Текст книги "Лабиринт тьмы (СИ)"

Автор книги: Людмила Гусарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Лабиринт тьмы

Предыстория.

1. Медина

Ночью была сильная гроза. С вечера небо заволокло тучами, сквозь них пробивались молнии. Сакхр лежал, прислушиваясь к вою ветра за хижиной и сердитому разговору разбушевавшихся волн.

– Надо рано утром сходить к морю, в такую бурю к берегу может что-то прибить, – думал он.

К утру погода прояснилась. Сакхр спускаясь по крутой тропинке вниз, удивлялся ясному небу, спокойному морю. Он стал медленно идти по берегу, внимательно всматриваясь в то, что вынесли волны. Ничего стоящего внимания не было. Лежали водоросли, несколько больших ракушек, какие-то щепки, обломки досок. Сев в лодку, он раздумывал куда плыть. Душа тянула в сторону камней. – Ладно, плыву туда.

Обогнув мыс, Сакхр увидел сверкающую жёлтую точку, качающуюся недалеко в море. Налегая на вёсла, он вскоре преодолел расстояние и увидел девушку лет шестнадцати, лежащую на длинной доске, на которой был вырезан трезубец Нептуна. На ней было дорогое атласное платье яркого жёлтого цвета, необычного покроя, всё усыпанное драгоценными камнями, которые поблёскивали на солнце разными цветами радуги. Утончённые черты лица заострились и казались безжизненными.

– Такая необычная красота и мертва, – подумал рыбак, всматриваясь в лицо девушки. Наклонившись, Сакхр уловил еле слышное дыхание: – Жива! – с облегчением произнёс он.

Сакхр попытался поднять девушку, но она так крепко вцепилась руками в доску, что он с большим трудом смог разогнуть её скрюченные пальцы. Перенеся девушку к себе в лодку, смочил водой её потресканные губы.

– Так, надо быстрей домой, может быть её еще можно спасти. Как раз и Мари возвратится с детьми от гостей, – бормотал озабоченно рыбак.

Накрыв девушку сетью, он двинулся в обратный путь. Ему везло, на обрывистом берегу никого не было.

– Вот и прекрасно, никто ничего не увидит, – обрадованно подумал он.

Внеся девчушку в хижину, он положил её на лавку, снял платье, завернул в дерюгу и спрятал в расщелине, отцепив предварительно несколько драгоценных камушков.

Вытянутое тело девушки в лёгкой сорочке лежало неподвижно.

– Лишь бы не умерла! Ты такая же как моя скромница – дочь Афифа.

Одев девушку в платье дочери, накрыв лоскутным одеялом, он вышел во двор, и вовремя. Со стороны поселения показалась его семья: Мари и трое детей, старший сын Адиль, дочь Афифа, и малыш Назыф.

– Мари! Тут такое дело: море подарило нам еще одну дочь. Правда не знаю, жилец она или нет. На ней была нить с драгоценными камнями. Я обменяю камушки на деньги, и мы сможем, если ты захочешь, переехать в поселение.

– Нет, Сакхр, я уже привыкла к жизни на берегу, да и детям здесь привольнее. Милая, пойдём посмотрим, чем можно помочь нашей гостье. А ты, Адиль, поиграй с братом.

Войдя внутрь, Мари осмотрела девчушку.

– Она слишком долго была в море. Если её тело справится, душа вернётся к ней, нет – она умрёт, – обернувшись к мужу, печально сказала Мари.

– Афифа, разведи огонь, надо сварить настойку и протереть ею девушку.

– Знаешь, Мари, море принесло и необыкновенную доску, такие деревья у нас не растут, она очень лёгкая. Посмотри внимательно на девушку. Она необычна. Цвет кожи, волосы, разрез глаз, руки… Девушка из другой страны, я бы сказал, очень далёкой, – у него чуть не вырвалось, – из другого мира.

Настойка была готова. Мари несколько раз протёрла ею девушку, вливая жизненные силы в ослабевший организм.

