Текст книги "Долгая дорога к дому (СИ)"

Автор книги: Людмила Кантемирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Катя смотрела на него в упор, не мигая, и он испугался: такая не простит…

А она о другом заговорила.

– Про «инструкцию» я вспоминать не хочу. Мне до нее теперь дела нет, так что считайте себя прощенным, – Роман вздохнул с облегчением, но она продолжила, – а вот чего я Вам простить не могу, так это того, что оставили Андрея в трудную минуту. Не ожидала…

– Кать, так он сам… Сам отпустил меня… иди, говорит, если место хорошее… Я ему говорил, что в любую минуту вернусь, а он…

– Не продолжайте, Роман Дмитриевич! Мы оба все понимаем. Я передам Жданову, что Вы заходили.

Малиновский ушел, а она еще долго сидела, уставившись в монитор, и не видя ничего.

Разговор с Романом выбил ее из колеи. Она не жалела, о том, что была с ним неприветлива – он того заслуживает. А она сама? Разве она не бросила Андрея ? Да, он был виноват и заслуживал того, что она бросила его как любовника. А могла ли она бросать его как президента? Если бы она работала в компании, не случилось бы с ним того, что случилось. Следовательно, ничем она не лучше Малиновского…

Надо будет поговорить с ним по-другому. Если он захочет вернуться… Не если! Надо, чтобы захотел! Он опытный менеджер, с ним хорошо работать. И Андрей будет доволен – старый друг… Они с детства вместе. Такое не забывается. Андрей простит его, а она спрячет свою обиду поглубже, будет приветлива на работе, а дома… Дома тоже будет принимать его как дорогого гостя!

Стоп! Где ты собираешься принимать гостей, Катя Пушкарева? Какой дом ты имеешь в виду? Уж не квартиру ли Андрея? А ты там кто? Размечталась, однако…

Ну, помечтать-то можно? А вдруг? Если Жданов и не предложит ей ничего другого, она будет просто жить у него… на квартире….в золотой клетке… Но и он ведь будет там, в этой клетке…

Недавно ей сон приснился

…Она пришла, а Андрей уже дома… Снял с нее пальто, размотал шарф… и прямо в прихожей стал целовать… Она не сопротивлялась… сняла с него очки и сама поцеловала…Тогда он взял ее на руки и понес в спальню(только спальня, почему-то была не эта ,а такая ,как на квартире Малиновского)…и все было как тогда…Одной рукой он расстегивал пуговицы на ее кофте, а другой снимал свой пиджак…А потом…

На этом сон обрывался, но она и без сна помнила, что было потом. Не забыла и ощущения свои, и чувство полета, и безграничное счастье, переполнявшее душу, и которым хотелось одарить его, любимого…

Время бежит… И ждать уже совсем недолго, всего несколько дней… Как странно – три года она не ждала его. Вспоминала, мечтала, но не ждала. А теперь не может спокойно прожить всего несколько дней. Как бы не проиграть Кольке конфеты…

*

Колька… друг верный… Помочь старается – недавно устроил ей встречу с матерью.

– Катька! Сегодня домой вместе поедем!

– Нам же в разные стороны?

– А сделаем в одну – к нам поедешь! Дядя Валера на рыбаке с друзьями-однополчанами, тетя Лена одна – оладушек обещала напечь!

– Коль…

– Не возражай! Она поговорить с тобой хочет… Мать же…

На этот раз все было по-другому – не было Валерия Сергеевича, которому Елена не умела перечить и гнева которого всегда опасалась Катя.

Зорькин взял оладушки «сухим пайком» и тоже удалился.

Они остались вдвоем – мать и дочь. У них был «Девичник», как когда-то давно, когда Катя была еще маленькой девочкой, потом школьницей, и уже девушкой… «Девичники» не были частыми – Валерий Сергеевич вникал во все мелочи, не давал им возможности уединиться, но если уж удавалось, они наслаждались моментом. Говорили обо всем: Катя рассказывала свои детские обиды на подружек, на несправедливость учителей в школе (симпатичным девочкам ставили оценки выше и прощали невыученные уроки)… В сердечные тайны Катя мать не посвящала, но исподволь интересовалась, что та думает о некоторых вещах.

