Текст книги "Другой взгляд на Сталина (Запрещенный Сталин)"

Автор книги: Людо Мартенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

"Нам необходим человек, к которому представители любой национальности могут прийти и обсудить свои трудности детально...Я не думаю, что товарищ Преображенский может предложить кого-то лучше подходящего для этого, чем товарищ Сталин.

То же самое можно сказать и о Рабоче-Крестьянской Инспекции. Это важнейшее дело, но для того, чтобы быть способными управляться с расследованиями, мы должны иметь во главе его человека, пользующегося высочайшим авторитетом, иначе мы погрузимся и утонем в мелочном интриганстве".(48)

23 апреля 1923 года Сталин по предложению Ленина был также назначен главой Секретариата партии, Генеральным Секретарем.(49)

Только Сталин в одно и тоже время был членом Центрального Комитета, Оргбюро и Секретариата партии большевиков. На Двенадцатом Съезде в апреле 1923 года основной доклад сделал он.

В мае 1922 года Ленина поразил первый удар болезни. 16 декабря 1922 года произошел второй, решающий приступ. Его доктора знали, что он уже не поправится.

24 декабря доктора доложили Сталину, Каменеву и Бухарину, представителям Политбюро, что любой политический спор может вызвать новый приступ, на этот раз смертельный. И было решено, что Ленин "имеет право диктовать каждый день от пяти до десяти минут...Всякие посетители по политическим вопросам запрещены. Друзья и близкие не должны информировать его о политических делах".(50)

Политбюро определило Сталина, как ответственного за отношения с Лениным и докторами. С тех пор, как Ленин удалился от политических дел из-за паралича и испытывал по этому поводу глубокое разочарование, это было неблагодарное дело. Его раздражение неминуемо должно было обратиться на того, кто ответствен за уходом за ним. Айэн Грей пишет:

"Журнал секретарей Ленина с 21 ноября 1922 года по 6 марта 1923 содержит сведения о его каждодневной деятельности, посетителях, здоровье, а после 13 декабря туда заносились мельчайшие подробности. Паралич правой руки и ноги приковал Ленина к постели в его небольшой квартире в Кремле, отрезав его от руководящей деятельности и, фактически, от всего мира...

Неспособный отказаться от привычной власти, Ленин боролся за получение тех документов, которых он хотел, полагаясь в этом на свою жену, Крупскую, сестру Марию Ильиничну и трех-четырех секретарей".(51)

Привыкнув руководить насущными сторонами жизни партии и государства, Ленин отчаянно пытался вмешаться в спор, в котором он уже физически не мог охватить

все его элементы. Его доктора отказали ему в разрешении на какую бы то ни было политическую деятельность, что больно задевало Ленина. Чувствуя, что конец близок, Ленин искал решение вопросов, по его мнению, чрезвычайной важности, но которых он уже не мог до конца понять. Политбюро отказывалось разрешить ему политическую деятельность, но его жена изо всех сил пыталась помочь ему получить документы, которые он разыскивал. Любой доктор, видя такую ситуацию, сказал бы, что тяжелый психологический межличностный конфликт неминуем.

В конце декабря 1922 года Крупская написала письмо, надиктованное ей Лениным. Получив за это выговор от Сталина по телефону, она пожаловалась Ленину и Каменеву. "Я лучше любого доктора знаю, что можно и что нельзя рассказывать Ильичу, так как я знаю, что задевает его, а что нет, и в любом случае я знаю это лучше, чем Сталин".(52)

Об этом периоде Троцкий писал:

"В середине декабря 1922 года здоровье Ленина вновь ухудшилось... Сталин тут же попытался использовать эту ситуацию, скрывая от Ленина большую часть информации, которая попадала в Секретариат партии... Крупская делала все, что могла, чтобы защитить больного человека от враждебных выходок Секретариата".(53) – Непростительное интриганство! Доктора отказали в предоставлении Ленину даже выдержек из сообщений, а тут Троцкий обвиняет Сталина во "враждебных маневрах" против Ленина и "утаивании информации"!

То, что враги коммунизма называют "завещанием Ленина", было надиктовано им 23-25 декабря 1922 года при следующих обстоятельствах. Эти заметки сопровождаются приписками, датированными 5 января 1923 года.