– Надо вынести её под навес, пусть дышит свежим морским воздухом.

– Хорошо, дорогая.

Сакхр поднял, лёгкую как пушинка, девушку и вынес на улицу, положив на лавку под навес.

Адиль, увидев девушку, побледнел, и чтобы никто не заметил его взволнованности, быстро опустил голову.

– Именно эта девушка снилась мне несколько дней подряд, прося о помощи, – подумал, в смятении, он.

Под навесом, дети, окружив девушку, стали горячо молиться, хотя никто об этом их не просил.

– Надо же, детская молитва сильна, может девчушка и очнётся, – прошептала мужу Мари.

Несколько дней девушка лежала без движения, но дыхание её постепенно выравнивалось. Возле неё постоянно сидел Адиль, держа её за руку и что-то шепча умоляющим голосом.

Утром четвёртого дня девушка, застонав, открыла глаза. Глянув, на Адиля, склонившегося над ней, пришла в ужас.

– Этого не может быть, тебя ведь казнили по приказу моего отца. Я что умерла? – испуганно спросила она, оглядывая всё вокруг.

– Нет, нет! – воскликнул юноша, – ты жива, тебя принесло к нам море. Мы живём в рыбацком поселении Элисс в Магрибии, на берегу Великого моря.

Девушка откинулась на подушку, закрыв глаза. От криков сбежалась вся семья, обступив её и радостно улыбаясь.

– Очнулась, – выдохнула, с облегчением, Афифа.

– Как ты себя чувствуешь? – с тревогой в голосе, спросила Мари.

– А, как тебя зовут? – прошептал малыш Назыф.

Девушка, открыв глаза, высокомерно на них глянула.

– Пошли вон, – стиснув зубы, процедила она.

– Вот тебе и благодарность за спасение, – печально проговорил рыбак.

– Тебя никто не просил меня спасать, лучше бы я умерла, – жёстко проговорила девушка.

Встав, шатаясь, она брезгливо одёрнула надетое на неё платье. Сев на скамью она стала смотреть на море.

– Мари! Мари! – со стороны поселения бежал мужчина с ребёнком на руках. – Помоги моему малышу, он весь горит и тяжело дышит.

Мари, взяв мальчика на руки, начала его осматривать.

Девушка, встав со скамьи, подошла поближе. С интересом глянула на ребёнка.

– Твои труды бесполезны, целительница, он умрёт ещё к вечеру, – надменно произнесла она.

Все, как один, повернулись к ней.

– Откуда ты знаешь? – в горе вскричал отец. Встав на колени, он стал молиться, прося богов пощадить его дитя.

Девушка вернулась на лавку, равнодушно наблюдая за всеми.

Мари долго хлопотала над ребёнком, но всё было напрасно, он задыхался и вскоре затих навсегда.

Ушёл, убитый горем, отец, неся своего ребёнка. Мари и Сакхр пошли с ним. Афифа увела Назыфа, который расстроившись, не переставал плакать.

Адиль сидел на пороге хижины, искоса наблюдая за застывшей фигурой девушки.

Внезапно потемнело небо, нагоняя серо-чёрные тучи. Девушка спустилась к берегу. Сев на камень, она смотрела на разбушевавшееся море, которое постепенно заволакивало туманом. В волнах ей померещился ребёнок, глядя с немым укором своими серыми глазами.

– Ты стал бы разбойником, зачем тебя было спасать? А вдруг нет?… – мелькнула мысль. – Я могла и ошибиться?

Она развернулась, собираясь уходить, но какая-то сила тянула её назад, не пуская. В досаде, повернувшись к морю, девушка встретила взгляд ребёнка и утонула в нём, исчезнув на глазах у изумлённого Адиля.

2. Марк

Он не спеша спускался по ступеням лестницы своего дома. Подняв голову, нахмурился. По краю неба ползли тёмные свинцовые тучи, спрятав красно солнышко.

– Синоптики не врут. Скорее всего будет дождь. Вот шут, я обещал матери съездить на дачу.

