернулась.

– Почему ты не в кровати?

Клер подняла глаза и решила, что у нее галлюцинации. Перед ней стоял Хотвайер.

– Я одеваюсь. – Она замолчала, глубоко вдохнула и выдохнула. – Чтобы поехать домой.

– Ты что, мозги потеряла?

– По моим ощущениям их у меня просто выбили.

– Клер, черт тебя побери, тут не до шуток!

Она никогда не слышала, чтобы Хотвайер ругался. Слышать ругань из его уст было странно. У нее возникло ощущение, что он и впрямь разозлился не на шутку. Он не ограничился одним словом, а выдал длинный замысловатый пассаж, который составил бы честь портовому грузчику.

Последнее слово из четырех букв он опустил.

– Ты собиралась вернуться в дом, где на тебя напали?

– Я не могу позволить себе провести ночь в больнице.

– А умереть ты можешь себе позволить?

Клер не ответила. Что на это ответишь? Он все равно не поймет ход ее мыслей. Многие люди воспринимают собственную безопасность как нечто само собой разумеющееся, полагая, что имеют на нее полное право. Клер знала, что эту роскошь не все могут себе позволить.

На глаза вдруг накатились слезы, и Клер разозлилась на себя за это. Она никогда не плакала, черт побери! Слезы – удел слабых, а она слабой не была. Не то, что ее родители.

Она доказывала это себе раз за разом. И она будет доказывать себе это до тех пор, пока не поверит в это.

Хотвайер что-то пробормотал сквозь зубы и осторожно помог ей надеть рубашку и крепко завязал тесемки.

Закончив, он подхватил ее на руки.

– Все будет хорошо, сладкая.

Вернулся врач. Он окинул взглядом Хотвайера, который держал Клер на руках, как ребенка. Даже в том ужасном состоянии, в котором она находилась, Хотвайер не мог воспринимать ее ни как абстрактную пострадавшую, ни тем более как угодившего в беду ребенка. Он ощущал Клер – и ощущал на все сто процентов как женщину, и не просто женщину, а женщину желанную.

Врач криво усмехнулся:

– Я так понимаю, она едет домой с вами?

– Почему бы ей не остаться на ночь здесь, в больнице?

– Она отказалась. Она также отказалась от томографии, которую я ей рекомендовал.

Очевидно, доктор почувствовал, что нашел в Хотвайере союзника. Хотвайер посмотрел на Клер:

– Может, пройдешь исследование?

– У меня нет страховки.

Хотвайер сжал зубы, но не стал набрасываться на Клер.

– Я забираю ее домой. Клер улыбнулась облегченно.

– Спасибо.

– Разумеется, после томографии, – мрачно добавил Хотвайер.

Теперь пришло время улыбнуться врачу.

Клер уже засыпала, когда они с Хотвайером добрались до отеля, где он поселился. Клер лишь что-то недовольно пробормотала, когда он, подхватив ее на руки, понес к лифту.

Он занес ее в номер, и Клер завозилась у него на руках.

– Ты уверен, что не наживешь себе неприятности из-за того, что у тебя в номере будет ночевать еще один человек?

– Это не проблема. Клер вздохнула.

– Я удивлена, что тебе никто ничего не сказал, когда ты нес меня через холл. Клерк за стойкой очень пристально на нас смотрел.

– Думаю, он видел кое-что и почуднее.

– Чуднее, чем постоялец в больничной рубашке?

– Конечно. Это ведь центр Портленда, столица, можно сказать. Я живу здесь меньше недели, а уже повидал с десяток сплошь пропирсингованных панков, компанию готических вампиров и женщину лет шестидесяти, не меньше, в атласных обтягивающих розовых брюках и черной кожаной куртке с заклепками.

Клер доверчиво уткнулась ему в плечо.

– Как скажешь...

Хотвайер уложил Клер на кровать и укрыл ее одеялом.

– Я принесу тебе что-нибудь попить.

