Текст книги "Легко так в жизни разминуться.(Зигзаги судьбы) (СИ)"

Автор книги: Людмила Кантемирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Она усомнилась в выгодности покупки аксессуаров, в частности сумок, в Киевской фирме, но Зорькин, виртуозно оперируя цифрами, доказал ей и всем собравшимся обратное.

Кира скорбно вздохнула, и больше не возражала.

Зашелестели бумаги, заскрипели ручки, усердно выводя подписи.

Звон бокалов, брызги шампанского, любезные слова и даже поцелуи, и…

И на этом все должно было закончиться, но раздался голос Жданова.

– Минуту внимания, дамы и господа! – по залу пролетел недовольный гул. У каждого были причины поторопиться покинуть мероприятие.

– Я не задержу вас надолго, я только должен сделать заявление.

Шум продолжался – отодвигали стулья, переговаривались, и Катя как всегда пришла ему на помощь.

– Пожалуйста, не расходитесь! Давайте выслушаем Андрея Павловича!

В наступившей тишине она обратилась к Жданову:

– Говорите, Андрей Павлович, мы Вас внимательно слушаем.

Жданов колебался долю секунды, может даже хотел отступить от задуманного, не озвучивать свое решение, но после действий Катерины молчать было уже неприлично – назвался груздем, так полезай в кузов!

– Поскольку здесь собралось все руководство «Зималетто», я хочу сообщить, что я ухожу из компании. В Киеве мне сделали выгодное предложение, предлагают возглавить основное производство. Я не решился сразу, все-таки «Зималетто» мне очень дорого. Теперь же вижу, что это будет единственно правильное решение.

– Но почему, Андрюша?– Маргарита первой задала этот вопрос, бывший у всех на устах.

– Компания в надежных руках, работает слаженно, все на своих местах. Я здесь просто лишний. Я не вижу перспективы для себя.

– Ты едешь к Надежде? – Кира не скрывала злорадства, с усмешкой глядя на Катю.

– Я еду работать. И надеюсь, что Надя поможет мне. Она в этой фирме работает давно, знает досконально все производство.

Я принял решение, и оно не обсуждается. Георгий Юрьевич, оформите документы должным образом – по старой памяти.

– Йес! Ошеломиссимо…

В дверях Жданов пропустил вперед Надежду, и они покинули зал заседаний.

Вскоре черный «Порше» увез их в неизвестном направлении.

***

В комнате было темно. Веселые занавеси в цветочек задернуты, свет выключен. Но Катя и в темноте, и с закрытыми глазами “видела” свою комнату, родную до мелочей.

С двери на нее смотрит Джон Леннон, а рядом на стене Эйнштейн, дразнит ее, высунув язык. Раньше она с ним дружила, отвечала ему тем же манером-то язык покажет, то подмигнет. Сейчас ей не до этого.

Сразу после совещания она сбежала – не могла находиться в кабинете, боялась расплакаться на виду у всего офиса. До дома дотерпела, еще и родителей удалось не встревожить – сказала, что голова болит, давление видимо поднялось. Они поверили – Валерий Сергеевич сам с давлением дома остался. Елена Александровна тут же принялась хлопотать теперь уже возле дочки – мужу таблетки были даны, отвары приготовлены, просмотр футбола отменен категорически.

Катя попросила ее не беспокоить – она полежит, отдохнет, может все само пройдет, а если уж нет, тогда она согласится на процедуры.

Мать с сомнением посмотрела на нее, но настаивать не стала – пусть полежит Катенька. Материнское сердце чуяло, что дело не в усталости. Елена Александровна, проводив дочку до двери в ее “светелку” не успокоилась, и время от времени проходила мимо, прислушивалась.

Катя устроилась на диванчике. Она не разобрала постель, не разделась, так и легла поверх пледа, в крупную красно-синюю клетку, укрывшись им же – ее знобило.

То была не простуда. Ее тело содрогалось от нервной дрожи. И мысли содрогались …

Она никак не могла смириться с ситуацией. Обида на себя, на Андрея душила ее, разрывала сердце.

Ведь все могло быть иначе! Если бы они успели поговорить. Если бы объяснили друг другу свои поступки. Невозможность что-либо изменить, удручала больше всего.