Елена дочкины тайны не выпытывала, но по отдельным словам, вопросам догадывалась, что ее волнует, и старалась, как могла помочь: то вспомнит якобы с ней произошедшую историю, то расскажет случай из жизни троюродной племянницы, которой на самом деле никогда не существовало.

Так было раньше. Теперь они могли говорить на равных, не как мать и дочь, а как две женщины, у каждой из которых свой опыт за плечами.

– Катенька… Ты на нас с отцом обиду не держи… За то, что Мишу тогда позвали, – пояснила Елена, видя недоумение на лице дочери, – мы как лучше хотели, думали помирить вас. За столько лет ни одной жалобы от тебя не слышали… Да и про ссоры тоже…

– Ссорятся, когда любят, когда не безразличны друг другу.

– Зачем же ты замуж пошла? Мы думали, что любовь у вас… такая, что невтерпеж…

– Мам, я хотела… я думала, что смогу…Не получилось… Он сам виноват!

– Ребенка надо было родить.

– Я хотела, а он – подождем… ресторан новый… работы много…

– Вот значит как – работы много… Он что же, не любил тебя?

– Не знаю… Казалось, что любил. Он, наверное, чувствовал мое отношение, ждал…

– А чего ждать-то? Если сразу не любишь… Бывает, конечно, что любовь потом приходит…Может, поторопилась ты?

– Нет, мам, зачем же его обнадеживать? Полюбить можно, если сердце свободно…

– Так ты другого полюбила?

– Не полюбила. Я его всегда любила и люблю…

– Господи… Катенька… Да как же ты… зачем же…

– Он обидел меня. Я думала, что не смогу простить, снова поверить. Думала, легче разлюбить, забыть…

– Что ты, милая! Разве ж такое возможно, если любовь…если настоящая…Не каждому она дается, а если уж дана – не убежишь от нее, не спрячешься. А если и убежишь, то всю жизнь страдать будешь, вспоминая…

Слова матери насторожили Катю. Послышалось в них затаенное сожаление, тоска по несбывшемуся почувствовалась.

– Мам, а ты папу сразу полюбила? Он твоя первая любовь?

Елена долго не отвечала, была где-то далеко в своих мыслях. Катя решила даже, что она не слышала ее вопроса, но повторить его не решалась.

Наконец, Елена очнулась, вернулась из своего далека.

– Не собиралась я говорить тебе об этом. Думала, сложится у тебя жизнь по-другому, и никчему тебе будут мои тайны. Не вышло – повторяет судьба свои повороты…

За Валеру я вышла замуж так же скоропалительно, как и ты за Мишу. И причина была похожая – женился тот, которого я любила, на другой. Я и решила назло ему… Если бы ты не родилась, не знаю, как бы я жила. А тут вся любовь на тебя направилась. А потом и Валеру полюбила… Не так, как того, без страсти, спокойно. Да и жизнь у нас нелегкая была. Мотались по гарнизонам, снимали комнаты, углы… Бывало и за занавеской жили – какие тут условия для страсти… Валера семьей доволен был, всем говорил, что живем мы душа в душу. А я иногда думаю, что виновата перед ним – не дала я ему той, настоящей любви…

Обнялись, поплакали вместе.

– Потому и против была замужества твоего…Ты ведь Андрея Павловича любишь, Катенька?

– Откуда ты знаешь, мама?

– Не слепая… видела…Он тоже тебя любит, не сомневайся…

– Мама, ты не можешь этого знать. Ты ничего не можешь знать, ты видела его один раз – на дне рождения.

– А вот и не один, а целых три раза!

– ? –

– Он приезжал, искал тебя в тот день, когда ты в Египет уехала. И недавно приезжал, дней десять назад.

– Что? Этого не может быть! Он в Лондон уехал!

– Перед отъездом и был. Все нам с отцом рассказал про ваши отношения. Сказал, сто любит тебя, и придет просить твоей руки, как только ты согласишься.

– И папа не выгнал его?

– Хотел, – усмехнулась Елена, – да разве такого выгонишь? Не думаю, что приятен ему был разговор. Он ради тебя пришел, сказал, что переживаешь ты очень, а тебе нельзя – болезнь может возобновиться. Катя, ты нам – то почему не сказала, что болела? Мы бы приехали…

– Я тогда видеть никого не хотела. Тем более уверена была, что с Мишей мирить будете…

Если бы Андрей не увез меня тогда из Питера, я бы может, до сих пор не поправилась.