Когда он вернулся со стаканом сока, взятого из мини-бара, Клер с трудом открыла глаза.

– У меня совсем нет одежды.

– Я поеду к тебе и привезу что-нибудь.

– Спасибо... – Клер вздохнула. – И еще мой рюкзак.

– Хорошо, я все заберу.

Клер брезгливо прикоснулась к больничной рубашке.

– Мне это не нравится.

Хотвайеру тоже не нравился ее наряд. Он был бы не прочь помочь ей снять эту пижаму. Пусть лучше она останется совсем без одежды. Только это не поспособствовало бы сохранению его устойчивого самоконтроля... Единственное, что спасало их обоих, – это очевидная физическая слабость Клер.

Подавив вздох и приказав себе не смотреть на нее, Хотвайер помог Клер развязать тесемки и снять рубашку.

Клер перекатилась на бок и, глядя на него, слабо улыбнулась.

– Мне больно, Хотвайер.

– Сочувствую.

Она уже приняла обезболивающее в больнице, а до очередной дозы было еще далеко.

– Попытайся уснуть.

– Ладно. – Клер закрыла глаза, но лицо ее оставалось напряженным от боли.

Хотвайер присел на край кровати и откинул краешек одеяла так, чтобы можно было взять в руки ее ступню. Он хорошенько помассировал ступни, нажимая на определенные точки, о которых узнал несколько лет назад от одного китайского врача.

– Приятно, – сказала Клер, не открывая глаз.

– Хорошо. – Хотвайер продолжил массаж и в конечном итоге почувствовал, как Клер расслабилась – к ней пришел долгожданный сон.

Хотвайер с трудом заставил себя встать и отойти от нее. Он должен бы успеть привезти ее одежду до того, как она проснется.

Когда Хотвайер вернулся в номер, Клер все еще спала. Рыжая копна кудряшек разметалась по подушке, обрамляя бледное, изможденное болью лицо. У Хотвайера были подобные травмы, и он знал, как это больно. И в этом состоянии Клер еще собиралась вернуться домой и жить там одна! Упрямство, граничащее с безумием.

Хотвайер покачал головой.

Она еще в машине призналась, что не намерена переезжать в Бельмонт-Мэнор. Весьма ехидно она заметила, что интернат – это место ее работы и персонал не нанимался ее обслуживать.

Хотвайер скривил губы. Клер была слишком упряма. Но она ни разу не возразила, когда он заявил, что намерен ей помогать. Что это значило? Что она готова на него положиться? Или то, что просто не хочет с ним спорить, понимая всю бессмысленность этого занятия?

Следующие двадцать четыре часа стали адом для них обоих. Ей хотелось одного – уснуть и спрятаться от невыносимой головной боли. Однако ему приходилось время от времени ее будить, чтобы проверить ее реакции и поить соком с водой. Клер ворчала – ей хотелось только спать, Хотвайер мучился от того, что вынужденно доставлял ей неудобства, пусть для ее же блага.

В конечном итоге он позволил ей провалиться в глубокий сон. Теперь Хотвайер точно знал, что опасность миновала.

Он принял душ, натянул шорты и залез в постель, чтобы и самому поспать.

На рассвете он резко проснулся. Женское теплое тело касалось его груди, щека Клер была у самого сердца.

Как она сюда попала? Судя по тому, как крепко она спала, она находилась здесь уже немало времени. Почему он не проснулся? Еще никто не смог подобраться к нему спящему незамеченным с тех пор, как во время первого года службы Нитро сыграл с ним одну коронную шутку ночью – тот самый трюк, который испытали на себе все те, кто служил в армии. Хотвайеру хватило одного раза, чтобы выработать у себя привычку спать вполглаза. Так что оставалось загадкой, как это он не проснулся, когда Клер прилегла рядом. Еще большее недоумение вызывал тот факт, что он не проснулся и тогда, когда она улеглась на него, словно теплое, мягкое и очень приятное на ощупь одеяло.