Теперь Катя понимала, каково было Андрею, когда он пытался объясниться с ней, а она не давала ему такой возможности. Она ударилась о стену, воздвигнутую собственными руками!

Подумала так и расплакалась. Боль выходила со слезами, но меньше ее не становилось.

– Катенька, доченька, что с тобой? – мать оказалась рядом, Катя не заметила, когда она вошла, нарушив просьбу дочери.

И Катя была этому рада – плакать на груди у матери совсем не то, что в равнодушную подушку, которой все равно от радости эти слезы, или от горя.

А мама обнимет, прижмет к себе, погладит по голове.

– Катенька, ты поплачь, поплачь. Расскажи, если хочешь. Я же тебе не чужая, я все пойму. Помочь постараюсь.

– Никто мне уже не поможет! Он уехал. Совсем уехал! Навсегда.

– Кто уехал?

– Жданов уехал, Андрей Павлович…

– В командировку? Ты говорила, я помню.

– Это давно было. Теперь он ушел из «Зималетто», уехал…

–А ты что же… Вы же…

– А я люблю его! Я давно простила его, я хотела… я собиралась… а он уволился….

– Так позвони ему! Скажи… Он вернется!

– Нет, мама, не вернется. Он уехал с другой женщиной. Он разлюбил меня, он смог, а я не могу.

– Не любил, значит, и ты забудь.

– Любил, я это всегда чувствовала, только не верила. Не хотела его слушать… А теперь поздно. Все поздно!

Новые потоки слез вырвались из глубины, из самого сердца. Рыдания перешли в истерику. Теперь уже Катя не скрывала их. Ей было все равно, кто и что подумает.

Валерий Сергеевич суетился тут же, приносил капли и мокрое полотенце – Елена клала его на лоб дочери – у той поднялась температура, она вся горела.

Забежавший после работы Зорькин настоял на вызове скорой помощи – нельзя оставлять Катю в таком состоянии на ночь!

Врач предложил ее госпитализировать , но потом согласился подождать до завтра. Кате сделали уколы и она заснула.

Мать не стала будить на работу – подождет работа, здоровье важнее.

Позвонившему Павлу Олеговичу было сказано, что Екатерина Валерьевна заболела и видимо серьезно – ждать скорого выхода в «Зималетто» не стоит.

Пришлось Жданову-старшему отложить возвращение в Лондон и, засучив рукава впрячься в работу.

Через неделю Катя нашла в себе силы, пришла в офис и поговорила с Павлом. Была она такая бледная, похудевшая – черные круги под глазами, – что он согласился отпустить ее из компании. Ничего не поделаешь: человеку нужен отдых, перемена обстановки. Не для хрупких девичьих плеч такой груз.

Валерий Сергеевич тоже уволился – что ему делать в компании без дочки? Кому помогать? Да и возраст…

А Зорькин остался. И должность финансового директора за ним сохранилась – Павел Олегович оценил его способности!

Все шло своим чередом. Компания вышла из кризиса, набирала темпы производства, увеличивала прибыль. Все были довольны. Только не было больше азартной, инициативной группы: Жданов-Малиновский-Пушкарева. Распалась группа.

Малиновский с работой справлялся, но душой был среди “рыбок-птичек-бабочек”

Жданов в Москве иногда появлялся – исключительно для того, чтобы развеять тоску-печаль с другом в баре или клубе, с тем же “набором джентльмена”: рыбки-птички-бабОчки.

А куда исчезла Пушкарева, никто не знал.

========== Глава 4. Катя. Часть1. ==========

Глава 4. Катя.

Петербург встретил Пушкареву сыростью – небо прохудилось и через прорехи капало. Август-еще летний месяц, но дождь был явно осенний: мелкий, нудный, холодный, он сеялся почти непрерывно.

По оконному стеклу скатывались капли-слезы – природа оплакивала безвременно ушедшее лето. В то, что лето еще вернется, почти не верилось.

Ничто не возвращается – на этой мысли Катя обычно тоже смахивала слезу.

Вообще-то она уже не плакала. Почти. И жизнь в Питере ей нравилась – тоже почти.

Удалось снять хорошую квартирку, маленькую, но зато и не слишком дорогую, и к работе близко.