Марк скривился, ехать ужасно не хотелось.

– Но ссорится с маман – тоже не подарок, – подумал он.

Подойдя к своей Audi A11 тёмного стального цвета, с любовью её оглядел. У машины имелся автопилот, но Марк принципиально им не пользовался, предпочитая контролировать всё сам. Открыв дверцу, он плюхнулся в кресло, включил музыку.

– Так, сегодня слушаю ДиДюЛю.

Марк плавно тронулся с места. Выехав за ворота, полетел, стремительно обгоняя медленно ползущее старьё, снисходительно посматривая по сторонам. Машин, на удивление, было мало.

– Да, рабочий день начался, все пашут, а у меня выходной, – ухмыльнулся он. – Светофор, ещё один. Побыстрей бы за город, а то буду тащиться несколько часов среди этих клопов.

Наконец-то, он вырвался на простор, ещё больше увеличивая скорость.

Дачный посёлок встретил его ароматом абрикос и яблок, цветущих роз. Просигналив, чтобы открыли ворота, Марк въехал во двор. На крыльце стояла Маняша, их домработница, с корзиной фруктов и букетом цветов.

– Может перекусишь, Марксичек, я приготовила твои любимые блинчики с творогом, есть майский мёд.

– Ладно, тащи всё в беседку, там поем, – небрежно бросил он.

Маняша засуетилась, шмыгая из кухни в беседку, накрывая ему на стол. Удобно устроившись, Марк наслаждался едой.

– Что ни говори, а старуха умеет вкусно готовить, – думал он, окуная очередной блинчик то в мёд, то в чашу со сметаной. Запив кофе, он двинулся к машине.

– Вкусно было, внучок? – спросила, подошедшая Маняша.

– Какой я вам «внучок», сколько раз можно говорить, – гаркнул он.

Нянька сжалась в комочек, на глазах появились слёзы.

– Сейчас начнётся: я тебя вынянчила, ухаживала, когда болел, кормила, учила уроки, – с досадой подумал он.

Но, Маняша молча стояла, вытирая уголком платка слёзы.

– Нефик сырость разводить, – опять гаркнул он, – я поехал.

Дорога была пустынна, машина бесшумно скользила, набирая скорость. Впереди был поворот, Марк ехал, слушая музыку, чуть сбавляя скорость. Завернув, он увидел неторопливо вышагивающего пса и трёх лопоухих щенят. Марк даже не попытался свернуть или затормозить. Его Audi серебристым клинком рассёк дорогу и маленькие чёрные комочки вылетели из-под колёс.

– Ходят здесь всякие, мешают ездить, – проворчал он, продолжая путь.

Вылетев на перекрёсток, Марк посмотрел в зеркало заднего вида. Позади бежал чёрный пёс.

– Во даёт! Поиграем?!

Ему стало смешно, и он залился смехом.

Он остановился, опустил стекло и выглянул из машины, ища взглядом собаку. Вскоре пёс поравнялся с машиной, тяжело дыша, высунув язык, обошёл её и встал впереди. Глаза встретились с глазами. В одних стояла боль, в других насмешка.

– Пошла вон, вонючая псина, – пренебрежительно гаркнул Марк.

Пёс не тронулся с места. Марк, объехав собаку, рванув так, что заревел двигатель и стал вслушиваться в ритмичную мелодию любимого исполнителя.

Проехав несколько километров, Марк остановился и оглянулся назад. Шоссе было пустынно.

– Сдался пёсик! Этого следовало ожидать, – хмыкнул он.

Открыв дверцу, выскользнул наружу. Отойдя немного, облегчился. Развернувшись, он остолбенел, впереди по шоссе полз клочьями, как живой, густой чёрно-серый туман, возле машины стоял пёс, скаля зубы.

– Эй, потише, потише, – испуганно произнёс Марк, – не хватало ещё, чтобы меня покусала какая-то псина.

– Это было бы слишком легко, – услышал он в ответ. – Вспомни об обиженных и преданных тобою людей.

Пёс с сочувствием смотрел на человека.