Катя вдруг испуганно посмотрела на мать

– А он вам сказал, где я живу?

– Да, сказал, что комнату снимаешь, временно.

Катерина колебалась, но все же решилась

– Он не всю правду вам сказал, я у него живу… Не с ним, – поспешила она добавить, – у него комната есть лишняя.

– Катя… Отец не переживет…

– Мама, и это еще не все! Когда он приедет… Если он захочет… Я буду с ним… вместе…

– И правильно! Давно пора! Зачем же мудрить…над любовью изгаляться…Только Катенька, ты уж про комнату… что у Жданова она, не говори отцу…не поймет он.

Давно наступила ночь, а они все сидели за кухонным столом. Не раз подогревался чай, и снова остывал в чашках – не до него им было…

Они вновь обрели друг друга – мать и дочь.

========== Глава 14 ==========

Глава 14

Дел в Лондоне было не много, но Андрей не спешил. Родители так рады были его видеть, что он не мог их огорчить скорым отъездом. Но это была не вся правда – главная причина заключалась в том, что он хотел дать Кате возможность все обдумать без его присутствия, без невольного давления с его стороны. Она должна побыть одна, почувствовать, нужен ли он ей, а может и не он вовсе – это тоже могло быть, она ведь прожила с мужем не один день, и даже не один год… Гораздо больше, чем с ним. Собственно, с ним она еще и не жила. Она жила в его квартире, и только… Все их «житье» – две ночи три года назад… С другой стороны, лично он все эти годы не забывал ни ее, ни эти волшебные ночи. Он почти уверен, что и она не забывала. Она ничего не говорила ему, но он чувствовал – по отдельным взглядам (когда она не знала, что он видит ее), по некоторым словам и действиям – взять хотя бы их встречу в больнице… Как она кинулась к нему!

А та ночь, когда он заснул на диване… Как нежно она укрывала его…

Жданов боялся только одного: что все это он придумал, что это игра его воображения. Поэтому он и определил себе срок командировки – две недели! За это время все определится. Он приедет, и все поймет по ее реакции. Зря только сказал, что заедет к Кире. Катя явно будет переживать. Напридумывает всего и сама же от своих придумок расстроится. Но дело сделано, назад слова не воротишь.

Маргарита суетилась вокруг него, как в детстве. Не знала, чем накормить повкуснее, о чем спросить в первую очередь: то ли о Кире, то ли о делах в компании. И то, и другое волновало ее очень, но заговорить первой она не решалась – боялась сделать больно. Вот и хлопотала она, подсовывая ему то вкусненькое, что он любил в детстве, и что она не поленилась приготовить. У них теперь не было постоянной помощницы в доме, обходились приходящей раз в неделю для тех работ, которые были им уже не под силу. Готовила Маргарита теперь сама – для двоих это не составляло труда, а готовить еду для любимого сына – это и вовсе не труд, а радость.

Не решаясь спросить о главном, без умолку рассказывала ему всякие глупости из их жизни, из жизни городка, и Англии в целом.

Павел Олегович только снисходительно посматривал на них, изредка , когда ему казалось, что Маргарита слишком увлеклась, он покашливал, спуская ее с небес на землю.

На второй или третий день разговор все же состоялся. Начал его Павел, за ужином.

– Андрей, я смотрю, ты повеселел. Что, дела в компании настолько улучшились?

– Не настолько, чтобы расслабиться, но прогресс есть.

– Кстати, на кого ты оставил компанию? Дров не наломают без тебя?

– Насчет дров – их наломали именно в мое присутствие. Можешь, не беспокоиться, у меня есть надежные помощники!

– Даже так? И кто это?

– Во-первых, финансовый директор Зорькин, Николай Антонович.

–Постой, что-то я не слышал о таком финансисте. Кто тебе его рекомендовал? Откуда он взялся?

– Мне его никто не рекомендовал. Он сам пришел! Очень толковый! И человек хороший… Представляешь, бросил все свои дела, чтобы помочь мне.

– С чего бы вдруг? Меня это настораживает…

– Катя попросила его помочь мне…

– Катя? Какая Катя? – встрепенулась Маргарита, – это не Пушкарева?