С работой помогла Юлиана. Она тесно сотрудничала с PR агентством в Питере, и по ее просьбе Катю туда взяли экономистом.

Да, все складывалось неплохо. Вот только родителей было жаль до слез. Никак не ожидали они такого поступка от дочери. Она же у них единственная, долгожданная – последыш! Они уже и не чаяли такого счастья, а оно случилось, и двадцать пять лет промелькнули как один нескончаемый счастливый солнечный день. А солнышко – это она, Катенька.

Под грузом несчастной своей любви к Жданову Пушкарева замкнулась, отдалилась от родителей. Она хотела одного – начать новую жизнь без Андрея Жданова. И самым правильным решением считала необходимость уехать из Москвы – чтобы ничто не напоминало. Заботилась о своем спокойствии, а родители… со временем и этот вопрос как-то решится – так Катя себя успокаивала, но вспоминать тот день, когда она озвучила свое решение, старалась реже – тяжелое это было воспоминание.

Разговор со старшим Ждановым длился долго. Он никак не мог понять причину увольнения Катерины, не хотел ее отпускать.

А она не могла сказать ему всей правды – вот и ходили они вокруг да около, наматывали круги непонимания.

– Катя, скажите мне честно, что Вас не устраивает в «Зималетто», я постараюсь устранить препятствия, которые мешают Вам работать.

– Они уже устранились… сами… Но я все равно не могу остаться!

– Это что-то личное?

– Да.

– Это связано с Андреем?! – вдруг осенило Павла. Катя смущенно опустила глаза, подтверждая его догадку.

– Но он же ушел из компании?

– Он ушел, хотя должен был остаться и занять место президента. Оно принадлежит ему по праву. Я должна была уйти… раньше… не мешать.

– Катя, это было мое решение, я считал, и до сих пор считаю Вас лучшим претендентом на эту должность.

– Вы ошибаетесь. И я ошиблась. А теперь я хочу исправить ошибку. Я уйду, и Андрей Павлович вернется, и возглавит компанию – он же так ее любит!

А я хочу уехать и начать новую жизнь – без «Зималетто», и без Андрея – последнее слово произнесла только мысленно – она так думала, но видимо все-таки сказала вслух… По крайней мере, Павел услышал. Он все понял и больше не настаивал на том, чтобы Катя осталась – отпустил ее в новую жизнь.

Окрыленная победой – до последней минуты Катя не была уверена, что Жданов отпустит ее – Катя вернулась домой с решимостью довести дело до конца, объявить родителям о своем желании уехать из Москвы.

Ее ждали. Стол был уже накрыт к ужину, Елена Александровна суетилась между плитой и столом – дожаривала, досаливала, выставляла банки и баночки со специями и приправами. Валерий Сергеевич демонстративно на стол не смотрел, чтобы не соблазниться и не стащить раньше времени аппетитный кусочек.

А Колька изнемогал и не скрывал этого. Без него не обходился ни один ужин, а часто и обед. Да что говорить, он и на завтрак не опаздывал!

Он в нетерпении посматривал на часы и в душе возмущался подругой – где ее носит, когда от запахов голова кружится! Или это от голода? Тогда ожидание ужина может закончиться голодным обмороком… Допустить такое было бы не гуманно не только по отношению к самому Зорькину, но и по отношению к Пушкаревым – перепугаются ведь! И он незаметно отправлял в рот то кусочек сыра, то оливку из салата, а то и корочку хлеба.

Наконец Катерина появилась. Все взгляды устремились на нее. Видно было, что она взволнована, но чем вызвано волнение, радостью или огорчением никто не взялся бы предположить – у Катерины все непредсказуемо.

Никто не успел рта раскрыть, поинтересоваться, что произошло в «Зималетто» – все знали, что она пошла на встречу с Павлом Олеговичем, а Катя с ходу выпалила:

– Мам, пап! Я уволилась из «Зималетто»!

– И правильно! – как всегда поддержала дочку Елена, – они на тебе только воду не возили. Все на тебе.

– И Павел Олегович отпустил тебя? Не отговорил?

– Он меня понял. Не сразу, пришлось его убеждать довольно долго, но он все же согласился с моими доводами.

– А какие у тебя доводы? И вообще, ты о нас подумала? Как теперь мы с дядей Валерой? Безработными будем?

