Текст книги "Русь (СИ)"

Автор книги: Людмила Литвинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Все собрались на пир веселый –

Пускай нас гусляры потешат!

Гости пируют, гусляры поют об умершем богатыре.

(встает, делает знак стражам)

Гостям

Я вижу пир вам по душе,

Сыты вы, весело гладите!

Но я собрал вас для того,

Чтоб вы свидетелями были

Тому, как буду мстить за брата!

(стражам)

Хватайте этих, этих, тех!

Стражи хватают всех участников заговора.

Михаил

(Кучковичам)

Ну что, земли хотели, власти?!

Кучковичи

(в голос)

Помилуй дураков, отец!!

Михаил

Нет, за измену – только смерть!

У Бога милосердья много,

Но он Иуду не простил.

Вы Русь хотели погубить,

Всю разорвать её на части

И рассовать к себе в загашник!

И не чужбину – а свою

Родную землю, где рождались,

В ней хоронили вы отцов,

Она кормила хлебом вас!

Но Русь жива и будет жить,

Хотите вы того, иль нет!

Важно лишь то – что хочет Бог!

От вас останется не много,

А княжий гроб века стоять

В соборе будет. И века

К нему с поклоном приходить

Потомки будут!

Такую смерть я вам решил:

Есть во Владимирских лесах

Два озера. Уже готовы

На берегу для вас гробы –

Долблёнки из стволов широких.

Кучковичи ползают, целуют пол возле его ног.

Попарно свяжут вас – и в воду;

И плавать будете вы столько,

Пока не обрастете тиной!

Кучковичи скулят.

На берегу поставлю стражу,

Чтоб ваши вам не помогали.

(стражникам)

Рубите пятки им поглубже,

А в раны соль и конский волос

Набейте так, чтоб ран не стало.

Плетьми гоните их босых,

Нещадно бейте по бокам,

Весь долгий путь им повторяйте:

«От Михаила – за Андрея!»

Стражники уводят воющих Кучковичей.

(указывает на Улиту)

А эту подлую блудницу,

Которую наш брат любил

Все сердцем, всей душой своею,

К другому озеру ведите,

Да жернова на шею ей

Потяжелее привяжите!

Улита гордо вскидывает голову. Стражники уводят её.

(смотрит на Ефремку и Анбалку)

А этих…

Ефрем

Меня сгубил вот этот враг!

А сам я русин, мать – москалька,

Отец – затворник, черноризник!

Анбал

Ты лжешь, какой он черноризник?!

Он – чернокнижник, твой отец!

Ефремка в грех меня втянул!

Михаил

А этих чертиков двуличных

Подольше бейте батогами,

Распутство их из них не выбьешь,

Но пусть ползут в свою отчину

Да по дороге всем расскажут, -

Де, Русь живет своим законом,

И лезть в него – мы не дадим!

Плачущих Анбалку и Ефремку уводят.

(обнимает Всеволода за плечо)

Я принял власть лишь для того,

Чтоб навести у нас порядок.

Ты знаешь, мне осталось жить

Совсем немного,

И тогда Великим князем будешь ты.

Люби народ наш, и народ

Тебе любовью же ответит,

Но строгим будь и нечестивцев

Ни в дом, ни в душу не впускай, -

Они нагадят и сожрут

Тебя с твоим гостеприимством!

Наш брат добром хотел лечить

Пороки мира, позабыв,

Что и Спаситель Сам не смог

Исправить душ, где ад один!

Не забывай отцов умерших,

Они следят за нами строго,

По их законам жизнь сверяй.

И вере нашей, православной,

Не дай угаснуть, пошатнуться.

Мать нашу в старости согрей,

И землю русскую храни!

Отец наш, Юрий Долгорукий,

Велел любить ее и Бога!

Хор. Хвалебная песнь Пресвятой Богородице.

Конец.

Январь – март 2000 года

Русь

Седые мхи свисают с сучьев,

Под ними узкая дорога;

Меж черных елей, меж дремучих –

Часовня – тихий домик Бога.

Вокруг черника да брусника,

Внутри – остывшая лампадка,

Меж брёвен у святого лика –

Орехи – белкина закладка.

За валунами в чистом поле

Уснула непробудно рать,

Не рады кони вольной воле, -

Во след призывно станут ржать.

Путь от часовенки к часовне, -

Порой видны следы копыт;

Здесь по ночам хохочут совы,

И рысь у родника урчит.

Здесь Соловей в глуши дубравы

Срывает посвистом листы,

Зверье разит, и для забавы

Он гнет на маковках кресты.

То завидущие глазищи

Вдруг жадно вскинет на звезду

И в дикой ярости засвищет,

Суля проезжему беду;

То сном забудется тревожным,

Раздует храпом ноздри вширь

И слышит, как похлопал ножны

Илейко, русский богатырь;

И видит шумную столицу,

Плетьми там гонят Соловья,

И, сняв большую рукавицу,

Усталый, крестит лоб Илья.