– Что ж, каждый получает по заслугам, – проговорил пёс.

– Не понял! – произнёс Марк, шагнув к машине.

Пёс начал на глазах расти, сливаясь с чёрно-серым туманом. Мгновение, и исчезла машина, миг, и провалился куда-то он сам.

3. Азер

Свистела плеть, оставляя кровавые полосы на спине. Бугдай сбился со счёта, стегая русича. Тот молчал, сцепив зубы, лишь иногда, поворачивал голову и оглядывал, молчаливо стоящую толпу селян.

Отряд под командованием Азера въезжал в село. С утра прискакал гонец от Бугдая, приглашая на «веселье».

– Будем учить непокорных, – ухмыляясь, сказал гонец.

– Будем, – ответил Азер.

Было душно, стояла жара. На площадь были согнаны все жители села. В центре, привязанный к столбу, стоял пожилой крепкий мужчина. Его усталые глаза сверкали ненавистью. Свистела нагайка.

– Сколько ему? – спросил Азер.

– Сто плетей за ослушание.

– В чём его вина? – поинтересовался Азер.

– У него в избе нашли меч.

– Да! – присвистнул Азер. – Смерть на месте.

– Так бы и сделали раньше, но командир решил просто проучить.

– Да, если бы нас не оставили здесь на поселение, всё было бы по– другому. Если всех перебьём, кто будет на нас работать?

– Смени меня, – Бугдай кинул плеть Азеру. Тот, поймав её, подошёл к столбу. Азер изгалялся, то останавливаясь, то продолжая полосовать спину русича.

– Во, упрямая скотина, не стонет, не просит пощады, – думал Азер, продолжая наносить удары.

Толпа селян молча наблюдала за экзекуцией, даже дети не плакали. Свистела плеть, спина превращалась в кровавое месиво. Русич молчал, голова его уже не поднималась, вздрогнув он вытянулся и затих. Не выдержав, заголосили бабы, вслед заревели малыши.

– Не снимать, пусть пока повесит, – приказал Бугдай.

– Разойтись, – свистели арканы и плети, разгоняя жителей села по домам.

Капли крови, скатываясь со спины, медленно падали в пыль. Почуяв запах крови, на пир стали слетаться мухи. Равнодушным взглядом, окинув поникшего русича, Азер задержался на площади. Его отряд отправился на трапезу. Тонкий слух уловил скрип двери, Азер отвернувшись, сделал вид, что уходит. Послышались тихие шаги. Боковым зрением Азер увидел невысокого паренька. Быстро подбежав к русичу, он накинул белый мокрый платок ему на спину. Повернувшись уходить, паренёк наткнулся на ухмыляющегося Азера. Протянув руку, татарин, сорвал платок со спины и кинул в лицо юноши. На него, с укором и болью, глянули тёмно-синие глаза.

– Что, твой батя?

Вопрос остался без ответа.

– Увижу, подойдёшь еще раз, получишь тоже, – пригрозил Азер.

Паренёк упрямо вскинул подбородок. Синие глаза с дерзостью смотрели на татарина. Азер подняв плеть, огрел ею наглеца. Паренёк вздрогнул от неожиданности, не ожидая удара. Стиснув зубы, он повернулся, направившись к избе.

– Вот теперь можно и уходить. Никто не осмелиться подойти к русичу, – злорадно подумал Азер, окинув взглядом окна изб…

Утро встретило Азера назойливым щебетанием птиц.

– Расчирикались тут, спать не дают. Придётся вставать в такую рань, – недовольно буркнул он.

Лучи солнца только-только начали пробивать листву деревьев окружающего леса. Азер направился знакомой тропинкой к речке, собираясь искупаться. Жили они с отрядом на хуторе несколько месяцев, но всё равно никто из них глубоко в лес не заходил, боялись заблудиться. Азер вздохнул, он скучал по степи, по возможности бездумно гнать коня по бескрайним вольным просторам.