Одна рука его лежала у нее поперек спины, другая – на шелковисто-гладком бедре. Утренняя эрекция приняла болезненные формы. Это плохо.

Осторожно, стараясь не разбудить Клер, Хотвайер стал выбираться из объятий, пока под влиянием либидо не наделал того, что могло бы создать неловкость для них обоих. Однако в ту секунду, когда он стал из-под нее выскальзывать, Клер проснулась, резко приподнялась, нечаянно ударив его коленкой в пах.

– А! Клер!

– Хотвайер? – Она уставилась на него с таким видом, словно впервые в жизни увидела мужчину. – Что ты тут делаешь?

Клер ошарашено открыла рот и широко распахнула глаза, но, заметив, во что уперлась ее коленка, быстро вытянула ногу.

Коленка ее больше не угрожала его мужественности, но зато теперь нога ее лежала у него на бедре. Мозг посылал импульсы все туда же.

– Господи, как больно! – попытавшись приподняться, простонала Клер, схватившись за голову.

Хотвайер не смог выдержать этот полный боли взгляд.

– Ложись.

Она покачала головой.

– Господи, какая я глупая!

– Клер?

– Я не могу лечь. Почему я здесь оказалась?

– Ты на мне спала. Это ничего.

– Правда? – спросила она изумленно. – Это невозможно.

– Честное слово.

– Но я никогда раньше ни на ком не спала. – У нее тревожно забегали глаза. – Должно быть, все дело в этих болеутоляющих лекарствах. Вообще-то я не привыкла принимать лекарства. – Клер прикусила губу. – Мне надо перелечь. Но если я пошевельнусь, мне снова будет очень больно.

Хотвайер осторожно переложил Клер на ее половину кровати.

– Так лучше?

– Да, спасибо, – несколько натянуто поблагодарила она его и, закусив губу, мучительно поморщилась.

– Что опять?

– Мне надо в ванную. Очень надо.

Хотвайер ничего не сказал, просто взял ее на руки и понес. Долгие годы тренировок не прошли даром: он двигался быстро и уверенно, но плавно, без толчков. Клер держала ноги плотно сжатыми – видно, ей и в самом деле было невтерпеж.

Хотвайер опустил ее на пол возле унитаза.

– Дальше сама справишься? Она покраснела как рак.

– Конечно.

Он оставил дверь открытой, но сам отошел, чтобы ее не смущать. Он все еще не вполне пришел в себя после пробуждения. Никак не мог свыкнуться с тем фактом, что не заметил, как она чуть ли не всю ночь на нем проспала.

Клер вышла из ванной в белом махровом халате, надетом поверх хлопчатобумажной майки и трусов. Двигалась она очень медленно, дюйм за дюймом. Хотвайер быстро подошел к ней и, взяв на руки, понес к кровати.

– Ты очень сильный, – сказала Клер без кокетства, и Хотвайер воспринял ее слова как простую констатацию факта, а не приглашение к флирту.

Маленькая ладонь ее покоилась у него на груди, посылая совершенно неподходящие к случаю сигналы его либидо, несмотря на то что умом Хотвайер понимал, что этот жест тоже не являлся приглашением к флирту.

– Спасибо, что обо мне заботишься.

– Всегда к твоим услугам. – И, каким бы испорченным негодяем ни ощущал он себя при этом, ему и в самом деле было чертовски приятно держать Клер на руках, даже если она позволяла ему это делать только потому, что была слаба и травмирована.

Но когда он собрался опустить ее на кровать, она крепко вцепилась ему в шею.

– Я не хочу опять ложиться.

– Тебе нужен покой.

– Я целую вечность провалялась в постели.

– Всего часов тридцать, не больше.

– Но для меня это уже целая вечность. Столько времени валяться в постели нельзя.

Хотвайер улыбнулся. Пусть себе поворчит. Клер надула губы, выражение у нее было капризное и сексуальное одновременно.

– Я проголодалась.

