Текст книги "Девочки мадам Клео"
Автор книги: Люсьен Гольдберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
Сандрина была другой. Какую бы она ни вела игру, проституткой она не была. Он слышал, что она дочь Титы Мандраки, но не верил этому. Он как-то спросил ее об этом, и она рассмеялась, сказав, что слышала, будто Тита Мандраки на самом деле мужчина. Но у нее, несомненно, был стиль, подобающий дочери знаменитости.
Одним движением он положил перед Сандриной подставку под бокал и вытряхнул из пепельницы пепел вниз.
– Как обычно? – спросил он, зная, что она редко что-нибудь заказывает, кроме водки со льдом.
– Сегодня, пожалуй, шампанского, Гэри.
– Я бы отсоветовал, милая, – сказал он, едва разжав губы. – Если только бокал, тогда будешь пить выдохшееся, а если хочешь свежее, то придется платить за всю бутылку.
Она откинулась в сторону, положила ногу на ногу и чуть улыбнулась, опустив ресницы, всем своим поведением говоря ему, что для девушки ее достатка это ничего не значит. И он помчался к холодильнику, встроенному под стойкой бара.
Гэри хлопнул пробкой, откупоривая бутылку лучшего шампанского, и до краев наполнил бокал. Сандрина взяла широкий бокал, подняла его на уровень подбородка, наблюдая, как отражаемый бриллиантовым колье свет играет с пузырьками, бегущими вверх.
– С днем рождения, дорогая Сандрина, – сказала она низким голосом, после чего, поднеся бокал ко рту, сделала несколько больших глотков.
Гэри стремительно, по-петушиному, склонил голову набок:
– Шутишь?
– Нисколько.
– Отмечаешь сама с собой?
– Я не сама с собой, – ласково сказала она. – Со мной ты. А очень скоро народу будет хоть отбавляй.
Гэри отвел взгляд в сторону. В том, что она сказала, было что-то невероятно грустное.
– А твои родители, Сандрина? – нежно спросил он, надеясь, что не обидит ее.
Сандрина показала глазами на потолок:
– Приказали долго жить.
Он подождал, полагая, что она продолжит, но она молчала.
– Прости. – Ответ был не совсем полный, но он слегка ошеломил его. – Так ты, выходит, живешь одна?
– В некотором роде, – не задумываясь ответила она.
Гэри ждал, но, похоже, она сказала все, что собиралась. Во всяком случае, хоть что-то. Настоящий прорыв после столь долгого знакомства. Он решил не давить.
– Ну, что же, с днем рождения, девочка.
– Благодарю тебя, Гэри, – сказала она, улыбаясь ему. – Как насчет угощения имениннице перед тем, как она ринется в танец?
Гэри бросил взгляд через плечо и придвинулся к ней ближе.
– Есть «черные красотки», – прошептал он, – если, конечно, хочешь уйти именно так. Есть еще «двуглазики» и парочка «кваалюд». Я оставлял их себе.
– Наверно, «красотка» сгодится, – решила она.
Он опустил руку в карман черных джинсов, вытащил капсулу амфитамина и положил свою ладонь на ее. Она губами сняла таблетку с ладони и запила шампанским.
Он знал: еще две-три минуты – и она заторчит. Сандрина задержалась еще на минуту, допивая шампанское, а потом, подхватив сумочку, развернулась и плавным, скользяще-пружинистым шагом двинулась к танцплощадке. Гэри заметил, что, едва отойдя от стойки, она энергично щелкнула пальцами правой руки в такт музыке. Таблетка уже начала действовать.
Время от времени, когда ночь вступила в свои права, он посматривал на танцплощадку. Он видел, что Сандрина часто выходит на нее, и каждый ее выход его изумлял. Как только она попадала в круговерть огней и отдавалась музыке, все становилось похожим на кадры из фильма «Лихорадка в субботу вечером». Она танцевала сама по себе, поворачиваясь спиной ко всякому, кто имел глупость пытаться стать ее партнером. Она двигалась слитно с музыкой, высоко подняв голову и слегка откинув ее назад, словно в трансе. Выбранное на сегодня платье явственней обычного подчеркивало длинные, текучие линии ее тела.
