Текст книги "Русь (СИ)"

Автор книги: Людмила Литвинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Любитель разной мертвячинки!

Сидит, пирует с пестрой свитой, -

Я вижу за стеклом разбитым, -

Святыни вымазаны сажей!

О, с этой публикой вальяжной

Я разберусь за пять минут!

Ваш праздник, мастер, будет тут!

Итак! Все вместе – ладно, бойко,

Ну: «Слово – Бог, а не помойка!»

А разом и второй урок:

«Поэт – слуга, а не князёк!»

3

Прости мне, Благий, жизнь мою!

Греха в ней много, больше света,

Прости мой стих про Божье лето

И все стихи, и прозу всю!

Настанет день, и лик Твой ясный

Затмит и мысли, и слова,

И закружится голова

От горней музыки прекрасной,

Случится вечная развязка,

Какую не вмещают сны,

Но на сегодня мне нужны:

Молитва, летопись и сказка...

Прости Россию и народ,

Что неразрывно с ней живёт,

И не оставь нас в день Твой судный,

Прости нас, Боже, безрассудных!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Жить – Богу служить!

Русский народ

1

Стеклянный тазик, в нём раствор,

И в красном свете фонаря -

Всё розовое – лоб, пробор

Последнего царя.

Чудно, как проступают лики,

А эта карточка – бела,...

Вот Алекс – вновь не весела, -

Тому виною «милый Ники»...

Как здесь уютно и тепло,

Сукном завешено стекло,

И не пугает телефон.

А за сукном – кошмарный сон.

Ходынка – Порт-Артур – Цусима,

Десятилетье царь – без сына...

И эти тайные кружки,

Какие-то большевики,

Вильгельму тоже не сидится, -

Готовится к войне он вновь;

И на Балканах льется кровь

(До нас-то вряд ли докатится...),

И окровавленный Столыпин

На сказке «О царе Салтане»...

Возмездье в каждом вздохе, всхлипе

Нещадный рок, как наказанье...

О, как легко нам осуждать, -

Мне захотелось написать:

«Царю одна жена – Держава!»

Да кто ж мне дал такое право!

2

Прости нас, Бог, во имя тех,

Кто не жалея живота,

Полёг за Русь и за Христа,

Неважно, шёл который век!

Во имя Невского, Донского,

Во имя Сергия прости!

И совести не дай покоя,

Пусть каждый вспомнит на Руси:

Откуда мы – какого роду,

Какому славному народу

Доверена землица эта!..

Ох, Отче, Ты в Господне лето

Уж мимо чашу пронеси!

Не надо крови на Руси...

3

Я слышу гул большой толпы.

Вот – мелко крестятся попы,

Но не обманешь зоркий взгляд, -

Мечи под рясами торчат!

Тут явно зреет перепалка,

Протиснусь – пуговиц не жалко!

–Вон едет, польская собака!

А шапку заломил – что фига!

–Ишь, расфуфырился расстрига!

–Басманов-то холоп у дьяка!

–Глядите-ка, на колеснице

Везут расстригину царицу!

Вчерась у заднего крыльца

Дала копейки чернецам!

–Уж как румяна, молода,

А жемчугов-то три пуда!

–Толкни-ка под бочину Кузьку, -

Стоит, и скалится, пень пнём!

–Что, надивились на Маруську,

А ночью ляхов перебьём!

Шут поцарил над нами – хва!

За Шуйским встанет вся Москва!

4

Мы на поклон идем к Христу –

Великий мастер и слуга,

Идем по Крымскому мосту,

Под нами древняя река,

Весенних лучиков игра

Живит старинные заставы,

Вы посмотрели на Петра,

Потом на Храм золотоглавый, -

Мне хорошо, ведь взгляд Ваш ясен,

И солнце светит над Москвой,

И день божественно-прекрасен,

Как день Творения седьмой.

26 марта-26 апреля 1999 г.