– Кто же еще! Конечно она.

– А сама она…

– Сама она в Питере жила, не могла помочь…

– Ты сказал: жила… Она, что, вернулась?

– Да, мамуль, она вернулась, и я очень надеюсь, что она тоже будет работать в компании.

– Было бы неплохо. Она девушка толковая. Если она будет с тобой, я буду спокоен за компанию.

– А я буду беспокоиться о его личной жизни! Она ведь не только была его секретаршей! Он влюбился в нее тогда! – мне Кира рассказывала… Представляешь, АНДРЮША в нее влюбился, а она его бросила! Не понимаю, как она могла не полюбить Андрея? Его же невозможно не любить, – она прижала голову сына к своей груди и не выпускала из объятий, – а теперь эта странная девушка вернулась… А у Андрюши семья… Я боюсь за Андрея…

– Ма, бояться не стоит! Семьи уже нет – Кира ушла от меня, ты это знаешь.

– Андрюш… Она не подумала… Она вернется…

– Она ушла в самое трудное время. Испугалась за свою гламурную репутацию. Ты считаешь, что такое можно простить? Конечно, если бы я ее безумно любил… А так – я считаю себя свободным от обязательств перед ней. Кстати, после вас я намерен заехать к ней и подписать бумаги на развод.

– Сын, ты не торопишься? Развестись всегда успеете, – усомнился Павел.

– Развод мне нужен немедленно – я собираюсь жениться!

– На ком, Андрюша?

– На Кате, мама.

– На Кате? Ты в своем уме, Андрей? Она же совсем не нашего круга… И потом она бросила тебя! Ты ее полюбил, а она…

– Мама, у нее были причины. Я обидел ее… Очень сильно обидел…Я до сих пор не знаю, простит ли она меня… Хотя очень надеюсь… Очень. Тогда она любила меня…

– Ну, мне все ясно! Свадьба не за горами! Андрей, мы, конечно, не в праве вмешиваться в твою жизнь. Ты волен поступать так, как считаешь нужным. Екатерина Валерьевна – хороший человек, и мы с мамой не будем…

– Паша, что ты говоришь?

– …мы с мамой не будем против, – я повторяю еще раз, Марго! Главное, чтобы ты…

– Главное, чтобы она согласилась, па…

========== Глава 15 ==========

Глава 15.

Вот и заканчивается ее ожидание. Уже пятница, Андрей вот-вот приедет… Может быть даже сегодня ночью, или завтра…Он пока еще не позвонил…

Жданов звонил ей ежедневно, но только в офис – утром или днем. Домой он не звонил ни разу. Вначале она ждала, нервничала, а потом поняла – он боится, что она подумает, будто он ее контролирует. Сама она ему тоже не звонила – тоже не хотела контролировать…

Если возникали производственные вопросы, звонить приходилось Зорькину.

Он ворчал, конечно:

– Как маленькие дети… Прячутся друг от друга… от чувств своих прячутся… а того не понимают, что время бежит быстрее их… и они его теряют… безвозвратно, между прочим… Вот если бы я встретил девушку, уж я бы…, – но все же звонил, утрясал вопросы.

Странно, рабочий день кончается…

– Кать, Андрей Павлович на проводе, – раздался голос Тропинкиной.

От неожиданности она вздрогнула – почему он звонит не на мобильный? Ах, да… Она его на зарядке забыла…

– Слушаю, – голос предательски задрожал, – не приедешь? – уже и слезы на подходе.

– Кать, я задержусь на два дня. Кира не вернулась из командировки, а мне хотелось уладить все дела.

– Да, я понимаю…

– Кать… ну ты расстроилась? Всего два дня…

– Хорошо… Раз надо…

– Катюш, а с голосом что? Катя! Ты плачешь?

– Нет, ну что ты… из-за чего мне плакать…

– Действительно… не из-за меня же… – он хотел пошутить, развеселить ее, но вышло только хуже.

– Андрей…

Она положила трубку, потому что не могла сдержать слез и не хотела, чтобы Жданов понял это.

Два выходных дня слились в одно тоскливое нетерпение: скорее, скорей прожить эти дни, перешагнуть через ненужные, ни чем не занятые сорок восемь часов!

