Текст книги "Русь (СИ)"

Автор книги: Людмила Литвинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

По тропинке полетела

И от счастья Дуня пела!

Новой силою ведома,

Через час была у дома,

Избу чисто убрала,

Узелок свой собрала,

Вечерело. И когда

За окном взошла звезда,

На печи уж спал отец,

Посмотрела на дворец,

Помолилась Дуня Богу

И отправилась в дорогу.

Долго шла она иль мало,

Видит – речка заблистала,

А над нею мост висит,

Град на том мосту стоит.

Град – не град, село большое.

Дуня с легкою душою

По тропинке побежала,

Но запнулась и упала.

Ох, расшиблась! Что за грех?

Над собою слышит смех, -

Девки выстроились в ряд,

Сарафанишки до пят, –

Тут – заплатка, там – прореха,

И, пунцовые от смеха,

Девки толстые, рябые,

Полоумные, кривые

Делят Дунькин узелок!

А Дуняша наутек

Вдоль по улице помчалась,

Баба там ей повстречалась,

Рыжая, с лицом обвислым,

И хватила коромыслом

Дуню больно по спине,

Дед хихикает в окне,

И кричит тот старичок:

«Фекла, ну ж еще разок!»

Побежала Дуня в гору,

На нее собаки сворой

Налетели, вот напасть –

Перед нею песья пасть!

Но молитву Дуня знала,

И дворняга хвост поджала,

Остальные – кто куда!

Дуня думает: «Беда,

Богом проклято село,

Все крапивой заросло,

Хаты низкие, косые,

Люди порченые, злые, -

Вот уж горе, так уж горе…»

На ближайшее подворье

Дуня с радостью вошла,

Старушонка там жила.

У старухи круглолицей

Просит Дунюшка водицы,

Головою та качает

И с печалью отвечает:

«Нет у нас озер и рек,

Оставайся на ночлег».

Дуня в избу поднялась,

Осмотрелась – всюду грязь,

Блеет черная коза,

В том углу, где образа

У людей должны висеть,

Пауки соткали сеть,

Не горит в печи огонь,

А в избе такая вонь!

Села Дунюшка на лавку,

Достает старуха травку

И жует ее, жует,

Что-то шепчет да плюет,

Искры прыгают в глазенках,

И вскочила старушонка, -

Пальцы согнуты крючками,

Брови дыбом над зрачками,

Зубы лязгают, стучат!

Дуня – разом за ухват!

Хрясь старуху ту ухватом,

И скорей, скорей из хаты!

За воротами народ:

Тот – дурак, а тот – урод;

Улюлюкают, орут

И из косы ленту рвут,

Рвут Дуняшкин сарафан!

«Бей оглоблею, Демьян!» –

Бабка лютая кричит,

А мужик хмельной мычит!

Били – били, колотили,

Чуть Дуняшку не убили!

А народ вокруг хохочет!

Дуня вспомнила: « Мешочек!»

Ухватилась за него,

И – не страшно ничего!

Кто-то лезет к ней с ножом,

Дуня юркая ужом

Проскользнула – и на воле!

Догони-ка ветер в поле!

Позади село осталось,

А Дуняшка запыхалась,

Трет бока и стонет тяжко,

А на ней – одна рубашка.

Долго шла она иль мало,

Видит – речка заблистала,

А над нею мост висит,

Град на том мосту стоит,

С виду чудный и забавный,

По всему – не православный,

И на мост, вздыхая тяжко,

Входит грустная Дуняшка.

Желтых дынь, арбузов груды,

Важно шествуют верблюды,

Вдоль дорог сады цветут,

Люди к Дунюшке бегут,

В ярких шелковых халатах,

И в роскошные палаты

Дуню ласково зовут,

Там ее девицы ждут,

Все смуглы, змеиный стан, -

И на Дуню сарафан,

Золотисто-голубой

Да с серебряной тесьмой,

Быстро, ловко надевают

И за стол ее сажают,

И танцуют для нее –

То-то царское житье!

А над Дуней – облака,

Окон нет и потолка

В этой горнице чудесной,

И звучат такие песни,

Коих век вы не слыхали,

И уходят все печали,

Далеко плывут оне,

Дуня, словно в полусне,

И уже она забыла,

По какой нужде спешила,

Бросив старого отца,

Песни, танцы без конца!

В голове у ней одно –

До чего же здесь чудно!

Голосок фонтанов звонких,

И вино в сосудах тонких,

Над цветущими кустами

Птицы с длинными хвостами

Пролетают тихо, плавно –

Как покойно здесь, как славно!

Вдруг девицы пали ниц,

Принц заморский темноглазый,

На чалме горят алмазы,

По коврам идет неслышно,

Дуня бы навстречу вышла,

Да совсем уж ослабела

И глядит она несмело,

И румянец на щеках,

А красавец – в двух шагах!