Скинув одежду, он погрузился в прохладную воду. До похода на Русь, он плавать толком не умел. Переходя многочисленные реки, научился плавать и даже хорошо. Бесшумно плывя по течению реки, он наслаждался прохладной водой, иногда ныряя под воду. Направлялся Азер на своё излюбленное место: к тихой заводи. Он любил лежать на мягком тёплом песке. Подплывая, он увидел, как прибрежные кусты раздвинулись, и на песок выскользнул вчерашний паренёк. Окинув всё внимательным взглядом и не увидев ничего подозрительного он встав, раскинул руки, поднимая их вверх, как будто приветствуя восходящее солнце. Азер замер, с любопытством наблюдая за древним ритуалом русичей.

Закончив приветствие, паренёк, повернувшись к лесу, скинул рубаху. Через правую руку и часть спины шёл безобразный красный рубец – след от удара плетью.

– Ничего, шрамы только украшают мужчин, – подумал Азер, – а мальчишке будет наука.

На песок полетели штаны. Паренёк повернулся.

– Баба, – прошептал пораженный Азер.

Девушка, с точёной фигуркой и нежной кожей, направилась к воде. Шрам смотрелся зловеще на белоснежной коже девушки. Грациозно ступая она вошла в реку и стала плавать на спине.

Терпение Азера было на исходе. Тихо поднырнув, он обхватил девушку своими цепкими мощными руками, не давая возможности двигаться. Девушка отчаянно сопротивлялась, но это ей не помогло. Ударив сильно по голове, что она потеряла сознание, Азер делал с ней, что хотел. Минутная прихоть прошла. Бросив бездыханную девушку на берегу, он поплыл обратно.

Реку постепенно заволакивал серо-чёрный туман. Тёмно-синие глаза укоризненно смотрели на него из тумана, вырастая до огромных размеров, поглощая его.

4. Алексей

Голод мучил его уже несколько дней. Ему вспоминались званные маменькины вечера, с изысканными яствами.

Тёплая волна воспоминаний накатилась на душу. Но маменьки теперь уж нет: она не смогла пережить гибель старшего сына-офицера и мужа – генерала царской армии во время октябрьских событий в Петрограде. Алексей остался один из всей большой семьи Александровых. Одни эмигрировали за границу, других расстреляли большевики, третьи пошли служить в Смольный, предав свои убеждения и семью.

Он возвращался в Крым. Сменив свою офицерскую одежду на простой затрапезный костюм, отпустив бороду, он из красавца– офицера, превратился в чучело. Избежать мобилизации во все встречающиеся армии и группировки ему помогла изображаемая глухота, к тому же он сильно хромал. Алексей шёл к своей любимой Аджме, не зная, остались ли она и её семья живы после массовых терроров против турков в Крыму.

То пешком, то в теплушках солдатских вагонов, он упорно двигался к своей цели. Иногда приходилось идти то с бандами махновцев, то каких-то анархистов, то мелких мародёров, то уголовников. Стиснув зубы, он наблюдал за развалом некогда великой страны, своей России. Реки крови, проливаемые то красными, то белыми отталкивали его и от тех и от других. Алексей насмотрелся на бесконечную вереницу смертей, когда воевал с немцами на Галичине. Голодные, оборванные, полу-вооружённые солдаты шли защищать свою Родину и массово гибли. Его, раненого в голову и ногу, еле выходили врачи. Когда он осенью вернулся в Петроград, там творилось невообразимое. Дом был разграблен, слуги разбежались. Маменька умерла у него на руках, никто и ничто его не удерживало в городе. Он, надеялся, что у него осталась только Аджме, которую он любил до безумия.

В его снах она постоянно звала его, молила спасти… То ему чудилось, что она и её семья сгорели в своём доме, то она лежит бездыханная в какой-то канаве, то её пустили через строй солдатни.

Минула осень, прошла зима, наступила весна. Наконец-то, он добрался до Джанкоя. Осталось дойти к Алуште, в поместье Исмаиловых. Надвинув шапку на лоб, в рваных лохмотьях, (он брезговал снимать одежду с убитых, свято презирая мародёрство), шёл день и ночь.