Она пыталась занять себя работой – цифры теряли смысл, и она не могла выстроить их в нужном порядке.

Пыталась приготовить что-нибудь необычное, праздничное из еды – мясо пригорело, пирог не снялся с листа и развалился на куски, а в обыкновенный суп она умудрилась насыпать столько соли… В результате все пошло в мусоропровод, а за едой пришлось съездить к маме. Она, конечно, успокоится и приготовит сама – готовила же раньше, но на всякий случай подстраховалась – вдруг Андрей приедет неожиданно?

Катя хитрила сама с собой – к родителям поехала не столько за тем, чтобы приготовить вместе с матерью полноценный обед, сколько для того, чтобы не быть одной.

Отец не задавал ей никаких вопросов – видимо, Елена Александровна не мало потрудилась! Все делали вид, что Катя никуда не уезжала, и замуж не выходила, а живут они прежней, хотя и трудной, но счастливой жизнью… Ночевать Катя наотрез отказалась, но пришлось согласиться на то, что отец подвезет ее на машине – куда же ей с катрюльками… Слава Богу, удалось убедить его не подниматься в квартиру!– сослалась на неработающий лифт, а у него нога…

*

Никогда еще она не встречала утро понедельника с такой радостью! Раньше всех была на рабочем месте. Сидеть в кабинете не хотелось – душа рвалась куда-то, и она отправилась на производство. Ольга Вячеслаовна – она теперь частенько бывала на производстве, помогала переносить «гениальный крой Милко» на обычные ткани, встретила Катю настороженно.

– Что, Катюш, дела заканчиваешь? Уходишь?

– Да нет, наоборот, остаться хочу. Если Андрей…Андрей Павлович, – поправилась она, – не против будет.

Ольга ее оговорку заметила, виду не подала, но взглянула на нее с бОльшей симпатией

– Конечно не будет! Такими работниками, как ты, не разбрасываются. И вообще… – она лукаво улыбнулась, – сдается мне, он к тебе по – особому относится. Я права?

Катя смутилась и уже пожалела, что пришла сюда

– Ну, что Вы…Вам показалось…

– Эх, Катюша… Я много повидала на своем веку. Я еще три года назад все заметила. Жалко, не получилось у вас тогда, разбежались вы… Не знаю, как ты, а Андрей сильно страдал. И женитьба на Кире не помогла. И с компанией так получилось, потому что руки у него опустились, перестал он делами интересоваться как должно… А ты как жила?

– У меня тоже ничего не получилось. Замуж вышла, но ушла от мужа… Болела… Плохо мне было, Ольга Вячеславовна! Если бы не Андрей… Он спас меня.

– А теперь-то как у вас?

– Не знаю… Вот приедет… Жду его!

Ольга внимательно посмотрела на нее, что-то прикинула в уме

– Кать, у мня костюм остался от последней коллекции – для дочки придержала, а она все не едет. Давай примерим! Тебе он впору будет, я уверена!

– Что Вы, Ольга Вячеславовна! Он же кучу денег стоит…Я еще не заработала.

– А мы тебе его в кредит оформим! Между прочим, этот костюм очень Андрюше нравился, он при всех хвалил за него Милко.

Последний аргумент сильно поколебал Катину позицию, и Ольге удалось ее уговорить.

Костюм и вправду был хорош: черные, сильно расклешенные брюки из мягко струящегося шелка и такой же облегающий жакет до талии создавали эффект длинного вечернего платья. Очень открытый жакет дополнялся оригинальной белой блузкой в стиле «ретро» – глубокий вырез украшен вышивкой и присобран под грудью на манер миниплатьица «принцесса»

Катя сама себе понравилась, это видно было по ее просиявшему лицу

– Катюш, ты в нем и иди! А свое платье потом заберешь.

Она возвращалась в кабинет радостно-возбужденная, в предвкушении чего-то необычного, что должно с ней случиться…

Едва переступив порог, увидела свет в каморке, и большую тень, падающую из неприкрытой до конца двери…

*

Он знал, что Катя не будет ждать его дома, и рванул из аэропорта в офис. Не слушая, что говорит ему Тропинкина, буквально ворвался в кабинет, но он был пуст – Кати в нем не было. Вошедшая следом Мария все же сумела донести до его сознания, что Катя на производстве.