Наркотик начал действовать как раз в то мгновение, когда Сандрина коснулась носком своей модельной туфли жесткого деревянного настила танцевальной площадки. Она чувствовала, как ее мозг, мускулы, кожа и кровь становятся непрерывно текущей лентой и растворяются в музыке. Но настоящий электрический заряд, ощущаемый каждой клеточкой, исходил от направленных на нее сотен глаз – завистливых, похотливых глаз, которые поднимали ее выше и выше, пока она не перестала чувствовать под ногами настил площадки.
Когда под оглушительные аплодисменты она приблизилась к бару, толпа расступилась. Сандрина никак не реагировала на комплименты и приглашения от мужчин. Она не желала быть кем-то выбранной. Выбор сделает сама, по собственным критериям и в нужное время, если будет в настроении.
Гэри не спрашивая налил ей еще один бокал шампанского. В суматохе он не успел перекинуться с Сандриной и словом. А чуть позже, около двух ночи, непривычно рано для себя, она попрощалась, щедро оставив ему на чай, и ушла с парнем с напомаженными, зачесанными назад волосами, в костюме из ткани под акулью кожу.
Сандрина взяла его под руку. Она выбрала его, потому что он неотрывно смотрел на нее с края танцевальной площадки почти два часа. Проходя через вестибюль, она заметила, что они одного роста. Повернувшись к ней, парень улыбнулся кривой, многозначительной улыбкой, их глаза встретились.
– Куда, малыш? – спросил он.
– В центр, я хочу потанцевать, – объявила она, запрокидывая голову и с жадностью хватая ртом ночной ветер улицы.
– Да брось ты, красавица, – проворковал он. – Ты еще не натанцевалась? Я бы предложил сначала пропустить стаканчик крепкого в какой-нибудь тихой заводи. Как ты?
Она все еще немножко торчала от таблетки Гэри, поэтому мысль о спиртном, при том немедленно, сразу ей понравилась. Потом поедут танцевать. Где они завершат свои похождения, не имело значения. Не имел значения и он сам. Хотя смотрелся вполне прилично. Здоровые зубы, отполированные ногти, хороший одеколон. Помимо этого, в нем заслуживали внимание только плечи и туфли – немаловажные «аксессуары» у партнера в танце.
Она сказала ему, что ее зовут Дезире, «nom de трах» на ночь.
Мужчина поднял руку; такси, мчавшееся по Восемнадцатой улице, затормозило у тротуара.
Когда она скользнула на заднее сиденье, подбирая полы своей меховой шубы, ее спутник наклонился в просвет исцарапанной плексиглазовой перегородки и сказал:
– В «Уолдорф», пожалуйста, приятель.
Сандрина встрепенулась и сердито уставилась на него, когда он захлопнул дверцу и устроился рядом.
– Почему гостиница? Ты же сказал – стаканчик на ночь?
– Пропустим в «Уолдорфе», – вежливо ответил он. – Я условился с партнерами по бизнесу, что загляну к ним на минутку в «Бык и Медведь». Не волнуйся.
– Хорошо, – вздохнула она. – Но только действительно на минутку.
«Бык и Медведь» – просторный, погруженный в полумрак ресторан на первом этаже «Уолдорфа» – был почти пуст в столь поздний час.
– Меня здесь ждут, – бросил ее спутник, подступая к метрдотелю и приглаживая свои зализанные назад волосы.
– Здесь только одна компания, сэр, – сказал ему метрдотель. – За дальним столом. Кто вас ждет?
Парень вытянул шею, заглядывая за папоротник в кадке.
– А я вижу их, – сказал он. – Идем, Дезире. Они там, у окна.
Только она обогнула кадку с высоким папоротником, как тотчас поняла, что веселье этой ночи мыслилось ею отнюдь не в такой форме. За длинным столом у окна сидели шесть или семь мужчин. На одном был строгий, деловой костюм, на других – арабские «балахоны». Во главе в кресле-каталке восседал пожилой араб, из-под манжеты его рубашки виднелось нечто, похожее на двухкилограммовый золотой «Ролекс». Когда они приблизились к столу, он повернулся и сказал что-то красивой блондинке в медицинском халате, одиноко приютившейся за столом прямо за его спиной. Медсестра встала, подошла сзади к каталке, развернула ее так, чтобы он оказался лицом к входу и мог встретить приближающихся гостей.
