Текст книги "Девочка из Забайкалья (СИ)"

Автор книги: Людмила Кантемирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== Глава1. ==========

Глава1

Маленький городок в Забайкальском военном округе. Здание вокзала, построенное два века назад из неотесанного камня. Темные от времени нештукатуреные стены, пол из гранитных плит, маленькие, подслеповатые оконца почти под потолком. Даже в жаркий летний день здесь прохладно и сыро.

Они не стали заходить в зал ожидания, расположились на перроне. Они – это ее семья: отец, Валерий Сергеевич Пушкарев, подполковник в отставке, мать, Елена Александровна, естественно тоже Пушкарева, домохозяйка, и она с Колькой. Колька ей не брат, не родственник, а просто друг. Очень хороший друг, верный.

Они с Колькой едут в Москву, поступать в университет. Папа отпустил! А она до последнего дня не надеялась – крут был папа, любил ее до беспамятства, держал при себе. Никаких дискотек, гуляний по вечерам! Только кино и библиотека, и то с Колькой – ему папа доверял. Отца понять можно – в городке расквартирован военный гарнизон, он кишит молодыми офицерами, да и солдат много – в увольнительные им некуда больше податься. А дочка у него единственная… Умница и красавица – с его точки зрения. Зорькин так не считает – насчет красоты, а уж сама она…Сама она видит себя в зеркале…

Конечно, если одеться современнее, подкраситься, обрезать мышиные хвостики – это волосы у нее такие: жидкие, тонкие, неопределенного тусклого цвета, тогда она выглядела бы как все, но папа ничего этого не разрешает…

Хорошо хоть в Москву отпустил! И то, только с Колькой. Спасибо ему, согласился ехать и поступать вместе с ней, а собирался в Питер, в мореходное училище – мир хотел посмотреть…

Отец, хотя и суров, понимает, что ехать ей необходимо – кем она может стать в их городишке? Парикмахером… или продавцом… Но даже для этого, нужно ехать на учебу в районный центр, а у дочки головка светлая, с медалью школу закончила. Ей в хорошем ВУЗе учиться надо.

Мама вытирает уголком ажурной самовязанной шали набегающие слезы. Она хотела, чтобы Катя взяла шаль с собой – так красиво накинуть ее на плечи и тепло, но дочка наотрез отказалась, и она накинула ее на себя, а теперь вот слезы вытирает…

Отец делает последние наставления – сколько их она выслушала за последние дни!

Главное – вытерпеть! Осталось совсем чуть-чуть. Поезд на подходе, стоянка две минуты, и … Свобода! Наконец-то она сможет жить так, как сама считает нужным! Сама будет решать, что надеть, во сколько прийти… Ничего крамольного она делать не собирается, не так воспитана. И с родителями, если честно, расставаться боязно, и все же – впереди новая жизнь, в которой она будет совсем другая. В которой она добьется… она станет… Дальше этого мысли не шли – дальше она не знала, что предположить, о чем помечтать.

А вот и поезд! Ждали его с минуты на минуту, а он вдруг неожиданно оказался уже возле перрона, и проводницы уже спустили лесенки, и нетерпеливо поглядывают на окружающих, угадывая среди них своих пассажиров.

Последние торопливые поцелуи… последние слова уже вдогонку… взмахи рук…

Вот и все. Прощай гарнизон! Прощай детство!

Здравствуй, Москва! Здравствуй, новая жизнь!

Уже сама поездка на поезде стала для нее сказочным путешествием.

Не то, чтобы она совсем никуда не ездила – ездила! Ее даже на море возили несколько раз. Она тогда болела часто, и родители старались всеми способами укрепить ее здоровье.

Но поездка с папой… об этом стоит сказать особо.

Ехали, конечно, в купе, причем на четвертое место отец пристраивал демобилизованного солдата. Солдатика они видели только при посадке, потом он и не появлялся, предпочитая проводить дневное время вместе с друзьями, а ночь… тоже с ними или еще где…у проводницы, например…

Выходить из купе без надобности ей не разрешалось (да и маме тоже…), в ресторан они е ходили, всю провизию везли с собой. Отбой по армейскому расписанию – не почитаешь вечером… А днем еще и занятия: чтение программных произведений, решение задач – чтобы не забылась математика, ну и диктант – папа диктовал с газеты… Какие приятные воспоминания останутся от такой поездки?