– Вы можете продолжать работать, Жданов согласен вас оставить в компании – он вами доволен.

– Ну, я-то без тебя там не останусь. У меня пенсия есть, да и давление шалит.

– А я останусь! Мне такую работу не найти. Опять же Вика там…

– Ну, все! Давайте за стол, ужин стынет. А о работе ты Катенька не переживай. Проживем на пенсию, а потом ты подыщешь хорошую работу. Все хорошо будет, не переживай.

– Мам, пап… Я еще не все сказала, – три пары удивленных глаз посмотрели на нее, – я уезжаю в Питер.

Сказала и замерла в ожидании – будто в холодную воду бросилась, и теперь то ли выплывет, то ли…

Буря грянула! «Шторм 9 баллов!» Отец хватал ртом воздух, держался за сердце. Грозил, что запрет в квартире и никуда не отпусти. Мать закусила край фартука и глотала слезы, приговаривала:

– Катенька, зачем тебе ехать в Питер? От кого ты бежишь? Если от Андрея Павловича, так его же нет в Москве.

Бурю, Катя вынесла, а потом наступило самое тяжелое – родители замолчали, сникли, сразу стало видно их немалый возраст. Сели рядышком, пригорюнились. Елена взяла мужа за руку, успокаивала.

– Ничего, Валера, мы привыкнем.

– Не ожидал я от дочки такого. Чтоб на старости лет одних нас оставила.

– Мам, пап! Я вас обязательно заберу! Только устроюсь…

– Куда ж ты нас заберешь? В гостиницу? На вокзал?

– Ну…Мы поменяем квартиру! Эту продадим, а там купим.

– Эх, что придумала – продадим… В этой квартире бабка твоя жила, здесь мать родилась.

– Да, Катенька. Мы пока с отцом по гарнизонам мотались, я мечтала, что вернусь сюда. А теперь бросить?

– Нет, Катюха, никуда мы отсюда не поедем. Старых людей с насиженного места сдергивать, это как морковку с грядки выдернуть и на солнышке оставить – враз повянет, задрябнет.

Катя, до этого стойко державшая оборону, тоже скисла, и готова была уже отказаться от своей затеи.

Положение спас Колька.

– Так! Давайте все успокоимся. Ничего же страшного не происходит – Катерина хочет изменить свою жизнь, начать все с начала, на новом месте. Пусть едет!

Я же здесь остаюсь, я буду Катерину замещать – и утром буду приходить, и вечером.

– И в обед, – вставил Валерий Сергеевич. (Значит, отошел от стресса, раз юмор появился).

– Не, обедать я буду на работе, вернее в ресторане. С Викой… может быть…

========== Глава 4.Катя. Часть 2 ==========

****

За полгода, что она в Питере, вина перед родителями притупилась, Катя уже не так остро чувствовала ее. Да и Пушкаревы смирились, научились жить вдвоем – довольствовались разговорами по телефону и по скайпу – спасибо Кольке, настроил и этот канал связи.

Не частые приезды Кати в праздничные или просто выходные дни становились праздниками души и желудка – Елена Александровна буквально не отлучалась от плиты в течение дня, готовила любимые дочкой блюда. Из-за стола не выходили до позднего вечера – больше говорили, но и еда не застаивалась на столе.

О себе родители мало что говорили. О болезнях умалчивали – зачем дочь расстраивать? А еще какие новости у пенсионеров? Только те, о которых телевизор вещает, так их Катя и так знает – у нее тоже есть телевизор.

Зорькин подробно рассказывал о «Зималетто»: Тропинкина и Коротков поженились, вскоре разбежались, а потом опять стали жить вместе, и теперь даже не ссорятся.

Амура съездила с Антоном в Кению, на родину предков. Провели они там отпуск и вернулись успокоенные – поняли, что африканская кровь не доминирует в их мироощущении, и Россия – их настоящая и единственная родина.

Шурочка Кривенцова вышла замуж за Шурика из казино, они вполне счастливы и мечтают обзавестись футбольной командой из сыновей или дочек – женский футбол тоже популярен! Но пока это только их мечты.

К Ольге Вячеславовне приезжала из Америки дочь, привозила внуков, и своих детей, и детей брата. Сын приехать не смог – у него бизнес, требующий ежедневного контроля.

