Текст книги "Оперативный резерв"

Автор книги: Людмила Макарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Вот тебе и неинициированная Темная, которая в Башкирию переехала.

– Тихо! – рявкнул Никита. – Тихо. Ты сказал, был еще Темный маг. Что он с тебя снял?

– Да не с меня. Тут у Ручейника колдовское место было, потаенное. Я его чуял. А два года назад Темный пришел. Ну, такой же, как ты, только…

– Нет. Не такой же, – перебил Никита.

– Ну да, тот, кажись, посильнее тебя будет и постарше, – согласился Захар. – Он колдовство-то и снял.

Вот оно! Наконец-то. Не зря Никита, прикусив от нетерпения губу, слушал всю эту дремучую галиматью. Не бывают случайными такие встречи!

– А почему Темный Иной тебя не заметил? – подозрительно спросил Сурнин, боясь спугнуть удачу.

– А я ему на глаза не показывался и за тем, что он делал, не подглядывал, в лесу отсиживался. Через неделю только туда наведался и сразу понял – забрал он схрон.

Никита вскочил с ящика.

– Место покажешь?

– Нет! – отчаянно замотал головой бомж и испуганно вжался в стену, возле которой сидел. – Не пойду я туда больше!

– Темного не бойся, – усмехнулся Никита. – Он тебя в обиду не даст.

– А он-то при чем? Я ведь с тобой говорю, а ты меня убивать не собираешься, даром что Светлый. Тебе одно интересно: правду я сказал или нет. Да помню ли, где схрон лежал… – сказал Захар. – Скоро опять перекидываться, а наверху – народу полно. Пора мне, дозорный.

Никита уже шевельнул губами, чтобы произнести заклинание, и остановился. Он посмотрел, как бомж, кряхтя, поднимается с пола, сикось-накось наматывает замусоленный шарф…

– Мясо, водка и допрос в офисе Ночного Дозора Москвы, – предложил Сурнин. – Признаешься в том, скольких загрыз без лицензии, – тебя развоплотят. Ты нужен мне как свидетель. Ничего сверх сказанного – клянусь Светом! – сказал он, подошел и раскрыл ладонь, на которой разгорелся лепесток белого пламени.

Бывали в истории договоры между Иными, но чтоб такие!

Захар Варфоломеевич подумал, приосанился, стыдливо вытер руку о свое тряпье и протянул Сурнину. Когда изъеденные коростами пальцы окутала Тьма – он страшно удивился. И во время рукопожатия смотрел на переплетавшиеся символы Великих Сил как на откровение.

«Двадцать первый век на дворе? – мысленно спросил Никита у бесхитростного таксиста, что вез его с вокзала. – Колдовские схроны, дикие оборотни и всеобщая истерия? Ну-ну».

– Надевай!

Он бросил Захару подаренный Басоргиным ошейник. Оборотень, конечно, выглядел больным и несчастным. Но у Никиты не возникло никакого желания проверять в жарком поединке, так ли это на самом деле. Захар обиженно засопел, надел ошейник, честно повторил за магом: «Не в моей власти напасть на тебя и тех, кто рядом с тобой» – и безоговорочно поплелся к выходу.

Мясо, пачку папирос и водку Сурнин беспардонно стащил по пути в каком-то продуктовом подвале, закрытом на ночь. Сунулся было в рюкзак за деньгами, но передумал. Налички у него оставалось не так уж много. Ничего. Светлый и честный – не совсем одно и то же, особенно когда дело касается Дозоров. Он навалил во второй пакет смерзшихся куриных окорочков, распотрошил пачку влажных салфеток, вытер руки и вышел на улицу не через Сумрак, а выбив ногой дверь. Магии в этом действе было так мало, что не просчитать. Вполне сойдет за банальное ограбление. Тем более тетка из круглосуточного ларька бомжей собственными глазами видела.

Захара, подхватившего пакеты с добычей, затрясло от одного запаха. Рваные лепестки и темные пятна его ауры захлестывало пульсирующее желто-багровое пламя, то опадая, то вспыхивая с новой силой. Руны на ошейнике проступили снежным узором.