Сандрина заметила, что спутник ее вроде бы нервничает и суетится, словно очутился в ситуации, на какую явно не рассчитывал.
Он подтолкнул ее вперед и прижался ртом к ее уху.
– Этот мужчина в кресле-каталке – шейх Омар Заки. Я не знал, что он будет здесь, – сказал он.
Он говорил так быстро, что она едва успевала разбирать слова.
– Да? – зевая, сказала она, намеренно демонстрируя скуку в присутствии одного из состоятельнейших мужчин мира.
– Видишь медсестру?
– Да.
– Иди сядь к ней, – прошептал он.
– Ты спятил? Ни в коем случае.
– Послушай, не устраивай сцены. Эти парни не смешивают бизнес и женщин. Так что садись, все будет нормально. Мы прекрасно посидим и выпьем.
Искушение убежать прочь было непреодолимо, пока Сандрина не взглянула на медсестру. Ее глаза, казалось, умоляли Сандрину присоединиться к ней. Невольно она улыбнулась медсестре, вспоминая, как жаждала пропустить стаканчик.
– Привет, – равнодушно-бесстрастно сказала она. – Не против?
– Нет, не против, конечно, пожалуйста, – пылко произнесла медсестра. – Я надеялась, что вы сядете за этот столик. Скучно одной. Я сижу здесь уже несколько часов. Хотите выпить?
– Разумеется, выпью, – сказала Сандрина, оборачиваясь в поисках официанта, который оказался у нее за спиной. – Принесите мне водки. Двойную порцию. – Она вновь посмотрела на медсестру. – Не составишь компанию?
– Еще одну чашку горячего чаю с лимоном, пожалуйста, – с ярко выраженным южным акцентом ласково сказала официанту блондинка.
Официант принял ее заказ кивком и исчез. Медсестра вновь направила взгляд на Сандрину.
– Меня зовут Сью-Би, – сказала она, – Сью-Би Слайд. Я из Техаса и во всем городе знаю только тех, кто сидит за тем столом.
– Меня зовут Сандрина, – прошептала она. – Но ты помалкивай. Парню я назвалась другим именем.
– Зачем это? – невинно поинтересовалась Сью-Би.
– Сама не знаю, – пожала плечами Сандрина. – Он мне не очень нравится.
– Ну, тогда спасибо, – сказала Сью-Би, улыбаясь еще шире.
– За что?
– За то, что сказала мне, как тебя зовут на самом деле.
– Да ради Бога, – сказала Сандрина.
Девушка была мила. Чуть, может, наивна, но мила.
– Так ты за весь вечер ничего не выпила? – спросила она.
Сью-Би придвинулась к Сандрине и проговорила едва ли не шепотом:
– Я вообще не пью. Но если бы даже и пила, здесь этого сделать бы не смогла. Никто из этих людей не пьет в открытую. Это запрещает их религия.
– Зато они успешно восполняют упущенное в узком кругу, без свидетелей, – сказала Сандрина со смехом.
– Еще как! – по-прежнему почти шепотом сказала Сью-Би. – Особенно налегают на «Джонни Уокер» с красной этикеткой. Может, потому, что не могут достать его на родине. Ты бы видела, как они накидываются наверху, в люксе.
– В люксе? Значит, вы здесь все живете?
Сью-Би энергично закивала головой:
– У-гу. Все, кроме человека в костюме, который разговаривает с твоим приятелем. Это адвокат шейха Заки. То есть один из адвокатов.
– А кто остальные?
– Телохранители. За исключением маленького, того, что в дальнем конце, с бородкой клинышком. Он водит машины и делает часы.
Сандрина была теперь насторожена и загипнотизирована странным собранием, на какое случайно затесалась.
– Часы? – спросила она, хмуря брови от любопытства.
– Шейх Заки любит раздавать часы. Ну, знаешь, как подарки.
– Настоящие?
– Конечно, настоящие, – пылко заверила Сью-Би. – Вот, сама убедись. – Сью-Би вытянула накрахмаленный белый рукав.
Под манжетой на руке у нее были изящные, миниатюрные «Пиаже» с ободком вокруг циферблата, украшенным бриллиантами.
– Подарил? Красивые.
– Он дарит мне много вещей.