Ольга Вячеславовна помолодела от такой радости.

Пончева снова беременна, и Урядов ищет временную помощницу, готовую иногда проводить с ним вечера.

А Светлана Федоровна вышла замуж – познакомилась в интернете, переписывались, потом встретились, понравились друг другу, решили пожениться. И тут выяснилось, что мужчина тоже работает в «Зималетто», фотографом. Странно, что не встретились раньше. Хотя, что тут странного – здание огромное, по работе не пересекались.

Катя о себе тоже рассказывала много, но фильтровала информацию – рассказывала о достопримечательностях города, которые успела посмотреть, и ни словом не упомянула, с кем она гуляла по городу. О коллективе говорила с таким же восторгом, как в свое время о женсовете: все женщины такие милые, доброжелательные… Не пугать же родителей, что эти милые женщины приняли ее в штыки! А все из-за начальника, в которого все они безответно влюблены, а Катю считают его протеже.

– Катенька, а начальник у вас женщина? – не без умысла спросила Елена Александровна, она мыслила по-женски практично: неплохо бы дочку замуж выдать! Глядишь, и забудет своего Жданова.

– Нет, мамочка, начальник – мужчина.

Ответ дочери порадовал, и Елена продолжила разведку.

– Женатый? Разведённый?

– Мам, ну какая разница? Он просто начальник.

– Катенька, он мужчина. А тебе пора свою жизнь устраивать. Разве тебе не хочется иметь семью, деток?

–Вот, вот! – подал свой голос Валерий Сергеевич,– пора нам уже внуков нянчить.

– Родители дорогие! Будут у вас внуки. Встречу хорошего человека, полюблю, ну и внуки будут.

– Ты, подруга, родителей слушай! Пока встретишь, полюбишь ли… А тут готовый мужик, начальник. Ты не теряйся, а то коллектив-то, наверное, женский.

– Колька! И ты туда же. О себе думай, тоже неприкаянный ходишь, на мамины пирожки заришься. Завел бы жену, чтобы пекла и жарила тебе. А у тебя на уме Вика…

– А я уже думаю о семье.

– А как же Виктория?

– Виктория – это любовь. А семья-это семья.

– Ты хочешь сказать, что в семье любовь не обязательна?

– Желательна! Но не всем везет…

Разговор этот отложился в памяти, и Катя, вспоминая его, задумывалась. Может и правда, стоит попробовать создать семью? С тем же начальником?

Ее новый начальник оказался вовсе не новым человеком в жизни Катерины, она знала его давно, и знакомство это, увы, не было приятным.

Когда Катя оформлялась на работу в PR агентство в Питере, начальник был в отпуске. Но кадровик, такой же льстиво-любезный как Урядов, без конца повторял, что он предупрежден насчет Пушкаревой самим Денисом Ивановичем, и документы у него готовы загодя, так что она может приступать к работе в любое время. Имя начальника не произвело на Катю никакого впечатления, не вызвало никаких воспоминаний. Целый месяц, приходя на работу, она проходила мимо кабинета начальника, видела табличку: “Директор Старков Д.И.”, и тоже сердце ни разу не екнуло – фамилия и фамилия…

В день выхода Старкова на работу Катя с утра уехала в банк, вернулась перед обедом, и не узнала коллег. Все женщины были будто бы только что из парикмахерской! И визажист над ними потрудился… И одеты они были более изящно. Если бы такая метаморфоза произошла с одной из коллег, логично было бы предположить, что у нее день рождения, но это касалось всех.

Какой же тогда праздник случился? Очевидно приезд начальника.

На двух сдвинутых вместе столах громоздились немытые чашки из-под чая и кофе, одноразовые тарелочки, с остатками торта. Значит, начальник “проставлялся”. Или подчиненные его так встречали?

Приятно пахло ванилью и бергамотом, и Катя пожалела, что задержалась в банке – и тортика, и чаю хотелось очень!

Не успела она подумать об угощении, как секретарша сообщила, оторвавшись от шушуканья с другими дамочками.

– Пушкарева, где тебя носит? Иди скорее на место, там тебе торт оставили – Денис Иванович позаботился. Чай остыл, наверное, налей новый. А потом зайди к Старкову – он велел.