СКАЗКИ ИЗ РИМСКИХ БАНЬ

Мета была уж близка – вот-вот, казалось, достигну,

Но разломилась в куски вдруг колесница моя.

Овидий

(На скамье двое: старик и юноша.

Перед ними оплетенная бутыль)

1.

– Помои, не вино.

Да, в Риме не был ты давно.

А Рим, он тот же:

Кто богат – богат, кто беден – беден,

И те же праздники, и те ж соседи:

Германец – на востоке, на севере – парфяне,

Клянусь Юпитером, наоборот,-

От этой еллинийской дряни

Еще не то соврет мой рот.

А Рим, он тот же, и, как челн,

Меж сплетен Палатинский холм,

И на заборах та же классика,

И рев затравленных зверей,

Кому-то Рим как чаша массика, 1

Кому-то свежий сельдерей.

И жены здесь, как и везде,

Алмазик предпочтут звезде, -

Спроси любую смело,

Коль, я не прав, пусть Бахус влево

Чихнет над кружкою моей.

И скажет: "Больше, хрыч, не пей!" 2

Женился Цезарь, овдовев,-

Красивый темноглазый лев,

Горячий на посулы.

Помпея – внучка Суллы, 3

Невинна, как весталка,

Пророчица, гадалка,

Капризное дитя –

Любила Цезаря шутя.

Он только за порог,

А в спальню Публий Клодий – скок!

Да в женском платьи как на сцену

К Помпее смугленькой явился!

А Рим, тем временем, молился, -

Кто римским фарсам знает цену?

О сколько утекло воды!

В тех водах Рим утонет.

Мне Август говорил: "Светоний,

Ты много на себя берешь,

Смотри, в зверином рву умрешь -

Достоин ты клыков и лап,-

Ты и судья, и эскулап!

Да кто ты? Между нами,

Так, выдумщик из бани,

И вечно с полной кружкой,

Поди проспись, пьянчужка!

Смешал века и лица,-

Такое не приснится

И трезвому во сне:

То Калигула на коне

У стен троянских скачет,

А на стене стоит Нерон

И зажигает факел он,

И над сюжетом новым плачет!

Вся даль огнем объята,

И Рим, как знамя, реет,

А Цезарь из сената:

"Я Галлией владею!"

Светоний, правда позабыта,

А ложь не стоит вспоминать,

Ты б у Плутарха и Тацита

Учился сказки сочинять.

Слог занимателен, но тон...

Ты желчен, словно Цицерон,

А бабник, как Антоний,

Поди, проснись, Светоний!

Рим от тебя устал,

Уймись, старик лукавый!

Ты говоришь он пал?

А ведь стоял на славу..."

2.

Марк Брут. Хотя не в Бруте суть.

Поэму Цезарь озаглавил «Путь».

Он с детских лет любил дорогу.

Под черный плащ упрятав тогу,

Один бродил он смело –

Счастливый, загорелый, -

Не зря его боялся Сулла!

А, как он плавал! Как акула!

На все хватало силы:

От Рима до Сивиллы

Лететь на колеснице

И видеть сквозь ресницы

Как солнце отстает, -

Не путь, не путь – полет!

На все хватало силы:

Любить в цвету оливы,

И женщину любить в оливковой тунике,

И слушать в храме крики,

И в храме убивать,

Все капища опустошать,

От блеска злата не дышать,

И, роясь в галльской дани,

О жемчугах Британи

Мечтать, мрачнея сердцем!

– О, столько бы сестерциев,

Чтоб завалить весь пруд,

Тот, где навмахии дают!

Как он находчив, остроумен как!

«О, Африка! ты у меня в руках!» -

Он закричал, свалившись с трапа,

И запустил поглубже лапы

Ко Птолемею в сундучок…

– Я не жалею ни о чем:

Мечтал, желал – и все сбылось!

Я виночерпий твой и гость,

Благоуханный Лотос Нила,

И нет другой, для сердца милой...

Когорта за когортой!

Весь мир перемесил!