– Ну да, – сказала Сандрина, не вполне уверенная, что, собственно, имеет в виду.
– Так этот парень – не твой друг? – спросила Сью-Би.
– Какой там друг! – сказала Сандрина. – Просто парень, которого я сняла в «Уингс». Он сказал, что знает местечко, где можно выпить. Я не предполагала, что мы отправимся на заседание ООН.
– А что такое «Уингс»?
«Господи, – подумала Сандрина, – откуда она такая, с другой планеты, что ли?»
– И давно ты в городе? – спросила она.
– Почти три месяца, – сказала девушка, не сознавая, что Сандрина подтрунивает, над ней.
– Три месяца живешь в «Уолдорфе»? – скептически спросила Сандрина.
– М-м-м. Мне так наскучило, до поросячьего визга. Работа круглосуточная. Все это время ни с кем, кроме этих людей, не разговаривала.
Наконец-то официант вернулся и небрежно поставил водку и чай.
– Желаете еще чего-нибудь? – мрачно спросил он.
Сандрина подняла на него глаза и часто-часто заморгала.
– Будьте добры, принесите мне пачку «Мор».
– Киоск в вестибюле уже закрыт, – ворчливо пробурчал он. – Посмотрю, может, остались в автомате. – Он не собирался уходить.
– Ах да, деньги... Деньги возьмите вон с того мужчины, в сером костюме, в дальнем конце стола. – Она приложилась к водке, а официант устало и нехотя поплелся к другому столу, получил несколько долларовых банкнот и удалился.
– Зря он так выпендривается. Часов не получит, – глядя на него, сказала Сью-Би.
Простодушная откровенность Сью-Би вдруг заразила Сандрину эйфорической веселостью. Она запрокинула голову и рассмеялась таким раскатистым, громким смехом, что мужчины за соседним столиком прервали разговор и все разом обернулись.
– Что смешного? – спросила Сью-Би, сама начиная мелко хихикать.
– Да, в общем-то, ничего, – с улыбкой ответила Сандрина. – Как тебя угораздило связаться с этой бандой? В Нью-Йорке нет такого агентства, которое могло бы заставить тебя сидеть взаперти три месяца. Рабство, похоже, запретили давно.
– Ну почему – рабство? – не согласилась Сью-Би. – Номер просто отличный – пять спален, камин, даже белое пианино, такое, знаешь, как в кино. У него в штате есть даже настоящий шеф-повар.
– И ты просто так живешь здесь, чтобы шейху скучно не было? – что можно было терпеть такую нудную работу, впечатляло.
– Да нет, – улыбаясь, сказала Сью-Би. – Я его кормлю, даю лекарство от сердца. Купаю, одеваю. Часто смотрим вместе телевизор. Он ужасно любит «мыльные оперы» и телевикторины.
– А больше ничего для него не делаешь? – многозначительно спросила Сандрина. – Ты только не обижайся, пожалуйста, на такой грубый вопрос.
– Да, делаю. От лекарств у него случаются ужасные запоры. Он очень страдает, тогда я сижу с ним в туалете, иногда по часу. Мы играем там в карты.
Сандрина едва не подавилась.
– Играете в карты, покуда он сидит на очке? И как же оплачивается такая работа, позволь тебя спросить?
– Я не знаю. Мне деньги не нужны. Правда. А если, бывает, надо что-нибудь купить, я получаю их от одного из его людей. Он часто говорит, что когда поправится настолько, что сможет отправиться домой, позаботится обо мне. И мне нечего, мол, беспокоиться.
– А я бы побеспокоилась, – категорически заявила Сандрина и отпила еще один глоток водки.
Эта девушка либо недоразвита, либо совершенно невинна. Как бы там ни было, она ей нравилась. Она первый честный человек, если не считать Марту, с кем она беседовала в кои-то веки.
– Так ты думаешь, мне следовало бы побеспокоиться? – встревоженно спросила Сью-Би.
Выражение лица Сью-Би удержало Сандрину от того, чтобы дать жесткий, правдивый ответ. Ей вдруг показалось, что кто-то стоит у нее за спиной. Прежде чем она успела обернуться, чтобы посмотреть, кто это, Сью-Би встала и вышла из-за стола. Сандрина медленно повернулась и увидела мужчину маленького роста с бородкой клинышком, который, прикрыв рот ладонью, шептался о чем-то со Сью-Би. Сью-Би кивнула головой и, улыбаясь, поспешила обратно.
