Текст книги "Там, где не слышно голоса"
Автор книги: Людвик Соучек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Кабели пересекают океан
Самуэл Морзе уже в 1843 году высказал мысль о возможности связать кабелем старый мир – Европу с Новым Светом – Америкой. Однако мало кто тогда отнесся к его идее всерьез. Люди не слишком доверяли даже той телеграфной линии, которая протянулась на высоких столбах, усеянных бутылками из-под пива, виски и бренди, между Вашингтоном и Балтимором. Ну, разве не смешно – вести провода по дну океана! Очередное чудачество…
Прошло шесть лет, прежде чем в 1849 году англичанин Уолкер попытался установить телеграфную связь по дну моря. По его следам пошли дельцы и предприниматели. В следующем – 1850 году – колесный пароход «Голиаф» проложил первый подводный кабель через Ла-Манш. Большая заслуга в этом принадлежала некоему Бретту, работавшему по заказу английского и французского правительств. Кабель, толщиной в четверть сантиметра и длиною в 40 километров (со свинцовыми грузилами на расстоянии ста метров друг от друга) был проложен в течение одного дня. Была доказана принципиальная возможность подводной телеграфии. К сожалению, через несколько дней связь прекратилась. Донные сети местных рыбаков порвали кабель и «развеяли» радужные надежды господина Бретта. Но пролив «осиротел» не надолго. Через некоторое время прокладку кабеля через Ла-Манш взяла в свои руки компания «Стерлинг, Невалль и К0». У этой фирмы было достаточно средств для того, чтобы проложить не просто изолированный слоем гуттаперчи провод Сименса, а настоящий кабель толщиной в 41/2 дюйма (то есть более чем в 10 сантиметров). Этот кабель толщиной в человеческую руку был сплетен из многих проводов и покрыт несколькими слоями изоляции. Его не легко было порвать рыбачьими сетями.
В море вышли колесные пароходы, наскоро приспособленные для прокладки кабелей.
Господа Стерлинг и Невалль не предполагали, однако, что то, чего не сделают сети, способно совершить человеческое суеверие. После нескольких недель работы кабель вдруг замолчал. Что произошло? Да, собственно говоря, ничего особенного. Рыбачье судно зацепилось за кабель якорем. Экипаж судна – как дед, бабка и внучка в известной сказке – тянули, тянули, пока общими усилиями не вытянули из моря странный предмет, не пускавший их корабль. Раз, два, взяли, еще раз… Но тут раздался страшный вопль и послышался топот бегущих во все стороны ног. На палубе лежало чудовище, издавна пугавшее суеверных моряков, страшный морской змей с извивающимся туловищем. Прошло несколько минут, прежде чем моряки осмелились выглянуть из-за своих укрытий. Морской змей лежал неподвижно, не подавая признаков жизни. Тогда самый смелый «морской волк», собрав все свое мужество, схватил топор, осторожно приблизился к чудовищу и…! Разрубленный на две части кабель, соскользнув с палубы, скрылся в морской пучине.
Изобретатели подводных кабелей не учли, однако, человеческого суеверия, особенно сильного у морских волков, избороздивших множество морей и океанов.
Рыбакам было о чем посудачить. Пусть себе говорят, что, мол, морских чудовищ не бывает. Отважного морского волка ожидала слава, а господ Стерлинга и Невалля новые заботы. Однако никакой топор не мог уже остановить победного шествия подводной телеграфии. Надо было только найти надежный способ защиты кабеля от досужих рук.
Успешное действие первой подводной телеграфной линии, соединившей Англию с Францией, послужило толчком для прокладки новых кабелей. Вскоре связь по дну моря была установлена между Англией и Ирландией, между Довером и Остенде, между датским Эльсинором и Гельсингборгом. В 1854 году в Средиземном море был проложен кабель, соединивший Геную с островом Корсика.