А теперь она ехала одна!

Почти неделя в плацкартном вагоне ее ничуть не смущала. Так решил папа – никаких закрытых купе! Мало ли что там может произойти! А в плацкартном все на виду… Несколько дней Валерий Сергеевич потратил на то, чтобы ей досталось нижнее место, но воспользоваться им было не суждено – как всегда нашлась пожилая женщина, у которой верхнее место… Катя уступила! Ей на верху лучше – вагонная суета, снующие туда-сюда пассажиры, проводницы с пылесосом и чаем – все это осталось там, в низу…На верху можно спокойно читать, готовиться к экзаменам… Да, они с Колькой планировали с пользой использовать дни в пути, но…Зорькин резался в карты, стучал костяшками домино – в зависимости от подобравшейся компании. Нашелся даже любитель шахмат, у которого Николай выиграл несколько партий к ряду, и теперь тот ходил за ним по пятам и просил объяснить, как можно научиться так играть.

А Катя смотрела в окно… Или лежа на животе на своей полке, или присаживалась к окну внизу, если было свободное место, а чаще всего пристраивалась у окна в конце вагона и смотрела… смотрела…

Места, по которым проезжали, завораживали красотой. Байкал посмотреть не удалось, его проехали ночью. И мрачные тоннели через Саянские сопки к счастью тоже остались в ночи – Кате всегда было страшно, когда вагоны скрывались в толще горы.

Теперь величественная тайга подступала к самой дороге. Казалось, что поезд продирается сквозь лесную чащу. А потом вдруг хмурые ели, и стройные сосны расступались, и вагоны «плыли» по цветущей долине, окаймленной вдалеке темной зеленью тайги. Для цветов было самое время. Июль в Сибири – месяц цветения, месяц торжества лета, пусть и короткого, над длинной, морозной зимой…

Придорожные поляны были похожи на деревенское лоскутное одеяло: оранжевые жарки, голубые колокольчики, белые ромашки, желтые купальницы…Местами над этим одеялом возвышались островки более высоких трав – как подушки на покрывале – лиловый вереск, голубая вероника, желтая пижма и малиново-красный Иван-чай.

По длинным-длинным мостам проезжали через широкие и полноводные реки, но Катя не смотрела в это время в окно. Реки были настолько широки – до самого горизонта простиралась водная гладь, а мосты столь высоки …Голубизна воды казалась небом, а отблески на ней – плывущими облаками, и создавалось ощущение полета на самолете, а самолетов она жутко боялась.

Крупных станций, на которых поезд стоял подолгу, было немного, а мелкие станции и полустанки пролетали мимо – на них не задерживались, а большей частью и не останавливались вообще. Женщина с желтым флажком – вот и все, что оставалось в памяти от этих мест, а ведь там жили люди, с их радостями и проблемами…

Чужая незнакомая жизнь проносилась мимо, мимо, приближая ее к новой, тоже не известной, но такой манящей своей неизвестностью, жизни.

========== Глава 2. ==========

Глава 2

Москва встретила их шумом и суетой. Машины неслись нескончаемым потоком по улицам, или стояли в километровых пробках

По тротуарам спешили горожане, а большей частью – приезжие: с огромными сумками – те, что приехали за товаром, и вовсе без сумок-баулов – экскурсанты.

Университет они нашли быстро и без проблем. Подали документы и поселились в общежитии для абитуриентов.

Экзаменов ни Катя, ни Зорькин не боялись, уверены были в своих знаниях – как – никак оба медалисты!

И на билеты отвечали без затруднений, но… Оказывается в столице их знания оценивают совсем не так, как дома… Пятерки ставить не торопятся… Катя переживала молча, а Зорькин пытался возмутиться – самомнение у него было ого-го! Он себя вообще гением считал. В результате получил даже не четверку, а тройку, и в списках принятых его не оказалось – не хватило одного балла. Кате баллов почти хватило, ее фамилия в списках была, но со значком, на который она на радостях не обратила внимания…

– Пушкарева, что делать будем? Если я один вернусь, дядя Валера примчится за тобой

– Точно… Не видать мне тогда Москвы.