Молвил принц тот смуглолицый:

«Оставайся, будь моей

Ненаглядною царицей;

Сколько сладостных ночей,

Сколько дней мы будем вместе,

Никакой печальной вестью

Я твой ум не омрачу,

За любовь – озолочу,

Будешь жить, забот не зная,

Хорошея, расцветая!

Не спеши, Краса, с ответом,

Не желай, чтоб я ушел».

И горстями самоцветы

Сыплет Дуне на подол

Бесурманище проклятый,

Сорок восемь раз женатый!

А глазищи – словно ночь!

Дуня чувствует – невмочь

Слушать жаркие слова,

Закружилась голова,

И, собрав остаток силы,

Шепчет Дуня: «Друг мой милый,

Мой заступник, помоги!»

А мешочек ей: «Беги!

Лжива эта красота,

Или кинешься с моста,

Иль залезешь скоро в петлю!

Убегай отсель, не медли!»

Дуня веки подняла,

Самоцветы все смела

Со слабеющих колен.

«Не блаженство здесь, а плен», -

Встала Дунюшка, шатаясь

Да тревожно озираясь;

Занавес из полотна,

Площадь людная видна,

К двери Дуня той метнулась

И на зов не оглянулась.

Не ловили, не хватали,

Путь ее не преграждали;

Лишь с крыльца она сбежала,

Град исчез, – как не бывало.

Под ногами мост дощатый,

Берег рядышком покатый,

Дуня стонет: ой да ой, -

«Спас меня мешочек мой!»

Долго шла она иль мало,

Видит – речка заблистала,

А над ней пылает мост,

Свет идет до самых звезд!

Дуня ближе – воздух жаркий,

И огонь бушует яркий,

Сжалось Дунино сердечко,

Страшно лезть в такую печку!

Что горит там? Знать, смола, -

И подол подобрала,

Три раза перекрестилась,

За мешочек ухватилась

И – помчалася стрелой!

Ох, огнище, больно злой!

И повсюду треск да гуд,

Словно черти душу рвут!

А душа кричит, бедняжка,

Но бежит, бежит Дуняшка,

Сжав мешочек, голосит:

«Ой, спаси меня, спаси!

Дай мне выйти из огня!

Не оставь в беде меня!»

Искры жаркого костра

Прожигают до нутра!

Видит Дуня – берег, вроде,

Золотые овцы бродят,

Только сил осталось мало!

Миг один – и все пропало,

Растворился чудный вид,

И опять огонь гудит,

Воет, словно в чаще звери!

Дуня смотрит – и не верит,

На траве она лежит!

Чудеса так чудеса –

Обгорела лишь коса

Да тесьма на сарафане!

Нет огня, но свет в тумане

И пустился в круговерть,

Дуня – «Ох!» и ну реветь!

Наревелась. Боже правый!

Изумрудные дубравы,

Златорунные стада!

Где ж дворец-то?

Вот беда,

Ноги слабы, не идут,

А дворец – он тут как тут!

Кровли светлые блестят,

А над ними башен ряд,

Сладко радуга поет,

Дуня смотрит, не поймет:

Что за диво, что за чудо?

На деревьях изумруды,

Не роса – а жемчуга,

У баранов на рогах

Колокольчики златые,

А рога-то не простые,

Все в каменьях, как венец!

Лев, Орел, Медведь, Телец

Дуню бедную встречают,

Привечают, угощают,

И Медведь заводит речь:

«Мы поставлены стеречь

Бег минут и ход столетий,

Нам известно все на свете,

И тебя мы поджидали.

Все невзгоды и печали

Ты осилила, любя.

Вот – подарок для тебя,

Эта звонкая подкова

От всего-всего худого

Оградит судьбу твою,

Будешь жить ты, как в раю! «

Поклонился, и сама

Дуня быстрая смекнула:

«Словно матушка-зима

Вьюгой снежною пахнула».

Но уже щебечут птицы,

И весь мир вокруг цветет,

И к озябнувшей девице

Молодой Телец идет

«Надевай-ка мой венец, -

Молвит весело Телец –

Он зеленый, как леса,

И прозрачный, как вода,

Не умрет твоя краса,

Не увянет никогда!»

Поклонился, отошел.

Перед нею Лев большой.

И душистый красный плод

Лев Дуняше подает,

И повеяло при этом

Сенокосом, жарким летом!

«В этом яблоке – зерно,

И царевича оно

От недуга исцелит», –

Лев неспешно говорит,

И степенно поклонился.

Перед ней Орел явился,

Перья словно в янтаре,

Как деревья в сентябре,

Клюв и когти – серебро.

И для Дунюшки перо

Вырвал легкое Орел

И такую речь повел:

«Хочешь, милая девица,

Полетать, совсем как птица?

То перо быстрее грома,

Лишь взмахнешь – и будешь дома!

А захочешь к нам опять,

Прилетай, мы будем ждать!»

Поклонился Дуне милой,

Дуня всех благодарила

От души. Пером взмахнула

И как – будто бы заснула.

