Текст книги "НЧЧК. (Трилогия)"
Автор книги: Людмила Астахова
Соавторы: Яна Горшкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 81 страниц) [доступный отрывок для чтения: 29 страниц]
«Да, я – зануда, – думал Эринрандир, прикрывшись щитами, и продолжая бухтеть. – Слушать все это противно и скучно, но тебе придется испить эту чашу, девочка моя маленькая. Чтобы потом, когда ты снова бросишься спасать мою никчемную, пропитанную алкоголем шкуру, и нарвешься на пулю, мне не пришлось пачкать собственными мозгами личный кабинет. Ибо я не смогу не только смотреть в глаза твоим родителям, но и жить дальше. Опять же, Желудьковская заругается. Так что лучше наберитесь терпения, леди».
* * *
Меня тошнило. Чем дальше, тем сильнее. А еще – все усиливалась головная боль, накрывая меня, словно приливной волной; в горле першило от слишком крепкой дровской сигареты, да и пронизывающий осенний ветер не способствовал улучшению самочувствия. Матушка называет это: «состояние нестояния». О, да, теперь я понимаю, что имелось в виду! Но более всего мучило меня непрекращающееся нудение и бубнение шефа. От его назидательного монолога голова уже просто раскалывалась, а я даже таблетку у медиков попросить не могла. Сама виновата. Сама дура. Балрог! Да чтобы я теперь еще хоть раз подорвалась на помощь этому… лицемеру! Ведь я же помню, отлично помню – звал! А теперь – отрицает это… Почему так? Ведь это же… нечестно!
Я бы, наверное, даже расплакалась прямо там от невыносимой боли в висках, обиды и общей вселенской несправедливости, если б злость не пересилила. Я, наивная маленькая идиотка, сломя голову кинулась на зов этого… этого! А он! Я же хотела, как лучше! Зачем он теперь – так?
Боюсь, что отзвуки этих мыслей все-таки были видны на моем хмуром лице, потому что никаких ментальных щитов я сейчас навесить не могла чисто физически. Ну и плевать! Раз ты так, то я… А! Сильмарилл тебе в руку, Наугламир на шею и семь сынов Феанора навстречу!
Мысленное изрыгание древнего проклятия, конечно, не слишком повлияло на общую паршивость настроение, однако помогло взять себя в руки. Уже кое-что… Пожалуй, я все-таки найду в себе силы, чтоб выслушать все его нотации и не вспылить, тем более, что на особенную пылкость я сейчас и не способна. Кроме того… наверное, он прав? Даже наверняка. И никто не виноват в том, что я натворила, кроме меня самой… И получается теперь, что ведьмака я пристрелила… зря? А что, именно так и получается!
Я никогда никого еще не убивала. Даже на охоте. Всегда стреляла мимо, безропотно снося насмешки братьев насчет моей меткости. А теперь… сегодня, сейчас… я замарала не руки даже, а душу, и – напрасно…
Проклятье, да лучше б меня саму!.. Я подавила дрожащий вздох, закусила губу – и продолжила механически кивать в такт его речам, не очень-то уже их слыша. В ушах все еще шумело эхо «отдачи», поэтому голос шефа доносился до меня словно сквозь вату.
* * *
Звонок Ытхана Нахыровича отвлек Эрина от скучных нотаций и поучений, адресованных мыслечтице, но совсем-совсем ненадолго. Ровно настолько, чтобы орк убедил героя дня завязать с самоотверженностью и отправиться домой – отдыхать и набираться сил.
– И дитё наше захвати. На сегодня с неё хватит впечатлений от жизни. Можешь упомянуть, что ей за Три Нитки полагается премия. Типа, утешить. Ну ты сам знаешь, как оно бывает…
Эльф знал. Очень даже хорошо. Но ради пользы дела и в чисто профилактических целях о вознаграждении за мертвого ведьмака ничего напарнице не сказал, зато почти до самого дома развивал тему об ответственности за свои поступки, написании инструкций кровью и прочих неинтересных вещах. Пока окончательно не выдохся. А Нолвэндэ подозрительно молчала.
– Нол, ты меня слушаешь?
– Слушаю, милорд, – обреченно кивнула девушка.