Добравшись в Бахчисарай, он рискнул зайти к своему другу-сослуживцу офицеру Сеитову. Осторожно пробравшись поздним вечером к их дому, он тихо постучал. На вопрос: «кто?», Алексей шёпотом ответил любимой фразой друга: «бродит в ночи серый волк…». Дверь скрипнула, открываясь. На пороге стояла мать Сеитова.

– Матушка Фадия, это я Алексей.

Она на мгновение остолбенела, не веря своим глазам.

– Неужели это ты Алёшенька? Проходи.

Переступив порог, он застыл. Из комнаты, в конце коридора вышел отец его любимой, Инсар. Из-за его спины выглядывала испуганная Аджме. Узнав Алексея, она попыталась проскользнуть мимо отца к нему. Глаза её светились такой радостью, таким счастьем, что Алексей обомлел, впитывая в себя её лучезарный образ.

– Стоять! – грозно крикнул Инсар. – Ты обесчестил мою дочь, шакал.

Алексей от неожиданности замер, а потом бросился вперёд к своей любимой. Получив удар в голову от отца Аджме, он пошатнулся и чуть не упал.

– Аджме! Я вернулся! Я люблю тебя! Буду любить вечно! – прохрипел он сдавленным голосом.

Молодая женщина ещё раз попыталась проскользнуть мимо отца. Но тот, развернувшись, отбросил её назад в комнату. Она молча упала. Алексей, не контролируя более себя, бросился на Инсара, ударяя его с такой силой, что разбил кулак в кровь. Тот покачнулся, споткнувшись, упал. Обойдя отца девушки, Алексей бросился к Аджме. Взяв её лицо в свои руки, он стал покрывать его поцелуями. Молодая женщина, открыв глаза, прошептала: – я так тебя ждала, так молила своих богов, твоих богов, чтобы ты вернулся ко мне живой, увидел своего сына… Я назвала его в честь твоего отца – Степаном.

Осторожно подняв любимую, Алексей подошёл к кроватке малыша, который стоял и тёр, своими крохотными кулачками, глаза. Наклонившись к сыну, он нежно взял его на руки, поцеловал в лоб. Потом снял с себя именной нательный крест, одел на сына, перекрестив его: – носи, сын. С Богом!

– Алексей! – услышал он испуганный голос матери друга, – Инсар, кажется, не дышит.

Отдав ребёнка Аджме, он бросился к отцу любимой. Найдя сонную артерию, прижал палец. В ответ – тишина.

– Странно, не мог я убить человека таким ударом, – подумал он.

– Убил, убил, – сверлила мозг назойливая мысль.

Алексей повернулся к Аджме. – Дорогая, я не хотел, это получилось случайно.

Она отшатнулась от него. Опустившись на колени перед отцом, стала молча раскачиваться.

– У неё остался только отец, братьев всех убили. Мы приютили их у себя, когда до нас дошёл слух о том, что ты, то ли пропал без вести, то ли погиб.

Алексей, подняв Инсара, положил его на лавку. Аджме стала на коленях рядом, держа отца за руку. Алексей, кинув взгляд на сына, вышел во двор.

– Сынок, – услышал он голос Фадии, – умойся и переоденься, на тебя страшно смотреть.

Алексей, молча взяв одежду, шагнул к бане. Искупавшись в холодной воде, он оделся и вышел во двор.

– Где Куртий? – спросил он, у подошедшей к нему, Фадии.

– Он уехал в поместье Исмаиловых, там нужна помощь, – вздохнув, сказала Фадия.

– Я и не знаю, как теперь подойти к Аджме, матушка.

Он шагнул в сторону сада. Муки совести были так сильны, что его качало. Прислонившись к яблоне, Алексей застыл. Из угла сада начал выползать клочьями рваный тёмно-серый туман, постепенно набирая обороты и приближаясь к офицеру. Мгновение, и туман поглотил его на глазах у изумлённой Фадии.