А очнулась – новый вид.

Царский сын пред ней стоит!

У Дуняшки сердце – в пятки,

И помчалась без оглядки

Мимо стражников храпящих,

Мимо нянюшек сопящих,

А царевич, он за ней!

Ох, и скор же был, злодей,

Дуню бедную поймал,

Плод заветный увидал,

Хвать то яблоко и съел –

Покачнулся! Побелел!

Дуня: «Ох, он умирает!

Закатилися глаза!

Нет, как – будто оживает!

Ох, из глаз течет слеза!»

А царевич Дуню обнял,

И стоят, рыдают оба.

Тут заходит царь с царицей!

Мимо трона царь садится,

Рядом падает царица,

Девки топают, бегут

И виски царице трут

То ли уксусом заморским,

То ли квасом – не поймешь!

И кричат: «Грабёж! Грабёж!»-

Стражи верные спросонок!

Видит царь – его ребёнок

Мамок – нянек обнимает,

Глаз с Дуняшки не спускает,

И вопит его дитятя:

«Всех люблю я, тятя, тятя!»

Царь задумался: «Не пара…

Но, а как вернётся кара?»

Крикнул: «Царь я иль не царь!

Созывай на пир, звонарь!»

Во дворец из всех ворот

Повалил честной народ!

Пастухи и кузнецы

И купчишки, и купцы,

И скрипят возки, кибитки!

В горностаевой накидке

На крыльце сам царь-отец!

Людом полнится дворец,

И от маковок златых

И до винных погребов

Славят, славят молодых

И совет им да любовь

Дружно, весело желают,

И зерном их осыпают,

Песни складные поют;

И меды рекой текут!

Тут и сказочке конец,

А кто слушал – молодец!

Говоришь, открыть забыла

Я секретик небылицы?

Что в мешочке чудном было?

Только горсть родной землицы.

24-30 января 1994 г.

* * *

Ты для меня всегда святая,

Ты для меня всегда родная,

В минуту скорби иль в годину,

Когда оставила вершину,

Поникнув гордой головой, -

Вершину славы мировой.

Упрёк мне чужд и укоризна,

Твой путь судить я не берусь, -

Ты – Родина моя, Отчизна,

Великая Россия – Русь.

Андрей Боголюбский

Драма в пяти сценах

Действующие лица

Андрей Боголюбский. Великий князь Владимирский, Суздальский, Московский, Ростовский и

других русских земель.

Улита. Его вторая жена.

Князья Михаил и Всеволод (один болезненного вида, другой отрок, в зрелые годы – Всеволод Большое Гнездо). Братья Андрея Боголюбского.

Греческая княжна. Их мать, мачеха князя Андрея.

Бояре. Приближенные князя.

Анбал Ясин. Ключник Боголюбского.

Феодора. Повариха.

Бояре Кучковичи. Родственники первой жены князя.

Ефрем Моизович. Чиновник.

Прокопий, Кузьма Киевлянин. Верные слуги князя.

Призрак святого Глеба, умершего сына Боголюбского.

Горожане, священник, слуги, глашатаи, гости на пиру.

Сцена 1

Весна 1174 года. Владимир. Площадь перед Успенским собором. Крестный ход на Пасху с Владимирской иконой. Следом – гуляние.

1-й боярин

(смотрит на собор)

Улита, старая княгиня и Всеволод, и Михаил-

Все вышли. Где ж наш господин?

2-й боярин

Знать свечи гасит, как всегда,

Он, словно староста церковный,

Пред службой сам их зажигает,

А после службы сам их гасит.

1-й боярин

Чудного много в нашем князе,-

От Рюрика ведет он род,

Себя же дворней окружил такой,

Что будет мне не в диво,

Когда его они задушат:

Одни разбойники да ведьмы!

2-й боярин

Всю голь собрал. Ему всех жалко,

Гостеприимен, как и дед,

Да вот одно не разумеет:

Змея останется змеей,

Хоть душу выверни пред нею.

Вот деда помню я его, -

Премудрый старый Мономах

Во всём любил большой порядок.

1-й боярин

Наш князь порядок почитал,

Пока вторично не женился,

Но с еретичкой вмиг забыл

Обычаи отцов и дедов.

2-й боярин

И раньше много своеволья

В нем было. Хоть отца любил,

Да без его благословенья сбежал на север,

В нашу землю.

1-й боярин

И то-чудское захолустье

Он превратил в цветущий край.

Чудь белоглазую заставил

Нам дань немалую платить!

Владимир пригородом был,

Теперь столица всей Руси!

Костям игральным уподобясь,

Из рук да в руки Киев ходит,

И беззаконье в нем царит;

У нас – то будет поспокойней.

2-й боярин

Да уж спокойно, и не знаешь,

Что завтра ждать, какой подвох, -

Мужей он лепших разогнал,

Бояр отцовских так пугнул,

Что до Чернигова бежали!