Сурнин благоразумно пропустил оборотня вперед и зашагал следом. Они перелезли через железнодорожные пути, поросшие жухлой от заморозков травой, обошли гаражи, по щиколотку утопая в осенней распутице, и остановились на краю небольшого овражка недалеко от железнодорожной насыпи.

– Ну вот, пришли, – сказал Захар и поставил драгоценную ношу на землю.

Никита недоуменно осмотрелся. Овраг был завален мусором, который сюда сбрасывали владельцы гаражей. Оборотень прерывисто дышал, роясь в тяжелых пакетах с гостинцами.

– И куда это мы пришли, Темный?

– Я тебя привел, – прохрипел Захар. – Ищи, чего хотел.

Никита побродил по краю оврага, посмотрел через Сумрак – ничего. Спустился вниз – помойка помойкой, полные ботинки дерьма. Он поднял голову: а не пытается ли Захар Варфоломеевич его перехитрить, не поверив в силу тонкого ошейника? Не похоже. Оборотень не смотрел в его сторону. Он торопливо хлестал водку из горла, курил и сипло кашлял. Пакеты он разорвал и любовно разложил в грязи их содержимое. Видно, не хуже Светлого Иного, уловившего растущее напряжение ауры, чувствовал приближение трансформации. Снежные руны на ошейнике разгорелись, сплелись в узор, и на шее бомжа мерцало молочно-белое ожерелье.

Никита ухватился за чахлую осинку, встал на старую автомобильную покрышку и вытянул шею, всматриваясь то ли в ночь, то ли в тень… Наконец он заметил внизу подозрительную воронку, не заваленную мусором, и почувствовал в Сумраке странный перепад глубины, словно взгляд провалился на следующий слой и вернулся обратно. Голова слегка закружилась, он отступил назад, как от края пропасти, нога соскользнула с покрышки, Никита оступился и чуть не упал, в последний момент ухватившись за ветки и ободрав ладонь о сучок. С закачавшейся осины посыпались за шиворот мокрые листья.

Он посмотрел еще раз, ничего не увидел, плюнул вниз, отряхнулся и обессиленно опустился на влажную покрышку. Да, он нашел тающие, едва заметные следы какого-то мощного энергетического всплеска, но это ни на шаг не приблизило его к разгадке.

Зачем Темному Иному снимать таинственное проклятие? Судя по тому, что творилось с городом, оно прекрасно работало по всей округе, на многие десятки, если не сотни километров вокруг. И никто его не замечал. Сам Никита дважды приезжал в родной город, уже будучи инициированным Светлым Иным.

На первом курсе он поддался на мамины уговоры, отмечал дома Новый год и успешно сданную сессию. Допустим, в первый раз неопытный волшебник мог не заметить ничего необычного, он только начинал учиться магии, не видел дальше своего носа и восторженно трепетал от одного слова «файербол».

Затем судьба Иного развела его с родителями, кровные узы не устояли, и Никита встречался с отцом и матерью изредка, когда они приезжали к нему в гости в Москву.

Но пять лет назад на похороны отца Никита вернулся в родной город с опытом работы в Ночном Дозоре за плечами. Пусть он не хотел больше ничего слышать о борьбе Света и Тьмы, о добре и зле, о людях и Иных, выбрал человеческую жизнь… Но воронку проклятия, проглотившую весь Предуральск с пригородами, Никита просто не мог не заметить! И почему он вбил себе в голову, что это именно проклятие?

Иные, пусть и с очень слабыми способностями, сбежали отсюда только в конце девяностых, исключительно по экономическим соображениям. Маги региональных Дозоров тоже не замечали ничего подозрительного. Получается, таинственное нечто било из непознанных глубин Сумрака прицельно по людям? «Ага. И по незарегистрированным оборотням, – прошептал Никита замерзшими губами, – как же!»

Люди начисто лишены магии, но они способны улавливать отголоски ее воздействия. Они никогда не селятся в гиблых местах, обходят их стороной, а тут еще задолго до строительства завода они спокойно и размеренно жили в деревнях и поселках. Предуральск получил статус города только в сороковых годах прошлого века.

– Спокойно и размеренно, – повторил Никита вслух.

Слишком размеренно, заторможенно… Это похоже… похоже на… «Фриз»!