– Он хочет с тобой познакомиться, – чуть запыхавшись, сообщила вернувшаяся Сью-Би.
– Со мной? – удивилась Сандрина. – Кто?
– Шейх Заки. Ты согласна? Он действительно большая душка. Он велел мистеру Небеху привести тебя. – Она кивнула в сторону часовщика шейха. – Он говорит, что у тебя ангельское лицо. Он хочет сделать тебе подарок.
Сандрина бросила взгляд на шейха. Он не отводил от нее глаз, ожидая, что она вот-вот прибежит к нему на полусогнутых.
– Сью-Би, – сказала она, вставая и снимая со спинки свою сумку и шубу, – самое приятное за сегодняшний вечер – это встреча с тобой. Позвони мне как-нибудь, когда тебе будет совсем скучно. – Она вынула визитную карточку, подаренную ей каким-то парнем в начале вечера, и записала на ней свой номер телефона и адрес.
– Неужели уходишь? – недоверчиво спросила Сью-Би. – А как же шейх Заки?
Сандрина набросила шубу на плечи и улыбнулась:
– А боссу своему передай, что у меня есть часы.
Уже проталкиваясь через вращающуюся дверь, она заметила, как мистер Акулья Шкура стремительно сбегает по ступенькам в вестибюль.
– Подожди! – кричал он, бешено размахивая руками. – Подожди, Дезире! Подожди!
Догнал он Сандрину в тот момент, когда она уже тянула на себя дверцу единственного такси, припаркованного на стоянке. По его лицу стекали капли пота.
– Что ты вытворяешь? – сердито крикнул он.
– Собственными силами выбираюсь из неприятного положения, – объяснила она, уже ступив одной ногой в такси.
– Но с тобой хотел познакомиться шейх Заки! Ты знаешь, кто такой Заки?
– Конечно, знаю. Но кто такой ты – его сутенер?
– Дезире, – воскликнул он обиженным и вместе с тем укоряющим голосом. – Пожалуйста, не уходи! Прошу тебя!
– Считай, уже ушла. – Она проскользнула на заднее сиденье, он последовал за ней.
– Куда ты едешь? – спросил он, хлопнув дверцей.
– Танцевать. Как и собиралась.
– Я с тобой.
– Как хочешь, – пожав плечами, сказала Сандрина. – Водитель, вы знаете, где находится «Палладиум»?
– Знаю, – не поворачивая головы ответил водитель и завел машину.
Марта торопливо поднималась по лестнице, то и дело нагибаясь, чтобы собрать, как она делала каждое утро, беспорядочно разбросанные вещи Сандрины. Подобрала валявшуюся на ступеньке туфлю, потом несколькими ступеньками выше сняла с перил небрежно брошенный роскошный наряд, пояс для чулок и короткую комбинацию, а уже на самом подходе к двери подхватила с пола поехавший чулок – все эти следы заканчивались у закрытой двери комнаты Сандрины.
Если миссис Мандраки и мистер Джемс проснутся раньше, чем она успеет навести в доме порядок, будут большие неприятности. К счастью, они приехали из Парижа под самое утро, так что не проснутся, пожалуй, до полудня.
Марта не имела ни малейшего представления, в котором часу девушка пришла домой, но по опыту знала, что, скорее всего, это было на рассвете, и она не имела никакой возможности предупредить Сандрину, чтобы та вела себя тихо, потому что ее мать вернулась из заграничного вояжа и почивала у себя в спальне.
А коль скоро миссис Мандраки вернулась, можно, наверное, как-то повлиять и на Дрини.
С ней не все ладно. Ну разве можно, в самом деле, всю ночь пропадать где-то. Конечно, так никуда не годится, но Марта понимала, что делать за это выговор и неуместно, и бесполезно – все равно девушка не послушается.