Родня, посадник ли, тиун –

Чуть провинился, разом на кол!

1-й боярин

Глаголешь верно, всю родню

Он удалил, как можно дальше,

Чтоб не делить для них земли.

Да мне-то это только любо,-

При сильном князе – Русь сильна,

И нет раздоров, как на юге.

Купцами хитрыми наполнил

Он наш богохранимый край;

Здесь рукодельникам раздолье;

Каменотесы – мастера

Как будто тешутся искусством,

Друг друга будто обгоняют

В своём нелегком ремесле!

Вот златоверхий храм, возьми,

(показывает на собор)

Видал ли где красу такую?!

2-й боярин

А помнишь, князь хотел народ

Перед Успеньем удивить?

Велел он выстроить ворота,

Как в Киеве аль в Цареграде;

Застыть извёстка не успела,

И те ворота на толпу со звоном пали!

1-й боярин

Как не помнить,

Придавали двенадцать жителей всего,

Но князь взмолился на икону,

Призвал на помощь Богоматерь,

Ворота подняли – и все

Двенадцать живы – невредимы!

Князь зарыдал, ну что дитя!

(помолчав)

С ним был давным-давно в походе,

Когда болгар мы волжских били,

В такую сечу он залез, -

Шлем сбили – даже не заметил!

Горяч, но быстро остывает!

И осторожен, словно зверь!

2-й боярин

Уж двадцать лет сидит он сиднем

В своей пещере над рекой,

И сам уж заржавел, как меч;

Нет нас поднять, трубить в поход,

И вволю погулять на юге,

Домой богатства привезти;

Рабов, скотину и парчи,

Чтоб дочерей да баб потешить!

Из всех походов то я помню,

Как новгородцы нас побили

На Белоозере. Нас было семь тысяч,

Их же лишь пятьсот!

И десять суздальцев за гривну –

Пленённых продавали в рабство,

Овцы дешевле раза в три

Богатыри ценились наши!

Хорош наш князь, так осрамиться!

Все земли под себя подмял,

А Новгород – не по зубам!

1-й боярин

Тогда не он, Мстислав водил

Дружину нашу, и Андрей

Потерю войска не простил

Родному сыну.

Войну князь с детства не любил,

А в бой ходил лишь ради пользы;

И пусть он правит самовластцем,

А мы – подручники его.

Себе он славы не желает,

А похвалы ждёт лишь от Бога.

2-й боярин

Да я то что, я разве против?

Быть против – упаси Господь!

То слаб, то мудр, как Соломон,

Наш господин; то нищих кормит,

То знатных, словно смердов, гонит, -

Да разве нам его судить?

Вон показался наш отец!

Князь долго крестится, выйдя из храма. Приближается в сопровождении бояр и стражи. Все расступаются и кланяются. Позади князя семенит Анбал.

Князь

Нет, Русью должен править князь,

А не боярская пирушка!

Когда я вижу красоту, какую выстроил отец,

Какую продолжаю строить,

Я думаю: «Могли ли те, кто мыслит только о своём,

Такое сделать?!»

Они лишь жажду утоляли,

Лишь насыщали плоть свою,

Да все напрасно!

Их жажда, верно, на опаре,-

Растет, растет – не остановишь!

Всю Русь готовы растащить,

Сожрать, как сладкие куски!

Да я не дам – пока я жив!

(широко улыбается)

И как легко нам жить в отчизне, -

Врагов мы бьём, боимся Бога,

И строим храмы до небес!

Вот я, когда побил болгар,

На Клязьме церковку поставил,

Не церковь – лебедь у воды!

И каждый день, когда я вижу

Её красу в речной воде

Среди цветов, стрекоз, и солнца,

Я думаю: «Счастливей нас

Один лишь Бог!»

Подходят взволнованные бояре.

3-й боярин

Наш господине, по утру поймали, -

Казненного родня, Кучковичи они!

4-й боярин

Замыслили тебе худое!

Куда их: на кол или в погреб?!

Князь

Когда мы будем мирно жить,

Любить и строить, хлеб растить?!

Кто этих дурней подстрекает?!

Казнить! Сегодня же! Немедля!

Поспешно подходит Улита.

Улита

Зачем гневиться, господин?

(боярам)

А вы покуда не спешите!

(князю)

Зачем тебе решать поспешно,

Невоздержаньем смысл губить?

Коль голова в траву упала,

Её обратно не пришьёшь,

А может верного слугу

По наговору ты погубишь?

До земли кланяется Анбал, целует край княжеского плаща.

Анбал

Прости раба, мой господине,

Позволь мне слово лишь сказать!

Сегодня праздник, да какой!

Здесь, между нами сам Христос,

Воскресший нынче в песнопеньях,

Он смотрит, милосердья ждет!

Сама Небесная Царица незримо просит: «Пощади!»

В такой-то день прости злодеев!

И в душах их взрастет добро,

И скоро ты его увидишь!