Октябрь 2005 г.

* * *

Торки да берендеи, -

Черные клобуки;

Чащи закатные рдеют,

Кони храпят у реки.

Удаль до визга, до смеха;

Устлано шелком седло;

Глянь, из–под рысьего меха

Бровь, что воронье крыло!

Дикую кровушку нашу,

Может, остудит сосед?

Нет теремов его краше,

Жён его сладостней нет!

Как белолицы славянки,

Русые косы до пят;

Грозно глядят полонянки, -

Стайка степных лебедят!

Бросим к ногам их уборы,

Шейкам подстать жемчуга,

Глянут: «Поганые воры!

Князь вам обрубит рога!»

Гогот пойдет над кострищем,

Следом заржут табуны;

Я берендей, я волчище,

Мне терема не нужны!

Где ты, сосед мой спокойный?

Бродишь с мечом вдоль полей?

Гей, остуди норов знойный

Силой холодной своей! 14 сентября 1993 г.

Песня

Ты любишь сказки, я сама люблю

Их веретенный бег в покое предвечернем,

Тогда внимаю я с покорностью дочерней

Далеким голосам, их каждый звук ловлю.

И свет небес, полуночный и ясный,

Нисходит до высокого костра,

И предки для потомков до утра

Слагают песнь о витязях прекрасных;

Слагают песнь о граде меж дубрав,

О жёнах и мужах русоволосых,

О звере, что ночами топчет просо,

О чёлнах расписных у переправ.

О сколько песен я нашла в пути!

Счастливей той, что мне певали предки

В часы, когда луна расцвечивает ветки,

Роднее песни мне вовеки не найти.

Вся Русь в ней – голос слитный и живой,

Могучий хор – бессмертен и прекрасен,

И путь, что мною пройден, не напрасен,

Ведь слышен в этом хоре голос мой.

20 ноября 2000 г.

В Дмитрове

Здесь в любви и любованьи

Протекали наши дни;

Мы пекли лепешки с Ваней

И смотрели на огни,-

Шли машины, словно с неба,

С полукруглого моста,

Пахло творогом и хлебом,

Мы читали про Христа.

Здесь библейские картины

Полюбились всей душой, -

Свет далёкой Палестины

В теплой кухне небольшой.

Здесь без устали слогались

Песни, сказки и стихи,

А за речкой дожидались

Снеговые петухи, -

Словно к Сретенскому храму

Шел их белый караван, -

Каждый слеплен ростом с маму,

Был по пояс им Иван.

В зимний вечер к ним санями

Пролагали след мы наш;

Освещал нам путь огнями

Город, словно древний страж.

Возле Успенского собора

Все я забуду: тебя, твои речи,

Слов и стихов перезвон золотой,

В вечность возьму лишь серебряный вечер

В память о сказке короткой такой.

И фонари, и снежинки густые

Вместе с молитвой вдали сберегу, -

Старого храма ступеньки крутые,

Желтые окна на синем снегу…

А за стеклом, на рождественской еле –

Птицы, шары, огоньки, виноград!

Как хорошо, что мы к Богу успели,

В суетной жизни так много преград!

С улыбкой вложу я в память, как в ларчик:

Как падали хлопья, нам щёки целуя,

На колокольне ангел иль мальчик

Тонко и нежно пел: «Аллилуйя».

1.01.1992 г.

* * *

Когда все это было,

Не в веке ли пятнадцатом?

Все так же солнце плыло,

Дробясь в оконце глянцевом.

Все так же клевер мяла

У колышка коза,

Глядели в мир устало

С больших икон глаза.

У церкви, тихой слишком,

Венки плели девчонки,

И плакал мой сынишка

В холщевой рубашонке.

Оставила крапива

Волдырик на руке,

И сбился крестик криво

На шелковом шнурке.

Все так же пели травы,

С работы шел народ,

Трудилась пчел орава,

Таская желтый мед,

Я сыну вытирала

Косынкой белой глазки, -

Когда и как попала

Я в слог бессмертной сказки?

19 июня 1991 г.

Сретение Господне

Еще впереди она – драма всех драм,

А сейчас Симеон тянет руки,-

Богородица вносит младенца во храм

Под святого приветствия звуки.

Свет любви, просиявший в слезах старика,

В слабых жилах разлился гореньем;

Царь Вселенной лежит в человечьих руках

Как надежда на Вечность твореньям.

2013 г.

В Кимрах

Старины знаток Орешкин,

Всё припомнив до конца,

Нам поведает без спешки

Про Малюгина – купца,

Про товары всех амбаров

И про то, как стар и мал –

Люд, спасаясь от пожаров,

Прямо в Волгу забегал.