Никита вскочил на ноги. Как ему сразу в голову не пришло задуматься о темпоральных заклятиях?! Поверил в расхожий миф о провинциальной неторопливости! Все сходится. Заторможенный город, сонные деревеньки, в которых время словно остановилось, оборотень, на десятилетия застывший в человеческом обличье, и мартеновские печи «Предуралстали» – источник неугасимого огня, энергии, способной противостоять большинству заклинаний!

Первая волна возбуждения схлынула, и Никита с сомнением покачал головой. Идея ему по-прежнему нравилась, но чем дальше он размышлял, тем больше сомневался.

Получалось, что Предуральск случайно попал под фоновое воздействие тщательно скрытого от глаз заклятия. Но чтобы «фриз» продержался так долго, над ним должны были потрудиться Иные очень высокого уровня Силы. Кому из них и зачем могло прийти в голову замораживать многие километры глухих лесов с разбросанными по ним деревеньками в те времена, когда тут и города-то не было как такового?

И еще Темный маг, о котором говорит Захар. Что это за странный акт человеколюбия со стороны Темных сил? С чего это они вдруг развеяли заклинание, которое, по сути, никому не причиняло ни вреда, ни пользы? Люди его практически не замечали, кому не нравилось – тот уезжал, кого устраивало – всю жизнь жил и в ус не дул. Никаких великих бедствий здесь никогда не случалось. Да и сейчас ничего не изменилось.

Допустим, темпоральное заклятие каким-то образом нейтрализовали. Город ожил, люди взбудоражены, но это всего лишь синдром отмены, он пройдет с течением времени.

Никита снова взглянул на оборотня, который непростительно долго оставался без внимания у него за спиной. Тот мирно сидел на земле и стаскивал обувь. Похоже, здесь одному Захару, намертво сросшемуся с человеческой оболочкой, пришлось несладко. И вот что странно. Всю жизнь он инстинктивно терся около этого оврага, не пошел работать на завод, как-то ухитрился избежать мобилизации в Отечественную, не поехал учиться, жил в соседнем Ручейнике, пока дом не пропил. А сегодня ночью откровенно боялся идти сюда снова. Сурнин еле-еле сманил его с помощью водки, загадочного ритуала и обещанного упокоения. Последнее, кстати, довольно сомнительно. Неизвестно, что решит руководство Ночного Дозора. «С такими клятвами не развоплотиться бы мне раньше тебя», – пробормотал Никита. Грязный и дрожащий, он вылез наверх.

– Захар! Кого или что ты здесь видел?

– Никого, – пролаял тот, рывками стаскивая шарф.

– Темный маг о тебе не знал! Кого ты видел?!

Оборотень, точно школьник, испугавшийся, что его вызовут к доске, низко наклонил голову и принялся сосредоточенно расстегивать заскорузлыми пальцами единственную пуговицу, оставшуюся на одежде. Штаны с него уже свалились, стоптанные боты стояли в сторонке.

– Говори, сволочь! – заорал Сурнин. – А не то я тебе вечную жизнь у начальства выхлопочу – вообще никогда не подохнешь!

– Мы тогда пришли с Толяном барахла к холодам нарыть. – Захар сбросил замызганный балахон, не то хрюкнул, не то коротко зарычал и поднял глаза, в которых играли багровые отблески.

– Кто такой Толян?

– Да местный он, зэк бывший, его тут все побаивались, а мне чего…

Никита невольно отвел взгляд от давно не мытого тела, покрытого рубцами и струпьями.

– Толян, значит, туда спустился, а вышел не он. Посмотрел так, что у меня душа в пятки. Да и пошел прочь.

Захар, указывая направление, махнул в сторону леса кистью левой руки, на которой прорезались изогнутые когти, глухо взвыл и свалился Сурнину под ноги – тот едва успел отскочить.

Перекидывался Захар Варфоломеевич неумело, мучительно долго и страшно. Зубастая пасть со стоном открывалась и закрывалась, словно ему не хватало воздуха. Кости и когти оборотня рвали человеческую кожу. Тело выгибалось дугой, скрючивалось и билось в судорогах. Хвост из окровавленных позвонков, удлиняясь, отчаянно молотил по земле. Никита на несколько минут забыл о небывалых темпоральных заклятиях, линиях реальности и прочих высоких материях. Он не выдержал и отвернулся. И только когда трансформация завершилась и оборотень затих, Никита осторожно приблизился.