– Попробуем решить эту проблему. – Хотвайер отнес Клер на диван в гостиной. – Можно заказать ленч в номер.

Клер прислонилась к подлокотнику дивана. Она старалась держаться прямо, но бледность выдавала ее страдания.

– Хорошо.

Хотвайер взял со столика меню и пробежал его глазами в поисках чего-нибудь вегетарианского.

– Что ты предпочитаешь?

– Я не слишком разборчива в еде.

– Конечно, если не считать того, что ты не ешь мяса, – усмехнувшись, сказал Хотвайер.

– Это не потому, что я привередничаю.

– Тогда почему?

– Из чувства самосохранения.

Принимая во внимание то, что она рассказала ему о причинах отказа от мяса, он вынужден был с ней согласиться.

Хотвайер позвонил и сделал заказ для них обоих, после чего сел в кресло рядом с Клер.

– Почему бы нам не поболтать о том, что случилось в воскресенье утром?

Клер облегченно вздохнула, когда служащий отеля постучал в дверь. Допрос Хотвайера произвел на нее неизгладимое впечатление, однако она чувствовала полнейшее изнеможение. А она еще думала, что офицер полиции вытащил из нее все, что мог. Хотвайер его превзошел – после получасового дознания у Клер создалось впечатление, что Хотвайер знает о произошедшем с ней лучше, чем она сама.

Хотвайер отпустил официанта и подвез к Клер тележку с ленчем. Он не потрудился даже одеться, хотя перед тем, как открыть официанту, все же натянул джинсы. Тело у него было необыкновенное – сплошные мускулы, обтянутые золотистой кожей. Клер прямо в жар бросало при виде его обнаженного торса. К счастью, запах еды вовремя завладел ее чувствами, и она с наслаждением потянула носом воздух.

– Пахнет вкусно.

– Здесь отлично кормят. В животе у нее заурчало.

– Мне, похоже, все равно, что есть.

– Да, за последние тридцать часов ты почти не ела. Клер провела эти тридцать часов по большей части во сне, но и когда она просыпалась, воспринимала происходящее словно в тумане.

– Помню, ты кормил меня сухими тостами.

– Мне не хотелось, чтобы тебя тошнило или чтобы живот пучило. Не хватало еще твоей бедной голове пережить рвоту.

Клер с улыбкой сняла серебряную крышку со своего блюда. Хотвайер заказал ей овощное рагу с рисом, и выглядело оно очень аппетитно.

Клер вдыхала аромат китайских пряностей, и от этого запаха у нее слюнки потекли.

– Я оставлю тебя на минутку, – сказал Хотвайер. Клер кивнула.

Он удалился в спальню и вскоре вернулся в тенниске, обтянувшей его скульптурную грудь.

– Тебе холодно? – поинтересовалась Клер. Она была разочарована тем, что Хотвайер лишил ее удовольствия созерцать его красивое тело.

– Мама хорошенько бы меня отругала, если б узнала, что я позволил себе сесть за стол с дамой неодетым.

– По твоим словам выходит, что твоя мама – прямо железная леди.

– Железный кулак в лайковой перчатке южной мягкости.

– Ты любишь ее.

Судя по тону Хотвайера, он испытывал к матери глубокое почтение.

– Каждый человек любит свою мать, разве не так?

– Не знаю.

Клер не была уверена в том, что ее чувства к матери можно назвать любовью. Что она чувствовала, когда Норен умерла?

Жалость, гнев, смущение, разочарование – все было, но вот любовь? Клер не припоминала, чтобы испытывала к матери особую симпатию, по крайней мере с тех пор, как умер отец и они с родительницей фактически поменялись ролями. Норен, казалось, сделала все, чтобы превратить жизнь дочери в жалкое существование, и посему Клер едва ли могла испытывать к ней чувство глубокой привязанности.

Хотвайер опустился в кресло и снял крышку со своего блюда. Клер была потрясена, обнаружив, что себе он заказал то же, что и ей.