Князь

Анбалка прав, сегодня праздник,

И надо милость оказать.

А ваши души…

(боярам)

В них не сыщешь

Ни милости, ни состраданья!

Вот посмотрите на Анбала, -

Хоть сам червяк, да доброты —

На семерых, когда не боле!

Всех отпустить!! Сегодня праздник!

Веселье.

Сцена 2

29 июня 1174г, суббота. Боголюбово. Дворик возле лестницы, ведущей в княжеские покои. Анбал разглядывает монеты, пробует на зуб, прячет за пазуху.

Анбал

А эта золотом не пахнет!

(прячет ее за меховой отворот шапки)

Нет, запах золота и ночью,

И спьяну разом отличу, -

В нем запах крови и огня

И запах льда, и запах плоти!

Мимо пробегает Феодора с горшком в тряпице.

Постой, постой-ка, Феодора!

Ты кашу дьяку отнеси, а мне…

(отстегивает со связки и подает ключ)

А мне окорочек да попостнее!

Феодора

Такой сыщу – сам князь не ел!

Анбал

(обнимает ее)

Как русских девок я люблю!

Да я – то кто? Я – славянин!

Меж ляхов – лях, с угрой – угрин,

А тут я русский!

Как все, отечество люблю,

Ругаюсь так же я; непрочь

Я выпить и поесть и даже

На праздник в церковь заглянуть,

Вот только – баня… Феодора,

Тебя я ночью в бане жду!

Феодора

(прыскает в тряпицу)

Не-е, страшно мне и страх как стыдно!

Анбал

Тебе такое расскажу,

Что станет весело, мой свет!

(шепчет ей на ухо)

Феодора

(с волнением)

Такие разные бесстыдства!

Нет, не приду, боюсь идти!

Анбал

(подает фальшивую монету)

Бери скорей, озолочу, как стану князем!

С тобой так славно будем править!

Улита мне уж надоела.

Хоть можно и втроем нам жить!

Феодора

(в сторону)

Какой он ласковый и добрый,

Не то, что наши мужики!

Анбал

(обхватив ее)

Ни девка – сливочки, сметанка!

(поет)

В каких я землях не живал,

Каких я девок не ласкал,

А слаще русских не едал!

(сильно вздрагивает)

Беги скорей! Идет Улита!

(в сторону)

Люблю я тех, кто убегает,

А тех, кто любит – не люблю…

Появляется Улита.

Улита

Ты ждал. Нет, сердце не обманешь,

Я знала, что ты ждешь меня,

Я без тебя вся не живая!

Где ночью встретимся мы? В бане?

Анбал

(с сердцем)

С тобой душа моя всегда,

Но нынче захворал я сильно,

Недуг скрутил меня, Улита!

Улита

Возьми скорее перстенек,

Да только будь всегда моим,

И хворь мы вместе одолеем!

Анбал

Она совсем уже прошла!

(прячет перстенек, обнимая ее)

Я весь дрожу от нетерпенья!

Я ночи жду и жду ответа;

Решись, Улита, ты должна

Вина лишь стражам поднести.

Да влей в него вот это зелье.

(пихает ей в карман бутылочку)

Вся дворня князя ненавидит, -

Анбал на славу постарался!

Избавимся мы от тирана,

Ты станешь женщиной свободной

И будешь выбирать сама

Мужей, любовников, холопов!

Улита

Два чувства борятся во мне:

Да, без тебя я умираю,

С тобой я будто бы… в аду.

Появляются Михаил с Всеволодом и их мать.

Застывают в удивлении.

Анбал

(не замечая их)

Подумай, как мы заживем!

А как мы вместе будем княжить!

Всех недовольных умертвим,

А тех, кто будет поумнее,

Безумными объявим враз!

Вот тут-то будет нам потеха!

Как петушиные бои!

Решись, решись, душа моя!

Улита

Согласна я, на всё согласна,

От ласк твоих, как свечка, таю!

Анбал замечает братьев Андрея, отталкивает ее, убегает, прихрамывая.

Улита поправляет платок и шапочку.

Улита

(сладким голосом)

Ну как вы спали-почивали

И что во снах своих видали?

(в сторону)

Свидетели мне не нужны,

Из вас я сделаю смутьянов!

Решилась умная Улита!

(им)

Не надоело ли гостями

Вам жить в отечестве своём?

И не пора ли вам уделы

Уже у брата испросить?

И править в них по разуменью-

По своему. Ведь вы Андрея не глупее,

А всё бездомными живете.

И говорил мне мой родитель,

Что ваш отец вам завещал

Владимир, Суздаль и Ростов.

Михаил

Отец нам строго наказал, -

Всю землю собирать в едино,

А на уделы не делить,

Чтоб распрей не было меж нами,

Чтоб сильной наша Русь была.

Улита

Да как же жить вам?

Как холопам?!

Михаил

Андрей – наш князь, наш старший брат,

Мы – слуги верные его, его холопы,

Коли нужно.