– Я что думаю… А поеду я в Питер! Может успею еще в мореходное… В Москве мне негде обитать.

– А правда, поезжай! Что я, маленькая что ли? А родителям говорить не будем. Ты только пиши мне.

– Я напишу. Это ты можешь и не ответить – ты теперь студентка… А мне армия светит…

Николай уехал. И тут выяснилось, что означал значок возле ее фамилии: «Общежитие не предоставляется»… Катя была в шоке… Денег на съемное жилье у нее не было. Вернуться домой? Жалко… Поступила ведь. Написать родителям? Папа не поймет… Как это без общежития, если поступила… если иногородняя…

Какое-то время жила с новыми подругами, но прошел рейд с проверкой, и пришлось уйти – не могла она их подводить. Знающие старшекурсницы посоветовали обратиться к комендантше. Та помогла, пустила ее в подсобку, но только на две недели – на столько хватило у Кати денег.

Начались занятия. Катя с головой окунулась в новую жизнь. Ей все нравилось: изучаемые предметы были интересны, преподаватели – настоящие профессора, такие, каких она видела в старых фильмах: старички с бородкой и импозантные мужчины средних лет. Друзей среди сокурсников пока не было – она трудно сходилась с людьми, да еще и жила отдельно…Жилье – это больное место. За него нужно было платить, а стипендию еще не выдали. Папа прислал денег,но их не хватило – питаться приходилось в кафе или в буфете – комендантша не разрешала пользоваться нагревательными приборами, боялась пожара.

Не зря говорят: «Пришла беда – отворяй ворота»… Уволили комендантшу! Не из-за Кати, других грехов у той было предостаточно… Куда идти, Катя не знала. Не придумала ничего лучше, как ночевать на вокзале. В первый день, вернее ночь, ей повезло – шустрая мамаша пристроила ее со своим ребенком в комнате отдыха, а сама отправилась в ресторан с крутыми парнями. Но два раза подряд везти не может. Во вторую ночь бдительный милиционер потребовал пройти в отделение…Выслушав, ее пожалели – разрешили побыть в комнате милиции до утра…

А рано утром пришла другая смена, и «злой дяденька милиционер» выставил ее прочь со словами:

– Чтобы я тебя больше здесь не видел!

До занятий времени было еще много. Она решила скоротать его в близлежащем кафе…

========== Глава 3. ==========

Глава 3

Их называли ловеласами, оболтусами, дон-жуанами, бабниками, мажорами и «золотыми мальчиками» – в зависимости от круга общения. Все эти определения были верные, но среди них не хватает одного: друзья. Они были друзьями давнишними, закадычными, с самого раннего детства. Их матери рожали их одновременно, в одном роддоме. И жили они тогда в одном районе – мамаши часто встречались на прогулке, заходили в гости. Потом пути родителей разошлись – сменилось место жительства, прекратились встречи, дружба сошла на нет…

Мальчики встретились в престижной школе, а потом и матери вспомнили друг друга…

Родители больше не сблизились, а дети подружились навсегда.

И хотя после окончания школы поступили в разные ВУЗы (тому были причины), дружба их не заглохла, они продолжали встречаться, вместе проводили свободное время – проявляли себя как ловеласы, дон-жуаны, и далее по списку…

В этот день они возвращались из студенческого лагеря в горах, где проводили последние в своей жизни каникулы – после зимней сессии они выйдут на финишную прямую, в конце которой маячит диплом.

А теперь о том, почему Андрей Жданов и Роман Малиновский (а рассказ именно о них) не учились вместе.

Андрей с детских лет знал, что продолжит дело отца, будет владельцем и президентом компании по пошиву женской одежды. А до вхождения в президентский кабинет на правах хозяина ему предстояло поработать на производстве, досконально изучить весь технологический процесс – такова была воля отца. Поэтому и учился он в технологическом вузе.