Марта не упрекала Дрини и за то, что та пользуется гардеробом матери. Все равно эти дорогие, красивые вещи, от которых в хозяйкиной комнате шкафы ломятся, пропадают зазря. Все, что Сандрина брала из гардероба, Марта потом чистила, гладила и помещала туда, где им положено быть. Обнаружив как-то на раковине ванной комнаты Сандрины принадлежащие Тите браслеты, она стала регулярно проверять ларец с драгоценностями. Как раз накануне вечером она обнаружила, что пропало большое бриллиантовое колье, которое всегда лежало в верхнем отделении. Она решила осмотреть комнату Сандрины, чтобы забрать колье и положить его обратно, пока мать не заметила.
Она открыла дверь настолько, чтобы можно было разглядеть тело спящей Сандрины под льняной простыней. Марта подошла на цыпочках, подняла с пола разбросанную одежду и положила ее на стул около туалетного столика. Тихо-тихо она ходила по комнате. Проверила ночной столик, заглянула под кровать, потом обследовала ванную комнату, каждый ее уголок. Колье не нашлось ни в карманах Сандрины, ни в ее сумочке, ни среди всяких безделушек и косметических штучек, сваленных в кучу на трюмо. Вдруг она услышала сначала какой-то шум, потом крики и наконец визг. Визжала миссис Мандраки, визжала во всю мощь своих легких.
– Вызывай полицию, Джеми! Девять-один-один. Пропало мое колье от Бюльгари! Меня обворовали!
8
Из дневника Питера – Париж, 23 июня 1990 года.
Субботнее утро, отдых от трудов праведных. Моя комната раскалена до предела. А потому я сел в такси и поехал в сад Тюильри, чтобы подышать свежим воздухом.
Эта неделя была посвящена Сандрине Мандраки. К концу недели я окончательно решил, что эта девушка – не Мадлен. В Сандрине нет той чистоты, без которой просто нельзя представить себе Мадлен. Зато я все больше склоняюсь к мысли, что как раз у нее может быть больше мотивов возжелать крови мадам, чем у Сью-Би. Сандрина необыкновенно хитра. Хитра и способна решиться на убийство. Разлад с матерью, недовольство собой. К тому же теперь, когда она достигла поставленной цели, ее вряд ли может прельщать перспектива, что весь свет узнает: когда-то она была «девушкой по вызову». Более того, нетрудно вообразить, какое раздражение это может вызвать у Гарна, так дорожащего светской репутацией. Так что если не Сандрина, то не исключено, что сам Гарн.
Мадам вздрогнула и выпятила нижнюю губу, когда я сказал, что подозреваю их обоих. Однако она не отрицала, что они бывали на «Ля Фантастик».
Я решил непременно заняться более тщательной проверкой Гарна. Чисто из любопытства к скандальной информации мне было интересно узнать и о матери Сандрины. Тита Мандраки, безусловно, была одной из самых неприятных женщин, которых я когда-либо встречал в Нью-Йорке.
Когда у нее украли бриллиантовое колье, была великая суматоха. Газеты два дня кряду писали об этом «происшествии» на первых страницах как о грандиозном преступлении на Парк-авеню. Она, вероятно, вытрясла кучу денег из страховой компании. Как забавно, что виновата ее дочь.
Я уже убрал свой магнитофон и надел пальто, когда мадам как бы невзначай сказала, что в конце пятидесятых Тита Мандраки работала на нее и вышла замуж за одного из ее лучших клиентов, Отто Мандраки. Когда Сандрина нанималась к ней на работу, Клео вспомнила фамилию, а по внешнему сходству убедилась, что перед ней дочь Титы. Клео ничего не сказала ей о прошлом матери. Как я уже убедился, она умеет держать язык за зубами.
Теперь мы перенесли наши встречи в садик около особняка Клео. Сидеть часами в крохотной комнате без кондиционера стало невыносимо.
Садик весьма приятный, в нем много тенистых деревьев, а против наших плетеных кресел бьет фонтан.
Наведывался Мартин, помощник Клео, – и чтобы послушать самому, и чтобы внести свою малую лепту в повествование о Сандрине.
Мартин весьма странный тип. Жутко пристойный и изысканный аристократ. Интересно, как так вышло, что он связал свою судьбу с мадам Клео.