Буржуазные авторы всячески фокусируют внимание на так называемом ленинском "завещании", в котором предполагался призыв к ограничению Сталина в пользу Троцкого. Анри Бернар, почетный профессор Бельгийской Королевской Военной школы, пишет: "Естественным преемником Ленина должен был быть Троцкий... Ленин думал о нем как о последователе. Он считал Сталина слишком грубым".(54)

Американский троцкист Макс Истмен опубликовал это "завещание" в 1925 году с хвалебными замечаниями о Троцком. В то время Троцкому пришлось выступить с поправками в газете "Большевик", где он писал:

"Истмен говорит, что Центральный Комитет "скрыл" от партии...так называемое "завещание",...что нельзя назвать иначе, как клевета на Центральный Комитет нашей партии...Владимир Ильич не оставил никакого "завещания", и сам по себе дух Партии противоречит возможности такого "завещания". То, что привычно называется в эмигрантской и иностранной буржуазной и меньшевистской прессе "завещанием" (искажая смысл до неузнаваемости), есть одно из писем Владимира Ильича, содержащее советы по организационным вопросам. Тринадцатый Съезд партии уделил достаточно внимания этому письму... Все разговоры об утаивании или искажении "завещания" являются злобными измышлениями".(55)

Несколькими годами позже тот же самый Троцкий в автобиографии будет с негодованием разглагольствовать о "ленинском завещании", которое Сталин скрыл от партии.(56)

Давайте обратимся к трем страницам текста, надиктованного Лениным между 23 декабря 1922 года и 5 января 1923.

Ленин призывал: "...увеличить число членов ЦК (до 50-100), и я думаю, что это должно было повысить авторитет ЦК для проведения всеохватывающей работы по улучшению нашего административного аппарата и для предотвращения конфликтов между небольшими отделами ЦК в связи с приобретением ими чрезмерного значения для будущего партии. Мне думается, что наша партия имеет право требовать для Центрального Комитета от 50 до 100 членов из рабочего класса". А вот меры "против раскола". "Я думаю, что с этой точки зрения важнейшими факторами в вопросе о стабильности являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Я считаю, что отношения между ними представляют большую опасность раскола".(57) Таков вот "теоретический" раздел.

Этот текст до удивления непостижим, надиктован он очевидно больным и ограниченным человеком. Как могут 50 или 100 рабочих поднять авторитет Центрального Комитета? Или понизить опасность раскола? Ничего не сказав о политических взглядах Сталина и Троцкого и их видения партии, Ленин заявляет, что личные отношения между двумя лидерами угрожают единству.

Затем Ленин "рассудил" пятерых лидеров партии. Здесь мы цитируем его:

"Товарищ Сталин, став Генеральным Секретарем, имеет в своих руках неограниченную власть, и я не уверен, всегда ли он способен использовать эту власть с достаточной осторожностью. Товарищ Троцкий, с другой стороны, как это было уже доказано его борьбой против Центрального Комитета по вопросу о Народном Комиссариате связи, отличается не только исключительными способностями. Лично он, возможно, самый способный человек во всем ЦК, но он проявил чрезмерное увлечение чисто административной стороной в работе.

Эти два свойства двух выдающихся лидеров нынешнего ЦК могут по неосторожности привести к расколу...

Я должен напомнить, что тот октябрьский случай с Зиновьевым и Каменевым, конечно, не был случайным, но их лично за это нельзя винить больше, чем Троцкого за антибольшевизм...

Бухарин является не только самым ценным и главным теоретиком в партии; он также заслуженно ценится как любимец партии, но его теоретические взгляды могут расцениваться как марксистские только с большой натяжкой, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не изучал диалектику и, я думаю, никогда не понимал ее вполне)".(58)

Заметим, что первым из вождей Ленин назвал Сталина, который, по словам Троцкого, "всегда был человеком, которому уготовано быть на вторых и третьих ролях"(59). Троцкий продолжал:

"Безусловно, что его целью в сделанном завещании было облегчить работу по руководству для меня".(60) И, конечно, ни слова о резком ленинском замечании. Грей подытоживает вполне точно:

"Сталин представлен в наилучшем свете. Он не сделал ничего, чтобы запятнало его характеристику. Единственным вопросом было, сумеет ли он проявить здравую рассудительность, владея столь полной властью".(61)

В отношении Троцкого Ленин отметил четыре главных проблемы: он серьезно ошибался в нескольких случаях, что показала его борьба против ЦК в деле "милитаризации профсоюзов"; он имел преувеличенное мнение о себе; его подход к делу был бюрократическим; и его небольшевизм был не случайным.