Роман учился в МГИМО – его отец мечтал о дипломатической карьере сына. Сам он тоже окончил этот ВУЗ, но по карьерной лестнице далеко не продвинулся, и теперь все надежды возлагал на сына. Роман к дипломатии был равнодушен, но отцу не перечил, как и Андрей. «Золотые мальчики» умели не возражать без крайней надобности родителям, придержать свои амбиции до той поры, когда не будут зависеть от них материально.

Жданова «предки» особо не доставали – учится прилично, детей на стороне не заводит…Часто влюбляется? Непостоянен? Любит погулять? Так на то и молодость! Пока не женат… Невесте это не нравится? Ну, это ее проблемы… Пусть Кирочка сама думает, как привязать его…

Роману было труднее – для успешной учебы ему частенько приходилось пользоваться протекцией отца, и тот в ответ требовал от него порой невозможного…

Сегодня был именно такой случай. Они, конечно. подзадержались на отдыхе… Прочие студенты уже две недели отзанимались, а они все отдыхали. Не хотелось уезжать – новый заезд состоял целиком из спортсменок: гимнасток и пловчих. Синхронных…

Трудно было сказать, кто из них привлекательнее! Глаза разбегались… Вот друзья и забыли и об учебе, и о «домашних» пассиях.

Малиновский-старший после несостоявшихся телефонных разговоров – Ромка трубку не брал, прислал грозную телеграмму с требованием немедленного возвращения – санкции перечислялись…

Пришлось им все бросить и выехать на первом же поезде, не самом удобном, надо сказать.

В Москву поезд прибыл на границе ночи и утра – чуть забрезжил рассвет. Злые и не выспавшиеся, шли они по перрону в жидком потоке прибывших пассажиров. Посторонились, пропуская тоже заспанную девицу с детским рюкзачком за спиной, которую выдворяли из комнаты милиции…

Расставаться не хотелось – дома каждого ждали разборки с родителями. Решили позавтракать в кафе, поговорить перед разлукой – завтра все закрутится, завертится, навалятся дела – не до встреч будет!

– Ром, а чего твой отец так взбесился? Зачем ты ему нужен так срочно? Еще до зачетов далеко.

– Не в учебе дело…

– А в чем?

– Женить он меня хочет…

– Женить?! Зачем? Тебе же еще год учиться? Да и вообще…

– У отца однокурсник в посольстве служит . Он меня к нему хочет пристроить… А у того дочка… на выданье…давно…

– И ты согласишься?

– Смеешься? Она же старая… Лет на десять старше.

– И что? Ты же с Юлианой… Она тоже старше..

– Юлиана… Это другое… Юлиану я люблю… На ней бы я женился…

– Ну, так в чем проблема?

– В ней, в Юлиане… Она же со мной как с пацаненком… играет… Поманит, развлечется и опять оттолкнет…

– Не любит, значит…

– Не знаю. Когда мы вместе, я чувствую, что хорошо ей со мной…И мне с ней…

– Ничего не понимаю…

– Не хочет она замуж по любви! Она же была замужем, и не раз…Теперь она собирается заиметь в мужья человека серьезного, с положением, в возрасте…

Чтобы в ней души не чаял, но… не часто. Хочет жить как за каменной стеной…А я молодой, у меня ничего этого нет пока…

– И как же она собирается жить? Тебя, значит, побоку… С ним – не часто…

Роман усмехнулся не весело, продолжил:

– Мне отводится роль любовника. Тоже, наверное, не часто… По мере надобности…

– И тебя это устраивает?

– Я люблю ее, понимаешь? Когда постарею, может она согласится…

– А теперь значит, в послы подашься? Вернее, продашься…

– А вот этого не будет! Не нужно мне это посольство! Тем более, страна – тьмутаракань какая-то. Придумать надо, как от этой дочки избавиться.

– Замуж выдать, за другого.

– И где его взять, другого ? Может, ты согласишься?

– Не… Я – пас! ..У меня – Кира… Слушай! А ты женись сам на ком-нибудь! Отец смирится…

– Идея неплохая… Остается невесту найти… быстро…

– У вас в МГИМО девиц что ли мало?