– Андрей Павлович! Я разыщу ее.

– Не нужно, я подожду. Идите, Маша, у Вас телефон надрывается.

Зашел в каморку, бросил на стул дорожную сумку, а пальто зачем-то повесил на дверцу шкафа – тень от него падала через всю каморку до двери в кабинет.

Сел за стол, полистал бумаги, лежащие ровными стопочками. Усмехнулся – она все же не стала работать за его столом. Погладил исписанные листы. Казалось, они еще хранят тепло ее рук. Положил голову на стопку документов и прикрыл глаза – бессонная ночь давала о себе знать.

Он был уверен, что не спит, что все происходит наяву.

…Она вошла тихо, совсем не слышно было ее шагов, и остановилась в проходе…. Ее губы шевельнулись, и он понял, хотя звуков слышно не было, что она зовет его: Андрей! Он хотел кинуться к ней, обнять, сказать как он ее любит, как скучал без нее, но тело налилось тяжестью и он словно прирос к креслу… Только протянул к ней руки и беззвучно кричал: Катя! Но она поняла его и подошла сама… Села на колени …расстегнула ворот рубашки и просунула свою прохладную руку… От шевеления ее тонких пальчиков озноб прошиб его сверху донизу и он застонал… А она уже гладила его волосы, скользила щекой по его щеке, и он отстраненно подумал: поцарапается…оброс уже…Тело по-прежнему было не подвластно ему, он не мог шевельнуться и сказать, что – либо вслух и только молил в уме: Катенька…пожалуйста…догадайся…облегчи мои страдания… И она услышала, или догадалась…Прильнула к нему всем своим существом, растворилась в нем, стала с ним единым целым, и только никак не могла поймать губами его губы… и поцелуи ее покрывали его лицо ,обходя горящие огнем губы …Он хотел помочь ей, резко повернул голову…

…и проснулся от боли – стукнулся головой об угол стоящего на столе компьютера.

В первый момент не мог понять, где же Катя? Только что была с ним … И опять ушла?

И только потом до него дошло, что это был сон…

Вышел из каморки, подошел к окну и стал смотреть на пустынный двор. С высоты казалось, что это картина художника – настолько все было мелко и безжизненно.

Скрипнула дверь. Он оглянулся и увидел Катю, входящую в кабинет. Его самого от двери видно не было – окно находилось позади дверного проема.

С криком: « Андрей!» – она бросилась к каморке и разочарованно остановилась, не обнаружив его там. Повернулась, чтобы пройти к столу и теперь увидела его.

Не позвала, не сдвинулась с места, взгляд был направлен на него, но он не уверен был, видит ли она его. Рука ее судорожно схватилась за косяк, и она стала медленно сползать по стене…

Он успел подхватить ее, держал на руках и не знал, что предпринять дальше: звать на помощь? Вызывать скорую? Делать искусственное дыхание?

К счастью она быстро очнулась. Обняла его за шею и прошептала еле слышно: «Андрей… приехал…»

– Катя… Как ты меня напугала… Тебе лучше? Может воды?

Он так и держал ее на руках, прижимая к себе как самую жизненно важную вещь.

========== Глава 16. ==========

Глава 16.

В таком положении их и застал Зорькин, вошедший без стука в кабинет.

– Так, понятно! Ты ее с полу подобрал? – обратился он с вопросом к Жданову.

– Нет, успел поймать.

– Коль, – Катя, продолжая держаться за Андрея одной рукой, другой махнула в сторону стола, – возьми в столе, в верхнем ящике. Ты выиграл…

– А я и не сомневался, – с этими словами Зорькин достал большую коробку шоколадных конфет.

– О, я точно такие купил! Давайте на радостях чаю выпьем.

Катерина, наконец, «спустилась на землю» и объяснила ничего не понимающему Жданову суть спора.

– Николай, давай перенесем чай на завтра. Я еще и дома не был… с дороги…

– Да я и один попью… Понятно, что третий лишний, – и он удалился, довольный приобретением конфет, а более того тем, что долгожданная встреча влюбленных состоялась.

Жданов только теперь разглядел Катин наряд

– Кать… Ты такая… Я… ты…Кать…

– Андрюш, поедем к нам…домой!

– Домой? Ты сказала «домой»… К нам домой? Кать, я не ослышался? Ты сказала: «К нам домой?»