– Внимательно?
– Изо всех сил внимаю, милорд.
«Нет, ну какая же ты сволочь, ап-Телемнар! – мысленно ахнул Эрин. – Она же переживает из-за убийства, к тому же отдача после мыслевыжигания замучила. А я её тираню».
Обозвав себя бесчувственным болваном, он окончательно растерялся. С одной стороны, надо напомнить стажерке о правилах безопасности (никогда не повредит), а с другой стороны, девушке нужно помочь справиться с шоком.
– Нол, у тебя голова болит, да?
Мыслечтица одарила начальника таким многозначительным взглядом, что у Эрина от стыда запылали уши. Она не решилась даже таблетку у гоблинов попросить. Маскировалась, бедненькая.
– Хочешь, я тебя полечу. Я немного умею. Капельку.
– Как?
– Наложением рук, – пояснил энчечекист смущенно, и на всякий случай добавил: – На виски.
А то еще подумает что-нибудь лишнее.
– Спасибо. Не надо.
«Обиделась», – решил Эринрандир.
Уже зайдя в подъезд, он сделал еще одну попытку выполнить волю Ытхана и, что скрывать, свое желание сгладить возникшее напряжение:
– Я могу с тобой посидеть? Чаю попьем. Или пива. А?
Леди Анарилотиони заверила, что очень хочет спать и, скорее всего, сразу же примет горизонтальное положение.
Едреные пассатижи! Ну почему все так нелепо получается, когда хочешь только добра?
У милорда капитана ап-Телемнара никогда не было ответа на этот простой вопрос.
«Хотелось как лучше, а получилось как всегда» – сказал однажды великий гоблин Сизоликов, изрекая одну из самых расхожих истин Седьмой Эпохи. У дриад по этому поводу имелась очень схожая поговорка: «Хотела перекрестно опылиться, а пришлось почковаться». Орочью пословицу лучше не пересказывать, ввиду её крайней непристойности. А в общем и целом, Эринрандир снова умудрился сесть в лужу и показать себя перед напарницей бессердечным говнюком.
Впрочем, так оно и есть, честно признался он себе, перекуривая собственную неделикатность на кухне. Другой бы возрадовался, если красивая девушка, не раздумывая, бросилась на помощь, услыхав его мысленный стон. Почувствовал бы себя… скажем… польщенным. А бывший ротный разведчик отчитал, как девчонку, и теперь вот мается оттого, что закрыл глаза на её проступок. Ведь выжгла же Нолвэндэ мозги ведьмаку? Несомненно. И это определенно сильно повредило общему делу. Да, Эрин готов взять всю вину на себя, как начальник и наставник в одном лице, но… Паучий случай! Как все запущено!
Вот и скажите на милость, как жить с такими принципами и представлениями о долге служителя закона?
И во всем доме – ни капли водки. Гадство какое!
* * *
Неуклюжая попытка шефа проявить сочувствие, как я ни старалась, никакого отклика во мне не вызвала, кроме, разве что, досады. Да нет, я на него не злилась. Наоборот, мне было стыдно и неудобно не только разговаривать, но и просто находиться рядом. От этого меланхолия моя только усугублялась. Поэтому я, как могла вежливо, отклонила предложение попить чаю, и убралась в свою квартиру, как раненый зверь в нору. Мне мечталось, что вот сейчас я залезу в кресло с ногами, завернусь в плед, поставлю любимую музыку и стану курить, грея окоченевшие руки о чашку… И разберусь, наконец, в себе. И справлюсь со всем – сама.
Не вышло.
От сигарет тошнило, руки дрожали так, что горячий чай я расплескала себе на колени – и не почувствовала даже. От любимых воинственных гимнов и маршей захотелось немедленно взвыть и разбить ноут о собственную голову. Я скрючилась в кресле, обхватив себя за плечи, забыв про тлеющую в пепельнице сигарету, и тихонько раскачивалась из стороны в сторону. Не плакалось мне, ну совсем никак! Вот же подлость какая, Эру-у… почему я даже плакать не могу, а?