– Девиц много, только они сами выгодных женихов ищут. Есть одна – Виктория Клочкова, первокурсница. В моем вкусе, но такая…На ней женишься, и не разведешься потом. Нет, если жениться, то на тихой, скромной провинциалке. Без претензий чтобы.

Друзья замолчали. Задумались. И вдруг заметили за столиком неподалеку как раз такую девушку – тихую, скромную, невидную… Она держала чашку чая, но не пила, а грела об нее руки и … собирала слезинки – они падали в чашку как капли дождя.

– Послушай, Ромка! Мне кажется, мы ее видели. Ее милиционер на вокзале выпроваживал из отделения… На жрицу любви не похожа…

– Не похожа. Может, ее обокрали? Ехать не на что…

– Пошли, узнаем! Может, поможем.

*

Уже почти час они сидят за ее столиком – подошли запросто, заговорили… Почему она доверилась им? Они же на вид такие шикарные, совсем не похожи на друга Зорькина, от которого у нее не было тайн… Раньше не было, а теперь есть – о своем бедственном положении она ему не сказала. Потому что иначе он тут же приедет! Все бросит, и приедет. А у него только все наладилось, его приняли в институт по результатам московских экзаменов – не мореходка, тоже экономический факультет, но с морским уклоном.

А в их глазах было участие, и она рассказала им свою историю. Может быть алкоголь подействовал – они заказали для нее грог, чтобы согрелась…Ее трясло, но вовсе не от холода. Вернее, не только от него – сказывались бессонные ночи, безвыходность ситуации. Она попросила их присмотреть за ее сумкой-рюкзачком, и пошла в дамскую комнату – надо было умыться, привести себя в порядок, да и ехать на занятия…

А друзья между тем рассуждали, как ей помочь.

– Ром, не оставлять же ее на улице… Я бы ее к себе пригласил пожить, но у меня Кира. Она не поймет, ты же знаешь…

– А я вообще с родителями живу…

– Но у тебя же есть теткина квартира… Можно туда…

– Можно… можно… – Малиновский что-то придумал, это видно было по выражению его лица, – можно туда… А у меня есть идея получше!

– Какая?

– А я женюсь на ней!

– Ты с ума сошел? Да и она… не согласится она на такое…

– Почему не согласится? У нее положение – хуже не придумаешь, да и у меня не лучше.

А так – она получит жилье, а я избавлюсь от женитьбы на посольской дочке. Двоеженство у нас не разрешено.

– То есть ты предлагаешь ей фиктивный брак?

– Ну… это как получится…

*

А Катя согласилась. Подумала – и согласилась. А что она теряет? Только то… Да может и этого не потеряет? Ей же никто не предлагает любовь… А так…А вдруг, он полюбит ее? Хотя ей понравился его друг… Такой красивый… улыбка у него такая добрая…а взгляд притягивает, как магнитом… и голос – такой бархатистый…обволакивающий…

В первый момент, когда они озвучили свою идею, она подумала… понадеялась… что это он будет ее мужем… а оказалось, что не он, не Андрей, а Роман… Ну что же, в ее положении выбирать не приходится. Собственно, они оба для нее чужие. Она ничего о них не знает. Может Роман лучше – как человек. Не в красоте же счастье…

О, Боже,… О чем она думает… На себя бы посмотрела… А он предлагает…И не что-нибудь, а замужество! Официальное! Ему нужно, чтобы официально – он объяснял, почему… Она плохо поняла… Не слушала потому что, о себе думала… А вдруг она поступает не правильно? Конечно, не правильно! Правильно – это уехать домой, к родителям, а она этого не хочет … Ну, все! Решила – значит сделаю! Если не правильно, потом буду исправлять!

Размышлять больше не было времени – они подъехали к ЗАГСу. Все решилось за считанные минуты – у Малиновского везде знакомые, которые ему чем-то обязаны.