Однако все это были лишь первые детские шаги на пути к осуществлению грандиозной идеи трансатлантического кабеля. История прокладки первых трансатлантических кабелей навсегда связана с именем человека, чья огромная энергия, неистощимая выдумка, вера в успех и даже имя как бы заимствованы из романов Жюля Верна. Это был Сайрус Филд. Создание трансатлантического кабеля упиралось прежде всего в проблему финансов. Кто из промышленников, трезво взвешивавших свои интересы, выделит огромную сумму на довольно ненадежное дело? К счастью, слава телеграфа в это время росла с необыкновенной быстротой. Газеты только и писали о необыкновенном будущем, которое ожидает новое изобретение. Вскоре Сайрусу Филду удалось собрать огромную по тем временам сумму – 350 000 фунтов стерлингов. Работа закипела.
Филд был невероятно мужественным человеком, но отнюдь не авантюристом. Поэтому он сразу же связался со всеми, кто ему мог помочь советом или опытом. И в первую очередь, конечно, с «королем телеграфа» – Самуэлом Морзе. Группа ученых, техников и опытных моряков составила план работ. Сначала нужно исследовать дно океана между Европой и Америкой, чтобы проложить кабель по самой выгодной трассе. Надо выбрать направление, где меньше всего острых подводных скал, о которые кабель может перетереться и где нет глубоких морских впадин, из которых в случае надобности очень трудно будет поднять кабель. И еще: прежде чем вести кабель через океан, нужно проверить, как он действует, скажем, на линии между Нью-Йорком и островом Ньюфаундлендом.
Первая задача была решена довольно быстро. Однако, проверка работы кабеля задерживалась. Первый кабель, заказанный в Англии, был через несколько недель выведен из строя морской водой. Второй кабель работал дольше, но Филд и Морзе высчитали, что срок годности этого кабеля также невелик по сравнению с теми баснословными затратами, которых потребует его прокладка. Морская вода выведет кабель из строя намного раньше, нежели оправдаются расходы предприятий, финансирующих прокладку трансатлантической линии.
Из Нью-Йорка в Англию представителям фирм, поставлявших кабели, летели письма. Филд отвергал кабели, присылавшиеся в качестве образцов как непригодные: «Что вы думаете, господа, – писал он, – мне нужен кабель, который будет работать десятилетия, который не будет ни лопаться, ни рваться. Поймите, что прокладка кабеля длиною в 1640 миль – это не то же самое, что прокладка кабеля по дну Ла-Манша, ширина которого всего 24 мили!»
Весь мир следил за тем, как идет работа по созданию трансатлантического кабеля, который позволит обмениваться мыслями на таком огромном расстоянии. Из разных стран мира приходили советы, проекты, патенты.
Наконец Сайрус Филд получил образец кабеля, который его устраивал. Он был намного тоньше, чем обычные подводные кабели, применявшиеся для связи на короткие расстояния. Но как раз это Филду и было нужно. Кабель должен быть легким. Ведь под тяжестью нескольких сот километров толстого кабеля потонул бы даже самый большой корабль. Несмотря на свою небольшую толщину (всего 16 миллиметров в диаметре), кабель был достаточно прочен. Семь проводов было изолировано слоем гуттаперчи, затем обернуто пропитанным в дегте брезентом и, наконец, оплетено восемнадцатью тросиками, состоявшими из семи проволочек каждый. Лишь вблизи побережья, где кабелю угрожала наибольшая опасность (было немало случаев, когда подводные кабели рвались якорями и сетями рыбачьих судов), его опутали еще двенадцатью толстыми стальными проволоками толщиной в 7 миллиметров.
Впоследствии предприниматели стали осторожнее. На рисунке изображен поперечный разрез кабеля 1857 года, а рядом с ним более прочного «прибрежного» кабеля, которому были не страшны якоря кораблей.
Заводы «Гласс и Эллиот» в Гринвиче и «Невалль» в Биркенхэде получили заказ на доставку 2500 морских миль (4620 километров) кабеля. Из этого 860 миль приходилось на искривления и неровности морского дна.
В июне 1857 года все было готово к предстоящей экспедиции. Огромные «мотки» кабеля были сложены на берегу. Неподалеку от острова Ньюфаундленд, на американской стороне, был готов к отплытию военный корабль «Ниагара» в сопровождении небольшого корабля «Суксвеганна». А на другой стороне океана, близ ирландского порта Валенсия, готовился к отплытию английский линкор «Агамемнон», вместе с которым должны были выйти в море корабли сопровождения – «Леонард» и «Циклон». В их задачу входило, в случае необходимости, придти на помощь флагманскому судну и указывать ему путь. Дело в том, что компасы загруженных кабелями кораблей «Ниагара» и «Агамемнон» почти не действовали…
Когда начали класть длинные подводные кабели, небольших колесных пароходов оказалось недостаточно. На помощь должны были прийти военные корабли.