Как жнивьё, желты ресницы, -

Бурлаков простор слепит, -

Сапоги везут в столицы,

В Нижний, в Астрахань, в Ирбит.

Сапоги работы тонкой,

Чуть со скрипом каблучок,

Шик-шагрень с тугой "гармонкой",

Пахнет лаком "бурачок"!

А над Графскою горою

Колокольный звон идёт;

Вмиг окатит вал порою

Пеной пристань "Самолёт".

Вот купеческая дочка,

Распахнув окошко в сад,

Сняв пушинку с локоточка,

Примеряет свой наряд.

И высматривает долго,

Кто там в лодочке поёт,

И кому сегодня Волга

Счастье девичье несёт?

И, вздохнув, убрав герани,

Ставит шумный самовар,

Чтоб не слышать с баржи брани

Пьяных персов и татар.

13 апреля 2001 г.

Солдат

Война закончилась давно,

Лишь май приходит к нам,

Идёт солдат, что пил вино

С печалью пополам.

Победа грянула, как гром,

Из каждого ствола, -

Друзьям сидеть бы за столом,

Да всех земля взяла.

Он кружку медную сжимал,

Шептал: "Браток, прости!"

Им погребённых поминал,

Лежащих вдоль пути.

Летели в кружку лепестки,

В слезе дрожал салют;

Казалось, частые глотки

Не горло – сердце жгут.

Он плакал, слёз не в силах скрыть,

О скошенных войной,

Он уцелел, чтоб сохранить

Печаль земли родной.

Как тень войны, он с нами жил,

Как призрак, в май входил,

Чтоб мир беспечный не забыл

Про святость тех могил.

Придёшь ли снова через год?

Медали, как броня, -

Идёт старик, печаль несёт,

Наградами звеня. Май 2001 г.

Большая Медведица

Не старятся звёзды. Под этим Ковшом

Я в детстве сидела меж дедом и бабкой;

Гуляли зарницы на небе большом,

Которое было великой загадкой.

И лёгонькой месяц над кромкой зари

Едва проступал, и средь душного зноя

Живыми казались в ночи фонари

На светлых волнах комариного роя.

Бабуля про веники, дед про покос

Неспешно болтали, не слыша друг друга;

Конфетами пахло, – седой медонос

Вставал, словно облак, над теменью луга…

Теперь с сыновьями сижу под Ковшом,

Медведицей прозванным в древности в шутку,

А дед мой гуляет на небе большом, -

Всё бабку зовёт поболтать хоть минутку.

25 июля 2001 г.

Синьковский берег

1

Дом пятистенный, свет насквозь

Шёл из окна в оконце,

И на дорожке всякий гость

Был, как посол от Солнца.

А за воротами вода

Играла рябью алой;

Тропинкою вокруг пруда

Шли пахари устало.

И зелень мокрою стеной

До темных волн спускалась,

И тень деревьев надо мной

И по крыльцу металась.

Мне так хотелось мир обнять,

Пред всем встать на колени,

Что трудно было и дышать

От радостных волнений.

А по ночам когда дожди

И мальвы бьются в стекла,

Черно все было впереди,

Лишь огоньки далеко.

Я выходила на крыльцо

Послушать шум плотины,

Летели брызги на лицо,

А с ними – запах тины;

Когда же яркая луна

Светила на пол с выси,

Мне снились свитки, письмена –

Обрывки древних мыслей.

И не томил уже вопрос:

Дано мне много ль – мало?

Во мне уже все родилось

И стих свой поджидало. 4 мая 2000 г.

2

На лунном снежном берегу,

Где космос за стогами,

Танцуют птицы на лугу –

Высокими ногами.

Здесь отдохнуть бы до утра

Всей стаей журавлиной,

Большие крылья до пера

Прочистить клювом длинным.

Друг друга стрёкотом дразня,

Глядят высокомерно,

За что вы приняли меня? –

За дерево, наверно.

Таких красивых сильных птиц

Впервой мне видеть рядом;

Пропал зрачок в пучках ресниц,

А в нем – луны засада!

Но полчаса всего привал,

И снова – к цели главной;

Вожак пригнулся, побежал

И оторвался плавно.

Какой поднялся шум и гам!

Полнеба тень закрыла,

И шквал ударил по кустам

И в сердце мне, бескрылой.

Летит на голову мою

Сиянье снежной пыли,

И я, как дерево стою, -

Так ноженьки пристыли. 5 мая 2000 г.

3

Я помню частые прогулки

Вдоль озера по берегам,

Где на закате эхом гулким

Пастуший клич летел к стадам.

Бегом по восковым кувшинкам

Сновала сизенькая пташка,

Ягнят мы гладили по спинкам

И звали ласково их: «Бяшка».