Сколько раз за месяц она слышала фамилию начальника, его имя, и сознание не цеплялось за них, а стоило ей переступить порог кабинета, как ноги подкосились – пришлось ухватиться за косяк. И воздуху вдруг стало мало, комок подкатил к горлу – ни вздохнуть, ни выдохнуть. Она узнала его, даже со спины – он стоял у шкафа, листал документы в папке. Первое желание было: бежать, как можно быстрее, пока он не оглянулся.

А он оглянулся, сделал шаг навстречу и протянул руку

– Ну, здравствуй, Екатерина, женщина с царским именем! Не ожидала?

– Нет, и подумать не могла, – прошептала-прохрипела, голос пропал.

– А я сразу понял, что это ты, когда Виноградова позвонила.

– Я, наверное… мне, наверное…

– Кать, перестань! Прошлое не должно мешать нам, работать вместе. Тебе ведь нужна работа в Питере?

– Очень нужна.

– Вот и договорились! А за тот поступок ты меня прости – глупая, мальчишеская выходка. Я сто раз пожалел. Да и ты отомстила мне не слабо – два года в солдатских кирзачах…

– Это папа…

– Да, я твоему папе сразу не понравился. А ты рассказала все родителям… Зачем? Такое… Я бы не смог.

– А я рассказала (и не только родителям! Дура наивная.) Я им все рассказываю… рассказывала.

– Все, хватит о прошлом! Живем дальше! Работаем, дружим! Тебе тортик оставили? – без перерыва перешел Старков к сегодняшнему дню,– я его из самого Киева привез. Фирменный!

– Вкусный торт, спасибо.

– Вот и ладненько. Иди, работай. Увидимся еще.

Всю ночь Катя осмысливала ситуацию, думала, как поступить. Уволиться? Найти новую работу? Без помощи практически нереально найти хорошее место, а здесь она уже освоилась, и зарплата весомая. Кстати, у других сотрудников меньше… Денис позаботился… расплата за прошлое.

А если забыть прошлую обиду? Ведь Жданов поступил с ней так же, и она его простила. Почему же не простить Дениса? Собственно она и забыла о той истории, и не вспоминала, пока жизнь не свела их снова.

А может это не случайность, а судьба?

Катя решила остаться. А как развернутся события, время покажет.

Событий никаких не происходило. Денис не докучал ей, общались сугубо по работе, но женский коллектив возвел ее в ранг главной «женщины» начальника. Любовницей не называли, поскольку фактов таких не было, но то, что он перестал оказывать внимание (проще говоря, не спал) ни одной из них, автоматически делало ее избранницей босса. А уж, какая у них близость, физическая или душевная, роли не играло.

========== Глава 4 Катя. Часть 3 ==========

Незадолго до Нового года Денис пригласил Катю в ресторан – отметить ее день рождения. Он не знал числа, но помнил, что это где-то зимой. А заодно отметить наступающий Новый год и их мирное сотрудничество.

И вдруг сделал ей предложение!

Они выпили по бокалу вина, попробовали закуски, и ждали горячее. Перекидывались ничего не значащими фразами – разговор не получался, словно ждали чего-то.

– Екатерина! Я предлагаю тебе стать моей женой. Официально.

Катя подняла глаза, посмотрела на собеседника удивленно.

– Это шутка?

Денис стоял перед ней прямо, расправив плечи, а руки нетерпеливо теребили салфетку. На шутку это похоже не было.

– Я говорю серьезно, Катерина.

– Это так неожиданно… Я ошеломлена … Я… Да сядь ты! Не привлекай внимание посетителей!

– Хорошо, давай поговорим без пафоса. Ты сбежала из Москвы, что-то у тебя там не сложилось. И я подозреваю, что это личная драма – не сложилась у тебя личная жизнь. У меня тоже проблемы на личном фронте: с женой мы развелись – по ее инициативе. Я свободен, насколько это возможно в женском коллективе – сотрудницы смотрят на меня жадными глазами, и готовы разорвать на части, если уж никому не удается окольцевать меня.

Я устал. Случайные связи тоже надоели. Хочу иметь постоянную женщину, умную, серьезную. Такую, как ты.