О Зиновьеве и Каменеве Ленин отметил единственное: их измена во время Октябрьского восстания была отражением их сущности.

Бухарин отмечен как великий теоретик, чьи идеи были не вполне марксистскими, но, к тому же, не в меру схоластическими и недиалектическими!

Ленин надиктовал эти замечания для того, чтобы избежать раскола в руководстве партии. Но заявления, сделанные им о пяти главных лидерах, выглядят скорее как пригодные для подрыва их престижа и настроя их друг против друга.

Диктуя эти строки, "Ленин чувствовал себя неважно", писала его секретарь Фотиева, и "доктора препятствовали спорам между Лениным, его секретарем и стенографистом".(62)

Затем, десятью днями позднее, Ленин продиктовал "дополнение", которое появилось в отношении выговора, сделанного Сталиным Крупской двенадцать дней назад.

"Сталин слишком груб, и этот недостаток, хотя и вполне терпимый в нашей среде и в отношениях между коммунистами, становится нетерпимым для Генерального Секретаря. Поэтому я предлагаю товарищам подумать о том, чтобы убрать Сталина с этого поста и назначить на его место другого человека, который бы отличался во всех других отношениях от товарища Сталина единственным преимуществом, а именно, чтобы он был более терпимым, более лояльным, более вежливым и более уважительным к товарищам, менее капризным и т.д. Это обстоятельство может показаться незначительной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предотвращения раскола и того, о чем я писал выше об отношениях между Сталиным и Троцким, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может приобрести решающее значение".(63)

Серьезно больной, парализованный, Ленин все больше и больше зависел от жены. Несколько чрезмерно резких слов Сталина Крупской привели Ленина к вопросу об отставке Генерального Секретаря. Но кем заменить его? Человеком, который бы имел все способности Сталина и "еще одну черту": был бы более толерантным, вежливым и внимательным! Из текста очевидно, что Ленин точно не имел в виду Троцкого! Тогда кого? Никого.

Сталинская "грубость" была "вполне приемлема в отношениях между коммунистами", но "не в кабинете Генерального Секретаря". Но главная роль Генерального Секретаря в то время была связана с внутрипартийной организацией!

В феврале 1923 года состояние Ленина ухудшилось, он страдал от сильной головной боли. Его доктор категорически запретил чтение газет, посещения и все, что касалось политики.

Владимир Ильич просил стенограммы Десятого Съезда Советов. Их ему не дали, что сильно огорчило его.(64) По-видимому, Крупская попыталась добыть документы, о которых просил Ленин. Дмитриевский сообщил о еще одной ссоре между Сталиным и Крупской:

"Когда Крупская...позвонила ему...еще раз запрашивая некие документы, Сталин...обругал ее самым возмутительным образом. Крупская, вся в слезах, немедленно побежала жаловаться Ленину. Нервы Ленина, уже напряженные сверх всяких сил, больше не выдержали".(65)

5 марта Ленин продиктовал новое заявление:

"Уважаемый товарищ Сталин. Вы грубо оскорбили мою жену по телефону и обругали ее...Я не намерен легко забыть то, что сделано против меня, и мне не нужно подчеркивать, что я рассматриваю все, что сделано против моей жены, сделанным против меня. Поэтому я прошу Вас тщательно взвесить, не стоит ли Вам забрать свои слова обратно и извиниться или Вы предпочтете жесткие отношения между нами. Ленин."(66)

Крайне неловко читать личное письмо человека, достигшего своего физического предела. Крупская сама просила не посылать это письмо Сталину.(67) Это на самом деле были последние строки, которые Ленин смог продиктовать: на следующий день его состояние катастрофически ухудшилось, и больше он уже не смог работать никогда.(68)

То, что Троцкий оказался способен манипулировать словами больного человека, почти полностью парализованного, показывает крайнюю моральную распущенность этого индивидуума. В самом деле, подобно искусному фальшивомонетчику, Троцкий представляет этот текст как окончательное свидетельство того, что Ленин назначил его своим преемником! Он пишет:

"Это письмо, последний документ живого Ленина, одновременно является окончательным итогом его отношений со Сталиным".(69)

Годом позже, в 1927 году, объединенная оппозиция Троцкого, Зиновьева и Каменева попыталась еще раз использовать против руководства партии это "завещание". Во время публичного выступления Сталин сказал:

"Оппозиционеры кричат здесь...что Центральный Комитет скрыл ленинское "завещание". Мы несколько раз обсуждали этот вопрос на пленуме Центрального Комитета и на Центральной Контрольной Комиссии...(Голос: "Несчетное число раз".) Было доказано и передоказано, что никто ничего не скрывал, что "завещание" Ленина было адресовано Тринадцатому Съезду партии, что это "завещание" было зачитано на съезде (голос: "Это точно!"), что съезд единодушно постановил не публиковать его, потому что, кроме всего прочего, Ленин сам не хотел, чтобы оно было опубликовано, и не просил о его публикации".(70)

"Говорят, что в этом завещании Ленин предложил съезду ввиду грубости Сталина рассмотреть вопрос о перестановке Сталина с места Генерального Секретаря. Это совершенно верно. Да, товарищи, я груб с теми, кто вероломно разрушает и раскалывает партию. Я никогда не скрывал этого и не скрываю сейчас...На самом первом собрании пленума Центрального Комитета после Тринадцатого Съезда я просил пленум Центрального Комитета освободить меня от обязанностей Генерального Секретаря. Съезд обсудил этот вопрос. Он обсуждался отдельно каждой делегацией, и все делегации единодушно, включая Троцкого, Каменева и Зиновьева, обязали Сталина остаться на этом посту...

Годом позже я опять ставил этот вопрос на пленуме, но меня снова обязали остаться на моем посту".(71)

Но интриги Троцкого вокруг "завещания" были далеко не самым худшим из его репертуара. К концу жизни Троцкий дошел до того, что обвинил Сталина в убийстве Ленина!

И чтобы высказать это немыслимое обвинение, Троцкий использовал свои "раздумья и подозрения" как единственный аргумент!

В своей книге "Сталин" Троцкий писал:

"В чем была истинная роль Сталина во время болезни Ленина? Не сделал ли чего-то ученик, чтобы облегчить смерть своего учителя?"(72)

"Только смерть Ленина могла очистить дорогу для Сталина."(73)

"Я твердо убежден, не мог он пассивно дожидаться, когда его судьба повиснет на ниточке."(74)

Конечно, Троцкий не дал ничего в поддержку своего обвинения, а написал, что эта мысль пришла к нему, когда "к концу февраля 1923 года на заседании Политбюро... Сталин сообщил нам...что Ленин неожиданно вызвал его и попросил дать ему яд. Ленин считал свое положение безнадежным, предчувствуя новый приступ, не верил своим терапевтам... он страдал невыносимо".(75)

В тот момент, слушая Сталина, Троцкий разоблачил грядущее убийство Ленина!

Он писал:

"Я припоминаю, как необычно, загадочно и отрешенно выглядело лицо Сталина...кривая ухмылка застыла на его лице, подобно маске".(76)

Последуем за "инспектором Клузо"-Троцким в этом расследовании. Послушайте это:

"Как и почему Ленин, который в то время был крайне подозрителен к Сталину, обратился к нему с такой просьбой? Ленин видел в Сталине единственного человека, способного выполнить его трагическую просьбу, так как он был прямо заинтересован в этом... он догадывался... что Сталин в действительности думает о нем".(77)

Попытаемся написать, аргументируя таким образом, книгу, обвиняющую бельгийского принца Альберта в отравлении его брата Бодуэна: "Он был прямо заинтересован сделать это." За это вас посадят в тюрьму. Но Троцкий позволил себе эту немыслимую клевету по отношению к вождю коммунистов, и буржуазия приветствует его за его "непорочную борьбу против Сталина".(78)

Вот высшая точка криминального расследования Троцкого:

"Я представляю, что дело шло так. Ленин попросил яд в конце февраля 1923 года...К зиме Ленин помаленьку почувствовал улучшение..; его речевые способности начали возвращаться к нему...