Улита

(с раздражением)

Он видеть вас хотел;

Туда, туда пройдите, я вас кликну,

Когда он спустится к обедне!

(Михаил, Всеволод и их мать уходят за указанную дверь)

По лестнице спускается князь Андрей.

Князь

(болезненно морщась)

Всю ночь играли скоморохи,

Не дом – а балаган шутовский,

Покоя нет и для молитвы!

Улита

Где скоморохи – там веселье,

А где веселье – там любовь;

Не все ж нам в трауре ходить.

Князь

Ты, как всегда, умна, Улита,

И, как всегда, красива ты.

Но с кем ты только говорила?

Улита

Пока клянешь ты скоморохов,

Враги не дремлют;

Кто – поймешь.

Они прознали, что родитель им-

Не тебе власть завещал!

Они хотят земли и власти,

Они в народе сеют смуту!

Князь

Так это были братья, да?

Ты с ними только говорила?

Улита

Да. Смотри скорей, у Михаила

Вчера нашли вот это зелье!

(показывает из рукава и снова прячет бутылочку)

Собаке дали – та издохла!

Вели сегодня ж их казнить!

Князь

Улита, братьев мне казнить?!

Улита

Ты князь бездетный, а детей

Ведь было много. Где они?

Кто всех детей твоих убил?

А Глеб? Сегодня девять дней,

Как нет его, а молод был,

Румян и весел – и умер вдруг?!

(притворно плачет)

Князь

(болезненно морщится, кладет руку на сердце)

Улита, это больно слышать!

Но знаю, ты солгать не сможешь,

Чиста, голубка, ты чиста!

Не плачь, дитя мое, мой ангел!

(ласково гладит ее по голове)

К тебе я сердцем прикипел…

Пускай по-твоему все будет.

Зови сюда злодеев!

Улита зовет братьев Андрея и их мать, и выходит. Братья почтительно кланяются.

Всеволод

(радостно)

Здоров ли братец дорогой?!

Князь

(схватившись за сердце, еле сдерживаясь)

Мне неприятно видеть вас,

Велю казнить, когда застанут

Вас завтра на земле моей.

Княжна

Позволь остаться до утра,

Собраться в путь и помолиться!

Князь

И часу быть здесь не позволю!

Михаил

За что ты братьев изгоняешь?

Кому доверил ты ключи

И с кем ты разделяешь ложе?!

Ты помнишь, сказывала нянька:

«Была у зайца лубяная,

А у лисицы – ледяная изба…»

Князь

(в сильном гневе)

Учить?! Ты что же, двухголовый?!

Тогда ты в Новгород беги,

Там двухголовых шибко любят!

Я ж враз их обе отсеку,

Когда еще услышу слово!

Вы мало сеете вражду, -

Еще несете клевету

На чистых, непорочных сих!

Она божественна, а он,

Он мне роднее вас обоих!

В нем столько верности собачьей,

Какой от вас я не видал!

Анбалка – золотое сердце!

Его из грязи поднял я, -

Голодного, в лохмотьях ветхих,

И к нашей вере приучил!

Он раньше битым был, гонимым,

И потому-то лютым был,

Но я согрел, я пожалел,

И вот теперь меня он любит,

Смиренно любит, как отца!

И все в нем только добродетель!

Добро посеял – и добро

Взошло! А вы, вы кто? – Иуды!

Родного брата не щадите,

Все семя истребить мое

Решили и меня – под корень!

Михаил

(в сторону)

Он словно зельем опоен.

Всеволод

Отец наш, Юрий Долгорукий,

Велел нам жить в любви и братстве!

Князь

(трясясь от гнева)

Вон! Вон пошли! Куда угодно!

В отчину матери своей иль к половцам,-

Чтоб на Руси вас не видали никогда!

Иуды! Подлые Иуды!

Братья с матерью кланяются и уходят.

Вон! Вон отсюда навсегда!

Что делать, Матерь Пресвятая?!

Какие сети вкруг меня!

И разум мой, как тот светильник,

Где масло кончилось давно!

И боль в груди не отпускает…

Как я устал, как одинок!

Век мой трудился для отчизны

Да для народа моего,

А вижу – жизнь моя пуста,

И сам я старый шут потешный,

В ушах которого– все шум!

(хватается за голову)

О, сжалься, Дева, Матерь Божья!

Пошли мне знак, коль я не прав!

Появляется призрак св. Глеба Он медленно проходит и останавливается возле Андрея.

Князь

(поднял глаза, вскакивает, крестится)

О, мальчик мой! Мое дитя!

Призрак Глеба

Напрасно братьев ты прогнал,

И жизнь свою судил неверно.

Ты часто доверял врагам,

В друзьях же видел только зависть…

И ты и брат твой Михаил…

(вздыхает)

Вам средь святых готово место.

Поклонясь, медленно удаляется.

Князь

Останься, Глеб! Не уходи!