– Но я не люблю тебя.

– Я знаю. Я тоже не говорю тебе о любви – пока. Возможно, нам удастся общими усилиями возродить чувство. Ведь было же оно между нами!

– Денис, мы же оба знаем, что было – спор, пари, деньги.

– Это не совсем так, Катерина. Да, я стал ухаживать за тобой на спор, но ты мне нравилась! Это правда. Я говорил тебе о любви, и думал, что это игра. Я выполнял все условия игры, условия спора. И бросил тебя, тоже как было условлено. Но потом… Потом я часто вспоминал тебя, мне не хватало тебя, твоей влюбленности. Я тосковал. И если бы не служба в армии, я, наверное, вернулся бы к тебе, вымолил прощение, и жизнь сложилась бы иначе – мы могли быть вместе.

– Мне было очень плохо тогда. Обида, оскорбленное достоинство, стыд перед однокурсниками… Но главное: я потеряла веру в людей.

– Столько лет прошло. Неужели никто не возродил эту веру?

– Ты прав, время лечит. Я вновь поверила, и снова потеряла веру.

– Ты все еще ненавидишь меня?

– Нет, о тебе совсем забыла. Пена былых обид осела на дно души. И если бы не эта встреча…

– Но встреча состоялась! Значит, это было кому-то нужно!

– И кому же?

– Судьбе, я думаю. А если судьба так решила, стоит попробовать. Может возродиться любовь, а если нет – построим семью на уважении и дружбе. Такое тоже бывает!

– Ты хочешь, чтобы мы жили вместе?

– Нет, я хочу иметь законную семью.

– Я подумаю, Денис… Иванович.

Через три месяца Денис Старков и Екатерина Пушкарева поставили свои подписи в книге записей актов гражданского состояния, и печать в паспорте. Свадьбу не делали, с родителями Катя мужа тоже не знакомила – Валерий Сергеевич вполне мог узнать Дениса, и тогда… Страшно подумать! Навещая Пушкаревых в очередной праздник, сообщила им, что сменила фамилию – вышла замуж…

– Катюх, – отец от удивления растерял все слова, – ты как же… мы как же… родня же теперь… а не знакомы…

– Катенька, ты нам о муже-то расскажи! А познакомимся позже, ничего страшного!

Елена Александровна сердцем почувствовала тайну, и умелой рукой отвела ее от мужа – сама она у дочери все выпытает постепенно, а ему видимо знать не стоит, раз дочь так поступила.

Началась у Кати новая жизнь – семейная. Нормальная жизнь, без страсти, но с исполнением супружеского долга. Долг «выплачивали» не часто, и событие это не приносило Катерине никакой радости – исполняли обязательную программу, желали друг другу спокойной ночи, и отворачивались каждый в свою сторону.

Испытывал ли Денис какие-то чувства, Катя не знала, но со временем стала подозревать, что муж не способен на большее, он плохой любовник. Возможно, и жена от него ушла по этой причине, а были ли у него другие женщины, она уже сомневалась.

И, тем не менее, Катя забеременела. Она была этому рада – ребенок укрепит их отношения, появится любовь – сначала к младенцу, а потом… может быть…

Тогда они станут настоящей семьей, будут жить в любви и согласии.

А Денис видимо думал иначе. Или она выбрала неудачное время для разговора о ребенке?

Он торопился на встречу с важным клиентом, даже от завтрака отказался, а она поспешила обрадовать его – подошла к зеркалу, где он завязывал галстук (у него всегда это плохо получалось, но от помощи жены он отказывался), прильнула к его спине, положила руки на плечи

– Денис! У меня новость. Хорошая!

– Что могло произойти за ночь? Вчера никаких новостей не было.

– Вчера я тебе не сказала…

– О чем? Говори быстрее, я опаздываю.

– Я беременна,– сказала и с нетерпением ждала его реакции. Даже не слов – слова могут быть лживые. Она вглядывалась в его лицо, боясь пропустить самое первое выражение. Именно оно, первое, непроизвольное выражение скажет ей правду.

Правды узнать не удалось – Денис не посмотрел на нее, сдернул непокорный галстук и ушел в спальню за другим. А вышел уже обычный, деловой, с маскировочной полуулыбкой – руководитель, бизнесмен, но не муж.