Сталин был у власти. Его цель была близка, но опасность, исходящая от Ленина была еще ближе. В это время Сталин был должен выполнить свой замысел без задержки... Послал ли Сталин яд Ленину с намеком, что врачи не дают надежды на восстановление, или он выбрал более верное средство, я не знаю".(79)

Даже во лжи Троцкий путается: если надежды не было, то зачем Сталину "убивать" Ленина?

С 6 марта 1923 года и до самой смерти Ленин был почти полностью парализован и лишен речи. Его жена, его сестра и его секретари были его сиделками. Ленин не мог принять яд так, чтобы они этого не знали. Медицинские записи того времени объясняют совершенно точно, что смерть Ленина была неотвратимой.

Та манера, в которой Троцкий создает "Сталина-убийцу", так же, как и манера, в которой он лживо использует так называемое "завещание", полностью дискредитировала его агитацию против Сталина.

Глава 2.
Строительство социализма в одной стране.

Много слов было сказано о построении социализма в СССР в ленинско-сталинский период.

После разгрома интервентов и армий реакционеров государство рабочего класса при поддержке беднейшего и среднего крестьянства твердо стояло на ногах.

Диктатура пролетариата одержала военную и политическую победу над своими противниками. Но было ли возможно построение социализма? Был ли возможен социализм в отсталой и разрушенной стране?

Ленинская формула известна всем: "Коммунизм есть Советская власть плюс электрификация всей страны".(1) Власть рабочего класса приняла форму Советов, союзником которых было крестьянство. Электрификация была необходима для организации современных способов производства. С помощью этих двух средств социализм мог быть построен. Ленин выражал уверенность в построении социализма в Советском Союзе, в его представлении это выглядело так:

"Промышленность не может развиваться без электрификации. Это долгосрочная задача, требующая для выполнения как минимум десять лет... Однако, в экономическом успехе можно быть уверенным только тогда, когда государство российского пролетариата будет эффективно управлять громадной промышленной машиной, построенной на новейших технологиях... Это неимоверная задача, для выполнения которой потребуется гораздо больше времени, чем нужно было для зашиты нашего права на существование от вторжения. Но нас не страшит этот срок".(2)

По Ленину, вначале крестьяне должны были работать как частники, единоличными хозяйствами. Хотя государство всячески будет поощрять их стремление к кооперации. Постепенно реорганизуясь, крестьянство могло бы интегрироваться в социалистическую экономику. Ленин отвергал меньшевистские доводы о том, что крестьянское население слишком варварское, культурно отсталое, чтобы понять социализм. Теперь, говорил Ленин, когда мы имеем власть диктатуры пролетариата, что мешает нам провести среди "варварского" населения культурную революцию?(3)

Вот так Ленин сформулировал три важнейших задачи для построения социализма в СССР: развитие современной промышленности социалистического государства, организация крестьянских кооперативов и культурная революция, которая принесет грамотность в крестьянские массы и поднимет технический и научный уровень населения.

В одной из последних работ Ленин писал:

"Власть государства над всевозможными средствами производства, политическая власть в руках пролетариата, союз пролетариев с миллионами мелких крестьянских хозяйств и т.д. – разве это не есть все, что нужно для полного построения социалистического общества из кооперативов...?"(4)

Благодаря этой перспективе, Ленин и партия большевиков были способны вызвать величайший энтузиазм масс, особенно трудящихся масс. Они создали дух жертвенности по отношению к идее социализма и создали уверенность в его достижении. В ноябре 1922 года Ленин выступил в московском Совете о новой экономической политике(НЭП):

"Новая экономическая политика! Странное название. Оно появилось, так как кое-что возвращается назад. Сейчас мы отступаем, как бы отходим назад; но мы это делаем для того, чтобы, сначала отступив, разогнаться и сделать еще больший прыжок вперед".(5)

Закончил он так:

"Россия НЭПа станет социалистической Россией".(6)

Однако большой вопрос был в том, возможно ли построение социализма в Советском Союзе, и это вызвало большие политические и идеологические дебаты, шедшие с 1922 по 1926-1927 годы. Троцкий был на передовой линии атаки против ленинских идей.