Непобедимый, гордый!

На все хватало сил!

– Устал я, небеса, и вы со мной устали!

Мне страшно по ночам, а дни мои в печали;

Печаль ту не берут ни время, ни забота,

Мне нужно осушить Помптинские болота,

И нужно заглянуть давно за Пиренеи, -

Успею ли? Успею.

Куда мое девалось счастье?

Не им ли заплатил за власть я?

О, небо, я твой нищий!

Твое «вифинское блудилище»,

Поверхностей и сутей

Холодный наблюдатель,

Роскошен и распутен,

То брат я, то предатель!

Я изменял азартно, всласть,

Чтоб одиночество и власть

Мне роком стали! О, удел,

Чего хотел я – все имел!

И Галлию, страну преданий,

Ночами снится мне она,-

Краса земли из состраданья

Или в насмешку нам дана?

Я изменял себе, оливам

И галльским зимам молчаливым,

И той, чьи пальцы из сандалий

По-детски вверх чуть-чуть торчали…

Всему свой час, своя минута:

Полету, взгляду, Марку Бруту.

И путь замкнулся как арена,-

Конец, начало – все измена.

Умолкли в храме крики,

В оливковой тунике,

В сандалии обута.

Любил ее, любил и сына ее – Брута.

3.

–Наш Август, эк, скакнул из грязи,-

Дед торговал в лавчонке мазью,

Папаша – первый ростовщик,

А сын – жестокий «вазовщик»! 4

Жесток, но скоро Рим отстроил –

Кирпич на мрамор заменил,

Дакийцев гордых успокоил,

Рабов покрепче посадил.

Кидал, он кости так бывало,

Всю ночь доска не остывала!

Жена его с улыбкой фурии

За ним следила даже в курии!

Не прост, не прост Октавиан,

«Отец отечества», тиран, -

Да что с ним голову морочим,

Одно скажу, был Август – отчим,

А пасынок его Тиберий...

Его боялись даже звери!

Он проклял всех и проклял мать-

«Мне б волка за уши держать!

Не волка, нет, судьбу в руках!»

И лег на Рим тяжелый страх.

А что Тиберий? Мрачный лирик,

Он вовремя вошел в Иллирик

И вовремя надел венок,

И получив трибунский срок,

Желанных почестей добился,

На дочке Августа женился,-

Не упустил он ничего,

Но что озлобило его?

Быть может, дни большой печали,

Когда любимую отняли,

Когда беду сменяло горе?

Он ждал и ждал и слеп от моря,

И чайки, словно персик осы,

Скрывали Родоса утесы.

Познал тревоги в полной мере

Злой пасынок судьбы Тиберий.

Под крики черни, ропот триб

Тела кидал он в мутный Тибр

И в праздники и в будни.

«Рим слишком многолюдный» -

Телам вослед он улыбался,

А по ночам в бреду метался, -

Кто знает, что убийцам снится?

Как – будто римская волчица

Пугала ночи воем.

Досель я слышу плач изгоя.

Я удалился в глушь, подальше, -

Когда именье Плиний Младший

Под Римом для меня купил;

Меж лоз я целый день бродил

И думал: «Падший наш сенат...

Кого на днях распял Пилат?

Обрюзгли наши души, лица...

Где ж золотая колесница,

Какой дивятся боги?

0, Рим, птенец убогий

Лесного королька,

Не скроют облака

Всех площадей и храмов,

Гуляк, поэтов, хамов,

Всех чаяний о смысле;

Движений рук и мысли,

И ток тончайшей ткани,

Что полнит мирозданье –

Так было и так будет!

Мы варвары, мы люди,

Но имя нам – века!

Не скроют облака

Ни сытости, ни боли;

У случая в неволе

И нищие сердцами

Мы выбирали сами…»

Когда-то в Цезаревой роще

Подумал я, что в свете проще:

Свобода – сила, чтобы сечь,

Ну а любовь – тяжелый меч,

И упиваясь напряженьем

В блаженстве каждого движенья,

Не допусти, чтоб выбил рок

Непобедимый твой клинок.