– Катерина, поговорим вечером. Вопрос серьезный, не на ходу же его решать.

Катя сразу поняла, что он против рождения ребенка, но надеялась, что до вечера муж передумает.

Но нет, Денис не передумал. За вечерним чаем он словно повернулся к Кате другой стороной – ей многое стало понятно, в частности истинная причина его женитьбы.

– Денис, мы хотели поговорить.

– Я помню. Давай поговорим.

– Ты не хочешь детей? Не любишь?

– Почему? Я хочу, я планирую их иметь, но не сейчас.

– В чем причина? Мы уже не дети, к тому же ребенок стал бы предметом любви в нашей семье. Должна же в семье быть любовь? Хоть какая-то.

– Разве мы плохо живем? Ты чем-то недовольна?

– Я всем довольна, но… чего-то в нашей жизни не хватает.

– Понимаю, – усмехнулся Денис, – любви, страстной и пламенной тебе не хватает.

Но этого я тебе не обещал. Мне это не нужно, да и ты, кажется, пострадала от страсти и пламени. Я прав?

– Ты прав, ты во всем прав. Но ребенок… Он сделал бы нас ближе, и я… я бы его любила, я была бы совершенно счастлива.

– Это твои доводы, и я их понимаю и принимаю. А теперь послушай мои доводы:

Мне предложили хорошую работу за границей. Я давно жду это место, и наконец, вопрос почти решился. Скоро надо будет ехать, а тут ребенок… Не ко времени он!

Я не могу оставить вас в Питере, этого не поймут. И там он не нужен.

Давай пока обойдемся без детей – поедем, устроимся, поработаем пару лет, а потом подумаем о детях.

– Я все поняла, – теперь уже усмехнулась Катя. Горько усмехнулась, безнадежно. – Ты женился на мне из-за статуса. Тебе нужен был статус женатого мужчины – холостых, тем более разведенных, посылают неохотно, им нет веры.

– В какой-то мере ты права. И что в этом преступного? Я не клялся тебе в любви, я знал, что и ты меня не любишь – у нас был брак по расчету. И ты сама на него согласилась.

– Я хотела иметь семью и ребенка. Если ты не можешь дать мне этот минимум, не стоит нам жить вместе. Я уеду в Москву, к родителям, а ты поступай, как знаешь.

– Подашь на развод?

– Наверное. А как иначе?

– Не торопись. Я прошу тебя.

– Опять статус? – Катя не скрывала своего презрения, но вдруг изменила свое решение. – А пожалуй ты прав, не стоит торопиться с разводом. Ты уедешь за границу женатым человеком, а я рожу ребенка в законном браке. А потом мы разведемся. Я хорошо придумала?

– Спасибо тебе. Я буду помогать вам, когда устроюсь.

Так закончилась попытка устройства личной жизни Кати Пушкаревой, теперь уже (и пока!) Старковой.

========== Глава 5. Опять «новая жизнь». ==========

Глава 5. Опять «новая жизнь».

О предстоящем разводе с мужем Катя родителям не сказала. Просто приехала. В Москву. К родителям. Потому что беременна, и здесь ей легче.

Родители были в смятении. Они и радовались, что дочь опять с ними, и переживали, что с мужем у нее не получилось счастливой жизни – иначе, зачем бы она приехала одна? Еще и в положении? В такое время супруги должны быть вместе…

Но, не смотря ни на что, они с нетерпением ждали внука! Или внучку – это было бы даже лучше! У них не было опыта воспитания мальчиков.

Валерий Сергеевич ждал молча, не показывая свих чувств и мыслей. Дочку ни о чем не спрашивал, с женой предстоящее событие не обсуждал. Но иногда, вдруг без всякого повода доставал заветную бутылочку с наливкой, выпивал рюмку-две, и махнув рукой, произносил одному ему понятное:

– Эх… Вот она, жизнь…

У Елены Александровны ожидание было активным – чересчур! Прежде всего, она при помощи всевозможных уловок, ухищрений, невинных (а на самом деле очень хитрых) вопросов разузнала очень многое о скоропалительном браке Катеньки, и о столь же быстром разводе, которого официально еще не было. Это давало надежду – мать хотела любыми путями сохранить семью дочери.