В 1919 году Троцкий счел подходящим переиздать "Итоги и перспективы", одну из самых главных работ, впервые изданную в 1906 году. В предисловии к изданию 1919 года он отмечал:

"Я полагаю, что главные варианты этих идей очень близко подходят к условиям нашего времени".(7)

Но в чем была суть идей, найденных им в работе 1906 года, идей, которые Троцкий хотел видеть взятыми на вооружение партией большевиков? Им было замечено, что крестьянство характеризуется "политическим варварством, общественным бесформием, примитивностью и отсутствием характера. Ни одна из этих особенностей не позволит ни в коем случае создать реальную основу для основательной, действенной пролетарской политики. После захвата власти пролетариат обнаружит себя вынужденным вести войну в деревне...Но незначительная степень классовой дифференциации создаст препятствия для развития классовой борьбы в крестьянских массах, на что бы мог положиться городской пролетариат... Заторможенность крестьянства, его политическая пассивность, а, больше того, активная оппозиция его верхних слоев, не может не повлиять на слои городских интеллектуалов и мелкой буржуазии.

Следовательно, чем более ясной и определенной станет позиция пролетарской власти, тем более ограниченной и шаткой будет основа под его ногами".(8)

Трудности построения социализма, обозначенные Троцким, были реальными. Ими объяснялся тот накал классовой борьбы в деревне, когда партия приступила к коллективизации в 1929 году. Потребовалась непоколебимая сталинская решимость и организаторские способности, чтобы социалистический строй прошел это ужасное испытание. По Троцкому трудности были основанием для капитуляционистской и пораженческой политики, при всех его ультрареволюционных призывах к мировой революции.

Обратимся теперь к политической стратегии Троцкого, зародившейся в 1906 году и вновь подтвержденной в 1919.

"Но насколько социалистическая политика рабочего класса может быть применена в экономических условиях России? Одно мы можем сказать с уверенностью – намного скорее такая политика встретится с политическими препятствиями, чем споткнется вследствие технической отсталости страны. Без прямой поддержки государства европейским пролетариатом, рабочий класс России не сможет удержаться у власти и его временное правление превратится в продолжительную социалистическую диктатуру. На этот счет не может быть никаких сомнений".(9)

"Используя только свои ресурсы, рабочий класс России неминуемо будет разбит контрреволюцией в момент, когда крестьянство повернется к нему спиной. У него не будет другой альтернативы, кроме как связать свою судьбу с политической властью, а, следовательно, судьбу всей русской революции с судьбой социалистической революции в Европе. Та колоссальная политико-государственная власть, что получена им вследствие временного стечения обстоятельств в русской буржуазной революции, будет брошена на чашу весов всемирной классовой борьбы".(10)

Повторение этих слов в 1919 году уже было обращением к пораженчеству: нет сомнений, что "рабочий класс не сможет удержать власть", точно, что он "неминуемо будет разбит" если социалистическая революция не победит в Европе. Эти капитуляционистские тезисы сопровождались авантюристическими призывами к "экспорту революции":

"Российский пролетариат должен по собственной инициативе перенести революцию на европейскую почву...Русская революция устремится против старой капиталистической Европы".(11)

Как бы демонстрируя, насколько далеко он ушел с его старыми антиленинскими идеями, Троцкий опубликовал в 1922 году новое издание своей книги "1905 год", добавив предисловие, в котором он аргументирует правоту своей политической линии. На пятом году социалистической власти он заявил:

"Это было как раз между 9 Января и Октябрьской стачкой 1905 года, когда взгляды автора на характер революционного развития в России, которые стали известны как теория "перманентной революции", обрели в понимании автора кристальную четкость,...а именно: для того, чтобы гарантировать свою победу, пролетарский авангард будет вынужден в самой начальной стадии своего правления произвести грубое посягательство не только на феодальную собственность, но и на собственность буржуазии. Это вызовет враждебные столкновения не только со всеми буржуазными группировками, поддерживавшими пролетариат на начальных этапах его революционной борьбы, но и с широкими массами крестьянства, с чьей помощью была получена власть. Противоречия в отношениях правительства рабочих в отсталой стране с преобладающим крестьянским населением могут быть решены только на полях мировой пролетарской революции".(12)

Для тех, кто думал, что такой вывод противоречит факту пятилетнего существования диктатуры пролетариата, в 1922 году Троцкий ответил в "Постскриптуме" в его фельетоне "Программа мира":