(тяжело дыша)

Я болен. Что-то с головой,

Однако, дали чародеи уже мне яду…

Мне б отлежаться…

Даже зверь от раны может излечиться;

Во мне же силы на троих…

Поднимается по лестнице. Одной рукой держится за стену, другой за голову.

Лечь поскорей и не забыть

Поставить меч у изголовья,

Его Анбалка чистить брал…

Анбал мой, верная душа…

Плетите сети, пауки!

Мой меч не подведет меня,

Товарищ старый боевой,

Святой Борис его носил

Когда-то… Лечь, лечь скорей…

Никто не видел постыдной немощи моей …

Сцена 3

Ночь. У лестницы пляшут скоморохи в козлиных шкурах. Горят факелы. Ревут дуделки. Стражи хохочут. Улита со служанкой раздает стражникам вино. Все пьют, один украдкой выливает свою чашу и поднимается по лестнице. Стражи засыпают в смешных позах. Вакханалия скоморохов. Несколько из них срывают шкуры, и предстают Анбал Ясин, Ефрем

Моизович и бояре Кучковичи.

Улита

Ну вот я сделала свое.

Я отомщу тебе, мой князь,

Недаром кровь во мне течет

Болгар, каких топил ты в Каме!

Я рассказала всем уже,

Что в ночь уеду во Владимир,-

Меня здесь не было и нет!

Анбал

(тихо Ефрему)

Клянись на слитке золотом,

Что мы с тобой навеки братья!

Свобода нам сестра родная!

Ефрем

Клянусь!... Коль мне его отдашь…

Анбал

Нет, его мы после разыграем,

Когда мосты захватим, риги,

Амбары, ризницы, склады!

Всё будет общим: овцы, жены!

Ефрем

(облизываясь)

А Улита?

Анбал

Все будет общее у нас!

Ефрем

Ну что, пойдемте убивать?!

Анбал

На, подержи-ка, князя меч,

А я спущуся в медовушу!

Кучковичи

(в голос)

Вина! Вина! Еще вина!

Анбал выкатывает бочку. Все двадцать заговорщиков пьют, смеются, подбадривают друг друга, танцуют, как шаманы, вокруг бочки.

Улита

Хватит вам, пора!

Заговорщики обнажают мечи, шатаясь направляются к лестнице.

Анбал

(подавляя смех)

Тс-с, на цыпочках, друзья!

(приглядывается)

А это кто там, в темноте?

Прокопий, ты? С мечом! Один?

Прокопий мужественно бьётся, Анбал убивает его и стучит в дверь.

Князь

Кто в полночь спать мне не дает?!

Анбал

(изменяя голос)

Это я, Прокопий, открой скорей!

Беда с Улитой!

Князь

Ты не Прокопий, вражий сын,

Его я голос понимаю!

И во Владимире Улита давно уж спит!

Кучковичи

Ломайте дверь! Сюда! Скорей!

(выбивают дверь)

Князь

Где меч мой верный?!

Меч исчез! Ну, что же, скамья

Дубовая сгодится!

Разит ею направо и налево. Заговорщики в темноте напали на своего.

Ефрем

Кого вы бьете?! Это ж я!

А он в углу, скорее режьте!

Всей оравой бросаются на князя.

Князь

Кому я что плохого сделал?

За что вы льете кровь мою?

Господь казнит неблагодарных!

Убийцы с шумом бегут вниз, где снова пьют и танцуют.

Князь еще живой, он сползает по лестнице и прячется за ней.

Анбал

Князь не воскрес ли наверху?

Пойду-ка гляну.

(в сторону)

Заодно ларец каменьев прихвачу!

Здоров, как бык, скамьей так стукнул меня,

Что думал к праотцам отправлюсь

Ранее, чем он.

(в ужасе кричит из опочивальни)

Воскрес! Воскрес!

Берите свечи, ищите по следу его!

( убийцы находят князя)

Князь

Уймитесь, подлые убийцы!

Кучкович отрубает князю руку.

Ефрем

(потрясая ею)

Креститься будешь ты ногой в том свете!

Анбал

Скорее добивайте! Вы что же звери?!

Князь

И ты меж них, Анбал?!

Улита поднимает свечу.

Улита?!

Анбал вонзает в него меч.

Князь

Господь, прими мой скорбный дух!

Заговорщики колют и режут князя. Новая вакханалия вокруг бочки. Танцы и грабеж.

Ефрем и Анбал дерутся из-за княжеского плаща, тянут его в разные стороны.

Улита бьет со всей силы по голове ковшом Ефрема.

Тот падает.

Старший из Кучковичей

Решилось! Князем буду я!

Хочу я власти, денег, славы!

Вина и девок я хочу!

Анбал

(заботливо)

Вина, вина, скорей вина!

Принимает от Улиты кубок, подсыпает в него яд, подает Кучковичу, тот залпом выпивает вино и падает замертво.

Анбал

(надев плащ князя)

Ну вот, и я теперь в князьях!