И запах стада, запах крова,

Слились в густой вечерний дух;

Пила усталая корова,

Гортанно ей кричал пастух.

Осело солнце за полями

Громадой огненною всей,

И дуб стоял, как изваянье,

Раскинув тень среди полей.

Вниз от лесничества дорога

Вела к тенистому оврагу;

Весной здесь ландышей так много,

И под ногами слышно влагу.

И мы, как древние, сливались

С природой – матерью своей,

И раздавить жучка боялись, -

Накормит кто его детей?

2 мая 2000 г.

Жизнь

Я вспомнила о том, что видела давно,

Когда мой мир усох, подобен стал ореху;

Бог сжалился и дал мне узкое окно,

И жизнь в него скользнула, как лучик сквозь прореху.

Я видела: деревья чернели меж снегов,

Едва блестела речка сквозь белые покровы,

На лед сошла ворона и с первых же шагов

Упала, как мешок, как падают коровы!

Промчались две собаки, шальные по зиме,

Ликуя и смеясь, они пошли по кругу,

И колли улыбнулась всей рыжей мордой мне

И кинулась ловить игривую подругу!

По снегу заскрипел в больших пимах старик,

У мостика застыл, как витязь на распутьи,

Кивнул мне, улыбнувшись, и двинул напрямик, -

На сгорбленных плечах – вязанка красных прутьев.

И захотелось мне трудиться до седин,

Что ж, падать иногда и снова подниматься,

И любоваться солнцем в просветах меж рябин,

И, словно в первый раз, на хлопья улыбаться!

14 сентября 2000 г.

День Победы

Товарищ верный мой, не дрейфь, еще мы в силе,

Сам знаешь, как ценю тебя и жизнь твою!

Мы выпьем за нее – за матушку Россию,

И стоя будем пить за Родину свою!

Красу чужой земли с тобой мы повидали,

Но лишь у нас, как встарь, плывет со всех сторон

Над чистотой снегов, над золотою далью,

Сердца и души будит, плывет вечерний звон!

Мы выпьем за отцов, за воинскую славу,

За верных сыновей Отчизны дорогой,

Поднимем тост за тех, кто заслужил по праву

Все звезды на земле, а в небесах – покой!

И мы с тобой споем про ямщика и Стеньку,

И про дороги те, что позабыть нельзя,

А, захмелев чуток, все вспомним помаленьку,

Переберем всю жизнь, как старые друзья!

Товарищ верный мой, не дрейфь, еще мы в силе,

Сам знаешь, как ценю тебя и жизнь твою!

Мы выпьем за нее – за матушку Россию,

И стоя будем пить за Родину свою! 9 мая 2000 г.

В дороге

Я еду поутру в холодной электричке

И вижу: над янтарной полосой -

Как будто язычок зажжённой спички,

И первый луч восходит по косой!

А следом вся заря – багряною лавиной

Течет на занесенный снегом бор,

Сквозь пурпур на ветвях дремучих исполинов

Белеет горностаевый убор!

А в розовых полях есть маленькое чудо-

Церквушка – в колоколенке проем,

И солнце всякий раз выходит в мир оттуда

И смотрится в промерзший водоем!

Неспешно просыпаются деревни,

Над ними поднимаются дымы,

Сквозь царские снега я мчусь дорогой древней

Средь русской ослепительной зимы!

И все мои обиды и печали

Пред этою дорогой-просто смех,

А за окошком алым видны такие дали,

Что все слова забылись, как на грех!

25 ноября 2000 г.

Прошлое

Дымок отеческой усадьбы,

И мерзлый дерн под каблуком,

На первый заморозок свадьбы, -

Хмельные дружки с женихом

Садятся в брички расписные, -

Все горячи, красны лицом;

Сквозь иней мчатся вороные,

Взметая стаи бубенцом!

Где Шуйские да Ляпуновы,

Сыны России молодой?!

Где шумный «выводок» ваш новый

И дядьки с белой бородой?!

Где родовые ваши гнёзда?

В них так уютно брезжит свет,

Когда едва проступят звёзды;

В них столько зим и столько лет Хранились заповеди правды,

Наш быт, нехитрый и родной, -Лампадки, ризы и оклады,

И вербы веточка весной!

9 февраля 1999г.

Россия

От многих планет и от разных миров

Я памятью шла постепенно,

И звонниц твоих переливчатый зов

Мне был маяком во вселенной!

Я, свитки читая, душой не срослась

С чужим огневым лихолетьем;

Мне крестик надел стольнокиевский князь

И с Русью связал на столетья!

Россия – молитва усталой души,

Испившей все звёздные меры,

Единственный тот, неизменный аршин,

Что мерит и правду, и веру!

Излечит навек, хоть хворает сама,

Но ею когда заболеешь,

То можно сойти от печали с ума,

Коль спеть о любви не сумеешь!