Кольца купили в ювелирном киоске при ЗАГСе, Жданов стал свидетелем со стороны жениха, а для невесты нашлась симпатичная «подруга» из работниц этого учреждения – здесь все было предусмотрено, видимо не они одни так женились…

========== Глава 4. ==========

Глава 4

Вхождение в новый дом, знакомство с родителями Романа, то есть мужа – все было как в тумане, будто она была в это время без очков и потому не разглядела и не запомнила – в голове тоже был туман…

По наивности она думала, что после ЗАГСа поедет в университет – могла успеть на последнюю пару, но новоиспеченный муж решил по-другому: закончить неприятные дела (а в том, что его женитьбу родители воспримут, мягко говоря, без особой радости, он был уверен) сегодня же, и продолжать жить своей обычной жизнью.

Жданов довез их до подъезда, но зайти наотрез отказался . Он предполагал, как встретят молодоженов родители и не хотел быть свидетелем этого – Роману будет потом неудобно перед ним. По пути он остановился у цветочного киоска и купил букет белых роз, которые и преподнес жене друга. Катя зарделась от смущения … Видно было, что ей приятно, а Малиновский зыркнул на него злым взглядом – сам он должен был это сделать…

Сообщение Романа, конечно же, вызвало у родителей шок – мать (отныне она будет называться свекровь) выронила из ослабевших вдруг рук тарелку, и та разлетелась на мелкие кусочки… «К счастью», – совсем некстати подумала Катя.

Отец (свекор?) отнесся менее эмоционально, ограничился непонятной для Кати фразой:

– Вот значит как ты решил вопрос… Ну смотри…

Но Родители все же смогли взять себя в руки, организовали даже праздничный обед – не свадьба, конечно, но все же…

За столом Катя чувствовала себя неловко. Нет, она прекрасно умела пользоваться всеми этими хитрыми штучками, которые в большом количестве располагались возле тарелок.

Ее угнетало, что пожилая женщина, их домработница, подает им блюда, а сама стоит за их спиной. Ее мама тоже подавала им с папой, да еще и Кольке, но потом она садилась рядом ,и все обедали вместе. А Нюша стояла… В белом переднике… скрестив руки на животе… готовая в любую минуту подать все, что потребуется: упавшую салфетку, воду или приправу, которой не оказалось на столе.

Катя готова была сквозь землю провалиться! Она с превеликим удовольствием подала бы все сама! И на кухню бы сбегала! Нюша передвигалась с трудом, и стоять ей было тяжело – одного взгляда на ее отекшие ноги было достаточно, чтобы понять это… Но никого это не волновало. Все ели спокойно.

Катя попыталась помочь перемыть посуду, но Нюша и тут возразила:

– Что ты! Это же моя работа! Не лишай меня ее, куда я пойду на старости лет…

И Катя отступилась – здесь свои правила, не ей их ломать. В чужой монастырь со своим уставом не ходят…

Катя не была «букой», со всеми нашла общий язык – со свекровью, со свекром, и особенно с Нюшей. Они расспрашивали ее о родителях, о ее детстве, и о том, как они познакомились с Романом.

На это у них с Малиновским была заготовлена «легенда»: познакомились летом, встречались… тайно… Родителям сообщила, но они приехать не могут – далеко… здоровье… денежные средства… Нет, она не беременна! Она не настаивала! Роман сам захотел…

Вечером съездили в общежитие, забрали ее вещи из камеры хранения.

Впереди была ночь – ее первая ночь на новом месте, в новом статусе.

Квартира у Малиновских огромная (по ее меркам). Комнаты Романа – спальня и небольшая гостиная – находились как бы в отдельном отсеке – там была своя гардеробная, ванная комната. А в самой спальне была довольно большая ниша, где стоял небольшой диванчик – его и облюбовала Катерина! Удачно получилось – вроде и в спальне, но отдельно. Роман не возражал. Он не испытывал к ней никаких чувств, кроме дружеского участия.

Наконец-то она смогла принять ванну, переодеться и лечь в постель. Диванчик напоминал о доме, о детстве, и она уснула.

Так началась ее новая жизнь.