– Ты не ослышался. Я так сказала… Если ты не против, квартирантка останется…

– Я против… квартирантки. Я хочу, чтобы ты осталась со мной… как жена. Согласишься?

– Соглашусь… Я много думала… Я больше не хочу убегать от себя. Пока ты любишь меня, пока я тебе нужна, я буду с тобой

– Значит – всю жизнь! Я тебя так люблю! Я думал, не дождусь, пока пройдут эти две недели.

– Раньше не мог закончить?

– Мог, но я хотел, чтобы у тебя было время подумать.

– Я уже в первый день поняла, что не смогу расстаться. Я так ждала тебя!

– Чего мы тут стоим? Поехали!

Но видно не суждено им было сегодня остаться одним.

Голос Тропинкиной возвестил.

– Андрей Павлович! Катя! К вам Роман Дмитриевич Малиновский.

Жданов с недоумением и некоторой опаской смотрел на Катерину, и она поспешила успокоить его.

– Андрей, все нормально! Мы уже говорили с ним – он приходил недавно, – он хочет вернуться…

– Он, или ты этого хочешь?

– Андрей, мне трудно работать с магазинами, а он хороший специалист…Ты подумай…

Или ты не можешь его простить?

– Я сам во всем виноват…А ты как будешь с ним общаться?

– Нормально. Мы помирились…

Пауза затягивалась и Мария напомнила им о визитере

– Андрей Павлович! Он может войти?

Ответа не последовало, но сам Жданов вышел в приемную

– Малиновский! С каких пор ты входишь после доклада? Не замечал раньше за тобой такого, – и он протянул ему руку.

Роман, напряжено ждавший реакции друга на свой визит, расслабился и перешел на свой обычный шутливый тон.

– Без доклада не вхожу, поскольку в кабинете дама… Кто вас знает…И насчет тебя не уверен был – захочешь ли видеть.

– Роман, я же знаю, у тебя были причины… Кстати, я и теперь не могу обещать тебе достойный оклад.

– Теперь мне много не надо…

– ?

– У меня мать была в деревне, и сестра без мужа, но с кучей детишек.

– А теперь?

– Мать умерла, а сестра, наконец , замуж вышла. Моя помощь теперь не обязательна. А одному мне много и не требуется…Но это пока! Потом я опять войду во вкус!

Опять появился Зорькин и с ходу набросился на Катю

– Пушкарева! Ты думаешь разбираться с головным магазином? Там продажи опять упали, ассортимент не выдерживают…

– Ну вот, Роман Дмитриевич, тебе и карты в руки! Начинай разбираться! А Урядову скажи, чтобы документы оформил. Оклад тебе Николай Антонович озвучит – мы сейчас все одинаково получаем.

Не успели они остаться вдвоем, как опять зашла Тропинкина

– Андрей Павлович! Тут … это…Шура с Амурой хотели прийти… – она посмотрела на их постные лица , – ой, я поняла, я не вовремя… А вы лучше домой идите, если что срочное, я позвоню. Нет, и звонить не буду, есть же Зорькин,Урядов…

– Еще и Малиновский, – добавила Катя

– А он что, вернулся? Тогда, может, и Шуру примите, она же всегда с ним работала?

– Наверное, придется, – засмеялся Жданов, – а к ней в придачу и Амуру?

– Андрей Павлович! Амурке деньги не нужны, у нее Антон так развернулся! Она скучает дома, она ради дружбы согласится работать.

– Бесплатно, Мария, никто работать не может. У нас же не крепостное право. Но если ее устроит то, что мы можем предложить…

– Ее устроит! Так я передам им, чтобы приходили?

– Обязательно передай! И проведем собрание женсовета. Ну, а мы с Екатериной Валерьевной, пожалуй, удалимся. У нас дела! Очень важные и срочные!

И помни, Мария, ты обещала не звонить!

Дорога была забита машинами и светофорами, у которых, кажется, был только красный свет. И куда все едут в рабочее время? Они-то домой, а все остальные куда?

Переступив порог квартиры, оба облегченно вздохнули

– Фуу! Наконец-то, мы дома!

– Мне кажется, дорога никогда не была такой долгой…

– Кать, ты понимаешь, что сейчас произошло?