Вселенский родник, мой светлейший очаг,

Алтарь у порога иного,

Последний полёт и последний мой шаг

Под лаской лазурного крова.

4 марта 1999 г.

Одуванчики

Ты – звезда и я звезда, -

Россыпи соцветий;

Ты – всегда и я всегда

Жили меж созвездий.

Ты – слуга и я слуга

Жадных, злющих пчелок,

Видим синие луга

Из-под черных елок.

Луг зеленый и стога

В золотом разливе,

Только синие луга

Кажутся счастливей!

Лишь последний луч угас,

Жмемся, что есть мочи,

Одуванчики на нас

Сверху смотрят ночью!

Солнце – я и солнце – ты, -

Зорька у порога!

Вот любимые цветы

Ангелов и Бога. 12 марта 1999 г.

Зимняя сказка

Свет очей моих, свет души моей,

Ненаглядный, единственный мой,

Средь заснеженных, голубых полей

Тихий домик стоит под сосной.

В этом домике – два окошечка,

Средь пустыни два жёлтых глазка,

И дымок из трубы запорошенной,

Покосившейся набок слегка.

Старый тетерев да с тетёркою

За морозным оконцем живут,

Стол дубовый у них под скатеркою,

Под зелёною, как изумруд.

А на том столе – расписной ларец,

Сверху – церковки да терема,

И леса на нем, и стада овец,

И диковинок тьмущая – тьма.

В кипарисном ларце за двойным замком

Только кругленькая, как булочка,

Под шелковым лежит, кружевным платком

Позолоченная шкатулочка.

А внутри – кольцо, что луны светлей,

Вкруг начертано тонко иглой:

«Свет очей моих, свет души моей,

Ненаглядный, единственный мой».

8 декабря 1994 г

Мечта

Умереть бы и снова родиться,

Чтоб на санках везла меня мать,

И луна начала бы кружиться,

И стремительно нас нагонять!

Каблучки заскрипели бы чаще,

А теней фиолетовых ряд

На сугробах раскинул бы чащи,

Где алмазы, мелькая, блестят!

«Скоро лето, в гречишное поле

Мы букетик пойдем собирать»,-

Наклонясь, хохотавшей до колик,

Мне б сказала румяная мать.

И она бы запела про диво,

О каком не напишешь пером,

И на ветках безумно красиво

Зацвело бы огнем серебро!

А потом, тешась притчею ложной,

Мы б мечтали родиться опять.

Это так же для нас невозможно,

Как луне нас никак не догнать!

8 марта 2000 г.

Собака

Что за горе у этой собаки?

Она плачет всю ночь напролет.

Может раны болят после драки,

Может деток пропавших зовет?

Тихо – тихо и жалобно очень

То скулит, то начнет подвывать,

Этот плач слышать нет больше мочи, -

Хоть вставай да иди утешать.

И молю ночью темной и снежной,

Чтоб собачья печаль отлегла.

И она замолчала, конечно,

Может, просто с тоски померла.

5.03.92

Русские сказки

Иду, бреду и вижу камень,

На нем три надписи, как пламень:

Поедешь прямо, будешь глух,

И слеп, и нем, как то полено,

Что пролежало век степенно,

Но где его сосновый дух?

Поедешь влево, душу сгубишь

И станешь дьяволу слугой,

Но коли Бога крепко любишь,

То для тебя есть путь другой, -

Коня там надо потерять,

Зато какая благодать:

Царевна милая, Жар – птица,

Весь мир – небесная светлица,

И мудрости плоды висят

Там золотые – золотые,

Как сказки древние простые,

И много радости сулят. 30.01.93

Чудеса

Мишутке и Ванюшке

Зимняя сказка у зимней реки;

Лепят снегурочку вновь старики, -

Снежные глазки, снежный роток;

И повязали с каймою платок!

То-то, на Святки всегда чудеса,

Не потому ль так светлы небеса?!

Дедка на бабку, потом на луну

Глянул, раскланялся, как в старину,

С валенок снег у крылечка обмел,

Внучку Снегурушку в избу повел! 9.01.94

Снежинка

В небесной мастерской, где делают снежинки,

Сегодня жаркий день;

Здесь плачут подмастерья при маленькой ошибке,

Браня себя за лень.

И здесь среди прекрасных, прекраснейших снежинок

Уж ведают давно,

Что нам с утра с корзинкой за клюквою на рынок

Поехать суждено,

Что ты оправишь шубку

На санках-развалюшках преважный, словно граф,

Что сядет в ту ж минутку

Весёлая снежинка на чёрный твой рукав,

Что будет в ней серёдка

Со звёздочкой хрустальной, лучистою, резной

И хрупкая обводка

Из мизерных кристалликов, как ни в какой другой.