Неспешно миром правит миг.

Ты очень молод, я старик,

Так знай, не случай и не шутка -

Империя империй…

Спи, Рим, покрепче, спи, малютка,

Не то придет Тиберий.

4.

Ты не видал такого Рима!

Как при явлении Квирина

Весь Рим гудел, рычал и пел!

Не всякий в давке уцелел,

Но уцелели мы с бутылью,

Покрытою цекубской пылью! 5

На площади, у старой арки

Эдил раскидывал подарки,

От храма и до Палатина

Летели тряпки и картины,

Подолы подобрав, матроны

На них слетались как вороны,

Неслась иссохшая старуха,

Сбив рослого раба без уха,

Тот раб, свирепый и плечистый,

Свалил менялу и флейтиста!

И все бежало и хватало

Дары из глины и металла,

А лица – потные, в муке,

Но горло помогло руке, -

Рим наорался и нагреб,

И в тень с добычею прилег.

И я прилег на шелк аканта, -

Мысль о порочности таланта

Мешала мне как тяжкий сон.

Нерон, конечно же, Нерон!

Да, в этот час я был Нероном!

И догонял с протяжным стоном,

А может, с плачем, рифму-дуру,

И приютил в строке цезуру,

И вспомнил о вельможе стиле,

Всем ударениям ответил,

Потом ответил и бутыли,

И понял: весело на свете!

5.

– И очаги, и алтари я вдохновенно воспою,

Вы только к статуе Вергилия приладьте голову мою!

Нет, лучше бронзовая в шляпке, не та же, выродки, не та!

О, как уродство давит, душит, как искушает красота!

А я мудрейший император,

В галатский пурпур облачен,

На кифареде триумфатор,

Мне по колено Аполлон!

Мой славный путь кропят шафраном,

Я Рим спалил – прослыл тираном,

В моем театре все в неволе,

И небо служит моей воле!

Как вы бежали к Тибру, вниз!

Артист, великий я артист!

Как смеет петь любой из вас,

Пока сияет мой алмаз –

Талант божественный и вечный

Как небосвод с дорогой Млечной!

Куда вы, выродки, бежите?!

Таланту вечному служите

Весь век свой жалкий – до седин!

Один, останься хоть один!

Я ваш пророк и господин,

Я жизнь познал, как зависть Феба!

Непревзойденный лицедей!

Суров закон: чем ближе небо,

Тем одиночество сильней!

6.

Мы много знаем, слабо видим,

Не от того ли наши беды? –

В жару такую – как Овидий,

Вина б кусками я отведал. 6

Все, что разумно – все возможно,

Не потому ль живем безбожно,

Что слишком волею сильны?

Итога ждешь? Сегодня ж праздник, -

Оставим воду водоносам;

Какой-то греческий проказник

Нарисовал усы под носом

Минерве нашей, вот потеха!

Пол-Рима умерло от смеха,

А греки пили и плясали,

Богиня дергала усами,

Хлеба летели, деньги, куры,

К ним устремляли взор авгуры; 7

И что-то выкрикнул Сенека

Про пыль Сатурнового века,

Про скорый суд и божью месть;

Потом храпели дружно в храме;

А вывод прост, давно он есть:

Не верь данайцам, хоть они с дарами.

Май – июль 1992 г.

Прим.автора:

Лучшее вино изготовлялось на виноградниках горы Массик.

В Древнем Риме чихание считалось подтверждением каких-либо слов

Сулла – римский диктатор.

Во время проскрипций Август заносил в черные списки владельцев коринфских ваз, чтоб завладеть их богатой утварью.

0чень славилось вино, изготовленное из винограда, выращенного в Цекубе.

В изгнании Овидий «пил» обезвоженное на морозе вино – «выморозки»

Авгуры – жрецы, толкователи судьбы по полету птиц.