Темный зверь, обессиленно лежавший на земле, являл собой нечто среднее между огромным медведем и исчезнувшим талацином, знакомым по фотографиям в журнале «Вокруг света». Вытянутая пасть распахивалась, наверное, на все сто восемьдесят градусов, так что челюсти вытягивались в прямую линию. По спине и задним лапам сбегали темно-бурые полосы.

Желтые глаза открылись и, не мигая, уставились на дозорного. Мощные лапы заскребли землю, зверь вскочил и недружелюбно ощерился, хищно прижав стоячие полукруглые уши. Дышал он с присвистом, поджимал хвост, покачивался и переминался, словно центр тяжести гулял у него по всему хребту. С высунутого языка текла густая слюна. Короткая песочно-коричневая шерсть свалялась, а на передних лапах, словно зараженных лишаем, просвечивали участки человеческой кожи. Зверюге было нехорошо. Сурнин отпустил колдовской жезл, который сжимал в кармане.

– Не… могу… так, – пролаял Захар, обдав Никиту перегаром, припал к земле и пополз к замороженному магазинному мясу и вожделенным окорочкам – закусывать. Больше сейчас от него ничего было не добиться. Никита тихо выругался. Ментальная атака? Ну да. Вы когда-нибудь пробовали залезть в голову к оборотню, дорвавшемуся до мяса?.. И как там обстоят дела с систематизированной информацией?

Конечно, Сурнин попытался выбить из Захара образ того самого Толяна, который его так напугал. О слепках ауры и речи не шло. Но когда последняя говяжья кость, аппетитно хрустнув, исчезла в необъятной пасти, в те несколько секунд, которые оборотень переваривал то, что проглотил, и осознавал, что ему мало мяса, Никита продрался через дремучее Темное сознание, выдернул оттуда каких-то обглоданных бродячих собак, распотрошенных кур, смазанный образ бомжа и потаенный ужас самого Захара.

Далось это Светлому Иному нелегко. На миг он ощутил неутоленный животный голод, багровое пламя охоты в ауре и дразнящую близость города, набитого теплыми телами. Он проглотил слюну и с трудом разогнал муть, поплывшую перед глазами после ментальной атаки, спрессованной в несколько секунд.

– Стоять! – хрипло рявкнул Сурнин и на всякий случай схватил зверюгу за ошейник. – Даже не смотри на город!

Оборотень яростно дернул башкой, взвыл и отскочил в сторону, едва не оторвав дозорному руку. Свет и Тьма! Зря Сурнин не накормил его до отвала на какой-нибудь ферме. Эту дьявольскую тварь нельзя просто угостить.

Не выпуская горящего белым светом ошейника и не сводя глаз с окрепшего оборотня, Сурнин повел свободной рукой в воздухе, подтянул рюкзак, тот взлетел и упал на плечо. Вторым заклинанием он отправил в овраг тряпье Захара и пустую бутылку. Сегодняшняя ночь била все рекорды по применению бытовой магии. Затем он выцарапал телефон из внутреннего кармана ветровки и начал набирать Басоргина. Связь была отвратительной. На дисплее еле-еле горела одна палочка антенны. Оборотень во всю ширь распахнул пасть, лязгнул челюстями, выгнул спину и отряхнулся. Никита вцепился в него обеими руками, повис на ошейнике, как тряпичная кукла, мобильник полетел в грязь, а самого Никиту протащило по земле несколько метров, прежде чем оборотень рявкнул, вздыбил шерсть на загривке и остановился, недовольно заворчав.

– С-скотина! – прошипел Никита, ткнув успокоившуюся тварь кулаком в бок. – Теперь переться с тобой пешком через лес, пока обратно не перекинешься.

Кажется, Захар себя наконец осознал. Он вывернул шею, посмотрел на Светлого дозорного желтыми глазищами и, опустив голову, потащил его к тому месту, где шлепнулся в грязь телефон.

– Да чего уж теперь, – буркнул Сурнин, и в это время Сумрак позвал его голосом Басоргина.