Было решено начать укладку кабеля со стороны Ирландии. Когда «Агамемнон» завершит свою часть работы, концы кабелей будут сращены и путь к берегам Америки продолжит «Ниагара». Пятого августа «Агамемнон» вышел в море. Его провожали тысячи жителей Валенсии. Столпившись на набережной, они махали платками. Корабль медленно тронулся с места, оставляя за собой «след» – тонкий морской кабель. Битва за установление связи между двумя континентами началась.
Хитроумный механизм позволял спускать кабель в море медленно, без напряжения, одной силой собственной тяжести. Каждую секунду с материка посылали сигнал, чтобы на корабле знали – связь поддерживается. Все шло по задуманному плану. Сайрус Филд, находившийся на палубе «Агамемнона», похлопывал по плечу капитана, машинистов, рабочих, стоявших у огромных лебедок, спускавших кабель. Но девятого августа этому хорошему настроению пришел конец. Кабель порвался. Его быстро скрепили. Но тут над горизонтом стали собираться грозовые тучи. Сердитые гребни волн поднимались все выше и выше. Капитан «Агамемнона», закутавшись в плащ, нахмурив брови и покусывая мундштук трубки, смотрел вперед. Кораблю такое не страшно. В конце концов, это не буря и не шторм, просто сильное волнение. Но что будет с кабелем? Колеса по обеим сторонам парохода то уходили глубоко в воду, то беспомощно вращались в воздухе. Машинисты пытались удержать судно на курсе, то включая, то выключая машины. Только бы от резких бросков не порвался драгоценный кабель! Кочегары валились с ног от усталости. Главный инженер в десятый раз передавал на капитанской мостик, что котлы не выдержат такого напряжения…
Хуже всего приходилось людям у лебедок на палубе. Машины скрипели, кабель то быстро опускался в воду, то напрягался как струна. При любом ударе встречной волны он мог запутаться в рулевом устройстве. Сайрус Филд и рабочие около ручной лебедки сбили до крови руки, пытаясь совладеть с разбушевавшейся стихией и кабелем, весившим десятки и сотни тонн.
Двенадцатого августа, после недели мучительной борьбы, к Сайрусу Филду подбежал взволнованный телеграфист, следивший за сигналами, передаваемыми с берега:
– Кабель молчит!
– Не может быть! – крикнул Филд. – У вас не в порядке аппарат.
– Я уже проверял аппарат, он работает исправно, видимо, все-таки… порвался кабель… мне очень жаль, господин Филд…
Оказалось что телеграфист был прав. Не выдержав резких бросков корабля, в двухстах семидесяти четырех километрах от побережья, кабель лопнул.
Корабль в это время находился над одной из глубочайших морских впадин между Европой и Америкой. Попытки поднять кабель с большой глубины специальным крючком, похожим на якорь, не увенчались успехом.
«Агамемнон» возвратился в Ирландию. На этот раз никто его не встречал. Были потеряны – огромный отрезок кабеля, доверие общественности, сотни тысяч долларов, и, самое главное, год времени, когда весь мир с нетерпением ждал установления межконтинентальной связи.
Будь на месте Филда другой человек, может быть, он и отказался бы от своей затеи. Но Сайрус Филд, проиграв первое сражение, не сложил оружия. Он выиграет эту войну, он проложит трансатлантический кабель, тем более, что теперь он знает, в чем была его ошибка! Надо произвести новые расчеты. На отрезок в 274 английские мили ушло на целых 60 миль больше кабеля, нежели предусматривали первоначальные расчеты. Выходит, что даже в случае удачи, до американского берега не хватило бы почти 350 миль кабеля, и работа все равно не была бы закончена. Да и ручные лебедки были не совершенны. Их надо будет радикально переоборудовать. Вместо простых сигналов, передававшихся каждую секунду с берега, надо установить постоянную телеграфную связь. На корабле будет аппарат с чувствительным гальванометром, который позволит записывать сообщения, передаваемые с другого корабля.