Лучший способ выйти из такого оцепенения – это найти кого-нибудь, кто не поколеблется отхлестать страдалицу по щекам. Пойти к соседу и попросить его дать мне в морду, что ли? Я истерично хихикнула. Вот славное зрелище было бы, наверно… Интересно, а он согласится? Ради пользы дела, а? Я хихикнула снова, испугалась звука собственного хриплого смеха – и наконец-то заплакала. По-настоящему, но тихо-тихо, без всхлипов и подвываний. Перед кем тут рисоваться, леди? На саму себя в зеркало смотреть противно…
Нет, так нельзя! Сморгнув слезы и пару раз шмыгнув носом, я вылезла из кресла и добралась до душа. Залезла под холодную воду, чтобы хоть от головной боли избавиться, раз уж не могу отрешиться от ее причин. Ну, хоть это удалось. Ура крепости и прочности эльфийского организма. Вот только холодно, Валар, как же мне холодно… Наверное, примерно так же, как убитому ведьмаку в холодильнике доктора Роина… я вздрогнула и запретила себе об этом думать. Если так пойдет и дальше, мне неупокоенные духи начнут по углам мерещиться. Уже начинают.
Зажмурившись, я постояла посреди комнаты, пытаясь придумать, как же мне согреться. Залезла в шкаф и почти сразу наткнулась на старую аркову рубашку и камуфляжные штаны Аодана. Матушка всегда очень веселится, в очередной раз обнаруживая у меня целый склад ношеных шмоток моих братьев. С точки зрения психологии это, наверно, весьма специфический признак, зато какая экономия! И что я поделаю, если в рубашке Арка мне действительно уютней и… спокойней, чем даже в любимом моем халатике? Тем более, рубашка подлиннее будет. И вообще… она мягкая, шерстяная, теплая. Вот если бы кто-то из братцев был здесь… или папа… А лучше всего – мама. Скольких убила моя мать? И кто был ее первым?Полно, да видела ли она его вообще? Разве грифонолетчицы заглядывают в глаза тем, кого бомбят?
Так вот я промучилась еще полчаса, не меньше… а потом все-таки не выдержала, достала телефон и набрала мамин номер.
– Мамуля… – сказала я в трубку и замолчала.
– Нол, что?.. – с ее голосом тоже было что-то не так.
– Мамочка… – я всхлипнула. – Я… я человека… ведьмака… застрелила. Насмерть.
– Я знаю, детка, – мама вздохнула в трубку. – Я уже знаю. Ытхан звонил. Ты там как?
– Плохо, мама.
– Знаю, – повторила она. – Это нормально, солнце мое. Это всего лишь боевой шок… Это проходит… после того, как счет перевалит за второй десяток… Вот что, девочка. Водки у тебя, конечно, нет?
– Мама!
– Ну и зря. Купи и держи в холодильнике, специально для таких вот случаев. Ты там одна сидишь?
– Ага.
– Та-ак… Понятно. А твой начальник далеко?
– Н-не знаю… Дома, наверное.
– Хорошо, – в голосе леди Аэриэн появились знакомые командные нотки. – Отлично. А теперь, Нолвэндэ, слушай меня. Сейчас ты встанешь, оденешься, пойдешь к своему шефу и передашь ему трубку.
– Мама!
– Выполняй. Я жду.
Ну, и что мне оставалось делать? Когда мама приказывает так, с ней бесполезно спорить. Я одернула рубашку, потуже подтянула ремень штанов, чтоб не свалились ненароком, сунула ноги в тапочки и пошла звонить в дверь напротив.
* * *
Постояв под душем с закрытыми глазами, чтобы не видеть себя в зеркале, а затем нырнув в уютные драные джинсы, Эрин поплелся в гостиную. Спать не хотелось, жрать тоже, выпить нечего, из чтива – только летний выпуск «Молоха Ведьм». В кои-то веки образовался абсолютно свободный вечер, а чем занять себя – непонятно. Хоть на луну вой.
И если совсем недавно Эринрандир еще питал иллюзии относительно здорового секса как неплохого времяпрепровождения для взрослого мужчины, то ныне эти опасные заблуждения развеяны, словно с белых яблонь…гм… груш дым. Для нормального восприятия легконогих и пустоголовых нимф лесов, видимо, надо родиться дроу.