Моцарту

О днях печали, днях тревоги

Ты позабыл, смешной чудак,

В тазу дымящем греешь ноги,

И вкривь и вкось застегнут фрак.

В его карманах только ноты,

Давно твой галстук полинял,

На горький чад своей работы

Легко ты счастье променял!

Как одинок. Кому ты нужен?

А ведь еще ты не старик,

Полуслепой, седой, простужен,

И набекрень надет парик.

А эта дама, под вуалем,

Что поднесла тебе букет, -

Зачем искал ее ты в зале,

Роняя старенький лорнет?

Она твоей в мечтах лишь будет,

Где нет кухарок и детей,

Где не мешает скрипка людям,

Где нет докучливых гостей.

Что сможешь дать ей, повелитель

Смычка и хора вольных птах,

Жизнь познающий по наитию,

Полудитя, полумонах?

Чего ж ты плачешь, шут известный?

О, даже так, не хочешь жить?!

Ты приглашен на пир небесный,

За вход положено платить!

Когда же в путь отправишь душу,

Не перепутай адреса,

Гони подальше и не слушай

Сирен искусных голоса.

Душа летит все выше, выше,

Все ближе огненный приют,

И ты, измученный, напишешь

О том, как ангелы поют.

Что ждет тебя? Грязь кривотолков,

Болезнь, бессмертье и сума.

А душу не пускай надолго,

Смотри, чтоб не сошла с ума.

12 ноября 1993 г.

* * *

На свет в окне спешили дети,

Вздымая тополиный путь,

Друг к другу овцы жались в клети,

И перед сном кричал петух.

Шла женщина в потертой шали,

За ней две белые козы,

У входа в дом их дети ждали

И ели виноград с лозы.

Здесь молоко для всех скитальцев,

Любовь, прощение и кров;

На крынках отпечатки пальцев

Давно ушедших мастеров.

И я в моей земной юдоли

Не знала радостней питья,

Не ела слаще хлеба с солью,

Не видела теплей жилья.

21 октября 1993 г.

Ночная песня

Любовь моя, орлом лети,

Пусть горы встанут на пути –

Над снежной вереницей

Ты стужу лютую терпи;

Несись по огненной степи

Проворною лисицей,

Несись туда, где светлый дол

Под ясной звездной высью,

Когда увидишь древа ствол,

Взбирайся сильной рысью,

Пусть в кроне мрак, темным-темно,

Ты видишь все на свете,

Скользни в знакомое окно

Змеёй по гибкой ветви!

Смотри на спящую, смотри!

Счастливой малой пташкой

Там распластайся и замри,

Где крестик под рубашкой. 3.04.93

Огонек

Я всё люблю: и эту землю,

Покрытую сухой листвой,

И шишки старые под елью,

И ягоды над головой

На ветках мокрых почерневших,

Стеклянный будто бы, орешник,

И дух дубового листа,

Уже примятого дождями.

Вновь моросит, и темнота

Полуреальна: за тенями

Внезапно контуры встают.

Родной осенний неуют.

Мне, написавшей много строк,

Познавшей всё несовершенство

И слов, и мыслей, – огонёк

В окошке дальнем – как блаженство.

Там тени длинные снуют,

Там чай вечерний долго пьют.

1 ноября 2001 г.

Ель

Луной окрашен и метелью

Тянулся мир огромной елью,

Но роста этого свободней

Была небес зеленых шалость,

И колоколенка казалась

На ветках ангелы смеялись,

Друг другу щеки растирая,

Звенели ключики от рая,

В их рукавичках, и казались

Снежинки тенью мирозданья,

С которым словно бы сливалась

Игрушкой с елки новогодней.

Висели матовые долы

И деревеньки под снегами,

С собачьем лаем, огоньками,

Дымком и звоном на Николу.

Живая, трепетная малость –

Пар от горячего дыханья.

А ель счастливая росла,

Хвоинки-души поднимая,

Луна, как шишка золотая,

В морозном воздухе плыла…

30 сентября 1992 г.

Знак

Раздаётся негромкое "крак",

Будто стукнуло что-то в часах,

Это времени явный знак

О случившемся на небесах.

Встанет "вся королевская рать",

Чтоб решенье Небес отменить,

Но не сможет она помешать, -

Не по силам ей времени нить.

19 августа 2001 г.

Гроза

Всю ночь лил дождь, всю ночь была гроза;

И гул небес: то дробный, то лавиной,

Вдруг затихал, и молния в глаза

Неслась, кромсая свод на половины.

И снова напряжение росло,

Казалось мир не выдержит удара,

Взрывалась тьма, и было так светло, -

Вот миг – и разразится Божья кара!