«Никита, звонок прошел, мы тебя засекли, оставайся на месте».

«Что случилось?!»

«Дневной Дозор срочно направляет в Предуральск целую команду. Вы не должны встретиться».

«Да, я понял».

Если Дневной Дозор найдет повод, чтобы выпотрошить его сознание так, как он только что проделал это с оборотнем… Но Захар не умел закрываться, не знал, что происходит, и перенес процедуру почти безболезненно. Никите в аналогичной ситуации голову сломают. Или найдут сотню веских доводов, чтобы заставить его раскрыться самому.

«Офис открыт. Прямой портал видишь?»

Перед ним замерцала белая искра.

«Вижу. Оборотень пролезет? Со мной свидетель. Его нельзя им оставлять!»

Короткая пауза. Смазанное сумеречное эхо, в котором никогда не разобрать чужих слов и голосов.

«Да! Можно с Темным. Портал ведет на нижний этаж, там вас встретят», – подчеркнул Басоргин, и Сумрак умолк.

Никита осторожно отпустил ошейник. Оборотень не шелохнулся. Он зачарованно смотрел, как в темноте разворачивалась тонкая прямоугольная рамка, затянутая призрачной вуалью. Кажется, он был в восторге от тех чудес, что творились вокруг. Его никто не учил бояться Света, и, чувствуя его чужеродную природу, он только раздувал ноздри и настороженно облизывался.

Сурнин подхватил телефон из лужи и запихнул в карман. Портал замерцал.

– Прыгай – закроется! – припугнул Никита. – Пошел!

Зверь привстал на задних лапах и как-то не по-собачьи, не по-волчьи, а скорее кенгуриным прыжком сиганул в мерцающий провал. Точно в его предках хаживали сумчатые волки с далекой Тасмании. Никита коротко вздохнул и шагнул за ним в молочный туман. Он ощутил легкое потряхивание – как в самолете, попавшем в зону турбулентности. На мгновение перед глазами промелькнул сужающийся белый коридор, где-то впереди дико взвыл оборотень, которого закрутила тугая спираль. А еще через миг нечеловеческий вопль захлебнулся, молочно-белый туман брызнул алым бисером, и Никита, кувыркнувшись, полетел вниз с высоты третьего этажа… Нет! Вверх, с глубины третьего этажа… Прежде чем потерять сознание, он несколько раз перевернулся в зыбком тумане, ударился и проехался по земле, обдирая кожу на щеке.

Небо было светлым, далеким и холодным до слез в глазах. Его розовеющий край загораживал сползший с крыши обглоданный лист шифера, каким-то чудом не рухнувший вниз. И где-то за шифером, словно издеваясь, медленно гасла белая искорка закрывающегося портала. Никита охнул, перевернулся на спину и жадно хватанул воздух открытым ртом – как будто не дышал все это время до рассвета.

– Эй… кто-нибудь…

Оказывается, это больно. И дышать, и рот открывать, и шевелиться, и даже моргать левым глазом. Он медленно поднял руку и провел тыльной стороной ладони по щеке. Липко. Значит, и в самом деле пробороздил мордой. А левая рука, кажется, сломана. Нет, не рука – ключица. Под курткой что-то хрустит и нехорошо выпирает…

Никита завозился, уперся правой рукой в землю, сел, окинул взглядом полуразрушенные избы с выбитыми окнами, почерневшие срубы с провалившимися крышами, поросшую подлеском грунтовую дорогу и недоверчиво качнул головой. Заброшенный хутор мало походил на здание Ночного Дозора города Москвы.

Несколько минут ушло на то, чтобы подняться на ноги и пересечь двор, огороженный полусгнившим забором. То ли в самом деле хутор, то ли какое-то бывшее охотхозяйство. Возле забора валялся его рюкзак. А рядом, пуская кровавые пузыри, издыхал искалеченный оборотень.

– Толян, – прошамкал Захар, еле ворочая непослушным звериным языком и вздрагивая на каждом слове. – В нем… морок из схрона… он убийца… я чуял… Темный взял не все… Кого загрыз… не вернешь… Отпусти-и…

Кажется, Захар был уверен, что его допрашивают в офисе Ночного Дозора с применением спецсредств, достойных фашистского концлагеря.