"Тот факт, что государство рабочих держится против всего мира в одинокой, более того, отсталой стране, свидетельствует о колоссальной мощи пролетариата, которая в других, более цивилизованных, передовых странах наверняка будет способна добиться чудес. Но, защищая себя, как государство в политическом и военном смысле, мы не придем, и даже не приблизимся к социалистическому обществу...Торговые переговоры с буржуазными странами, компаниями, Женевская Конференция и так далее, являются слишком очевидным свидетельством невозможности социалистического строительства в рамках изолированного государства... Подлинный подъем социалистической экономики в России будет возможен только после победы пролетариата в самых важных странах Европы".(13)

Намерение здесь очевидно: советские рабочие не способны совершить чудо построения социализма; но когда восстанут бельгийцы, голландцы, люксембуржцы и прочие немцы, мир увидит настоящие чудеса. Троцкий связывал все свои надежды с пролетариатом "более передовых и более цивилизованных" стран. Но он не желал уделить внимание тому факту, что к 1922 году только российский пролетариат доказал свою предельную революционность, тогда как революционная волна, прокатившаяся по Европе в 1918 году, уже стала по большому счету историей.

Постоянно, начиная с 1902 года, Троцкий сражался против той линии, которую выработал Ленин в отношении демократической и социалистической революции в России. Подтверждая непосредственно в канун смерти Ленина, то, что диктатура пролетариата вошла будто бы в открытое противоречие с крестьянскими массами, и что, следовательно, для Советского социализма нет спасения кроме как от победоносной революции в "более цивилизованных" странах, Троцкий пытался заменить программу Ленина своей собственной.

За этим левацким пустословием о "мировой революции", Троцкий выдвигает фундаментальную идею меньшевиков: построение социализма в Советском Союзе невозможно. Меньшевики открыто заявляли, что ни массы, ни объективные условия не созрели для социализма. Что же до Троцкого, то он говорил, что пролетариат, как класс, и массы крестьян-единоличников неминуемо сойдутся в конфликте. Без внешней поддержки победоносной европейской революции невозможно построить социализм. С этим выводом Троцкий пал в объятия своих друзей-меньшевиков.

В 1923 году во время борьбы за лидерство в большевистской партии Троцкий открыл вторую кампанию. Он пытался изгнать из большевистской партии старые кадры и заменить их новыми, которыми он надеялся манипулировать. При подготовке к захвату руководства в партии Троцкий обратился, почти дословно, с его антиленинскими идеями 1904 года.

В то время Троцкий с величайшей страстью напал на всю ленинскую концепцию партии большевиков и ее руководящей роли. Его выступления против руководящей роли большевиков в 1923 году – очевидное доказательство постоянства его мелкобуржуазных идеалов.

В 1904 году индивидуалист-Троцкий яростно боролся против ленинской концепции партии. Он называл Ленина "фанатичным сектантом", "революционным буржуазным демократом", "организационным фетишистом", партизаном "армии рассудка" и "организационным ничтожеством", "диктатором, желающим назначить себя центральным комитетом", "диктатором, жаждущим установить диктатуру пролетариата", для которого "любое сообщество различно мыслящих элементов есть патологический феномен".(14)

Заметим, что эта ненависть была направлена не на безвестного Сталина, но на своего уважаемого руководителя, Ленина. Эта книга, изданная Троцким в 1904 году, решающая для понимания его идеологии. Он стал известен как нераскаявшийся буржуазный индивидуалист. Все нападки оскорбления, которые он двадцатью пятью годами позже обратит против Сталина, этой работой были уже брошены в лицо Ленину.

Троцкий делал все, что мог, чтобы заклеймить Сталина как диктатора, правящего партией. Но он уже обвинял Ленина, когда тот создал партию большевиков, в "ортодоксальной теократии" и "автократическом азиатском централизме".(15)

Троцкий всегда утверждал, что Сталин занял по отношению к марксизму циничную, прагматическую позицию, чем свел его к избитым штампам. А, говоря о "Шаг вперед, два шага назад", Троцкий писал:

"Никто не показывает столько цинизма в отношении идеологического наследия пролетариата, чем товарищ Ленин! Для него марксизм не есть научный метод анализа."(16)

В 1904 году Троцкий придумал термин "подмена" для нападения на Ленинскую партию и ее руководство.

"Группа "профессиональных революционеров" действовала вместо пролетариата".(17)