– Мы приехали…

– Мы пришли домой! Мы целых три года шли к нему, к нашему дому… Теперь он наш – твой и мой!

Главные слова были сказаны, а что делать дальше, как преодолеть возникшую неловкость? Хорошо, что позвонила Елена Александровна. Катя вспомнила про обед и с облегчением отправилась на кухню. Потом молча ели – не потому, что не о чем было говорить. Просто все казалось мелким и не важным, по сравнению с тем, что должно было произойти.

Катя протянула руку, чтобы стереть с его щеки каплю кетчупа… Он накрыл ее руку своей и не выпустил, а потянул на себя… Она покорно встала и обошла стол… встала рядом с ним…Не отпуская ее руки, он усадил ее на колени… вопрошающе смотрел ей в глаза…

Она опустила веки, говоря этим «Да», и в подтверждение расстегнула пуговку на его рубашке и дотронулась прохладными пальцами до его груди…

Все было так, как в его сне. Сейчас она потрется о его колючую щеку, а потом поцелует, но не в губы… в губы у нее не получалось во сне, а ему надо именно в губы… Он же не спит… он может сам это сделать…Его горячие, сухие губы нашли ее губы – мягкие и сладкие…

Стул предательски заскрипел, предупреждая, что не выдержит накала страстей, и Катя легонько отстранилась и совсем буднично, как если бы они были давно женаты, произнесла:

– Андрюш, пойдем в спальню…

И ему эта будничность не показалась обидной, а наоборот порадовала – значит, она давно чувствует в нем родного человека.

Он нес ее на руках…Как давно он хотел ощутить эту легкую, живую тяжесть на своих руках! Как восхитительно было это ощущение!

Скольких женщин он знал… сколько любовных приключений было в его жизни… И он был доволен почти всеми, и им были довольны все без исключения, а с ней он не знал, как себя вести: боялся отпугнуть страстью и напором, и в то же время хотел развеять ее сомнения, убедить в силе своей любви.

Чувства бурлили, боролись за первенство – то вдруг его переполняла нежность, желание приласкать, баюкать и напевать колыбельную, а через секунду безумно хотелось зацеловать ее так, чтобы забыла обо всем на свете.

Все это бушевало внутри его, а на самом деле он так и стоял с ней на руках, и не было сил даже на мгновение расстаться, выпустить из рук это мягкое, теплое, желанное тело…

И опять она удивила его своими обыденными словами

– Андрюш… Тебе же тяжело… Поставь меня… Я разденусь – костюм помнешь…

– Я сам, – осевшим голосом отозвался он, – я сам тебя раздену, я так давно хотел этого…

Положил ее на постель и занялся пуговками и крючочками, распложенными в самых неудобных и плохо доступных местах. Когда он, наконец, справился, и приподнял ее, чтобы выдернуть одежду из под спины, оказалось что и она преуспела – расстегнула полностью его рубашку, и теперь тоже пыталась сдернуть ее с его плеч.

Приподнялась, потянулась к нему, чтобы осуществить свое намерение…

Нечто мягкое, и в тоже время упругое коснулось его груди, обожгло нежной прохладой, пощекотало твердым – будто косточкой лопнувшего от спелости персика.

Он задохнулся… не помня себя сбросил остатки одежды… и мир перестал существовать…

========== Глава17 ==========

Глава17.

Им снился один сон. Или так не бывает? Тогда, может быть, это был и не сон вовсе?

…Андрей проснулся от яркого света, бьющего в открытые окна. Занавески колыхались, пропуская в комнату прохладу раннего утра. Кати рядом не было, и он расстроился – как же он проспал? Специально завел вечером будильник – хотел встать раньше нее и приготовить завтрак. Сколько раз он собирался это сделать, и никогда не удавалось. Когда он засыпал, разомлевший от ее и своей любви, Катя будильник выключала – сама она просыпалась рано и без будильника. Но сегодня день был особенный – сегодня у них свадьба! Вон, на дверце шкафа висит его черный смокинг с атласными лацканами, и рядом – ее белый костюм. А изящная шляпка с вуалью примостилась на абажуре настольной лампы. На полу две пары выходных туфель – его и ее. Катя так огорчалась, что не может надеть туфли на высокой тонкой шпильке. Но ничего не поделаешь, всему свое время.