Текст книги "Черная кровь"

Автор книги: Людмила Хлебникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Вдруг старик перегнулся пополам и упал. Вокруг него сразу же собралась небольшая кучка народа, а какая-то девушка даже пыталась послушать, бьется ли у него сердце.

Петров, на последнем дыхании подбежал к старику. Тот лежал с закатившимися глазами и хватал воздух ртом.

– Скорую! Быстро!

ГЛАВА 5

Сидеть на куче щебня, держась руками за колючую проволоку, было более чем некомфортно. После нескольких часов, проведенных здесь, ныли спина и коленки. Зато двор был как на ладони. Люди приходили и уходили, машины приезжали и уезжали. Вспотевшая одежда прилипала к телу, и тело от этого жутко чесалось. То и дело прилетал голубь, который так и норовил нагадить за шиворот. Но даже поднять руку и шугнуть его было нельзя. Нужно было терпеливо ждать.

Когда солнце далеко перевалило за полдень, стало ясно, какую именно. Нужно было, не хрустнув костями, собрать свое тело для решительного прыжка.

Голубь шумно сорвался с места и вскоре потерялся в вышине.

* * *

Оксана вскочила, бросила платье и выбежала во двор босиком.

– Мужик! Отойди от ребенка немедленно!

Странная фигура повернулась, и Оксана узнала Василия. Это был ее одноклассник, с которым она случайно встретилась недавно на отдыхе. Василий имел на нее какие-то виды, но Оксана постаралась пропасть из его поля зрения, потому что не любила путать прошлое с настоящим.

– Вася? Тебе чего здесь нужно?

– Судя по запаху майонеза, ты сегодня обедаешь дома, – широко улыбнувшись пошутил Вася, отпустил ручку Андрея и резво подбежал к Ксюше. Она, растерянно пыталась засунуть выбившиеся из-под пакета волосы, на которые была нанесена майонезная маска. Подбежав к Оксане, подхватил ее на руки и закружил, прижимая к груди.

– Отпусти, ты чего, соседи же смотрят!

– Ксюша, куда ты пропала? А я тебя по старому адресу искал.

– А я переехала. Мне Катька свою квартиру однокомнатную отдала… Как ты меня нашел?

– Я встретил Алину, и она мне рассказала, где тебя найти. Как ты?

– Слушай, Вася, я занята. И вообще, нам с тобой больше не о чем разговаривать. Я, по-моему, тебе совершенно ясно дала понять, что у нас не может быть с тобой ничего общего. Понятно?

– Как это – ничего общего? А все, что с нами было? А то лето… помнишь то безумное лето? Помнишь Ревяку, палатку, ну?

– Вася, какая палатка? Какая Ревяка? – возмущалась Оксана, затаскивая Василия в квартиру, чтобы спрятаться от насмешливых глаз соседок.

– Кончилась романтика, Вася, не до тебя мне теперь.

– Почему? – сник Василий.

– Ты мне не нужен.

– А кто же тебе нужен? Принц на ослепительно белом BMW? Слушай, я неплохо зарабатываю. Переедешь ко мне, бросишь работу, ну же! – он попытался ее обнять, но Оксана решительно убрала его руки со своих плеч.

– Мне нужен мужчина, который был бы похож на руки. Чтобы ими можно было заткнуть уши – вот так – и мир перестал бы существовать, а остался бы только шум крови. Понимаешь?

– Нет.

Он открыл дверь и быстро зашагал прочь. На середине двора он обернулся и внезапно зло сказал:

– Что имеем – не храним. Потеряешь – наплачешься, – и зашагал прочь.

Оксана взяла сына на руки и отнесла домой.

У мужчины, как оказалось, барахлило сердце. Тяжелый рюкзак, набитый деньгами, и быстрая пробежка вызвали сердечный приступ.

После того, как ему стало легче, Петров попытался поговорить с ним. Но мужчина угрюмо молчал, не желая отвечать ни на один вопрос. Личность его устанавливали. Петров терпеливо ждал, когда грабитель произнесет хотя бы слово.

Через некоторое время выяснилось, что от мысли получить из упрямо сомкнутых губ задержанного какую-либо информацию, придется отказаться. Судебные эксперты признали его полную невменяемость.

* * *

– Я не могу пойти! Не могу, понимаешь!

– Тебе нужно отдыхать. Развлекаться. Ты же света белого из-за работы не видишь.

– Ну и что? Я не могу сына одного бросить.

– Почему одного? За ним присмотрит твоя мама.

– Ты что, мою маму не знаешь?

– Знаю, Ксюша, знаю. Но ты же видишь, она ведет себя очень прилично. Не пьет. Работать устроилась.

Оксана стояла перед зеркалом в лиловом и мерцающем платье для коктейля, которое Катя передала через Никиту. Что делало Катино платье у Никиты, для Оксаны осталось загадкой. Впрочем, ее это волновало меньше всего. Он был здесь, магический и как-то по-особому близкий. Хотя и не подходил к ней ближе, чем того хотела она. А она хотела… Нет, эти мысли просто противны! Никита смотрел ей в затылок, и она это чувствовала. Она боялась, что он начнет настаивать. Но еще больше она боялась, что он этого делать не начнет.

Свежи еще были воспоминания о тупых иглах, которые вонзались в ее сердце, когда она видела Катины взгляды в его сторону. Она слышала выражение о том, что женская дружба – до первого мужика, но никогда в это не верила. А теперь… Впрочем, не ей было обижаться на подругу. Уподобляться собаке на сене – занятие неблагодарное. А она сама заявила подругам, что отношения между ней и Никитой не идут дальше дружеских. Сама, правда, в это уже не верила…

Она вспоминала, как всякий раз, когда он провожал ее до подъезда, она с замиранием сердца ждала, что он предложит подняться к ней и поэтому медлила, боясь поднять глаза, и заранее не зная, что она ему ответит. Но он решительно целовал ей руку и быстро уходил, пожелав спокойной ночи. Эта его старомодная привычка всякий раз удивляла ее до глубины души. Она никогда и никому не говорила о том, как они расстаются по вечерам, и, что он приходит в ее дом только тогда, когда она того хочет – днем и ненадолго.

В ресторан он больше не приходит. Оксана отказалась увольняться оттуда, хоть он и хотел устроить ее секретарем к какому-то удачливом у бизнесмену. Ей казалось странным, что еще недавно он был таким одиноким и неприкаянным, а сейчас у него появлялись какие-то влиятельные знакомые. Откуда? Когда он это успел? Где он пропадал на несколько дней? В это Оксана не лезла, и он, кажется, уважал ее молчаливую скромность и видимую незаинтересованность в его делах.

Ничего плохого Оксана о нем сказать не могла. Если бы даже и хотела. Но она не хотела, в том-то все и дело. И вот только сегодня он проявлял такую странную настойчивость в своем желании пойти на эту дурацкую вечеринку.

– Где ты Катю видел? – спросила Оксана, разглаживая на себе мягкую ткань.

– Мы договорились с ней встретится еще на той посиделке у Алины, помнишь? Она хотела тебе платье для фуршета передать. Свое. Но я настоял, чтобы мы вместе для тебя его выбрали. В магазине. Я, понимаешь, не разбираюсь…

– Зачем? – нахмурилась Оксана и чуть не начала стаскивать наряд, но вспомнила, что она не одна.

– Я знал, что ты будешь против. Но взял на себя подобную смелость. Тебе идет, – и опять несмело заулыбался краем рта.

– Что у тебя с Катериной? – исподлобья смотрела Оксана на Никиту, такого элегантного в своем темном костюме. Решила брать нахрапом.

Он понимающе посмотрел ей в лицо, а потом, теребя пуговицу на рукаве, медленно произнес:

– Замечательная у тебя подруга, Оксана. Замечательная, да только глупая. Она, как собачка – кто позовет, за тем и побежит. А больше всего на свете она любит лесть. Это недостойно женщины замужней, ведь она – мать и хранительница очага. Ни один мужчина не будет уважать такую женщину.

– Ну ты, блин, даешь… – растерянно проговорила Ксюха. Больше всего она боялась вот этих его серьезных реплик, в которых она чувствовала всю глубину той пропасти, которая отделяла ее от него, а его от остальных людей.

– Ты странный, – проговорила она в который раз за время их знакомства. И стала расчесывать подкрученные волосы.

Она смотрела на себя в зеркало и не могла понять – то ли платье сыграло с ней такую шутку, то ли просто внимание к себе преобразило ее до неузнаваемости. Потому что она себя не узнавала. Больше всего она напоминала себе сейчас картинку из рекламного журнала Катерины. Оксана почему-то давно смирилась с мыслью о том, что вся жизнь ее пройдет в застиранных халатах и стоптанных тапках. А сейчас, когда на ней было что-то жутко дорогое, она думала: «А почему, собственно, вся жизнь?» В душе поднимались волны смутной надежды, что вскоре начнется новое, никогда ранее не бывшее. Ей вспомнилась вся ее бестолковая жизнь впроголодь, с которой она давно смирилась. Оксана уже давно не чувствовала униженности своего положения и не требовала от жизни многого, перебиваясь теми кусками, которыми та ее и иногда баловала.

– Так мы идем? – просветлел Никита.

– Да.

Оксана прошла в детскую, где Андрюшка сидел на полу и игрался с кубиками. Она решительно взяла сына за руку и повела его к маме.

С мамой была договоренность, что сегодня она присмотрит за ребенком часика два, а потом отведет его в садик, где он останется на сутки, как обычно. У Оксаны ныло сердце от того, что она так надолго расстается с сыном. Но сразу после вечеринки у Кати нужно было отсыпаться и идти на работу. Тяжело, конечно, но что поделаешь?

* * *

Ребенок играл в песочнице и был, судя по всему, вполне доволен жизнью. Нужно было обойти двор с другой стороны, чтобы не попасть в поле зрения сидящей у окна белокурой женщине. Ноги подворачивались на камнях, сваленных у стены. За пазухой булькала жидкость в темной бутылке. Кот Матвей попытался перебежать дорогу, но получив смачного пинка, с воем бросился в подвал, взывая по дороге к справедливости. Скрипучую подъездную дверь нужно было открыть с осторожностью и прокрасться на такой знакомый этаж. Пальцы прилипали к звонку, а шорох на верхних этажах вызывал приливы беспокойного нетерпения. «Ну, открывай же», – свербило в голове, пробиваясь сквозь непривычные шумы стучавшей в ушах крови.

* * *

Программа, которую запланировал на этот день Никита, была более чем культурная. Он говорил с ней об этом уже так давно – чуть ли не неделю после его знакомства с подругами. Он говорил, что не дело это – ей, такой замечательной и заслуживающей счастья, провести свою жизнь в столь тесном и пошлом мирке. Ведь она живет в таком потрясающем городе!

– Здесь столько возможностей для того, чтобы приобщиться к вечным ценностям! А ты, ты их используешь?

Оксана не понимала, о чем он говорит. Пожимала плечами и отворачивалась. Но он упрямо продолжал:

– Послушай, я хочу подарить тебе хотя бы один день совсем другой жизни! Ты поймешь, как ты ошибалась в своем понимании мира и того, что происходит в нем, когда ты о нем не думаешь!

– Никита, я же говорила тебе, что ничего не понимаю из того, что ты говоришь, – умоляюще глядела в глаза своему мучителю Оксана.

– Хорошо, я ничего не стану больше говорить. Только ты обещай мне повиноваться, когда я тебе скажу, хорошо?

– Ладно, – сказала завороженная Оксана.

– Итак, – удовлетворенно прогремел Никита, – «Я поведу тебя в музей», – и баста!

Оксана разочаровано посмотрела в окно. «Вот, блин, еще один умник на мою бедную голову!» – подумалось ей. Она не любила, когда ее начинали воспитывать.

И вот знаменательный день настал. Никита водил ее по всем тем загадочным для простого смертного местам, именуемым «учреждениями культуры». Они что-то смотрели, что-то слушали, чем-то восхищались вместе с млеющей толпой интеллектуалов.

Никита время от времени поворачивал к ней свою породистую голову с сияющими глазами, ища в ее лице ответной искры.

Но Оксана оставалась в полной прострации. Ей было неловко от своего роскошного платья. Ей не нравились pастpескавшиеся каpтины и скучная музыка. Она не понимала ни звука из того, что ей говоpили все эти кашемиpовые дамы с длинными мундштуками в зубах.

Наконец, в каком-то очеpедном выставочном зале, Никита понял, что скpывается за бледностью ее pастеpянного лица. Он немедленно pаспpощался со своими собеседниками и потащил Ксюху к выходу. Остановившись на улице. Он повеpнулся к ней и пpедложил:

– Оксана, давай я тебя покоpмлю.

Оксана пинала носком туфли кpуглый камешек и стаpалась не смотpеть ему в лицо.

– Давай, – вздохнула она и наклонила голову еще ниже.

Потом они пошли в какое-то очень зеpкальное заведение, где Оксана с ужасом обнаpужила, что она не понимает, из чего пpиготовлено то, что ей пpинесли, и уж тем более – как это едят.

Никита то и дело ей подмигивал и пpиглушенным голосом остpил по поводу pастеpявшихся официанток.

Оксана затосковала еще больше. Никита прервал себя на половине фразы и задумался. Вдруг он понял, почему Оксана так грустно смотрит вслед официанткам. Это развлечение поеданием деликатесов в ресторане для нее было только напоминанием о том, что ее судьба – приносить и уносить многочисленные блюда. Никиту смутила эта мысль. Он быстро расплатился и поднялся:

– Я думаю, нам пора.

Оксана растерянно встала.

Когда они в который раз за сегодня вышли на улицу, Никита спросил:

– А о чем ты мечтаешь? В смысле, не вообще, а на данный момент. Как ты себе представляешь праздник? Давай ты меня поведешь туда, где тебе больше всего хотелось бы побывать.

Оксана вдруг просветлела, взяла его за руку и потащила по направлению к цирку.

Отсидев представление, купив себе по красному носу и дурацкой свистульке, они пошли гулять, есть сладкую вату, широко открывая рот и зажмуриваясь, посидели на лавочке в парке, покатались на громыхающих «американских горках».

Оксана много смеялась и шалила, пиная опавшие листья и кидаясь в Никиту орешками. Никита блаженно улыбался и охотно выполнял ее прихоти.

Наконец, когда от долгой ходьбы у них стали ныть ноги, а от хот-догов уже легко тошнило, Никита посмотрел на часы и сказал:

– Нам, кажется, пора на званий ужин.

Оксана отряхнула с колен крошки, одернула платье и просунула свою руку Никите в карман:

– Пойдем!

Руки не слушались, ступни наливались жаром. От непривычных движений уже начинала ныть спина. Было очень страшно – вдоль дороги то и дело возникали люди в серой форме.

Он никогда не водил машину, но гудящая голова посылала нужные импульсы его рукам и ногам. Глаза слезились от постоянных попыток увидеть дальше, чем было в их силах.

Наконец, из-за поворота показался глянцевый бок «бьюика». Тело рванулось и рвануло автомобиль.

Капот черной машины и искаженное ужасом лицо водителя приближались со страшной скоростью. Голова раскалывалась на части, мозг ныл в страшных муках, пытаясь справиться с давлением инстинкта самосохранения.

В последний момент сознание стало ясным и в тело вонзились холодные иглы страха. Осознание происходящего пришло одновременно с осознанием невозможности что-то исправить.

Поздно.

Руль врубился в тело, передавив его пополам и избавив человека от ощущения горячей волны, обжегшей лицо.

* * *

То, что произошло нечто неприятное, было заметно уже в подъезде, где стояла кучка одетых в костюмы мужчин, каждый из которых что-то орал в трубку мобильника нечто резкое, стараясь заглушить всех остальных.

Оксана переглянулась со своим спутником и поспешила по лестнице в квартиру Майоровых, заранее предполагая самое худшее. На пороге пятикомнатной квартиры сидела Катька в своем новом платье «вторая кожа» с разрезами до талии, из-под которого всем желающим (и нежелающим тоже) были видны ее кружевные трусики.

– А девочка созрела… – протянул сосед с верхнего этажа, проходя мимо Кати и не оставляя без внимания соблазнительное зрелище.

«Девочка» ныла, размазывая по щекам багровую губную помаду, при этом совершенно не обращая внимания на окружающих ее гостей. Ее подбородок дрожал и морщился, а крупные, как в кукольных мультфильмах, слезы разбивались о декольтированную грудь:

– Разбился-а-а-а! – временами можно было разобрать из-за ее громких всхлипов.

Разодетые в пух и прах дамы холодно наблюдали этот концерт и, нетерпеливо топая туфельками, поджидали блуждающий где-то лифт. Катина мамаша пыталась поднять дочку с пола, шипя на нее, как мегера:

– Катерина, встань немедленно, на тебя люди смотрят!

– Отстань! – крикнула Катя и закрыла лицо руками в перчатках.

Оксана кинулась к подружке:

– Катюха, ты чего?

Никита подошел к некрасиво ревущей Катьке, взял ее за руку, поднял с пола и повел на кухню, бросив через плечо:

– Господа, просьба расходиться, мы вам потом перезвоним, – и захлопнул дверь пинком ноги.

На кухне Оксана стала отпаивать подругу водой, а Никита присел на корточки перед стулом Катерины и, заглянув ей в лицо, спокойно спросил:

– Ну, что случилось?

– Разбился, – опять начала всхлипывать успокоившаяся было Катя.

– Кто разбился? – начиная подозревать самое плохое прошептала Оксана. Ее глаза стремительно темнели.

– Родик разбился, – слезы снова покатились по ее щекам, – поехал на сделку, а в них тачка врезалась… все насмерть… – рыдала она.

– Откуда ты узнала? – продолжал расспросы Никита.

– Мне позвонили… из фирмы… и сказаалииии…

Оксана поняла теперь, что такое «как в страшном сне»: она смотрела на новоявленную вдову будто сквозь целлулоидную пленку и понимала, что это происходит не с ними. Просто сон. Она не представляла, что в таких случаях делают. Что говорят. Она стояла и даже подойти к подруге не могла.

В этот момент о внутреннюю дверь загремели ключи. Катя внезапно затихла и напряглась. Глаза ее стали совершенно круглыми и безумными:

– Кто это? Кто?..

Она вскочила со стула и сделала шаг к прихожей. Хлопнула входная дверь и на пороге появился Родион Леонидович собственной персоной. Катерина не придумала ничего лучшего, чем как в дурной мелодраме хлопнуться в обморок. Остальные тоже почувствовали себя явно некомфортно. Родион подошел к жене, поднял ее на руки и отнес в спальню, на ходу приговаривая:

– Распереживалась, маленькая. Ну ничего… ничего…

Вернувшись на кухню, Катин муж, не снимая пальто, налил себе водки и выпил одним глотком. Потом сел на стул и поднял глаза на присутствующих:

– Извините за беспокойство, – он протянул руку Ксюшиному спутнику, – Родион.

– Никита, – ответил тот на рукопожатие, – что, собственно говоря, все же произошло? Кате позвонили и сказали, что вы разбились.

– Должен был. Мы должны были встретиться с директором банка, чтобы подтвердить заключение сделки и снять деньги со счета. Только я опоздал на встречу. На пятнадцать минут опоздал. У меня колесо полетело, а запаски не было. Я ему позвонил и поросил меня дождаться, приезжаю, а там… тачка горит, ментов полно… Кто-то врезался …Оба водителя мертвы. Вытащить его не смогли – дверь, заразу, заклинило. А мои-то в фирме не знали, что меня с ним в машине не было. Вот и перезвонили Ксюхе. Ослы…

– Что, партнер важный был? – поинтересовался Никита.

– Даа! – махнул рукой Родион, – капец нашей фирме пришел без него…

В дверном проеме появилась Лариса. Она явно была немного не в себе. Блуждающая улыбка и очень уж блестящие глаза говорили о том, что к празднику она подготовилась заранее:

– Родик, а ты разве не умер? – все молчали.

– А… Я поняла. Кина не будет, – пробормотала Лора и неуверенной походкой пошла к выходу, волоча за собой шелковый шарфик.

Никто не стал ее задерживать, Оксана было сделала неуверенное движение пойти за Лорой, но поймала неодобрительный взгляд Никиты и осталась на месте.

– Что собираетесь делать? – продолжал разговор Никита.

– Не знаю? Расследовать бы надо. Только не хотелось бы органы привлекать – коммерческая тайна, и все дела…

Никита повернулся к Оксане:

– Ты говорила, у этой твоей боевой подруги, Саши, кажется был какой-то знакомый частный детектив?..

– Да, Борис.

– Если его попросить помочь людям разобраться?

– Надо звонить Саше.

Личность грабителя банка была вскоре установлена. Пенсионер Максим Семенович Заводкин был одинок и беден. Жил в коммуналке, просил милостню, не брезговал рыться в мусорках. После того, как эксперты признали его слабоумным, Максима Семеновича определили в сумасшедший дом, где он прожил не очень долго.

Интересны было то, что его фамилия попалась на глаза следователю, когда он разбирал стопку заявлений о пропаже людей, которая пылилась на его столе. О пропаже заявили соседи, которые были людьми сердобольными и проявляли к его судьбе хоть какой-то интерес. О том, что Максим Семенович появился дома сам, сообщили они же.

Петров смотрел на треснувшее стекло и думал о том, что за ерунда происходит в его тихом и спокойном городе. Он позвонил дежурному и попросил подготовить ему отчет о всех похожих преступлениях, которые произошли в последнее время. Не успел он положить трубку, как телефон снова зазвонил.

* * *

Александре нравилась ее работа. Она чувствовала благотворное влияние возобновившихся тренировок и полной отрезанности от внешнего мира. С хозяином она общалась мало, остальные охранники и персонал были не разговорчивей каменных истуканов, украшавших китайский садик на территории особняка.

Саша нашла удовольствие в молчаливом созерцании гладкой поверхности пруда, которым она занималась по вечерам, после обхода территории. Единственным другом здесь был доберман Поль, который мог часами лежать недвижно у ее ног и бросится на любого, кто подойдет слишком близко.

В один из таких вечеров ее позвали к телефону. Звонила взволнованная Оксана, которая сбивчиво рассказала ей о какой-то автокатастрофе с участием Катиного мужа. С трудом вникнув в суть дела, Саша поняла, что от нее требуется только привлечь к расследованию Бориса.

Она набрала его номер, объяснила ситуацию, и, не испытывая ровно никакого волнения, легла спать.

* * *

К приезду Бориса, который сорвался вполне оперативно, обе машины уже были потушены, а тела были увезены на опознание. На месте еще оставались пожарники и оперативники. Среди них Лобов заметил Петрова, с которым его не раз сталкивала служебная деятельность. Обычно меду представителями властей и их коллегами-частниками была обоюдная и ничем не истребимая неприязнь. В данном случае же, как ни странно, все было наоборот. Петров вел себя с Лобовым хотя и высокомерно, но никогда не отказывал поделиться с ним имеющейся в его распоряжении информацией.

Иван Семенович устало посмотрел на Бориса:

– Что, сынок, и ты здесь? Тебя кто нанял?

– Прости, Семеныч, не могу нарушать конфиденциальность.

– Ладно. По пиву?

– Идет.

Расположившись за столиком дешевой рюмочной, они стали потягивать разведенное пиво и терзать пересушенную воблу. Чем объяснялась такая любовь к дешевому антуражу у неплохо зарабатывающих людей, неизвестно. Видимо, душная атмосфера и дремлющая за стойкой обрюзгшая продавщица придавали беседе дополнительную непринужденность.

Беседовали о всяком. О том, как хорош нынче клев на Волге, после того, как судоходство приостановилось. Как неплохо играет «Сокол», пробиваясь в высшую лигу. О похищенных и вернувшися людях и о сгоревшем сегодня бизнесмене.

– А кто был во второй машине?

– Неизвестно. Но был один человек. А машина, кстати, краденая. Причем, заявление о пропаже поступило примерно за час до аварии. Машину видели после этого в центре, а потом снова потеряли из виду. И «всплыла» она снова только здесь.

– Краденая? Вы думаете, столкновение – это случайность?

– Два раза повторившаяся случайность – уже закономерность. Подобное в нашем городе происходит в последнее время очень часто. Случайность на случайности. Но если всем управляет судьба, то в последнее время она что-то уж очень не полюбила людей непростых. Скажем прямо, скоро в Тарасове перебьют всех банкиров и миллионеров. Просто мор на них какой-то. Я в эти дела не лезу – слишком уж там много наворочено. Только что-то там в теньке еще остается…

К столику протолкался бритый наголо молодой человек с мармеладной улыбкой на губах и сандаловыми бусами на шее. В руках его были толстые книжки, украшенные яркими картинками:

– Работы духовного учителя и другую светоносную литературу – не желаете? – наклонился к их столику он.

– Подите, юноша – строго посмотрел на него следователь, – Другому кому-нибудь толкнете свой опиум для народа.

– А что, Семеныч, не взять ли нам еще по кружечке? – невозмутимо предложил Борис, глядя в спину удаляющегося сектанта.

– И то дело, парень!

Принеся пиво, Борис стал вытирать руки об обрывок газеты.

– Слушай, Иван Семеныч, можно просьбу? Твои добры молодцы труп-то у меня из под носа увезли. Ты не мог бы мне помочь смальца?

Семеныч задумчиво дул на пену:

– Помочь? Отчего не помочь, помогу. Чем?

– Мне бы результаты опознания как-нибудь по блату получит. А?

– Можно и результаты. А ты мне за то потом расскажешь, что за дела такие решаются такими оригинальными способами.

– Ладушки, Семеныч. Расскажу. Как только сам узнаю.

И они стали молча и с достоинством потягивать горьковатый напиток, то и дело слизывая с губ пену.