Лучшее, что пришло в голову – это вытянуться на диване, установив на груди пепельницу, и курить лежа, созерцая трещинки в побелке на потолке.
А теперь, если посмотреть правде в глаза, то ничегошеньки Эринрандир ап-Телемнар не умеет делать, кроме как отлавливать всякую сволоту по подвалам, получая при этом в смазливую морду со всей иномирянской ненавистью к остроухим нелюдям. Отряхиваться, подставлять раздробленные кости под чуткие ручищи сородичей Готзиллы Шахидовны, утирать сопли, и снова лезть во всякое дерьмо, в у-магон, например, чтобы окончательно разучиться сочувствовать, ценить чью-то бескорыстную помощь…
Грустно это. Такая вот глобальная жопа в жизни у ап-Телемнара – рыцаря и орденоносца.
А водки нету. Никакой, ни холодной, ни теплой, ни из грязной мыльницы.
Тьфу…
И тут в дверь позвонили.
На пороге стояла Нолвэндэ с мобильником наперевес.
* * *
Не будь я столь поглощена собственными переживаниями, то, несомненно, потрясающую в своем богатстве и разнообразии смену выражений на светлом лике открывшего мне дверь рыцаря и милорда я бы оценила выше. А так… впрочем, у меня еще будет время посмаковать и полелеять эти воспоминания. Благо, эльфы не забывают.
– Извините, что беспокою, – хмуро пробурчала я и протянула ему трубку, – но тут моя мама. И она хочет с вами поговорить. Очень сильно.
– А… – сказал он, отступая в сторону и пропуская меня в квартиру. – Ага…
Я вновь настойчиво предложила ему телефон. Эринрандир, более не колеблясь, взял выжидающе молчащую трубку так, словно это была ядовитая змея.
– Миледи?.. – вопросительно промолвил он. – Добрый вечер, леди Аэриэн. Да. Я вас слушаю. Чем могу помочь?..
И сделал свободной рукой некий вращающий жест, приглашая меня войти. Я молча покачала головой, внимательно наблюдая за течением беседы. От моей матушки можно ожидать иногда любых неожиданностей. Дорого бы я дала за то, чтоб он догадался включить громкую связь! Но это вряд ли… Балрог! Что же она ему такое говорит, что он косится на меня так… дико?
– Да, миледи… Нет, миледи… Да-да, я понимаю… Что Вы, миледи, это, безусловно, великая честь для… и высокое доверие… Гм…
Еще один взгляд, еще более дикий, чем предыдущий.
Да что же она ему такое говорит?! Тис зеленый… что-то страшно мне…
– Вы, несомненно, правы, сударыня… Конечно. При иных обстоятельствах, сударыня, я…
Ох… а теперь еще и пятится! Так. Что. Она. Ему. Говорит. А?!
– О, да, сударыня, к сожалению… гм… хм… несколько не в форме. Безусловно, я постараюсь оправдать… Да, миледи… Разумеется. Несомненно, миледи, Вы можете полностью положиться… Приложу все силы, сударыня. Да. И вам, моя госпожа. Честь имею!
– Уф! – нажав «отбой», капитан лорд ап-Телемнар еще некоторое время смотрел в пространство прямо перед собой подозрительно сосредоточенным взглядом. Знакомое состояние. Пообщаться с блистательной Аэриэн и не испытать при этом весь спектр ощущений ударенного кувалдой по голове в переулке – это практически невозможно. Я свою маму знаю. Она такая.
– Ваша матушка, леди Анарилотиони, весьма… Короче, замечательная у тебя мама, Нол. Настоящая леди. И боевой офицер.
С этим утверждением не согласиться было невозможно. Я утвердительно кивнула и посмотрела на него, ожидая, что же последует дальше.
* * *
Распрощавшись с леди Анарилотиони, вместо того, чтобы вернуть телефон, Эрин по-хозяйски сунул его в задний карман своих джинсов.
– Пошли.
И, как ребенка, за ручку повел Нолвэндэ обратно в её квартиру, прямиком на кухню. Усадил на табурет, поставил чайник на плиту, достал заварку и вычистил переполненную пепельницу.