Он ответил улыбкой на ее вопрошающий взгляд.

– Мне пришло в голову, что тебе неприятно наблюдать за тем, как другие едят мясо. Не хотелось портить тебе аппетит.

– Выходит, из-за меня тебе придется есть то, что ты не любишь?

– В настоящий момент овощное рагу – именно то, чего мне хочется.

– Какой ты милый, Хотвайер. – Клер не желала напрашиваться на ответную любезность и потому быстро добавила: – Но обо мне не беспокойся. Правда. Мне действительно все равно, что ты ешь.

Хотвайер нахмурился.

– Не привыкла, чтобы другие щадили твои чувства? Получалось, что он считал ее чем-то обделенной.

– Джозетта всегда была очень внимательна ко мне. И Лестер, и Куини тоже.

Да, и в ее жизни присутствовали друзья. Пусть их было немного, но они были.

Хотвайер только покачал головой и сменил тему. Допрос продолжался до тех пор, пока у Хотвайера не возникло ощущение, что он досконально знает обо всем, что произошло с Клер.

Они доедали ленч молча. Хотвайер все это время оставался задумчив. Когда с едой было покончено, он выкатил тележку в коридор.

Клер устроилась в уголке дивана, поджав под себя ноги.

– Есть догадки? – спросила она, когда Хотвайер подсел рядом.

Он нахмурился. Клер пыталась прочесть по его глазам, о чем он думает, но не смогла.

– Никаких догадок. По правде говоря, я озадачен.

– Ты говорил, что думаешь, будто кто-то из террористов захотел свести счеты с Джозеттой.

– Да. Мы очень старались сделать так, чтобы в официальном отчете не упоминалось ее имя, но с учетом обстоятельств оставить ее в тени оказалось нелегко.

– Кто такие «мы»?

– Я и мои друзья из ФБР.

– О! Как, должно быть, приятно иметь такие могущественные связи.

– Бывает, что и приятно.

– Итак, тот, кто увидел ее там, мог рассказать другим? Кто-то направился по ее душу, но принял меня за нее, поскольку в тот момент в доме находилась только одна женщина. – Клер вздохнула. – Я не могу найти иного объяснения произошедшему, потому что ни у кого не было повода убивать меня.

– Мы не знаем, входило ли в планы нападавшего тебя убивать.

Клер презрительно фыркнула.

– Конечно, не входило. Именно поэтому он накрыл мне лицо подушкой. Он душил меня, понимаешь? Душить, по-твоему, не значит убивать?

– Возможно, он хотел лишь, чтобы ты отключилась на время, потеряла ориентацию...

– Но с какой целью? Хотвайер угрюмо поджал губы.

– Возможно, он хотел тебя изнасиловать или похитить. Возможно, он лишь хотел связать тебя, чтобы ты не мешала ему грабить дом. И чтобы ты не могла вызвать полицию.

– Но ведь уже сработала сигнализация!

– Согласен, с ограблением я промахнулся, но первые два сценария вполне укладываются в схему.

– Ты всерьез считаешь, что насильник остался бы в доме, чтобы сделать свое черное дело, когда вовсю воет сирена?

– Преступники сплошь и рядом плюют на сирены, потому что часто и все прочие не обращают внимания на сработавшую сигнализацию. К тому же далеко не все сигнальные системы имеют прямой выход на пульт местного полицейского управления. Да и те, что имеют выход, не панацея, если принять во внимание время реагирования на сигнал.

– Аварийная система, что установлена в доме Джозетты, устроена так, что при включении автоматически раздается звонок по номеру 911.

Клер никогда не забудет того стыда, что испытала, когда ей пришлось объяснять двум офицерам полиции, прибывшим по сигналу тревоги, что забыла ввести код и обратила внимание на рев сирены лишь спустя несколько минут после того, как она включилась.

– Да.

– Но офицер в приемной «Скорой помощи» сказал, что по 911 позвонил мой сосед.