В свинцовой слипшейся листве

То сполохи метались огневые,

То блеск дождя, а в высоте

Пласты как будто двигались большие;

И словно мириады чёрных глаз

Из мглы ночной высматривали что-то,

И в массе той живой светлел глубокий лаз,

В нём грохотала адская работа!

Как жутко в небе! Мутный мрак один

Закрыл весь горизонт собою.

А на земле – усталый георгин

Совсем поник промокшей головою.

19 августа 2001 г.

Окно

За лесами, за долами

Затуманилась луна,

Снежный дым несет волнами

На сугробы у окна.

Ветер шумно налетает,

Ставень хлопает в ответ,

Стекла звездами мерцают,

А за ними теплый свет.

В том окне маячат тени, –

Дедка с бабкой внучку ждут, -

Может выйти глянуть в темень,

Нет покоя там и тут.

Эко, вьюга расшалилась,

Не слыхать в ночи шаги,

Где ж ты, внучка, припозднилась,

Остывают пироги…

В жизни странной и мгновенной,

Где любить нам суждено, -

Там, в завьюженной вселенной,

Как звезда, горит окно.

Не гасите только света,

Я приду и буду с вами,

Вы не умерли, вы где-то

За лесами, за долами. Февраль 2005 г.

Весна

Весенние росы, душистые косы

Свисают с тревожных ветвей,

В черёмухе нежной поет безмятежно

У самой луны соловей.

И хочется думать, что это навечно:

Звезда и земля, и весна,

И чувства сливаются с трелью беспечной, –

Душа моя счастьем полна! Апрель 2005 г.

Ранетки

В саду, занесенном снегами,

Чернеют, качаются ветки,

На них ледяные ранетки

Звенят, как бубенчики, сами.

Нарвать бы их полною миску,

На кухне оттаять у печки;

В них зернышки, будто сердечки,

Друг к другу прижатые близко.

Но дома того нет в помине,

И сад не найти – стерлись метки;

А печь все никак не остынет,

Звончее с годами ранетки. 31.01.02

Сирень

Как закрытые зонтики, листья каштана –

Средь высоких промокших цветов;

Дождь промчался по улицам утренним рано,

Пузырями покрыл, отраженья мостов.

И сирень запылала! Каждый крестик светился,

Миллионами радуг играл!

Заслоните глаза! Куст сиянием слился

С блеском влажных витринных зеркал!

Дождь ушёл, но осталось лиловое чудо, -

В каждой горенке свой огонёк!

Ветер брызги срывал, как бросал изумруды,

Осыпал их на мокрый песок.

И сирень становилась нежнее, реальней;

Дождь темнел вдалеке полосой с высоты, -

Он уже позабыл город утренний, дальний,

Наполняя водою другие цветы.

20 апреля 2001 г.

Д

д в а

а

д

ц

а

т

ь

Отрывки из поэма

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья...

А.С.Пушкин.

1

Арбат. Светило поднялось!

Такой жары весной не знали!

Спит у газона тощий пес,

Сума на нем поверх медалей!

А на газоне – снег кругом,

С прогалиной на солнцепеке,

А в ней – слабы и синеоки

Цветы, покрытые пушком!

И ты, как ноздреватый снег,

Осядешь, уступая свету,

И ручейком вольешься в Лету,

Двадцатый век, безбожный век!

Иду середкой – здесь граница:

Направо – солнце, слева – тень,

Картины – слева, справа – лица;

Безоблачный, бездонный день!

Бездомные с тоскливым взглядом;

Швейцары заняли посты;

И пятна света на фасадах-

На розовато-золотых.

Прохожим бабки вместо вербы

Суют за пять рублей тальник!

О!! Мусоргский! Смешочек нервный,

Разутый, пьяненький мужик, -

Как моха космы на лесине,

Висят клочки с макушки редкой,

А взгляд разбойничий и синий:

– Дай за Христа на сигаретку!

Я подаю, я рада люду, -

В нем живо все, в нем есть любовь!

И за Христа мольба повсюду,

И на Балканах льется кровь!

Живописует пусть молва

Пролог войны, едва ли ясный,

А я иду в журнал «Москва»,

Хоть знаю, что иду напрасно…

2

Я родилась с душой поэта,

Что значит, не душа – а рана;

Свой первый стих про Божье лето

Я написала очень рано,

Потом какие-то «сказанья»

О Карфагене и Саламбо,

Но силы не было для ямба,

Хоть знала ль это я названье?

Я не о том, все это мелочь,

Слов не собрать, когда смущен;

Простите, Александр Сергеич,

Поспешный и смешной поклон!

И за привет благодарю Вас!

В мир вымысла вошла подручной

Та сочинительница – юность,

Где Вы да я – век неразлучны!

Я – то Ваш вечный подмастерье,

То озорной, кудрявый паж,

И сколько сказок и поверий

Вмещает светлый терем наш!