– Плохо?
Нолвэндэ лишь кивнула в ответ.
– Тогда будем пить чай с бальзамом, – решил эльф.
– А что вам моя мама сказала? – вяло полюбопытствовала мыслечтица.
– Ничего особенного, – буркнул он неохотно. – Она за тебя волнуется. Очень переживает. Ты же хоть и взрослая, но все равно её ребенок. Моя мама совершенно серьезно хотела со мной в армию идти. Чтобы её Эринрандирчику не было так тяжело. И пошла бы… если бы папа не уговорил её родить девочку.
Нолвэндэ понимающе усмехнулась:
– Чтобы было, чем заняться.
– Вот именно. Так и вышло.
– Значит, у вас есть младшая сестра?
– Даже две, – рассмеялся Эрин. – Мама вошла во вкус. Но я с ними почти не общался. Вживую видел три раза от силы. Зато регулярно получаю фотографии. Папа все верно придумал – получились красавицы, умницы, отличницы. А ты не привезла свои семейные фото?
Девушка метнулась в комнату за ноутбуком. И, пока заваривался чай, они вместе разглядывали семейство Анарилотиони в разных ракурсах на фоне родового поместья, внутренних интерьеров и, естественно, рядом с грифонами, верхом на грифонах, между грифонами, а так же с очаровательными пушистыми грифонятами в обнимку. Папа и мама Нолвэндэ просто обожали позировать, увешанные оружием, а братьев лукавая мыслечтица умудрялась фотографировать в самые неожиданные и неподходящие мгновения – за распитием пива, в обнимку с девушками, дурачащимися и корчащими рожи. Прекрасное достойное семейство с традициями и устоями – что еще нужно для счастья?
– У вас замечательная семья, леди. И они тобой гордятся, – заявил в итоге Эрин.
– Вами тоже гордятся.
Эльф хмыкнул, но возражать не стал.
– К счастью, их моя так называемая «слава» не зацепила никаким боком. Мама до сих пор убеждена, что я работаю в засекреченной лаборатории. Она была не в восторге от моего желания отправиться в действующую армию. Можно сказать, обиделась.
– Пограничный инцидент с Хинтаем? – понимающе спросила Нол.
– Угу. И с Пиндостаном немного.
– А кем?
– Сначала рядовым разведчиком, а потом дослужился до командира разведроты.
Серые звезды девичьих глаз разгорелись неуемным эльфийским любопытством со страшной силой. Это уже лучше, чем недавняя тоска и безразличие. Гораздо лучше.
И Эрин решил закрепить достигнутый терапевтический эффект. В принципе, байки про сержанта Драко – неуклюжего гоблина-инструктора – можно рассказывать сутками напролет. Обучая разведчиков, Драко не мог пройти по классу, не уронив на пол несколько книг и не опрокинув хотя бы один стол. А когда гоблин отправлялся в лес, то это приравнивалось к стихийному бедствию. После себя Драко оставлял просеку не хуже танка. Разговаривать тихо он не умел, дышать, кстати, тоже. А еще «разведчик всех времен и народов» страдал аллергией на сотню видов растений, комариные укусы, мёд и такую экзотику, как перхоть лошадей и сайгаков. Случайно оказываясь на лоне природы, Драко все время чесался, сморкался и кашлял. Из его рук все валилось, причем прямо в самую жирную грязь или в чьи-нибудь свежие какашки. Вся учебка потешалась над несчастным гоблином, когда он умудрился утопить дорогие часы в куче медвежьего дерьма. Это при том, что в округе жил только один мишка, и тот, случайно столкнувшись с сопящим и ругающимся Драко обделался от ужаса. Сродство его подошв со всякой гадостью потрясало воображение. Наверное, не существует в мире такого вонючего и мерзкого субстрата, в который бы не вступила нога гоблина. Экскременты всех мыслимых животных и птиц, включая дерьмо хинтайских драконов, содержимое желудков перепивших курсантов всех рас, не считая тухлых яиц, мертвечины и рыбьих кишок. Стоило в радиусе трех километров от учебки сдохнуть хоть одному сурку, как Драко непостижимым образом находил место его упокоения и наступал на смердящую тушку. И не поддаются подсчету те разы, когда доблестный инструктор проваливался в выгребные ямы. Практически каждый месяц. Но это еще полбеды! «Счастливчик» умудрился оглушительно пукнуть во время торжественного построения в честь прибытия высочайшей проверки.