И была она, эта новая жизнь очень даже неплохой! Гораздо лучше, чем Катя предполагала…

Малиновские – старшие не обращали на нее внимания – они были вежливы, но абсолютно равнодушны – живет и живет какая-то девушка, им не мешает, благо комнат хватает. Да они и встречались только за ужином – Катя уходила утром в университет, а они еще спали, днем, когда она возвращалась, они отсутствовали – свекор отсиживал положенное время на службе, а свекровь нежилась в солярии, или в бассейне, или в фитнесклубе приводила в порядок фигуру.

Ужин проходил чинно-благородно, и опять все расходились по своим комнатам.

Больше всего Катя общалась с Нюшей, помогала ей готовить обеды и ужины, убирала квартиру – Нюша все-таки смирилась с ее помощью, поскольку Катя не афишировала свои действия. Они часто обедали вдвоем, или пили чай с Нюшиными пирогами, так напоминающими мамины…

Вот только догадлива была Нюша не в пример Малиновским…

– Катюш… Спросить тебя хочу…

– О чем, Нюш?

– Да про женитьбу вашу…

– А что в ней особенного? – напряглась Катя.

– А не похожи вы на счастливых молодоженов! Вообще на женатых не похожи…

– Это почему же?

– Как тебе сказать… Роман вот дома часто не ночует, а если и ночует, то приходит за полночь. А ты спокойно к этому относишься… Не ругаешь его, не жалуешься родителям. И он тебя никогда не обнимет, не поцелует…

– Зачем делать это при людях? Я не люблю…стесняюсь…А ругать я его ругаю, только не кричу… чтобы родители не слышали. Зачем их волновать…

Нюша с сомнением посмотрела на Катерину, покачала головой

– Ну, коли так… Смотри девка… Не заиграйтесь… Роман-то Дмитрич всегда при своих интересах останется. Сын он! А тебя, если что, никто не пожалеет…

Слова пожилой женщины вызвали беспокойство, но что она могла сделать? Вешаться ему на шею? Не так она воспитана, да и чувств таких между ними нет…

Один единственный раз, будучи «подшофе», Роман пришел к ней ночью, но она так непосредственно удивилась возможности такого его поведения, что хмель моментально выветрился из его головы, он извинился и больше не делал подобных попыток.

Поэтому она и не считала себя вправе контролировать его личную жизнь, но все же решилась высказать свои, вернее Нюшины, сомнения.

– Рома… ты… приходи вовремя, а потом уходи, если нужно. Чтобы родители не заподозрили…

– Хорошо, Кать! Я учту…

========== Глава 5. ==========

Глава 5

В зимние каникулы Катя съездила к своим родителям – одна! Она им так и не сказала о своем замужестве… Не решилась…Изменение адреса объяснила тем, что в общежитии ремонт, и их расселили по другим местам. Колечко обручальное она не носила, как и Роман – положили в коробочку, до лучших времен.

Свекровь было возмутилась, но Роман очень правдиво и убедительно объяснил, что сейчас носить кольца не модно. Она поверила – матери всегда верят в ложь любимых чад…Свекор понимающе усмехнулся, но ничего не сказал…

Все, даже Нюша, приняли как должное, что Катя едет одна – поверили, что у Романа запарка с дипломной работой. Или не поверили, но виду не подали…

И Катины родители ничего не заподозрили. А Зорькин не приехал…У него был настолько бурный роман, что он не почуял подвоха в Катиных письмах. На все каникулы он с дамой сердца уединился в ее квартире – у них был гражданский медовый месяц.

Эти обстоятельства спасли Катю от разоблачения – Кольке она не смогла бы врать, глядя в глаза. В письмах могла, а вот в лицо – нет…

Отец ходил гордый, всем рассказывал, какая умница у него дочь – сама, без протекции поступила в такой престижный ВУЗ…

Мама закармливала вкуснотами, старалась за небольшой срок накормить ее всеми блюдами, которые та любила.

Они радовались ее приезду, упивались СВОЕЙ радостью, и не заметили того, что было в душе дочери. Поверили внешнему благополучию. А все потому, что хотели в это верить.