Зеркальный гальванометр, сконструированный Томсоном,
который был за большие заслуги перед наукой произведен в лорды. Лорд Кельвин.
Да, мы не ошиблись: с другого корабля. Дело в том, что Сайрус Филд решил изменить способ прокладки кабеля. Посредине Атлантики, между Европой и Америкой, над морскими глубинами встретятся «Агамемнон» и «Ниагара». Здесь будут соединены концы кабелей и корабли разойдутся в разные стороны – один на запад, другой – на восток. На этот раз успех обеспечен. Тем более, что в экспедиции примет участие знаменитый физик Уильям Томсон, изобретатель нового гальванического телеграфа. Остается год времени. За работу!
Двадцать пятого июня 1868 года концы кабелей были соединены и корабли разошлись в разные стороны. Но стихии и судьба как будто бы сговорились против Филда. Не успели корабли скрыться за горизонтом, как кабель лопнул. Его подняли с морского дна и соединили. Однако через несколько дней связь снова прервалась. Лебедка на «Ниагаре» вышла из строя, и кабель соскользнул в морскую пучину… Снова пришлось его разыскивать, поднимать с помощью крючков… Связь удалось восстановить. Однако двенадцатого июля последовал новый удар. Кабель вновь оборвался. «Агамемнону» его не удалось найти… Неужели конец? Нет!
Для того, чтобы поднять с морского дна оборвавшийся кабель, Томсон и Филд запаслись специальными якорными крючками.
Для сравнения так выглядит подземный кабель.
Филд понял, что мир не должен узнать об этой неудаче, прежде чем он ее сам не исправит. Экипажам обоих кораблей было строго-настрого приказано молчать. «Агамемнон» направился в Куинстаун, чтобы взять на борт запасной кабель и, не медля ни часу, вернулся назад к месту сбора посреди океана. Семнадцатого июля флотилия в третий раз принялась за работу. Упорство победило. Все как будто шло благополучно, хотя и не без трудностей. Были обнаружены дефекты в изоляции, которых поставщики или не заметили или просто скрыли от Филда. Любая остановка угрожала новым разрывом кабеля. Поэтому было принято отчаянное решение – тормозить спуск кабеля и «на ходу» чинить поврежденные места. Порвется или выдержит кабель на этот раз? Тонкий «пучок» проводов, залитых гуттаперчей, был напряжен до предела. Починка задерживалась, хотя в ход были пущены все свободные руки. Наконец-то! «Починенный» кусок провода скрылся под водой. Но что произошло? Перестали поступать сигналы со второго корабля. Отчаявшийся Филд решил приостановить работы. Наверное, опять оборвался кабель. Однако Томсон советует подождать. Оказалось, что он был прав – после нескольких напряженных часов ожидания зеркальце чувствительного гальванометра, укрепленное на магнитной стрелке, слегка повернулось. Филд и Томсон, затаив дыхание, следили за блестящей металлической пластинкой. Вот она снова пошевелилась – еще раз … слава богу! Оказалось, что испорчен был не кабель, а телеграфный аппарат на «Ниагаре»…
Филд и Томсон напряженно всматривались в гальванометр.
Четвертого сентября «Агамемнон» приблизился к ирландскому побережью. Почти в то же самое время «Ниагара» подошла к Ньюфаундленду. Гремели приветственные салюты, многотысячные толпы собрались на набережных. Восторгу не было предела. Еще бы! Человечеству удалось покорить океан, издавна разъединявший континенты. Пятого сентября по кабелю было передано первое трансатлантическое сообщение. Через несколько секунд оно достигло Тринити Бей на английском берегу. Английская королева Виктория и американский президент Бьюкенен восхвалили бога на небесах, а людям пожелали счастья на земле.