Но при всем при этом гоблин Драко умел объяснить теорию так доходчиво и толково, что вник бы даже самый непроходимый тупица. Разжевывал каждую деталь, каждую мелочь, вкладывал в мозги курсантов квинтэссенцию разведывательной премудрости настолько умело, что начальство предпочитало приставить к «Счастливчику» специального поводыря и телохранителя, из особо проштрафившихся, естественно.
Такая вот противоречивая натура!
* * *
После энного количества армейских баек, поведанных Эринрандиром (а он оказался поразительно талантливым рассказчиком, честно!), я отвлеклась и взбодрилась, а от чая с парой ложечек бальзама еще и осмелела. Настолько, что рискнула робко поведать любимую мамину «историю про фуражку».
Повесть о том, как гвардии тогда еще лейтенант Аэриэн летала за генеральской фуражкой, давно уже стала у нас дома чем-то вроде семейной саги, в одном ряду с папиной байкой «про слона» и аодановской историей об упавшем в сортир пистолете. В общем, дело было так. Во время «пиндостанской операции» эвакуировали в спешке один жутко секретный штаб. Ну, вывезли всех и вся, уничтожили документы, взорвали бункер – все, как положено. Возвращается мама с патрулирования, заходит в штаб – а там паника. Забыли! При эвакуации забыли какой-то безумно важный и совершенно секретный пакет. Делать нечего, надо лететь. Вызвали добровольцев. Пообещали отпуск на неделю. Ну, мама и согласилась. Они тогда как раз с папой только-только начали встречаться, так что отпуск был бы очень кстати. Дождалась она ночи, оседлала своего Бедоносца (жутко характерная скотина) и полетела. Туда добралась нормально. К счастью, пиндостанцы еще не успели найти место расположения бункера, так что особенных проблем у мамы не возникло. Нашла забытый пакет – пузатенький кейс с кодовым замком. Приторочила она его к седлу и полетела обратно. И, в получасе полета от линии фронта, нарвалась на пиндостанский патруль. Те двое суток, что мама пряталась на болотах, пережидая облаву, по ее словам, чуть было навеки не отвратили ее от военной карьеры. Однако Валар были милостивы, и на третьи сутки Аэриэн все-таки добралась до своих. Передала пакет «растеряше» – генералу, козырнула, ухмыльнулась, выслушав, как ее назвали «гвардии капитан» – и поехала в отпуск. И никто тогда так и не узнал, что в тот момент, когда мама шла на вынужденную, в нее стреляли, и пуля разбила замочек кейса…
– И что же там было? – задал закономерный вопрос Эринрандир.
Я сделала театральную паузу и оч-чень страшные глаза:
– Фуражка!
Мы рассмеялись вместе.
– Ага, генеральская фуражка, – повторила я. – Но не только. Там за подкладкой заначка оказалась.
– А что сказал генерал? Замок-то был сломан.
– Ничего не сказал, – я пожала плечами. – Думаю, его бы тоже не похвалили, если б стало известно, за чем именно он гвардейцев-грифонолетчиков через фронт гоняет. А мама с папой в тот ее отпуск взяли и поженились.
* * *
Они пили чай с бальзамом, смеялись над рассказами друг друга, и маленькие пальчики Нолвэндэ становились все теплее и теплее. Эрин проверял, невесомо и как бы невзначай касаясь их время от времени. Еще бы неплохо попробовать губами кончик носа девушки, чтобы убедиться в его прохладности. Как говорится: «Холодный нос – здоровый пёс». К перепуганным, расстроенным и выбитым из колеи эльфийкам это тоже относится.
– Смех смехом, а мне наука Драко сильно помогла. Можно сказать, что жизнь спасла. И не единожды. Веришь, до сих пор вспоминаю «Счастливчика» добрым словом, – признался ап-Телемнар.
Нолвэндэ тяжело вздохнула.
– Вам тоже… было плохо… или на войне все по-другому?