На следующий день после встречи с Сандриной в «Быке и Медведе» Сью-Би невольно думала только о ней. Впервые после того, как она покинула Техас, Сью-Би разговаривала, пусть и недолго, с человеком, близким ей по возрасту. В этой девушке столько жизненной умудренности, и одета она была в такое красивое платье! Сью-Би понравилась бесцеремонность, с которой Сандрина обращалась с парнем, приведшим ее в ресторан. Казалось, у Сандрины есть твердая опора в жизни и она чувствует себя совершенно независимой от кого бы то ни было, во всяком случае от мужчины.
Сидя на краю постели шейха, занятая обычным для себя делом, она впервые задумалась о своей собственной зависимости от Заки.
Сью-Би чуть передвинулась на кровати. В одной руке она держала бутылочку с глицерином и розовой водой. Другой водила кругами по груди шейха Заки, оставляя на черных волосах следы.
– Может, спустимся сегодня пониже, Сью-Би? – сказал Заки.
Его рот был слетка приоткрыт, глаза затуманены.
– Посмотрим, – нежно произнесла она, не поднимая глаз.
– Мистер Питон скучает по тебе, – скромно сказал он.
– У-гу, – отвечала Сью-Би.
– Мистер Питон хочет выйти наружу и пошалить.
Это была их игра. Каждый раз, когда она делала ему массаж, он заводил разговор о мистере Питоне.
– Перевернитесь, – скомандовала Сью-Би.
Шейх Заки надул губы:
– Но мне придется придавить мистера Питона, а он стремится выйти наружу.
– Ничего не сделается с вашим мистером Питоном, – пожурила она. – Мне нужно помассажировать вам спину, а то у вас опять начнутся эти жуткие пролежни. Так что переворачивайтесь.
Заки неохотно перевернулся в огромной постели.
Старательно массируя Заки, она одновременно думала о Сандрине. Не слишком ли она много рассказала ей о Заки? Во всяком случае, она не рассказала про мистера Питона.
Ее очень расстроило, когда Сандрина сказала, что Сью-Би следует побеспокоиться о деньгах. Что с нею станет, если Заки и его люди возьмут да улетят в Аравию или откуда они там прилетели?
Нужно найти себе работу. Медсестрой ее нигде не примут. У нее нет сертификата. Без работы и жилья она попадет в хорошенький переплет.
Шеф-повар шейха, крупный лысый мужчина с огромными черными усами, владел английским. Однажды, на второй или третий день после их приезда в гостиницу, она шла в кухню за обедом для Заки. Шеф покосился на нее злобными глазками и сказал, что ей следует вернуться в Техас, если она желает себе добра. Что ж, она отлично знала, в чем состоит для нее добро, уж во всяком случае – это не возвращение в Техас.
Размышляя о том положении, в котором она теперь находится, Сью-Би постепенно двигалась вниз к эластичному поясу шелковой пижамы Заки. Закончив массаж поясницы, она широкими плавными движениями вновь поднималась вверх к лопаткам.
Его глаза были закрыты, он жалобно постанывал.
– Мистер Питон тяк одинёк. – Он всегда переходил на детский лепет, когда его охватывало нетерпеливое желание поиграть в эту игру.
– Перевернитесь, – сказала она, слегка, играючи, ударяя его по крестцу.
– А? – сказал Заки, приподнимая голову.
В его широко раскрытых глазах светилась надежда.
– Я сказала – перевернитесь. Я хочу задать вам один деликатный вопрос.
– Хорошо, – возбужденно сказал он.
– А после того как мы поговорим, я подумаю, стоит ли мне посетить мистера Питона.
– Правда?
– Видно будет, – строго сказала она.
С того раза каждую пятницу вечером, покуда Сью-Би пребывала при шейхе Заки в качестве няньки и спутника, секретарь Заки, мистер Хаким, вручал Сью-Би три стодолларовые купюры. Он вынимал их из портфеля, который всегда носил с собой и который Заки называл «кассой для мелких расходов».
На свое первое «жалованье» Сью-Би купила себе четыре новеньких хрустящих медицинских халата. Она дополнила экипировку парой белых модельных кожаных туфель на высоком – десятисантиметровом – каблуке, купленных на распродаже в универмаге «Александерс».
Заки пошел на поправку и теперь часто разъезжал по стране, проводил встречи в разных городах и за границей. Но он всегда возвращался в люкс «Уолдорфа», к Сью-Би. Он имел обыкновение говорить, что неважно себя чувствует и нуждается в массаже, в соляной ванне Эпсома, словно придумывал извинение, как бы улечься на несколько дней в постель и целиком отдать себя под ее безраздельную опеку.