Пуск трансатлантического кабеля породил множество надежд и огромный энтузиазм. Сайрус Филд стал героем дня не только в Америке, но и во всем мире. Все газеты писали о победе современной техники над природой. Бедняга Филд! Он не подозревал, что его падение будет тем страшнее, чем выше был первоначальный взлет. Через месяц после пуска линии, по которой за это время было передано несколько сот телеграмм, связь между Европой и Америкой оборвалась. Это произошло третьего октября. О прокладке новой линии длиной в 3745 километров не могло быть и речи. Томсон приложил максимум усилий, чтобы восстановить связь. Пользуясь самыми чувствительными гальванометрами, реагирующими на малейшие электрические импульсы, он еще несколько недель (хотя не всегда точно) принимал телеграммы. Но ничего больше сделать не удалось. Двадцатого октября зеркальце гальванометра пошевелилось в последний раз. Кабель замолк, вышел из строя. В довершение всего, почти в то же самое время вышел из строя кабель, связывавший Суэц с Индией. Акционеры негодовали, газеты всего мира посмеивались над незадачливыми «прожектерами».
Филд, которого еще совсем недавно называли пионером и героем новой цивилизации, превратился в «шарлатана». Теперь его обвиняли не только в том, что он плохо проложил кабель, но и в том, что сделал он это сознательно, чтобы проделать всю работу снова и нагреть на этом деле руки. Раздавались даже голоса, что около четырехсот переданных по кабелю телеграмм были блефом, трюком, с помощью которого Филд и его компаньоны искусственно подняли акции фирмы «Атлантик Телеграф Компани».
Затравленный, уставший и разочарованный Филд уехал из Америки. Мертвый кабель лежал на дне океана. По-видимому, он лежит там до наших дней.
Годы шли. Люди потеряли веру в то, что кабель может связать континенты. Их недоверие еще более усугублялось высказываниями разных «специалистов» и «ученых», высмеивавших новое изобретение, подобно их «благоразумным» предшественникам, которые высмеивали попытки человека подняться в воздух, построить паровоз и многие другие изобретения, изменившие облик нашей планеты.
Однако человечеству нужна была телеграфная связь между двумя континентами, вершившими судьбами мира. Насмешники вынуждены были приумолкнуть, скептики оказались в меньшинстве. В начале 1865 года, через семь лет после неудавшейся попытки проложить кабель между Европой и Америкой, снова удалось собрать средства, снарядить корабли, привлечь к делу наиболее способных специалистов. Борьба с океаном продолжалась. Новая попытка была предпринята при значительно более благоприятных условиях. Техника ушла далеко вперед, фирма «Гласс и Эллиот» выпустила новые, более совершенные образцы кабеля из гальванизированных проводов. Этот кабель был толще и тяжелее (километр кабеля весил 11 центнеров), прочнее и надежнее, чем те, которые применялись прежде. Гражданская война между Севером и Югом закончилась. Промышленники северных штатов готовы были вложить свои капиталы в новые предприятия. А Филд, который снова появился на сцене, обладал новым блестящим козырем. Этим козырем оказался корабль. Всего несколько лет тому назад, в 1860 году, на воду было спущено гигантское судно, превосходившее по своим размерам все, что было когда-либо прежде построено человеком. Судно назвали «Грэйт Истерн». Жюль Верн совершил на нем свое первое путешествие в Америку и описал его в романе «Плувучий остров». Корабль имел 211 метров в длину, 25 метров в ширину и 18 метров в высоту. В огромном трюме легко размещалось 4000 тонн кабеля, нужного для перекрытия расстояния между Европой и Америкой. Водоизмещение корабля достигало невероятной по тому времени цифры – 27 400 тонн (правда он вез 8500 тонн угля). «Грэйт Истерн» был как будто создан для той работы, в которой ему теперь предстояло принять участие. По своим размерам и мореходным качествам он намного превосходил устаревшие военные корабли, применявшиеся до этого Филдом.
Подводный кабель 1865 года...
...его «прибрежная» часть была изготовлена на ином предприятии и имеет совершенно другое сечение.
После ряда неудач «прибрежная» часть кабеля была опутана несколькими слоями толстой проволоки.
Кабель 1864 года.
Четырнадцатого июня 1865 года кабель, разделенный на три части, был погружен в трюмы «Грэйт Истерн», а через десять дней гигантский корабль вышел в открытое море. Сто двадцать электротехников и инженеров, сто семьдесят девять кочегаров и машинистов и сто пятнадцать матросов были исполнены решимости вернуться домой с победой. Вокруг высокого корпуса «Грэйт Истерн», как утята вокруг гордого лебедя, сновали вспомогательные суда – «Каролайн», «Сфинкс» и «Террибль». Эскадра медленно приближалась к традиционной точке отправления – ирландскому порту Валенсия.