– Везде одинаково, запомни. Ты нажимаешь курок, или ударяешь ножом, или еще как-то… и все! Ничего не вернешь и не переиграешь.
– Мне говорили, но я не верила…
– Нельзя понять, пока сам не почувствуешь, пока не услышишь предсмертного крика, – жестко сказал Эрин, сразу став предельно серьезным. – Одна… ну, в общем, коллега нашей Индульгенции, только уровнем пониже, заявила, будто впервые убила именно в нашем мире и ничего не почувствовала. В своем мире она даже рыбу никогда не ловила, даже курицу ни разу не резала. А у нас сподобилась, стало быть.
– А Вы?
– Я не поверил. Выделывалась она.
Весь личный опыт капитана ап-Телемнара убеждал его в обратном. Убить кого-то: человека, орка, вампира, оборотня, и внутри ничего не ёкнет? Брехня! Даже если подонок угрожал твоей жизни, и вообще монстр из монстров. Вот он только что жил, дышал, бил тебя по лицу, стрелял в тебя, и вдруг – нет его. Все вроде бы на месте – руки, ноги, голова, а его самого больше нет. Пустые глаза, раскрытый рот… Этого никогда не забудешь, особенно, если в первый раз. У Нолвэндэ счет открыт ведьмаком, чьим именем люди пугают своих детишек, а у Эринрандира – пиндостанским гоблином, который, промешкай эльф хоть на мгновение, без колебания перерезал бы ему горло, и что с того? Но до сих пор время от времени, особенно на какой-нибудь безумной пьянке, Эрину тяжко становится глядеть в честные глаза мрачного товарища Шрака. И тогда бывший разведчик начинает всаживать в себя стакан за стаканом до полной отключки, а приходит в себя только в мужском туалете, стоя на четвереньках над унитазом. Спросите, как он там оказывается? Товарищ Шрак приводит. Они все однажды убили впервые, и продолжают это делать до сих пор с немалым успехом. А, между прочим, никто так и не знает, кого убил мрачный гоблин – начальник внутренней безопасности управления. Может быть, это только у иномирян в душе ничего не отзывается? Или в ихнем сраном мире так принято – чтоб не ёкало.
– Я не стану уговаривать тебя забыть обо всем. Не получится. И врать, что пройдет время, и события сегодняшнего дня потускнеют, не буду даже пытаться. Говорить, мол, ты еще научишься глядеть на смерть иначе. Так и должно быть – плохо, горько и противно. Чтобы мы всегда помнили о цене, которую надо платить за возможность жить дальше, – сказал Эринрандир и подумал, что, наверное, его слова прозвучали неубедительно, но других он просто не знает.
А чтобы не ввергать девушку в новый приступ депрессии, эльф поспешил рассказать еще одну армейскую историю с «душком». О том, как во время учений двое солдат – орк и гном – не использовали свои взрывпакеты. Оно же скучно – вместе со всеми. Ушли подальше в лес и там взорвали один из трофеев. Так сказать, в индивидуальном порядке себя порадовали. А со вторым долго думали, что делать. Просто так его рвануть уже не интересно – видели. Крутили, вертели, пока гном не додумался сходить в пустую емкость «по большому», и уговорил друга последовать его примеру. На обратном пути их встретил прапорщик и, конечно же, отобрал казенное имущество. Через некоторое время на территории части раздался оглушительный взрыв. А на следующее утро весь личный состав, застыв по стойке смирно, несколько часов внимал матерному монологу полковника Глорфидиля и созерцал силуэт несчастного прапорщика на свежепобеленной стене, выполненный методом говнотрафарета.
Фекальная тематика составляет большую часть всех армейских баек, меньшая приходится на околосексуальные похождения. Так что выбирать, в общем-то, не из чего. Ну не рассказывать же молодой девушке повесть о большой гайке, которую постовой-хоббит, после многочасового исследования, решил примерить на свой детородный орган, и что из этого вышло?