Что ж ты о нас так плохо думаешь, Темный Иной Захар Варфоломеевич!

– Отпускаю, – негромко сказал Никита, подыграв Захару, и прикусил губу.

Оборотень шумно вздохнул, закинул голову и затих, по-собачьи вытянув могучие лапы. Он получил все, о чем мечтал: мясо, водку и смерть. Сурнин, не желая того, сдержал клятву. Боль пульсировала в теле, пробиваясь через тонкую ткань заклинаний. На душе было гадостно.

Кто провешивал им Прямой портал? Басоргин? И с кем это он, интересно, советовался… Ясно, что не с Сашей Спешиловым. Не рассчитали. Не получилось у них, у Высших Светлых магов и Великих волшебниц. Бывает. Порталы сплошь и рядом рвутся, когда по следу идет Дневной Дозор.

– Плохо быть пешкой, да, Захар Варфоломеевич? – прошептал Сурнин; прихрамывая, отошел от трупа оборотня, присел на замшелое бревно, медленно оттянул вниз молнию и потрогал торчащие под курткой обломки ключицы. Осколок кости порвал кожу, и по рубашке растекалось липкое теплое пятно. Заклятие «Авиценна» не работало, а едва тлело на кончиках пальцев, когда Никита прикоснулся к больному месту.

Что-то не так. Уж слишком изощренно его бросили. И если его действительно отдали Темным, как разменную монету, то где они? Никита прикрыл глаза и не нашел привычную тень от ресниц. Попробовал еще раз – ничего.

Вот этого быть не могло. Люди предавали, Светлые Иные приносили жертвы великим идеалам, Темные – извращенной свободе, но Сумрак един для всех, это магия в чистом виде, она не способна на предательство. И оборотень только что угостил его кровью!

Никита вскочил, охнул, придержал здоровой рукой больную и вышел на середину двора.

Словно ему первый раз предстояло войти в Сумрак, он встал спиной к показавшемуся из-за леса солнцу.

Он не увидел свою тень.

Мороз продрал его до костей. Он отчаянно рванулся в иную реальность «на рефлексах», очертя голову, полагаясь только на ощущения, а не поднимая с земли мутный силуэт, как новичок на занятиях.

Что-то поддалось, изменилось. На бестеневом дворе проявились пучки ломкой белесой травы с перепутанными тонкими стеблями. Какой-то мумифицированный призрак синего мха, взросший на спекшейся земле, наглухо склеившей глубокие сумеречные слои. Картинка медленно развеивалась, и через несколько минут Никита без всяких усилий оказался в привычном мире. Сумрак стаял, точно снег весной, и Сурнин ощутил пронзительное, выматывающее душу одиночество, не имевшее ничего общего с одиночеством людей и с одиночеством Иных. И понял, что надо уходить. Немедленно. Пока сам не превратился в мумифицированный памятник этому странному месту.

Разрыв портала – это, оказывается, страшное оружие. Пусть Темные идут сюда, если хотят! Пусть наслаждаются этим сумеречным постапокалипсисом и до изнеможения бьются в склеенные слои, утратившие глубину и Силу.

Никита подавил подступавший приступ паники, вытащил магический жезл, подаренный Басоргиным, и направил на тело оборотня. Колдовского пламени, которое в умелых руках могло уничтожить нескольких боевых магов, обратив их защиту в пепел, едва хватило, чтобы сжечь один труп до золы.

Никита подхватил рюкзак здоровой рукой, оглянулся на осевшие черные избы, похоронившие под собой семь слоев Сумрака, и побрел туда, где погасла над заброшенной дорогой искра порвавшегося портала. Ему несказанно повезло. Плохая дорога – это все же дорога. Продираться через лес у него сил не осталось.

Медицинская магия заработала, стоило отойти от хутора. Боль в теле утихла, слабость отступила, Сумрак незримо сопровождал его, как и прежде, но Никиту не покидало ощущение, что обе реальности сговорились свести его с ума. Просека еле-еле угадывалась в густом подлеске, линии вероятности спутались в клубок.