Главный козырь Филда – гигантский корабль «Грэйт Истерн».
Тысячи бумажных лент тянулись с палубы «Грэйт Истерн» к набережной. Когда корабль отчаливал, у многих присутствовавших при виде рвущихся лент промелькнула мысль: а выдержит ли на этот раз кабель? Экспедиция началась успешно. Более прочный и упругий кабель легко скользил с кормы корабля в море. Новые лебедки, сигнальные устройства, сконструированные Уильямом Томсоном (он опять был на борту корабля), работали безотказно. Инженеры и сам изобретатель были довольны. Однако все усилия этого года пошли насмарку из-за небрежности контролеров, выпускавших кабель. После того как было уложено 903 морских мили кабеля, рабочие у спускового устройства обнаружили, что из гуттаперчевой изоляции торчит кусок провода. Такой дефект мог нарушить связь. Пришлось остановить корабль, вырезать поврежденный кусок и вновь срастить кабель. Однако, прежде чем удалось все это сделать, испортилась погода. Сильный ветер и проходившее в этих местах морское течение повернули корабль с застопоренными машинами так, что кабель выскользнул из спускового механизма и, прежде чем Филд, матросы и инженеры могли опомниться, исчез за бортом. Настали долгие часы поисков. Отчаяние сменялось надеждами. Корабль волочил по дну огромный крюк с зацепами; после долгих усилий кабель удалось найти и даже немного подтянуть наверх. Однако стальной трос лебедки, не выдержав тяжести, лопнул, и кабель вместе с подъемным якорем ушел в глубину. Следующая попытка поднять кабель была предпринята только через неделю, когда утихла буря, мешавшая маневрированию корабля. Девятого сентября кабель был найден во второй раз. Но и на этот раз трос лебедки не выдержал нагрузки. То же самое произошло при третьей попытке. Все надежды оказались напрасными. От дальнейших работ пришлось отказаться.
Однако Филд не уступил. Да и насмешек стало меньше. Люди поняли, какую героическую и нужную борьбу ведут ученые и экипаж «Грэйт Истерн», от капитана до последнего юнги. Упреки, раздававшиеся в печати, были адресованы заводу, выпустившему недоброкачественный кабель: ведь дефект из-за небрежности сорвал сложную и трудную работу экспедиции. Через несколько месяцев возникло новое общество. Для начала оно заказало 2724 мили нового, еще более прочного и упругого кабеля. Были сконструированы новые типы якорей с зацепами. Для подъема оборвавшегося кабеля были приготовлены лебедки с прочными тросами из стальной проволоки, оплетенной коноплей. Такого троса, который мог выдержать нагрузку до тридцати тонн, на палубе «Грэйт Истерн» было свернуто около 37 километров. Существенным нововведением было применение сигнальных буев, обозначавших трассу кабеля и облегчавших, таким образом, его нахождение в случае очередного разрыва. Двадцать девятого июня 1866 года приготовления были закончены, и флотилия в составе флагманского корабля «Грэйт Истерн» с грузом кабеля на борту, судна «Мидуэй» с запасным кабелем длиною в 400 миль и вспомогательных кораблей «Террибль», «Уильям Кови» и «Албани» вышла в море из небольшого городка Кельвин неподалеку от Валенсии. Когда вы на уроках физики будете проходить учение об абсолютных градусах тепла, названных в честь знаменитого физика лорда Кельвина, – вспомните об этом маленьком городке, о корабле «Грэйт Истерн» и о физике Уильяме Томсоне на его борту. Это ему английская королева пожаловала за заслуги перед человечеством титул лорда Кельвина.
В трюмы «Грэйт Истерн» были загружены специальные стальные тросы…
...и усовершенствованные якорные крюки с зацепами для подъема порванных кабелей.
Трасса кабеля была обозначена плавающими буями.