Постепенно Нолвэндэ окончательно расслабилась, и хотя наверняка на душе у неё по-прежнему лежал тяжелый камень, но первый острый шок прошел. Девушка стала украдкой позёвывать, постепенно впадая в блаженное состояние полудрёмы. Самое время уложить её в постель, закутать в теплый плед и дождаться, когда дыхание станет ровным, спокойным и глубоким. От желания остаться рядом на всю ночь Эрин отказался сразу. Он не мог себе такого позволить, что бы там ни говорила леди Анарилотиони-старшая.
– Нол, тебе надо ложиться спать. Я пойду домой, – улыбнулся бывший разведчик, закончив с мытьем чашек.
– У-у-у-у… Так быстро? – немного по-детски расстроилась мыслечтица.
– Я сегодня устал. Немного, – деликатно напомнил эльф.
Девушка устыдилась своей эгоистичности:
– Ой, простите меня, милорд. Вам сегодня досталось гораздо больше.
Она довела Эрина до порога, и уже открыв замок, вдруг встала на цыпочки и чмокнула в щеку.
– Спасибо тебе… – мурлыкнула она на прощание.
* * *
Понимающий взгляд, мудрый совет и байки на грани пристойного. Честное слово, именно это мне и нужно было этим вечером, чтоб успокоиться и согреться. А еще… Сидя с ногами на диване и медленно погружаясь в ласковые объятия полусна, я смотрела на четкий профиль капитана, лорда и бывшего ротного разведчика, чуть мерцающий по контуру в приглушенном свете лампы и понимала, что если бы сейчас, вот прямо сейчас я набралась смелости и сказала ему: «Оставайтесь…», то… Я не знаю, что бы он ответил. И не узнаю, потому что – не предложу. Вовсе не потому, что это не подобает благородной деве из хорошей семьи, о, нет! Просто продолжение сейчас было бы лишним. Мне и того довольно, что он сидит рядом, и холод отступает, а тени перестают пугать. Мне… тепло и пушисто рядом с ним. Да, именно так. Тепло и пушисто. А больше пока ничего и не нужно. И, даже когда он уйдет к себе, то все равно останется рядом со мной. Отныне и навеки, да!
Ты пропала, Нолвэндэ. Теперь точно пропала. И ничегошеньки уже с этим не поделаешь. Что бы там дальше ни было, отныне судьба моя накрепко сплетена с его судьбой, а вот хорошо это или не очень, и что из этого всего выйдет…
Подождем. Посмотрим. В конце концов, зачем и куда мне торопиться?
Я проводила его до двери и, внезапно осмелев, привстала на цыпочки и поцеловала. В щеку, конечно.
А потом я пошла спать. И никакие призраки мне не снились.
* * *
Эрин дошел до своей двери и уперся в неё лицом. Да так и простоял больше часа. Внезапное озарение, посетившее разум, по силе могло сравниться с ментальным ударом, перепавшим совсем недавно ведьмаку Три Нитки. Разница в том, что яркая вспышка осознания не выжгла изнутри нейроны, а больно было примерно так же. Невинный девичий поцелуй оказался последним кусочком в сложном паззле последних дней. Все эти поглаживания коленок, гормональные бури и безумные мысли всего лишь звенья одной цепи, ведущей к окончательному пониманию простой и незамысловатой мысли – это Любовь. Да, именно с большой буквы. Был бы внутренний голос, так настоятельно рекомендуемый к разведению Мэйной в методичке для сьючек, он бы ехидно заявил: «Ты влюбился, ап-Телемнар! Влюбился окончательно и бесповоротно! Поздравляю!»
А в отсутствии оного, Эрин просто сказал сам себе:
– Ты влип!
И тут не помогут ни дриады, ни наяды, бессильна магия товарища Шрака, бесполезны попытки сбежать. Во-первых, Ытхан никуда не отпустит, а во-вторых, от себя не сбежишь. Поздно кричать «Прочь из моей головы!». Есть данность – он любит Нолвэндэ, и будет любить до тех пор, пока будет жить и дышать.
Вот только незакрытым остается один вопрос: а нужна ли Нолвэндэ вечная любовь трудоголика-энчечекиста, неудачника, параноика, уже женатого на своей безумной, тяжелой и одновременно интересной работе, а так же состоящего во внебрачной связи с леди-водкой и всеми её «младшими сестрами и братьями» во градусе?