– И мне он сказал то же самое. Я проверил все, пока ты спала. Оказалось, что всему виной простая человеческая ошибка. Оператор на 911 «подвесил» звонок, а потом по ошибке положил трубку.

– И тем обеспечил комфортные условия для того, кто вломился в дом и пытался меня задушить.

– Послушай, в мире нет идеальных систем сигнализации, как нет идеальных людей. Наш мир далек от совершенства.

Клер вздохнула:

– Это понятно, но не слишком обнадеживает. Ведь если бы не тот баллон со слезоточивым газом, что ты оставил в спальне, я бы уже была в ином мире.

– Если бы на тебя напал профессионал, то баллончик с газом тебе бы не помог.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Какого цвета глаза у нападавшего?

– Было темно, но мне показалось, что глаза у него светлые – серые или серо-голубые.

– Ну вот. Профессионал не забыл бы надеть очки инфракрасного видения. Во-первых, в них он бы лучше ориентировался, во-вторых, в них его было бы труднее узнать, и, в-третьих, с ними газ был бы ему не страшен.

– Значит, ты думаешь, что тот, кто на меня нападал, в этом деле новичок?

– Да, пожалуй.

– Только потому, что на нем не было инфракрасных очков?

– Есть кое-что еще.

– Что?

– Например, он вломился в дом как новичок.

– Как это?

– Он разбил стекло, вместо того чтобы открыть замок.

– Какое стекло? Я ничего не слышала.

– Ты могла и не услышать. Он разбил стекло на двери, ведущей из гаража на задний двор. А дальше открыть замок не составляло труда – ключ висел на гвозде рядом с дверью.

Клер почувствовала, что краснеет.

– Я просто боялась потерять ключ.

– И ты на самом деле не верила, что тебе грозит опасность.

– Ну, вообще-то не верила. Даже теперь, когда на меня уже раз напали и чуть не задушили, у меня по-прежнему не укладывается в голове, что такое могло случиться со мной.

– Не было обнаружено никаких следов взлома и со стороны двери, ведущей из гаража на кухню.

Клер прикусила губу. Она чувствовала себя дурой.

– Мы с Джозеттой никогда не запирали эту дверь.

– Если бы я об этом знал, то настоял бы на том, чтобы заменить застекленную входную дверь на стальную. Вообще-то я собирался это сделать, но у нас с Вулфом было слишком мало времени.

– Прости. Я чувствую себя настоящей тупицей. Я могла бы с тем же успехом повесить на окно объявление «добро пожаловать всем, кто пожелает».

Хотвайер покачал головой.

– Не извиняйся. Настоящий преступник нашел бы способ проникнуть в дом, если бы сильно этого захотел. Ты никого не приглашала. Ты меня слышишь?

Горячность его тона удивила Клер.

– Да, я тебя слышу. Я не преступница, я просто растяпа. Идиотка.

– Никакая ты не идиотка. Твое единственное преступление, если его можно таковым назвать, состоит в том, что ты слишком доверчива и беспечна в вопросах безопасности.

Вот уж – попал пальцем в небо. Она рано научилась оценивать степень собственной безопасности. И дом Джозетты в этом смысле был самым надежным и безопасным из всех ее прибежищ с тех пор, как умер отец.

– И еще я не мстительна, и поэтому мне трудно представить, что кто-то наточил такой зуб на Джозетту, что попытался убить меня, приняв меня за нее.

– Мы не можем быть с точностью уверены в том, что покушались именно на Джозетту.

– Но это – единственное разумное объяснение тому, что произошло, – возразила Клер.

– Тем не менее, когда расследуешь преступление, всегда полезно помнить о том, что из того факта, что у цыпленка есть крылья, еще не следует вывод, что он может летать.

– Иначе говоря, действительность может быть обманчивой.

– Да.

– Странно. Хотвайер, ты ведь бывший солдат-контрактник, откуда ты столько знаешь о расследовании преступлений?