Седьмого июня прокладка кабеля была возобновлена. Филд и его сотрудники были готовы к самому худшему. Даже к тому, что из морских глубин выплывет морской змей или какое-нибудь другое чудовище, способное перегрызть кабель. Экипаж корабля ждал, когда налетит очередной ураган, тайфун, буря… Однако на этот раз человеческое упорство победило. Работа шла без особых осложнений, и через двадцать дней весь кабель был положен на дно океана. Двадцать седьмого июля эскадра, возглавляемая «Грэйт Истерн», приблизилась к американскому берегу. Миллионы килограммов меди, железа, гуттаперчи и просмоленной конопли лежали на дне океана… Завершая начатое дело, «Грэйт Истерн» тут же повернул обратно с новым грузом кабеля к берегам Англии. Филду на этот раз удалось разыскать конец потерянного в прошлом году кабеля. Убедившись в его исправности, он соединил его с кабелем на корабле и направился к берегам Англии. Старый и Новый свет связывали теперь два телеграфных кабеля. Гигантский труд был завершен. Он потребовал необыкновенного человеческого мужества, настойчивости, веры в победу. Через пятьдесят лет после прокладки первого трансатлантического кабеля на дне морей лежало уже более полумиллиона километров кабеля, по которым ежегодно передавалось 600 миллионов телеграмм. Морские державы создали целый кабельный флот, предназначенный исключительно для прокладки морских кабелей. Новые суда были во всех отношениях более совершенными и технически лучше оснащенными, нежели «Агамемнон», «Ниагара» и даже «Грэйт Истерн». Первые морские кабели давно уже отслужили свой срок.
После успешной прокладки трансатлантического кабеля в разных странах мира начали строить большие корабли, приспособленные для прокладки кабелей, оснащенные огромными лебедками и сложными спусковыми устройствами.
Их вытеснили кабели межконтинентальной телефонии более сложной конструкции. После прокладки (в порядке эксперимента) кабеля между Флоридой (США) и столицей Кубы Гаваной (1950 год), через сто лет после создания первого трансатлантического телеграфного «моста», – была начата прокладка телефонного кабеля из Кларенвилля (Ньюфаундленд) в Обан (Шотландия). Эта линия является составной частью огромного проекта: проложить современный телефонный кабель вокруг света – через Индию, Пакистан, Южную Африку, Тихий океан, Австралию и Новую Зеландию. Работа по прокладке кабеля должна быть закончена в 1969 году.
Как бы порадовался покойный Сайрус Филд!
Может быть у кого-нибудь из вас возникнет вопрос: а можно ли вообще по такому длинному кабелю разговаривать. Слышно ли по нему человека, говорящего на другом конце провода? Ведь кабель, пересекающий Тихий океан, имеет длину почти 15 000 километров, а мы иногда с трудом разбираем слова при разговоре в одном и том же городе.
Справедливый вопрос, на который легко дать ответ. На помощь телефонии пришел телеграф. Усилительные релейные станции, которыми пользовались Уитсон и Кук, послужили толчком для создания аналогичных устройств, отличавшихся, однако, большей простотой, а, главное, большей надежностью. Телефонированию на очень большие расстояния предшествовало изобретение с довольно забавным названием пупинизация кабеля. Автор этого изобретения М. Пупин был знающим и весьма серьезным человеком. Именно он обратил внимание на то, что индукционные катушки, включенные на определенных расстояниях друг от друга в кабель, существенно улучшают слышимость сигнала. Это было в 1899 году. Затем вместо пупинизации стали пользоваться кабельными усилителями. Впервые их применили в 1912 году на линии между Нью-Йорком и Вашингтоном. Благодаря труду многих десятков техников и ученых были созданы новые типы подводных усилителей. Небольшие по размеру (представьте себе, какое давление им приходится выдерживать на больших глубинах), они отличаются чрезвычайной надежностью. Ведь повреждение одного усилителя может вывести из строя огромный кабель, который очень нелегко поднять со дна на поверхность, чтобы произвести нужное исправление. Кабели соединяют материки. В наши дни им уже не угрожают топоры суеверных рыбаков. Разве что иногда в них запутается случайный кашалот. Впервые такой случай произошел в 1884 году. Многие читатели газеты «Таймс» считали помещенное об этом сообщение очередной газетной уткой. Впоследствии, однако, имело место еще несколько подобных случаев. В 1956 году при починке морского кабеля между Лиссабоном и Малагой на глубине 2200 метров, где, по мнению исследователей, живут только глубоководные рыбы, был обнаружен «злоумышленник». Им тоже оказался кашалот.