О том, что забыл заговорить мобильный телефон, Никита вспомнил, когда вышел в осенние поля, расчерченные дорогами, остановился на обочине и достал его правой рукой из левого кармана… Дохлый номер. Мобильник он угробил.

Ох, какой его одолел соблазн присесть на обочину и на минуточку закрыть глаза! Последним усилием Никита развернул проезжавшую мимо «ниву шевроле», по самые стекла забрызганную грязью. Плюхнувшись на переднее сиденье рядом с водителем, он так рявкнул краснорожему толстому дядьке: «В город!», что бедолага болезненно дернулся, попав под действие заклинания, мотнул головой и безропотно уронил ногу на педаль.

Обливаясь и обжигаясь, Никита выхлебал его термос с кофе, наконец согрелся, перестал трястись, как оборотень при виде мяса, и материться на каждом ухабе.

– Слышь, мужик, а город-то какой? – спросил он в духе почившего Захара Варфоломеевича и зажал термос между колен, завинчивая крышку. Пальцы левой руки онемели и почти не слушались, хотя багровая гематома в месте перелома опала и рассасывалась на глазах.

– Владимир, – откликнулся водитель, выруливая на асфальт.

– Недолет, – усмехнулся Никита. – Давай мобильник и гони туда… Нет. Лучше сразу на федеральную трассу!

Теперь у него под рукой был чужой телефон, а при желании – сумеречный канал связи, но Никита медлил, тратя последние силы на хитроумное сплетение двух «сфер»: отрицания и невнимания, рассчитанное на Иных.

Что происходит с Ночным Дозором? Басоргин отправил Никиту Сурнина в Предуральск без напарника. Допустим, чтобы никто не спугнул тонкую упрямую ниточку реальности, не вплетенную в паучий узор. А может быть, чтобы Никита, сунувший нос не в свое дело, гарантированно не вернулся в Москву в ближайшее время? Теоретически возможно. Кто-то из Высших Светлых вроде бы тоже хотел помочь, Силы в портал накачал, чтоб на двоих хватило…

Что такое портал, Никита помнил из ознакомительного курса «Теоретические предпосылки работы Высшего мага с пространством и временем». Курс был коротким и сводился к единственному постулату: они могут, а вы вряд ли. В теории Сурнин должен был ощутить движение, немного потеряться во времени и выйти в нужной точке.

Светлые Иные, провешивающие портал, теоретически вполне могли не учесть одну маленькую деталь. Например, влияние не совсем обычного оборотня на его эфемерную ткань. Ведь портал тянулся на тысячи миль, искажая пространство и время реального мира.

А теперь задачка посложнее. Могли они, наоборот, слишком хорошо все просчитать, услышав о свидетеле?

Сурнин вздохнул и несколько минут тупо считал столбы, мелькавшие за окном машины. Как говорится, человеку верь наполовину, Светлому на четверть, Темному… Ну, тут все ясно. Самое правильное, конечно, сейчас было бы позвонить Пресветлому Борису Игнатьевичу, выложить все как есть и дождаться волевого решения мага вне категорий, возглавлявшего Ночной Дозор столицы. Каким бы оно ни было, оно было бы окончательным. Но Никита не мог связаться с шефом Ночного Дозора ни по телефону, которого не знал, ни даже через Сумрак – это запредельный уровень. Тогда кому звонить? Саньку можно, но с ним Никите сейчас не справиться. А он молод и потому неподкупен, как Инквизитор, – будет биться за Свет, с кем прикажут и до смерти.

Никита прикрыл глаза, сосредоточился. Внешность обманчива, яркая внешность обманчива вдвойне – за ней часто скрывается слабость. У Маруси пятый уровень дотянут…

«Диана», – тихо позвал Сурнин.

Охотница откликнулась сразу и мгновенно его вычислила, несмотря на мимолетную встречу. Он не прогадал. Ах, Басоргин, старый хитрец! Это она семь лет вместе с Марией в Ночном Дозоре. А сколько работала по области в одиночку или с другим напарником – это отдельная тема для разговора.

«Да, Никита?»

Долго не помолчишь – Сила утекала в Сумрак.

«Ты смотрела “Матрицу”?»