И Катя была этому рада. Хорошо, что не расспрашивают… что верят… не замечают ее настороженности… и некоторых нестыковок в рассказе… Как-то раз она упомянула о Нюше – испугалась, что все раскроется! А они поверили, что это одна из подружек…

А одежда? Родителей не насторожило, что у дочери дорогая одежда, они посчитали, что тех денег, что они посылают, достаточно для покупки таких вещей.

И все же дома было замечательно! Катя отдыхала душой в привычной для нее обстановке, среди родных людей и вещей.

А погода? Разве сравнишь сибирский морозец, хруст белого, первозданного снега под ногами, чистый, пьянящий воздух со слякотной московской зимой?

Она часами гуляла по родным улицам, впитывала в себя родные пейзажи, старалась запомнить их, наполниться ими до краев, чтобы потом, дома (тоже дома!) вспоминать их понемногу, по чуть-чуть, чтобы хватило до следующего раза… Когда он будет, следующий раз? Что-то подсказывало ей, что не скоро…

Валерий Сергеевич ждал дочь и готовил ей сюрприз – поход в тайгу! А что ждать от бывшего командира, для которого походы – и смысл и радость жизни?

В поход отправились ранним утром, на лыжах, с рюкзаками на спине. Пушкарев сам лично укладывал их, и как-то так сумел сделать, что рюкзаки жены и дочери хоть и были внушительны по объему, но весили совсем немного, а его рюкзак Катерина даже с места сдвинуть не могла. И зачем столько вещей и провизии, если идут на два дня?

– Идешь на день, бери на неделю, – отвечал Пушкарев, – такое правило в путешествии. А тут тайга! Мало ли что…

Он шел первым, прокладывал лыжню, за ним пыхтела как паровоз грузная Елена Александровна – ничего не осталось от хрупкой и легкой Леночки, бравшей призовые места на лыжных гонках… Нет, кое-что осталось: упорство и бойцовский дух! Тяжело ей было, давно на лыжи не вставала, но старалась не отставать.

Катя пошла замыкающей, чтобы поддержать мать. Она специально шла медленнее, чем могла, и как бы отставала от компании, и тогда Елена ждала ее, и отдыхала таким образом.

К полудню вышли на большую поляну, окруженную вековыми соснами. На самом деле это была искусственная поляна – вырубка, но сейчас этого не было видно – поляна была покрыта толстым слоем снега. В центре возвышалась крыша охотничьей избушки, заваленной снегом по самые окна.

У Валерия Сергеевича нашлась складная лопата, и он откопал первым делом дверь.

Мать с дочерью зашли во внутрь, осмотрелись – похоже, что здесь не так давно кто-то был… И они догадывались, кто именно – конечно отец! Домик был чист и прибран, и дрова у печки припасены, и вода в деревянной кадке – замерзшая, но это ничего! Печь растопят, будет тепло, и водичка растает!

Катя занялась печкой (еще в детстве отец научил ее премудрости растапливать печь и разжигать костер в любых условиях), а Елена – провизией. Пушкарев в дом еще не входил – расчищал подходы к дому, прокладывал тропинки к лесу.

Обед удался на славу – и аппетит нагуляли, и пища была вкусная, и в избушке стало жарко! У Валерия Сергеевича еще и средство было горячительное – горькая водка на сосновых почках для себя и вишневая сладкая наливочка для женского пола.

Разомлели, да и усталость сказалась – уснули и проспали до сумерек.

«Тоже мне, путешественники», – скажут те, кто сам не испытал такого, – и будут не правы!

Не так долго они и спали – это сумерки зимой ранние.

До темноты успели еще и с горки покататься – совсем рядом с избушкой был довольно крутой спуск в овраг. Катались отец с дочерью, а Елена не решилась съехать вниз, стояла на верху и причитала – словно курица кудахтала , – осторожней! Дерево! На дерево не налетите! Катя, там обрыв! – и еще… и еще в том же духе…

Днем было пасмурно, из серых облаков лениво падал снег – крупными не снежинками даже, а бесформенными комками. А к ночи небо прояснилось, подморозило. Высыпали звезды, и их лучи вместе с голубоватым светом луны искрили снежный покров, делали его похожим на новогодний ватный снег под елкой, который Катя обычно щедро посыпала блестками.