Дважды, когда она говорила ему о своем скучном, безрадостном существовании, о необходимости как-то устроить свою жизнь, он закатывал ей такие сцены, что приходилось вызывать врача. Загнанная в угол, не находя выхода, она примирилась с тем, что все останется как есть на неопределенный срок.
К открытию весенней сессии ООН 1985 года шейх Омар Заки уже работал в представительстве Саудовской Аравии при ООН. Он объявил персоналу, что отныне будет использовать свои гостиничные апартаменты не только как жилище, но и как офис.
В апартаментах забила жизнь – постоянно проводились то переговоры, то приемы, то вечеринки, заканчивавшиеся далеко за полночь.
Ночью все было иначе.
Почти каждый вечер Сью-Би наблюдала с кухни, как гостиная наполняется мужчинами в темных костюмах и длинных до пят балахонах. Они флиртовали и беседовали с женщинами такой поразительной красоты, каких Сью-Би себе и представить не могла.
Однажды поздним вечером Сью-Би лежала в постели у себя в комнате за кухней, смотрела передачу с Джонни Карсоном и мысленно подсчитывала, сколько денег у нее накопилось в коробке из-под туфель, которая хранилась под кроватью. Она старалась уснуть, но музыка, доносившаяся из огромной новой стереосистемы в гостиной, воистину оглушала.
Ей страшно хотелось пить. Им было так весело, что вряд ли кто-нибудь заметит, как она осторожно спустится на кухню и быстро возьмет бутылку-другую пепси.
Проходя босиком в дальний конец коридора, она украдкой заглянула в гостиную. Все мужчины сидели на длинном диване, пили «Джонни Уокер» из горла и в полном молчании смотрели порнофильм по видео с отключенным звуком. Девушки, подобно салонным собачкам, были разбросаны по гостиной, развалившись, кто на кушетках, кто на креслах, кто на стульях, смежив веки и попыхивая сигаретами. Выглядели они потрясающе, но им было скучно.
Схватив пепси из холодильника, Сью-Би поспешила обратно в свою комнату и повесила над дверью свернутое банное полотенце, чтобы приглушить звук; выключив телевизор, заткнула уши ватой и залезла в постель. Прикрыв голову подушкой и натянув сверху одеяло, она смогла заснуть.
Когда Сью-Би проснулась, было почти двенадцать. Она быстро приняла душ и облачилась в медицинский халат. Заки обычно просыпался к полудню и ждал завтрак.
Ожидая, пока вскипит вода, она положила в ряд таблетки: розовую – от давления, крохотную белую – от подагры и слабительное. Когда все было готово, она проверила поднос. Сью-Би знала, что шейх пожелает выкурить сигару. Врач запретил ему курить, но она считала, что от одной он не умрет, а удовольствие наверняка получит. Да и как одна сигара может повредить мужчине, который всю ночь напролет пьет «Джонни Уокер» и хихикает с барышнями?
Коробка в кладовой дворецкого оказалась пустой. Придется взять сигару в гостиной из большой жестяной коробки.
Едва открыв дверь, ведущую из кухни в коридор, она почувствовала такую вонь, что ее чуть не стошнило. В прокуренной комнате стоял запах похмельного утра: пролитого виски, духов и человеческого пота.
– Боже ты мой, – бормотала она с отвращением. – Неужели трудно догадаться окно открыть?
Сью-Би пересекла столовую и через арочный проем прошла в просторную гостиную.
В центре громадного, в виде бумеранга, журнального стола стояла высокая стеклянная штуковина, которой мужчины неизменно пользовались на своих вечеринках. Это была огромная курительная трубка со специальным водяным фильтром. Всякий раз, накурившись, они становились после этого какими-то глупенькими, чем, вероятно, и объяснялось все то хихиканье накануне ночью.
Стеклянный журнальный столик был заставлен грязными бокалами, переполненными пепельницами. На бронзовой статуэтке лошади висели женские трусики и черные подвязки. Из-под дивана торчала туфля-лодочка. На дальнем от Сью-Би конце дивана лежало несколько разбросанных подушек, прикрытых черной шубой.