«Я давно не хожу в кино… Оно стало слишком пестрым и вычурным. Последнее, что я смотрела, – это “Римские каникулы”. Ах, Грегори Пек! Если бы я родилась чуточку раньше…»

«Диана!»

«Что случилось, Никита? Нужна помощь?»

«Встреть меня за три километра до МКАДа, надо поговорить».

«Никита, а ты всегда такой странный?»

Сурнин вспомнил ее прическу и цветные кеды под юбкой.

«Все вокруг не то, чем кажется», – усмехнулся он.

Короткая, очень короткая пауза.

«Хорошо, я буду».

Вблизи Владимира он поменял машину на «порше» с молодым и абсолютно безбашенным парнем за рулем. Трасса «Волга» легла под колеса, дождь брызнул в лобовое стекло, Никита, кажется, только откинул назад сиденье и закрыл глаза, а водитель уже резко затормозил и с ненатуральным энтузиазмом объявил прямо в ухо:

– Три километра до МКАДа. Приехали.

Никита провел рукой по волосам и всмотрелся в пелену дождя. Диана ждала его на обочине. Поверх нелепых одежд она напялила прозрачный полиэтиленовый дождевик розового цвета и казалась инопланетянкой, высматривающей на трассе НЛО, от которого отстала, заплутав в незнакомом мире. И разумеется, в двадцати метрах позади нее стоял монструозный мотоцикл. Маруся пыталась курить, отвернувшись от дождя. «Ох уж мне эта женская дружба, где нет секретов от подружки!» – подумал Никита, вылезая из машины.

– Спасибо, что приехала, Диана, – сказал Сурнин.

– Не за что. – Она как-то странно на него посмотрела. – Мне только что позвонил Эдуард Карлович и сказал срочно доставить тебя в офис. Он просил передать, что, пока ты спал, сим-карту в твоем телефоне заменили, и независимо от того, работает аппарат или нет, аналитики поймали сигнал.

– Вот как. А что еще он мне передавал?

– Ничего. Попросил помочь и прикрыть в случае необходимости. – Она окинула его взглядом и нагнулась к водителю «порше», стоявшего с открытой дверью. – Тебе надо на Сокол, – мурлыкнула Диана, парень за рулем энергично кивнул и потянулся к навигатору. – Поедешь в машине, Никита, ты ужасно выглядишь и плохо пахнешь.

– Всю ночь по помойкам мотался, – усмехнулся Сурнин и собрался сесть обратно.

– Подожди!

Диана сморщила носик, сняла капюшон, расстегнула верхнюю пуговицу дождевика и жестом фокусника вытянула из-за пазухи гирлянду шелковых платочков, которая распалась в ее руках. Два платка она бесцеремонно засунула ему в карман куртки:

– Ты же не можешь появиться в конторе в таком виде! Умоешься и почистишь одежду.

Это было сказано таким безапелляционным тоном, что Никита и спорить не стал.

Третий платок волшебница растянула в голубую шелковую ленту и накинула ему на плечо. Стремительно приблизившись, почти обняв Никиту, она пропустила ее через грудь и спину и ловко подвязала больную руку. В плече что-то противно захрустело, от самой шеи до кончиков пальцев пронеслась волна мурашек.

Сурнин вздрогнул и невольно попятился.

– Все мальчишки почему-то думают, что, кроме «Авиценны» и «Кровавой Мэри», на свете не существует медицинских заклинаний, – сказала Диана, посмотрев куда-то мимо Никиты. – И боятся совсем не того, чего следовало бы. Такие дураки, правда?

Она развернулась и пошла к басовито заревевшему мотоциклу, шлепая по лужам резиновыми сапожками в цветочек. Никита попробовал шевельнуть плечом – не тут-то было. Его намертво сковало голубым шелком в каком-то жутко неудобном вздернутом положении.

– Э-э… Спасибо, – неуверенно сказал Никита и плюхнулся на сиденье. Машина рванула с места, и в зеркале заднего вида, разогнав влажный туман, возник огромный черный мотоцикл.

«Если никому не верить – зачем все это? – подумал Никита, Дианиным платком стирая с лица запекшуюся кровь и грязь. – Я опять подхожу к Дозорам с человеческими мерками? Убого получается и Темно».

Стр: