Текст книги "Черная кровь"

Автор книги: Людмила Хлебникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

ГЛАВА 3

Было ясно, что проснуться на этом пустыре он не должен был. Солнце нагрело щеку, отчего во рту было сухо и приторно. Язык распух, а в затылке саднило. Муха пыталась укусить его в глаз. Он дернул веком, и удивленная муха, басовито гудя, пересела на нос. Он вскочил, обжегшись о крапиву, и огляделся. Под пригорком блестела Волга, неподалеку тихо шелестел лесок. Город виднелся у подножья горы. Как он здесь оказался, не ясно было абсолютно. Он попытался подняться на ноги и понял, что, видимо, он просто много выпил.

* * *

Следователь Петров любил по вечерам смотреть в окно. Окно выходило на центральную улицу, и наблюдать за людьми было прелюбопытно. Петров считал себя великим психологом и гордился своим знанием теории человеческих типов и физиогномики. Вот парочка сидит в кафе напротив. Можно подумать, что у них роман. Ничего подобного. Эта женщина просто старается «раскрутить» его на выпивку, а потом смотаться под благовидным предлогом. Вот стайка наркоманов делает вид, что прогуливается, хотя ждут они все барыгу, который должен вернуться из Питера с грибами. Барыга не вернется: он вторые сутки ночевал в следственном изоляторе, а грибы сданы якобы на экспертизу. «Знаю я, какая у нас экспертиза – сами поди стрескали, пелевинщики фиговы…» – хмуро размышлял следователь.

– Иван Сергеевич, оперативная сводка! – раздался за спиной доверительный бас дежурного.

– Опять подкрался, скаут недоделанный – вздрогнул Петров и взял листок с наскоро (это было видно по отсутствию знаков препинания) набранным текстом оперативной сводки. В ней было написано:

«Сегодня в два часа дня поступил звонок о том что пропавший на прошлой неделе Семен Девятов вернулся сегодня днем домой в целостности и невредимости. Оперативная группа провела дознание. Состава преступления не обнаружено приведены убедительные доводы о реальных причинах отсутствия. Дело рекомендовано закрыть.

С такими же результатами завершились два других подобных инцидента. У всех пострадавших нет никаких претензий и пожеланий. Пострадавшими себя не считают. Отсутствие обосновали».

– Чертовщина какая-то, – пробормотал Петров, складывая листок в одну из двух кучек на столе.

В одной кучке лежали сводки о пропаже людей, в другой – об их возвращении. За последние два дня домой вернулись практически все ранее похищенные. За исключением двух маленьких детей. Все это Петрову перестало нравится уже очень давно, а неугомонные журналисты, которые круглые сутки буквально сидели у него на хвосте (один и сейчас торчал напротив в кафе и третий час пил одну и ту же чашку чая), просто сводили его с ума и связывали ему руки. Решительно действовать было запрещено и санкцией руководства. Почему?

В доме напротив девушка сидела на перилах балкона, свесив ноги вниз и покачивалась в такт только ей слышной музыки.

– Безумица, – пробурчал следователь, отхлебывая из фляжки и предчувствуя тяжелую ночку.

* * *

Сашка сидела на перилах балкона и покачивалась в такт ритму музыки. Ей было хорошо, у нее снова была работа. Новый Оксанин знакомый, этот Никита, был так мил. Как только он узнал о специальности Сашки, он поднял брови и спросил:

– А что леди думает о том, чтобы присмотреть за одним милым богатым старичком, который живет неподалеку, очень любит эстетику и не любит тупых телохранителей? Или она очень занята?

Конечно, она свободна и готова на любые условия. Условия были лучше некуда – полный пансион и очень неплохой оклад. Приступить к работе можно было хоть завтра.

По этому поводу Саней было выпито все виски в доме Алины и заброшены все грустные мысли о прошлом. Даже настойчивые приставания подруг не могли заставить ее раскрыть им тайну того, куда из ее жизни девались Роман с дочерью. «Куда-куда вы удалились, весны моей…» – только пела пьяная Саша, приводя подруг в бешенство.

Вечер удался. Пили вино и закусывали канапе, которые смастерила хозяйственная Алина. Оксана все время краснела и пряталась за широкую спину своего спутника. А спутник вел себя галантно и непринужденно, очаровывая всех своим спокойствием и редкими в наше время хорошими манерами. Разливая вино девушкам, Никита улыбался уголками губ и снисходительно терпел все шпильки, которыми по привычке его забрасывала хозяйка дома.

– Не so handsome, – бормотала она.

– Not so as you, – к ее удивлению звучало в ответ.

Пока Оксана ходила на балкон снимать с перил разомлевшую Сашу, завязалась какая-то феминистическая беседа на тему идеалов женской красоты, причем Алина настаивала на том, что стильно быть некрасивой, а Катерина считала, что мужской диктат слишком жестоко насаждает свои вкусы, не считаясь с потребностями женщины.

– Женщина должна быть сладкой и мягкой, темной и податливой, непонятной и затягивающей, – медленно поговорил Никита, – Иначе гармония нарушится.

– Какая гармония? – спросила Катя, выпуская дым колечками и искоса смотря на собеседника. В своей мягкости и податливости она не сомневалась.

– Основополагающая. Между мягким и твердым, сухим и влажным, горячим и холодным. Светом и тьмой. Добром и злом. Попытки перепутать эти вещи и приводят к тому, что женщина становится похожей на мужчину, а дети на взрослых.

– Какой вы умный! Вам череп не жмет? – отозвалась из дальнего угла комнаты Лариса, до той поры молчаливо рассматривающая какой-то альбом с гравюрами.

Никита удивленно и насмешливо посмотрел в ее направлении и, усмехнувшись, продолжал:

– Мужчины просто всегда боялись женщин, особенно женщин умных. За это и жгли их на кострах, принимая за ведьм. Рыжеволосых зеленоглазых ведьм. Вавилонских блудниц. Сегодня с женской загадочностью принято бороться другими методами – превращать женщин в мужчин. И вы, дорогие феминистки, им в этом помогаете. Ну, хоть тело бы свое в покое оставили, – усмехнулся он и погладил взглядом круглое бедро Кати. Лариса фыркнула и тоже вышла на балкон.

Катя проводила ее взглядом и сказала:

– Пожалуй, я хочу вас познакомить со своим мужем. Ему все это и расскажете. Знаете, мы через две недели планировали небольшой фуршетик сорганизовать. Муж сделку заключает с одной фирмой крутой. Поэтому поводу люди интересные соберутся всяческие. Приходите с Ксюшей. Она, конечно, не захочет – работа там и все такое. Я ей свое платье для коктейля пришлю, а вы, Никита, проследите, чтобы она его надела, ОК? Алина, вывела бы ты эту пьяную толпу с балкона. Завтра опять с тетей Светой с утра разбираться придется!

Алина поспешила на балкон, где застала подруг, потешавшихся над выходками Александры, которая позволяла себе лишнего, устраивая публичный стриптиз. Подруги пытались затащить ее в комнату, та упиралась. Наконец, Александру призвали к порядку и проводили в ванную, под аплодисменты собравшейся под балконом публики.

Оксана вызвалась по привычке помочь Алине мыть посуду, а Катя с Ларисой остались покурить на балконе. Катя нервно затягивалась и то и дело томно вздыхала.

– Ты чего? – спросила Лариса.

– О-о, я не могу, – простонала Катерина, – какой мужчина, бог мой! У меня от его взгляда мурашки толпой бегают, а голос… блин, да я с ним лягу по одному только его слову! Когда я о нем думаю, у меня трусики намокают…

– Эк тебя разобрало, развратница старая! Когда ты уже угомонишься? Вроде замужем и ребенок имеется, а все одно на уме.

– На себя посмотри, пробу ставить негде! – обиженно пробубнила Катя, – Я тебе не о том толкую. Я тебе говорю, что этот товарищ – пожиратель женщин. Он их просто высасывает и выбрасывает. Он альфонс, ежу понятно! Но что он с Оксанкой-то делает? С нее-то взять нечего! Понимаю, если бы он взялся менять соблазнять..

– Что тебя соблазнять, у тебя уже крыша поехала!

– Блин, да послушай ты! Я у нее спрашивала – они даже ни разу не спали! Ни разу! Она что, больная у нас вообще? Она не понимает, что такие мужчины случаются раз в жизни? От него же наверное любая забеременеть мечтает, это видно!

– Катя! Он недобрый человек, о каком сексе ты говоришь?

– Какой недобрый! Ты бредишь, девочка моя! Я такого душки не встречала никогда в жизни. Что он в этой серой мышке нашел?

– Слушай, ты что городишь-то? Ты о ком говоришь? О подруге о своей! Ты все чаще забываешься, дорогуша. Может, мужу твоему позвонить, попросить его за тобой приехать, чтобы ты успокоилась?

– Тьфу-ты, дура ты ненормальная. О чем я вообще с тобой разговариваю…

Подруги замолчали, каждая думая о своем. Внизу размеренно ширкала метла дворника.

– Хм, а Оксана говорила, что Егор пропал. А он себе подметает. Его-ор, ты где был, старый хрыч! – крикнула Лариса.

Егор поднял свою добродушную физиономию и туповато улыбнулся.

– Вот балбес, – равнодушно сказала Лариса, кинула бычок ему на голову и ушла в комнату.

Катя еще помедлила на балконе, мечтая о том, как в ее темноту вторгается твердость и свет, и засобиралась домой.

* * *

Алина мыла тарелки и складывала их ненадежной горкой на край стола. Оксана со смехом ловила соскальзывающую посуду и вытирала ее льняным полотенцем.

– Ну, рассказывай, – наконец не выдержала Алина.

– А что рассказывать?

– Как что? Привела человека, а кто он такой и кем тебе приходится – догадывайтесь сами, получается? Тоже мне, брейн-рингеров нашла!

– Я не знаю. Я не знаю, кто он такой, откуда он такой и кем он мне приходится, – немного нервно сказала Оксана. Было видно, что она сама была бы рада, если бы кто-то ей это объяснил.

– Ты что, мать, влюбилась?

– Не знаю. Он мне не говорит ничего, а я и не спрашиваю. Приходит, подарки приносит – и мне, и Андрюшке. А я обратно отдаю. Нечего баловаться.

– А чем он на жизнь зарабатывает? Выглядит вполне прилично.

– Он жил в Европе раньше. Работал кем-то. Дипломатическим представителем, что ли? Я не поняла, если честно.

– А здесь он что делает? Если он иностранец, то почему так хорошо по-русски говорит?

– У него семья эмигрировала, когда он был маленьким, а теперь все умерли и он решил вернуться на историческую родину.

– А зачем? За семь верст киселя хлебать? Какой же дурак сейчас обратно в «совок» едет? Может, врет? Тоже мне, принц инкогнито!

– Да оставьте меня в покое! Я сама ничего не понимаю. Только жить без него уже тошно…

– Ну, ладно-ладно, – миролюбиво прошептала Алина, беря из опустившихся рук Оксаны тарелку, – все нормально. Все будет хорошо.

ГЛАВА 4

Он стянул с нее трусики зубами и начал оглаживать ее мягкие бедра. Потом он взял в рот ее сосок и с наслаждением втянул губами кожу. Катя застонала и выгнулось дугой, чувствуя твердость его члена, упиравшегося в ее тело.

– Как мне нравится видеть твои раздвинутые ноги, чувствовать, как твердеет твой сосок у меня во рту, слышать твои похотливые стоны, – жарко шептали его губы, прижимаясь к самым ее губам.

Катя раздвинула ноги еще шире и притянула его за ягодицы к себе. Чувствуя, как он входит в нее, она едва не потеряла сознание – так это было хорошо.

– Милый!.. – выдохнула Катя, впиваясь Никите в спину ногтями, содрогаясь от сильнейшего оргазма и …просыпаясь.

Она лежала на своей кровати с раздвинутыми ногами и бьющимся сердцем, а рядом посапывал ее Родик.

«Господи боже, это ж надо такому привидеться!» – подумала Катя со смешанными чувствами и стала будить мужа, намереваясь получить от него то, чего ей так хотелось. От другого.

* * *

На следующее утро Саша стояла на пороге роскошного особняка, о существовании которого в окрестностях города она не могла даже подозревать, а глазок видеокамеры придирчиво осматривал новую гостью. После двух минут молчания шипящий голос из динамика сказал:

– Нажмите на кнопку и проходите.

Александра долго соображала, где находится кнопка – перед ней была кованая решетка и никаких признаков электронных устройств. Наконец она увидела, что имелась ввиду завитушка прямо на уровне ее глаз, надавила на нее и прошла сквозь ворота.

Идя по аллейке по направлению к дому, Александра уговаривала свой желудок ей повиноваться и не наделать глупостей прямо на этот причесанный газон. Похмелье для спортсменки – дело непростое… Оставался только старый добрый аутотренинг: «Надо меньше пить. Пить надо меньше», – бормотала Саша, поднимаясь на крыльцо.

На пороге дома ее встретил безукоризненно одетый молодой человек и жестом пригласил ее следовать за ним. Что-либо расспрашивать у него не было никакого настроения.

Ее привели в темноватый на ее вкус кабинет, в котором за столом сидел очень пожилой человек и что-то печатал на компьютере. Услышав шаги, он оторвал взгляд от монитора и посмотрел на Александру поверх очков.

– Александра Вершинина? Здравствуйте, мне по поводу вас звонили. Рекомендации хорошие, – он взял в руки какой-то листок и пробежал его глазами. Что-то из написанного вызвало у него удивленную гримасу:

– Скажите, вы потеряли работу из-за того, что нарушили договоренность и позволили себе вступить в личные взаимоотношения с клиентом? Это правда?

– Да, – чуть помедлив произнесла Саша.

– Ничто человеческое вам не чуждо, значит? – посмотрел он на нее снова и дужки его очков синевато блеснули в свете монитора, – Меня, кстати, зовут Ян Домбровский, я ученый. Вам говорили?

Александра только сейчас заметила, что стены комнаты состоят из книг, а окно в комнате только одно – в потолке. Она промолчала, делая над собой усилие не сползти на ковер. Ох, тяжело же быть глупой и нетрезвой!

Ян между тем погрузился в свою работу, сказав:

– Вас проводят.

Ее проводили. В комнату, в которой не было ничего лишнего. Обязанности она свои знала. Утром по вызову выводить машину из гаража и ехать, куда будет велено. Потом провожать хозяина до двери и дожидаться его появления. Вечером делать обход и проверку помещений и территории вместе с другими охранниками. Все остальные обязанности, предупредили ее, будут пояснены в ходе работы, если она будет неплохо справляться с этими. Жить ей придется здесь. Разрешен один звонок в день.

«Здесь так здесь», – подумала Саша, переодеваясь в униформу, которую ей принесла улыбчивая служащая.

* * *

– Катерина, ты куда?

– У меня организационное собрание в институте! – соврала Катя, строя себе глазки в зеркале.

Юбочка сидела на ней, как влитая, а в разрез блузки при желании можно было разглядеть кружевной краешек «wonderbra».

«Не пойму – то ли я красива, то ли я очень красива…» – совершенно искренне думала Катя, поглаживая себя по бедрам. Ночь любви со своим собственным мужем, хоть и не принесла ей столько страсти, сколько нужно было ее молодому телу, но все же зажгла ее глаза влажным блеском и раскрасила нежным румянцем пухлые щечки.

Катя чувствовала себя наполненным соком плодом, которому только и нужно, что острые зубки и жадный рот, чтобы брызнуть мякотью. Своего мужа она в расчет не брала: он был старше на 15 лет и страстность его была делом прошлым. Иногда Катерина чувствовала себя одураченной. Она могла и хотела дать мужчине так много, но ее мужу это было ни к чему, а другие мужчины обходили несвободную теперь Катю стороной. Раздеваясь догола перед зеркалом в ванной, Катя брала в руки свою грудь и удивленно рассматривала свое тело, которое еще больше расцвело после рождения дочери: «Кому это все? Кому?» – тоскливо думала она.

Воспитание не позволяло ей и думать о том, чтобы изменить мужу. К тому же, в брачном контракте значился пункт, согласно которому в случае измены одной из сторон другая имеет право подать на развод, причем виновная сторона уплатит огромную неустойку. По всему получалось, что Кате ее измена встанет во все ее состояние, включая однокомнатную квартиру, в которой сейчас жила Оксана. Катерина была девушка сообразительная и поэтому не рисковала заходить дальше посещения мужских стриптизов, секс-шопов и просмотра порнушки в горьком одиночестве. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Собираясь сегодня на встречу с Никитой, которую она так опрометчиво назначила, она понимала, что просто теряет голову и уже прикидывала, как ей придется жить вместе с родителями и воспитывать дочь без мужа. В голове ее крутилось пошлое название какого-то фильма: «Готова на все».

Натягивая сегодня на себя нижнее белье после душа, Катя поняла, что она уже «завелась». Прикосновения шелка возбуждали ее, а процесс натягивания колготок вызывал томные постанывания. Скрывая свое разгоряченное тело под одеждой, Катя томно улыбалась себе в зеркало и думала: «Сегодня! Да, сегодня – и трава не расти!»

– Девочка моя, ты когда вернешься? – вывел Катю из розовых грез голос ее мужа.

Катерина притопнула ножкой, обутой в «шпильку»:

– Родя, ну откуда я знаю? Когда отпустят – тогда и приду! Ну, еще с девчонками из группы может быть пива попьем на Проспекте.

– Катюша, солнце, не задерживайся – наша няня сегодня попросила отпустить ее пораньше, а мне нужно будет отлучиться… Иди, кисонька, папик тебя поцелует в лобик…

Катя, сморщившись, подставила лоб, погладила мужа по бритой щеке и поскакала вниз по лестнице, мурлыкая радостную песенку.

Только усевшись под зонтик в кафе, Катя вспомнила, что обещанное Оксане платье – предлог сегодняшней встречи – она и не взяла… Катя на минутку призадумалась о том, что теперь предпринять. А потом ей вдруг пришла в голову очень приятная мысль о том, что Никита – не маленький мальчик и все должен понимать. Что не за этим его сегодня сюда позвали.

Катерина нарочно выбрала для встречи эту милую кафешку, которая располагалась непосредственно на первом этаже элитной гостиницы «Волга». Номер «люкс» с окнами, выходящими на Проспект, уже был ее забронирован на ближайшие сутки. На это ушли все ее карманные деньги, но «в деле любви не стоит думать о таких мелочах» – считала она.

Катюха заказала себе бокал белого вина, достала пачку «Wirginia Slim», закурила сигарету и приняла томную позу, положив ногу на ногу. Подумав немного, она расстегнула еще одну пуговку на блузке и проверила собственную эффектность, покосившись в витрину кафе.

«Да, оно!» – восхитилась собой Катя, поймав на себе сальный взгляд парнишки, сидящего за соседним столиком.

Вдруг к ней подошла благодушная на вид девушка с полным отсутствием косметики на лице, нагнулась и заглянула ей в глаза.

– Здравствуйте, я из церкви Новое объединение. Скажите, как вы относитесь к половой жизни до брака и к изменам в браке? – улыбаясь спросила девушка.

Катька захлебнулась дымом и закашлялась.

– Всегда – за! – сквозь кашель ответила она.

– Спасибо – снова радостно улыбнулась девушка и поспешила прочь.

«Вот черт! Одно к одному…» – раздосадованно думала Катя, подкуривая новую сигарету, – «Я, наверное, выгляжу, как прожженая шлюха».

От этой мысли стало как-то не по себе. Катя застегнула пуговицу и раздраженно посмотрела на часы. Оказалось, что она пришла слишком рано. Оставалось три минуты до назначенного времени.

Не успев расстроиться по этому поводу, Катя заметила Никиту. Улыбаясь, он подошел к ней и поцеловал руку:

– Здравствуйте, Катя! Вы так хорошо смотритесь под этим зонтиком.

Катя неопределенно повела сигаретой и томно разулыбалась в ответ.

– Что наше платье?

Катя от неожиданности снова чуть не подавилась дымом. В попытках срочно сочинить отмазку на ум пришла сцена из старого совкового фильма: «Халатика еще нет, его подружка должна принести…»

– Ой, знаете, Никита, мне так неудобно перед вами! Я вам платье пообещала, но совершенно упустила из виду, что я его уже своей подруге подарила… Извините, что так получилось…

Никита, прищурясь, посмотрел на нее и вдруг рассмеялся. Катя вздернула брови и пыталась сыграть удивление и негодование. У нее не выходило.

– Знаете, Катя, это даже к лучшему, что так получилось, – внезапно успокоился Никита, – Вы и Оксана – совершенно разные женщины, и ей бы вряд ли подошел ваш наряд.

Катя уже начала надувать губки – ей в каждом подобном заявлении чудился намек на то, что она слишком толста, но Никита продолжал:

– В смысле, у вас разный типаж, имидж, разный темперамент, наконец. Ей нужно иное, нежели вам.

– А-а-а… – Протянула Катя, – Да, вы, безусловно, правы. Ну, и что мы теперь будем делать?

– У меня есть предложение. Давайте вы меня поведете по местным магазинам. Я в городе недавно и, знаете, совершенно не знаком с особенностями местного «шопинга». К тому же, ваш вкус… Вы мне поможете?

– Ну, конечно же!

– Тогда немедленно идем.

И они пошли. Немедленно. Даже можно сказать – очень быстро. Томность с Кати слетела моментально: какая тут томность, когда только и думаешь, как бы каблук между плитами не оставить ненароком. И все равно – так приятно было идти по улице с таким видным мужчиной…

– Никита! Давайте заглянем в «Соблазн» – и идти недалеко, и шмотки эксклюзивные, – повисла на руке спутника Катя, отчаянно тормозя каблуками.

– Как скажете, вам виднее, – отозвался Никита и изменил курс следования.

В «Соблазне» продавщицы, у которых наверняка был нюх на стоящих клиентов, материализовались чуть ли не из воздуха и стали улыбчиво навязывать все, что у них висело чуть ли не второй сезон по причине неоправданной дороговизны. Катя молчала, думая о том, под каким предлогом она пригласит Никиту в гостиницу. Никита, ловко уходя от прилипчивых длинноногих продавщиц, проявлял удивительную для его пола разборчивость в женских нарядах и твердо отклонял предложение приобрести напыщенный модный мусор, который стоило давно подарить шоу трансвеститов.

Он пересмотрел все вешала, повернулся к Кате и спросил: – И это все, что может предложить этот модный салон обаятельной молодой девушке?

Катя повела плечами, взяла Никиту под руку и, задрав подбородок, повела его к выходу, громогласно заявив:

– Пойдем, дорогой, нам нечего делать в этом «секонд-хенде»!

Как сладка была месть холеным продавщицам, которые так высокомерно смотрели на нее, когда она по малолетству с подружками ходила сюда для того, чтобы просто посмотреть на роскошь вещей, которые были похожи на мечту. Выйдя на улицу, Катя посмотрела на Никиту:

– Почему вам ничего не понравилось? То платье с боа было очень даже ничего.

– Видите ли, Катя, такое платье предназначено для современной самоуверенной женщины, для которой секс – одна из разновидностей спорта. Оно – как доспехи для охотника, идущего на крупную дичь. Здесь продаются очень агрессивные наряды. Для Оксаны это не подойдет.

– А для меня?

– Для вас? – Никита снова посмотрел на Катю так, будто ему было дано рассмотреть все движения ее души сквозь тонкую кожу под блузкой, – Вам тоже нужно что-то иное.

– Какое?

– А отведите меня еще куда-нибудь – там и посмотрим.

Она минутку подумала, начиная комплексовать по поводу того, что, оказывается, не разбирается в женской одежде. Потом вспомнила, что Лариса все стильные вещи всегда приобретала в «Галерее моды» и от своих любовников требовала того же, а Лорка никогда не ошибалась – художественный вкус, елы-палы!

– Нам далеко, – подняла она умоляющие глаза на невозмутимого Никиту.

Он кивнул и повел ее по направлению к стоящим на перекрестке такси.

В «Галерее моды» продавцы были чуть более равнодушными. Они были похожи на пасущихся на лугу коров, которые только и могут, что повернуть голову при появлении чужака и снова приступить к пережевыванию жвачки. В просторном зале «Галереи» можно было спокойно предаться разглядыванию вещей – все равно их никто не покупал.

Никита долго бродил по проходам между вешалками и задумчиво перебирал развешанные там наряды. Вдруг он остановился и подозвал Катю:

– Вот посмотрите – я нашел кое-что для вас.

Он бережно вытащил вешалку с длинным платьем и протянул ее Кате. Она посмотрела на него и подумала, что она бы эту вещь здесь просто не заметила.

– Померьте – я настаиваю.

Катя, как кролик под гипнозом, прошла в примерочную. Натянув на себя наряд, она посмотрела в зеркало и поняла, что это действительно ее платье. Оно было терракотового цвета и красиво облегало фигуру. Линия талии была немного завышенной, а лиф был украшен вышивкой в античном стиле. Узкие рукава доходили почти до кончиков пальцев. С плеч назад ниспадала драпировка, спина была обнажена. Почему-то это платье казалось сшитым только для нее. Катя вышла из примерочной. Продавцы встретили ее удивленным взглядом.

– Ну, как? – сдерживая радость спросила она Никиту.

– А вам самой – как?

– Мне самой – бесподобно! – рассмеялась Катя.

– Ну, вот, я же вам говорил.

– А в откуда знали, что оно мне подойдет? – краснея от удовольствия и смущения, спросила она.

– Вы просто очень близки стихии земли, которая таит в себе и смерть, и рождение. Вы – плодородная почва, которая требует, чтобы ее возделали. В этом платье ваша хтоническая сущность проявляется сильнее всего – и это не оставит равнодушным ни одного мужчину. Каждый из них будет счастлив обладать вами, Катя.

– А вы? – внезапно спросила она и посмотрела ему в лицо.

Он отвернулся и снова стал прохаживаться вдоль пестрых рядов одежды.

Катя немного постояла, оглушенная током собственной крови. Потом медленно пошла в примерочную. Раздеваясь, она почувствовала, что вид собственного тела сводит ее с ума. Она села на пол и постаралась взять себя в руки.

Немного растрепанная, Катя вышла из-за занавесок с перекинутым через руку платьем и прошла к прилавку:

– Скажите, а сколько это стоит?

«Священная корова» подняла голову:

– Там написано.

Катя нащупала на подоле этикетку, перевернула ее и не поверила своим глазам:

– Семь с половиной… – в отчаянье прошептала она и медленно пошла вешать платье на место.

Никита проводил ее удивленным взглядом:

– Вам не нравится?

– Знаете, я его как-нибудь в другой раз куплю… А вы что-нибудь подобрали?

– Да. Видите – вот то, сиреневое? Мне кажется, что Оксане нужно именно оно. Она – вода, которая огибает все препятствия, очищает всю грязь, уносит любую боль. Вода – это жизнь… – Никита замолчал и его взгляд вдруг проник сквозь Катю, будто она потеряла свою материальность.

Катя почувствовала, как ее надежды рушатся под этим взглядом.

– Ну, тогда берите его и пойдем, – заторопилась она к выходу, – а то мне еще на занятия.

Никита о чем-то еще поговорил с продавцами, причем те заметно оживились, зашуршали оберточной бумагой, застрекотали кассовым аппаратом, дружно заворковали.

Катя стояла лицом к двери, держась за ручку и чуть не плакала. Все эти безумные сны, все эти надежды оказаться прижатой тяжестью мужского тела и терять сознание от каждого проникновения – все это оказалось не более, чем идеей-фикс, капризом большой девочки, напрасной тратой времени и денег. «Он, кажется, влюблен в эту дурочку по уши!» – подумала со злостью Катерина и решительно толкнула дверь.

Они простились с Никитой на перекрестке, но вместо того, чтобы отправится в институт, как она обещала, Катя торопливо пошла по направлению к гостинице.

Забравшись с ногами на огромную кровать в злосчастном «люксе», Катя набрала номер и твердо сказала в трубку:

– Служба доставки? Две бутылки шампанского, бананы и кассету ХХХ в 315 номер!

* * *

После знакомства с Никитой, Оксана вдруг стала лихорадочно пытаться сделать из себя красавицу. Ей было мучительно тяжело ходить по улице рядом с Никитой, который, как она теперь понимала, привлекал внимание своей странной внешностью, а ожог на лбу придавал ему, кроме прочего, особую прелесть. Оксана комплексовала по поводу своей заурядности и безвкусной, как ей стало понятно только теперь, одежды. Она напокупала целую кипу книг «о красоте и как ее добиться» и теперь в свободное время истязала себя самыми экзотическими процедурами. Попутно перешивала старые платья, стараясь соорудить себе нечто подобное тому, что она мельком видела в толстых цветных журналах, которыми была завалена квартира Катюхи.

Вот и сегодня она сидела за шитьем, вся перемазанная разными составами, и присматривала через окошко за сыном, который таскал по двору рыжего котенка.

Вдруг она заметила мужскую фигуру, которая приблизилась к ее сыну и заслонила мальчика своим массивным корпусом.

* * *

Выезжая на очередное место происшествия, Петров задумчиво перебирал в памяти события прошлых дней и пытался найти между ними связь. После того, как дело о пропаже людей было закрыто, а дело о хищении детей передано в другому следователю, у него особых заданий не было. Прокурор отдал ему на откуп несколько происшествий последнего дня – выбирай, мол, то, что по душе. Петрову по душе не было ничего. Ему вообще в этом городе мало что нравилось. И этот, ни чем не объяснимый всплеск однотипных преступлений, ему нравился меньше всего. Он чувствовал себя бестолковым старым псом, которого дурачили проказливые школьники.

То, что у ограблений была одна и та же составляющая – отчаянная смелость и стопроцентная удачливость, уже было странно. При этом грабили банки на крупные суммы и убирали видных бизнесменов. В случаях с ограблениями никто не мог толком описать преступника, а вот убийцы чуть ли не в воздухе растворялись. Убийства носили характер дилетантский, а иногда походили на несчастные случаи: то плита железобетонная с крана сорвется, то собака взбесится и хозяину горло перегрызет. Дела-а!

Сейчас оперативники были вызваны телефонным звонком одной из банковских служащих, которой удалось бежать через черный ход после того, как она услышала в операционном зале подозрительный шум и истошные крики. Центральный вход банка был окружен патрульными машинами, кто-то по мегафону орал нечто строго-угрожающее преступникам. В помещении банка было тихо. Подождав еще немного, операционный зал закидали гранатами со слезоточивым газом и начали захват помещения. Ворвавшиеся в зал ОМОНовцы заметили сквозь дым какие-то тени, бегущие к запасному выходу, после чего ими был открыт огонь. К выходу не удалось пробиться никому. После того, как дым рассеялся, трупы преступников были извлечены из помещения на воздух. Банковская служащая, увидела их и учинила истерику, узнав в телах убитых своих коллег.

Петров орал на ОМОН, и требовал назвать ему имя того идиота, которые дал команду открыть огонь. Как всегда, идиота выявить не удалось.

– Кто еще выходил из помещения? Кто-нибудь наблюдал за входом?

Отыскали того, кто был здесь с самого начала. Молодой сержант охраны, вытаращив глаза, рапортовал, что никого не выпускал, только видел какого-то маленького старичка с мешком пустых бутылок, который шел по направлению от банка к Набережной.

Петров, без дальнейших слов вскочил в патрульную машину и помчался в указанном направлении. Искал он недолго и увидел удаляющуюся спину пожилого человека с рюкзаком, который уже пересекал границу пешеходной зоны:

– Стой, стрелять буду! – вырвалось банальное предупреждение.

Старик дернулся и побежал. Петров побежал за стариком. Преследуемый проявлял завидную прыть и мчался, подпрыгивая и расталкивая встречных. Стрелять в таких условиях было невозможно и Петров, чувствуя, что задыхается, старался хотя бы не выпустить рюкзак из вида. Это становилось все труднее, и следователь уже понял, что если преступник достигнет вон той подворотни, то ему удастся скрыться – подворотня вела в сеть пересекающихся и переплетающихся маленьких двориков, половина из которых были проходными.