Откуда ни возьмись прибегает Феодора.

Феодора

(счастливо по – детски)

Он обещал на мне жениться,

Когда над нами станет княжить!

Улита вынимает меч у спящего стражника и вонзает его в живот Феодоры.

Феодора

Вот это свадьба!

Падает

Улита

Решилась умная Улита!

Заходится пьяным смехом. Факелы гаснут.

Сцена 4

Боголюбово. На балконе – Анбал в черной ермолке и княжеском плаще.

Рядом Улита и некоторые из «свиты».

Анбал

Куда ты спрятала добро?

Улита

В надежном месте всё, Анбал.

Анбал

И ничего не потеряла?

Улита

До денежки всё собрала.

Анбал

Меня признало мужичье?

Улита

Признает, коли не признало;

Пока все пьют.

Анбал

Пускай все пьют, всё разрушают,

Пусть каждый делает, что хочет!

Таков мой княжеский указ!

Улита

А как же мы?

Анбал

Уж мы с тобой не пропадем.

Моя холодная русалка,

Бесёнок мой зеленоглазый!

(обнимает её)

Как всё потратим, так пойдем

В другие земли побираться,

И там найдется, что украсть;

Узка нам здешняя нора, – так

Мир велик, богат, Улита!

Улита

Ходить бездомными по свету?

Анбал

Везде наш дом – где хорошо.

Улита

А за отцовскою могилой присмотрит кто?

Анбал

Червь земляной,-

Надёжней стражи не найдёшь!

(со смехом)

Вот эта падаль удобряет

Твою капустку, редьку, репку

(кивает на тело князя, лежащее в огороде)

Зачем ему, скажи, могила?!

А был когда-то господином

Твои, моим и всей Руси!

Но господин теперь – Анбал!

Ты рада этому, Улита?

Улита

(печально)

Да

Под балконом появляется Кузьма Киевлянин, вытирает рукавом глаза.

Кузьма

Анбалка, враг, скинь мне ковер!

Я в храм снесу в нем господина!

Анбал

Пускай его едят собаки!

Кузьма

(в сторону)

Хитер ты, только я хитрее.

Мне б лишь хозяина отпеть.

(Анбалу слезливо)

Ох, еретик, в каких обносках

Ты к нам пришел, побитый весь!

А нынче в бархате стоишь,

А господин наш – без покрова!

Ах, изверг, ты ль не получал

От благодетеля ковров?!

Анбал швыряет ковер и мантию. Кузьма заворачивает тело князя, подбирает отрубленную руку, уносит труп в церковь. Слышны трубы. Появляются глашатаи.

1-й глашатай

Великий город наш Владимир

Скорбит об убиенном князе

И признает своим владыкой,

Владыкой всех и вся земель

Меньшого князя Михаила!!

Анбал приседает, прячась. «Свита» в испуге разбегается.

2-й глашатай

Князь Михаил готовит пир,

Начав великое княженье!

И приглашает на него

Всех боголюбовских жильцов!

Над балконным ограждением появляется голова Анбала. Из-за .лестницы выглядывает Улита.

Глашатаи уходят.

Анбал

(бодро)

Ну что ж, не век мне князем быть!

Пора на пир нам собираться.

Улита!

Улита

Здесь, я здесь, Анбал.

Мне в черном ехать

Или в красном?

Анбал

Да, оба в черном мы поедем, -

Ты безутешная вдова,

А я слуга осиротелый.

Послужим верно Михаилу.

Снимает плащ, аккуратно сворачивает.

На, спрячь, в Ростове продадим.

Сцена 5

Владимир. Пир в княжеском дворце. Хор восхваляет Богородицу. Священнослужители благословляют на княжение Владимирской иконой Михаила.

Епископ

Сам Бог примыслил, нам послав

Для славы русской и для счастья

Благословенный из родов –

Великий Мономахов род,

Где благочестие и святость

Законом были непременным.

Храни же, княже, сей закон!

Пусть чудотворная икона

Тебе осветит путь земной,

Ее любили, почитали

Родитель и покойный брат.

А расписал ее Лука,

Евангелист из Палестины.

Твой брат оклад ей заказал

И золотом не поскупился –

Пятнадцать фунтов! Жемчуга

На нем и разные каменья –

Все из сокровищниц Андрея.

Он городок свой Боголюбов

Построил гам, где кони встали,

Которые везли икону;

Их с места сдвинуть не могли.

Он брал ее с собой на брань,

Питал особую к ней веру,

Разбив болгар – магометан,

Он перед нею помолился,

Икона засияла так,

Что свет все войско озарил!

С тех пор и празднуем мы Спас.

Пусть эта дивная икона

Хранит нас на пути земном,

Поможет нам грехи увидеть

Свои и веру укрепить!

Целуй же крест!

Михаил целует крест и икону. Слуги обносят гостей.

Михаил

Пусть каждый будет наделен

Сполна вином, медами, снедью!