Вы – Леонардо! Я промою

Все кисточки по волоску

И теплым пледом Вас укрою,

И тушь, прилипшую к виску,

Смахну, поправлю прядь седую,

В камине угли вмиг раздую,

Чтоб ожили портретов лица,

Чтоб слышать разговор огня,

Не скрипнет даже половица,

Вы не заметите меня!

На пуфик – с кисточкой присяду

В тени у самых Ваших ног,

Дам насладиться сердцу, взгляду,

Запомню всякий Ваш урок!

Взгляну – а на лице суровом

В морщинах вновь блестит слеза,

Мы не обмолвились и словом,

Зачем слова – коль есть глаза!

Они светло лучатся нежно:

«Учись, закон наш неизменный:

Писать коленопреклоненно,

Любить же только безнадежно...»

Как символ высочайшей власти,

Не кисть, а царский жезл в руке!

О, сжальтесь и дозвольте, мастер,

Пыль дописать на башмаке!

Холст рядом, и тепло – волною,

И жарко, словно от огня, -

Я вижу, Вы гордитесь мною,

Благословляя в путь меня.

3

Прости мне, Благий, жизнь мою!

Прости России прегрешенья,

За каждый век Тебя молю,

За каждый час, за все мгновенья!

... И вот мне сорок. Лишь сейчас

Я чувствую, имею право,

Просить за всех, за всех за нас,

За всех – и правых, и не правых!

В преддверии двух славных дат*

Как укрепить нам нашу веру?

Раскаянья какую меру

Излить, чтоб не было утрат?

4

– Эй, дедко, где здесь монастырь?!

За черной мглой не видно дали,

Завален ратями пустырь, -

Не половцы ли тут гуляли?!

– Не, то свои... Брат брата лупят, -

Все чаши с храму увезли...

Топеря ладь купелью в ступе!

Калику Божьего пожгли, -

Чё ведал, подь-ка, расспроси,

Конями подавили в грязь...

Пророк нужон ли на Руси?

Тут всякий – бог и каждый – князь!

Да чё ты, девонько, скорбишь,

За иноковым частоколом

Схоронимся – вся правда, вишь,

Пущай поганют Русь расколом!..

В полете дохнут комары,

От сухоты и от жары

Леса пылают и болота,

И костенеют птахи. Жутко...

Что ж не покается хоть кто-то,

Покуда есть еще минутка?

Ох, что ж мне делать, муравью,

Погрязшему в трудах и суе,

Как отмолить мне Русь мою,

Мою незрячую, глухую?!

Вот придорожный крест сиротский!

Букетик травки богородской

Прилажен к старенькой лампадке, -

Но не успею я уже,

Вон вскинул кто-то лук в меже

Над гривой низенькой лошадки...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Господи, даждь ми помысл

исповедания грехов моих ...

Иоанн Златоуст

1

Всяк ногу сломит здесь, однако,

И перестрелка впереди!

Как жердь – на бруствере вояка, -

Георгий блещет на груди!

И речь над свежею могилой:

«Назад, ребята, к чистоте!»

–Ох, Николай Степаныч, милый! -

Не слышит, – Здраа-всвууй– тее!!

В землянке чай, да с Гумилевым!

Могла ль об этом я мечтать?!

Скорей, каким блеснуть бы словом?!

А может, вовсе, не блестать?

И мы с хозяином о близком,

Полдня толкуем о родном!

Знаток глубинки сомалийской,

Поэт и воин – всё в одном!

– А до войны – какие плюшки!

И расстегаи – по рублю!

Коврижки, шанежки, ватрушки!

– Ох, как я булочки люблю!..

Как мы живем?.. Одна забота,

Работа до седьмого пота.

_________________________________________________

* 2000 – летие Христа, 200 – летие Пушкина (прим.авт.)

«Ох, ё-ка-лэ-ма-нэ,

И всё-то пусто в портмоне!»

Вот анекдот, здесь нет сноровки,

Но уложусь я в две строки:

«Купи мне, мамочка, кроссовки!»

«Нет денег, доноси коньки».

Простите, Вы и так устали!

Нет, больше слова не скажу…

Гул нарастает, как из дали,

Стучат комки по блиндажу,

И струйкой сыплется песок

В остывший жиденький чаёк.

– Надеюсь, больше войн не будет!

– Когда покаются все люди.

И мне пора. Какой Вы «длинный»!

С улыбкой глупою, невинной,

И чуть подрагивает веко,

Взгляд от бессониц оловянный...

Какая кровь в средине века

Зальет зажившие поляны,

И плач людской сольется в рёв!

Не знайте это, Гумилев.

2

О, мастер, как любезен Вам,

Словесности высокой храм,

Где Вы трудились много лет,

Слова сбирая, как песчинки,

Но в храме сел Антипоэт,